Станислав
Эту колоритную пару, возвышающуюся над «редутом» из набитых до упора магазинных пакетов, и безуспешно «голосующих» чуть ли не каждой легковушке, видно было чуть ли не за квартал. Учитывая знак «остановка запрещена» неподалёку и камеры слежения, ничего удивительного, что никто из водителей и не думал притормозить. В принципе, я тоже не собирался… До того момента, пока не подъехал поближе.
В старинной красноармейской форме, какую я помню ещё по фильму «Государственная граница», только что без винтовки со штыком, у края тротуара торчал Андрюха Воробьёв, которого я не видал с тех пор, как родители решили перебраться из российской хрущёвки в унаследованную «родовую усадьбу» в киевском переулке Одоевского. А рядом с ним нервно взмахивал, «голосуя», ни кто иной, как Борька, сидевший в классе прямо за моей спиной. Откуда они здесь? Проехать мимо — это, возможно, никогда больше не повстречаться. Что мы, не русские, что ли? Я — точно русский. Но поляк. Так что, миновав ребят, я завернул в ближайший переулок, где и оставил «шкоду». Затем быстрым шагом возвратился к Борьке с Андрюхой.
— Ка-акие люди — и без конвоя! — Парочка резко потеряла интерес к проезжающим автомобилям. Постепенно на лицах недоумение стало сменяться узнаванием, чьё место заняли чуть удивлённые улыбки:
Первым заговорил Борис, вспомнивший продолжение школьного приветствия:
— Рад тебя видеть без петли на шее, Стас! Ты тут откуда нарисовался, весь такой красивый?
— Живу я тут неподалёку. А вот вы двое откуда?
— Откуда-откуда… — Включился в разговор Андрей. — Тут неподалёку Будка съёмки затеял. Кино и немцы. В смысле — кино и ляхи. Он теперь у нас большая шишка, телевизионщик. Вот и меня с ребятами снимал для новостей.
— Судя по твоему видону, новости были года эдак девятьсот семнадцатого: Зимний взяли и царя скинули.
— Малость в обратном порядке: сперва царь отрёкся — такую страну просрал, козёл! — потом всякие Керенские и прочие «временные» звездоболы за полгода всё испохабили, а уже потом господа большевички Зимний взяли. И, между прочим, всяким финнам с Польшей независимость дали. А нынешние новости с реконструкции были: столетие штурма Вильны белополяками отмечали тут неподалёку.
Реконструкция… Не слышал. Сейчас, впрочем, второй год по телевизору то и дело идут передачи к годовщине независимости Польши. Один фильм «Битва за Варшаву» раз сорок крутили, не менее. Я, конечно, патриот, но, вероятно потому, что мы, Трошицинские, ещё с царских времён жили вне собственно польских территорий, проникнуться насаждаемым официально презрением к «кацапам», так не сумел. Впрочем, и не стремился. Меня раздражает показ в кино русских как диких номадов, эдаких гуннов, сменивших бунчуки Аттилы на красные знамёна. Будь это так на самом деле — то как Россия сумела в сороковые разбить немцев с их лучшей в мире армией, покорившей почти всю Европу?
— Вот что, парни! Вы как знаете, но я вас к себе утащу: такая встреча! Посидим у меня — чего вам в гостиницу тащиться! А то я тут скоро по-русски разговаривать разучусь! Берём вашу хурду-мурду, и айда! Тут у меня тачка, в багажник всё спокойно войдёт!
— Погодь, Стас! Мы, вообще-то, собирались в лагерь сейчас, народу, опять же, пиво обещано… — Попытался спорить Воробьёв.
— Ничего не знаю. Сперва ко мне, а уже потом — хоть в «Артек»! Лично отвезу. И без споров: на всю жизнь обидите!..
С этими словами я подхватил ближайший пакет, в котором узнаваемо звякнуло, и устремился к оставленной в переулке машине, слыша за спиной топот волей-неволей последовавших за мной бывших одноклассников.
Я так полагаю...