Пока идут часы

[Дядя Саша]

Проблуждав какое-то время по городу, Шестерёныш растерянно присел на скамейке около площади. Антон не находился, и он понимал, что дальнейшие попытки его отыскать, скорее всего, останутся столь же неудачными, как и теперешние поиски.
И в самом деле, найти человека, который и сам-то не знает, куда и зачем ему идти – дело дохлое. Тот же хронометр со своими присными даст Шестерёнышу сто очков форы – и всё равно выиграет.
Таким образом, задание, которое поручил мальчишке Часоглав, останется неисполненным, следовательно, он сам навсегда «зависнет» в этом мире. А ведь когда-то он был преисполнен мечтаниями и помыслами!
Хотел много изменить!
Как здесь, да и чего греха таить, ещё и там, откуда в своё время пришёл… Здешний мир, как ему тогда казалось, давал для этого все возможности.
Давал… но какой ценой?!
Да, у него теперь есть «вечная» молодость… но толку с того? Как всё это использовать-то?
Однако, делать нечего… надо идти к Часоглаву. И желательно это сделать до того, как Го первым доложит ему о провале столь, казалось бы, незначительной миссии. Кто знает, как отреагирует на это Правитель?
Он может попросту ухмыльнуться – и окинуть недотёпу презрительным взглядом. Может сослать в далёкие края – на вечное поселение.
А может…
Да чего уж тут гадать!
Что захочет – то и сделает!
Но надо идти…
Путь во дворец был Шестерёнышу хорошо знаком – выучил… за столько-то лет! Так что вскорости он стоял перед одной из дверей, предназначенной для входа рабочих и обслуживающего персонала. Здесь не было строгого фильтра из секретарей и референтов – каждый входящий хорошо знал, куда именно он должен направиться, переступив порог.
Имелись во дворце и другие двери… далеко не столь безобидные! Войдя по незнанию в какую-нибудь из них, можно было никогда более не увидеть утреннего света – выхода назад оттуда не имелось. И никто толком не знал, куда именно пропадают те неразумные, которых подкупила кажущаяся доступность дворца.
«Сюда может войти каждый!» – гласила надпись на фронтоне дворца.
И это было правдой. Войти мог кто угодно – и в любую дверь. Вот выйти… это уже могло стать проблемой. Но об этом же никто не знал?
А так – всё «демократично» и доступно.
«Надо же, какие я ещё помню слова!» – мелькнула мысль в голове у мальчишки.
Мальчишки… ага… сколько лет у тебя за спиною – напомнить? А внешне – пацан-пацаном! Такого же почти возраста, как и твой собственный внук… Антон…
И что теперь с ним будет? Какая судьба ждёт мальчика, когда подручные хронометра, наконец, его схватят?
Уж в чём-чём – а в этом Шестерёныш не сомневался. Он-то имел представление о том, каким хладнокровно жестоким мог быть, как и сам Го, так и все, кто исполнял его приказы. Да что говорить про одного этого хронометра?! Можно подумать, тут у кого-то вообще имеются хоть какие-то проблески сострадания и сочувствия?
«А Брог с Магдой? – ехидно подсказало сознание. – Они были какими-то иными?»
Нет…
Они были такими же, как и все прочие.
Но… неужели тогда есть те, кто может – и рискует, думать не по общему шаблону?
Шестерёныш тряхнул головой – мысли эти, возможно и правильные, были сейчас совсем, однако, не к месту. Надо было что-то делать!
Делать, а не рассуждать!
И он, решительно подойдя к двери, толкнул её от себя.
– Я выполняю особое задание Правителя!

Бзанг!
Тяжелая железная дверь захлопнулась за его спиной – мальчик даже не успел толком ничего понять и осмыслить. Какой ещё, к поросям, заговор?!
Стоило лишь ему произнести первые слова, как его тотчас же подхватили под руки дворцовые гвардейцы. Не слушая ничего, они затолкали ему в рот какую-то тряпку, и поволокли куда-то вниз.
И вот… тюремная камера…
Он осмотрелся по сторонам. Не похоже, чтобы тут часто бывали гости – замки и дверные петли уже тронула ржавчина. Но свет был достаточно ярким и солома в углы сухой. Судя по всему, вентиляция здесь была в порядке. Интересно, как тут с едой? И какие обвинения ему предъявят?
Но никто не спешил войти в камеру. Похоже, что о нём попросту позабыли… или, всё же нет?
Прошёл час… второй.
Шестерёныш смутно представлял себе тюремные порядки… но хоть кто-то же должен сюда прийти? Не бывает же так, чтобы человека посадили в камеру – и забыли о его существовании?
Или бывает?
Чу!
Гулкие шаги раздались за дверью… и в помещение вошёл сам Часоглав!
Один, без сопровождающих.
По-хозяйски осмотрелся, нахмурился, должно быть, что-то такое неправильное увидев – и спокойно уселся за стол, который стоял напротив двери в камеру мальчишки.
– Ну, здравствуй… хотя, как я полагаю, крепкое здоровье – в твоём нынешнем положении, не самая хорошая идея. Дольше продляться твои страдания – вот и всё.
– Но, за что меня посадили?! Я же ничего такого не сделал!
– За то и посадили. Должен был – но не сделал. Вот и сиди…
– Как долго?
Правитель пожал плечами.
– А я откуда знаю? Пока будет идти следствие, потом суд… Годик, думаю, пройдёт – дело-то серьёзное! Если бы что-то такое натворил – одна песня. Там всё понятно – есть факт свершения, есть – или будут, свидетели… потерпевшие, наконец… Но ты – ты же н е сделал того, что был должен! Стало быть, всё многократно усложняется. Я даже и не могу предположить – к чему тебя приговорит в итоге судья…
– Так спросите у Го! Мы почти всё время были вместе!
Часоглав нахмурился.
– Плохая идея. Совсем недавно он, вместе со всеми своими подручными, прикрываясь ложно понятыми понятиями о серьёзности своей миссии, устроил во дворце перестрелку. Естественно – он был убит… И твоя связь с ним – не самая лучшая рекомендация. Я-то об этом промолчу – следствие должно быть объективным. Но, если ты проболтаешься об этом сам…
– Я же выполнял ваше поручение!
– Ты его н е выполнил. А раз так, то и никаких договорённостей между нами не было.
Шестерёныш, внезапно успокоившись, подтащил к себе тяжелый табурет и опустился на него.
– Ладно, я понял. Сидеть мне тут придётся долго. А мой внук, стало быть, будет предоставлен сам себе…
Часоглав кивнул.
– Ты всё правильно понял. Помочь ему тебе не удалось, стало быть… – он развёл руками. – Скажу больше – в результате вашего, с ГО, упущения, он попал теперь и вовсе неведомо куда – даже и я сам теперь не могу вмешаться в его судьбу. Что теперь с ним будет…
– Его жизни грозит опасность?! – вскочил с места Шестерёныш.
– Да.
– И ничего нельзя сделать?
– Сделать что-либо, не вписывающееся в рамки нашего повседневного существования и установленных правил, не могу даже я! Лишь создатель этого мира…
– Но тут ту правишь всем!
– Да, – кивнул Часоглав. – Правлю – в рамках правил. Многие из которых сам лично и установил. Многие – но не все…
– А кто же тогда может всё?
– Ты опять меня перебиваешь! – поморщился Правитель. – Я же говорю – лишь создатель этого мира вправе что-то кардинально поменять.
– Я думал, ты его и создал… – опустился вновь на табурет мальчишка.
– Не я – Солнечные часы. Вот они – и вправду, способны тут поменять очень многое – почти всё. Если они захотят – то и твоему Антону можно будет как-то помочь.
– Но где их искать?
– Вероятно, в Пустоши… Хотя… кто их знает – ведь они – вне времени и закона. И могут быть где угодно.
– Где это?

[Дядя Саша]

– А ты не знаешь? – насмешливо посмотрел на пленника Правитель. – По этому коридору до конца, потом направо – там будет дверь Место исполнения казни, если хочешь знать. Особо отъявленных неисправимых преступников у нас иногда приговаривают к изгнанию в Пустошь. Открывают дверь и выталкивают туда.
– И что там?
– Не знаю. И не интересуюсь. Впрочем, тебе ещё как-то надо будет сначала выйти из камеры – а дверь заперта! Вот он – ключ!
И он продемонстрировал Шестерёнышу ключ с фигурной бородкой.
– Так что – сиди и ожидай своей участи! Еду тебе принесут, а помощники судьи, думаю, появятся тут не ранее, чем через неделю – им ещё нужно будет определиться по какой статье Уложения о наказаниях тебя осудить…
Часоглав поднялся и небрежно сунул вожделённый ключ в карман. Но – неудачно, его рука задела за край стола и промахнулась мимо кармана. Ключ упал на край скамейки. Не заметив этого, Правитель повернулся к двери и вышел.
Хлопнула тяжелая дверь – и в камере наступила тишина…

Так.
Теперь есть цель.
Пустошь.
Да, опасно. Но сидеть тут, ожидая обвинительного приговора? А в том, что он будет именно таким, сомнений не имелось. Вытолкнут ли его в ту самую дверь?
Не факт.
Вполне могут и что-нибудь другое изобрести. Лет пятьдесят тюремного заключения, например…
Лязгнула дверь – в камере появился гвардеец с подносом. Не соврал Правитель, кормить его тут будут.
Будильник поставил поднос на стол и повернулся, собираясь уходить.
– Эй! Постой!
Гвардеец развернулся назад.
– Я заключенный?
– Да.
– И эта еда предназначена для меня?
– А тут есть ещё кто-нибудь?
– Я спрашиваю – для меня?
– Для тебя, – кивнул будильник.
– Тогда скажи мне – как я буду есть, если поднос стоит на полу, а я сижу за запертой дверью?
– Это не мои проблемы.
– Твои! Если я не буду есть, то умру. И не доживу до суда. Тогда судья спросит уже с тебя! Да и помимо этого – я же должен убирать камеру! А как, если вода вон там, а я за дверью?
– Камеру убираешь не ты.
– Хорошо, если так. А есть – тоже кто-то за меня должен?
Гвардеец начал злиться.
– Чего ты от меня хочешь?!
– Вон тот ключ, что лежит на столе. Дай его мне, чтобы я смог поесть. Или тебе проще объясняться с судьёй?
– И всё? Держи! – кусочек металла мелькнул в воздухе и упал на пол позади Шестерёныша. – И пол заодно вымой!
– Сделаю… – проворчал мальчишка, нагибаясь к полу.

[Дядя Саша]

Связать из рубашки мешок – дело одной минуты. Побросать туда хлеб и кусок сыра с подноса – ещё минута. Осмотревшись по сторонам, мальчишка решительно подошёл к двери.
Ключ…
А вот тут-то он оказался и не нужен – запиралась только дверь в его камеру.
Коридор оказался неожиданно длинным – шагов около ста.
Вот и нужный поворот…
Бумажная дверь?
Да, именно, что из бумаги!
Ну, что ж… выбирать не приходиться!
И он решительно потянул ручку двери на себя…


– Но, почему, вдруг – я?! – Лера недоумённо посмотрела на собеседника.
– Потому, что я уже устал… Устал разгребать этот ежедневный ворох взаимных доносов, жалоб и прочего мусора. Не поверишь, но, по-настоящему важные вопросы до меня уже попросту не доходят! Они тонут в этом немыслимом ворохе бюрократических нагромождений и переписки.
– Но вы же тут главный!
– Вот я и предлагаю тебе побыть некоторое время в моей роли – попробуй! А тогда уже и критикуй. Тебе тут многое не по душе – так и попытайся хоть что-то исправить. Вот потом и посмотрим…
– Ну… хорошо! Я попробую.
– Не пробуй – действуй!

Лера поёрзала на неожиданно жёстком кресле Правителя.
Хм, а со стороны оно кажется мягким и удобным…
– Глава одиннадцатого отдела Канцелярии Правителя! – торжественно возвестил церемониймейстер – и стукнул в пол своим жезлом.
Главой отдела оказалась миловидная дама-брегет, несущая подмышкой миниатюрную механическую собачку.
– Ваше… э-э-э… – запнулась она, узрев на месте незнакомое лицо.
– Продолжайте! – произнёс Часоглав, усаживаясь на ступеньку около кресла, в котором сейчас восседала Лера. – Вас слушают…
– Без титулов, пожалуйста. Изложите саму суть вопроса, – попросила её Лера.
– Слушаюсь! По существу докладной записки шестого отдела Департамента благоустройства от…
– Конкретнее!
Брегет опустила на пол собачку, которая тотчас же юркнула куда-то в толпу придворных. Дама вскрикнула и повернулась было в её сторону – но, повелительный возглас со стороны места Правителя пригвоздил её к месту.
– Стоять! Вы сюда собачками заниматься пришли или на доклад?!
– Но… Дизи может испугаться…
– Так не надо было её брать с собой. Вы делом занимаетесь или свою собачку тут всем показывать пришли? Что по существу доклада? – не на шутку разозлилась Лера.
Брегет раскрыла рот… да так и замерла.
– Сбой, – равнодушно прокомментировал Часоглав. – Она попросту не может принять никакого решения. Для неё оба вопроса равноценны. Нужен Настройщик…
– Так. Унести её отсюда – она более не глава отдела.
– И что с ней будет дальше?
– А меня чешет?! Кто там за ней следующий по рангу? Пусть доложит!
Церемониймейстер и бровью не повёл – и уже через несколько минут перед Лерой стоял почтенный брегет. С охренительно толстой папкой – даже с целым томом!
– Это что?
– Переписка по указанному вопросу. С чего прикажете начать?
– Суть вопроса? Первое письмо?
Пальцы брегета молниеносно перевернули несколько листов.
– В этом томе его нет…
– А зачем вы тогда его принесли?
– Это третий том входящей документации – и ответы на неё…
– А где первый? – девочка старалась пока себя сдерживать.
– В архиве, Ваша… э-э-э…
– Без титулов! Принести!
– Но на это потребуется время… я должен составить заявку и подписать её в Департаменте хранения документации… согласовать процедуру выемки…
– Так. Этого – тоже нафиг. На улицу! Ответственного по данным архивам – ко мне!
Через полчаса, за которые Лера только что ногти грызть не начала, перед нею появился будильник… с целой корзинкой бумаг!
– Суть вопроса – быстро!
– Слушаюсь! – он перевернул корзину прямо на пол и вытащил с самого низа пожелтевший от времени листок бумаги.
Расправил его и поднёс к глазам.
– Прошение о прочистке забитого стока очистных вод, подписанное главой поселения номер 114/43…
– То есть, вопрос стоит о ремонте засорившейся канализации, так я вас понимаю?
– Совершенно верно.
– Как давно он подан?
– Два года назад.
– Почему нет решения до сих пор?
– Я не имею полномочий отвечать на такой вопрос, но…
– С этого момента – имеете и обязаны. Ну?
Будильник прокашлялся.
– Будет ли мне позволено обобщить?
– Обобщайте.
– За прошедшее, с момента поступления прошения в канцелярию отдела время, поселение изменило свои границы – разрослось. И частично соприкасается уже с соседним посёлком. Который относится уже к ведению другого отдела Канцелярии, так как является пригородом Бесконечного города – и аналогичную заявку не подавал. Это и явилось предметом переписки между различными отделами Канцелярии…
– Так! Канализацию – прочистить! Всю переписку по данному вопросу – сжечь немедленно!
Девочка вскочила с места и сделала несколько шагов взад и вперёд. Сидевший чуть ниже Часоглав с интересом за ней наблюдал.
– Что ещё… А! Всех, кто тем или иным образом занимался этой бестолковой писаниной, вместо работы – уволить сегодня же! С понижением в ранге на… на две ступени! Вы назначаетесь новым начальником одиннадцатого отдела! Так… я ничего не позабыла?
– С соответствующим повышением в ранге! – прокомментировал со своего места Часоглав.
– А! Ну, да – с повышением! Всё? Кто там следующий?

[Дядя Саша]

Словно жуткий шторм пронёсся по всем этажам дворца Правителя.
Здесь ведь не только всевозможные секретари сидели, фильтруя список желающих попасть на личный приём к самому Часоглаву – тут ещё располагались различные департаменты его Канцелярии. Которые ведали практически всеми делами, происходящими в стране.
Один за другим вызывались наверх главы отделов и Департаментов. И вопросы задавались в лоб – причём, требовался немедленный ответ. Любая попытка оправдаться незнанием или недостаточной осведомлённостью – и бедолага со свистом вылетал с занимаемой должности.
– Что значит – вы не в курсе дела? А кто тогда в курсе? Подать его сюда! Как, и вы тоже ничего не знаете?!
К концу недели Дворец опустел почти на четверть – и всё это были уважаемые часы! Брегеты, хронометры… что уж говорить о менее значимых персонах? Кстати, их-то, как раз, сия напасть затронула менее всего.
По коридорам перестали прогуливаться гордые владельцы декоративной живности. Резко – в разы, сократились очереди. Теперь каждого посетителя старались побыстрее затащить в кабинет, чтобы – не дай Часоглав, толпою перед дверьми не привлечь ненужного внимания к своей персоне. Было уже и такое – только соберутся серьёзные часы, чтобы какой-то животрепещущий вопрос обсудить (ну, например, какую декоративную шкурку лучше подобрать своему питомцу…), как пинком распахивается дверь, и в кабинет вваливается эта… не к ночи будь помянута, любимица Правителя.
– А чегой-то мы тут все расселись? Какой-такой важный вопрос обсуждаем?
И понеслось…
Только окончание присутственного времени прекращало этот жуткий кошмар.

– Как же всё у вас тут запущено! Чем вообще занимается эта прорва дармоедов?! – бушевала Лера в покоях Часоглава.
– Они считают себя важными винтиками государственной машины.
– Да, они же ни фига тут вообще не делают! Куда вы смотрите?! Да ещё и награждаете их!
– Девочка моя… – Правитель тяжело опустился на диван. – Всякая должность должна иметь свои плюсы – иначе пропадает смысл её вожделеть. Человек ли это или часы – все устроены одинаково. За свой труд они хотят чего-то получить.
– И вы им это даёте.
– Не всё. Моду на питомцев, например, они придумали сами. Я этого не вводил.
– Но и не возразили!
– А зачем? – пожал плечами Часоглав. – Кому от этого вред? Напротив – это даже красиво!
– Ага! И прийти к вам на доклад с собачкой под мышкой…
Правитель кивнул.
– Да, это, пожалуй, перебор…
– И вы на это всё смотрите?
– Лера… Я здесь один – более четырехсот лет! И невероятно устал от всего этого… Видеть уже ничего здесь не хочу!
– Так уходили бы на пенсию!
– Девочка моя… Правитель не может уйти на покой – только умереть. Это пожизненная должность. Ты желаешь мне смерти?
– Нет… – осеклась Лера. – Но… как же тогда быть? Я ведь не могу и дальше тут приказывать от вашего имени…
– Вообще-то – можешь. Всё твои распоряжения я утвердил – они теперь абсолютно законны. Но дело даже и не в этом. Ты хочешь тут остаться?
– Зачем?
– Хороший вопрос! Тебе ведь небезразличны судьбы всех тех, кого ты уже успела увидеть – равно, как и тех, кто никогда не появиться в этом дворце?
– Нет. Но что я могу для них сделать?
Вместо ответа Часоглав положил перед ней лист бумаги.
– Почитай… Это результаты твоей деятельности за последние дни.

«…Отремонтировано в срочном порядке сто шестьдесят восемь объектов городского хозяйства…
…Запущено движение по шести дорогам между посёлками – список прилагается…
…Вынесено решение судом по семидесяти двум делам, старшее из которых находилось на рассмотрении более двадцати лет…»

– Ну… ремонт, да, помню. Я им такой разгоняй тогда всем устроила! Дороги… ну, наверное… А суды-то здесь причём?
– А кто распорядился ограничить объём входящей и исходящей переписки? Вот, сразу и время на дело нашлось…
– Раз так, – повеселела девочка, – то есть смысл работать и далее!
– Ага…
И на столе появилась ещё одна бумага.
«…Выбросился из окна бывший заместитель начальника отдела, отстранённый от своей должности…
…Разобран на запчасти, с последующим их утоплением в канале, бывший начальник Департамента…
…Побита камнями заместитель начальника отдела, уволенная три дня назад…»

[gnomix]

Но свет был достаточно ярким и солома в углы сухой.

Но тут ту правишь всем!

[Дядя Саша]

– Это – тоже последствия твоей работы. Для многих, из уволенных тобою чиновников, их существование в занимаемой должности составляло смысл жизни. Ради этого приносилось в жертву всё! И – такой страшный финал! Они попросту не видят смысла жить дальше.
– А камнями их кто побил? И за что?
– Те, кто годами писал жалобы и заявления, не находившие решения и ответа. Пока обидчик находился высоко – они сидели тихо и не высовывались. А вот, когда его свергли с пьедестала – пришли за ответом.
– И много таких… случаев?
– Немного. Ибо ты зародила в их сердцах надежду на справедливость. Зародила. Но – пока слабую и робкую.
– А вы-то тогда на что? Вы же тут всё решаете и всем заведуете!
– Да… Но я повторю – слишком долго сидеть на одном месте, извини, даже попа закаменеет! Становишься равнодушным и чёрствым ко всему, многого уже попросту не замечаешь…
Часоглав тяжело вздохнул и налил себя чего-то из стоящего рядом кувшина.
– Так что, на будущее, запомни! Не всё в мире так однозначно. Каждое твоё решение может – и несёт в себе, как положительные для кого-то моменты – так и отрицательные.
Да, хоть тот же транспорт, что по новым дорогам пошёл, возьми! Кому-то стало удобнее ездить – это факт. А с другой стороны, продавив в приказном порядке это решение, ты разом выставила, как минимум, некомпетентными огромную группу чиновников и конкретных специалистов.
– Ну…
– И не спорь! Природа этого мира такова, что решение, спущенное с самого верха – окончательное и обсуждению не подлежит! А раз так, то все, кто это вовремя не понял и не предусмотрел – недостойны занимаемых должностей. И – можешь не сомневаться, им это быстро припомнят.
Лера аж задохнулась от возмущения.
– Но я не приказывала ничего в их отношении! Просто дала указание ускорить строительство – и его исполнили. Вот и всё…
– Раз смогли исполнить – значит, ресурсы и возможности для этого имелись. Так?
– Да…
– Тогда – почему это не было сделано раньше? Кто в этом виноват? Пусть ты и не давала соответствующего указания – но виновных быстро найдут. И мало им не покажется…
Она вскочила с места.
– Я распоряжусь, чтобы их не трогали! Они просто…
– Занимают не своё место, так ведь? Есть у вас такая поговорка… во Франции, кажется… «Изменения в приказе ведут к беспорядкам». Раз уж приняла решение – будь любезна сначала подумать – чем оно обернётся для всех! И уж потом – действуй! Правитель не может быть добрым для всех – кому-то, в результате твоих указаний, станет лучше, а кому-то хуже. Вот и учись… выбирать правильный баланс среди них…

[Дядя Саша]

Пустошь Зыбучих песков.


Больше всего мальчик радовался тому, что Секундомер не связал ему руки, иначе бы беды не миновать. Стянув с головы ненавистный мешок, Антон огляделся и не на шутку испугался: со всех сторон его окружали пески, которым не было конца и края. Бесконечная песчаная дюна, залитая холодным светом полной луны, ничуть не походила на обычные пейзажи Страны часов или Безвременья. Но самое главное – здесь не было даже намека на присутствие других людей и часов. Совершенно чуждое и беспощадное ко всем случайным путникам место, в самом воздухе которого ощущалась враждебность. С тех самых пор, как Антон отправился за Лерой, он постоянно от кого-то или за кем-то бежал. И только сейчас, когда вокруг никого нет, и никто его не преследует, появилось по-настоящему всепоглощающее чувство обреченности и бесполезности собственных усилий. Как же хотелось бросить всё и просто стоять, забытым всеми до скончания времен под колючими пустынными ветрами.
Кое-как попытавшись собраться с мыслями, паренек встал и отряхнулся от песка, успевшего невесть каким образом оказаться даже во рту, а затем передумал и снова уселся. В голову решительно не приходило ни единой значимой идеи, а бесцельно бродить ни к чему. Сколько времени он провел, уставившись себе под ноги, и разглядывая песчинки, Антон не знал. Как и в Безвременье, небо не меняло свои краски, возвещая о приближении и наступлении зари. Безвременье… Безвременье… Интересно, как отреагирует на известие о его исчезновении старый Лорд? Почему-то это оказалось самой важной мыслью для ребенка. При этом – настолько глупой в сложившейся ситуации, что он поневоле расхохотался.
А все-таки, сидеть на месте, дожидаясь собственной кончины – не самый лучший вариант, как ни крути. Воды нет, еды нет. Долго так протянешь? То-то и оно. Добровольно лишать себя хотя бы маленького шанса на жизнь? Не-а, не в его правилах. Бороться до конца, какой бы безнадежной ни была ситуация.
Однако, первый же шаг, как назло, оказался фатальным – Антона начали затягивать зыбучие пески. Все попытки выбраться ожидаемо оказались безуспешными. Попросту из-за того, что здесь не за что ухватиться: ни камня, ни коряги. Ничегошеньки! Чем больше он сопротивлялся, тем быстрее мальчишку поглощала коварная ловушка. Почти как тогда, у дедушки в часах. При переходе. Неужели Антон проходил через всё это ради такой бесславной смерти? Попытка вдохнуть оказалась безрезультатной: грудную клетку слишком сдавило. Теперь возможен только выдох, чтобы быстрее покончить со всем этим… Вот только выдохнул он уже давно… Глупо как-то! Антон зажмурился… слезы предательски покатились по щекам. Пустошь полностью поглотила своего маленького пленника.
А через миг ненасытный мир выплюнул свою жертву.

Вдох. Всё остальное меркнет по сравнению с этим незаметным в обыденной жизни действием. Самым важным действием. Так и не решившись открыть глаза, Антон просто дышал, позабыв обо всем. Однако вскоре эта идиллия была бесцеремонно нарушена: на него в буквальном смысле свалился ругающийся Секундомер. Если бы не напрочь отсутствующее в этом мире чувство юмора, впору было бы сказать, что мальчишке хотелось провалиться сквозь землю от одного взгляда на своего товарища по несчастью, пока кто-то из троицы отчитывал его.
– Эй, дяденька Секундомер, вообще-то это Вы поначалу выкинули меня сюда, а затем еще и сбили с ног! Почему Вы меня-то ругаете? Что я Вам такого сделал?
– Невыносимое создание! А кого мне еще ругать? Не себя же! Я ни в чем не повинен. Это из-за тебя все беды, а посему тебе и отвечать перед судом! Ох… Да, судом…
Секундомер поспешно натянул на себя мантию и шутовской колпак.
– Вот так-то лучше. Что скажешь в свое оправдание, отрок? Признаешь свою вину?
– Нет-нет-нет! Ничего не признаю, и знать – не знаю! И вообще, я пошел.
– Куда?
– Куда-нибудь. Я же все равно понятия не имею где мы.
– В изгнании, а где же еще?
– Ну, вот и славно! Значит, Ваш суд здесь не работает, Вас же никто не назначал Судьей.
Испуганный Секундомер начал озираться по сторонам.
– Отрок, не будешь ли ты так любезен заявить во всеуслышание, что я стал новым Судьей?
– Не-е-е! Вы же потом мне житья не дадите. До свидания.
Антон сделал шаг. Как он и предполагал, его снова утянуло в зыбучие пески, и беспомощный ропот триликого остался где-то на солнечной стороне. Но его радость оказалась слишком быстротечной – Секундомер последовал за ребенком. Да не один, а с компанией – невесть откуда взявшемся Шестеренышем.
– Что-то нас всё больше и больше становится, – мрачно заметил Антон, глядя на старого знакомого. – Ну? Где пропадал? Зачем пришел? Где тебя раньше-то носило?
– Антон, послушай, всё немного сложнее, чем тебе кажется.
– А мне уже без разницы. Эй, лжесудья, ты идешь?
Окончательно поняв, как здесь нужно перемещаться, путникам стало намного легче приспособиться к вынужденному путешествию. Еще несколько шагов, и все они снова были на солнечной стороне.

Может быть, виной тому оказалась компания двух болванов, с которыми пришлось идти, но каждый новый шаг давался Антону всё труднее. По крайней мере, с солнечной стороны, где раскаленные пески вполне позволяли почувствовать себя тем самым ужом на сковородке, о котором так любят говорить взрослые. Да что там! Дошло до того, что вспомнились уроки географии и отличительные особенности пустынь с ее миражами и колебаниями температур. Что там еще о них рассказывали? Ну да, ну да. Попробуй, ответь без интернета, ага! Та еще задачка… А тут еще и Секундомер с Шестеренышем как сговорились: эти двое умудрялись скандалить по пустякам так, что от драки их спасали только зыбучие пески, то и дело затягивавшие путников.
Воздух становился все горячее, и, казалось, вот-вот начнет обжигать легкие. Приходилось задерживаться на темной стороне, чтобы отдышаться и набраться сил, а светлую… Ну, слово «пробегать» здесь было не совсем уместно, но именно, что перемещаться как можно быстрее. В одно из таких появлений в «дневной» части мира позади Антона снова послышались возмущенные речи Секундомера. Чего мальчик совершенно не понимал, так это каким образом триликому хватает сил еще и на ссоры. На этот раз с самим собой, на удивление. Пришлось чуть-чуть задержаться и, схватив его за рукав, потащить за собой. Шаг сделан, но случайная заминка заставила Антона оглянуться, и позволила заметить на горизонте сверкающий кусочек пустыни.
Холодная тьма казалась настоящим спасением и подарком недружелюбной Пустоши.
– Что… Что это там было?
– Где? – растерялся Шестереныш.
– Ну, там, на солнце. Что-то блестело. Это вода, правда? Нужно как-то запасы сделать. Что-то придумать…
– Не знаю, я ничего не видел. Можешь сказать точнее?
– Сзади. На гориз…
Секундомер, которому надоела пустая болтовня ребят, взял их обоих за шиворот и потащил на другую сторону. Попытка рассмотреть сверкающее нечто не увенчалась успехом и все трое отправились в путь.
– Ну? Кто что думает? Вода?
– Антон, ты о чем? Мы же оттуда шли и явно не по волнам прогуливались. Это что-то другое и оно мне не нравится.
– Изгнанный призрак, боюсь, сей безымянный отрок прав. Ничего хорошего это сияние нам не сулит.
– Вот-вот. Рассинхронизированный балбес не безнадежен, оказывается. Предлагаю сократить наши ночные посиделки и побыстрее отсюда смываться.
Секундомер, с безразличием воспринявший «рассинхронизированного балбеса», за малым не полез в драку из-за слова «смываться».

[Дядя Саша]

Вскоре таинственная угроза обрела свои очертания. Множество сверкающих пятен постепенно превратилось в армию песочных часов, рассыпающихся в прах во тьме и вновь возрождающихся под палящим солнцем Пустоши. Именно стеклянные бока выдали преследователей, наполовину заполненных тем же желтым песком, что был под ногами и являлся основой этого подозрительного мира. Что ни говори, а песочные стражи не были похожи ни на одного из жителей Страны часов или Безвременья, чем еще сильнее пугали Антона. Да что там Антона?! Даже Шестереныш с Секундомером шагали молча, позабыв обо всех своих конфликтах, а этих двоих трудно было заставить успокоиться!
«Так мы к нему идем?» – внезапно спросил Секундомер. Мальчики даже не сразу поняли, о чем речь: все их мысли были поглощены приближающимися стекляшками.
– К какому еще «нему», «три в одном»? Лучше пошевеливайся, давай. Не вижу смысла умирать тут без веской причины, у меня найдутся дела поважнее, – Шестереныш с каким-то особым удовольствием придумывал все новые и новые прозвища для присмиревшего Секундомера.
– Дяденька Адвокат, Вы о чем?
Секундомер с плохо скрываемым раздражением поправил свой старый измятый сюртук и случайно оторвал манжет. Антон уже приготовился, было, выслушать привычный поток отборной брани, но его ожидания так и не оправдались. Вот, поди, пойми, что там у этого чудика в голове происходит?
– Поистине жалкое создание! Отрок, тебе что, глаза песком засыпало? Какой я тебе Адвокат?! Где ты узрел эту чудовищную оранжевую бабочку?
– Простите… Бабочку? А что, Вы с Адвокатом только галстуком различаетесь? А Судья?
Глядя на рассвирепевшего Секундомера, паренек решил попридержать язык за зубами, чтобы не сделать еще хуже.
С каждым появлением изгнанников на светлой стороне Пустоши, армия стражников становилась не только больше, но и каким-то немыслимым образом догоняла своих жертв. Как будто они знали какие-то свои потайные тропы, неведомые чужакам.
– Эй, а что там впереди? Булыжник какой-то? Или еще что-то? – Антон сощурился.
Секундомер только и смог, что неодобрительно покачать головой.
– Что за пренебрежение к окружающим? Отколе несуществующим призракам дозволено такое вопиющее аморальное поведение? Если бы здесь существовал Суд, тебя немедленно следовало бы наказать!
– Да почему Вы меня постоянно в чем-то обвиняете?! Что я Вам сделал-то, а?
– Ничего. Работа у меня такая, отрок.
– Неправильная у Вас работа, так и знайте! И вообще, лучше скажите, что оно там такое, если Вы такой умный!
– Житель.
Антон с Шестеренышем переглянулись: пытаясь оторваться от преследователей, они совершенно позабыли о том, что впереди их тоже могут поджидать неприятности. Как так получилось, что блестящие бока и стеклянные алебарды песочных часов заставили всё остальное померкнуть на их фоне, и неприметный валун оказался просто точкой, недостойной внимания? По крайней мере, до тех пор, пока эта наглая «точка» не посмела превратиться во что-то живое.
– Что делать будем? Шестереныш? Господин Секундомер?
– То же, что и раньше: шагать, – пухленький подросток уже не был так уверен в своих решениях, как прежде. Несмотря на годы, проведенные здесь, этот мир умел преподносить ему сюрпризы.
Добраться до каменного изваяния не составило особого труда. Почему Прокурор решил, что это кто-то из часов, понять было сложно, а сам он отвечать на вопросы не желал. Как и не проявлял интереса к местному произведению искусства. Зато мальчишки разглядывали его с любопытством. Серый холодный камень, покрытый какими-то полуистёршимися зарубками. Металлические глаза и ногти. А поверх статуи – такие же серые, как она, истлевшие от времени лохмотья. Неудивительно, что Антон спутал ее с каким-нибудь большим булыжником. Интересно, кому вообще понадобилось тащить сюда такой необычный груз? И тем более наряжать его?
– Эй, треглавый, не знаешь, кому это памятник? Перед каким прославленным лысым хмырём мы должны трепетать на этот раз?
Вместо ответа на грубость, Секундомер начал рыться в карманах и что-то искать. Видимо, удовлетворившись результатом, он облегченно вздохнул и успокоился.
– Что-то не так, господин Секундомер?
– Тебе виднее, изгнанник.
Шестереныш наклонился к Антону и прошептал тому на ухо: «Будь осторожен. Болван, похоже, многое нам не договаривает».
Свои собственные представления о безопасности уже не раз сыграли с мальчишкой злую шутку, но так ничему и не научили. Короткое «ага» еще не успело отзвучать, как заинтригованный находкой Антон прикоснулся к статуе, решив выяснить на самом ли деле это камень. Зачем? А просто так. Интересно ведь. Да и что в этом такого? Он же не ломать ее собрался, а всего лишь узнать, что здесь и как? Вдруг пригодится?
Внезапно пыль с изваяния облачком взвилась над поверхностью, а сама статуя «ожила» и начала вставать с песка. От страха мальчишки попятились, забыв обо всех условиях путешествия в Пустоши, за что моментально поплатились. Уже на темной стороне они огляделись: диковинка не стала никого преследовать, но и триликого нигде не было видно.
– Как думаешь, с Секундомером все в порядке?
– Не знаю, но лучше пусть он на себе проверяет намерения этого… этого… этой дряни, а мы пока тут побудем.
– Как-то это… Неправильно, да?
– Если оно нас сожрет, то о правильности поступков мы уже точно не порассуждаем. Мне больше нравится быть неправильным и живым, чем правильным и мертвым. Страна часов иного не приемлет. Тем более, ты из-за него оказался в этом адском местечке. Пусть теперь заглаживает вину, всё честно. А ты сиди смирно и не создавай нам еще больше проблем.
Пока мальчишки наспех пытались придумать план дальнейших действий, из холодных песков, как ни в чем ни бывало, вынырнул Прокурор.
– Ура! Вы живы!
– Отрок, оставь свои заклинания при себе, мне до них нет дела. Вы идете или так и будете дожидаться Стражей?
Один несмелый шаг и компания снова оказалась под лучами палящего солнца, превратившего всё вокруг в бесконечное пекло.

[Дядя Саша]

А перед ними снова возвышалось… возвышался…
– Простите, что испугались. А Вы кто? И почему здесь оказались? – Паренек виновато посмотрел под ноги.
– Создатель. – Спокойный голос каменного изваяния не то чтобы был громким, зычным, но на человеческий тоже не походил.
Антон так и осел. Все то время, что мальчик искал сестру, он был уверен, что Часоглав – создатель и бессменный правитель. Его можно, в общем-то, понять – на что только люди не идут ради бессмертия? А тут…
Горячий песок живо привел ребенка в чувство: быть свежезапеченным блюдом совсем не хотелось.
– Простите, здесь слишком жарко. Давайте на ту сторону пойдем?
– Идите, путники.
– А Вы?
– Мне не нужно.
Не в силах больше терпеть, троица бедолаг перешла на другую сторону. Отдышавшись, Антон принялся упрекать и Секундомера, и Шестереныша. Они ведь знали, но молчали. За что они так с ним? «Да я сам только узнал. Никто передо мной не отчитывался!» – сходу стал оправдываться пухленький паренек.
– А ты? Ты же давно знал, кто он! Так почему нам не сказал?!
– Должен заметить, что это наглая клевета! Я сразу сказал, кого мы нашли.
– «Житель»? Ну да, совсем никакой разницы с «создателем», конечно. Прям одно слово!
– В общем-то, ты прав, А. Идем дальше.
Мальчишка схватил Прокурора за плечо и попытался остановить.
– Подождите, можно ведь попросить его спасти всех нас, а потом вернуть меня с Леркой домой.
Одно отточенное движение и в руках у Секундомера появился оранжевый галстук-бабочка. Если бы не тьма беззвездной Пустоши, можно было бы разглядеть, как вмиг побледнели ребята. Самым неудобным попутчиком был Адвокат, который, казалось, не просто отыгрывается на Шестереныше за все его грубости, а делает издевки над несчастным ребенком смыслом жизни. Поделом, наверное, но продвижение вперед существенно замедлялось. Единственное, что радовало – это то, что Адвокат был способен на авантюры, в отличие от Прокурора или Судьи.
«Решено. Мы затащим сюда этот камень и здесь уже поговорим». Это было самым коротким совещанием в жизни Секундомера и первым – в жизни Антона. Шестеренышу оставалось только согласиться, насколько бы безумно ни выглядела идея похищения создателя.
Толчок в грудь и сидящий каменный болванчик повалился на спину, оказавшись в песках темной стороны.
– Господин создатель…
Рядом раздался довольный хохот Адвоката: «Он тебя здесь не услышит, дурень! Ведь света-то тут нет!»
В смысле?
– Это же Солнечные часы, Антон… Они без освещения не работают! Он специально подыграл тебе. И мне…
Не поверив, мальчишка попытался привести в чувства свою добычу. Ни крики, ни пинки с ударами не подействовали на застывшего в одном положении создателя ненужного мира.
«Вы… Вы все – обманщики и предатели! Только и можете, что о себе думать» – на душе у паренька скребли кошки. Это не было даже злостью, нет. То чувство намного, намного хуже – разочарование.
Пока Шестереныш пытался успокоить напарника по путешествию, Секундомер затеял драку с самим собой. В Безвременье он часто этим грешил, а вот Пустошь… Разве что в самом начале, когда только попали сюда, да и всё. Из-за чего же ссора разгорелась в этот раз, ребятам было непонятно. И неинтересно. Сами разберутся как-нибудь, куда они денутся? Что оказалось смешнее всего – уже после нескольких крепких ударов Адвоката дети не отрывались от происходящего, как будто они настоящие жители Безвременья, где бои Секундомера собирали толпы зрителей. «Как Адвокату и Прокурору удавалось оставаться на месте во время драки?» и было той загадкой, не дававшей покоя умам немногочисленных зрителей.
– Ненавистный галстук! – Секундомер стащил потерявшую цвет бабочку и запрятал ее подальше в карман.
– О, господин Прокурор! А мы тут это… Создателя похитили, пока Вас не было. И теперь он спит.
Не слишком разговорчивый Прокурор опустился на колени перед создателем и старательно принялся вглядываться в его черты. Послышалось чирканье, и перед серым лицом зажглась спичка, а за нею и фитиль. В моментально открывшихся стальных глазах отразилось маленькое веселое оранжевое пламя.
– Свеча, это – создатель. Создатель, это – свеча. А вокруг – мир. Надеюсь, вы рады знакомству.
Солнечные часы оглядывались по сторонам, вновь знакомясь с собственноручно созданным им миром.
– Господин Секундомер, а откуда у Вас свеча-то взялась? – ошарашенный Антон отказывался верить своему счастью.
– Каждый уважающий себя житель Безвременья всегда носит с собой светило. Как можно было не видеть этого, отрок?
– А, точно. Мне же Лорд тоже рассказывал, где мы идем и что вокруг нас.
– Не тебе, несносное создание, не тебе.
После случившегося завязать разговор о своей просьбе было невыносимо трудно и стыдно. Антон то и дело расправлял уголки мешка, в котором его вышвырнули в Пустошь, а затем снова все комкал и принимался за дело вновь. Эх, была не была!
– Простите меня, создатель. Ваше похищение было моей идеей. Мне просто нужно с Вами поговорить. Здесь, на темной стороне. Там слишком тяжело находиться, слишком жарко.
– Понимаю. Говори.
– Нам нужна Ваша помощь. Это из-за Часоглава. Он похитил мою сестру. Помогите, пожалуйста, нам вернуться домой.
Немигающий взгляд каменного изваяния пугал сильнее Часоглава. Все-таки от человека у этого создания совершенно ничего нет. Все, кто прежде встречался на пути Антона, были людьми. Плохими, хорошими, со своими достоинствами и недостатками, со своими слабостями. Но людьми. В большей или меньшей степени. Это существо казалось чем-то совсем уж запредельным, оно другое.
– Путники, а повстречались ли вам стеклянные Стражи Пустоши? Мои весьма ответственные, пусть и недолговечные, дети с взрывным характером.
– Ага, виделись уже. Только Ваши «дети» и напугать могут своими стеклянными алебардами и постоянным преследованием, – проворчал Шестереныш.
– О, в таком случае вам предстоит познакомиться с моими несносными детьми поближе, из-за чего я бы на вашем месте поспешил в своем путешествии. Они не любят посторонних, – будничный тон Солнечных часов не предвещал ничего хорошего.

[Stprapor]

Просто реакции никакой на текст не было, вот я его и не выкладывал.

прооперировал оба глаза по поводу катаракты, монитор пока вижу не очень хорошо, читаю , но с реакцией от меня сейчас сложновато. А на смарте конкретно этот сайт отображается не очень хорошо.