Послевкусие победы

[КАРИАН]

Ни один генерал такого не позволит. Командовать ей в этом случае бригадой дворников в каком-нибудь Мухосранске.

Константин Николаевич, Вам это генералы сами рассказали? Так они лица прямо заинтересованные, в создании обратного от предложенного мной имиджа. А как человек в лампасах занимающий не последнюю в стране должность, просто превращается в дурака, иногда даже на людях, которых он видимо за людей не считает и не стесняется поэтому, видел сам и не один раз. А уж, что на едине может твориться даже гадать не хочется.
Генералы такие же люди, причём далеко не всегда лучшие и ничего человеческого им не чуждо. К тому же нельзя забывать о статистической погрешности, ничего абсолютного не бывает, бывают и довольно частые исключения, если Вы о ком-то конкретном.
Впрочем всё это легко объяснимо с объективной физиологической точки зрения. Впрочем я своё мнение никому не навязываю. Просто писать буду так, как я это вижу и любую критику и недоверие готов выслушать и принять к сведению.

Константи Николаевич, Вы для интереса, почитайте что Лидия Русланова, например, о маршале Жукове рассказывает. И прикиньте если есть желание, почему её награждали государственным орденом перед развёрнутым строем боевой части. За что потом Жуков имел бледный вид в Ставке. при всём при том, что она жена его приятеля командира кавкорпуса Крюкова.

[HoKoNi]

А как человек в лампасах занимающий не последнюю в стране должность, просто превращается в дурака, иногда даже на людях, которых он видимо за людей не считает и не стесняется поэтому, видел сам и не один раз.

Значит, мне везло с вменяемыми генералами. Был у нас, правда, один индивидуум. Пришёл из внутренних войск. Понос, судорога и смерть всей криминальной милиции. Как раз при нём мы 8 парней с отряда потеряли.

[КАРИАН]

Любое зло, есть неминуемое порождение доброты,
так же, как любая тень,
есть обязательное порождение света...


САМОЕ ОБЫЧНОЕ ВТОРЖЕНИЕ


Время равнодушно прячет истину, затягивает мутной трясиной беспамятства исторические глыбы событий, пеленой нагромождающейся лжи, заглаживает острые неугодные осколки. Лживая человеческая наука, бесспорно, восхваляет лишь нерешительность и подлость. Люди думали, так будет вечно. Но время оказалось плохим учителем. Человеческая цивилизация, за тысячелетний миг своего существования, погрязла во всех мыслимых пороках. Лишь в краткий миг своего свершения, история не терпит лжи, не прощает нерешительности. Половинчатые решения всегда приводят к скорой гибели. И вот настала пора подвести черту...
Будущее скрыто от смертных, но если была бы возможность приоткрыть, хоть на короткий миг, этот непроницаемый полог вечного молчания, появилась бы возможность изменить судьбу, убежать и спрятаться от неизбежности. Можно ли безнаказанно проникнуть в тайны мироздания.
Тысячу лет, человечество жило в комфорте и неге, купаясь в благодатном земном климате. Тысячу лет, люди не знали ничего страшнее сильного ветра, высокой воды и электрического удара молнией. Даже, похожие на открытые ворота в преисподнюю, огненные извержения вулканов, сопровождаемые убийственными землетрясениями, случались так редко, что на фоне остальных каждодневных опасностей, ими можно было просто пренебречь. Но время пришло и люди узнали про иные миры. Не по своей доброй воле, но опасность от этого не уменьшилась. Страшные и непонятные, чуждые малейшему представлению о земном добре, они принесли с собой гибель и проклятие всему человечеству. Но время и там, как и в человеческом мире, быстро отыскало и свои, нерешаемые проблемы.


Москва, район Жулебино. 10 ноября 2020 года, 4-40 утра.

Ноябрьская тьма, совсем уже по-зимнему висела за окнами, видимо и не думая покидать, промёрзшую за ночь Землю. Тяжело продрав глаза, Баринов долго таращился на мерцающие перед глазами зелёные циферки 04-40. Казалось они собрались висеть на электронном дисплее вечность. Он успел привыкнуть к ним, сдружиться с ними, они даже начали ему нравиться, своей, прямо по-японски загадочной и совершенной гармонией, когда один из толстеньких добродушных ноликов вдруг растворился, и вместо него выскочила злобная и худая единичка. Колька застонал и откинул одеяло.
Тысячи холодных мурашек, прячущихся где-то совсем рядом и терпеливо ожидающих этого момента, словно по команде ринулись на тёплое, разомлевшее под толстым одеялом тело. Изобразив бодрое и радостное похрюкивание, парень нашёл в себе силы сесть. Бросил ещё один тоскливый взгляд на часы, пожалуй проще было вообще не ложиться.
Больше всего на свете, даже больше чем налоговую инспекцию, он ненавидел сейчас собственный будильник. Грубо прерванный, самый сладкий предрассветный сон, настойчиво продолжал шуметь в голове, требовал немедленной мести.
Но нарушитель спокойствия, ещё на заводе интегрированный в новенький компьютерный монитор, мог не опасаться физической расправы. Пойти на такие убытки, Колька ни за чтобы не решился. Будильник знал это наверняка, и словно в насмешку, играючи перещёлкнул ещё циферку и следом, почти без полагающегося ожидания, следующую... Баринов выдавил новый стон, гораздо длиннее и тягучее первого.
Отапливали, как обычно из рук вон… и нащупав ногами нахолодившиеся за ночь тапочки, он поспешил встать. На полусогнутых, кое-как доплёлся до туалета. Дальше на очереди была ванная…
Ритуал раннего подъёма, был продолжен привычным трёхэтажным ругательством в адрес разбойничьего ЖэКэХа, и его верного, вечно где-то странствующего союзника - горячей воды.
Страна захлёбывалась в демократических испражнениях и просто старалась выжить, назло всему миру и собственному правительству. Получалось, правда, не очень…
После холодного полоскания, стало как будто легче. Оскорблённый таким предательством, сон с достоинством удалился, и окружающие предметы обрели, наконец, резкость, а мысли - ясность.
Два дня, как созвонившись с приятелем, они после недолгих размышлений и горячих споров пришли к закономерному, напрашивающемуся выводу, что работа не волк, а нагулявшая жирок, за лето и долгую тёплую осень, рыба, может и залечь на дно, и уже там продолжить бездарное растрачивание ценнейших килокалорий. В общем, всех строек всё равно не перестроить, всех материалов не перепродать, тем более за каких-то несчастных три дня. Решение было принято абсолютным большинством, и до скорой встречи, Клязьминское водохранилище! Знакомый инспектор рыбнадзора, по старой дружбе и по телефону, встречу подтвердил. И гарантировал тихий, и насыщенный, редкими и только радостными эмоциями отдых.
Когда за спиной щёлкнул электромагнит металлической двери, и леденящая осенняя изморось обожгла лицо, словно любимая кошка жены, деловито и безбоязненно залезла под оттопыренный воротник, Колькина решимость подверглась новому испытанию. На мгновенье, он даже усомнился в соломоновости вчерашнего решения, благо спасительная дверь была совсем рядом...
Но если мосты наведены ещё с вечера, а сила долга превышает остальные чувства, то трудным становится только первый шаг и сделать его лучше быстрее.
Город спал. На безмолвных силуэтах домов, в непрозрачной вышине сливающихся с ночным небом, мало где теплились жёлтые огоньки, а голубоватый свет дежурного освещения лестничных клеток, отбрасывал на заросший деревьями двор, лишь призрачные невесомые тени.
Протиснувшись среди припаркованных к тротуару машин, Баринов выбрался на дорогу. Пытаясь согреться, он сделал несколько быстрых приседаний. Кругом безлюдно, сырая и настороженная тишина.
Деревья и кусты, застыли вдоль спящих домов чёрными лабиринтами. Их облетевшие кроны едва прорисованные тусклым отражённым светом, практически не различимы на общем чёрном фоне. Колька приподнял обеими руками воротник и попытался ещё сильнее закутаться в него, неожиданно повеяло странным, словно изнутри идущим холодом и таким же непонятным страхом.
Ему вдруг, до боли в сердце, захотелось оглянуться. В огромном, днём обычно шумном дворе, сейчас, как в заброшенном мёртвом городе, после апокалипсиса, было красиво и жутко одновременно. И Кольку вдруг охватило стойкое убеждение, будто что-то необычное затаилось в холодном воздухе, этого рядового ночного утра.
По спине коротко шмыгнул нервный озноб и Баринов ощутимо напрягся. Ни с того ни с сего, подкатила неприятная лёгкая тошнота. Он посмотрел на часы, увеличил подсветку циферблата. Быстрой ходьбы до гаража было минут пять, а до назначенной встречи с приятелем-рыбаком оставалось ещё целых двадцать. Можно было не спешить, проскочить МКАД до утренних пробок они успеют уже по любому.
Решив переждать странные ощущения, он остановился. В голове плыл какой-то странный, приглушённый и пока едва различимый мелодичный гул. Недовольно скривившись, Баринов, приложил ладонь к заложенному, как в самолёте при наборе высоты, уху.
Странная мелодия и не собиралась прерываться, она продолжала звучать, усиливаясь всё больше и больше и Колька в растерянности, заозирался вокруг себя.
Теперь ему не казалось, что музыка звучит лишь в его голове. Звуки неслись откуда-то сверху, негромкие, но мощные и глубокие, словно кто-то большой и невидимый неторопливо перебирал в темноте басы электрогитары, пока стремительно нарастающий грохот, не заглушил совсем, эту непонятную мелодию.
Баринов в недоумении поднял голову, в воображении успели мелькнуть снежная лавина, бурный горный поток… и ночное затянутое тучами небо, мгновенно вспучившись огромным пузырём, упало прямо на него.
Рядом оглушительно грохнуло, яркая белая вспышка озарила окрестности, густо дыхнув озоном, как после летней грозы и стало совсем темно. Свист и клёкот рвущегося неба заполнил всё вокруг, а сквозь пробитые тучи, матовыми светлячками, на мгновенье сверкнули звёзды. Не подвластный сознанью испуг, заставил Николая втянуть голову, и в одну секунду плита спрессованного воздуха навалилась ему на плечи и спину, легко согнула его и распластала по земле. Не чувствуя обжигающего холода, промокшей одежды и впившихся в ладони ледяных крошек, он замер в тревожном ожидании.
Треск выдавливаемых окон, перекрывая шум ветра, нёсся уже со всех сторон. Разномастными обиженными голосами взвыли автомобильные сирены. Со звоном посыпались на асфальт осколки стёкол.
Баринов только попытался приподнять голову, как верхнюю губу тут же обожгло и во рту появился терпкий солёный привкус. В лицо швырнуло чем-то мягким и липким, а по спине забарабанили пролетающие куски мелкого мусора. Колька захлебнулся воздушным потоком и растворяясь в диком визге взбесившегося ветра, окончательно потеряв самообладание, закрыл глаза и сжался, готовясь к самому страшному…
Когда до отключившегося сознания, глухо, словно из глубокого узкого колодца, донесся первый крик, он понял, что всё ещё жив. Ветер продолжал бушевать в каменном ущелье из многоэтажных домов, всё ещё заплёвывая лицо холодными брызгами, смешанными с ледяными колючками, но появилась хотя бы возможность подняться. Показалось, что стало ещё темнее. Если бы не мигающие со всех сторон оранжевые огоньки автомобильных сигнализаций, Баринов, наверное, не смог бы разглядеть и собственных рук.
Сзади, что-то дёрнуло плечи, спина заходила ходуном и голова затряслась вместе с ней. Баринов с трудом смог повернуться и только тогда понял, что далёкие крики, которые привели его в чувство, адресовались именно ему.
-Ты как, мужик?! Видел… что это было?!
Только теперь он ощутил на воротнике чьи-то мокрые холодные руки и вяло дёрнулся, освобождаясь из захвата. Он тяжело сглотнул безвкусный ком в горле и тишина вдруг разорвалась многоголосым хором автосигналок. Сумасшедший, на грани истерики крик, тут же перекрыл их.
-Смотри… смотри… что это?
Баринов, пока пытающийся, лишь стать на колени и сам безотчётно поднял глаза вверх.
Жирно набухшая влагой небесная вата, зависшая прямо над крышами домов, опять колыхнулась и растворяясь, как в замедленной кинохронике, лопнула.
Многотонные потоки горячей воды, сопровождаемые белёсыми полосами остывающего конденсата, тяжко плеснулись на замершую землю. Разбиваясь в мелкие брызги, они укрыли всё густой пеленой сплошного тумана. Неугомонный ветер, закрутил между высокими домами молочные вихри.
В небе происходило что-то необыкновенное. Забыв про страх, с трудом опираясь руками, на капот надрывающейся от воя машины, Баринов как зачарованный смотрел вверх.
Матово отблёскивая закруглёнными металлическими боками, испещрёнными многочисленными стыками, нишами и выступами с круглыми и прямоугольными проёмами - не очень чётко различимое, в завихрениях поднимающегося с земли пара и мелькающих разорванных туч, в ночном небе висело нечто чудовищное...
Многие площадки и проёмы, больше напоминали гигантские люки, сплошь усеянные переходами и более мелкими порталами, они выделялись на остальном металлическом корпусе, словно закрытые полупрозрачными кристаллами, разными - плоскими или выпуклыми; они мигали, меняли цвет от ярко белого, до тёмно-фиолетового, чернели и опять наливались светом.
Из некоторых, свет бил постоянно, оттеняя жуткими неземными очертаниями корпус небесного левиафана. Словно гигантские лазерные мечи, до самой земли рубили ночное небо слепящие прожектора.
А прямо посередине, в вогнутой и словно вдавленной в основной корпус линзе-полусфере, неторопливо пульсировал огромный бледно-синий, наполненный фиолетовыми струями круговорот. Баринов перестал дышать.
Очнулся он только тогда, когда мерцающая кладбищенским огнём линза, обжатая с краев лепестками, тускло высвеченного, почти чёрного металла, отчётливо различимого на её фоне, уползла за силуэт ближайшего дома. Вместе с ней пропал и завораживающий сознание свет, озарявший мертвенным аметистовым сиянием всю округу. Ослабевший ветер, теряя силу, продолжал выдувать сгустившееся между коробками домов, покрывало испарений. В темноте уже раздавались голоса и стук дверей, несмотря на продолжавший моросить дождь, оторванные от сна люди, выбирались из подъездов, узнать, что случилось.
Оттолкнув продолжающего удерживать его плечи незнакомого парня, Баринов бросился к своему дому. Сердце пыталось выломить грудную клетку. В такт, ещё неуклюжему, после воздушной контузии бегу, оно тяжело ухало под горлом, в унисон с единственной мыслью:
-Что это было… что это было…
Дрожащими руками он долго пытался попасть ключом-отмычкой в кругляшок магнитного замка, не замечая потухших лампочек индикаторов, не сразу осознав того, что дверь приоткрылась сама, легко и сразу. Простояв в полной темноте, возле погасшей панели вызова лифтов, Баринов растерянно слушал, как дом наполняется жизнью. За стальной дверью жилой части первого этажа, тишина разорвалась детским плачем, и словно по команде беспорядочно захлопали квартирные двери, раздались испуганные возгласы взрослых.
Громкие невразумительные крики донеслись и со стороны запасной лестницы и Баринов, наконец, приходя в себя окончательно, бросился в узкую щель лестничного марша, едва угадываемую в кромешной тьме. Через высаженные на лестничных площадках стёкла, словно в самоварной трубе гудел ветер.
На каждом этаже, возле дверей в лифтовые холлы, в темноте, расцвеченной сигаретными огоньками, стояли вбудораженные, напуганные люди. Первое потрясение спадало, и привычный ко всему народ, начал успокаиваться. Навстречу уже прыгали по ступенькам несколько человек, волоча за собой приличного объёма сумки. Стольких жильцов дома одновременно, Баринов ещё не видел ни разу. Отовсюду доносились взволнованные и тревожные разговоры.
-Я ж говорю землетрясение! На той неделе по помойному ящику передавали…
-Сам ты землетрясение... Нашёл кому верить – помойному ящику!
-Дурак, от землетрясения люстры качаются.
-А стёкла по-твоему, умный, от чего вылетают?
Кто-то узнал его.
-Коль, ты с улицы? Чё эт было? Взорвалось что-то?
-Вроде на подстанции сверкануло...
-Скорее всего. Света до сих пор нет!
-Коль, она цела хоть?
Переводя дух, Николай на секунду остановился
-Бля, мужики, честно, не видел… а в небе хрень какая-то… Огромная! Похоже, на Москву повернула.
Воспользовавшись, тем, что на мгновенье установилась изумлённая тишина, он, пропустив на узком марше очередного мешочника, опять рванул вверх. До восьмого этажа оставалось ещё четыре пролёта. Вслед полетели опомнившиеся голоса
-Это ты так пошутил сейчас?
-Коль, погоди… какая хрень?
-Коль…
-Да я откуда знаю. Говорю на полнеба – больше не останавливаясь, бросил он назад в темноту.
Кто-то притворно взвизгнул, - Летающая тарелка! Марс атакует… - но в голосе, отчего-то не было обычной насмешливой уверенности. Кто-то фальшиво рассмеялся и тут же затих. Но Баринов уже не обращал внимание.
На родном этаже, было необъяснимо тихо, лишь за одной из соседних, обшитых искусственной кожей дверей были слышны приглушенные голоса соседей. Через несколько секунд он влетел в дверь собственной квартиры, столкнувшись в коридоре с перепуганной женой.
-Коль, что случилось? Ты чего вернулся? На улице взорвалось что-то?
Из детской спальни донёсся плач разбуженного сына.
-Марин, давай быстро собирай Лёшку. Я пока самое необходимое… и в гараж. Машину подгоню с обратной стороны дома. Напротив подъезда встану, думаю, скоро будет не протиснуться.
Жена, нашла в темноте его руки и с неестественной для хрупкого телосложения силой затрясла их. Заходясь в короткой испуганно-дёрганной истерике, закричала:
-Да что случилось!... Ответить! Я никуда не поеду! Ты слышишь…
Он обхватил её. Сжал, не давая кричать. Испуганный её криками сынишка уже голосил не переставая.
-Собирай сына… Марина! Мы едем на дачу! Подальше от Москвы. Быстрее пока ещё есть время.
Женщина обмякла, медленно приходя в себя и уже более спокойным тоном повторила
-Коленька, что случилось? Это же не война?
-Нет, не война, в небе дерьмо какое-то! Может действительно глюк от землетрясения… Давай быстро к Лёшке, он уже оборался. Я в гараж, тянуть нельзя, потом чувствую хрен выйдем. Жду вас на улице, с обратной стороны дома.
На ощупь, доставая из шкафа второй фонарик, включил его и передал жене.
-Давай в темпе.
Сам рванулся к сейфу. Хорошо что сложенный «Вепрь» уже в чехле. Колька стал быстро запихивать в полупустой рюкзак, с рыболовными принадлежностями, одну за другой пачки с патронами, запасные магазины, набор для чистки... Из пирамидки выдернул «Смерть председателю» - укороченный сто шестой ТОЗик, оба ножа, компас, оптический прицел… Что ещё? Бросившись на кухню, остатки рюкзака забил банками с тушёнкой и пачками вермишели. Хлеб, половинка чёрного и батон не начатого белого, уже откровенно не вмещались. Пришлось сунуть снаружи, в боковое отделение. Не давая сосредоточиться, колотились взведённые на пределе нервы.
«Ладно, пока хватит. Лучше обратно приеду, ещё возьму»
Закинув за спину чехол с карабином, он ухватил, ставший неподъёмным рюкзак. Нащупал в боковом кармане пачку водительских документов, и уже успокаиваясь, выскочил в коридор.
-Всё! Я за машиной, – буду через пять минут... Соседям позвони, скажи, чтоб тоже уезжали, от греха подальше.
Но через пять минут не получилось, не получилось и через десять... Скатившись по продолжавшей шуметь лестнице, наскоро, рассказывая на ходу, что видел, Николай выбежал из подъезда.
Небо так и не смогло зарастить пробитую небесной гостьей дыру, через которую теперь лился жёлтый мутноватый свет неполной луны. Конечно не электрический, но хоть что-то. Главное хоть не так темно. Кое-где в тени домов, слышались голоса и виднелись стоящие кучками люди. Не выходя на широкую жулебинскую улицу, Баринов экономя драгоценные метры, нырнул в темный тоннель между высокими деревьями и соседним домом. И тут же пожалел об этом… Навстречу ему угрожающе метнулась какая-то тень. Даже не успев толком испугаться, он инстинктивно прикрылся тяжёлым рюкзаком, сметая с пути худощавую низкорослую фигуру. Послышался крик боли и под ноги со звоном упала узкая, сверкнувшая в отражённом светом полоска.
«Нож что ли?»
Испуганная мысль с опозданием пробила голову, и не успев ничего сообразить, общей массой почти в полтора центнера, он, вдавил в асфальт мягкое ещё пытающееся оказывать сопротивление тело. Тут же споткнулся, с трудом удерживая равновесие. Короткий всхлип, растаял в топоте тяжёлых ботинок. Ему показалось, что от длинной продолжавшей беспорядочно сигналить машины испуганно отскочили ещё две согнутые тени. Выяснять, желания не было… скорее бы из темноты! Не так далеко, всего в нескольких метрах, в тускло освещённом салоне сидели два немолодых мужика и одновременно, мешая друг другу, торопливо рылись в бардачке. Николай прибавил шагу, нырнув в торцевой проход между домами. Выбежал из него на Полубоярова, улицу, названную в честь известного в прошлом танкиста. Стало сразу светлее. На хорошо продуваемой улице, от тумана остались лишь жалкие воспоминания в виде разрозненных серых клочьев, ещё продолжавших цепляться за чернеющий вдоль проезжей части кустарник. По улице в обе стороны уже неслись автомобили. Успокаивая дыхание, Баринов перешёл на шаг. На всякий случай оглянулся. Из мрачной расщелины, пристроившихся почти вплотную семнадцатиэтажек, за ним никто не спешил.
«Вот же гады... что-то слишком быстро сообразили, ворьё поганое... »
Через две минуты быстрой ходьбы, он был на месте. Из тёмной громады многоэтажного гаража, подсвечивая дорогу широкими конусами фар, одна за одной выскакивали машины. Не теряя времени на разглядывание, он бегом взлетел на третий уровень. Хорошо, что бокс рядом с лестницей. Баринов не стал, как обычно, прогревать двигатель. Щедро залив длинный коридор молочным туманом, несколько раз дёрнувшись, машина помчалась на выезд. Вот и последний поворот с эстакады… визг тормозов… и тяжёлый внедорожник едва не втыкается в горящую тормозами и габаритами колонну.
«Что случилось, блять? Только же что свободно было….»
С силой хлопнув ладонями по рулю, Баринов чертыхнулся, открыл дверь и со ступеньки джипа попытался разглядеть причину пробки.
Освещённый фарами затор, был хорошо виден. Не поделив на самом выезде полосу, между гаражами и «народной автостоянкой», встали враспор две здоровенные иномарки. Возле них, вцепившись друг другу в волосы, неумело, словно начинающие борцы сумо, толкались две молодые девицы. Взбешённый гул десятка клаксонов, перекрывал их крики. Из мерседеса с разбитой фарой, и медленно растекающейся под передними колёсами лужей, выпрыгнул высокий, немного нескладный парень в светлой куртке.
В дипломатические прения вступать он видимо и не собирался, просто и без обиняков ударив по лицу худую, сразу упавшую на колени, тонко взвизгнувшую брюнетку. Не без труда ему удалось оттащить и затолкать в машину и свою спутницу, что-то безумно орущую и старающуюся зацепить оголённой из-за задравшейся юбки, ногой, поверженную соперницу.
Несколько человек уже пробирались к ним, когда мощный мерс взревев тремястами лошадьми, безжалостно корёжа бампер, перепрыгнул высокий бордюр и выскочил на дорогу. Вторую виновницу создавшегося затора тоже не пришлось долго уговаривать. Размазывая кровь по некрасивому, искажённому гримасой боли и страха лицу, она с третьего раза запустила заглохший мотор. Испуганно втянув голову, под градом всевозможного мусора по гудящему кузову, она последовала за «подругой». Минуты через две, ободрав левое крыло, и получив трещину на правом зеркале, выбрался на дорогу и Николай. Улица в обе стороны была полна машин, но ехать ещё было можно. Почувствовав простор, Баринов, наконец, немного расслабился и тут же уловил знакомое дёрганье в кармане.
«Блин… это ж телефон».
Не останавливаясь, он нажал кнопку вызова и прижал трубку к уху.
-Блин, Колян, ты куда пропал… я тебе полчаса дозвониться не могу, телефон вдруг отрубился почему-то…
Баринов узнал знакомый голос друга
-Гришь, ты видел эту хрень?
-Видел... Что это было?
-Не знаю, но дёргать нужно от Москвы подальше, она туда… за МКАД, к центру поплыла.
-Да я сам видел. Пипец какой-то… Ты где сейчас?
-Скоро к дому подъеду. Маринку с Лёшкой забирать.
-Мои, с женой уже дёрнули. Я тебя ждал, соляру отдать... Щас к магазину возле твоего дома подскочу.
-Давай, я тоже через минуту буду.
Влетев на пустую, как и в любой обычный утренний час, площадку перед магазином, Николай тут же увидел друга с двумя двадцатилитровыми канистрами. Он не успел выйти, как тот подбежал к нему
-Чего так долго?!... Смотри… твоих три, ещё одна в машине, тут, на дороге. Переливай быстрее… Рязанка щас умрёт, нужно резче сматывать. На Старую уже лучше не соваться. Давай быстрее.
Щёлкнув крышкой бензобака, Николай вставил воронку. С трудом удерживая на вытянутых руках двадцатилитровку, забулькал топливом.
-Всё, одна пустая... Ещё полную тащи и погнали.
Мелкими шажками, Гришка нырнул по тропинке в сторону придорожных кустов. Отбросив в глубину багажника ненужные больше воронку с пустой канистрой и забыв закрыть бак, Николай бросился в темноту между домами, где среди мечущихся людей, ему показалась знакомая фигура.
-Маринка, ты?!...
Успев на ходу поддержать за плечи, прямо перед ним споткнувшегося с огромным баулом худого мужика, подскочил к ней
-Ну, наконец-то!...
Сердце вдруг замерло. Безумными глазами он всмотрелся в лицо испуганной женщины, не замечая прижатый к груди свёрток.
-А Лёшка где?!
Разобравшись, но ещё ощущая болезненную ломоту в груди, Колька забрал у жены увесистую шевелящуюся сумку. Открыв заднюю дверь, помог разместиться.
-Всё обживайтесь. Щас Гриха ещё одну канистру притащит и поедем…
Молодой парень, совсем рядом с ним, вдруг замер, глядя куда-то в горизонт.
-Смотрите!!!...
Его истошный крик заставил бегущих людей замереть на месте. Резко посветлело... Проявившиеся из темноты лица людей застыли, словно гипсовые слепки. Казалось совсем рядом, начавшееся разгораться небо, вдруг вспыхнуло ярким, почти дневным светом, вверх устремились целые снопы дымящих сине-белых искр. На мгновенье воцарилась полная темнота, кто-то испугано заорал:
-Глаза-а… Я ничего не вижу…
Николай вздрогнул от накатившего ещё не понятного ужаса, но новая вспышка опять высветила чёткие контуры домов, несколько далёких ударов сотрясли землю, и до толпы долетел, наконец, грохот взрывов. Раздался детский плач и словно по команде опять взвыли автосигналки. Воздух над высвеченными, словно электросваркой силуэтами домов задрожал и налился сизым маревом. Грузная пожилая женщина схватилась за грудь, к ней прижалась худенькая светловолосая девочка.
-Господи, помоги!...
Блуждающее между домами эхо повторяло и повторяло глухие, отдающие низкими басами, частые удары.
-Да что же это такое…
-Это над Кремлём!
Неестественно голубое зарево разливалось по небу там, где обычно садилось солнце. Хорошо заметные на этом фоне, чёрные клубы дыма, быстро сливаясь с беззвёздным небом, поползли по горизонту. Ещё несколько сильных ударов тряханули землю,
-Вроде дальше. На западе, со стороны Рублёвки горит…
-Правительственные кварталы бомбят.
-Потом на нас пойдут…
Оцепенение, овладевшее людьми, сразу спало, они зашумели, заговорили и словно разом, вспомнив о срочных и неотложных делах, бросились каждый в свою сторону. Не стал досматривать и Николай, с силой захлопнув дверь.
-Всё погнали!
Но гнать было некуда. Улица, ведущая к Новорязанскому шоссе, была уже основательно переполнена. Слишком медленно, метр за метром двигалась эта встревожено гудящая припозднившаяся колонна. Перед выездами от домов приходилось стоять ещё дольше. От включенных фар, стало светло как днём...
Передняя машина, вспыхнула красным сиянием и Николаю послушно ударил по тормозам. На этот раз стоять пришлось особенно долго. Пересечение с Авиаконструктором Миля. Осталось совсем немного. Сквозь бормотанье двигателя и шорох стеклоочистительных щёток, что-то давно уже доносилось до него с улицы. Баринов вдавил кнопку стеклоподъёмника.
-Не пойму, что это за звук такой? Может глушак зацепил?
Высунул голову и долбящий по мозгам гудящий гвалт, ворвался в кабину с такой силой, будто на улице проходил фестиваль дикой шотландской музыки. Баринов с удивлением оглянулся на жену.
«К чёрту… некогда разбираться… Только бы вырваться с этого каменного мешка»
Он с силой до отказа вывернул руль и почувствовал, как переднее колесо с трудом забралось на высокий бордюр. Машину тряхнуло. В зеркало заднего вида ударил жгучий ксенон. Кто-то последовал за ним. Страх, навсегда застрять в этой пробке, подогнал ещё больше. Разбрызгивая тонкие полосы грязи, машина пошла по травяному покрытию юзом, словно по ледяному катку. Упругие ветки придавленного кустарника, застучали по днищу. Крутанув руль в сторону заноса, Николай выровнялся. Пропахав по грязному, уже кое-где изрезанному широкими колеями газону, он всё-таки проскочил очередной затор. Опередив тёмную Тойоту, с бешено орущей в открытое окно всклокоченной полураздетой бабой, Колька выскочил на пешеходный тротуар. Несколько секунд и он, наконец, вывернул из-за огромного жилого корпуса Болгарстроя, нелепой махиной закрывавшего весь обзор и на секунду застыл от изумления.
Отблески фар расцвечивали клокочущее рваными тучами небо. Из-за злобного гудения сигналов, до него с трудом прорвался рёв бесчисленных моторов. В промозглой предрассветной тьме, настоящая железная река, по самые берега, напоенная людским страхом и отчаяньем, медленно ползла в сторону от Москвы, по всей ширине новорязанской трассы...

* * *

[Римма]

Виктор Николаевич, внимательно прочла новый фрагмент. Литературно "прицепиться" вроде не к чему, а вот что касается общего впечатления - знаете, мне как-то не хватило ощущения того, что все происходит в будущем. Раньше было именно впечатление, что все проиходит не в настоящем, а в будущем, где человечество вышло в дальний Космос и там обустраивается. Как может так и обустраивается. А тут нет ощущения будущего. По мере чтения не возникло ощущение, что действие происходит в будущем. Скорее, это стандартный постапокалипсис про нашу современую жизнь, но тут прилетели пришельцы и наступила Большая Беда.
Вот такие у меня впечатления от фрагмента.

[КАРИАН]

По мере чтения не возникло ощущение, что действие происходит в будущем. Скорее, это стандартный постапокалипсис про нашу современую жизнь, но тут прилетели пришельцы и наступила Большая Беда.
Вот такие у меня впечатления от фрагмента.

Римма, так дата есть в заглавии. Я впрочем тоже, объявления и заглавия никогда не читаю, как и многие другие. Это сегодняшний день. Ну чуть до 20 года продлил, чтоб прошлым не успело стать, пока допишу. А вообще именно сегодняшний день. Николай, это отец главного героя Алексея Николаевича. Пока это пролог, но возможно будет и полноценный постап впоследствии, как пойдёт. Это чтобы было ясно, что пришельцы, вовсе не добрые дяди для людей.

[Римма]

Николай, это отец главного героя Алексея Николаевича. Пока это пролог, но возможно будет и полноценный постап впоследствии, как пойдёт. Это чтобы было ясно, что пришельцы, вовсе не добрые дяди для людей.

Всё ясно, уважаемый Виктор Николаевич. Это я ошиблась. Но это доказываает, что текст Вам удался. Значит, всё сделано правильно.

[КАРИАН]

Текст удалён на доработку.

[КАРИАН]

Текст удалён на доработку.

[Римма]

Виктор Николаевич, из того, что бросилось в глаза при прочтении: "Охранников" как мне кажется, надо заменить на "телохранителей". Ну и второе - встреча Чудина и Биленко именно на открытом воздухе, пусть и в Александровском саду, мне кажется натянутой. Как мне кажется, в будущем будут изобреетны и средства дистанционной "шпионящей" аппаратуры и оружие, способное поражать цель на значительном расстоянии. Защититься и от того и от другого - на открытом воздухе нереально. Ну кто даст гарантию, что эту встречу не снимет американский или европейский спутник? Поэтому встреча, как мне кажется, может состояться только в помещении, проверенном на предмет "чужих жучков". На худой конец, Чудина, как мне кажется, могут пригласить поговорить в машину Биленко. Но выходить оттуда они не будут. Это уже должно быть в подкорку вколочено.

[КАРИАН]

Виктор Николаевич, из того, что бросилось в глаза при прочтении: "Охранников" как мне кажется, надо заменить на "телохранителей". Ну и второе - встреча Чудина и Биленко именно на открытом воздухе, пусть и в Александровском саду, мне кажется натянутой. Как мне кажется, в будущем будут изобреетны и средства дистанционной "шпионящей" аппаратуры и оружие, способное поражать цель на значительном расстоянии. Защититься и от того и от другого - на открытом воздухе нереально. Ну кто даст гарантию, что эту встречу не снимет американский или европейский спутник? Поэтому встреча, как мне кажется, может состояться только в помещении, проверенном на предмет "чужих жучков". На худой конец, Чудина, как мне кажется, могут пригласить поговорить в машину Биленко. Но выходить оттуда они не будут. Это уже должно быть в подкорку вколочено.

Скорее всего Вы правы. Можно конечно говорить об электронном пологе средствами РЭБ, смонтированном в автомобиле, о чтении по губам, о закрытии средствами РЭБ даже возможностей визуального наблюдения - всё же будущее, о Кремле как вотчине президента, а не премьер-министра и как следствие надёжной охраны вокруг. Но всё же ничего особо тайного не было сказано, то что Чудин перешёл на сторону президента все поймут уже через неделю. а вообще просто лень переписывать.