Ярчуки (Дети Гамельна-2)

[Иркуйем]

Финансы позволяют пользоваться услугами профессионалов и профессионалок)))
А что Ремарка напомнило - неудивительно. Солдат на отдыхе ведет себя одинаково вне зависимости от временной и национальной принадлежности. С колоритом, конечно, но концепция одна)

[Римма]

Финансы позволяют пользоваться услугами профессионалов и профессионалок)))

Вот тут не очень понятно... Потому что в тексте написано:

И пока шел долгий процесс согласования оплаты

Смотри: пока размер оплаты не согласован, деньги, не должны быть выплачены. Непонятно же, сколько выплачивать. Стало быть, солдаты голодные и неудовлетворенные морально и физически.

[Иркуйем]

Они от зарплаты до зарплаты не живут)))

[Цоккер]

Рядом хлопали карты – парни разыгрывали неполученные еще деньги

В данном случае "не полученные" (раздельно).

Гость привалился к стене, запалено дыша, со свистом втягивая воздух

запаленно

[Иркуйем]

Благодарю!

[Иркуйем]

Перезалит ново-дополненный ниже

[Цоккер]

здесь порезвились кумаши. Ну или в конец тронутых протестантах, решивших отвести душу на католиках.

тронутые протестанты, решившие

Перевернутая на бок карета.

В данном случае "набок" (слитно).

Кто-то ловкий широко вспорол бедняге ему брюхо, выпустив кишки.

Либо "бедняге", либо "ему".

[Римма]

А окосеешь – сам виноват, уворачиваться в следующий раз будешь прилежнее.

Михаил, не окосеешь, а окривеешь. Если глаза нет, то человек - кривой.

Убиты все лошади.

Если продолжить ассоциативный ряд с каретой, и строй этого предложения, то наверное "Убитые лошади".

[Иркуйем]

Напыщенный Бальбоа утверждал, что этот путь куда короче, нежели скакать по дороге. Очевидно, он измерял расстояние по карте, позабыв про овраги, колючейшие кусты и прочее коварство итальянской природы, так и норовящее если не выбить из седла, то минимум ослепить. Мирослав пригнулся к лошадиной шее. Выхлестнет глаз – новый не вставить! И с тупоголового капитана запасного ока не стребовать! Обоз Его Святейшества, пусть даже и везут в нем гусиное перо для набивки перин, неприкосновенен. И посягнувший должен быть немедленно
и сурово покаран! Соответственно, любая спешка оправдана. А окривеешь – сам виноват, уворачиваться в следующий раз будешь прилежнее. Заросли внезапно кончились, и всадники оказались на дороге. Минутное замешательство – в какую сторону скакать? Никаких ориентиров не было. Деревья с кустами, плотно растущие вдоль дороги, везде одинаковы. Небо затянуто плотными серыми, почти черными тучами. Решили действовать
надежно – половина отряда в одну сторону, половина в другую. Если что – оговоренная стрельба в воздух. Или неоговоренная в разбойников
Судя по зрелищу, открывшемуся за очередным поворотом, здесь порезвились кумаши. Ну или в конец тронутые протестанты, решивших отвести душу на католиках. Перевернутая на бок карета. Убитые лошади. И те, что были под седлом у конвоя, и те, что шли в упряжке. Трое убитых мертвецов в окровавленных рейтарских доспехах. Еще несколько - драгуны. Двое святых отцов. Ого, вот и счастье привалило-то...! У колеса -
фиолетовая сутана. Важная птица...
Детали потом. Есть дело куда важнее. Мирослав спрыгнул на землю, присел рядом с умирающим. Кучер прополз на руках шагов пятнадцать, не меньше – вон, стелется кровавый след по булыжникам. Кто-то ловкий широко
вспорол бедняге брюхо, выпустив кишки. Скоро отойдет. Молодой, не больше двадцати. И как только на службу взяли? Или из послушников? Нет, не похож…
- Ты их видел?
Но парень лишь неразборчиво стонал.
Сержант чертыхнулся сквозь зубы – заветная котомка с хитрыми снадобьями, способными и мертвого разговорить, осталась лежать в таверне. Вместе с гравюрами, кислым вином и поросячьми ляжками на потолке. Ладно, есть способ. Мирослав прикусил нижнюю губу, оглянулся. Рядом никого, все разбрелись. Среди бойцов,
что Deus Venántium привлекал к службе, некоторые умения, за которые кто иной шел на костер,
поощрялись. Но все же, но все же…
Кучер закричал так, что даже готовый к подобному сержант отшатнулся. Дернулись на шум и Охотники. Сержант отмахнулся, мол, продолжайте, и склонился над умирающим, на губах которого пузырилась кровь.
- Ты их видел?
- Да…Волки… Волки… И люди… Марио они отсекли голову… Епископу отрезали руку… Господь милосердный… Мамочка, отчего так больно…
Парень поднес окровавленную ладонь к глазам. Снова закричал. На этот раз – от осознания. Сквозь дыру в животе кровь не сочилась – текла. Вместе с кровью уходила и жизнь. Последний выплеск и все. Сержант вытер руки об колет умершего кучера, поднялся. Парень не сказал ничего нового. Следы и укусы
на телах Мирослав увидел и сам. Да и отрезающие всё подряд люди не стали открытием – волки не владеют ножами. А человеку, что лежал у кареты, руку отрезали клинком тупым и коротким, вон как настрогали бахромы, содомиты мокрожопые!
- Мир! – позвал сержанта Мессер, - Подойди!
Закрыв глаза отмучавшемуся пареньку, Мирослав подошел к лейтенанту. Тот с задумчивым видом грыз кончик уса, разглядывая кусты в трех шагах от перевернутой кареты.
- Гляди, тут следы. Что скажешь?
Что можно сказать по каплям крови, что буквально усеивали все вокруг? А по сломанным веткам и оборванным листьям и нескольким отпечаткам сапог, угодивших в грязь разбойников? Сержант мысленно выругался.
Это вам не ходить с гордым видом, поминая через слово былую славу кондотьеров и прочих живущих за «соляные деньги». Здесь – настоящая работа.
Предсмертные слова Иржи Шварцвольфа действительно оказались проклятием. Кровавый снег Дракенвальда надломил хребет Ордену. В том лесу осталось слишком много опытных бойцов. Вот и приходилось вербовать простых рубак, не умеющих даже читать следы…
- Ушли в сторону реки, папские кого-то зацепили. Нога, похоже.
- Догоним? – вспыхнули азартом глаза лейтенанта.
- Не уверен, - покачал головой Мирослав, - они опережают больше, чем на час…
В притихшем лесу раздался выстрел – совсем рядом.
- Догоним! Капитан их нашел! Курт и Марио здесь!
И снова бешеная скачка. И снова ожидание пули – те, кто разгромил обоз, не были дураками и вполне могли дожидаться погони с заряженными мушкетами в руках, стоя за деревьями.
Капли крови, что тянулись надежным следом с самой дороги, оборвались. Лицом вниз, подтянув под себя ноги, у дерева лежал труп, наскоро забросанный срубленными ветками.
- Сержант, осмотрись, - приказал Мессер, - остальные, за мной!
Мирослав проводил взглядом лейтенанта, умчавшегося во главе банды, дождался, пока в шепоте листвы утонет стук копыт и крики погони, прислушался. Вроде бы тихо. Лесная живность не спешит возвращаться к прежним занятиям, и не дышит, вжимаясь в землю зловредный хашашин, готовый прыгнуть на спину зазевавшемуся Охотнику.
Убитый оказался кем-то из местных бандито. Молодой, не старше кучера умершего на дороге. Чернявый, тоненькие усики, в бедре дырка от пули. Висок пробит узким и граненым клинком. Ну все верно, подранок замедлял бегство, вот и ударили стилетом. Вокруг убитого следы ног. Кто-то изрядно натоптался. Приметный сапог, со стертым носком и странным раздвоенным каблуком, наподобие копыта. Нет, вряд ли так близко от Ватикана могут орудовать черти, да и не видел их сержант ни разу, отчего и были у него некоторые сомнения на счет их существования в тварном мире. Скорее, владелец сапога неудачно наступил на острый камень. Или еще что стряслось, вырвавшее половину каблука напрочь…
Снова забрасывать убитого, сержант не стал. Сильно не обожрут, крупнее хорька тут звери не водятся. Сержант запрыгнул на коня, позвенел серебром в кармане. Одно доброе дело в своей никчемушной жизни, глупыш, ты сделал. Покойся с миром, и не шали. А то сожжем…

[Римма]

Чернявый, тоненькие усики, на бедре дырка от пули.

Всё-таки наверное, дырка от пули была в бедре. Ранение, насколько я поняла, проникающее.