Быть рядом.
- И тогда я ему говорю, мол, какого хрена ты тут суетишься? Сядь, притихни и не отсвечивай – они нас и не заметят! – хрипло произнёс Михаил.
- А он чего? – оторвавшись на мгновение от штопки куртки, повернул голову в его стороны «Лысый».
- Чего-чего… сам же знаешь – он шебутной до невозможности! Покудова я его силком не одернул, так, всю дорогу, и порывался куда-то вскочить! Танк и ушёл… А если бы он и дальше дергался, то и прилетело бы нам всем! Ей-богу, еле удержался, чтобы ему в рыло не сунуть!
Собеседник молча кивнул, его товарищ славился завидной выдержкой и спокойствием. И частенько подобным образом приводил в чувство неопытных и ещё необстрелянных бойцов. Восемь лет на войне… срок громадный! И тот, кто сумел уцелеть в подобной обстановке, заслуживает – по меньшей мере, уважения. К словам такого человека стоит прислушиваться!
Воодушевлённый поддержкой товарища, Михаил продолжил своё повествование.
- Я уж потом к взводному подходил – мол, что-то с ним делать надобно! А то… и сам может башку свою неразумную сложить, да ещё и подставит кого-нибудь. Вот, его на «калитку» и перевели – пущай подумает. Время есть…
«Калиткой» в просторечье называли пост у входных ворот на базу. На нём периодически дежурили почти всё бойцы подразделения. И это считалось нормой. Но некоторых, особо, так сказать, «отличившихся», могли оставить здесь и постоянно. Во всяком случае, надолго… пока не поумнеет. Проведя здесь какое-то время, такие «отличники» обычно просились назад, во взвод. Доходило…
- Так что – пущай думает! На то человеку голова и дадена! Так ведь, Марфа? – Михаил опустил взгляд вниз.
Марфа ничего ему не ответила. Да и при всём желании – не смогла бы этого сделать. Ибо была… кошкой. Необычного раскраса, пегая, половина мордочки у неё была черной, а половина – удивительное сочетание сразу трёх цветов. Белого, рыжего и черного. Это делало её внешность сразу запоминающейся.
Марфа и её братик – Рыжий появились в отряде не так-то уж и давно. «Сапёрные кошки» - так их окрестили привезшие котов в располагу саперы. И у них имелись все основания для такого вывода…
Она не помнила почти ничего из своего прошлого.
Лес…
Большой, дремучий.
Наполненный всевозможными запахами и звуками.
Пение птиц, шорох пробегающей по траве всевозможной живности.
Мягкий пушистый живот мамы-кошки, который Марфа толкала лапами, когда хотела поесть.
Большие, воняющие бензином и машинным маслом, автомобили, которые часто появлялись в лесу. Он привозили какие-то большие ящики, оставляли их на траве и снова куда-то уезжали. А люди, которые жили в подземных блиндажах, разгружали эти машины, разбивали ящики, из которых они устраивали себе лежанки и прочие нужные вещи.
Марфу с братом – их тогда ещё никто и никак не называл, пускали спать в эти блиндажи. Там она впервые забралась в чей-то спальный мешок, угрелась и задремала. С тех пор ей понравился такой вид ночлега, и она всегда предпочитала чей-то спальник любой другой постели.
Потом… потом куда-то пропала мама-кошка. «Лиса» - говорили люди вокруг.
Кто это? Котята не знали…
«Надо приглядывать за малышами» - говорили они.
И какое-то время их не выпускали на улицу.
А потом люди ушли.
Погрузились с вещами в большие автомобили – и уехали.
Все сразу, не оставив тут никого и ничего. Бросили даже часть продпайков – картонные коробки со всякой вкусной едой. Именно это и помогло котятам продержаться какое-то время. Благо, что на улице было тепло, а в брошенных блиндажах остались спальники…
Но люди вернулись.
Точнее – приехали новые.
Сначала их было мало – всего несколько человек.
Причём, по лесу ходили только двое – уже немолодые мужики. Один из которых тотчас же подхватил Марфу на руки и почесал ей за ушком. Она не возражала – руки у человека были большие и теплые, да и держал он котенка бережно. Погладив, он опустил кошку на землю и, подхватив с земли какие-то палки-железки, направился за уходящим товарищем. Все прочие, внимательно обследовав один из блиндажей, спустились вниз, оставив на улице только одного. Занятый рассматриванием леса, он не обращал никакого внимания на котят – и они, задрав хвосты, поскакали в лес. Туда, где ходили двое мужиков.
- Глянь, Петрович! Коты прибежали! – окликнул напарника тот, что брал Марфу на руки.
- Помощь пришла… - проворчал тот, не поднимаясь с колен. – Придержи-ка их пока… что-то мне здесь не по сердцу…
Ловко вывернувшись из-под рук, рыжий братик подскочил к нему и заскакал вокруг.
- Ах, ты ж, непоседа! – возмутился мужик. – Ведь влезешь же куда-нибудь!
Рыжий остановился, прислушиваясь и наклонив голову набок.
- Опа-здрасьте! – и Марфу вдруг подхватили с земли и засунули за отворот куртки. – Глянь, Петрович, около чего этот котяра стоит!
- Охреносоветь… - пробормотал тот. – Тут же растяжка около него…
Ворочаясь за пазухой, Марфа ничего не понимала – какая-такая «растяжка»? Те самые ниточки-проволочки среди которых они с братиком ловко проскальзывали? И что тут в них такого необычного? Их полно в лесу…
Зашуршала ткань, и недовольно ворчащий братик оказался рядом с Марфой. Котята тотчас же заворочались, пытаясь выбраться наружу.
Но большая и сильная ладонь легонько шлепнула обоих сразу.
- А ну – сидеть там тихо! Не хватало, чтобы вы тут нам чего-нибудь сорвали! Сидеть, вам говорю!
Котята притихли – голос у мужика внезапно стал жестким и резким. А шлепок ладони… было понятно, что он может ограничиться и не только шлепком.
- Так… - прозвучал голос снаружи. – Понятно… Ничего особенного, простая тротиловая шашка на двести грамм. Но этому шалуну хватило бы по уши! Всё! Где там эта парочка?
Выпускай!
Котят посадили на траву. Рыжий осмотрелся, неуверенно махнул лапой… и, подойдя к саперу, уткнулся мордочкой ему в руку.
- Ишь, ты!
- Благодарит!
- Ну, тут уж кто кого благодарить должен… И дать-то мне тебе нечего, чего делать?
- Я их отнесу к парням, попрошу, чтобы накормили.
Так оно и пошло.
Ночью котята попеременно дрыхли в блиндажах. То у саперов, то у взвода охраны. А днём, подкрепившись во время завтрака, частенько бегали в тех местах, где работали оба немолодых мужика. В отличие от прочих, они практически не носили с собою никакого громыхающего и пахнущего порохом железа – только пистолеты. Не имелось у них и бронежилетов – точнее, они их не надевали. На одном из них удобно устраивался в блиндаже Рыжий. Марфа же предпочитала спальный мешок – там помягче и уютнее.
На все замечания сослуживцев Петрович только отмахивался.
- И-и-и, милок, в этом схроне чуток поменее пяти сотен только стопятдесятвторых снарядов! Какой здесь, к поросям, бронежилет, от чего он спасёт-то? В пыль всё, к хренам, размолотит!
И из-под земли доставались тяжелые чушки артиллерийских боеприпасов. Тут уже впахивали все, кроме парочки инженеров – те валялись на траве, выполнив свою работу. А рядышком лежали обезвреженные «сюрпризы»…
Марфе нравилось в этот момент устроиться на коленях того мужика, что был чуток постарше. Он теперь всегда таскал в карманах какие-то вкусняшки, которыми щедро одаривал котят. Приятно было, закрыв глаза, греться и подрёмывать.
С течением времени эта парочка людей стала уходить дальше, расширяя район своих поисков. И всё чаще они находили на полузаброшенных тропах какие-то неприятные вещи. Неприятные и крайне опасные.
Коты чувствовали их внутреннее напряжение, у людей слегка изменился даже запах! Но они не прекращали своих поисков, которые частенько увенчивались успехом – и земля с неохотой отдавала им очередной тайник с какими-то железяками.
Уставали и прочие люди – им приходилось грузить всё найденное в грузовики. Спать уже получалось меньше, народ стал раздражительным.
И тогда, старший из инженеров принёс обоих котят в блиндаж, где жили охранники.
- А пускай эта парочка теперь у вас постоянно живёт? А? А то мы двое постоянно на ногах, пригреть и обиходить живность попросту некому…
- Давай, Сергеич! – Поднялся на ноги один из бойцов. – Рыжик-то этот частенько сюда захаживает! Привыкли мы к нему. Пущай и, правда, у нас пока поживут. Тут-то им все рады только будут!
Блиндажи находились почти в полукилометре друг от друга – и понятное дело, котята за ночь туда-сюда не бегали. Где задремали – там, обычно, и оставались…
Первые же два дня ночлега пушистых квартирантов на новом месте дали совсем неожиданный эффект! Котята оказались великолепными природными… э-э-э… ну, психоаналитиками их называть было как-то… ну… наверное, неправильно. Но, вот прижмётся ночью к боку теплый мохнатый комочек, заведёт свой муркотальник-воркотальник…
И человек просыпался свежим! (Пусть и спал всего несколько часов). Уходила усталость, пропадала неведомо куда и раздражительность. Народ слегка приободрился. А тут ещё и на подмогу прислали несколько человек. Стало полегче…
Но, по старой памяти, котята ещё навещали удалённый блиндаж. Где для них всегда находилось что-то вкусненькое.
Но всему, рано или поздно, приходит конец.
Первыми начали собираться охранники. Выносили на улицу вещи, укладывали их в автомашины. Собирались быстро, но тщательно и обстоятельно.
Странное дело, но вот парочка инженеров осталась, никаких сборов у них не было.
И когда за поворотом лесной дороги скрылся последний автомобиль, котята подбежали к оставшимся.
- Ну, что, Петрович, всё? – спросил тот, что был постарше.
- Должно, отъехали уже… Но, подождём ещё! Они по связи скажут.
И верно, не прошло много времени, как зашипела черная коробка на поясе одного из саперов.
Прислушавшись к словам, что оттуда раздавались, тот только кивнул.
- Всё, отъехали. Оцепление выставлено, можно начинать.
Однако, сразу они никуда не пошли.
Петрович, не торопясь, докурил сигарету, сунул в ямку окурок и только тогда поднялся.
- Почапали…
Отойдя несколько шагов, он окликнул хвостатых.
- Эй, а вы-то куда намылились? Сидите уж тут! Давай, - повернулся он к напарнику, - в блиндаж их, что ли, запрём?
- Эти вылезут! – безнадёжно махнул рукою тот. – Сам знаешь… Да и… ежели что, то кто их оттуда-то вытаскивать станет? Можно подумать, других дел ни у кого не будет?
- И то верно…
Они прошли недалеко по дороге, свернули в чащу и остановились. Здесь в земле имелась дыра, откуда чем-то неприятным попахивало. Нет, не испорченными продуктами. Запах был… какой-то недобрый и настораживающий. Зловещий какой-то…
Сергеич спустился вниз и посветил фонарём.
- Всё в норме, можно начинать.
В дыру протиснулся и второй сапер.
А следом спрыгнула и Марфа – ей всё было интересно. Куда и зачем полезли эти люди? И почему от них сегодня не пахнет вкусняшками?
- От, ты, чертовка пушистая! – поймал её за холку Петрович. – Тебя-то куда понесло?!
Кошку бесцеремонно отодвинули в сторону, так, чтобы она не вертелась под ногами в тесном проходе. Мало того, что он и изначально-то был нешироким, так его зачем-то ещё и мешками с землёй почти загородили…
С одной стороны проход был весь завален тяжелыми чушками снарядов – Марфа столько никогда и не видела сразу. А с другой, если протиснуться мимо мешков, стоял ещё один снаряд. И вот около него-то сейчас и возились оба сапера.
- Не, - покачал головою один из них. – Нельзя снимать, хрен там его знает, как эта штука срабатывает. Была бы простая механика… а тут, сам посмотри, что-то электронное стоит!
- Да, вижу… Будем рвать? Не должна взрывная волна по коридору пройти, скорее уж, попросту крышу снесёт, да вверх и уйдёт.
- По логике вещей – да, не должна. А внизу под ним что? Щуп-то не заходит!
- Ну, там и камни вполне лежать могут.
- Могут… а могут – и не только камни. Ладно, давай шашку.
Они ещё какое-то время повозились, постоянно отпихивая локтями любопытную кошку.
- Всё, хорош… Тянем шнур…
Выбрались в проход и стали закладывать его заранее заготовленными мешками с землёй. Поднялись наверх и Петрович, опустившись на поваленное дерево, закурил.
- Передохнём, спешить некуда.
Рыжий, вынырнув из кустов, запрыгнул на колени старшему.
- Кстати, надо будет и Марфу отловить, полезет ещё сдуру вниз… - сказал тот.
Они осмотрелись – кошки не было.
- Так, держи этого субчика, а я вниз!
Естественно, она была там – а где же ещё? Тут было столько много всего интересного!
В который уже раз её бесцеремонно сгребли за шкирку и запихали под куртку.
- Тут сиди!
Что-то зашипело – и сапёр быстро выбрался наверх.
- Запалил!
- Ну, минут пять у нас точно есть… Почапали…
Самым близким к этому месту был блиндаж охраны – туда все и направились. Спустившись по лестнице вниз, притворили дверь, кто-то включил фонарь. И только тогда выпустили котов. Впрочем, оказавшись в знакомой обстановке, никто из них и не подумал куда-то там убегать. Котята свернулись в клубок на ближайших нарах и собрались было уже задремать.
- Сколько там осталось?
- Минута где-то…
Что-то бухнуло, по земле прошла дрожь…
- Всё?
- Похоже. А не взорвался снаряд-то! Сталбыть – точно всё рассчитали!
- Хм! Ну, кабы неточно – мы б это не только услышали, но и на своём горбу бы ощутили в полный рост! Полтора десятка тонн снарядов – тот ещё фейерверк получиться мог!
Захрипела радиостанция – народ интересовался обстановкой.
- Сейчас ножками туда сходим и всё на месте выясним. Сидите там пока… - Петрович поднялся на ноги. – Пошли уж…
Услышав, что люди поднялись со своих мест, оживились и котята. Так что у двери они оказались первыми. Стоило ли упоминать о том, что и к месту взрыва они прибежали гораздо раньше сапёров?
Взрыв сорвал маскировку на схроне, и разбросал во все стороны доски, которыми была накрыта яма. Оттуда остро воняло кисловатым запахом взрывчатки. Вокруг валялись щепки, какие-то тряпки и обрывки полиэтилена – им была накрыта вся яма. Это уж потом её засыпали ещё и землёй.
- Глянь – снаряд не сдетонировал! А всё машинерию – сдуло к чертям свинячьим! – присел на корточки Сергеич.
- Ну, так! Не зря кумекали…
Петрович поднёс ко рту радиостанцию.
- Порядок тут… можно возвращаться! Готовьтесь таскать…
Это был последний схрон. Больше в лесу таких тайников не оказалось. И через пару дней, погрузив оставшиеся снаряды в грузовики, народ стал сворачиваться уже окончательно. Собирали и укладывали вещи, остатки продовольствия. Это уже была не срочная эвакуация, а планомерное перемещение куда-то в другое место.
- Слышь, Петрович… А котов-то куда? Смотрю я, народ за них как-то даже и не озаботился вовсе. Неужто, здесь оставим? Лиса – она так и шастает около лагеря! Они малыши ещё, куда им с ней бодаться! Это сейчас она людей боится…
- Так они погрузкой заняты – дофига чего собрать-разобрать надобно. Потом, глядишь, и до хвостатых руки дойдут…
- Ну, да фиг с ними – нам-то тут особо грузить нечего, а машина у нас своя…
- Так и то верно! Сапёрные наши кошки – справедливо будет их на нашей машине и отвезти.
Ничего не подозревавший Рыжий был отловлен первым – и помещён в душноватый салон автомобиля. Стекла в окнах были подняты, так что внутри было несколько некомфортно. Кот зашипел и попробовал сбежать на улицу.
Да, хрен там!
Дырки нигде не нашлось.
А через десяток минут рядом плюхнулась и сестричка – её тоже весьма бесцеремонно отловил один из сапёров.
- Вот вам броник – устраивайтесь! – им пододвинули импровизированную лежанку.
Щас!
Неистребимое любопытство погнало котят на плечи одного из пассажиров – к Сергеичу. Так они всю дорогу и ехали – коты с любопытством смотрели в окно и даже не пищали. Там, за окном, было столько всего интересного! Какой уж тут писк и пустяшное мяуканье…
Ехали долго. Котята успели уже задремать, проснуться и снова задремать.
Окончательно проснулись они тогда, когда щёлкнул замок на двери и сильные руки подхватили их под теплое брюшко.
- Вот! Обживайтесь!
Это тоже был лес.
Не надо верить тем, кто уверяет, что лес везде одинаков – это не так. Разные запахи, разное окружение… да и много чего ещё!
Да, здесь присутствовали и знакомые запахи – те самые бойцы, что охраняли блиндажи и их прежнее место жительства. Были и другие, тоже проявившие интерес к новым обитателям.
Здесь не имелись блиндажей, все обитатели этого лагеря жили в небольших домиках – по четыре-пять человек в двухкомнатных строениях и по трое в однокомнатных. Видно было, что лагерь стоит здесь давно, большинство домиков носили следы ремонта.
А котам тут были рады все!
Нельзя сказать, что Рыжий с Марфой тут были первыми – в лагере обитало ещё несколько кошек. Но они были относительно независимы, и на глаза обитателям попадались только около столовой. В те моменты, когда повар выносил на улицу всякие вкусные вещи, которыми и подкармливал хвостатых.
Но именно «сапёрные кошки» (как то-то окрестил новых обитателей лагеря) и стали всеобщими любимцами. Их неприкрытая человекоориентированность, и желание быть рядом с людьми однозначно выводила их на первое место среди всех.
Да, мышей и всякую прочую вредную живность, ловили все.
Но вот прийти ночью на пост и просидеть рядом с часовыми до утра… прочие кошки за этим замечены не были ни разу!
А улечься рядом с отдыхающим бойцом и тихонечко уркотать всю ночь ему на ухо… Тот, кто не бывал в тяжёлых ситуациях, когда сам вопрос дальнейшего существования становился весьма и весьма сомнительным и неопределённым, не сможет в достаточной степени оценить подобную теплоту и ласку.
Да, это всего лишь маленький котик.
Но это и кусочек домашнего тепла и уюта, которого так порою не хватает на войне! Пушистики не требовали ничего, они только лишь хотели быть рядом с теми, кто дарил им тепло и поглаживал по гибкой спинке. Лежать рядышком с сильным большим человеком, слышать его дыхание и ощущать себя в безопасности… Знать, что никакой зверь из чащи, никакая лиса не нарушит твоего покоя – и наслаждаться этим чувством покоя и уюта.
То, что сами они дарили своим присутствием – они ничего такого не ощущали.
Коты, уже прилично подросшие, были рядом со своими защитниками, и платили им за это своей лаской и милыми песнями-муркоталками.
А люди…
Они занимались своими делами.
Периодически куда-то уезжали – в лесу появлялись ворчащие двигателями грузовики. Солдаты вытаскивали из домиков свои вещи, закидывали их в кузова машин и забирались туда сами. И небольшая автоколонна исчезала в лесу.
Некоторое время в лагере было тихо, ведь народа тут оставалось немного.
Потом те же грузовики привозили других солдат – и они занимали пустующие ранее дома. Пару дней в лесу стоял шум-гам – баня, вечерние посиделки на верандах у соседей. Таким образом, прибывшие бойцы снимали напряжение, накопившееся где-то далеко...
Стоило ли говорить о том, что коты были непременными участниками этих застолий и гостями в любом домике? Их старались накормить чем-то вкусным, погладить и подержать на руках. А уж за право утащить пушистого воркоталкина в дом, чтобы он спел на ночь свою песенку-муркоталку, спорили многие.
- А у тебя он вчера дрых!
- Ну, он и сегодня это сделать собирается… Вон, глянь – уже себе и место облюбовал!
- Ну, ты и нахал! Любит он тебя - вот, этим и пользуешься!
Да, у пушистиков были и свои любимцы – те, кого они особо выделяли среди прочих. И не вкусняшки были тому причиной – кошки умеют чувствовать многое… то, что абсолютно не способны понять и увидеть люди.
Впрочем…
Иногда кто-то из людей не возвращался – и тогда вместо шума-гама в лесу некоторое время царила совсем другая атмосфера.
Одно дело – когда о невернувшихся говорили – мол, он «триста»… Что это значило, коты не понимали, но бывало, что этот человек через какое-то время снова появлялся в лагере – и его появлению радовались все! И хвостатые не были исключением.
И совсем другое, когда про отсутствующего говорили – «двести». В таком случае, в том домике, где он раньше жил, накрывали стол, за который молча садились его товарищи. Говорили мало, никто не смеялся и не шутил. Люди какое-то время сидели за столом, потом расходились. Иногда кто-то брал из этого дома какую-то безделушку.
И вот, как раз это, Марфа могла понять.
Иметь рядом вещь, которая пахнет кем-то близким?
Это же так естественно!
Жаль, что подстилка, на которой кормила их мама-кошка осталась где-то в далеком лесу…
Последнее время Марфа частенько сидела у кровати Михаила. «Горец», как называли его почему-то товарищи, всегда встречал её дружелюбно, и в его карманах почти никогда не переводились всевозможные вкусняшки для котов. Он был нетороплив и рассудителен, и частенько к нему заходили бойцы, чтобы обсудить ту или иную проблему. И он частенько находил приемлемый для всех вариант решения. Во всяком случае, народ искренне его благодарил. Порю сюда приводили кого-то из молодых бойцов.
Чаще всего, в тех случаях, когда за гостем числился какой-то там непонятный «косяк». Что это была за штука – неизвестно, но, наверное, что-то неприятное и некрасивое, заставлявшее того, за кем это было замечено, чувствовать себя виноватым.
«Горец» не был командиром – «замок», как говорили друзья. То есть, далеко не самый главный – были персоны и поважнее. Тем не менее, если судить по словам гостей, Михаил пользовался всеобщим уважением. Даже приезжавшие иногда в лес всевозможные начальники всегда персонально с ним здоровались, подчёркивая своё к нему отношение. А оно было весьма и весьма уважительным.
И когда в небольшую комнатушку набивалось изрядно народа, в ней обычно открывали окна – проветрить и «горячие головы остудить», как говаривал «Горец». В особых случаях приглашали ещё кого-нибудь уважаемого. Так здесь иногда появлялся и кто-то из «стариков-террористов» - так народ иронически прозвал парочку саперов. Порою – так и оба сразу. Другое дело, что они вообще почти никогда не сидели на месте – постоянно куда-то уезжали. Так что и здесь они были нечастыми гостями.
А обсуждения иногда были весьма шумными – в этих случаях Михаил перебивал говорящего.
- Не шуми так! Будущая мамка волнуется!
И его рука осторожно поглаживала тугой животик Марфы.
Да, скоро уже должны были появиться на свет и маленькие котятки – не зря её последнее время обхаживал большой серый кот, который приходил в лагерь из ближайшей деревни. Надо сказать, что сия новость была воспринята в лагере с одобрением – бойцы реально полагали, что будущие котята последуют по стопам своей мамы, и станут желанными гостями в любом доме.
Мыши, которым это точно придётся не по вкусу, всё же вторичны. Да, кошки их прогонят и те перестанут воровать у людей всякие съедобные вещи. Перестанут портить снаряжение. А вот теплый мурчащий комочек рядом с кроватью… это кусочек мирной жизни, напоминание о доме, о… у каждого солдата это находило свой, лично ему присущий, отклик в душе.
И снова уходили солдаты, грузовики увозили их куда-то в лес. Возвращались, привозя ранее уехавших. Опять на какое-то время в лагере царила приподнятая атмосфера. Топилась баня, дружеские посиделки на верандах затягивались далеко заполночь. Парни изо всех сил стремились сбросить со своих плеч то страшное напряжение, которое незримо висело над их головами там, откуда они недавно прибыли.
- Горяч ты, Витя! Аккуратнее быть надобно! Вот, скажи на милость, какого, пардон, рожна, ты через поле рванул? Куда тебя черти понесли – там же простреливалось всё!
Молодой парень неуверенно почёсывает бородку – она как-то делает его старше.
- Дык… Там же окоп был… Я туда и наладился… Там же бежать-то было метров двадцать!
- Угу… - кивает собеседник. – Метиса спроси – он, аккурат, в том самом окопе двоих субчиков заземлил. Прямо в тот самый момент, когда ты туда и подорвался. А если бы он припоздал? Или не разглядел бы их вовремя?
Парень открывает рот… да, так и замолкает.
- Ну… - находится он через какое-то время. – А чего он тогда мне не сказал?
- Так подранило его – санитары и уволокли. Это он уже после, из больнички, передать ухитрился. Когда ребята туда Апельсина контуженного приволокли.
Виктор озадаченно чешет в затылке. Слов у него нет…
- Так что, повышать тебя, на мой взгляд, рановато. До «комода»[1] пока ещё ты не дорос, походишь пока в штурмах…
Виктор уходит, смущённо потоптавшись в дверях.
- Не резковато ты его так? – ставит кружку с чаем на стол Петрович, в разговоре участия не принимавший. – Так-то парень грамотный, толк с него будет…
- А нельзя иначе! – качает головою «Горец». – Горячность – она в нашем деле до добра не доводит! Думать надобно! Да, по сторонам вовремя смотреть!
Остальные присутствующие молча кивают – со словами Михаила тут согласны все.
Да, понятное дело, что окончательное решение будет принимать командир. Но мнение собравшихся он учтёт… так бывало практически всегда.
И снова заводили свои муркоталки пушистые психотерапевты. Ничего не требуя взамен, желая только одного – быть с теми, кто дарил им доброту и ласку.
А время шло… уже начали опадать с деревьев листья, в лесу становилось холодновато, особенно, по ночам. Для Марфы соорудили маленький домик, утеплив его всевозможными способами. Чтобы будущие её котятки не замерзали бы. Понятно, что ей было бы комфортнее жить в каком-то из домов, вместе с людьми. Но… они постоянно уезжали – порою, так весьма надолго. И некоторые не возвращались… и их дома оставались закрытыми.
Тем не менее, коты пользовались любой возможностью побыть поблизости от тех, к кому они уже успели привязаться. Стоило только кошке мяукнуть у двери, как обитатели домика тотчас же её распахивали, пропуская внутрь пушистого гостя. Ему всегда находилось какое-то угощение – помимо того, чем обычно подкармливали котов у столовой. Кусочек вкусной колбаски, приятно похрустывающие на зубах шарики специального корма – народ не ленился заезжать в магазин, чтобы купить кошачье лакомство. Много ли нужно для того, чтобы выразить свою приязнь хвостатому визитёру? И коты благодарно терлись бочком о ногу обитателя домика.
Устраивались поудобнее, порою забираясь на чью-то кровать, сворачивались в комочек – и подрёмывали. И даже жаркие споры обитателей не выводили их из состояния душевного равновесия. Странное дело – но в присутствии котов, даже самые горячие дискуссии слегка сбавляли свой накал! Боялись ли люди разбудить пушистого гостя, или это было что-то другое?
Кто знает…
- А вот, ни хрена и не за бабки! Не, не спорю, кому-то наша зарплата существенно помочь может – это, да! Но – не в них дело! Что-то другое сюда народ привлекает…
- Ну, - возражал собеседник. – Идейные есть, да… Но, согласись, лишними деньги никому тут не стали ведь?
- Да, ты на Миху глянь! Два своих автосервиса, автомагазин – а рядовым же бойцом сюда пришёл! Коршун – так и вовсе в Газпроме работал, чуток менее миллиона в месяц получал – его какой хрен сюда затащил? За двести тыщ воевать?
- Ну… всяко бывает… мало ли чего человеку на гражданке может не хватать? Тех же, как модно говорить ныне, «острых ощущений»… А чо? Вполне же так может быть? – не соглашался оппонент.
- Острых? Хм… Ладно, с другого боку глянем. Петровичу – за полста лет, и он почти десять лет на войне. Как полагаешь, хватило ему этих самых ощущений? А они, с напарником, под смертью кажинный раз ходят! Это пуля – та ещё попадёт ли или нет, а полста кило взрывчатки… тут шансов вообще ноль целых, хрен десятых! – хмыкнул хозяин дома. – Не то нажал или задел – пожалте бриться!
- Ну, сапёры – это те ещё отморозки…
- Ага… напарнику его – так вообще уже под семьдесят! Я всё думал – где ж его морду видал? А тут – по телеку какой-то репортаж, с конференции всяких там режиссеров, да писателей. Глянь – а харя-то знакомая! В первых рядах сидит! Уж потом стал его расспрашивать – да, говорит, это я там сидел. И не гостем – по его книгам фильмы ставят. Вот и скажи – ему-то здесь какого хрена надобно? И не токмо ему, тут каждый третий – вполне себе человек самостоятельный, да на ногах стоит крепко. Есть, не спорю, и у нас всевозможные сорви-головы. Молодые, кровь играет… всё так. Однако ж не они тут тон задают! Да и немного их… Сюда каждый сам по себе пришёл, никого волоком, да силком не тащили. Значит, есть что-то, заради чего они тут все собрались…
А меж тем, уже ощутимо похолодало, белые мухи снегопада уже порою кружились в воздухе. Но в один из дней, кто-то из бойцов, не обнаружив у столовой Марфы, сначала не придал этому никакого внимания. Но она не пришла и в обед – и это уже заметили многие. И тогда кто-то заглянул в кошачий домик.
Под теплым и пушистым бочком кошки притулились маленькие пушистые комочки – котята!
Эта новость быстро облетела лагерь, и к Марфе потянулись любопытные – каждый тащил с собою что-то вкусненькое. Новоявленной мамаше навалили в миску столько всяких угощений, что она вполне могла бы ещё пару дней вообще никуда не выходить. Хватило даже и рыжему котику-братику – тот постоянно кружился рядом. И вовсе даже не для того, чтобы посмотреть на малышей – запах угощений был слишком уж соблазнительным…
Домик дополнительно утеплили, накрыв его сверху старыми спальными мешками – новорожденным требовалось тепло! Но попытка перенести их всех в один из домов была встречена глухим ворчанием Марфы – и народ прекратил свои попытки.
В конце концов, ей никто не стал бы мешать, захоти она это сделать самостоятельно. Не хочет – ей виднее!
Но всё это никак не сказалось на кошачьем самочувствии – маленькие котики и кошечки подрастали достаточно быстро. Правда, все поползновения взять их на руки недвусмысленно пресекались бдительной мамашей! Глухое ворчание – и человек прятал свои ладони.
Когда маленькие котятки немного окрепли, Марфа снова стала появляться у столовой. Быстро проглатывала свою порцию – и назад, к детишкам!
А через некоторое время она стала появляться и в домике у Михаила – чему тот весьма обрадовался. Но надолго она и там не задерживалась. Давала погладить себя по спинке, урчала – и неизменно возвращалась назад, к детишкам.
А те, уже ощутимо подросшие, постоянно норовили куда-то сбежать, вылезти из теплого и уютного домика… Приходилось их отлавливать, тащить назад и всячески оберегать.
Сегодняшний день выдался, на удивление, теплым. Ну… как теплым… не было уже привычного холодного ветра, который временами пронизывал аж до костей. И даже солнце старалось изо всех сил, чтобы своими лучами хоть как-то согреть и приободрить обитателей лесного городка.
Где-то к обеду в лесу появилось несколько машин – ротация. С далёких позиций привезли очередную группу на отдых.
Разумеется, их встречали обитатели лагеря – как всегда. Но в этот раз не было слышно привычных шуток и радостных возгласов, всё происходило как-то… непривычно тихо.
Немного понаблюдав за людьми, Марфа вернулась к своему домику. Котят уже не надо было кормить, они ели сами – миску с едой ежедневно ставил возле их обиталища повар. Но кошка всё равно следила за своими питомцами, оберегала их, вылизывала шерстку и не давала никуда далеко отходить от места проживания.
В очередной раз, поухаживав за котятами, она убедилась, что все они улеглись подремать. Поела и отправилась в ежедневный обход по лагерю.
Странное дело, но дверь в дом Михаила ей не открыли – несмотря на возмущённое мяуканье. Пришлось забираться через окно, благо, что форточку он обычно не запирал. Вскочив серой пушистой тенью на раму, она ловко проскользнула внутрь и бесшумно пробралась на своё излюбленное месте – на кровать к Михаилу.
Тот машинально, не прекращая разговора, потрепал её по спинке и подвинулся, давая место на кровати.
В доме сегодня было непривычно много людей, неудивительно, что мяуканье кошки никто не услышал. Тем паче, что она не имела привычки орать во всё горло, тихо мявкнет – и ждёт…
- Как же так вышло-то? – хозяин дома покачал головой. – Блин – и когда! В день ротации!
- Кассета прилетела… - развёл руками один из бойцов. – «Петр», как раз, к нам подъехал на машине – мол, чтобы пацанам с грузом недолго идти было. И вот…
- Он же опытный вояка был! Что, не мог, что ли, машину в леске оставить?
- Ему говорили. А он – парни и так уже устали, им домой поскорее надобно. Вот и поехал за нами. Водителя высадил и сам за рулём был – чтобы места в машине больше было бы. Мол, так за два приёма всех заберёт…
- Забрал…
Звякнули жестяные кружки – но одна так и осталась стоять на столе. Кусочек хлеба сверху – и никто к ней руки не протянул.
- Блин, и как теперь семье об этом сообщать? Ему полтора месяца до окончания контракта оставалось, домой собирался, подарки дочкам готовил. Вон, котенка у Марфы забрать хотел – есть там один шустрик серенький. Говорил, мол, дочке младшей привезёт, она таких пушистиков любит.
- Оттого-то к тебе и пришли, - поставил свою кружку на стол взводник. – Ты ж у нас человек уважаемый, с людьми говорить умеешь – слушают они тебя. Вот, может, и попробуешь? Я ж ни разу не психолог, таких слов-то и не сыщу.
- Лады… - тяжело вздохнул Михаил. – Чо уж там… чай, не чужим он и мне был – какой год рядом уже! Напишу…
Хлопнула дверь – гости молча покинули дом.
- Эх, Марфа… - тяжёлая ладонь погладила кошку по спине. – Молчишь? А и то верно – чего тут скажешь уже? Раньше говорить надобно было, когда он тута, вот, за столом сиживал. А сейчас об чём? Покудова жив человек, надобно с ним разговоры говорить, тогда и смысл в это главный есть! Живы мы все до тех пор, пока можем с кем-то рядом вот так сидеть, да неспешно общаться. А как ушёл человек – да, хоть куда! Так и всё, считай, что помер… Ни слова от него, ни весточки! А оттуда – так и вовсе теперь ничего не придёт.
Кошка потерлась боком о ногу хозяина дома.
- Понимаешь? А говорят, мол, скотина бессловесная! Сами они… Рядом с человеком завсегда кто-то должен быть! Хоть кот, хоть кто! Не в пустынях ведь живём – для других! В этом смысл…
Он опустился на кровать – скрипнули пружины.
- Вздремну малость… Ты посиди со мною, не убегай! Проснусь – а в доме пусто. И ты ушла… и «Горец» - не с кем словом перемолвиться…
И он уснул.
Некоторое время Марфа лежала рядом с ним, тихонько урча и прижимаясь к его боку.
Потом аккуратно спрыгнула на пол и вылезла в открытую форточку.
Быстро добежала до своего жилища и залезла внутрь.
Тут всё было в порядке, котята мирно спали, прижавшись друг к другу пушистыми бочками. Серенький котик устроился сбоку, прижавшись к своей сестрёнке. Марфа легла рядом и принялась вылизывать своих котят, как она это делала постоянно.
Примерно через полчаса она снова пробралась в форточку только что покинутого дома. И опустила на кровать Михаила серенького котика. Тот потоптался на месте, повернулся и неловко перебирая лапками, устроился под боком у человека.
Марфа же легла так, чтобы видеть их обоих.
Прислушалась.
Человек спал неспокойно, что-то бормотал во сне. Переживал… даже и сейчас.
А серый котик спал безмятежно.
Мама-кошка рядом. Люди, как он уже успел усвоить, никогда не причинят зла котятам. Так что, никаких причин для беспокойства нет, можно спокойно спать.
А кошка смотрела на них обоих.
Человек – сильный. И многое может.
Но он же сам говорил, что кто-то должен быть рядом даже и с самым сильным человеком!
Вот, пусть тогда, когда он проснётся, первым, кого он увидит, будет маленький серый котик.
Который мирно лежит рядом…
К О Н Е Ц
[1] Командира отделения (жарг.)
