Первый Страж Дракона

[Цинни]

Глава 21
День, когда Хлое сравнялось четырнадцать, тоже, как вскоре выяснилось, был подарком: солнечный, но с прохладным ветерком. Ночью разразилась гроза, да еще какая. Блик влез на подоконник и наслаждался зрелищем, какого никогда в своей короткой пока жизни не видел. Да и он присоединился, сначала неохотно (после выпитого и съеденного клонило в сон), а потом увлекся.
«Вы видели? Нет, вы видели? У-у-у, красотища!» – восторгалась лисичка следующим утром, сидя на том же самом подоконнике в их гостиной и наблюдая, как гном-садовник, облаченный в балахон с капюшоном, чтобы защититься от мороси, собирает сломанные шквалом ветки в тачку.
И вот день за днем – дожди. Самые обычные, ничего впечатляющего. Но ему хватило и той грозы. Не иначе как от какой-нибудь шальной молнии вспыхнуло вдохновение, какого не бывало с незапамятных времен, – и он урывками, вечерами и в промежутках между занятиями, написал новую мелодию. Поразительно, но ни Хлоя, ни Лео в такие минуты к нему не заглядывали и всю неделю упрямо делали вид, что ничего не поменялось. Хотя – поменялось. И не для него одного. Он знал – почти наверняка, – что они боятся помешать, боятся вторгнуться туда, куда их не звали. И он был им благодарен.
Однажды после ужина, удостоверившись, что Хлою отвлекла тетушка, Лео едва слышно велел ему: «Пойдем». Не тот случай, когда нужно спорить – слишком Лео серьезный, слишком старательно изображает невозмутимость. И по галерее – переходу в старую часть дворца – припустил так, будто за ним гонятся, но бежать почему-то воспрещено. Оглядывается: не отстал ли он? не увязался ли кто-нибудь еще?
Как только они вошли в библиотеку, началась игра не то в догонялки, не то в прятки: Лео ускорил шаг, нырнул в один закоулок, в другой… В сумерках не упустить его из виду было ох как непросто. Поначалу удавалось, а потом…
– Эй, задохлик, ты где? – прошипел Лео из темноты.
– К твоему счастью, понятия не имею.
В глубине смежной комнаты вспыхнул огонек, прокладывая прямую дорогу к цели. Вместо того чтобы, как обычно, зажечь газовые рожки по периметру помещения, Лео примостил на столе масляную лампу – едва-едва хватило места между двумя подшивками газет, похожими на старинные фолианты. Подготовился. Интересно, к чему? Пока ясно одно: выгадывает время. Их хватятся, пойдут искать. Яркий свет выдаст их сразу, а вот единственный огонек в дальней комнате заметишь только тогда, когда свернешь в нужную галерейку…
– Читай, – приказал Лео. – Да поживее. А лучше – проглядывай, этого пока довольно будет. Там закладки. Все разговоры потом. И характер свой выказывать будешь когда-нибудь после и не здесь. Пока прикинься немым, понял?
По левую руку – листы с иероглифами, по правую – со здешними буквами. Достаточно выцепить с полдюжины заголовков, чтобы сообразить: бесцеремонное предупреждение не было излишним. Вряд ли Лео намеревался оскорбить, ему сейчас не до обычных шуточек.
«Новая славная победа Воинов Дракона будет внесена в Золотую Летопись». – «Пусть вечно живет Император, Первый из Сынов Дракона, ведущий нас от победы к победе» – «Белые дикари повержены, священные Алые острова вновь осеняет Знамя Дракона».
«Победа оружия, торжество дипломатии». – «Его Королевское Величество Уильям III Лоуренс удостоил награды двух адмиралов и трех контр-адмиралов». – «На вновь присоединенной территории начинается разработка месторождений угля, железной руды, меди и серы. Заключены концессионные договоры».
– Кажется, что они то и дело друг у друга списывают, – все-таки не удержался от комментария Лео. – Наши у ихних, а ихние у наших. – И добавил жестко: – Только вот сейчас наши брешут.
– А о том корабле – ну, помнишь, я тебе рассказывал – где-нибудь хотя бы несколько слов было? – Плевать, что сейчас не время для вопросов. Ему нужно знать. Не догадываться, а знать наверняка. – Ты ведь не один день во всем этом копаешься.
– Прямо говори – в дерьме, – Лео скрипнул зубами. – Было. Дураку понятно – не ты один видел. Наверняка и слухи поползли. Ты же не думаешь, что о них написали взаправду как о героях?
– Да не тяни ты!
– Вот. – Лео уверенно раскрыл подшивку на одной из закладок.
Коротенькая заметка без заголовка, пускай и на первой странице номера. «Командование Императорского флота с прискорбием сообщает о том, что в Жемчужной бухте в результате возникшего на борту пожара затонул крейсер „Слуга Повелителя“. Команда не пожелала покидать гибнущий корабль и боролась за его живучесть до последней возможности».
Вот и все. Даже дата «происшествия» не указана. Неловкая, но для кого-то, наверное, успокоительная ложь.
«А чего ты ждал?»
– А чего ты ждал? – спросил Лео, выныривая из темноты, в руках объемистый том в коричневом кожаном переплете. И еще один – в алом бархатном. Открыл второй.
– Смотри, и очень внимательно. Вот она, Земля Дракона. Атлас двадцатилетней давности, Прибережье, разумеется, наше. Как у нас полезные ископаемые обозначаются, ты не хуже меня знаешь. Вот сера. В Лунном Поле, на Небесном острове… – Он насторожился. – Нет, показалось. – И заторопился: – Ну и так далее, всего пять месторождений. Железная руда – тоже пять. Уголь – восемь. Медь – три. А на Прибережье хоть один значок есть? Нет. – Захлопнул книги, положил поверх другую. – А вот их атлас, постарше лет на десять. Как у них что обозначают, помнишь? Угу, я и не сомневался. Алые острова. Один-единственный значок. Нефть. – Пошелестел страницами. – Наше Прибережье – вот тебе и железо, и уголь, и медь, и сера – раз и два… Подожди! Потом скажешь все, что хочешь, я даже перебивать не буду и со своими мыслями лезть. Еще вот это прочтешь, но от и до, – перевернул несколько страниц одной подшивки, – и вот это, – ткнул пальцем в другую.
«Мятежники повержены».
В заметке – чуть побольше той, о корабле, – говорилось о презревших законы и долг жителях нескольких поселений в Предгорье Ветров… мятеж… убит наместник…кара… И традиционные проклятия на головы восставших и здравицы Императору.
На мгновение руки онемели, как после ворожбы, а к щекам прихлынула кровь: его забрали из дома на исходе весны. Еще осень не началась, а он уже не верит тому, чему раньше поверил бы, не задумываясь.
«Я предатель, – подумал он, стараясь выровнять дыхание. – Они лжецы, но предателя это не оправдывает. Я смогу искупить».
Эта привычная мысль успокоила.
В здешней газете, как он понял, самой главной, – целая страница, еще и с продолжением. «Мятежники повержены. Что дальше?» Совпадение? И дальше примерно то же самое: мятеж, убит наместник, повешены две сотни человек… А вот принципиально иное: на подавление восстания брошены дополнительные силы… лояльность местного гарнизона под вопросом… беспорядки в двух крупнейших городах провинции…
Дочитать не успел. Почувствовал: кто-то приближается. И только потом увидел огонек фонаря. Лео мгновенно сдернул со стола обе подшивки – как только ухитрился-то, они же немаленькие и нырнул во мрак. Вынырнул с какой-то книжкой, когда Хлоя была не более чем в десятке шагов. За ней – большие бесшумные тени – Волк, Собака, Малыш. Как будто опасность чуют, сбились в стаю.
– Вы тут часом не рассказываете страшные сказки, а? – Зыркнула на одного, на другого. – Без меня – нельзя!
– Просто сумерничаем, – без запинки соврал Лео. Как это мерзко, когда приходится лгать. – Уже уходить собирались, да вот я книжку долго искал.
Если бы Лео смолчал, солгать пришлось бы ему. Лео опять поступил, как полагается старшему.
Похоже, у них появились новые тайны, которые нельзя доверить лисичке.
– А меня тетушка усадила нитки к вышивке подбирать. Одна радость – вышивать не я буду… Что за книжка? – Лисичка ткнулась любопытным носиком в обложку. – О, история династии! Неожиданно, но приятно! Правда, тут, если верно помню, последняя глава – о Теодоре III, это мой прадед, потом был Ричард II, сейчас Уильям III. Если бы правил мой отец, он был бы Ричардом III. А если на престол взойдет дядюшка Тео, он станет Теодором IV.
– Как вы сами в них не путаетесь?
– А ты прочитай – тоже путаться не будешь… может быть.
Он поймал себя на том, что болтовня лисички не развлекает, а, как было поначалу, раздражает. И втайне обрадовался, когда, поднявшись на жилой этаж, они разошлись в разные стороны. Он не знал, чего ему хотелось больше: поделиться своими соображениями или услышать, до чего додумался Лео… вот ведь скрытный негодяй!
Правда, он сам заслуживает этого определения куда больше.
По-прежнему накрапывал дождь. Холодно не было. Но Лео принялся разводить огонь в камине. Лисичка права: так уютнее. Блик и Волчонок рядом. Тоже почуяли: что-то не так, крутятся рядом, а места никак не найдут.
– Ну, говори уже! – Оказывается, Лео не просто так с камином возился. Ждал.
С чего начать? Новых подсказок ждать не приходится – великодушие Лео имеет предел.
– Я верю их атласу. – Сказать такое – объявить себя предателем. Назвать вещи своими именами – разве это трудно? – Не понимаю, откуда еще тогда у них были сведения о месторождениях, не обозначенных на наших картах, но они многое знали. И не только об этом. Мы гордились тем, что могли иносказательно именовать Землю Дракона Крепостью Дракона, но в стенах этой крепости были лазейки.
– Угу, все так, – мрачно подтвердил Лео.
– Об Алых островах пишут как о священной земле. Сомневаюсь. По-моему, это только сейчас придумали, чтобы доказать самым упрямым – обмен был не то что равноценным – выгоднейшим!
– Самым упрямым ничего не докажут. – Лео ухмыльнулся с вызовом. – Таким, как мы.
– А таких, как мы, ничего не стоит перебить. Всех до единого. Нас мало. – Резким жестом остановил Лео: – Молчи. И так еле с мыслями собрался, в голове мешанина. Ну, есть на Алых островах нефть – и что? Скорее сдохнешь, чем ее там добудешь.
– Разумеешь. Не случайно сом так тобой гордится, примерный ученичок… Как по мне, там только птицы срут. Людей – и тех нет. А вот сколько наших на Прибережье бросили… Ладно, заткнулся.
– Кстати, о Прибережье – наши к его богатствам и то не прикасались, хотя там с этим никаких проблем. Дома строили, да. У нас два было. Один из них отец старшей сестре отдал, когда она вышла замуж.
Он не забывал о Тэхи, конечно же, нет. Но так часто думал о ней… наверное, в первые полгода после того как она покинула родительский кров.
– Раньше я тебе позавидовал бы, – прозвучало не как насмешка, а как признание вины.
– Я не могу сказать наверняка, но вряд ли Прибережье берегли только на радость знати и богатеям. Пока давай на этом остановимся. Сейчас важнее понять, что творится в Предгорье Ветров.
– Ничего хорошего.
– Не язви. Что ты понял?
– Понял бы – сказал бы, – ответ быстрый, как выпад. Но они сейчас не сражаются друг с другом. Они тренируются, чтобы дать отпор пока еще неведомому врагу.
– Тогда давай так: будем наведываться в библиотеку так часто, как сможем. Лучше порознь, чтобы Хлоя могла переключать внимание и не лезла в наши дела. Насколько это возможно.
– Думаешь, лучше ей не рассказывать?
– Ты тоже так решил. Пусть так и будет.
Он встал. Пора прекращать. Все необходимое сказано. А если продолжать додумывать, толком ничего не зная, – можно договориться до того, что существованию Великого Дракона угрожает маленькая белая лисичка.

[Цинни]

Глава 22
В одной занимательной повести о приключениях и злоключениях девочки-дворянки, отданной на учебу в пансион в соседнем графстве – за тридевять земель, как казалось героине – был эпизод: учитель вовремя не явился на урок, как потом выяснилось – навещал родственников, а в обратном пути его задержала непогода. Занятие отменили, и три подружки, забравшись в укромный уголок, принялись делиться секретами. Эти секреты сыграли свою роль в дальнейших событиях, но это после, после. А завязка того эпизода показалась Хлое надуманной: так радоваться отмене урока и так старательно искать убежище, чтобы строгая заведующая не приставила к какому-нибудь делу!
Это было в первый год жизни в доме дяди. Хлоя то и дело болела (почти как Тим сейчас), достаточно было сказать, что кружится голова или саднит в горле – и занятия отменяли. Да и учителя были совсем не такими, как в книжке: не придирались, не ругались, не наказывали, не читали скучную мораль…
И вот – вечер, непогода, маэстро не явился на урок. Прислал слугу с запиской, в которой в самых учтивых выражениях – верен себе – сообщил, что «простуда удерживает его в постели», выразил печаль по поводу того, что «лишен счастья видеть ваше высочество и ваше высочество» (слово «счастье» применимо было только к тетушке Ханне, на свой счет Хлоя не заблуждалась), и попросил прощения за «отсутствие возможности надлежащим образом исполнять свои обязанности».
Хлоя сунула записку в ладошку к рыженькой Кейт, так кстати попавшейся по пути в «убежище», – «Отнеси тетушке, пожалуйста», – и опрометью бросилась в библиотеку. В груди сладко заныло, так захотелось перечитать «Весенние дни Молли де Грем».
Конечно, к завтрашнему дню тетушка что-нибудь придумает. Но этот кусочек вечера – только ее!
Самый дальний, самый темный уголок – самый уютный.
Сюда, за массивные шкафы с подшивками газет и подборками журналов, Рик по ее просьбе когда-то перетащил небольшую этажерку, места на которой хватило точь-в-точь для того, чтобы расставить самые любимые книги. Они и сейчас на тех же местах, которые она для каждой определила. Вот «Истории о привидениях» – при чтении дрожь пробирала не столько от страха, сколько от предвкушения неожиданной развязки, главное было удержаться и не подсмотреть: чем кончается очередной рассказ? Вот старинная пьеса о принцессе, рука которой была обещана сразу двум рыцарям. Вот уморительно смешные «Сказки беззаботной феи». А вот история юного оруженосца, впервые попавшего на войну – Хлоя была просто влюблена в Юстина, попадавшего из передряги в передрягу, но ухитрявшегося не терять присутствия духа… А вот «Весенние дни…» Кажется, три подруги, Молли, Мэгги и Лус, стали только понятнее. И любовь Молли сначала к Рою, а потом к Робу уже не видится предательством – Рой сам виноват, разочаровал ее. А главное – сколько бы ни ссорилась она с Мэгги и Лус, а они – с ней, все равно остались вместе.
Тихие шаги. Она всех своих узнает по шагам и редко ошибается. Тим.
– Ты меня ищешь?
– Нет, – поколебавшись, отвечает он.
– Жаль. Но все равно заходи, рада гостю.
Он опять какой-то непонятный, но у нее отличное настроение, хочется поделиться, хочется, чтобы он улыбался.
– Это моя библиотека в библиотеке. Все мои самые любимые книги. Вот, гляди, решила перечитать…

Как некстати она здесь оказалась! В первое мгновение подумалось: она что-то заподозрила. Но нет – сует ему в руки книжонку, серо-сизую – да неужели! – с тиснеными серебристыми цветочками.
– Вот, гляди…
Одна из тех книг, что пару раз попадались ему в руки. Мужчины в них не сильнее женщин. А женщин, как будто бы в насмешку, объявляют сильными. Да эти книги от начала до конца – насмешка!
– Я просто с ума по ней сходила, сколько раз перечитывала – и не помню. – Она светится так, как в тот час, когда слушала его дурацкое сочиненьице. Он и не припомнит другого случая, когда бы еще она светилась таким теплым светом: белая лисичка становится жемчужной. Не надо, маленькая, не светись так по пустякам, иначе однажды у тебя не хватит сил. – Ты не будешь смеяться, нет? – Хватает его за левую руку. Шрамы отзываются болью, будто бы свежие раны. Да что за Сила здесь распоряжается?! – Мне так хотелось, чтобы эти книги стали особенными, вообще особенными. Понимаешь?
Нет. Но достаточно продолжить слушать – и он поймет. Надо понять.
– Я придумала: стала на платье носить брошку, была у меня такая, в виде стрекозки, потерялась… да неважно. Проколю палец – и вот тут, на титульной страничке, делаю оттиск вроде личной печати. Я совсем сумасшедшая, да? Тетя ко мне докторов водила, дядя отмалчивался. Вроде бы понимал, но…
Не сумасшедшая. Ты брала от них Силу и просто силы, взамен отдавая свою кровь.
– А Рик понял, поставил рядом этажерку для своих любимых книг. И тоже отмечал. И для него это была не игра, понимаешь?
Да. Вот теперь – понимает.
Она подскакивает ко второй этажерке, хватает с полки книгу.
– Надо же! Это о маршале де Гасте. Рик хотел быть на него похожим.
Он дотрагивается до кровавой печати над алыми буквами – и едва не отдергивает руку.
– Тим, что?
– Ничего. – Вот и ему пришло время солгать. – Можешь дать мне пару ваших книг? Вот эту, – наугад протягивает руку к первой этажерке, на светло-желтой обложке – веселые буковки, «Сказки беззаботной феи», – и эту, про маршала.
– Бери. – Лисичка оторопела. Еще бы! Ну какой из него обманщик? – Мог бы и не спрашивать разрешения… Тим, что-то случилось?
– Все в порядке. Устал немного. Господин Эвард сегодня что-то особенно усердствовал. – Теперь он еще и наставника к своей лжи приплел. Хотя сегодня была самая обычная тренировка, они старались, чтобы у начальника стражи даже мысли не возникло прибавить к положенному времени десяток-другой минут. Все напрасно! Или нет? Он ни на полшага не приблизился к ответам на прежние вопросы, зато совершенно случайно получил новый вопрос сразу вместе с ответом.
Стоило бы задержаться, поговорить с Хлоей. О чем? – да безразлично. Чтобы лишних подозрений не вызывать. Но лучше уйти: куда вероятнее, что он себя выдаст.
– Тим! – окликает она.
Почувствовала фальшь и решила узнать наверняка?
– Ты не мог бы учить меня музыке? Ну хотя бы пока маэстро болен? Тетя придумает мне занятие, как всегда – скучное. С дядей и господином Эвардом я договорюсь. Сама не справлюсь – попрошу тетю.
Нашла время!
– Я живу на попечении твоей семьи. Ты вправе мне приказывать.
Она вскидывает голову и пытается всмотреться в его лицо. Маленькая, сумерки против тебя.
–Если мне однажды вздумается тебе приказать, знай – я окончательно спятила, – не остается в долгу Хлоя. – Заранее прошу – добей меня из милосердия.
– Следи за словами. И не смей так шутить.
Уследить за ней невозможно. А не уследишь – не защитишь.

Он снова запирает обе двери изнутри. Раскрывает обе книги. Выравнивает дыхание, сосредотачивается.
Рик – племянник старшей принцессы? Тогда почему его кровь отзывается на кровь Хлои?
Этот дом тонет во лжи, медленно идет ко дну.
Мир тонет во лжи.
Никого не удастся спасти.

[Цинни]

Глава 23
– Ух ты! Эй! Да оторвись ты от своих сказочек! – Лео ткнул Тима кулаком в бок.
Мстительный негодяй! В день рождения Хлои был далеко не трезв, но обиду накрепко запомнил.
– Страшных темных колдунов бояться перестал? – Первое, что взбрело в голову. Пусть довольствуется. Только этим. Поднимать голову и глядеть на наглеца – много ему чести будет.
– Угу, перестал. Лет в пять. А ссаться в кроватку – и того раньше. – Где ты такую книжку нарыл, а? Там еще такие есть?
– Какие? – Бывают моменты, когда он и вправду чувствует себя Темным из россказней простолюдинов: Лео сдуру подставляет лоб под щелбан, а он – отвешивает и смеется. – Для воображающих себя героями деточек или для выживших из ума взрослых? Да полным полно.
– Придержи язык! – В глазах Лео прямо-таки детская обида. Наверное, так же смотрела бы Хлоя, если бы услышала честное мнение о своих феечках. – Это ж почти как «Рассказы о Хангюне»! Ну, этот ихний де Гаст, когда был еще оруженосцем, в одиночку вражеский авангард задержал до подхода основных сил, почти как Хангюн, который в пятнадцать лет выступил один против сотни.
– А кто враги? – Он откинулся на спинку стула, предвкушая развлечение.
– Да дикари какие-то. Вот, написано: дикие горцы.
– А у Хангюна?
– Тоже дикари.
– Просто дикари? Ты ж вроде как историей интересуешься. И когда речь идет о нынешних событиях, вполне грамотно их анализируешь. – Он невольно скопировал профессора Станли. Да ну и ладно, так еще забавнее. – А тут ведешься на сказочки. И требуешь, чтобы ради твоих сказочек я оторвался от своих.
Лео сверкнул глазами из-под нахмуренных бровей. Попался!
– Темный, я из-за таких вот сказочек, – припечатал кулак к раскрытой странице, – чуть не сдох. – Возомнил себя Хангюном и очертя голову полез в драку.
– Ну и дурак. Могу только посочувствовать.
– Себе посочувствуй. Намного умнее, что ли?
– Глупее. Потому что тоже полез напролом. Потому что сейчас пытаюсь что-то доказать мальчишке из черни. Ну и потому что сразу не выгнал тебя взашей из своей комнаты. Ты мне мешаешь.
– Читать про девок с крыльями? – Лео раздраженно фыркнул. – Дело, понятно, важное, а может, даже интересное, но я-то думал, мы настоящим делом займемся, пока лишних глаз нет.
Вся лисчикина семья в сопровождении Фло, Мэй, Эллы, Кевина и Эварда отбыла в главный столичный храм на богослужение по случаю какого-то значительного здешнего праздника. Какого – он не знал. Не вдумывался. Ему достаточно было того, что занятия отменили.
И того, что он понял, когда на днях Лео привел его к здешнему домашнему алтарю. Тоже в старом дворце, но галерея ведет в противоположную от библиотеки сторону. Очень похожая галерея, разве что в первый зал не заставлен шкафами и потому кажется больше. В стенах устроены ниши. Двенадцать (он зачем-то посчитал). В каждой нише – мраморная статуя в половину человеческого роста, мужчины и женщины в одеяниях, не похожих на те, что носят в этой стране сейчас.
– Божества тутошние, – с важным видом знатока, но без особого почтения внес ясность Лео. – Ну, не все, а самые почитаемые. Притом что взаправдашними божествами не считаются, и думать о таком не смей. Их называют святыми. А бог тут один. Пойдем покажу.
И потащил его дальше, не дав толком рассмотреть статуи. Ну да, Лео – не Гарт. Тот бы про каждую складочку на одеянии каждого святого рассказал. Лео всегда спешит, Гарт тоже не медлительный, но зануда. Кто хуже?
Он поколебался. Можно ли входить в святилище чужой веры просто так, из любопытства? Прислушался к себе. Нет, присутствия иной Силы он не чувствует. Но ведь место проведения ритуалов сродни Алтарям Дракона. Каждый домашний алтарь должен нести хотя бы крошечную частичку Силы… Или это тоже заблуждение?
Сила здесь есть. Понятная ему. Та же, что разлита по всему дворцу, ничто ее не умножает, ничто не заглушает…
– Во, любуйся. – Лео распахнул двустворчатую дверь.
Это помещение можно было бы назвать копией нижнего зала библиотеки. Если бы не единственная внушительных размеров хрустальная люстра ближе к дальней стене вместо десятков газовых рожков, стилизованных под листья плюща. Если бы не молочно-белые стены вместо навязчиво зеленых. Если бы не многоцветные витражи – все те же изображения мужчин и женщин в нездешних одеяниях – вместо обычных стекол. Не картины в простенках, с такими же – или очень похожими – мужчинами и женщинами. Не роспись сводов потолка – снова мужчины и женщины, будто бы собравшиеся на большое торжество. Никаких шкафов – только несколько скамей красного дерева – а вот тут в резьбе угадывается хорошо знакомый плющ, равно как и в деревянном обрамлении двух высоких, в рост человека, узких ниш под люстрой. И снова – изваяния мужчины и женщины. К ним вел подиум в три ступени высотой.
– Это их главный бог. То есть единственный. А рядом мать бога, но почему-то не богиня. Я так и не понял… Хотя почему бы и нет? У нас ведь рассказывают, что основатель Первого королевства вышел из яйца, что оставил людям Великий Дракон, то есть был божеством, а женился на обычной женщине… – Перехватив его пристальный, слишком пристальный взгляд, Лео поперхнулся и уточнил: – Ну, то есть знатной, исполненной всяческих добродетелей и высокомудрой, но не богине. – Редко он бывал таким покладистым. Значит, ему и вправду не терпится что-то показать.
Он замер в центре зала.
Красиво. Необычно. Хочется побыть. Но средоточье Силы – не здесь.
– Пойдем еще кой-куда отведу. – Лео торопил, ему не терпелось поделиться тем, что он успел выяснить.
Винтовая лестница – чему удивляться? Да, два крыла старого дворца повторяют друг друга в точности. Только верхний этаж библиотеки заставлен шкафами так плотно, что по нему можно бродить, как по лабиринту, а этот пуст. Ничего кроме пары гобеленов с все теми же фигурами святых и инструментом в их сени. Что-то вроде пианино, но клавиатур три, одна над другой. Когда он искал ноты (все-таки интересно, кто эти Бруно и Моретти, из-за которых кипят такие страсти), под руку подворачивалось много всяких книг по истории музыки. Читать было некогда, но одну-другую он проглядел. И запомнил: в храме принято играть на органе.
Хотелось дотронуться – только дотронуться! – до диковинного инструмента. Но он почему-то не посмел.
А Лео тащил его дальше.
– Идем, идем! Сдуреть можно, правда? Тут чуть ли не два моих дома со всеми пристройками – и нету ничегошеньки!
И действительно, они прошли по всем галереям, миновали галерейки – только крашеные все в тот же желтовато-белый цвет стены, и больше ничего.
– У вас такие же здоровенные дома, а, Темный?
Немаленькие. И тот, в котором он жил, и те, в которые приезжал с отцом для проведения обрядов, а прежде – с отцовой женой. Пока она вела неторопливую беседу с хозяйкой дома и другими гостьями, ему надлежало познакомиться с молодыми господами – мальчишками его возраста. Познакомиться – непременно подраться. Зачинщика из него ну никак не выходило (хотя отец одобрил бы), но давать отпор он научился довольно быстро.
Он ничего не ответил на вопрос. Но Лео, похоже и не ждал:
– Не, ну ты погляди, в библиотеке один шкаф другой подпирает, а тут… А может, в ихних алтарях нельзя держать что-то кроме предписанного? Или чтобы такие как мы не шатались… – Он вроде как и рассуждал, но всерьез не задумывался. Его болтовня сначала слегка раздражала, а потом начала сбивать. – А вдруг мебель нарочно вынесли, чтобы…
– Замолчи.
Неизвестно, что услышал в его голосе Лео, но и в этот раз повиновался мгновенно.
Он приложил руку к глухой стене, за которой как будто бы билось сердце. Сердце, омытое чужой кровью. Похожее – но не точно такое же – чувствовалось дома, в Зале Единения. Но не уходило наверх, в комнаты, а оставалось под землей. Или уходило, просто он еще не научился слышать настолько явственно?
– Пойдем отсюда, – приказал он.
И Лео снова не заспорил.
Тем же вечером он провел обряд на крови. Пара минут потребовала всех сил, что ему удалось в себе найти. Прежде чем тебя допустят к первому посвящению, ты должен научиться защищаться от воздействия чужой Силы. Единственная наука, которая давалась ему довольно легко, без борьбы с собой. Поставить защиту другому – сложнее. Но не сложнее, чем забрать боль. Сила, что жила в этом доме, в первые мгновения отчаянно сопротивлялась. А потом как будто бы узнала его, смирилась. Не навсегда. И то благо: неделю-другую можно не беспокоиться, что она потянется к Хлое. Лисичке с ней не совладать, она ведь не умеет ворожить на крови. А без этого ни ее собственная Сила не поможет – совсем маленькая и слишком светлая, ни их бог и святые – возможно, где-то их присутствие и ощущается, но не здесь. Здесь правит иное.
Может быть, там, у их главного алтаря, Хлоя и получит какую-то защиту. Но он больше верит в ту, что поставил сам.
– Ладно, давай в библиотеку. Они говорили, что вернутся к обеду. Так что час-другой у нас есть.
– Добрый день, молодые люди. – Едва они сделали пару шагов, как их перехватил Гарт. – С праздником вас не поздравляю, вы же принципиально иной веры. Меня можете тоже не поздравлять, я не то чтобы атеист, но честно оцениваю глубину своих религиозных убеждений. Точнее отсутствие оной. Посему позволим себе, не терзаясь угрызениями совести, предаться весьма греховному с точки зрения наших священнослужителей занятию – побряцать оружием. – Осклабился, делаясь похожим на лиса. Молодого лиса, осознающего свою силу и свое главенство.
Лео поморщился, не скрывая досады и раздраженно поглядел сначала на одного (принесли демоны!), потом на другого (если бы ты не медлил!). Тим безразлично пожал плечами. Полтора-два часа все равно ничего не решают.
– Проще говоря, – вкрадчиво продолжал Гарт, откровенно радуясь замешательству учеников, – в зал, да поживее. Заодно, – смерил взглядом Тима, – аппетит нагуляете.
Впрочем, на этом куражиться почти что прекратил: вместо того чтобы выставить их друг против друга, с чего обожал начинать тренировку господин Эвард, а уж потом, изрядно уставших, «дожимать рукой мастера» (опять же по выражению начальника стражи), Гарт принялся за Лео сам. И темп задал спокойный, одернул ринувшегося было в атаку торопыгу:
– Продолжишь в том же духе – насадишься на мою шпагу, как перепел на вертел, – вот голос у Гарта почему-то был гнусавый, жди подвоха.
– Так защитный колпачок на что? – Лео недобро прищурился. – И где ты видел перепелов, которые сами бы на вертела насаживались?
– А ты уверен, что тебе не придется однажды вступить в настоящий бой? И что же, не обнаружив пресловутого колпачка, сдашься? – тоже прищурившись, прогундосил Гарт. – Или насадишься, подтвердив мое подозрение, что ты глупее перепела? Мой учитель говорил: «Кто боится оружия противника – тот проиграл, кто не боится – погиб», – еще более гнусаво заключил он. Вот в чем дело! Изображает своего наставника. К которому явно не испытывает уважения. Интересно, а как Лео будет вспоминать о Гарте через несколько лет? И доведется ли ему биться по-настоящему?
– Хочешь проверить? – недобро осведомился «перепел». – Ну, боюсь я или нет?
– Хочу. – Гарт сдернул колпачок и швырнул, целя противнику в нос. Лео отшатнулся, тоже сорвал колпачок, укололся. Шпага издевательски звякнула о каменные плиты пола.
– Ну хоть с реакцией все в порядке, – гнусавость из голоса Гарта исчезла, недовольство стало еще демонстративнее. – А сосредотачиваться на задаче, а не на своих эмоциях как не умел, так и не умеешь. Отдыхай. – Кивком указал на скамью у стены.
– А когда бы я устал? – Лео ловко подхватил оружие и приготовился атаковать. Правда, хватило ума не кидаться очертя голову, а ждать команды.
– Не знаю, когда, но устал, – отрезал Гарт. – Тим! – и приготовился надеть на шпагу колпачок.
– Не надо. Я тоже хочу попробовать.
Давно пора прекращать игры и начинать тренироваться по-настоящему, но это зависит даже не от Эварда – от принца. Хорошо, что Гарт оказался не таким опасливым. Может, удастся убедить его и вечерами тренироваться без идиотских предосторожностей.
– Условие понял? Не наращивать темп. Тим?
– Да. Я услышал.
Несложно. Куда труднее заставить себя не только защищаться, но и атаковать. Гарт тоже быстро это заметил:
– Соберись и работай! Что ты как кукла тряпичная?!
Странно, но окрик помог собраться.
– Ур-ровень! – ожесточенно рыкнул Гарт, когда шпага (как снова не вспомнить господина Эварда) «проткнула небеса».
Они десятки раз и проговаривали, и испытывали на примере: если целишь по диагонали в плечо, а у твоего противника достаточно выдержки, чтобы не выставить блок, шпага пройдет над головой. Но одно дело тренировочное оружие…
– Повторишь подобное – тоже отправишься отдыхать.
Нужно держаться увереннее, иначе не видать ему нормальных тренировок… возможно, никогда.
Решимости хватило ненадолго, до того момента, когда клинок едва не задел плечо Гарта.
– Ты меня атакуешь или мою шпагу?! Что ты вообще видишь перед собой? – наставник картинно падает на скамью рядом с Лео, выказывая полное изнеможение. – Да, все становятся неуклюжими, впервые сменив тренировочное оружие на боевое. Однако таких болванов я еще не встречал.
Что он видит? Именно в этот момент взгляд – не в первый раз – зацепился за самую ненавистную… Гарт, наверное, скажет – деталь интерьера. Да, для них это просто деталь. Помощник начальника стражи хотя бы не врет, что верит в богов – даже в своего бога. Во что верит принц – не угадаешь. Но это не дает ему – никому из них! – права осквернять чужие символы!
– Попробуем еще раз.
– Когда просят, говорят «пожалуйста».
– Э-э-э, сейчас моя очередь!
– Если мы будем упражняться в препирательстве, я ухожу.
– Ну как не уважить такую бесподобную, прямо-таки неотразимую наглость? – Гарт потянулся, неторопливо поднялся, бросил Лео: – Не возмущайся, мой пернатый друг, сейчас я этому дивному фазану быстренько крылышки укорочу, а потом за тебя примусь.
Атака в начале поединка – этого Гарт точно не ожидал. Равно как и последующего ухода в глухую защиту… отступления.
– Темп! Спокойнее!
Поздно: у него за спиной камин, провал, ощетинившийся маленькими, как у игрушечных солдатиков, пиками решетки. Достаточно отшатнуться, выронить шпагу, освободившейся рукой столкнуть с каминной полки часы.
Равновесие не удержал. Угодил головой в камин – у Лео и Гарта теперь будет повод вдоволь посмеяться. Особенно если…
Он приподнялся, машинально зажимая левой рукой правое плечо. Да и пускай смеются! Часы – вдребезги, осколки, погнутые стрелки, один из медных драконов тоже покривился, как будто бы кусает себя за хвост.
– Ой… – выдохнули у него за спиной.
Одна из способностей лисички – появляться там, куда ее не звали, тогда, когда никому и в голову не пришло бы позвать!
Кинула испуганный взгляд на Лео и, кажется, поняла – все или многое.
– Лучше бы вы подрались!

[Цинни]

Глава 24
Не прошло и пяти минут, как собрались то ли сочувствующие зрители, то ли разгневанные судьи. По крайней мере, себя господин Тео ощущал и тем и другим. Самая внятная мысль: под каким бы предлогом отправить отсюда Ханну? Краем глаза заметил: Хлоя платком пытается зажать рану на плече Тима. Мальчишка сердито вырвал платок из ее руки, спрятал под рубашку. Толку-то, дитя, толку-то, пятна крови – и на одежде, и на полу – никуда не исчезнут, тут вся твоя ворожба бессильна.
Принц поглядел на Эллу: «Тетушка выручайте!» Отставная придворная дама вздернула подбородок: сам устроил в почтенном доме не то приют, не то кадетский корпус – сам с последствиями и разбирайся. Кевин оказался человечнее: взял ее высочество под локоток (деликатненько так, но хватка у бывшего разведчика – капкан, теперь можно не беспокоиться, что чадолюбивая супруга устроит из этого фарса трагедию) и принялся шепотом втолковывать: в том, что мальчишки попадают в различные неприятности, нет ничего страшного, это неотъемлемая часть взросления, вот коты тоже… Запнулся, видимо, вспомнил об Ониксе, боящемся собственной тени и образцово послушном, – и перевел разговор на собственное детство. Байки Кевина всегда забавны. Но сегодня, увы, придется ознакомиться с совсем не веселой историей, разыгранной этими бездарными паяцами. Принц удостоверился, что Ханне обеспечено место «на балконе», – и с тяжелым вздохом перебрался в первый ряд «партера».
– Сегодня к ужину приглашены господин военный министр с супругой и сыновьями, – официальным тоном опытного дипломата начал он. – И мои воспитанники должны присутствовать за столом. – Сделал положенную паузу, позволяя всем присутствующим проникнутся важностью момента и нелепостью ситуации. – Их статус формально пока не подтвержден, сначала им предстоит в узком, почти семейном кругу подтвердить свои навыки поведения в обществе. Пока я наблюдаю только их умение создавать проблемы. – Быстрым взглядом – скорее любопытным, нежели суровым, – окинул зал и всех присутствующих и, не меняясь в лице, легким движением руки велел Тиму приблизиться.
Тот сделал два шага. И еще два. Остановился точно на расстоянии удара… и вот как на него не злиться?
– Ну и зачем? – тоном обвинителя спросил господин Тео. – Это ведь не случайность?
– Они мне не нравились, – спокойно, без вызова, как будто бы просто констатируя очевидное, ответил мальчишка.
А ведь и вправду все очевидно. Надо подальше спрятать «драконью» трубку. А на всякий случай и картину с фрегатом «Копье драконоборца» снять. Хватит подначивать этого бунтаря, теперь он достаточно открыт, и пора ему успокаиваться.
– Не нравились? – серьезно переспросил принц, не без труда сдерживая улыбку. – Ну так в чем проблема? Приказал бы их убрать или выбросить. Или просто разбил бы. Хрясь о пол – и все. К этому ведь дело и свелось. Стоило ли устраивать такое представление и создавать неприятности Гарту? – Эвард тоже «занял место в партере» и с не предвещающим ничего хорошего выражением лица разглядывал валяющиеся на полу шпаги. Без защитных колпачков. Полку злостных нарушителей правил и приказов прибыло. Неожиданно, но факт. – Гм, а каминную решетку ковал какой-то идиот, и почему я раньше не обращал внимания? Или тот, кто ее ковал, просто не делал поправку на идиотов? Как бы то ни было, полковник, распорядитесь, пожалуйста, чтобы ее заменили. На такую, о которую даже он, – кивок в сторону Тима, – не сумел бы пораниться.
– Да, ваше высочество.
– Молодые люди, – все тем же ровным голосом продолжил глава определенно сумасшедшего семейства, неторопливо и со вкусом входя в роль судьи, – если мне не изменяет память, я уже пытался, и не раз, донести до вас примитивную мысль: мне не по душе, что вы постоянно попадаете в ситуации, угрожающие вашему здоровью. И я предупреждал, что ответственность будет коллективной. Я так понимаю, вы не восприняли мои слова всерьез. Досадно. Придется вернуться к прежнему разговору. Надеюсь, в последний раз. Итак, я не буду беспокоить господина Мунка по пустякам, к числу коих я отношу такого рода… гм… события. Оказывать помощь друг другу будете сами. Господин Эвард, проследите. Проявят неповиновение – примите меры.
– Да, ваше высочество.
– Лео?
– Понял. – Мальчишка глядит исподлобья, но не собирается смутьянить. Кажется, то, что случилось, и ему поперек души.
– Хлоя?
– Воля ваша, дядюшка. – Дерзит, конечно, но не из несогласия – просто отвлекает его гнев от виновного. Если надавить посильнее – бросится на защиту. И драма выйдет хуже, чем если бы в главной роли оказалась Ханна.
– Тим?
– Я сам за себя отвечаю. Они тут ни при чем, – ответ резкий, как пощечина. Он не боится принимать удары. Но и сам учится бить… целеустремленный, негодяй этакий! – Ее, – кивок в сторону Хлои, – вообще тут не было.
– Спасибо, что напомнил. Ну и? Это имеет какое-то значение? – Принц всмотрелся в лицо Тима. Тот не отвел взгляд. Молодец мальчишка, хоть и редкостная бестолочь, как характеризует своих учеников Гарт, тоже, оказывается, достойный этого высокого звания. Оставили одного мальчишку присматривать за другими! – Тебе известно, что я последовательный противник телесных наказаний, – медленно, как будто размышляя, продолжил он. – Но иной раз мне так хочется забыть и о своих принципах, и о том, что ты мой воспитанник, и влепить тебе оплеуху, как непослушному ребенку. Удерживаюсь, возможно, только потому, что понимаю – это бесполезно и даже вредно. Во-первых, ты решишь, что проблема исчерпана, ты ведь понес наказание. Во-вторых, из упрямства захочешь повторить. – Он приблизился на шаг, взял Тима за подбородок и заставил поднять голову еще выше. – Это не значит, что твои поступки останутся безнаказанными, я ставил тебя в известность о правилах нашего дома… – в «зрительном зале» засмеялась тетушка Элла, без особого старания маскируя понятное, но неуместное веселье под приступ кашля. Пришлось возвысить голос: если еще и до мальчишки дойдет, что он участвует в фарсе, беды не миновать. – Совсем наоборот: ты будешь наказан так, чтобы у тебя больше не возникло соблазна вредить. Не за часы. Понимаешь, за что?
– Нет.
– Хлоя, объясни ему. Может быть, ты найдешь слова, которые дойдут до его сознания.
– А давайте – я? – с внезапным азартом предложил Лео.
– Что – ты? – господин Тео, мгновенно все поняв (как же легко с Лео, не то что с остальными!), наконец позволил себе усмехнуться.
– И плечо ему перевяжу, и мозги вправлю. А надо будет ввалить – у меня рука не дрогнет.
– Вечно ты их защищаешь, – как будто бы невпопад обронил принц. – Старший. В другой раз я позволил бы тебе действовать так, как ты считаешь нужным. Но не сейчас. Провинность серьезная, значит и наказание не должно быть мягким.
– А ее за что наказываете? – требовательно спросил Тим.
– Ты и этого не понял? Хлоя, тебе придется потрудиться.
– Тим, пойдем. Нам действительно надо поговорить, – Хлоя умоляюще стиснула ладошки перед грудью. – Ну пойдем, а? Я тебе все-все объясню, честно-честно!
– Иди, хоть перед мелкой не позорься! – Лео подтолкнул Тима в спину.
Господин Тео проводил их долгим взглядом. И зачем-то напомнил:
– Полковник, решетка.
– Жаль, – вздохнул Гарт. – В стиль отлично вписывается.
– А вы не вписываетесь, – вставил Эвард, напоминая: разнос только начат и наказание полагается всем своевольным мальчишкам.
Хозяин хмыкнул.
– Тут много чего в стиль вписывается, – заключил он в духе Лео. – А эти остолопы, вы правы, полковник, – ну никак. Все до единого. Поэтому, пожалуйста, пройдите по дому, выявите потенциальные опасности и доложите мне.
– Да что угодно может стать потенциальной опасностью, была бы на то добрая… недобрая воля! – Эвард поморщился. – Простите, ваше высочество.
– И снова не могу с вами не согласиться. – Господин Тео вздохнул. – И все-таки сделайте то, о чем я вас прошу. Хотя бы судьбу искушать не будем.

[Цинни]

Тим не сдался – ему просто надоело спорить. Это стало ясно, когда он попытался закрыть дверь своей комнаты перед носом Лео. Тот к подобному повороту событий готов не был, но все же успел поставить ногу на порог: видать, попривык к выкрутасам чокнутого и, сам того не замечая, постоянно держал с ним ухо востро.
– Эй, долбанутый, я, между прочим, слово дал!
– Кому? – Он посторонился, впуская нежеланных гостей. Дурной знак. Любое проявление сговорчивости – дурной знак, давно уже сомневаться не приходится. – Я не хочу ничего вам объяснять. И не должен. Но вы не просто навязчивы – вы глупы до безумия.
Отец, старшие братья, учителя – рядом с Лео, когда он еще имел право зваться настоящим именем, было предостаточно людей, которые по праву командовали им. Но никогда и никто не говорил с ним свысока. До сегодняшнего дня он, оказывается, и знать не знал, как это вообще – свысока. Да, Тим не позволял забыть о различии между знатным человеком и простолюдином, но в таком тоне даже он не…
Лео захлестнул холод. Гнев? Он хотел бы думать, что гнев. Но это больше походило на страх. Ощущение, что ты стремительно уменьшаешься и вот-вот исчезнешь, если раньше тебя кто-нибудь мизинцем не прихлопнет, а конец все равно один. Оставалось надеяться, что мальчишка ничего не заметил. И не отводить взгляд, ни в коем случае не отводить.
– Что бы ни говорил ваш принц, – Тим выделил голосом слово «ваш», – вы не должны ко мне прикасаться. Тем более – без моего позволения. Тем более – если пролилась моя кровь. Я посвященный. Обычные люди для посвященного – ничто. Или даже хуже, чем ничто, – скот, который живет и умирает по воле господина.
Слова – будто бы из идиотской книжки про каких-нибудь кровососов, хочется выдать едкий ответец, но он застревает в глотке.
– Я убивал людей. Я пил человеческую кровь. А такую, как ты, – Тим поглядел на Хлою, тоже в упор, в упор, как нельзя смотреть, если не хочешь оскорбить, – мне подарили. Догадываешься, для чего?
Девчонка резко качнула головой, словно отгоняя наваждение, – и юркнула в гостиную. На Лео вдруг навалилась дикая усталость – ни пошевелиться, и язык не ворочается. Неужели можно вот так, простой болтовней, заставить человека отдать силы? Тогда всему, что наговорил этот свихнувшийся урод, тоже придется поверить.
Хлоя вернулась через минуту с каким-то ящиком, обтянутым черной кожей… откуда такое взялось у них в гостиной? Выглядит знакомо. Точно! Третьего дня девчонка хвасталась, что ей доставили из мастерской заказ – сундучок для лекарств «как у тети Фло, но поменьше». Оказывается, она уже и наполнить его успела. Предусмотрительно, ничего не скажешь!
Силы появились так же резко, как исчезли. А вместе с ними ожило намерение приложить болезного башкой о стену, чтоб или очухался, или мозги вон. Жаль, девчонка влезла поперек – выхватила из своего сундука бутылек, белый лоскут, сунулась к Тиму. И вроде как застала его врасплох (уже радость!): на время, пока она промывала рану, Тим окаменел. И только когда метнулась к столу, к сундуку за очередной склянкой, отмер, отступил, прижался спиной к стене.
– Стой где стоишь! – выкрикнула Хлоя. – Не хочешь, чтобы к тебе прикасались, – прекрати так к себе относиться! Так, как к тебе относились эти т-твои… тоже посвященные, или как их еще у вас называют?! Живи, как хочешь, только не издевайся над собой!
Ее трясло, но не от страха – от ярости. Лео такое уже видел и боялся увидеть снова. Казалось: Хлоя подойдет к Тиму, ударит. Подошла. Не ударила. Обмакнула дрожащие пальцы в бальзам (интересно, почему у тетки Фло снадобья всегда премерзкого цвета, это вот – болотного… хоть пахнет не отвратно, и то счастье!) и дотронулась до раны неожиданно робко.
– Я сам.
– Закрой рот… посвященный! – Хлоя уже не кричала – шипела, но Лео видел: ярость переходит в бешенство. – Все. Иди отлеживайся. Я без всякого ведовства знаю, что завтрашние занятия дядя нипочем не отменит. И сегодняшний прием – тоже. Рана не такая уж пустячная. Но он очень зол на тебя. А еще больше – на то, что ты так ничего и не понял. Плевать ему на эти часы. – Она всхлипнула… демоны, лучше припадок бешенства, чем девчоночьи рыдания! – Мы тревожимся, когда ты болеешь, а ты делаешь все, чтобы не выздоравливать.
Тим смотрел на Хлою. Молча. И взгляд его был непонятный, застывший… неживой. Опасности Лео не чувствовал, но на всякий случай подошел еще ближе, чтобы встать между ним и Хлоей – а вдруг?
Нет. Если кто-то здесь и может напасть, так это лисичка.
– Хочешь, чтобы тебя боялись? Ну так ты своего добился – я тебя боюсь. Только не из-за твоих россказней. Я знаю, что ты убивал, когда кто-то держал тебя за руку и направлял. Тот, с кем тебе было не справиться. И кровью тебя напоить можно только так, как мы поили водой и микстурами, когда ты решил во что бы то ни стало сдохнуть. И девчонку ту… да ты скорее на ее защиту встал бы, я что, тебя не знаю?! – в голосе Хлои прорезались знакомые Лео истерические нотки, но она не ослабела, нет. Ему вспомнилась дева-мстительница из давешней лисичкиной сказки. «И не нужна ей была кованая броня – ее броней была справедливость». – Но ты считаешь сильными и достойными тех, кто насилует, убивает, пьет кровь! Еще скажи – человеческую плоть жрет.
Тим вздрогнул. Едва заметно, но от Лео это не укрылось. А Хлоя смотрела будто бы сквозь него – и видела что-то свое. Но тоже жуткое.
– Если бы ты был, как они, ты был бы счастлив! И да, никогда не попал бы сюда! Что, дать тебе крови, чтобы ты напился и сравнялся с ними? Или дать нож – убей! Убей и успокойся уже! Моей жизни тебе будет достаточно, чтобы почувствовать себя сильным?
Хлоя захлебнулась воздухом, закашлялась так, что Лео страшно сделалось: еще чуть-чуть – и она задохнется. Потянулся было за графином – плеснуть воды, но передумал. Сейчас к ней лучше не подходить. Даже ему. Исподтишка глянул на Тима: тот казался поднятым волей колдуна выходцем из могилы.
– Скажи, те, кого они убивают, хотя бы вооружены? Могут за себя постоять? А за девушек может кто-то вступиться… кто-то у кого есть власть, кого послушаются эти твои п-посвященные? – последнее слово она не выговорила – выплюнула, как будто оно ядом опалило ей горло. – Нет?! Твои сильные убивают тех, кого сделали слабыми. Ты хочешь быть таким же. И поэтому я тебя боюсь! До отвращения!
– Все не так просто, – Тим откачнулся от стены, сделал шаг к Хлое, заговорил спокойно и мягко, как всегда… всегда, когда с кем-то из них случалась беда. – Это трудно объяснить. Помнишь сказку о драконе и его жертвах?..
– Проклятый всеми демонами ублюдок! – Лео рванул его за плечо. Угодил пальцами во что-то липкое, брезгливо отдернул руку – и только через пару секунд сообразил, что это бальзам, смешавшийся с кровью. – Ты себе самому признайся, а заодно и нам, если снизойдешь до врагов и черни, – кто мы для тебя на самом деле такие? Если быдло, скотина в загоне, которой вы пускаете кровь, когда оно вам нужно, – держись в стороне. Будем расшаркиваться по-светски, коль без этого совсем уж никак. Но заявляться со своей ворожбой, когда кто-то из нас захворал, – не смей. И брехать, что ты виноват, когда виноваты мы…
– Не тебе решать, – мягкость ушла, спокойствие осталось.
– Мне.
Они стояли друг против друга, Хлоя, повинуясь взгляду Лео, отступила за его спину. Все-то ты понимаешь, маленькая сестричка. Не бойся.
– Я называл тебя слабаком. Прости. Ты сильнее этих, которые тебя пытались сломать ради каких-то своих вывертов, а когда не получилось – просто выкинули. Что-то мне думается, песенка твоя тут ни при чем. Имей в виду – я прошу у тебя прощения в первый и в последний раз. Тебе сколько сейчас?
Тим не отвел взгляда. Просто моргнул – и стал похож на удивленного ребенка. Всего на мгновение. Но Лео этого хватило.
– Лет тебе сколько, спрашиваю.
– Пятнадцать, – поколебавшись, ответил Тим.
– Когда исполнилось?
– Еще не исполнилось. Через две недели.
Лео минуту помедлил, что-то высчитывая. Тихонько присвистнул.
– Ничего себе! Выходит, ты Дракон? – Тряхнул головой. – А и демоны с тобой. Важней, что мне еще в прошлом месяце шестнадцать стукнуло, а тебе до сих пор четырнадцать – он ухмыльнулся.
– И ты – Кролик, – никогда не угадаешь, что развеселит этого психа. Только зря он сейчас забавляется!
– Я – твой старший. Не потому, что так хозяин сказал. А потому, что так оно и есть. Я это знаю. И я отвечаю за каждую твою выходку. Наравне с тобой, если не больше. – Оказывается, говорить на языке этого вельможи помоечного проще простого. – Так что молчи и слушай. Я уже врубился, – он снова перешел на привычную речь предместий, чтобы заставить фазана (вот ведь Гарт!) брезгливо ежиться, – что эти твои мясники ворожат на чужой крови и жизни. И много наворожили? Просрали войну, тебя вот отдали как откуп… меня-то – чтобы срамоту свою прикрыть, а тебя, всего из себя такого бла-ародного, посвященного и все такое – думай, для чего. Небось уже придумал. Ведь нам врали, врали напропалую! Думай, думай еще, библиотеку тутошнюю вверх дном переверни. Повезет – додумаешься. Я – нет, я же простолюдин, я мало что знаю, да и мозгами меня, надо понимать, Дракон обделил! – Лео снова замахнулся от плеча, Тим не шелохнулся, удар пришелся по стене. Больно, демоны их всех раздери! Ну и хорошо, что больно, хоть в башке прояснилось. – Но что понял – скажу: эти твои хлещут чужую кровяку как не в себя и трахают безвольных девок! А ты, ублюдок дохлый, всякого, кому плохо, – просто плохо, а не хуже, чем тебе! – спасаешь, кусок своей жизни отдаешь – а спасаешь. Да ты сильнее нас всех, всех, кто есть в этом доме, ур-род! И как бы ни кобенился – честнее. Тебя проще пришибить, чем превратить в чудовище, в мразь, в лживую…
– Замолчи, – Тим не потребовал – попросил.
– Колдун поганый, – буркнул Лео: его гнев моментально улегся. Точно – колдун.
– Вы и вправду не понимаете, о чем говорите, – теперь он не выхвалялся… какое там! – не скрывал печали. – Но и я мало что понимаю.
– И не успокоишься, пока не поймешь? – с вызовом спросил Лео.
– Не успокоюсь.
– Нашу помощь примешь?
– Если я скажу, что не приму, успокоишься? – в тон ему поинтересовался Тим.
– Не-а, не успокоюсь, – весело ответил Лео. – Но оцени: я хотя бы спросил. А ты со своей помощью лезешь вообще не спросясь.
– Впредь спрашивать? – Тим тоже насмехался. Еще один его дар – насмехаться – и не обижать. Демоны, да как он вообще человеком-то стал, когда вокруг были эти самые демоны, которые рвали его на куски!
– Все равно ведь не станешь, – Хлоя вздохнула, – ты не умеешь себя беречь. И помощи не попросишь. И то, что с тобой случилось не по твоей воле… ты ведь и вправду считаешь себя виновным. Вроде как у ваших это достойные поступки, а тебе плохо. – Она снова выцепила из сундука все тот же бутылек, бросила на Лео хмурый взгляд через плечо: дескать, думать надо, что творишь. – Ты в бреду говорил… мне тогда это бредом и показалось, такого ведь быть не может, не должно! – Склянка выскользнула из ее пальцев, побрякала по полу и закатилась под шкаф. – А я сразу должна была поверить, я ведь видела! – с ожесточением вышептала она. – Шрамы видела. И раны тоже. – Почему-то она снова злилась на Тима. – Снимай свою рванину, некого тут стыдиться. Мне надо твое плечо нормально обработать. – Чуть ли не носом уткнулась в сундук, прикрикнула, не оглядываясь: – Ну?!
Пальцы Тима будто бы одеревенели, как после долгой ворожбы. Ясно же, присутствие девчонки его стесняет. Может, сказать ей, чтобы выметалась, сами управятся?..
Нет, не в Хлое дело. Ну, то есть, не только в ней. Вспомнилось, как по первости в холодный пот кидало, если случалось перехватить сочувственный взгляд хозяйки или услышать шепоток служанок – слов он не понимал, но и так все ясно было. Им-то что, добрым-сердобольным, повздыхали и занялись своими делами, а ты ходи, как оплеванный. Хотя он обычный мальчишка из предместья, без этих вот… драконьих замашек. Его не калечили… не убивали. Тим куда сильнее должен бояться жалости. Демоны, демоны, демоны! Как себя ни поведи – все равно будет погано, и Тим это заранее понимал! И – вот ведь поганец – оберегал не только себя от жалости, но и их от этого кошмара. Не уберег.
А если терять нечего, то и ловчить не к чему.
– Они конченые мрази, что ни говори, – выцедил он сквозь зубы. – Понятия не имею, как ты теперь должен вывернуться, чтобы убедить меня в каком-то там предназначении твоих посвященных и прочей гнуси… – Как ни старался говорить ровно, все равно невольно сделал ударение на слове «теперь».
Сказал и отвернулся. Пусть хотя бы лица его сейчас никто не видит. Когда он подумал про то, что Тима на куски рвали, он еще не представлял, насколько это правда.
В тишине тихонько позвякивали стекляшки, шуршало платье Хлои, сердито сопел Блик – его обделили вниманием, и сообразительный белый демоненок, похоже, затаил обиду до лучших времен. А черному все нипочем, шляется опять где-нибудь в компании родителей или брата, не то давно подал бы голос. Все-таки Блик – другой. Ведь не хуже Волчонка дверь лапой открывает. А все равно сидит – не высовывается. Он отличается от Волчонка… да настолько же, насколько Тим от него, от Лео! Но черному хотя бы не одиноко.
– Что ты делаешь? – растерянно спросил мальчишка. Или испуганно?
Лео обернулся. Хлоя держала раскрытую ладонь над раной, взгляд – почти как у Тима, когда он ворожит, разве что глаза цвет не поменяли. Они и так колдовские.
– Подожди, – с трудом выговорила она. – Ты не чувствуешь?
А вот у Тима глаза посветлели. Он положил руку поверх лисичкиной лапки. И держал минуту, другую, третью. Отпустил. Но тут Хлоя схватила его за руку.
– Теплая! Тим, у тебя рука теплая! И рана закрылась! Ты что, врал, что не можешь себя лечить?!
– Нет. Не могу. – Мальчишка чуть ли не наощупь, как незрячий, добрался до кровати, лег. – Это мы вместе, понимаешь? Ты забрала боль. А я направил твою силу – и рана закрылась. Тебе самой… – он судорожно вздохнул, – тебе не было больно?
– Вначале жгло, но совсем чуточку, больше щипало, а потом просто тепло стало. – Хлоя не подошла – подкралась, привычно уселась на полу. Ну девчонка! Неужто у нее еще силы на сказки остались? Точно родня лисам-оборотням!
Но она не торопилась начинать. То сминала, то расправляла оборку на юбке. Отваживалась на что-то. И – отважилась: быстро положила руку Тиму на плечо. Не на правое, пострадавшее сегодня, а на левое, на след от ожога. Маленькая ладошка прикрывала не больше половины. Лео стало не по себе. А Хлоя попросила – почти спокойно:
– Не сердись.
И даже – вот чудно-то! – засмеялась:
– Думаешь, я не догадалась, что ты меня вылечил? И как бы я не догадалась, если раньше недели не было, чтобы у меня голова не болела? Ты знаешь, сколько у меня перебывало докторов со всякими учеными степенями? И все глубокомысленно изрекали, что это последствия травмы, пичкали микстурами и порошками, которые не помогали ну вот ничуточки. – Всхлипнула. Да что же с ней такое? То на слезы ее тянет, то на смех. – Вы оба умники-разумники. И ни один, ни второй не задал себе вопрос, как две принцессы оказались на военном корабле! Вы вашу-то императрицу кроме как на картинках видели?
– Еще на фото в газетах. Представь себе, у нас пользуются техническими новшествами, – Тим попытался отвлечь ее от чего-то… от чего? Что он почувствовал.
– Не могу я одна оставаться, – не позволила сбить себя с толку Хлоя. – Без дяди, без Рика! Иначе все, понимаете? А тетя – при них.
– Сообразил. Потому и спрашивать не стал.
Ну вот, только-только перестал завидовать выкормышу Темных – и опять! У него, у Лео, и мыслей-то подобных не было!
– Я не должна была выжить, понимаете? Еще десять лет назад должна была погибнуть, тогда никто, никто не уцелел, кроме меня. И голова с тех пор болит… болела. Даже тетя Фло ничего с этим поделать не смогла. А ты – сразу. И кошмары забрал. Расскажешь – как?
Она провела ладонью по шраму. Не пожалела – помощи попросила. Ну, теперь этот фазан от гордости лопнет!
Тим закрыл глаза.
– Не знаю, – просто ответил он. – Правда не знаю, лисичка. Выдернул шип.
– Шип?
– Так почувствовалось. Ты не бойся, больше голова болеть не будет. При условии, что своими способностями научишься разумно пользоваться. Они пока не окрепли, надо осторожно. Вот в этом помочь попробую.
– И не будешь требовать, чтобы я тебе приказывала? – Хлоя снова всхлипнула.
– Забудь. Я тогда злился. Не на тебя. Просто ты не вовремя подвернулась. – Он улыбнулся. – Дар у тебя такой, ты знаешь?
Она кивнула, всхлипнула, растерянно прижала ладошку к губам – и вдруг фыркнула.
– Лео правду говорит – ты сильный. Так почему боишься быть добрым? У тебя нет к нам ненависти, ты врешь… то есть не врешь, а сам себя в этом зачем-то убедить пытаешься. Ненавидел бы – твои силы обернулись бы против нас, да еще как. – Судорожно вздохнула, положила на шрам вторую ладонь. – Мы тебе не враги, ты ведь понимаешь. И сколько бы ни твердил, что Лео предатель, ты и сам в это никак не поверишь. Когда и кого вы предали? А что ты за нас – так не за врагов же! Чем я или Лео можем угрожать Земле Дракона? – Перевела дух – и задала, сразу видно, самый главный вопрос: – Ну и почему сейчас тебе страшно?
Ничего себе! Девчонка, глазом не моргнув, назвала этого бешеного трусом – и он смолчал, даже не пошевелился. А ведь она давала ему время, помолчала так многозначительно… прям как дядюшка ее, лис старый, когда в разговор втягивает.
– Прежнюю боль не заберешь, так говорила нянюшка. Но можно забрать то, что осталось… сгладить воспоминания… кажется, так. И я чувствую – у меня получается. У тебя ведь тоже получилось…
– Потому и страшно.
Вот оно, значит, как! Чем ему тяжелее, тем спокойнее голос. Учтем… Снова не обдуришь ни на медяшку!..
А что же тогда было с ним в тюрьме? Или правильнее спросить – что сделали с ним перед тем, как отдать чужакам? Но пока лучше не выяснять, не тот случай. Он и так…
– Тим, почему? – Теперь и Хлоя испугалась, голосок задрожал.
– Никто не делал для меня того, что делаете вы. Никого не было рядом… – Он осекся.
– Почему страшно-то? – продолжала стоять на своем Хлоя. – Я не понимаю.
«Потому что мы не Стражи Дракона, связаться с такими, как мы, для посвященного, небось, жуть жуткая», – едва не съязвил, подчиняясь дурацкой привычке, Лео. Но наконец-то успел прикусить язык раньше, чем сболтнул гадость. Сказануть такое сейчас – встать вровень с теми, кто оставил Тиму эти отметины. Поди потом верни те крохи доверия, которыми он их одарил.
Тим молчал. Лео почуял: он и хотел бы досказать, раз уж отважился, но не находит слов.
Зато Хлоя нашла.
– Мы от тебя не откажемся. Ни за что на свете не откажемся. Ты ведь наш. Ти-им! Да услышь ты меня, наконец! Думаешь, я вас потерять не боюсь? В Лео я уверена – он не бросит. А ты так и норовишь…
– Ага. – Тим едва заметно улыбнулся, веки дрогнули, но открыть глаза он так и не соизволил… или не решился? – И все равно не получается.
– Что не получается?
– Бросить вас. – Помолчал, будто прислушиваясь к себе. – Лисичка, хватит. Я же предупредил: ты еще не умеешь правильно распределять силы, так и головные боли вернуться могут.
– А ты меня снова спасешь, – Хлоя ткнулась носом в его плечо. – И да, сам-то всегда и все просчитываешь, прежде чем начать ворожить?
Тим открыл глаза, осторожно отстранил мелкую, сел в кровати.
– Я давно подозревал, что няня тебя учила.
– Учила много чему, но объясняла мало. – Хлоя отвела взгляд, закусила губу.
– Дай руку, – потребовал Тим. – Лео, – кивком велел приблизиться.
Он понял, что надо делать – накрыл ладонью руку Хлои. На мгновение показалось: они трое – единое целое. Или не показалось? Опять ворожба? И зачем? Спрашивать не стал. Сам разберется. Теперь уж точно деваться некуда…
– Я сказал, что понимаю не так уж много, – Тим перевел взгляд с Лео на Хлою. – Понимал. А теперь – еще меньше. Но обещаю – ничего плохого ни с кем из вас… – смешался под перекрестными взглядами обоих, улыбнулся – уверенно, открыто, – ни с кем из нас не случится ни сегодня, ни завтра. Мы друг у друга под защитой. На пару дней хватит. Объяснять пока не буду. Дайте мне время до завтрашнего вечера.
– С перерывом на ночной сон? – скрипучим тоном тетки Фло осведомился Лео.
– Угу, – с иронической серьезностью заверил Тим. – С перерывами на визит высоких гостей, обмен мнениями о нем в нашем узком кругу и, если после этого сон не сбежит в ужасе из-под этого крова, – то и на сон.
Хлоя прыснула.
– Вместо того, чтобы рожи корчить, принесла бы того демонского зелья, что твоя ведьма варит, у тебя ж запас, – проворчал Лео. – Что-то мне в пророчества нашего колдуна верится.
– Пророчества – чушь, сказ… – начал было Тим – и расхохотался. Поморщился от боли в плече, выдохнул и пригрозил: – Как-нибудь пошутишь – а посмеются лягушки в ближайшем болоте, когда ты попытаешься доказать им, что человек, а не земноводное.
– Мальчишки, не вздумайте ни драться, ни секретничать, пока я не вернусь, – бросив обеспокоенный взгляд на Тима (он снова откинулся на подушки), потребовала Хлоя. И унеслась.
– А вот эта шутка попала в цель, – серьезно проговорил Тим, пялясь в потолок с таким видом, что Лео стало не по себе.
– Есть что сказать? – Ну да, больше десяти минут покоя – непозволительная роскошь.
– Не хочу… как это у вас говорят?.. сводить сплетни. – Выкормыш Темных холодно усмехнулся.
Э, к этаким фокусам мы уже попривыкли!
– Мог бы промолчать – молчал бы.
Чуть ли не минуту – драгоценную минуту! – или даже больше Тим что-то обдумывал, словно жалея о своих словах. И вдруг:
– Рассказать придется. Ты мне понадобишься. И ты должен знать, чтобы не оказаться в дураках. Но это ударит по лисичке.
– Ну так не рассказывай ей! – выпалил Лео и тут же спохватился: – Нет, надо рассказать. Она всегда говорит: если врать и утаивать, потом мы не сможем друг другу доверять. А кому ж нам еще доверять-то? – Демоны! Мало ли, что там такое! – Только сперва все выложишь мне.
– Расскажу вам обоим, – Тим поднялся. Не без труда. Ну и как он выдержит этот прием, чтоб их всех? И так серый был, а теперь чуть ли не зеленый. Лягушки, говоришь? – Обоим сразу. Но через пару дней.
– От кого ты защиту ставил? – Стукнуть бы его как следует, но тогда правды не дознаешься ни сегодня, ни завтра, ни через пару дней. Упрется – полсловечка не вытянешь. И с гостями, чтоб им икалось без перерыва, придется как-то без него сладить, на него ж сейчас чихни – он и с копыт долой. А не он ли в этих самых этикетах поднаторел?
– От любого, кто пожелает кому-нибудь из нас… ну, даже не плохого, а просто недоброго.
Кому-нибудь из нас… Эй, демон полудохлый, до тебя и вправду доперло, что ты – наш?
Хлоя не ворвалась – пробралась на мягких лапках. Ясно: прежде чем постучать (постучать!), слушала под дверью. Ничего не услышала (мы тоже слушать умеем, а Блик – и того лучше, умница, надо для тебя вкусняшек у тетки Эйб выпросить), насторожилась, огляделась…
– Вы чего?
– Чего? – с самым беззаботным видом переспросил он.
– Как пришибленные.
– Прекрати учить ее этим вашим словечкам, – с тем выражением физиономии, от которого вчерашний завтрак бунтовать начинает, заявил Тим. – Она маленькая и вообще принцесса.
Хлоя шумно выдохнула.
– Тим, я еще вот это у тети Фло выцепила. – Подала ему плоскую лиловато-синюю бутылочку не больше своей ладошки. – Сейчас пей. Боль часа на три утихнет. Через час идти, как раз успеешь перед этим отдохнуть. А через пару часов можно будет откланяться, не нарушая приличий.
Тим перехватил ее руку за запястье. Усадил рядом с собой.
– Эй, лисичка, чего приуныла? Выше нос!
И это он читает наставления о том, как правильно говорят благородные господа?!
– Мальчишки… – Ну вот, сейчас начнутся наставления. – Дядя Ник хороший…
– Мелкая, это я слышал. Хороший и замечательный. Папаша, воспитавший двоих сыновей. Их бы против воли в наше военное училище упекли… – Интересно, а он, этот хороший, от своих детей отрекся бы? Снова в башку лишнее лезет. Правильно они все говорят, и хозяин, и Гарт: надо думать о деле. – Короче, на один вечер я могу сделать вид, что поверил. Так чего с ума сходишь? Он же ж в гости приедет, а не на горячее нам его подадут?
– Ну вы ведь знаете, он вас жалеет. – Держать нос выше у лисички не получилось, а вот шмыгать им – преотлично. Такая сразу беззащитная стала, несчастная. Из-за какого-то сыча в эполетах!
– Угу, так жалеет, что ради своего интереса головами в дерьмо макнуть норовит, а потом вытащить и завопить во всю мочь: глядите, где они были! глядите, откуда я их спас!
Лео и Хлоя с ужасом и восторгом, восторгом и ужасом воззрились на Тима.
– Во, умеешь говорить как человек. А чего прикидываешься?
– Тим, что ты задумал?
– Ничего. – Он снова превратился в надменного истукана, только глаза озорно поблескивали. – Слишком много ему чести. Но не удивлюсь, если жалость твоему дяде Нику поперек глотки встанет.
– Ти-им!
– Не беспокойся, намеренно зла ему не причиню. И тем, кто с ним. Уйдут на своих ногах, как и пришли. Но пока работает защита, каждый, кто подумает недоброе, оказавшись рядом с нами, испытает несколько не очень приятных минут. Что это будет, я не знаю, но будет – это могу обещать.
– Ти-им!!! Почему ты раньше не предупредил? – Не рассердилась – огорчилась.
– Прости, маленькая. Впредь буду предупреждать. Э-э-э… – Он сделал вид, что задумался. – Надеюсь, ты не боишься лягушек?
– Не-а. Главное, чтобы ты не напортачил. Не слишком-то приятно сидеть за столом с крокодилом.

[Цинни]

Сопровождать их в столовую поручили господину Эварду. Или правильнее сказать – конвоировать?
– А Гарт где? – перехватив обеспокоенный взгляд Тима, спросил Лео.
– Где ему и полагается, – буркнул начальник дворцовой стражи. Но, смерив взглядом одного и второго (знать бы, что разглядел), смилостивился: – Чистит оружие, а заодно и доспехи. В общем, все, что есть в оружейке. Я бы и вас, будь моя воля, туда же отправил. И не выпускал, пока самая ржавая заклепка… А, вас – и к оружию? – Он досадливо махнул рукой. – Что говорить, у вас своя задача. – Отчетливо услышалось: «И не факт, что ваша легче». – Испортить его высочеству праздничный ужин. Но хотя бы не в самом начале. Если не хотите опозориться сразу и бесповоротно, слушайте и запоминайте: на время официального приема к принцу и обеим принцессам обращаться только «ваше высочество» и только в том случае, если они заговорили с вами…
– Профессора Станли нам мало! – бросил Лео Тиму. Ни к чему разочаровывать господина Эварда: болваны и тупицы – они и есть болваны и тупицы. И точно осрамятся.
Начальник стражи и ухом не повел.
– Не хотел расстраивать вас перед важным приемом, но ни одного свободного дня в неделю у вас теперь не будет. Это было решено еще днем. И вы блистательно подтвердили, что решено было правильно. – Он не злорадствовал – просто ставил в известность. – Итак, сами ни с кем не заговаривайте, но на обращенные к вам реплики отвечайте без промедления. Исключительно на нашем языке, исключительно в полагающихся выражениях. Никакого просторечья. Никаких гримас. Отвечая, не забывайте добавлять «ваше высочество». Господин военный министр имеет титул герцога, так что к нему следует обращаться…
Лео и Тим переглянулись – и промолчали.
– Смутьяните? Что ж, достойное занятие. У меня ни времени, ни желания вас вразумлять, так что продолжу. К господину военному министру, его супруге и старшему сыну, у него титул маркиза, обращаться «ваша светлость». К младшему сыну, он граф, – «ваше сиятельство». На ужине будет присутствовать госпожа Элла, точнее, баронесса Элеонора, а следовательно – «ваша милость». Ужин в малой столовой, но вы займете не те места, что обычно. Карточек, как на больших званых ужинах, не предполагается, так что запоминайте… – Он снова оценивающе осмотрел обоих остолопов, выудил из кармана записную книжку в кожаном переплете, водрузил на подоконник, вооружился карандашом. Все-таки на условности старому вояке плевать, действует по обстановке. Главное, чтобы инструкции были доведены до подчиненных максимально доходчиво и в полном объеме. – Будьте предельно внимательны. – Начертил – почти как по линейке – большой прямоугольник и принялся «расставлять» вокруг него квадратики кресел. Возле одиннадцати появились имена, написанные четким почерком. И титулы. На привычных местах – только хозяин и хозяйка… тьфу ты, их высочества. Хлоя – там, где обычно Рик. А его-то куда подевали?
– Индюка-то за что в конец стола пнули? И это у вас называется – почти семейный ужин?
– Господин Лео, – подчеркнуто вежливо обратился начальник дворцовой стражи к тому, кого обычно звал иначе не как бестолковым мальчишкой. Дал понять, что шутки кончились. – Вы непочтительны. Только ли непочтительны или еще и глупы – соблаговолите определиться самостоятельно. На всякий случай поясню. В быту его высочество предпочитает, чтобы все члены семьи занимали места в соответствии с возрастом. Единственное исключение – ее высочество принцесса Хлоя. За ней оставили прежнее место по ее просьбе – ее высочество, если вы успели заметить, несколько консервативна.
– Она-то? Не заметили. Не успели, небось. – Лео разглядывал схему: рядом с кем ему не повезло оказаться? Как и прежде, он по левую руку от хозяина. Но его кресло занимает «ее светлость герцогиня Арабелла Беррская» (интересно, каково это имечко выговаривать?), далее – «его сиятельство граф Эдгар де Валиор». И вот наконец он, просто «господин Лео». А рядом – старая улитка «ее милость баронесса Элеонора д̓Эйбро». Вот уж и вправду – не повезло.
Тиму попроще – оба Николаса, и граф, и маркиз, – между хозяйкой и его индюшачьим сиятельством. Справа от мальчишки – только пустые кресла. А что улитка напротив – так блюда всякие не хуже баррикады.
– Сегодня же вы занимаете места по статусу. Сначала принцессы, потом герцог и герцогиня, потом – маркиз и граф, рядом с маркизом – племянник ее высочества, также имеющий графское достоинство, далее – вы, нетитулованные, но имеющие статус воспитанников его высочества, далее – компаньонка ее высочества принцессы Ханны.
– У вас у самого-то голова кругом от всего от этого не идет? – Лео подавил желание сбежать к себе, запереться, сбросить павлиньи перья, в которые его нарядили, и от души выругаться.
– Идет, – неожиданно признался господин Эвард. – И от ваших дурачеств. И от того, что мне в помощники достался такой же не взрослеющий, безответственный болван, как и вы, а я узнал об этом только тогда, когда он, с позволения сказать, отличился.
– Ла-адно, – протянул Лео. Изрядная доля вины, как ни крути, на нем. Пускай они и не взрослеющие болваны, но от ответственности вроде никогда не бегали. – Мы попробуем.
– Что попробуете? – живо ухватился за хвостик фразы начальник стражи.
– Ну, не разочаровать.
– Хотелось бы еще знать, что вы вкладываете в это понятие. – Он остался серьезным, но в светло-карих, с рыжиной глазах Лео почудилась улыбка. Бросил быстрый взгляд в окно. Что там увидел, неизвестно, но скомандовал: – Пора. Гости прибыли. – И вполголоса, уже в спину: – Не пройдете это испытание – на глаза мне не попадайтесь.
Отличное напутствие!
Лео обернулся и поклонился. Впервые в этом доме поклонился тому, кого признал старшим.

Гости не обманули ожиданий. Сыч – точно такой же, каким помнится. Его сычиха похожа на хозяйку – на ее высочество – вся из себя госпожа, но не светится похлеще дюжины газовых рожков, а как будто бы пьет свет, как люди воду. И все в золоте и камешках, когда хозяева – чуть ли не в повседневном, разве что серебряного шитья побольше. Ник-младший – вроде ему ровесник – прилипала. Бедная сестренка, поскорее бы уже этот проклятый ужин, а лучше – завтрашнее утро, чтобы сычи стали вчерашним кошмаром. А там… Сбежать – так всем вместе.
Хлоя перехватывает его взгляд, едва заметно улыбается. На ней какая-то лягушачье-зеленая одежка. Она нарочно, да. Поддержать пытается. И все бы ничего, кабы сама не была зеленая. Индюк в мундире подхватывает ее под локоток, стреляет глазами в сторону Тима: присмотри. Кому за кем присматривать – это еще вопрос. Тим толкует с младшим сычонком, пялится на верхнюю пуговицу коричневого мундирчика (вроде как кадетского). Физиономия непроницаемая, как на занятиях у господина Станли. Но на всякий случай стоит подойти ближе.
– Прошу прощения, я не представился. Граф Эдгар де Валиор.
– Здесь меня зовут Тимоти, – легкий поклон. – Иного имени у меня нет, так что пользуйтесь этим.
«Прошу пользоваться этим», – так полагается говорить. Но Тим – не попросит. Даже ради ихних этикетов.
– Если вас не затруднит, называйте меня Эдгаром. – Сычонок кланяется в ответ.
– Благодарю вас.
– Господин Тимоти, я тут впервые. Не окажете ли вы мне любезность – хотелось бы осмотреть дворец. Я слышал, тут великолепная коллекция живописи…
Тьфу ты, пакость!
За столом сыч не может удержаться от икоты. Его сычихе становится дурно, слуги открывают окна настежь, и все равно остаток вечера она вынуждена коротать где-то в покоях хозяйки в компании Барб, Бесс и настоек тетки Фло. Нику-младшему тоже не до светской болтовни – рожа краснее, чем мундир индюка. И только Эдгар грустно ковыряет десерт.
– Господин Леонард, у вас прекрасные повара. – Он не сразу понимает, к кому обращается сычонок. А когда понимает и оборачивается, сам, наверное, похож на сыча, хотя откуда бы у него взялись такие круглые глаза, как у местных. – Прошу прощения, что испортили вам вечер.
– Что вы, их высочества всегда рады вас видеть. А мы с господином Тимоти рады знакомству, – отвечает он – и ужасается словам, которые сами собой слетают с языка.
Гости наконец-то откланиваются. Наконец-то?! Да чуть ли не на час раньше положенного! Хлою мгновенно уволакивают разом выпорхнувшие из своих гнезд сороки. Тима уводит его высочество, снова, как по волшебству, превратившийся в доброго дядюшку Тео. Стоило бы пойти за ними. Но мальчишка и сам справится.

– Ты чего тут? – глаза у Гарта будто луком натерты., а под ними – синие круги.
– Проверяю. Может, тебя выпнули, а нам набрехали, что нет. С них станется.
– Не выпнули. Вали спать, а то завтра…
– Твое завтра уже наступило. Показывай, чем эти железки чистят.

– Тим. Спасибо. Вы меня не разочаровали.
– Говорите прямо: мы наловчились врать и притворяться.
– Если тебя устраивает такая формулировка – да. Отдыхай три дня. Понадобится больше…
– Не понадобится ни дня.
– Я уважаю твое решение. Только не навреди себе. Полагаюсь на твое благоразумие. И снадобье Фло обязательно выпей.

Лео дополз до покоев только в третьем часу ночи, руки и ноги как будто не свои. И страшно подумать, что завтра… сегодня в девять подадут завтрак. Или к девяти надо, как ни в чем не бывало, явиться в столовую. А потом занятия, у-у-у!
Заглянул к Тиму. Вроде бы спит. Графин с демонским зельем наполовину пуст. Теткина отрава работает, как полагается.
Дохляк вдруг оторвал голову от подушки и внятно осведомился:
– Что, сторожишь? Думаешь, я уже того? Или против тебя ножичек точу?
– Иди ты знаешь куда? – обозлился Лео. – Сдохнешь утром на тренировке окончательно – я, так и быть, окажу тебе честь, собственноручно зарою за беседкой… как там это поэты пишут? под сенью шиповника. А сдохнешь не до конца – милосердно добью. И, оцени мою доброту, – зарою под жасминчиком. Брешут, он не дает нежити воскреснуть, так что дрыхнуть будешь беспробудно.
– То-то и оно – брешут. И ты на жасмин не наговаривай, – лениво отозвался Тим. – Он разве что в снадобья госпожи Фло годится, да и то исключительно цветки. Кстати, в этом ее эликсирчике жасмин определенно есть. Но могу тебя порадовать: Хлоя предусмотрительно сохранила в своем уголке сада и крапиву, и полынь. Там дюжину мертвецов можно закопать и не сомневаться – они никого не потревожат.
У Лео крутился на языке злоехидный ответ, но, неожиданно для себя самого, он выпалил:
– А вы вправду умеете поднимать покойников?
– Хорошая сказка на ночь. Сам рассказал, сам поверил? – с тяжелым – напоказ – вздохом спросил Тим. – Будущий лягушонок…
– Но у нас толкуют… – начал было Лео – и осекся. И вовсе не потому, что изобретал, как посчитаться с выкормышем Темных за лягушонка. Сил на такую ерунду не осталось.
О Стражах сплетничали редко – и шепотом, только шепотом. Все, что доводилось слышать, щекотало нервы, а кое-что казалось по-настоящему жутким. Но настоящей жути никто, как выяснилось, себе не представлял. После услышанного – и увиденного – вчера, то есть сегодня, он, небось, и от ожившего мертвеца не шарахнется!
– Ладно, забудь, – буркнул он. – Как ты сам мелкой велел.
– Не получится, – Тим снова вздохнул. – Думаешь, я запоминаю твой треп? Ну и как забыть то, что не запомнил?
– Никак все ж таки выдохлось теткино пойло? Или не настоялось толком? – Лео поболтал графинчик, принюхался.
– Только пить не вздумай, – насмешливо остерег Тим. – Часов через пять просыпаться. Тебя не добудятся до полудня, начнется переполох, а мне вдруг что-то тишины захотелось. Очень уж проникновенное у тебя получилось описание вечного покоя в сени жасминчика.
– Ну а ты-то чего не спишь?
– После обряда на крови и не такое бывает. Даже яд не берет.
– Вот досада! – притворно ужаснулся Лео. – А я только собрался тебя травануть, все возни мень…
Он снова поперхнулся словами.
– Придется подождать денек, если очень не повезет – два, – покаянно вымолвил Тим. И добавил серьезно и жестко: – Ты всегда говорил, что в голову взбредет. Не потому что трепач, а потому что прямой и правдивый. Теперь вознамерился обходить острые углы? А завтра и врать начнешь. – Приподнялся на локте. – Жалеешь меня, да?
– Еще чего! – сердито фыркнул Лео. – Если я жалеть тебя начну, ты, чего доброго, и вправду меня прирежешь.

[Цинни]

Глава 25
Хлоя подстерегла их в укромном уголке на повороте к столовой. Успокоительно обычная в своем простеньком серо-сизом платье, улыбка лукавая, сразу видно – лисичка собралась подольститься. Одной лапкой ухватила Лео за запястье, другой вцепилась в локоть Тима.
– Я уж забеспокоилась, что вы не придете. А сунуться побоялась, вдруг разбужу. Ну как вы?
– Как видишь, – Лео невольно покосился на свои руки в мозолях и ссадинах, – ва-аше высочество.
– Понятно, толком не отдохнул. Злой. Тим, а ты?
– Ты про отдых или про злость? – Он сделал вид, что задумался. – Если про отдых – понятия не имею. Уже забыл, как это – отдыхать. А если про злость – что, кому-то надо напакостить? Для этого злиться не обязательно. Даже наоборот. – Еще месяц назад Лео не поверил бы, что Тим умеет веселиться – вот так, без оглядки на вчерашние печали и предстоящие сегодня хлопоты.
– Угомонись, кому надо, ты уже напакостил, – в тон ему ответила лисичка и зашептала заговорщицки: – Я вот что думаю. Если бы вам вздумалось отоспаться, дядя позволил бы. Он на удивление доволен приемом. И, ясно, ничегошеньки не понял. Мы здорово прикинулись паиньками. Интересно, а гости довольны? Вы что увидели? Рассказывайте, да поживее. Я не дотерплю до конца ужина, просто лопну от любопытства.
– Что ты хочешь услышать? – спросил Тим скучающим тоном. А глаза заблестели ярче, чем у лисички.
– Ну вот я готова поспорить, что герцогиня поплатилась за высокомерие. Она вас все разглядывала, этак культурно-прекультурно, то есть украдкой, – Хлоя довольно похоже изобразила гостью, – а как за стол сели, к моему уху наклонилась и бухтит: не думаю, что ваших мальчиков можно будет вывести в свет. Да, говорит, его высочество хорошо их вышколил, но с туземной внешностью ничего не поделаешь, а это моветон. Такое мне выдала, представляете?! А уж что подумала, нам лучше не знать.
–И как ты ей ответила? – Лео почувствовал, как к щекам приливает кровь. А уж как был уверен, что ему плевать на мнение этого птичника!
– Посоветовала воздержаться от легких закусок, потому что основные блюда сегодня просто невообразимые, – ласково проворковала Хлоя. – И, заметьте, не обманула.
– Так это что же выходит, она твоим ядом отравилась?
– Своим собственным! Ну, а у тебя что?
– Да вы это не хуже меня слышали. А вот какая дрянь сычу поперек горла встала, не знаю.
– Все та же, – бесстрастно проговорил Тим. – Такие, как он, от своих планов не отказываются.
Хозяйка, приветливо им улыбнувшись, проследовала в столовую. А вот хозяин кинул подозрительный взгляд – дескать, чего топчетесь.
– Сейчас-сейчас, дядюшка, уже идем… Тим?
– Не знаю. – Он уже не шутил, не подначивал. – Не уверен. Поэтому можете пропустить мои слова мимо ушей или услышать и забыть, как хотите.
– Да говори ты уже! Вольно же вам, бла-ародным, слово на слово городить, пока эта башня не рухнет и по темечку не приложит!
– Если кому-то из них мы действительно не по душе, так это маркизишке. – И опережая неизбежные вопросы, заключил: – Не будем заставлять себя ждать.
– Думаешь, хозяин еще какое-нибудь занятие для нас придумает, чтобы времени не осталось по углам шушукаться?
– Так еще вчера придумал, ты же слышал. До нашего сведения довести не успел.

Момент, чтобы «довести до сведения» хозяин, по всему видать, выбрал не случайно: в самом конце завтрака, перед кофе… слишком поздно для того, чтобы испортить людям аппетит, но самое время для того, чтобы испоганить настроение!
– Лео, Тим, еще раз хочу поблагодарить вас за поведение на вчерашнем приеме, – с любезностью лиса, пробравшегося в кроличий загон, начал он. – Вы продемонстрировали безупречные манеры… к-хм… почти безупречные, не будем о мелочах. И это несмотря на возникшие у гостей проблемы, потребовавшие известной деликатности.
Они тайком переглянулись. Угу-угу, знал бы господин Тео, что именно они вчера продемонстрировали… и почему у гостей возникли проблемы. Лео едва удержался от ехидной усмешки. Да пускай измышляет какое угодно наказание, испортить им настроение кишка тонка!
– Не сомневайтесь, вы будете вознаграждены за прилежание и успехи, – хозяин очень удачно сделал паузу, которой Лео не преминул воспользоваться.
– Как-то раз довелось мне на выступление бродячего цирка поглазеть, там у одной тетки зверь был, вроде помесь волка с собакой. Через палку прыгал, на брюхе ползал, за хвостом своим гонялся потешно так. А в награду тетка давала ему кусочки сушеного мяса. – Он, подражая хозяину, помолчал. – Может, и придумывать ничего не надо? Послать кого-нибудь из слуг за сушеным мясом…
Рик расхохотался. Сюрприз так сюрприз!
– Лео… то есть господин Леонард несколько многословно, зато с использованием весьма уместного примера сообщает вам, что мы не нуждаемся в поощрениях. – Тим хищно улыбнулся. – Мы знаем, что и для чего делаем. Вы содержите нас, оплачиваете наше образование. Этого более чем достаточно.
– Дядюшка, ваши волчата заметно подрастают изо дня в день. – Рик откинулся на спинку кресла, смакуя кофе… и не только кофе. – Еще немного, и станут волками. Вы уже придумали, что будете с ними делать? В этом вольере, – он обвел глазами столовую, наверняка подразумевая весь дом, – их не удержишь. Так не пора ли выпускать их в мир – для начала ненадолго и под присмотром? Я готов приглядывать.
– Не торопи события. – Хозяин не выглядел ни благодушным, как Рик, ни раздраженным, чего можно было бы ожидать после очередной выходки так называемых воспитанников. – Им еще многому надо научиться. И в первую очередь тому, что никак не дается тебе, Лео, и, как я вижу, перестало даваться тебе, Тим. Выдержке. Самообладанию. Пока что терпения у вас хватает на один вечер, но потом начинается мальчишеский бунт, цель которого во что бы то ни стало показать безразличие к условностям. А значит, вы еще не взрослые. Что ж, продолжайте взрослеть, никто не торопит.
Он помолчал, собственноручно подливая кофе в свою чашку с такой сосредоточенностью, с какой обычно разве что трубку табаком набивал.
– Вам уже известно от господина Эварда, что дня отдыха теперь не будет. Он давно собирался научить вас бою без оружия, с тех самых пор, как увидел вашу драку и был неприятно впечатлен. Теперь благодаря тебе, Тим, нам удалось выбрать для этого удобное время. Итак, раз в неделю после завтрака. У тебя, Хлоя, эти часы будут заняты изучением одного из иностранных языков, так сказать, в соответствии со сменой некоторых векторов нашей внешней политики. С конкретикой определимся к концу недели.
– Дядюшка, уж так и говорите: его величество присматривает мне новую партию, – похоже, девчонка решила не отставать от них, и тоже дернула старого лиса за ухо. – Подальше от дома и от трона. Какое-нибудь небольшое княжество? Или вообще племя, союз с которым нам нужен просто до зарезу?
– Хлоя, будь скромнее, твой политический вес невелик…
– Может, потому, что я еще маленькая? – Лисичка вскочила из-за стола, обогнула его, покрасовалась мгновение-другое и юркнула за спинку кресла Лео, не иначе как напрашиваясь на одобрение своего старшего. «Эй, мелкая, прекращай все это – напоказ, знаешь ведь, что одобряю!»
– Леонард, – ну вот, теперь и хозяин будет звать его этим именем, громоздким, как старинные доспехи – нынче ночью он, чистя их, все пальцы стер, – соблаговоли не подавать Хлое дурного примера ни в поведении, ни в словах. Итак, с утренними занятиями определились. После обеда ты, Лео, отправляешься к себе или в библиотеку, как будет угодно. Список книг, которые тебе необходимо прочесть до конца года, господа профессора тоже предоставят на этой неделе. Тим, Хлоя, у вас занятия с маэстро. Тим, тебе придется потрудиться, чтобы вернуть расположение этого достойного человека.
– Достойные не кляузничают, – мгновенно парировал Тим.
– Дети, создается впечатление, что вы заключили пари, кто из вас первым сумеет довести меня до вспышки бешенства. Не выйдет. Вы еще, – он усмехнулся, промелькнуло что-то такое, как у лисички, – волчата. А посему вам предстоит долго и старательно учиться. После дневных занятий у вас до ужина будет оставаться пара часов. И их вы, разумеется, посвятите вечерним занятиям.
«То ли нет фантазии, то ли ее избыток», – подумал Лео, но промолчал: нечего нотацию затягивать.
Хозяин, наверное, подумал о том же самом – нечего. Коротко распорядился:
– Пойдемте.
К кому обращен приказ, уточнять было излишне: господин Тео тверд в своем намерении делить ответственность на троих.
Лео давно познакомился со всеми уголками парка и сада. Но на здешний задний двор не забредал – и только сейчас понял, какой бешеный ритм жизни задал хозяин. Даже любопытство почти что сдохло – не простиралось дальше оружейки и библиотеки. Дома на заднем дворе всего-то и было, что сарай с метлами да лопатами, которыми орудовали единственный слуга и единственная служанка, супруги-старички, ну и второй, с повозкой и мерином, для недальних путешествий за овощами на рынок.
Тут что-то похожее на задний двор, знать бы, как у них это называется, – выстроенные подковой одноэтажные каменные домики, не меньше двадцати («Конюшни, – шепнула лисичка, прошмыгнув рядом, – а вон там – каретные…»), и в середине – посыпанный чистым песочком манеж.
– Сегодня вы в очередной раз доказали, что мастерски притворяетесь скудоумными, если вас это забавляет. – Господин Тео обошел манеж, увлекая за собой всю процессию. – Не буду скрывать, меня это тоже радует. То, что всего лишь притворяетесь. А главное, я знаю, что вы не сговариваетесь, но действуете так, как будто бы сговорились. Продолжайте в том же духе. Меня свести с ума вы не сумеете. А вот придумать что-то по-настоящему потешное – почему бы и нет. – Посмотрел на Лео этак многозначительно: дескать, играйте, да не заигрывайтесь, всерьез нашкодите – твоя голова первая полетит. Ха, а когда это он уклонялся? – Три денника слева. Хлоя, выбирая любой.
– Ну, средний.
– Иди.
Как по волшебству оказавшийся рядом Кевин вывел рыжего жеребца… наверное, позавчерашнего жеребенка.
– Твой пони остался в королевском дворце. Постарайся больше не скучать. Его зовут Янтарь. Лео?
Будто завороженный, он двинулся к деннику с краю.
Вороной.
Это чудо и вправду – его?
– Лунный Ветер. Слишком претенциозно? Согласен. Думаю, он не обидится, если ты будешь звать его просто Ветер. Тим, тебе остается тот, что справа. Но, уверен, ты в обиде не останешься. Разве что кличку ему придумывали люди с линейным мышлением. Призрак.
Белый! Опять белый!
И все еще продолжаешь твердить, что не колдун?
– Я хочу, чтобы вы сразу усвоили: они ваши не на время, а навсегда. Относитесь соответственно. Отвечаете за них не перед кем-то – перед собой. Все, ступайте. Не заставляйте господина Станли ждать вас. Он и так очень вами недоволен. У вас феноменальные способности портить отношения с людьми.
Только на пороге класса до Лео дошло: хозяин сделал им подарок так, что ни ему, ни ему, ни бузотеру-гордецу в голову не пришло счесть это поощрением, подачкой… поблагодарить – и то не догадались!
– Я верхом ни разу не ездил, – озвучил он следующую мысль.
– А, научишься, – беззаботно махнула лапкой лисичка, – я вот тоже побаиваюсь, пять лет в седло не садилась. И вообще у меня большой лошади не было, пони был, остался в королевских конюшнях. Врачи запрещали мне ездить верхом... Мальчишки! – Она отскочила в сторону, аккурат в середку коридора, закружилась на месте – этакий колокольчик – и зазвенела: – Слушайте, что же выходит, а?! Дядя мне разрешает?! Разрешает?! – Вскользь взглянула на колдуна и сникла. А ты, Тим? Ну чего ты молчишь? Что опять стряслось?
– Я хорошо держусь в седле. Меня учили.
А как же! Чтоб с высоты этого самого седла на быдло глядеть… И все? На второй-то вопрос почему не ответил?
– Эй, болящий, тебя ясно спросили: что стряслось?
– Мы ведь вчера договорились. После ужина.
– В беседке?
– Тебя так захватила мысль о крапиве и полыни? – Тим криво усмехнулся. – Нет, в библиотеке. Мы ни от кого не прячемся. Просто сидим. И рассказываем страшные сказки.
Сегодня сказки будут особенно страшными. Лео загривком почуял.

[Цинни]

– Присаживайся.
– Благодарю вас, нет. Полагаю, я ненадолго.
– Вообще едва верю глазам: ты – здесь? Обычно ты не являешься без настойчивого приглашения. А уж мой кабинет обходишь десятой дорогой.
– Не преувеличивайте.
– Но ты же не будешь отрицать, что у тебя возникли веские причины нанести мне столь внезапный и, надо понимать, к чему-то меня обязывающий визит? Осмелюсь предположить, дело в подарке?
– Нет. Но раз уж вы о нем заговорили, спрошу: надеюсь, это не знак, что вы собираетесь нарушить нашу договоренность?
– Не собираюсь. У тебя есть основания меня подозревать?
– Есть.
– Гм. Тоже неожиданно. Продолжай.
На стол перед принцем легли книги – одна, другая, – раскрытые на титульных страницах.
– Я думал, Хлоя давно забыла об этой игре. Странно, что она тебе рассказала. Она и от нас-то старалась скрывать, а когда мы узнали, была смущена.
– Игры на крови? Это не игры. Разве что в вашей политике. Его сиятельство граф Ричард де Мейнс, похоже, придерживался иного мнения и относился к тому, что делала его кузина, очень серьезно. Хотя вряд ли знал тогда и знает сейчас, что такое кровавая печать. – Тим смотрел прямо перед собой. Но видел титульную страницу второй книги, той, что принадлежала Рику, сомневаться в этом не приходилось. – А вот вы наверняка знаете. Но держите это в тайне от своей семьи. Не осознаете возможных последствий? Или ваши тайны важнее, чем жизни людей?
– Чего ты от меня хочешь?
Вопрос из страшных сказок Хлои. Из страшных сказок Соиль. Если задал такой вопрос, должен заплатить за ответ цену, какой бы они ни была.
– А вы чего хотите? – спросил Тим, как будто бы нарочно – из жалости – давая ему лазейку. Он, слабосильный ребенок, толком и не представляющий себе, как это – жить. И этот снисходительный… пренебрежительный тон – месть? За что именно? Что он успел выведать и насколько много понял?
– Наверное, того же, чего и ты, – знать. И уберечь тех, кто мне дорог.
Тим помедлил, как будто бы обдумывая его слова.
– Приходите после ужина в библиотеку. Мы решили собраться. Поговорить о странностях этого дома. Нам известно немногое, но если сложить все воедино, можно до чего-то додуматься, так ведь?
– Они знают, что я должен прийти?
– Нет. И вы не обязаны. Как пожелаете. Вы ведь любите позволять людям, которых приперли к стенке, действовать якобы по собственном произволу. Заодно вернете на место книги. Они должны быть там, куда их поставили хозяева. – Он помолчал, глядя в окно, в небо. Глаза – такой голубизны, какой у людей не бывает. Холод, о который можно обжечься. «Колдун», – принц хмыкнул. – Если не придете, я пойму.
– Расскажешь им? О том, на что мне намекнул?
– Не судите обо всех по себе.
– Но они ждут, верно? Ждут, что ты… кхм… поделишься с ними какими-то своими открытиями. Что ты им ответишь, когда спросят?
– Что не могу говорить. И их прошу молчать о догадках.
– Они не успокоятся.
– Не успокоятся. Но, в отличие от вас, они понимают, где пролегает граница, которую лучше не переступать. А вот вы осознаете, что принесли в дом беду?
– Прости… я верно понял…
– Вы великолепно владеете нашим языком. И вдруг неверно поняли? Но, если желаете, повторю по-вашему. – И он, подчеркнуто старательно, как Лео на уроке у Берта, выговаривая каждый звук, пояснил: – Я не знаю, что это такое, но ничего хорошего людям в этом доме оно не несет. Вы испугались – уже хорошо. Насколько для вас важна родная кровь?
– Что ты хочешь сказать? – Господин Тео тоже умел бояться с непроницаемым лицом. Тем паче что происходящее напоминало поединок – настолько, что принц едва удержался, чтобы не одернуть Тима: еще не время! – Есть угроза для них?
– Да, и нешуточная. Я уже сказал. Дважды. Вы не пожелали услышать или не поверили.
– Ты и о ней промолчишь, если я не приду?
– Для вас и это игра? Я могу в нее с вами сыграть. Правила мне с детства известны. У нас ее тоже любят. – Радужки его глаз стали белесыми, как у слепца. – Да, промолчу. Я сумею защитить одного или двоих, на большее сил не хватит. Угадайте, кого я выберу.
Он коротко поклонился – не из вежливости, нет, – давая понять, что разговор окончен. И, не спрашивая разрешения, вышел из кабинета. Дверь затворилась с душераздирающим скрипом. А ведь Кевин следит, чтобы петли были смазаны.

В дальний угол библиотеки – за шкафами с подшивками газет – лисичка приволокла холщовую сумку – ту же самую, в которой таскала съестные припасы в беседку, или вроде той, – и самочинно привела все собачье семейство. Неужто и вправду решила впотьмах лезть в беседку, в крапиву, под нос к хозяйским соглядатаям?
Нет. Велела Волку и его подруге стеречь у входа в галерею, а мелочь (да какая это мелочь, даже Блик, последыш, встав на задние лапы, без труда ему, Лео, носом в плечо тычется) уложила у шкафа, за которым скрывался их уютный закуток.
Чиркнула спичка, вспыхнула свеча. Хлоя принялась увлеченно потрошить сумку: выставила пару баночек, выложила кусок белого полотна и бумажный пакетик.
– Ядрышки лесных орехов, – только пакетик и удостоился пояснений, остальные предметы в представлении не нуждались (не нужно глядеть на Тима, чтобы догадаться, как его перекосило), – тетушка Эмма, матушка нашего Рика ежегодно присылает нам ягодный джем, мед и орехи из своего поместья. Это уже традиция: когда я была маленькой, у тетушки не было денег на подарки, зато к моему дню рождения появлялись свежие запасы джема и меда, орехи созревали. Как по мне – лучше не бывает… Э-э-э, погоди, – шустро сдернула пакетик со стола, прежде чем Лео успел добраться до лакомства, – сначала надо посмотреть, что у Тима с плечом.
– Все в порядке.
Угу, по тебе видно!
– Ты опять?! А ну без разговоров! – полушутя-полусерьезно прикрикнула девчонка. – Лео, подержи свечу, вот так, повыше. Тим, я жду.
Взрослые собаки слаженно застучали хвостищами по полу. Щенки вскочили, кинулись навстречу кому-то, сразу видать, хорошо им знакомому.
– Я рад, что вы решили воспользоваться моим приглашением. – Тим встал, но с места не двинулся, а вот рубаху сбросил – без колебаний, будто напоказ. Выставляется перед хозяином? Смотрите, мол, на что мелкую обрекли. Да ну, разве этот дрогнет?
– Правильнее будет сказать – отважился воспользоваться. – Господин Тео усмехнулся, придвинул кресло к столу, запустил пятерню в пакетик.
– Зачем ты его позвал? – Лео с вызовом последовал примеру хозяина. М-м-м… вкусно! Хлое уже было не до орешков – все ее внимание сосредоточилось на Тиме, мигом подскочила к нему с теткиными баночками, глаза огромные, губы закушены. Демоны, малахольный прав – девчонке-то за что?!
– Молодой человек, я пребывал в уверенности, что вы осведомлены, что говорить в третьем лице о присутствующих – один из наиболее заметных признаков невоспитанности.
Угу, а набивать рот, когда у тебя на глазах девчонка возится с повязкой, – это признак чего? Крепких нервов? Или чего похуже?
– Лео, сказано же тебе: держи свечу! – Лисичке такая невозмутимость и не снилась, лапки дрожат, но от раны взгляд не отводит.
– Да чего уж теперь, давай свет зажгу. Все равно страшных сказок мы сегодня вряд ли дождемся.
– Отчего же? – А вот Тиму, негодяю этакому, в самообладании не откажешь. – Господин сочинитель почтил нас своим присутствием. Остается уточнить, какова будет мера правды в его историях и кого он желает видеть в числе слушателей. А уж то, что будет страшно, я вам обещаю. – Он накинул на плечи рубаху, так, чтобы она едва-едва прикрывала повязку, и вольно расположился в кресле напротив хозяина. Что-то ты, парень, сегодня сам на себя не похож.
– Прекрати ерничать, Тим. Это не лучший способ защиты, – проговорил господин Тео. Без гнева, без осуждения. – Да я и не нападаю. Ни на кого из вас не нападаю. И пришел к вам троим, и говорить намерен правду.
– Вы уверены, что Хлоя должна остаться?
Лео подумалось: лучше бы Тим язвил, это с натяжкой можно было бы принять за обычную пикировку. От подчеркнуто дипломатичного, делового тона мурашки по коже.
– Уверен. Покоя этому дому все равно не видать, – беспечально ответил хозяин. – Я должен был просчитать такой вариант развития событий, когда вмешался в вашу судьбу.
– Жалеете? – Тим выпрямился, поглядел с прищуром – и не на господина Тео, а по-над его плечом.
– Ни разу не пожалел. И да, если переспросишь, правда ли это, я выставлю тебя из библиотеки и буду говорить только с Лео и Хлоей. Может, сразу уйдешь?
– Не сейчас.
Все эти многозначительные паузы – книжники не врут! – тянутся целую вечность.
– Дети, садитесь. Серьезные разговоры следует вести, расположившись с максимальным комфортом.
– Чего, может, еще и чаю попросим? – Лео уселся рядом с хозяином: кресло по правую руку от Тима успела занять проворная лисичка. Кто кого оберегает? Судя по вчерашнему… и если верить собственному чутью, каждый – каждого.
– Отличная идея, – не принял шутки господин Тео. – Орешков надолго не хватит. Распорядись.
Пришлось тащиться по ходам и переходам в новый дворец, а потом ждать добрую четверть часа, пока Бесс и Барб приволокут подносы с чашками, чайником и сладостями… глаза бы на все на это не глядели! И, что самое скверное, скребло подозрение: хозяин воспользовался случаем преподать очередной урок выдержки. Нашел время! Тим откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Хлоя, недолго помучив подол платья, потянулась за книгой. И не отрывалась от нее до тех пор, пока господин Тео, самолично наполнив чашки, не привлек к себе внимание многозначительным «кхм». Лео позлорадствовал: и лисичка-оборотень, и выкормыш Темных разом напустили на себя такой равнодушно-отрешенный вид, какого у них не бывало даже на уроках этикета.
– Тим, хочешь сказать?
Никогда еще Лео не видел колдуна таким озадаченным, чуть ли не испуганным.
– Ты узнал мою главную тайну. – Господин Тео улыбнулся. Такой улыбки у него прежде тоже не замечалось: смущенная, виноватая. Куда подевался тот умник, что толковал о терпении и самообладании? – И не ударил в спину, хотя, я понимаю, соблазн был велик, тебе ведь есть за что мне мстить, а пришел как мужчина к мужчине. И заслужил право раскрыть мой обман.
– Это ваша тайна и ваш обман, – Тим пожал плечами, едва заметно поморщился (а ведь на тренировке виду не подавал, что больно, только вот не всем башку заморочить удалось), – была бы охота мстить.
– Я знал, что ты так ответишь. – Хозяин вытряс из пакета на ладонь последние ядрышки орешков. – Вот как это у тебя получается – вроде бы предсказуемый, но то и дело преподносишь сюрпризы?
– Я не нарочно, – снова не удержался от колкости Тим. На этот раз господин Тео его не осадил.
– Раньше, когда мне было вдвое меньше лет, чем сейчас тебе, Хлоя, – начал принц, глядя в свою чашку, – тетушка Элла любила повторять: жизнь платит нам за добро добром, за зло – злом. Я понимал это буквально. Днем упал и ссадил коленку – что не так сделал утром? Точно, утром спешил на занятия и прикрикнул на Душегуба, так звали моего пса королевской породы. Я придумал ему устрашающее имя, внушительнее просто представить невозможно, а он, будто мне в упрек, вырос самым добродушным из всех королевских и невероятно обидчивым. – Господин Тео потрепал по загривку Волка, ткнувшегося лбом ему в колени. – Когда мне исполнилось шестнадцать, я впервые… как бы это сказать коротко и понятно?.. приобщился к армейским будням, так исстари полагается младшему сыну венценосного семейства… Тим, ты что-то хочешь сказать?
– Да, – не стал отпираться выкормыш Темных. – Вы слишком многословны. Этак мы никогда не дойдем до сути.
– Прости старого резонера. Я привык заходить издалека, особенно в непростых вопросах. Знаю, у вас так не принято. Но наберись терпения. До сути обязательно дойдем. – Хозяин подлил, чая в едва початую чашку Тима. – Сегодня у тетушки Эйб какое-то совершенно сказочное печенье. Ну и зачем нам модный повар, если у нас есть тетушка Эйб? А Фло, как я понимаю, не мудрствуя лукаво добавила в чай садовой мяты. Как тебе?
Тим промолчал и не шелохнулся. Впрочем, старый лис вряд ли рассчитывал на ответ, тем паче – на послушание.
– Так вот, чем труднее мне приходилось, тем чаще вспоминалось тетушкино присловье. Только до меня уже дошло, что ответное зло бьет не с размаху в лицо, а исподтишка в спину, и добро – это не мгновенное воздаяние, а опора, которая возникает тогда, когда без нее уже ну никак. – Господин Тео обвел их взглядом, не то удостоверяясь, что они не задремали и понимают хоть что-то из всей этой велеречивой галиматьи, не то попросту давая отдых языку. – А вы преподали мне еще один урок. Оказывается, и добро, и зло все-таки могут ходить короткими прямыми дорогами. Когда я узнал о вас, мне стало любопытно. Всего лишь любопытно. – Отрывистые, чеканные фразы. Неужели он вот-вот перейдет к сути? – Я давно разучился сопереживать слезливым историям из романов, оставленным детям, брошенным котятам. – Перехватил короткий взгляд Лео и, видимо, истолковало правильно: – Да, ты верно понял, умный ребенок, – мне было наплевать. Но потом я навел справки через своих людей в вашей столице. Для вас ведь давно не секрет, что такие у меня есть. Вы очень сообразительные, хотя не всегда в это верится. И я понял – одного из двоих мальчишек непременно надо заполучить. Если ради этого придется пожертвовать другим, что поделать – не первый грех на моей душе.
…«Так надо. Так правильно», – твердили люди в зеленых полицейских мундирах, подавая ручку-самописку – такую же, какой он пару часов назад чиркал примеры в школьной тетрадке, – и бумагу со смертным приговором, который он должен был сам себе подписать. Так надо, так положено. Тогда у него сперва руки онемели, а потом уши заложило. И вот опять то же самое. Сейчас его жизни ничего не грозит, но как же это мерзко – знать, что Седжун умер бы, а Лео никогда не родился.
– Зачем вы на себя клевещете? – Голосок лисички прозвучал испуганно. Колдун понимал, какой разговор предстоит, потому и хотел, чтобы мелкая ушла. А не настоял-то почему? Ладно, потом за это ответит, никуда не денется… тварь двуногая, что в нем человеческого-то остаться могло?!
Да все! Все человеческое! Не стал решать за девчонку, знает – от сомнений и подозрений скорее спятишь. А он, Лео, просто позавидовал. Дикость дикая, но – позавидовал. Он-то, в отличие от колдуна, для любого и каждого, как оказалось, – пустое место.
Нет. Лисичка потянулась к нему, накрыла его руки своими ладонями – и только тут до него дошло: он сжимает кулаки.
– Это правда, Хлоя, – твердо ответил хозяин. – И тогда, когда наши мальчишки были уже на корабле, я подумывал пойти на… э-э-э… товарищеское соглашение с дядей Ником – Лео отдать ему. Сначала воспротивился Рик, а потом я понял, как ты привязалась к Лео. Если бы я не был закоренелым грешником, – он горько усмехнулся, – сказал бы, что вашими устами говорил Бог и мальчишки посланы мне Провидением. Ханна так и утверждает. Лео, Тим, она видит в вас сыновей, посланных в ответ на ее молитвы.
– Не хочу оскорбить ничьи чувства, – подумалось: с таким выражением лица, какое сейчас было у выкормыша Темных, не оскорбляют, а убивают, – но опасаюсь, что ее высочество плохо молилась. Иначе получила бы пару белокурых красавчиков с характером, как у ваших низших божеств… ангелов, верно? – а не двух демонов, у которых не только злой язык, но и не самые чистые помыслы.
Господин Тео рассмеялся.
– Полагаю, ее высочество вполне устраивают такие демоны, как вы. Можешь у нее уточнить при случае. Только не за столом, будем соблюдать хоть какие-то правила приличия. Серьезные разговоры во время трапез не ведутся… в конце концов, можно просто испортить себе пищеварение.
– Вы даже не представляете, до какой степени правы. Неприятности за ужином вашим гостям устроил я, – этак снисходительно признался Тим.
– Не он, а мы все, – строго поправил Лео, примериваясь, куда бы половчее стукнуть этого демоненка некромантского, чтобы девчонке с перевязками опять не пришлось возиться.
– Вот как? – кажется, хозяин даже не удивился. И пообещал без угрозы: – Мы к этому вернемся. Я не оправдывал ваши дурные поступки раньше, не буду оправдывать их и впредь. Но никак не избавлюсь от мысли, что все-таки куда чаще поступал по совести, нежели по расчету и по злобе. Откуда бы вы тогда взялись в моей жизни? Иной раз вы – прямо-таки наказание, но по большому счету вы счастье. Вы оба. Лео, ты понял меня? Я готов был тебе предать, но не предал. И это не тебя судьба пощадила, а меня.
Демоны! Да он только кажется старым лисом, а на самом деле… ну, лис, все равно лис, но вовсе не старый, молью не побит, себя не растратил. Находит слова, которым веришь. Или это всего лишь ему, Лео, хочется видеть в пройдохе-политике, что за словом в карман не лезет… кого? Неужто друга?
– Тим. Что бы ни случилось в дальнейшем, даю слово, я буду с тобой честен.
– Со мной? – А вот выкормыша Темных, похоже, не проняло. – Дайте-ка подумать, нуждаюсь ли персонально я в столь высокой чести.
– Поймал на слове. – Господин Тео слегка наклонился вперед, будто любуясь Тимом. – Уже не впервые. Ты опасный противник. С вами Я буду честен с вами. Такая формулировка тебя устроит?
– Будьте честны, этого достаточно. До формулировок мне нет дела.
– То-то ты так старательно к ним придираешься. Все, не сердись, далее строго по делу. – Господин Тео отставил чашку, поднялся. – Дети, я прошу вас нигде не повторять то, что сейчас услышите. И даже между собой не обсуждать. Достаточно того, что вы это знаете. В ваших руках оружие, которым можно уничтожить противника, но можно ранить себя или близкого человека. У графа Уилфреда де Мейнса на самом деле не было сына. Только дочь Глэдис. Когда он скончался, девочке было немногим больше года. – Он глядел прямо перед собой, точь-в-точь, как Тим, если его против шерстки погладить. – Вскоре после его смерти Рика привезли в поместье Мейнсов. И Рик не был младенцем – ему шел третий год. Моя свояченица согласилась поучаствовать в его судьбе. Только Эмма, Ханна и я знали, что он мой сын. – За мгновение до того как прозвучали эти слова, Тим накрыл ладонью лапку лисички: дескать, помалкивай. – И, разумеется, мать Рика.
– Как в дурацкой книжке! – А вот он, Лео, молчать не собирался.
– Вот уж не думал, что ты подобное читаешь… а меня-то феечками попрекал! – тоже не смолчал Тим.
«Эй, колдун, нашел время насмехаться!» Нет, он и не думал. Это попытка поддержать, и не сказать что неуклюжая. На губах у мелкой появилась улыбка – блеклая, нерешительная, но все ж таки улыбка.
– Стыдно признаться, но, Лео, ты прав. И автор этого бульварного романа – я. Она встречалась не с принцем Теодором Лоуренсом, а с капитаном де Реем, великовозрастным мальчишкой с ветром в голове. И узнала правду в самый неподходящий момент – после первого крупного покушения на правящего монарха, его величество Ричарда II. И когда изрядно струсивший мальчишка, к тому времени уже отец младенца, названного – вот так совпадение! – Ричардом, признался, что дед ребенка едва не погиб, а всего убито полтора десятка человек, включая первого министра, сразу стало ясно: красивые истории из тех самых книг о знатных господах, женящихся на простушках, не имеют ничего общего с реальностью.
Господин Тео опустился в кресло, плеснул себе в чашку из давно остывшего чайника, выпил залпом.
– И не потому, что так не бывает. А потому, что ни о каком «жили они долго и счастливо» речи идти не может.
Он подвинулся, давая место Волчонку, которому ни с того ни с сего стукнуло в голову устроиться с комфортом. Малыш полез следом. Каким-то чудом поместились оба. Блик перехватил взгляд Тима и не двинулся с места.
– Она всегда была умной женщиной и еще прежде успела понять, что ее принц любит другую. Одним словом, все кончилось не как в романах Шарлотты Бьорк, над коими сентиментальные дамы добрый десяток лет льют слезы в ночи, а как в полуиронических, но вполне правдивых новеллах Тома Коллинза… за которые его, по слухам, выставили из салона графини Бьорк, заподозрив насмешку над историями, выходящими из-под пера упомянутой благородной дамы… Хорошо, Тим, постараюсь говорить проще. Мудрая женщина нашла себе супруга по сердцу, уехала с ним в одно из южных графств и забыла прошлое, как страшный сон. И правильно сделала. Теперь у нее пятеро детей, благополучие и покой. Да, я наводил справки. Мне надо было удостовериться в том, что у нее все в порядке… и что она никогда не вернется в нашу жизнь. Ничего хорошего из этой затеи не вышло бы. Эй, ты уже не щенок! – Господин Тео отпихнул Волчонка, попытавшегося, по старой памяти, вползти к нему на колени. Тот обиженно оскалился, спрыгнул на пол и улегся рядом с Бликом, взгромоздив лобастую башку ему на спину. – А дурню принцу достался ребенок, которого надо было как-то устраивать, и не при дворе – там становилось все беспокойнее, ни года без покушения. И тут ему… то есть мне сказочно повезло: при дворе появилась герцогиня Ханна, старшая дочь и наследница владетеля Севера – уникальный для нашей страны титул, между прочим.
– Профессор Станли рассказывал нам о владетелях Севера. – Был бы выкормыш Темных собакой, оскалился бы похлеще Волчонка.
– Я стараюсь не отходить от основной, так сказать, линии повествования. Но есть подробности, которые представляются мне важными, – в тон ему заявил хозяин. – Хочешь, чтобы я поскорее досказал, – не перебивай. Владетели Севера были верными союзниками нашей династии в борьбе за объединение страны. Поэтому за ними сохранили прежний титул, фактически приравнивающий их к принцам крови. Иными словами, брак между мной и Ханной не был мезальянсом.
– Угу, а вы, к неудовольствию дядюшки Уилла, стали новым владетелем Севера, – Хлоя не похвалялась своими знаниями, она и в разговор-то влезла, чтобы тоже поторопить рассказчика и дать ему понять: смотрите, на чьей я стороне.
– Сначала Ханна увезла Рика на Север и оставила у надежных людей, а потом они с Эммой придумали, как дать мальчику титул и возможность, не привлекая излишнего внимания, жить в моем доме. Впрочем, право на титул должно было вернуться к Глэдис не позднее достижения ею совершеннолетия, чтобы его могли передать ее супругу и детям, но мы выигрывали время и Рик оставался при мне. Он знает правду. Со дня своего шестнадцатилетия. И он принял эту правду достойно. Что же касается титула… тут снова вмешалась судьба. Эмма повторно вышла замуж, у нее три дочери и супруг, способный обеспечить их будущее. Да и мы с Ханной их не оставим. Права на титул девочки, конечно же, не имеют. А Глэдис приняла монашеский постриг, так она сама пожелала. Ричард остался графом де Мейнсом.
– Постойте, но он ведь может стать королем! – Лисичка аж подскочила, чуть в ладоши не захлопала – Это решает многие проблемы. Великому герцогу Лоуренсу, давшему имя нашей династии, наследовал Реймон, матерью которого даже официальные хроники называют девушку из прибрежного поселка, и непонятно, стала она в итоге женой Лоуренса или нет, а уж что там было на самом деле…
– Хлоя, – хозяин иронично изогнул бровь, – позволь усомниться, что господин Станли учит тебя трактовать исторические сведения подобным образом.
– Дык я сама дура, что ли?
Принц посмотрел на Лео и с осуждением покачал головой.
– А еще судьба благословила меня двумя оболтусами, охотно и без труда превращающими порядок в хаос и лишь время от времени соизволяющими образовать порядок из хаоса – в демиургов играют, наверное. Но им быстро надоедает.
– Так вот! – Казалось, еще мгновение – и девчонка вскочит на ноги прямо в кресле, еще и запрыгает. – А у Норберта II вообще были одни бастар…
– Хлоя!
– Я хотела сказать, у них с королевой было три дочки, прям как у тети Эммы – от второго брака, – Хлоя фальшивенько захихикала. Демоны! Всем ведь жаль девчонку, а все равно втравливают ее во всякое… – И кому в итоге досталась корона? Бертольду, сыну фаворит… Я хотела сказать, придворной дамы.
– Напомни, когда это было. – Принц устало вздохнул. – И соотнеси с законом о престолонаследии, который в первой своей редакции появился лишь при праправнуке Бертольда. И да, Рик – не Бертольд. Престол нужен ему куда меньше, чем Глэдис – титул графини де Мейнс… С чем бы понятным тебе сравнить? Примерно как тебе – уроки этикета. И да – все равно не впрок. Это я не только об уроках, но и о престоле.
– Чего ж он тогда об ошибках дяди Уилла разглагольствует?
– Господи! – хозяин вскинул руки к потолку, – я понимаю, что слишком многого прошу, но даруй мне еще одно чудо! Пусть мальчик научится молчать, когда его не спрашивают, а девочка перестанет подслушивать!
Малыш сладко зевнул и свернулся клубочком, еще больше потеснив принца.
– Надеюсь, вы уяснили, что речь идет не о престолонаследии, а о безопасности нашей семьи, – с суровостью, в которую ну никак не верилось, заключил господин Тео. – И, признаюсь, я не стал бы посвящать вас в тайну, до которой вы еще не доросли, если бы она не стала известна Тиму.
– Ну и что за колдовство? – Лео с подозрением воззрился на выкормыша Темных: опять будет отрицать?
– Не мое. Да и не совсем то, что ты упрямо продолжаешь называть колдовством.
– Говори прямо! Охота вам всем сети из слов плести!
– Ладно, для тебя – совсем примитивно. – Тим поежился и наконец-то соизволил надеть и застегнуть рубаху. Неужто замерз? – Есть несложный обряд кровавой печати.
– Б-р-р, ну и названьице!
– Названьице – пустяки. Плохо то, что он действительно настолько прост, что провести его может кто угодно. Не нужно ничего уметь, не нужно ничего понимать. Достаточно почувствовать – и не сомневаться. – Беспечный и пугающе серьезный. Самая ненавистная Лео личина колдуна. – И Хлоя, и Рик отмечали свои любимые книги печатью, толком не понимая, что делают. – Он, не глядя, взял с этажерки первую попавшуюся книгу, открыл на титульной странице. Над веселой бурой мордашкой какого-то сказочного существа – оттиск пальца, тоже бурый, только еще темнее. – По этим оттискам я и понял, что у них одна кровь.
Господин Тео выругался себе под нос. Колдун не счел это достойным своего внимания.
– Лисичка, скажи мне еще раз, почему ты делала вот это.
Хлоя вцепилась в подол платья.
– Если тебя смущает вопрос, можешь не отвечать.
– Смеяться не будете? – Мелкая, которая считаные минуты назад беззастенчиво рассуждала о постельных делишках своих предков, вдруг превратилась в ребенка.
– Тут только один человек, у которого следует требовать уточнений. – Тим указал глазами на хозяина. – Ты не уверена, понимал ли он тебя тогда. И порой перестаешь доверять ему сейчас. Вы близкие родственники по крови, но кровью напрямую не обменивались. Проще говоря, никогда ничего не скрепляли кровавой печатью. Я не посмеюсь – причины, по которым людей тянет совершать обряды на крови, не повод для острот. Он, – кивнул в сторону Лео, – не посмеется тем более. Думаю, он хорошо помнит, каково ему было, когда он отважился поставить кровавую печать.
– Да я вроде не… – Возникло тошнотворное ощущение, что к голой спине приложили ледяной металл, как бы не лезвие ножа… примериваясь вспороть кожу.
– Ты не понял. Все равно, на чем ее ставить. Например, на теле человека, с которым обменялся кровью, намереваясь что-то зафиксировать. Я знаю, что на Хлое твоя печать, а на тебе – ее. Вижу. Об обстоятельствах же могу только догадываться…
– Какого демона ты суешь нос в чужие дела?! – Все произошло в мгновение ока: врезать по мозгам чокнутому полудохляку он не успел. Стиснул зубы, чтобы не взвыть от парализующей боли, дернулся – и все-таки взвыл… ну, то есть выдал все то, что пришло на ум.
– Ребенок, чтобы не попадать в столь неприятные ситуации, – господин Тео был само добродушие, – достаточно соблюдать два простых правила: не кидаться очертя голову на людей и прилежно учиться у господина Эварда, который не теряет надежды выковать из вас что-то… ну, хотя бы что-то такое, за что не стыдно. Прибегая к его невероятно оптимистичным образам – не кочергу, но меч.
– Это – человек?! Разнюхал тайну хозяина, у которого из рук жрет, – промолчал. Случайно? Случайно, да? А о моей можно трепаться?!
– Почему ты так перепугался? – если бы монстры из лисичкиных страшных сказок и вправду существовали, они так и говорили бы – будто из бочки, из подземелья. Голос недобитка множится, распадается, снова из разрозненных звуков складываются, лепятся друг к другу слова. Надрываются лаем мелкие псы, взрослые вроде молчат. – Успел пожалеть, что слово дал? А отвечать все равно придется. Это же обряд на крови. Предашь ее – пожалеешь.
– Дядя! Да отпустите, отпустите же вы Лео! – Сестренка рядом, освобождает его, обхватывает за шею. – Братик, братик мой, да скажи ты им! К то тут предаст?! Кто?!
– Скажу! – Он отталкивает лисичкины руки. – Ты, скотина некромантская, я ведь помню, как ты в тюряге колотился! Мне бы верить, что ты обос… перепугался до истерики, а вот не верю! Как бельма твои во время ворожбы в первый раз увидал – с тех пор и не верю! Говори, что это было! При всех говори, если не зассал! Или только других рожей в дерьмо макать духу хватает?
– Скажу. – Голос не меняется, разве что в повторе можно угадать насмешку. – Но вот насчет «при всех» ты не угадал. Видел только ты. Вот и говорить будем глаза в глаза. А пока есть время, подумай: что ты секунду назад назвал дерьмом.
– Сначала я скажу, – голос хозяина перекрывает все звуки. – Дети, вы устали. Это моя вина. Ханна не раз пыталась меня предостеречь, но самонадеянность… Тим, самонадеянность – одна из величайших глупостей. – Он тянется за пакетиком, пальцы неловкие, желтоватые ядрышки рассеиваются по столу. – Я полагал, если занять вас всерьез, вы только о трудах, так сказать, праведных думать и сможете, ни на что большее сил не хватит. Старое армейское правило прежде не давало осечки. Понятия не имею, почему с вами иначе, но если вас гонять даже двадцать часов в сутки, вы – назло мне, что ли? – приспособитесь спать по два часа, а еще два потратите на дела, в которые вам совать свой нос пока и не стоило бы. – Смотрит на Лео в упор. – Сын, ты старший. И они, как бы ни пыжились, тебя послушаются. Присматривай за ними. Даю вам два дня отдыха. Отсыпайтесь. Завтрак и обед вам будут приносить куда прикажете и в желаемое вами время. К ужину разрешаю не выходить. Подумайте. Поговорите. – И снова это проклятое всеми демонами молчание, долгое-предолгое. – Если решите, что я достоин того, чтобы со мной поделиться вашими предположениями и, – быстрый взгляд на Тима, – знаниями, приходите сюда завтра в это же время. А на сегодня довольно. Вон отсюда.

[Цинни]

Конец первой книги.

В новом дворце, на выходе из галереи, Хлою окружает вся стая. Опять твои штучки, колдун? Когда же ты угомонишься?
Уголки губ у выкормыша Темных вздрагивают. Да. Его штучки.
Не угомонится.
– Мелкая, давай к нам в гостиную. Да чего застыла! Скоро придем. Не дергайся, не пристукну я его. Убогих не трогаю.
– Лисичка, ступай. Мы просто поговорим. Жди четверть часа и не беспокойся. Ничего ему не грозит.
Губы у девчонки дрожат. Пальцы – тоже (все-таки ткачи и портные у них недаром свой хлеб едят, серо-сизая одежка выдерживает очередное издевательство). Волчара – редкий умница – закусывает подол ее платья, тянет. Хочется верить, что хотя бы тут некромант не при делах. Все ж таки он, Лео, с главным в стае монстром мохнорылым раньше поладил.
– У нас мало времени. Я привык держать слово.
Как же хочется отполировать этой нахальной физиономией паркет!
– Ну дык кто мешает? Слов и жду. – Улыбка премерзко липнет к губам. Даже хозяин признал его старшим, негоже продолжать со всей дури колотить кулаком по свежим ранам. Но как удержаться, когда…
– Прежде чем отправить меня в тюрьму Стражи на моих глазах убивали людей, – таким тоном козлобородый профессор обычно сообщает, что за столом каждый предмет сервировки следует использовать строго по назначению. – Воздаяние отступникам. После этого мне выжгли кожу на левом плече. Там были татуировки – знак Дракона, он положен посвященным определенной ступени, и знак моего отца, который заменяет Стражам родовой герб. Теперь их нет. Я никто. – В темноте не видно его лица, а хотелось бы в глаза посмотреть. Кажется, он, Лео, даже колдовских бельм уже не испугается. – Если ты возомнил себе, что я оправдываюсь, не обманывайся. Я в оправданиях не нуждаюсь. Да и ты не тот, перед кем я стал бы оправдываться. Ты ведь тоже никто. Да, ты видел меня почти безумным, такое случается после ритуалов не только с обычными людьми, но и с посвященными. Я так и не сошел с ума. А и сошел бы – до твоего уровня все равно не пал бы. Единственная причина, по которой я это рассказываю, – хочу раз и навсегда избавиться от твоего любопытства. Оно мне не по душе.
– Я не тот, перед кем надо оправдываться, – раздельно произносит Лео. – Я достаточно тебя знаю, чтобы не было нужды в оправданиях. И сперва поднимись… гм… до моего уровня, а потом уж зубы на меня скаль… вельможа помоечный. Идем. Пока мелкая не психанула и весь дом на уши не поставила.
– И да, почти уверен: я все-таки сошел бы с ума, если бы тогда со мной не говорил. – Тим, не оборачиваясь, выходит из галереи.

– Лео, разожжешь огонь? – Лисичка уселась на ковер поодаль от камина, сжалась в комочек, уставилась в темную топку, будто бы надеясь, что огонь вспыхнет от ее взгляда. Тоже продрогла? Она – и продрогла.
Спрашивать не стал. Ему-то что? Он и холод, и жару без труда переносит. А эти хотят поджариться – пускай жарятся. Малахольный тоже скукожился в уголке дивана… уж не лихорадка ли, часом?
– Когда я была маленькой, – тихо начала Хлоя, но Лео едва полено не выронил – так неожиданно она заговорила, – у меня был друг. Паж моей матушки, мальчишка года на четыре старше меня. Ясно, из дворян, так положено. Но не из родовитых. Какая-то дальняя родня Гарта по женской линии, по мужской-то он из простых.
Вот и девчонка принялась делить людей по знатности.
«А кто я такой, ты, случаем, не забыла?»
– Мне кажется, дядя, как это говорится, в судьбе Гарта поучаствовал потому, что помнит о моем Тиме.
– Он хоть что-нибудь делает случайно? – проворчал Лео, неуклюже пытаясь отвлечь внимание болезного от девчонкиных слов: ведь вспылит! просто не может не… А эта дурочка бесстрашная резво перескочила к дивану, плюхнулась у ног колдуна.
– Не сердись, пожалуйста. Когда я тебя увидела, это имя как-то само собой…
– Вот уж и не думал сердиться, – мягко прервал ее выкормыш Темных. – Так бывает. Ты скучаешь по нему. – И добавил: – Жаль, что я – не он. Я плохая замена. С ним у тебя никогда не возникло бы таких проблем, как со мной.
Неужто обиделся? Вот это да! Сам себя сравнил – сам же и обиделся!
– Ты – не замена! – запальчиво воскликнула Хлоя. – Хочешь – выбери себе любое имя. И что от этого изменится? Ты для меня хуже не станешь!
– И лучше не стану. – Тим весело фыркнул. – Не буду я имя менять. Только-только к этому привык. Не надумывай. Просто говори все, что хочешь сказать.
– А можно спросить? – Мордашка у лисички по-прежнему была растерянная.
– Когда ты начинаешь ходить вокруг да около, мне делается не по себе.
Угу, а по твоей насмешливой роже и не скажешь! Даже отблески разгоревшегося огня не делают ее по-настоящему некромантьей.
– Он погиб во время покушения. Тогда же, когда и мои родители. Жертвой должен был стать король, но… Вот смотри: мой дед – Ричард, и отец – тоже Ричард. И у всех такая судьба, что не порадуешься. И нашему Рику, как выяснилось, нелегко приходится. Ти-им…
– Не продолжай, я понял. У нас тоже есть поверье о проклятии имени. Но это детские сказки, вроде истории о тайном слове, которым любой ребенок способен свалить с ног силача. У вас есть традиция называть детей именами родственников. А твой дед – еще и король, и врагов у него, я давно уже понял, хватало. Где тут проклятию-то приткнуться? И так все одно к одному.
– Но ты постоянно болеешь, получаешь травмы… Вот я и подумала…
– И ошиблась. Имя тут ни при чем. – Он помолчал, глядя в огонь. На губах по-прежнему улыбка, но физиономия сосредоточенная. – Причина есть. Если хотите, потом расскажу. Но сначала ты.
– Тим, но… Я там одна выжила. И потом думала, вспоминала… За день или за два до того я попросила звать меня Хлоей. Это одно из моих имен, у нас так принято. А полностью я Елизавета-София-Анна-Беатриса-Хлоя. Неподъемное, правда. Во дворце меня звали Элиза. Меня это имя всегда подбешивало, какое-то оно… ну, не мое. В играх с Тимом я всегда была Клео. А тут вдруг решила накрепко, что я – Хлоя. А моя кузина, принцесса Виктория, – Мариса, это, вообще-то, ее третье имя, однако оно ей тоже больше нравится. Вот, – она обвила руками колени, сгорбилась, – я назвала себя Хлоей, а ее – Марисой. И в день покушения у нее разболелось горло – а она ведь так хотела поехать с нами! Ее оставили во дворце. А я, как все говорили, чудом уцелела. И кто-то из придворных сказал: Хлоя – ваше счастливое имя…
– Глупо. – Тим, наверное, хотел пожать плечами, но в кои-то веки вспомнил о том, что стоит поберечь раненое – и дернул левым. Тем самым, вспомнилось Лео, на котором выжгли кожу. – Утверждение глупое. А вот причина какая-то и вправду может быть. Давай потом об этом подумаем. Раз уж его высочество в своей безмерной щедрости, – улыбка сменилась оскалом, – пожаловал нам два дня как раз таки на размышления. Продолжай.
– Дальше все и так понятно. Мне было плохо. Думала: теперь я одна в целом мире и так будет всегда. У меня была нянюшка, но она ни во что не умела играть. А потом и ее не стало. Дедушка подарил мне Волка, но Волк не умел говорить. – Она положила ладонь на голову лежащего рядом пса – прости, мол, я все равно тебя люблю. – И тут мне попала в руки книга – я тогда читала все без разбору – о мальчике, от которого отреклись родственники. Ему пришлось скитаться, он голодал, замерзал, едва не озлобился, как вдруг повстречал добрых людей, настоящих друзей. И я поставила на эту книгу печать. – Хлоя подняла глаза на Тима. – Я только сейчас поняла, что всегда называла это печатью.
– Умница. – Лео показалось: сейчас Тим положит ладонь на голову лисички, точь-в-точь, как она – на голову Волка. Но – нет.
– И я стала искать похожие книги. Кое-что нашла.
– И где они сейчас? – насторожился выкормыш Темных.
– Да здесь же, здесь, в моей библиотечке! – Лисичка торжествовала: оказывается, ей и вправду есть чем гордиться. – Когда я уезжала из дворца, попросила позволения забрать их с собой.
– Все?
Странный вопрос!
– Да, все до единой. – Мелкую вопрос тоже удивил. – А как же иначе? одного друга заберешь, а другого бросишь?
– Умница, и пребольшая. – Тим все ж таки положил руку ей на голову. – Верно почувствовала, что такое кровавая печать.
– И что же? – Лео вдруг – и не сказать что не к месту – вспомнил, за какие такие подвиги намеревался вознаградить наглеца хорошей выволочкой. – Если без зауми?
– Один из вариантов клятвы верности.
– Книгам?! – Неужто колдун так развлекается – и всех провел? Ну, тогда доброхотам вроде хозяина точно придется его со стены соскребать!
– Ты не услышал. – Тим пересел в кресло у камина, поворожил угли. Подумал – и опустился на пол. – Или снова не подумал. Дело не в кипе переплетенной бумаги, а в героях. Сам вроде восторгался Хангюном, забыл уже? – Потянулся к огню. Настолько продрог? Надо лисичку подослать, пусть вызнает, нет ли жара у этого упертого дурня. Все ж таки с дыркой в плече – и целый день на ногах! – Через время книга может видеться иначе, но вот то, что ты в ней находил, останется с тобой. Отречешься от этого – предашь себя. И поплатишься. Не так, как за предательство человека, но ощутимо.
– Эй, умник, а если предал родню по крови, за это прилетит? – Лео тоже стало зябко, и он перебрался поближе к огню.
– Думаешь об отце? – не глядя на него, спросил Тим.
– Не только.
– А как бы ты хотел? Чтобы им ничего не грозило или чтобы они отплатили за то, что случилось с тобой?
– Не знаю, – неожиданно для самого себя ответил Лео. – Порой так, а порой этак. А как будет-то?
– А никак.
Тим снова потянулся к каминным щипцам, но Хлоя, как-то вдруг оказавшаяся рядом, успела раньше.
– Я сама! Ты только полешки разбрасываешь.
Тим вздохнул. Угу, мелкая юбку терзает, а этот до камина дорвался.
– Ты себе родню не выбирал. А она не выбирала тебя. Вы друг за друга не отвечаете.
Ну ничего себе! Отец все время говорил, что в семье все друг за друга в ответе…
И отрекся. А еще раньше – самый старший из братьев.
– Важно другое. – Выкормыш Темных наконец-то соизволил повернуться к нему. – Если не хочешь им зла, не проклинай. Даже мысленно. Даже свою излюбленную присказку о демонах лучше забудь. Да, это просто треп, но однажды скажешь с сердцем – и болтовня станет проклятием. – Он снова уставился в огонь. И как зенкам-то не больно!
– И что может случиться? – Хотел подпустить в голос сомнения – дескать, не застращаешь, но удержался – не настолько болван.
– Не знаю. В том-то и беда, что проклятие само ищет уязвимые места проклятого.
– Выходит, о нем узнаешь только тогда, когда оно сработает? – Лео стало любопытно. Все-таки болван. Не настолько. А настолько, настолько и еще четырежды настолько!
– Не узнаешь. – Невозмутимый. Только бы снова не спрятал себя от всех. А глаза – как будто бы золотистые, неживые. К бельмам, оказывается, можно привыкнуть. А к огню? – Догадаться можешь. Но сам не будешь знать – почувствовал или придумал.
– Выходит, что угодно проклятием на раз-два объясняется.
– Да. Потому и страшно.
– И чего ж теперь, постоянно язык на привязи держать?
– Тебе об этом не раз говорили. И не только я. – Никакой рисовки, никакого показного превосходства. Уж не возомнил ли и вправду этот полоумный себя защитником?
– А тебя проклинали? – Тоже мысли такой нет, чтобы уесть. Нужно знать – и все.
– Понятия не имею. Догадываюсь. И только.
Проклятый де… Тьфу ты, наверное, и вправду стоит научиться говорить – колдун. Ничего не прибавляя.
– Если сам за языком не услежу – могу совершить простенький обряд, чтобы проклятие рассеять. Но только то, которое от меня же и исходит.
На крови? Ну конечно, а как еще-то. Простенькое! И как тут с лисичкой не согласиться – других защищаешь, себя отдаешь.
– Ничего не могу сказать наверняка, но слышал, что Владеющие Судьбами видят след чужого проклятия и умеют по нему идти…
– Кто? Что за собачья…
– Прекрати. Сейчас не это самое важное. Мне слишком мало известно, а тебе – так и вовсе ничего. – Тим растянулся на полу перед камином. – Лучше ответь, почему спросил про родную кровь. Если можешь сказать всю правду. Не можешь – вообще не отвечай.
В конце концов, а почему бы и нет?! Они и так обо всем знают. Иначе этот сродственник демонов говорил бы совсем по-другому. А сестричка не оказывалась бы рядом всякий раз, когда на душе совсем погано.
– Перебивать не будете? – Да, он боится. И от них не скроешь. И пускай.
– Нет. – Мелкая перебралась к нему, уткнулась носом в его локоть.
– Нет. – Выкормыш Темных вперился в потолок.
– Когда пришли меня забирать, старший брат спросил – за что? Ему ответили – оскорбление Императора и попытка оспорить волю Дракона.
Он освободился от слабенькой лисичкиной хватки и рухнул навзничь совсем близко к огню. Как тут печет-то. Вот и хорошо.
– Брат меня за шкирку – и во двор… – Продышался сквозь зубы, проглотил ругательство. – Да я бы и сам вышел, в доме-то дети – и его, и других братьев, – а малышню, я слыхал, если что, прям в доме жгут… – Все-таки не выдержал, покосился на выкормыша: неужто правда? Тот едва заметно кивнул.
Хлоя ахнула.
– За что?! За какие-то слова?!
– За такие слова и сжечь мало. – Губы у демона бескровные, а радужка глаз чуть ли не красная… вот таких жгли бы – много кто печали бы не ведал.
– Можно подумать, твои за тебя держались! – Невпопад, зато от души.
– Не держались. И это было правильно.
Эй! Да будь ты хоть тысячу раз демон, ты чего, опять подыхать удумал?! Хрен тебе!
– Мальчишки, – мелкая даже в свете огня серее своего платья, – а если бы за мной вот так пришли?
– А ты-то сама как думаешь?!
– Лисичка, мы бы тебя не оставили. Ты же маленькая.
– И девчонка. Тебя не защитить – это…
– Это бесполезно. – Вот-вот – и девчонка превратится в привидение из своих сказок.
– Эй, мелкая, ты в нас не веришь?
– Тим, ведь бесполезно же. И да –за меня ты вступился бы. А за Лео? За Рика? За Гарта? Сам требовал всей правды!
– Да, бесполезно. Если бы я и сумел защитить вас от кого-то из них, следом пришли бы те, кто до вас добрался бы. Но я бы этого уже не увидел.
– А я?! Меня вы кем считаете?! – Лео вскочил, едва не опрокинув кресло. – Я в защите нуждаюсь?! В защите?!
– Братик… – На этот раз Хлоя вцепилась в его локоть обеими руками.
– До тебя еще не дошло, что ты старший? – Тим уселся, скрестив ноги, посмотрел на него – не пристально и не вскользь, а… да обычно посмотрел. И буркалы у него не то что не темнее обычного, а и не светлее. – До всех дошло – а до тебя нет? Сам дело не по делу об этом говоришь – и не веришь?
– Будто бы ты ве…
– Все-таки ты дурак. – Выкормыш Темных снова лег. Лицом к огню. – Я еще в тюрьме тебя старшим признал. Сам не знаю почему. Почти не соображал. – Ухмылка едкая. Вот и поди пойми, правду он говорит или издевается. – Но чем меньше думаешь, тем точнее чувствуешь. Все мои сомнения – попытки башки получить власть над тем, что никогда ей не подчинялось и подчиняться не будет… Да не стой ты надо мной столбом, бесишь.
Дождался, пока он опустится на прежнее место, и тоже сел. Рядом. Лисичка подкралась, ткнулась носом Лео в плечо.
– Наверное, я не должен был в таком тоне говорить о ваших печатях. – Смущенным колдун не выглядел, скорее – опечаленным. – Я злоязыкий. И вообще недобрый. Я привык провоцировать… да и попросту нарываться. Мне не слишком хорошо удавалось нападать первым…
– Так и говори – духу не хватало. – И как после эдакого признания удержаться от маленькой скверной мести за прежние выходки этого гордеца?
– Так и говорю, – глазом не моргнув подтвердил Тим. – Зато в издевках и насмешках со мной мало кто мог потягаться. Драку-то можно начинать по-разному.
– Девчачьи штучки!
– Да неужели? – Он иронически изломил бровь. – Давай посчитаем, сколько раз у тебя руки чесались меня пришибить, в то время как я ничего особенного не делал, просто словцо-другое к месту ввернул.
– Больше не поймаешь.
– Посмотрим.
– Раньше ты потише был.
– Только тогда, когда для настоящей драки не был годен.
– И все равно лез.
– Если точно знал, что ты меня не будешь щадить. – Тим потянулся к каминным щипцам, усмехнулся – и опустил руку. – После того, что я сейчас скажу, тебе, наверное, опять захочется свернуть мне шею. Только утра дождись, не то весь дом перебудим. На тебе есть моя печать.
Шею ему, говорит, свернуть захочется? Вот уж ничуть не бывало. Бояться его не получится, как ни старайся. Да и печать… как он сказал? Что-то вроде клятвы верности.
Скорее уж за него надо опасаться. Нелегко ему приходится. Вон какие синяки под глазами, будто и правда кто-то по физиономии приложил. Пусть договаривает – и надо гнать его отсыпаться, верно хозяин велел.
– На причале ведь и твоя, и моя кровь пролилась.
Тим виновато покосился на Хлою.
– Говори, – шепотом попросила она.
– Мне удалось до тебя дотянуться. Не руками, сам понимаешь, – плечом.
Можно не уточнять – тем самым, сожженным.
– Я попросил, чтобы тебе не пришлось сильно страдать.
– И что, помогло бы? – вопрос, против его воли, прозвучал резко.
Еще немного – и он взвоет. Или того хуже – заплачет.
– Пока я тебя видел бы – да. Потом – сомневаюсь.
Проще говоря, забрал бы часть его боли. Теперь и вправду хочется его треснуть как следует… хотя бы встряхнуть, чтобы прочухался!
– А для себя ты хоть когда-нибудь что-нибудь просил?! И на мелкую не оглядывайся. Раз уж решили говорить всю правду… Я думаю, так проще будет. Чтобы домысливать и подозревать не приходилось.
– Мальчишки, а можно, я сначала? – в плечо Лео пробубнила Хлоя. – Я ж тогда вас видела. На пристани. Мне выходить не разрешали, но я тихонечко, с палубы. А Ал сторожил, чтобы меня не застукали. – Она выдохнула – будто бы и не воздух, а тот давний – на удивление давний – страх. – Я сразу поняла, что никому вас не отдам. А потом… Я ведь на обоих на вас печати поставила. Почему-то вспомнила, как няня говорила: «Кровь к крови – спасение». Я только теперь понимаю, что это значит. – Выпрямилась. – Все равно пальцы исколоты были, я ж вышивать пыталась. Тетя говорит, вышивание нервы успокаивает. – Попыталась улыбнуться. – Тим, теперь ты.
– Посвященному нельзя просить для себя избавления от боли. – Он смотрел уже не на огонь – в пол. И выглядел… нет, не растерянным, а жутко смущенным. – И легкой смерти просить нельзя. Это не только позор. Это еще и что-то вроде самопроклятия. Я хотел остаться на своей земле.
«В родной земле», – вспомнилось Лео. Он схватил щипцы и принялся яростно ворошить уголья. Пусть будет еще жарче, хотя бы снаружи. Внутри все леденеет.
– И я поставил печать на камни.
Умолк. Сразу ясно – на полуслове. Лисичка тоже почуяла, вскинула голову.
– Договаривай, – приказал Лео. – Тебя увезли, и твоя печать…
– Я думаю, из-за нее я болею. Дома почти не болел, разве что…
«Разве что когда тебя ранили. Не продолжай».
– Но она же не дает мне сдохнуть. – Тим поднял на него глаза, улыбнулся. – Думаю, благодаря ей я такой живучий.
Хлоя торопливо осенила себя знаком своей веры… вот уж никогда за ней такого не водилось, не то что за хозяйкой.
– А та печать, что на мне? – требовательно спросил Лео.
– Надеюсь, она помогла тебе быстрее прийти в норму. – Тим отвел взгляд. Нашел, чего стыдиться!
– Мелкая, у тебя ведь есть стилет? В складках юбки прячешь…
– Угу. – Лисичка сразу все поняла, вложила ему в руку коротенькие – в полторы своих ладошки длиной – ножны. Две змеи с изумрудными глазами сцепились хвостами то ли в знак приязни, то ли меряясь силами. Еще одна, поменьше, обвилась вокруг гарды и сверху таращилась на больших озорными сапфировыми гляделками.
Лео выцепил четырехгранный черненый клинок. Красиво, демоны их всех… А!
Он, примериваясь, дотронулся до запястья острием. Огонь окрасил грани золотисто-бурым. Обалдеть как красиво. И жутковато.
– Подожди. Сначала я. – Демоненок протянул руку ладонью вверх. Лео помедлил, смерил мальчишку взглядом – не блажи, – осторожно перехватил стилет за клинок и подал рукоятью вперед.
Тим легонько уколол руку чуть ниже запястья – пара капель крови, вот и все.
– Признаю себя твоим младшим. – И вернул стилет Лео, тоже рукоятью вперед.
Эх, не все такие ловкие – и клинок в крови, и на пол несколько капель попало. Пустяки.
Рана к ране, глаза в глаза.
– Клянусь никогда от тебя не отрекаться.
Он обтер стилет о рукав рубахи – все равно переодеваться, а тряпку лучше выбросить, чтобы горничных не пугать, – вложил в ножны и подал мелкой – та сидела неподвижно, завороженно следя за ним.
– Оставь себе. Он мне больше не нужен. С вами мне ничего не страшно.
Тим носовым платком вытер кровь с пола – быстро, как будто бы небрежно, но чисто-начисто аккуратно. Думать не хочется, откуда у него такая сноровка.
– Я и сам бы управился, – проворчал Лео. – Спать вали.
– Вы идите. Я еще посижу. – Голос у него чудной какой-то – словно смех сдерживает. Или наоборот, еще мгновение – и бросится в камин.
– Вроде ж ты нынче не ворожил. Разве печать – ворожба?
– Нет. Просто спать еще не хочется.
– И мне, – влезла вредная лисичка. – Придумала! Давайте притащим одеяла, постелем вам возле камина, ну а я себе на диванчик подушку брошу.
– Годная идея. – Ну и какой смысл теперь скрывать, что и его в «персональные покои» совсем не тянуло. – Эй, мелкая, а тебя не хватятся?
– Не-а, – Хлоя так азартно замотала головой, что изрядно разболтавшиеся шпильки посыпались на пол, по-лисьи рыжие в свете огня волосы упали на спину и плечи. – Дядя сказал, что ты за меня отвечаешь. И все. Никаких «вернуться к себе не позднее полуночи». Значит, тетушку Мей он сам предупредил.
– Тоже мне – дворец. – Лео одобрительно ухмыльнулся. – Так, сидите здесь, я за подушками и одеялами. Переоденусь заодно.
Тим поднялся.
– Я сказал – сиди. Плечо береги. Два дня – это всего ничего.
Снова пришлось его турнуть, когда сунулся устраивать постель:
– Что ты об этом знаешь, вы ж там, – насмешливо указал глазами на потолок, – небось, на кроватях спали.
– Не угадал, – насмешливо откликнулся Тим. – На циновках. В общей спальне. Кровать и отдельная комната – только для женатых братьев.
– А я думал…
– Не думай. Лучше спрашивай.
– Сам же говорил – думай, чтобы не спрашивать.
– Говорил. Но у тебя так плохо получается. – Уклонился – кто бы сомневался! – от летящей в него подушки, собрался пристроить ее в изголовье – и на мгновение зажмурился, будто отгоняя наваждение: на этом месте сидела лисичка. Этак основательно устроилась, ноги поджала, юбки подобрала.
– Тебе больно. – Только она способна брякнуть такое без обиняков – и не получить в ответ что-нибудь едкое. – Устраивайся. Попробую душу твою полечить. Нянюшка умела. Нужно только, чтобы ты доверял. И не прятался.
Он попытался приткнуть подушку в паре ладоней от мелкой. Лео чуть не рассмеялся в голос – с лисичкой такой фокус не пройдет. Когда подушка, выхваченная из-под головы Тима, улетела в дальний угол, все ж таки не сдержался – фыркнул. Правда, совсем тихонько и в сторону: одна обидится, а другой, чего доброго, воспользуется предлогом и сбежит.
Хлоя настойчиво потянула Тима за плечо.
– Все равно не отстанет, – скорчив страдальческую рожу, шепнул Лео, удобно располагаясь на своем одеяле.
Мальчишка смирился: положил голову лисичке на колени, закрыл глаза.
Хлоя погладила его по голове. Сначала, как прежде, – кончиками пальцев, потом, осмелев, – ладонью.
– У тебя волосы отросли. Теперь хорошо. Ты больше не похож на приютского сиротку. Согрелся?
– Давно уже. Но так спокойно мне не было никогда. Никогда в жизни.
– Попробуй уснуть. Хотя бы на час. Пора выздоравливать.
– Ты тоже устала.
– Забыл, что мы обмениваемся силами? Сейчас у меня и в голове, в сердце ясно. А устану – разбужу тебя. Честно-честно.
– Только продолжайте говорить… можно?
– Конечно. Старший, сегодня твоя очередь рассказывать сказки.
Поведать им, что ли, про змея, который возмечтал стать драконом? Эту сказочку он услышал чуть ли не в первый свой школьный день от мальчишки, старательно набивавшегося в друзья… до первых колотушек учителя: тут вдруг выяснилось, что не он изменническими сказочками пробавляется, а ему, несчастному, в уши его оттопыренные яд льют. Потом еще и дома всыпали.
Он взглянул на Тима: нет, не нужно сейчас о драконах. Сейчас и вправду так спокойно. И Хлоя права: без сказки – самой обычной, совсем не страшной сказки – им не обойтись.
– Дед мой рассказывал о том, как лисица стала мудрее всех на свете зверей…