Ведьма

[Дядя Саша]

И никакая совесть меня не мучает, на моём месте эта парочка себя ещё бы и не так вела! Приходилось, в своё время, видеть последствия таких вот «дружеских» бесед… на всю жизнь хватило!
- Добавить?
- Да, ты, хоть представляешь, с кем связался? Мы под Мишей Палёным ходим! Он тебя…
Хрясь…
- Хоть, под жареным – мне это до ноги. Кто к кузнецу прислал, зачем?
Молчит бандит, только головою мотает.
На что, интересно, он рассчитывает? А ведь точно чего-то ждёт… зуб даю!
Быстро обшариваю его одежду… мобильник! Включённый, между прочим… Правда, сейчас мы вроде бы вне зоны действия сети… если верить тому, что я вижу на экране, но, даже моих скромных познаний достаточно для того, чтобы понять – нас могут найти достаточно быстро! Ага, так вот, значит, на что мы рассчитываем… Выключаю телефон и прячу его в карман.
- У тебя есть пять минут! А потом… фантазия у вас обоих есть, так что, сможете себе представить, что вас ждёт!
Киваю Ларсу на машину – осмотри!
А сам присаживаюсь на пенёк.
- Две минуты прошло…
Первым не выдержал, как ни странно, здоровяк…

- Засаду делаем тут! – киваю Ларсу на кучку камней на берегу реки. - Машину этих гавриков поставим около берега. И подождём их друзей… Ты прячься в камнях, а я ближе к дороге, в кустах, укроюсь. Не стреляй первым!
- А они точно приедут?
- Думаю, что уже прут сюда во весь опор. Что-то они могли и из разговоров услышать, драку, во всяком случае, засекли. А отследить включённый телефон в наше время не так-то уж и сложно. Особенно, если туда кое-какие программки запихать…
- Что запихать? – не понимает мой спутник.
- Я тебе потом всё объясню…
Снова включённый телефон теперь лежит на заднем бампере джипа – пусть те, кто ищет этих умников, не катаются вокруг, да около. А то мы тут, нафиг, позамерзаем к такой-то матери… здесь не Сочи!
В багажнике машины отыскался обрез двустволки со спиленными номерами. И десяток патронов с картечью – тот ещё подарочек в умелых-то руках! Ларс им пользоваться не умеет – нет у меня дома ничего похожего. А вот из пистолета он уже стрелял, ездили мы с ним несколько раз в ближайший тир. Не снайпер, конечно, но и на том спасибо! Шанс на то, что он хоть в кого-то да попадёт – имеется. Я не ожидаю сейчас никакого длительного боя, есть вариант, что за этой парочкой могут и вовсе не приехать. Но… бережёного, как известно, и Бог бережёт!
Полчаса.
Уже прихватывает морозец, Сибирь, однако!
Надеюсь, эта парочка ухарей не замёрзла до сих пор в машине? Одеты-то они достаточно тепло… Не то, чтобы я их жалел, они ещё, глядишь, для чего и сгодятся?
Опа! Мотор!
И на сцене появился уже гораздо более простой и неказистый «УАЗ». Ну, да… тут не Москва… для представительства и первой машины вполне достаточно. А для дела – уазик даже лучше подходит – по местным-то дорогам!
Вот теперь и посмотрим, всё ли, что нам эта парочка поведала, правда. Настолько уж он тут самые крутые?
Хлопают дверцы, и на улицу вываливаются пассажиры. Четверо, включая водителя. Картинно размахивая в воздухе автоматами и пистолетами, они, так прямо толпою, и поперли вперёд. Понятно… Сила есть – ума не надо! Нас много и мы страшные! Разойдись, народ – кое-что плывёт! Сколько же я вас таких уже видел… и повсюду-то вы одинаковые!
Что ж, ребятки, раз вы сразу повытаскивали стволы, значит, ни на какой-такой разговор никто и не настраивался. Знаю я, как у вас это происходит!
Ствол в зубы – колись!
Ага… щас!
А бегут-то они все мимо меня! Негде больше здесь машину поставить – лежит поперёк дороги «невовремя» упавшее деревцо. Ну да, ежели, его ещё и топором подправить – так оно очень даже в нужное место и рухнет. Топор, кстати, в джипе тоже имелся… запасливый здесь, однако, народ!
Нет, понятно, что «УАЗ» мог, сдуру, и на дерево попереть. Ну, так на нём бы и застрял! Тут тоже, знаете ли, не фраера ушастые подобрались. Кузнец – профессия творческая! Много чего сотворить может. А уж понапридумывать – так и втрое больше!
Вот и топает вся эта кодла мимо меня. По сторонам, понятное дело, никто и смотреть не собирается. Вот же машина стоит! Чего там во все стороны пялиться, что там интересного есть?
А есть там два ствола злобного калибра.
Бах!
А второй патрон дал осечку.
Впрочем, и первый сработал на пять с плюсом!
Двоим – точно досталось. Разлёт картечи из укороченного ствола – что метлою по праздничному столу! И замыкающая парочка уткнулась мордами в снег. Один, похоже, что в ауте – ни звука, ни писка.
Зато второй возопил!
Именно, что возопил – просто криком назвать э т о уж никак невозможно!
Всё же, какие-то зачатки ума у бандюганов присутствовали – на землю они попадали практически мгновенно. И уже в следующую секунды дружно засыпали свинцом кусты, откуда только что прилетела картечь.

[Дядя Саша]

На здоровье – там уже никого нет.
Сразу же после выстрела я укатился по земле влево, оставив свою прошлую позицию метрах в четырёх от себя. Да ещё и за приличным таким бугром. Если они каким-то невозможным макаром смогут прострелить навылет метр земли…
Не смогли.
А я успел перезарядить обрез.
Кстати, фигово, капсюль на осечном патроне был основательно наколот… или это просто мне с боезапасом не повезло?
Кувырок, вскакиваю на ноги… и нос к носу сталкиваюсь с бегущим мне навстречу бандитом. А вот сработала же там у кого-то голова! Не попёрся в лоб, обходом взять неведомого стрелка попробовал!
На спуск я нажал первым – в этот раз сработали оба ствола! Клиент и мяукнуть не успел!
Падение, перезарядка, поднять голову над землей… И вижу спину стремительно убегающего злодея. Ага, стало быть, судьбу испытывать неохота?
Так ведь он прямо на Ларса бежит! И стрелять вдогонку из обреза – затея глупая и несерьёзная. Попросту ничего не долетит. Или не попадёт – что однохренственно. А пока я там трофейный автомат с земли подберу…
Чёрт, бандит ведь тоже с автоматом!
Впрочем, ему это не особо помогло… Ларса-то он не видел!
Выстрела я как-то даже сразу и не расслышал, но злодей отчётливо дернулся и выпустил очередь… по джипу! Здрасьте! А он-то чем ему вдруг не угодил? Ещё выстрел, ещё, ещё - и бандюка вдруг повело вправо-влево… он засеменил ногами, упал… несколько раз дернулся. И всё…
А вот, лежавшим в джипе злодеям не повезло по-серьёзному – та самая очередь, что прошила машину, достала болезных – конкретно так достала… Наглухо!

[Дядя Саша]

Сначала из темноты появилась огромная собака, а затем в круг от света костра неожиданно шагнула женщина. Илья, наверное, сильнее удивился бы, если бы за пять минут до этого он по собственной глупости не обжег бы себе руку, опрокинув котелок с кипящей водой. Впрочем, и остальные его однокашники не особо отреагировали на внезапное появление гостьи из леса – ребята были испуганы и взволнованы. Неудивительно, ведь оказаться с раненым в алтайской тайге, далеко от медицинской помощи – эта ситуация не из самых приятных. Поэтому на незнакомку если и отреагировали, то гораздо менее эмоционально, чем это могло бы произойти в спокойной обстановке.
Илья шипел, выл и кусал губы, пока Игорек, явно сильно нервничая, трясущимися руками пытался наложить ему повязку с мазью на ожог. Боль росла и усиливалась, расходясь по всему телу адскими волнами, становясь с каждой секундой сильнее. Кажется, сейчас он начнет кричать.
- Дай сюда, - проговорила таинственная девица, схватив Игоря за руку, - и отойди.
- Ты… ты кто такая? – попробовал возмутиться Игорь.
За его спиной настороженно замерли еще три человека – здоровенные мрачные мужики с заросшей щетиной лицами. Оно и неудивительно – десять дней уже ребята ходят по тайге, прокоптились и обросли, и стали похожи на татей лесных…
- Уйди, - отодвинула девушка Игоря и склонилась над пострадавшим. – Сейчас боль уйдет.
Она взяла Илью за ошпаренную руку выше места ожога, и тот сильно дернулся, уже не сдерживая крика. Друзья рванули было навстречу. Но тут между ними и незнакомкой предупредительно села огромная лохматая псина и посмотрела на мужчин заинтересованным взглядом.
- Да что ты… - начал было Игорек, но запнулся, услышав слова из уст женщины.
- Посмотри на меня, - произнесла та, - сейчас боль уйдет.
Илья замер и притих. Незнакомка держала свою руку над ожогом и смотрела в лицо раненому. Больше ничего не происходило. Так прошло минут пять.
Затем женщина выпрямилась, устало провела рукой по глазам, словно стряхивая с себя невидимую паутину. Ловким движением она скинула с плеча небольшой рюкзачок и извлекла оттуда пузырек.
- Ты, что ли, главный?
- Ну, я, - отозвался Игорь. – А ты кто?
- Будешь давать ему это по ложке, как только болеть начнет. Понял? И вот, – она протянула еще одну баночку, - наносить на рану постоянно, держать в чистоте, не дай бог намочить! Понял?
- Понял…
- Ну, раз понял, то и хорошо.
Незнакомка развернулась, накинула рюкзак на плечо, сделала рукой знак собаке и шагнула в темноту.
Мужики так и остались стоять с разинутыми ртами вокруг костра.
- Так ты кто? – последний раз, уже без всякой надежды на ответ, спросил темноту Игорек.
- Ведьма, - донесся смешок откуда-то издалека, хрустнула под ногой ветка, и опять – только треск костра.
Как будто и не было вовсе никакой женщины. Но вот только Илюха сидит и чуть ли не улыбается, да две странных склянки на пне у костра – значит, это не было видением. Живая была. Первым отмер Пашка, он поморгал глазами несколько раз и спросил:
- Ребят, а вы видели, какой у нее на поясе меч?!

[Stprapor]

- Да, ты, хоть представляешь, с кем связался? Мы под Мишей Палёным ходим! Он тебя…

Запятые лишние.

- Хоть, под жареным – мне это до ноги.

Запятая лишняя.

Снова включённый телефон теперь лежит на заднем бампере джипа – пусть те, кто ищет этих умников, не катаются вокруг, да около.

Наречие "вокруг да около" не разделяется запятой.

Ну, да… тут не Москва… для представительства и первой машины вполне достаточно.

Запятая лишняя, да и первое многоточие можно поменять на запятую.

Настолько уж он тут самые крутые?

онИ.

Картинно размахивая в воздухе автоматами и пистолетами, они, так, прямо толпою, и поперли вперёд.

Запятую передвинуть вперед, после "так".

Ну да, ежели, его ещё и топором подправить – так оно очень даже в нужное место и рухнет.

Запятая лишняя.

Ну, так на нём бы и застрял!

Запятая лишняя.
-----------------

А вот, лежавшим в джипе злодеям не повезло по-серьёзному – та самая очередь, что прошила машину, достала болезных – конкретно так достала… Наглухо!

Запятая лишняя.

[Дядя Саша]

Край, как обычно, почувствовал опасность первым. Вот только что он весело вилял хвостом в ответ на комплименты продавщицы Наташи, а тут глаза резко налились кровью, и в злом рыке обнажились чудовищные зубы. Дана автоматически опустила руку на рукоять своего меча и резко развернулась к входу. В принципе, она уже догадывалась, кто бы там мог появиться.
Так и есть – муж Лидии. Подвыпивший, и порядком. Но на ногах еще стоит, хоть и шатается.
-Ты! Сука!! – заорал он и двинулся в ее сторону.
Дана еле успела схватить Края за ошейник, иначе пес уже летел бы в сторону обидчика хозяйки.
- Это ты мою жену подговорила меня травить! Змея подколодная! Я две недели в корчах провел! Ты мне за это ответишь, зараза!
Дальше он не успел сообщить о своих намерениях, потому что в дело неожиданно вступила Наташа. Женщиной она была, мягко говоря, крупной, а магазин был на ее ответственности. Из этого выходило, что никакая драка ей тут была ни к чему. Да и подопечную матери Марфы в обиду она давать не собиралась – благодаря ней в деревню постоянно приезжали паломники, и хорошо шла торговля. А работала Наташа за процент.
Не станет Даны – не станет паломников, не станет денег.
Огнетушитель стал для алкаша весьма веским аргументом убраться восвояси.
- Ты бы поосторожнее с Петром – он мужик буйный, - покосилась на Дану продавщица, пристраивая ставший ненужным огнетушитель на свое законное место. – У него еще есть тут пара приятелей, они оба из тюрьмы недавно. Злые все, отчаянные мужики.
- Спасибо, что предупредила, - поблагодарила Дана. – Буду иметь в виду.
- Зря ты ей помогала с этими… с Петром – бесполезно это все. Он ее лупит, а она только чуть очухается – обратно возвращается. Только себе неприятности заполучила.
- А где она сейчас? Ей, наверное, опять помощь нужна?
- Да уж, наверно. Не может быть, чтобы ее Петро за такие штучки не отлупил. У родителей она, наверняка. Пойдем на крыльцо – покажу их дом.
Увидев Дану, Лидия покраснела, затем пошла пятнами и ужасно смутилась. Прикрыла единственный глаз, которым она видела – второй полностью заплыл синяком, опухшими губами начала бормотать невнятно что-то.
Дана молча скрестила руки и посмотрела на Лидию. Та смолкла и начала хлюпать разбитым носом.
- Ты прости меня. Жалко мне его стало, уж так он измучился от этих капель, сил не было на его страдания смотреть… Я и призналась.
- А он?
- А он… он, - Лидия всхлипнула и замолчала.
- Понятно. Ну, я пошла, - Дана развернулась, собираясь выйти на улицу.
- Подожди! – вскрикнула женщина, и вся скривилась от боли – из разбитой губы вновь пошла кровь. – Даша, подожди! Ты… прости меня! Я – такая дура! Он в этот раз меня чуть не убил.
- И что?
- Нет ли у тебя… другого лекарства? Я больше ему не скажу, а то он ведь убьет меня теперь, если напьется.
- Нет, а было бы – не дала.
- Почему?
- Потому что глупость не лечится. Прощай.

[Дядя Саша]

Жизнь понемногу устраивалась, и Дана постепенно привыкала к ее размеренному течению. Зима окончательно вступила в свои права – установился постоянный снежный покров, но высота снега пока не была настолько высокой, чтобы это стало помехой в передвижении. До деревни из монастыря обитатели ездили на санях, и по снегу это получалось значительно быстрее, чем на телеге. Дана с удовольствием отправлялась в этот путь, и всю дорогу глазела по сторонам, укрывшись тяжелым шерстяным одеялом до самого носа. Снег ей нравился, но монахини между собой говорили, что настоящая зима еще не началась – впереди грядут большие морозы и снега станет столько, что целыми днями придется откапываться, чтобы хотя бы выйти во двор.
В целом, дела у Даны шли неплохо – отец Александр сдержал все свои обещания и оформил бумаги на монастырь, а ей составил трудовой договор – на имя Дарьи Семеновой. Работы было много, даже не просто много, а – завались. Монастырские травы с удовольствием покупали, появились даже оптовики, готовые выкупать сразу большое количество сборов и мазей. С настойками и вытяжками дело обстояло сложнее – без соответствующих лицензий массово продавать их было нельзя. И тут отношения строились только на доверии пациента к целительнице – если человек обращался за помощью лично к Дане и при этом был готов использовать ее снадобья – она их предлагала. Опасности для нее здесь не было. Кто она? Ведьма! Знал, к кому шел, мил человек. С ведьмы какой спрос? Никакого. Тем более тут, в глухом лесу.
К слову сказать, с наступлением зимы поток страждущих сильно поубавился – попробуй, доберись по снегу в такую даль! В основном приезжали местные из окрестных деревень, иногда из района, совсем редко – кто-нибудь из городских, не побоявшиеся снегов и холодов.
Монастырская община впервые с незапамятных времен переживала зиму относительно легко, можно даже сказать – радостно. В жилом корпусе благодаря новому отоплению было тепло, имелся солидный запас топлива для генератора, а на пожертвования паломников удалось запастись дровами аж до самой весны. Так что в домике у Даны постоянно топилась печь – экономить на поленьях не требовалось. А еще ее жилище существенно утеплили снаружи – отец Александр прислал трудников в монастырь для этого дела. Они законопатили все щели, обернули стены какими-то лохматыми и толстыми пластами ткани и сверху обили еще раз деревом.
Жить можно, даже неплохо.
И все бы ничего, если бы не довольно частые инциденты с пьяными деревенскими мужиками. Дана и в своем мире немало насмотрелась на пропащих выпивох, но вот чтобы так сильно напивались, как здесь – такого она еще в своей жизни не видела. Питье здесь было не веселое, бесшабашное или тоскливое, а черное и безнадежное, злое до смертного боя и полной потери человеческого вида. Пили мужики крепко, а когда напивались – били домашних почем зря, ломали все вокруг, искали себе добавки, бродя по темным, неосвещенным улицам промерзшей деревни, иногда и замерзали насмерть, заснув в каком-нибудь сугробе.
Однажды Дану вызвали к допившемуся до белой горячки молодому мужику из их деревни. Приехал за ней, как обычно, Иван Волосюк – он вызвался помогать монастырю этой зимой в доставке целительницы до деревни и обратно.
- На, вот, полушубок накинь, - сердито пробурчал он, видя, как девушка закутывается в кокон из шерстяных покрывал, - у меня все равно висит ненужный – младшая дочь уехала в город, ей это теперь не нужно.
Шуба была тяжелой и доходила до колен – Дане она не понравилась, слишком уж сковывала движения. Но спорить она не стала, к тому же, она сразу почувствовала, как стало теплее – толстая овечья шкура не пропускала холодный ветер.

[Дядя Саша]

- Совсем допился мужик, - горестно рассказывал Иван своей спутнице историю ее будущего пациента, - а Полинке одной все время приходится тут обходиться. Родителей у них нет, померли, а Дмитрий всегда пил, а сейчас, видать, уже и вовсе свихнулся на этой почве. Эх-х-х… Мы стараемся ей помогать, как можем, но она упрямая – в чужой дом идти не хочет, остается за братом ухаживать. Но теперь уж мы просто боимся, что либо он помрет, либо девчонку прибьет сгоряча. Ты уж посмотри на него, Даша, хорошо? Ради Полинки хотя бы…
Иван споро довез Дану до нужного дома и помог ей выбраться из саней. Протопал следом за ней до входа в избу, помог отворить тяжелую, заледевшую дверь и пропустил целительницу в дом.
Она сразу обратила внимание на скудость обстановки. Это была даже не бедность – так выглядела нищета. Грубая деревянная мебель – стол, лавка, облезлая, полуразрушенная печка, нетопленная к тому же, на окнах какие-то истлевшие занавески, обшарпанный шкаф в углу – вот и весь интерьер комнаты. У окна на табуретке, забравшись с ногами, сидела испуганная худая девчонка в лохматом полушубке. У нее был красный от холода нос и огромные грустные глаза.
- Здравствуй, Полина, - поздоровался Иван, - я твоему брату целительницу привез. Где Димка-то?
- Здравствуйте, дядя Иван. Он там, - девчонка покосилась на Дану и показала рукой на дверной проем, закрытый цветастой занавеской. – Только он не узнает никого. Я заглядывала, а он меня увидел и закричал что-то…
Голос девчонки задрожал и сорвался.
- Ну, что? Смотреть будешь? – обернулся Иван к Дане.
- Буду, пошли, - и они скрылись за цветастой занавеской.

- Врать я тебе не буду, Полина, - сказала Дана, заглядывая девочке в глаза, - брат твой очень плох. Но проблема даже не в его состоянии, а в том, что как только он немного придет в себя, он опять напьется. И все может повториться заново. Ты не сможешь удержать его от пьянства.
- Я постараюсь, - упрямо ответила малолетка, - один он у меня, больше никого на свете нет. Сделаю, что смогу. Не пойду я никуда отсюда. Тут мой дом.
Дана с Иваном переглянулись и вздохнули.
- Ладно. Вот тебе лекарства. Сестра Вера написала на них, как их принимать. Иван вечером еще заглянет к тебе, проверит, как дела, хорошо? А завтра я еще раз приеду, ему лучше должно стать, тогда и решим, что делать. И вот что, холодно у тебя тут. Давай печку растопим? Я тебе помогу, а?
Девчонка насупилась, опустила глаза вниз и холодно ответила:
- Не надо мне помогать, я сама натоплю. Идите уже…
- Да я помочь хочу!
- Даша, - вдруг позвал ее Иван, - нам сказали уходить, пойдем.
И он буквально вытащил целительницу во двор и поволок ее к саням.
- Иван, да отпусти меня, в конце концов, уже! Что с тобой случилось-то? Ты что в меня вцепился?!
- А то и вцепился, что нет у Полинки ни бревнышка в запасе, а ты к ней со своей печкой пристала! Она – девчонка гордая, ни за что не скажет, что у нее ни гроша за душой!
- А как же она живет? – остолбенела от этой новости Дана. – Ведь…зима же!
- Выкручивается по-всякому. Да и мы помогаем – кто дров, кто еды подбросит. Не замерзнет. Я тебя отвезу и дровишек ей заброшу потом, не волнуйся.
- Ну, уж нет! Давай сначала дрова завези, а я в магазин схожу пока, там и встретимся. И не спорь! А завтра к обеду за мной заезжай – я как раз новую настойку приготовлю для ее брата.
Но следующий визит к пациенту случился раньше, чем предполагала Дана. Монахини только собрались на утреннюю службу, как в ворота монастыря тревожно застучали.
- Дашенька! Беда – пациент твой вчерашний сгорел! Залез зачем-то в баню, да и поджег ее, сам в огне сгорел, и девочка пострадала, когда пыталась его вытащить. Ее сюда привезли – чтобы быстрее ты могла ей помощь оказать. Торопись, дочка!
На сестре Анне не было лица – так поразила ее эта ужасная новость. Она, видимо, бежала к домику Даны со всех ног, и теперь, запыхавшись, держалась за косяк двери и пыталась обрести дыхание.

[Stprapor]

- Ну, что? Смотреть будешь? – обернулся Иван к Дане.

Запятая лишняя.

- Ну, уж нет! Давай сначала дрова завези, а я в магазин схожу пока, там и встретимся.

Запятая лишняя.

[Дядя Саша]

…Полина плакала, пока не уснула, напоенная сонной настойкой и укутанная в теплое шерстяное одеяло. Боль удалось унять быстро, но только боль от ожогов, которых было довольно много на руках девочки, но боль утраты заглушить было невозможно. Оставалось только усыпить бедняжку на какое-то время, чтобы дать хоть немного ее телу восстановиться от полученных ожогов.
«А душевные раны придется врачевать позже. И какими-то другими способами», - подумала Дана, сидя рядом с кроватью своей юной пациентки.
Девочка была довольно мила и выглядела очень трогательно, особенно с забинтованными по локти руками. Хвала небесам, ожогов было хоть и немало, но они не были глубоким – Полина пыталась вытянуть своего брата, потерявшего сознание от дыма, из горящей бани. И тянула его до тех пор, пока на нее саму не упали сверху доски. Но она и тогда не сдалась – принялась расшвыривать горящие бревна и пожгла себе все руки. Хорошо, что лицо не сильно пострадало, даже косы остались целыми, будучи скрыты шерстяным платком. А волосы, надо сказать, были у Полины на загляденье – густые, светлые, и блестели, как расплавленное серебро.
«Эти царапины и ссадины на лице заживут без следа, - разглядывала спящую девочку целительница, - а вот руки, там да, там останутся шрамы. Но это не так важно».
Полина очень привязалась к Дане, которая проводила с пациенткой много времени. Оказывается, девочка не была такой уж маленькой, просто выглядела еще совсем как подросток, а на самом деле ей было уже шестнадцать лет. А может, сказывалась ее худоба и вечная неустроенность в жизни – с лица Полины никогда не сходило испуганное выражение. Зато здоровье быстро шло на поправку.
Настал день, когда Полине можно было возвращаться в деревню. Иван заверил Дану, что за девочкой односельчане будут приглядывать, а к весне решат вопрос о том, поедет ли она в детский приют или останется жить в деревне дальше.
- Я буду тебя навещать, - пообещала Дана своей пациентке, - и ты приезжай ко мне, когда захочешь. Договорились?
На том они и расстались.

[Дядя Саша]

Пропаже своих подручных, Могила сначала никакого особенного внимания не уделил. Мало ли… могли где-то и по делам задержаться, чай не в первый раз! А потом… потом дела понеслись буквально вскачь, да так, что и разбираться в этом стало как-то и вовсе не с руки.
Телефонный звонок от смотрящего прозвучал совершенно неожиданно, никто и не предполагал, что он позвонит настолько быстро.
Обрадованный Алфавит, невзирая на возможные неприятности со стороны невыспавшегося главаря, растолкал его и вывалил новость.
- Нас Парфёныч ждёт! Прямо сейчас!
- Чего ему надо-то… недовольно пробурчал Кнут, садясь на постели.
- Не сказывал! Однако ж, попросил приехать быстро!
- Молчун где?
- Не приходил ещё со вчерашнего. Уехал он с пацанами, да, так и не возвернулся пока…
- Ладно… Уж я с него спрошу!
По дороге к смотрящему, Могила несколько приободрился, и его мозг привычно начал анализировать сложившуюся ситуацию.
Так… воровской «папа» его вызвал. Хорошо это или плохо? Ну… будем надеяться, что хорошо – тот же Алфавит ещё недавно намекал на грядущие перспективы «карьерного» (что это ещё за слово такое, надо бы узнать!) роста Кнута. А, вместе с ним, ожидаемо прибавляла в весе и вся банда. Надо полагать, что этот момент, наконец-то, настал! Уж Могила-то знал, как лучше использовать такую возможность! Развернёмся!
- Сообщи всем – пусть будут готовы к быстрому переезду. Вещи там, что ли, соберут… ну и вообще…
На сей раз Парфёныч принимал их, хоть и в привычной домашней обстановке – но не один!
Чуть в сторонке от беседующих, отгородившись от них массивным столом, сидела парочка молчаливых парней, совершенно открыто державших на виду оружие. Да и в комнату к смотрящему их (со всем, правда, уважением) проводили ещё двое. Но – никуда после этого не ушли, неподвижно замерев по обе стороны входной двери. Многоопытный Кнут тотчас же понял – что-то не так! Главвор, судя по всему, навёл справки о способностях собеседника – и сделал соответствующие выводы. Поэтому, несмотря ни на что, стоило вести себя вежливо и не пытаться размахивать ножами и прочими… г-м-м… предметами домашнего обихода. Как бы ни повернулась беседа! А в то, что она не станет лёгкой, верилось практически сразу.
Против всех ожиданий, Парфёныч, вежливо поприветствовав гостей, указав им на кресла у камина. Вроде бы почётные места… да и сам он сел напротив… Но собеседников разделял аккуратный такой столик со всякими там закусками и питьём. Небольшой-то он небольшой… но сделан из природного камня и толстого стекла – такой враз не опрокинуть! Да и сигать через него несподручно – широк и слишком уж плотно заставлен всякой всячиной.
Смотрящий кивнул на бутылки – мол, наливайте себе сами!
И стоило Могиле поднести стакан ко рту, как хозяин задал неожиданный вопрос.
- Робота ты за какой надобностью припахал?
- Да так… девку одну отыскать попросил. А что такого?
- Ну… он, вообще-то, мои поручения всегда в первую очередь выполнял… Важные весьма! А тут, словно бы очумел – ломанулся кого-то там разыскивать! Я вот и думаю – кого ж это? Твоя, стало быть, просьба была?
- А чего такого-то? Не супротив же твоих-то интересов? – удивился Алфавит. – Я порядок знаю, поперёк батьки забегать бы не стал!
- Угу… - кивнул Парфёныч.
- А чего стряслось-то? – не понял подручный Кнута.
- А то, что пришили его. Да и не в том-то беда – а вот всю его квартиру вверх дном перевернули, да кой-чего оттуда унесли – это уже совсем другие коврижки! Я вот и думаю – кто это тут такой борзый у нас отыскался?
- Уж точно не я! – фыркнул Кнут. – Мне он живой, да разумный требовался! И не просил я его ни о чём таком!
- А за что ж его тогда грохнули? По твоему вопросу, между прочим, поехал!
- С чего это – по моему? Он по любому делу поехать мог! – возразил бывший маг.
- А с того, что он, как раз про то дело и базарил, когда его по башке-то звезданули – ан, телефон-то работать остался! Вот, кой-чего собеседник-то и услыхал…
- И что же?
- Про то – после! На выручку к ним тотчас же ещё пацаны ломанулись – твои, кстати, тоже там были, да, только их и видели… Нет, потом-то всех нашли! Потом… когда, из реки выловили. Там запруда чуть ниже по течению – у неё их и повытаскивали. Молчун – твой человек?
- Идас? Да, мой.
- И где ж он ныне?
Кнут обернулся на Алфавита – тот молча развёл руками.
- Не знаешь… - хмыкнул смотрящий. – Там же он, среди всех прочих. Тоже, стало быть, намылился на выручку к Роботу – а тебе и не сказал! И какой ты, опосля этого, бригадир? Коли даже за своими бойцами не можешь уследить?
Могила промолчал – было совершенно непонятно, что говорить?