В гостях у сказки.

[Дядя Саша]

Сказки - важнейшая часть нашей жизни!

[Римма]

Сказки - пожалуй, самый первый жанр литературных произведений, которые маленький человечек начинающий жизнь, осмысливает именно, как жанр литературы. Первыми младенец знакомится с колыбельными, но в силу нежного возраста, чаще всего не помнит их, а вот сказку уже запоминает и осознает именно, как раздел литературы. И чаще всего, именно сказки - первое, что ребенок прочтет самостоятельно, в большинстве случаев именно со сказок начинается знакомство с книгой, с буквами.
Сжеты сказок нет нужды пересказывать, они понятны, просты, но обладают необъяснимым волшебством. В них животные разговаривают - и становятся почти как люди, там происходят чудеса. небывальщина, но в них хочется верить не то, что малышу, но даже и взрослому. В них правители мудры, женщины прекрасны, мужчины храбры и мужественны, а зло всегда проигрывает. Идеальный мир, каким представляет его человечество, вне зависимости от национальности и цвета кожи. И в этом есть главное назначение сказки. Она, первая, дает ребенку представление о жизни, о том, что такое хорошо, и что такое плохо. Формирует в значительной степени личность, готовит к взрослой жизни. Дает понимание, что есть добро, и что есть зло и чем оно, зло, плохо. За это мы их и любим, даже оставаясь взрослыми. За воспоминания детства, ожидания чуда, запомнившихся персонажей, за то, что в них добро и справедливость, сталкиваясь со злом и подлостью, почти всегда берут верх, и за отображаемый мир, в который иногда так хочется заглянуть, ну хоть одним глазком!

[Алексей]

Римма, с вашего позволения-человечек начинаюЩий жизнь. ..
СЮЖеты...
П.С С Вашим постом полностью согласен!

[Римма]

Прошу прощения за опечатки. Просто пришлось за два часа посетить все места Сети, которые надо было посетить за день. Пальцы несколько заплетаются.

[Инодин Николай]

Что-то не спешит никто делиться своими сказками. Покажу свою. Она далеко не волшебная, да и жизнерадостной назвать трудно. Но, что имеем, то и выкладываем.
Вся эта история произошла на моих глазах. Весной на ветке клёна, растущего в сквере рядом с моим домом, из лопнувшей почки появился молоденький, измятый, нежно-зелёный Листок. Обласканный солнечным светом он распрямился, набрался сил, вырос и принялся за свои дела, непонятные непосвящённым в древесные тайны прохожим. Лист крепко держался материнской ветки, купался в воздушных потоках, перешептываясь с друзьями-соседями, и был счастлив.
Совсем рядом с клёном, буквально в паре шагов, возвышается бетонная опора уличного фонаря. Когда-то, когда деревья в сквере были совсем маленькими, его свет ярко освещал асфальтированную дорожку, ведущую к моему дому. Со временем деревья разрослись, и их ветви дотянулись до фонаря, закрывая светильник. Сейчас большая часть дорожки по ночам погружается в полумрак, только в самой середине свет пробивается сквозь листву и там можно разглядеть поверхность под ногами – потрескавшееся и выветрившееся покрытие, в разных местах приподнятое растущими под ними древесными корнями.
В один далеко не прекрасный вечер наш Лист заметил что там, внизу, кто-то его передразнивает. Этот кто-то немедленно копирует любое его движение, но карикатурно искажая.
Сперва Лист попытался расценить это как шутку и попытку завязать знакомство. Он дружелюбно помахал прикованному к земле кому-то. В ответ тот, нижний, продолжил кривляться. Тогда Лист решил не обращать на хамство внимания. Днём у него, занятого делами, это получалось, но вечером, когда с едва слышным щелчком загорался мертвенно-жёлтый свет фонаря, не заметить фиглярское кривляние снизу было невозможно.
Лист издёргался. От переживаний его поверхность пожелтела и покрылась багровыми пятнами. Вдобавок ко всему зарядили дожди, и на мокром, блестящем асфальте мерзкое низменное кривляние непонятно кого стало ещё заметнее.
– Немедленно прекрати! – прошелестел лист, но тот, что внизу не ответил, продолжая свои плоские насмешки.
–Ах так! – не выдержал Лист, – Ну, держись, гадина!
Он рванулся и бросился вниз. Обидчик оказался трусом, метнулся в сторону, но Лист рванулся следом и всем намокшим под дождём телом впечатал во влажный асфальт.
Наутро его измазанное, затоптанное тело подхватила и отбросила на газон безжалостная метла дворника – она делала свою работу, и личные трагедии всяких листьев её абсолютно не волновали.
Бедняга так и не сумел понять, что отравивший его существование враг был его собственной тенью, искажённым отражением, возникшем в неверном освещении жёлтого уличного фонаря.

[Римма]

Хорошая, мудрая, и грустная жизненная история... Постараюсь поддержать.
Опечаток не нашла.

[Иркуйем]

Ну тогда сказка и от меня..))

Хранитель

Ночь наступила сразу и вдруг. Она так умеет только летом. Не разменивается на долгие подкрадывания на мягких лапах сумерек, как происходит зимой. Нет, она не такая. Летняя ночь наступает сразу и вдруг. Будто лампочка перегорела. Точно как в комнате. Только за окном хлопка не было. Потемнело и все. Только папа Солнце-лампочку поменять не сможет. Роста не хватит. Он и до потолка не достает, на стул становится. У папы росту мало. Зато он сильный очень! И вообще, мой папа, самый лучший! Надо самому научиться лампочки менять. Но сначала вырасти надо, хоть капельку. И чтобы голова не болела. А громоздить пирамиду из мебели мама не разрешает. И чашку можно уронить. С чаем и малиновым вареньем. А оно вкусное!
За стеной что-то неразборчиво забубнил телевизор. Прямо как дедушка. Жалко, что не понятно ничего. Спать не хочется, а читать мама запрещает – глаза устают очень. И ну и что, пусть бы уставали. Интересно ведь, чем все закончится, очень интересно! А тут вдруг темно, и все.

В узкую полоску под дверью пробивался свет из коридора. Вот! Меня спать отправили, а сами и не думают. Обидно.
И жарко. Оба окна открыты настежь. Но все равно душно. На улице ни ветерка. В сетку голодные комары долбятся. И жужжат противно! Хотя, если сетку убрать и их внутрь пустить, еще противнее будут. Еще и покусают…
Вообще, надо делать, как папа учил. Лечь и заснуть. Завтра к дедушке едем! В деревню! У дедушки кот рыжий. Царапается больно. Хуже, чем комары. От комаров можно спрятаться, если закутаться в простыню. Как сейчас. А кот – хитрый. Он сверху прыгает, и начинает топтаться, как будто уминает себе место. А он тяжелый очень!
Рядом скрипнуло. Очень громко. И очень страшно. Скрип повторился. И сразу же, совсем рядом, почти у самой кровати кто-то вздохнул. Кто-то очень большой. Больше быка Васьки, который живет у дедушки.
Из-под простыни ничего не было видно. А посмотреть, подняв краешек – страшно. Еще страшнее, чем лежать и слушать, как кто-то огромный ходит рядом, тяжело дыша. К скрипам и вздохам добавилось легкое клацание. Как в фильме про динозавров когти стучали...
- Мама… - сами собой вырвались непрошенные слова. Тихонько, чтобы Невидимый не услышал.
Он услышал. И сказал.
- Мамы нет.
Невидимый говорил тихо. Но так, что его голос был слышен даже в пятках.
- А я есть. И ты есть. А тебя не будет. Скоро.
Дыхание стало еще ближе. Туго натянутую над головой простыню начало колыхать от него. В комнате и так было жарче, а стало совсем как в парилке, куда с папой зимой ходили…
- Уходи!
Это сказал не Невидимый. Кто-то другой. С тоненьким голоском, похожим на писк комара.
- Уходи, потому что тут есть еще и я.
- Кто – я?
Невидимый удивился. Даже перестал дышать. Совсем.
– Тебя тут нет. Я тебя не вижу.
- А я есть!
Папа часто говорит, если страшно, посмотри на свой страх. Может, он и не такой страшный? А таким просто кажется? Но дрожащим пальцам храбрости не хватало. Они совсем немножко приподняли край покрывала.
Темно. И ничего не видно. Только заметно, что возле кровати темнота темнее, чем та, что у стены. Намного темнее. Как будто смотришь в глубокий-глубокий колодец.
- Раз ты говоришь, значит, ты есть. И значит, тебя не будет.
Голос шел из темной темноты. Надо было повернуться, чтобы все-все разглядеть. Все мокрое от пота, поэтому получилось даже не зашуршать.
На спинке кровати, стоял плюшевый медвежонок. Одной пушистой лапкой он сжимал деревянный меч, а второй, медвежонок держал круглый шит, раскрашенный на белые и красные четвертинки. В темноте, они казались серыми. Но трудно забыть любимую игрушку…
- Пока я тут, тебя тут нет!
Медвежонок повыше поднял лапку с мечом, целя острием куда-то высоко.
- Дурак! – В голосе Невидимого слышался смех. И сам голос стал громче: - Мальчик уже не спит. Мальчик все слышит и боится. Все сильнее, и сильнее! – Невидимый, произнося последние слова, снова склонился над кроватью. – И его страх делает сильнее меня и слабее тебя. Ты проиграл. А я выиграл. Я есть, а тебя не будет!
Сердце колотилось так сильно, будто несколько раз обежал вокруг дома, не останавливаясь. А по спине пополз холодный ручеек…
- Он боится, но ему не страшно. Так ведь?
Вдруг, сама собой простынь вздыбилась куполом, выскользнув из ослабевших пальцев... Взгляды мальчика и медвежонка встретились. Глаза игрушки светились ярко-желтым… Нет, янтарным, мама так называет такой вот цвет янтарным!
- Нет, не страшно! Совсем-совсем не страшно! - сами собой выскочили наружу слова. Их не было раньше. Но вот раз, и выскочили. Наверное, потому что так было надо.
- Вот и хорошо! – янтарный цвет притух, став желтым-желтым. – А раз не страшно, значит, спи. И не мешай.
Веки сами собой закрылись. Голова не успела коснуться смятой подушки, как пришел сон. Глубокий. И до самого утра.
- Встаааавай, - кто-то потормошил за плечо.
- Ааа… - но крик, рванувшийся изнутри, далеко не ушел. Не Невидимый. Мама. Улыбается, присев рядом на кровать. За окном, приплясывая на ветках, что-то шумно делили воробьи
- Доброе утро! Ну как себя чувствуешь?
- Мама, а мне такое снилось!!!
Обнять маму, обхватить руками сильно-сильно, прижаться к ней… Чтобы не видеть свежих царапин на полу.
- Ой! – отстранила мама, - а с медведем что случилось?
Она наклонилась и подняла игрушку. Плюшевый мех торчал рваными клочками, щит треснул пополам, от меча осталась лишь рукоять с гардой. На боку разошелся шов, и оттуда выглядывали комки ваты…
- За что ты его так? Теперь зашивать придется. И к дедушке опоздаем...
- Это, это не я… Это, это… Мама, я сам зашью! Честно-честно!
Мама, баюкающая на руках изорванную игрушку, не заметила. А он увидел, как медвежонок подмигнул единственным уцелевшим глазом. И на доли секунды взгляд полыхнул янтарем…

[Инодин Николай]

Иркуйем, а ведь хорошо получилось. Можно кое-где поправить пунктуацию, немножко подчеркнуть эмоции, для сгущения атмосферы. Не напрямую, а мелкими детальками - они лучше создают атмосферу.

[Иркуйем]

а ведь хорошо получилось.

Спасибо)) У меня хватало хороших учителей

[Римма]

Василий-Царевич в Лукоморье
Сказка с попаданцем.

«Ой, блин, как голова болит… Да еще и тошнит в придачу…»
Василий Гончаров, простой системный администратор средних лет, человек в общем-то ничем не примечательный, перевернулся на бок, приподнял руку, ощупывая гудящую голову. На затылке вырос непредусмотренный природой зачаток рогов , а точнее, здоровенная шишка… Ну ничего себе – сходил за хлебушком... и какая разница, что не за хлебом, а за кошачьим кормом в зоомагазин? Точнее, сходить-то он сходил, но вот выходя, не заметил покрывающую ступеньки наледь, прикрытую сверху слоем свежевыпавшего снежка. Поскользнулся, да и грянулся оземь… Аж в ушах шумит…
Гончаров тряхнул головой, но мерный шум никуда не делся. Тогда он поднял голову. С источником шума он ошибся. Шумела не кровь в ушах – шумело море. Самое настоящее, сине-зеленое, с барашками волн, пахнущее водорослями. То отступающее от берега, на котором он лежал, то накатывающееся на него, шевеля округлые камешки и оставляя на них то веточку водоросли, то ракушку.
Ну ничего себе! Позабыв про головную боль, мужчина вскочил на ноги и остолбенел. Каким-то неведомым образом он очутился на галечной косе, далеко вдававшейся в морской залив. Если повернуться лицом к заходящему солнцу, то перед ним оказывалось море, а если спиной – то постепенно повышающийся берег, на котором высился исполинский раскидистый дуб, среди могучих ветвей которого на солнце сверкали крупные звенья массивной цепи.
«Вот это да!» - забилось в голове сисадмина. Он же видел это всё буквально вчера, когда читал сказку племяннице Лизе. В книге и видел, на картинке под знакомыми с детства стихами:
У Лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом… - Я, кажется, попал … - потрясенно пробормотал Василий, медленно подходя к громадному дереву. Ноги он переставлял автоматически, что называется, машинально, голова была занята совсем другим.
«Это что, я теперь, получается, попаданец… В Лукоморье?» - недоверчиво подумал Василий…