Не очень удачное использование термина. Обычно "слухач" - это тот, кто слушает, а не тот, кто распространяет слухи.
- Вернулся, - хмыкнул Раф. ... Отличник боевой и политической!
Эта фраза уместна и понятна для старших поколений, живших в СССР. Рафа и его одноклассников, насколько я понимаю, при СССР не было даже в проекте, поэтому в устах Рафа фраза звучит несколько странно.
Захарова дернулась было подняться, но рассмеялась и плюхнулась обратно: - Перед самой катавасией к нам обратился ряд областных банков о предоставлении межбанковских кредитов на очень выгодных условиях.
1. "Обратился о предоставлении ... кредитов" звучит абсолютно непонятно, поскольку возможны два противоположных смысла фразы: обратился с просьбой о предоставлении кредитов или обратился с предложением о предоставлении кредитов. Надо бы уточнить. 2. Именно межбанковских? Другими словами, "Мымрикбанк" уже имеет официальную лицензию ЦБ и ведёт банковские операции?
Кстати, что там у нас с пропагандой.
Нужен знак вопроса вместо точки.
Жиров картинно потупил глаза и поковырял ногой паркет
Разговор достаточно длинный, собеседники скорее всего сидят. А сидя это движение и выглядит не так, как хотелось бы, и проделать его довольно сложно.
"Отличника боевой и политической" можно заменить, например, на "красу и гордость". Подчёркнутая похвала, уместная по отношению к дембелю в любые времена. Для "слухачей" напрашивается замена - "крикуны", поскольку речь идёт про
Специально нанятых товарищей, долженствующих кричать про плохие мымрики
Согласен, вариант не лучший. Просто первая ассоциация, по производимому действию. Ещё вариант - "провокаторы". В кругу общения - все свои, почему бы не назвать вещи своими именами?
Транзакция девятая Борислав Ефимович Гринблат считал себя профессиональным политиком, нимало не смущаясь тем, что какого-либо успеха на этом поприще добиться удалось только в пределах Мухосранска. Нет, попытки подняться выше предпринимались, и в областную думу баллотировался, и на должность мэра претендовал, но как-то не сложилось, а потому вспоминать эти моменты Борислав Ефимович не любил, и в официальную биографию, широко растиражированную Интернетом, не включал. Зачем? Мало ли в жизни было мелких нюансов... Кому это интересно? Впрочем, мысли о собственной биографии посещали Борислава Ефимовича редко. Вот и сейчас, перед началом открытых дебатов кандидатов в депутаты городской думы, мелькнули и ушли. Не первые выборы и, есть надежда не последние: своё место в городской думе Гринблат давно уже считал пожизненным, а необходимость раз в четыре года ломать комедию, изображая предвыборную борьбу, чистой формальностью. Трудно было в первый раз, когда еще сравнительно молодой Борислав встраивался в систему. А сейчас, через двадцать лет, всё давно схвачено и просчитано. В списке партии власти Гринблат на четвертой строчке, что гарантирует выдвижение в случае провала в одномандатном округе. Но конкретно сейчас провал невозможен: не рассматривать же всерьез единственного не сошедшего с дистанции оппонента! Похоже, девочка возомнила себя королевой, вот и выдвинулась, да еще на участке, где и без нее кандидатов хватало. Двенадцать было в начале гонки, кажется. Впрочем, большинство во власть не собирались. Задача ставилась проще: поднакопить популярности, а потом передать собранные голоса оппоненту поопытнее и поудачливее. Не даром, конечно. Пост, деньги, место в команде… варианты благодарности могут быть разными. Девять из двенадцати так и снялись на разных этапах гонки, «завещав» своих избирателей Гринблату и Тарасову. Вот Иван Петрович был серьезным противником, тут неизвестно, как бы всё повернулось, не получи конкурент неделю назад обширный инфаркт. С таким диагнозом не до работы! И хотя Тарасов не призвал избирателей голосовать за Гринблата, Борислав Ефимович был уверен в автоматическом переходе голосов в его кормушку. Вот тут-то не участвовавшая в закулисных играх (а кто бы ей что предложил?) молокососка оказалась как нельзя кстати: второй кандидат должен быть обязательно! И восемнадцатилетняя крошка – просто идеал: кто за соплюшку голосовать будет? Неожиданно возникшая идея открытых дебатов у части депутатов вызвала настороженность, как и все инициативы, исходящие непонятно от кого. Но предложение было мгновенно разрекламировано прессой, так что даже самым заядлым скептикам оставалось лишь признать целесообразность мероприятия. А Бориславу Ефимовичу мысль понравилась: почему не блеснуть лишний раз харизмой на фоне неуверенно бэкающей и мэкающей соплюшки, которой и сказать-то нечего! Действо проводилось в школе, где уже был оборудован избирательный участок: до выборов оставалась всего неделя. Однако не в широком фойе, отведенном для голосования, и даже не в актовом зале, а на открытой площадке перед крыльцом. Организаторы неплохо потрудились: немаленькая площадь была укрыта от возможного дождя (или палящего солнца, как повезет) большим навесом, школьное крыльцо прекрасно заменяло сцену, а благодаря мощной аппаратуре каждое сказанное слово было прекрасно слышно в любом уголке площадки. И народа собралось на удивление много. Настолько, что мест на скамьях, предусмотрительно сооруженных организаторами, едва хватило. Пожалуй, актовый зал и не вместил бы всех желающих. Порядок выступлений должен был определяться жребием, но «конкурентка», краснея и немного заикаясь, предложила оппоненту «право первого хода». Гринблату даже немного жалко стало дурочку, добровольно отдающую еще одно преимущество. Красивая девчонка, одета со вкусом, но совсем глупая! Чем политикой баловаться, занялась бы извечным женским делом, пока внешние данные позволяют! Борислав Ефимович и сам бы не отказался приударить за такой цыпочкой! Вслух он, конечно, лишь доброжелательно согласился выручить ребенка. Само выступление прошло по накатанной. Да, дебаты проходили впервые, но всевозможные встречи с избирателями за двадцать лет депутатства Борислав Ефимович даже сосчитать не взялся бы. Гринблат встал и, прогуливаясь перед установленными на крыльце столами, кратко пересказал официальную версию собственной биографии, еще короче, старательно обходя скользкие моменты, доложил о достижениях, достигнутых за время нахождения в Думе, подробно, чтобы публика успела забыть о достижениях, остановился на планах (своих личных и партии) на следующий срок. Борислав Ефимович чувствовал, что на этот раз он в ударе: заученная наизусть речь лилась гладко, завлекательно, нужные эпитеты находились легко, строго отмеренные шутки вписывались в общий контекст естественно и непринужденно. А «вишенкой на торте» послужили ответы на пару вопросов, заданных заранее проинструктированными людьми. Под аплодисменты возвращаясь на место в «президиуме» Борислав Ефимович не удержался, бросил победный взгляд на «конкурентку», и холодок нехорошего предчувствия впервые за всё время предвыборной компании прополз по груди. Девчонка была спокойна. Абсолютно. Ни тени смущения, испуга, вообще каких-либо эмоций. Куда только нервозность подевалась! С приветливой улыбкой аплодирует оппоненту. Впрочем, депутат быстро справился с собой: кого бояться, на самом деле? Да еще после такого выступления! Вот эту соплюшку? Ради бога!!! - Слово предоставляется кандидату от «Комсомола» Людмиле Сенцовой. Борислав Ефимович чуть не поперхнулся, столь неожиданно было услышать это слово. Конечно, противников надо знать в лицо и по имени, но… Ну не рассматривал он эту молокососку, как противника. И никто не рассматривал, потому и не задержалось в памяти столь говорящее название. Впрочем, в списках, кажется, писали КСМ… Девочка поднялась с места, улыбнулась площади и поднесла к губам микрофон: - Здравствуйте, товарищи! – разнесся над площадью звонкий голосок. – Я рада приветствовать вас от имени «Комсомола»… - Что, того самого комсомола? Дед Шешенёв депутатам известен был хорошо. На редкость вредная, ехидная и приставучая личность. И действующим депутатам все нервы вымотает, а уж кандидатам… На время выступления Гринблата его нейтрализовал специально выделенный человек. Теперь-то деду дали свободу, чем он немедленно воспользовался. Борислав Ефимович внутренне усмехнулся. Начиналось издевательство над ребенком. А нечего всяким сопливым молокососам лезть во взрослые игры! - Ну что Вы, дедушка! – Сенцова, похоже, даже обрадовалась вопросу. – Разве мы сможем потянуть тот комсомол?! Даже Борислав Ефимович в своё время руководил всего лишь комитетом лишь одного завода! Правда, крупного. А мы кто против него? Сопливые молокососы! – Гринблат вздрогнул: мысли она что ли читает? – Нас же остальные кандидаты только так и называют! – она резко повернулась к Гринблату. - Правда, Борислав Ефимович? С площади донеслись смешки. - Как Вы могли такое подумать, Людмила, - Гринблат широко улыбнулся и развел руками. – Это было бы… - Ой, ради бога, Борислав Ефимович, - девчонка махнула в его сторону рукой, – чего тут стесняться? Правильно называете! Мы же такие и есть! – она вновь обернулась к залу. – Молодые, бесцеремонные и наглые, - смешки усилились. – Зато правдивые, - Люда словно делилась с залом самым сокровенным. – Потому и партию честно назвали командой сопливых молокососов. Сокращенно – комсомол. А что сокращение совпадает – так это же хорошо! Будем бороться за право лучшей расшифровки! Усиливавшийся с каждым словом смех достиг такой силы, что девушка замолчала, с озорной улыбкой оглядывая зал. - Что-то у тебя соплей не видно, - сквозь начинающий затихать хохот поддел Шешенёв. - Я стараюсь! – нарочито жалобным голоском пропищала девчонка и совсем по-детски шмыгнула носом. Собравшихся накрыл новый приступ хохота. - Конечно, у меня нет такого опыта, как у моего оппонента, - улыбнулась Сенцова, дождавшись относительной тишины. - Когда Борислав Ефимович был избран от «Союза правых сил», я еще не родилась, - Люда на секунду задумалась и огорченно всплеснула руками. – Ой, простите, родилась уже! В ясли ходила! Когда меня на свете не было, Борислав Ефимович от ЛДПР баллотировался! Вы уж извините, очень плохо те года помню, совсем маленькая была. Новый взрыв веселья, а потом новая фраза кандидата в депутаты: - Я и тех выборов толком не помню, когда Борислав Ефимович представлял общественное объединение «Декабрь»! Понимаете, первый раз в первый класс, тут не до выборов! Зато следующие выборы уже хорошо помню. Мама так удивлялась: «Гринблат и коммунисты»! А папа говорил: «Ничего удивительного, Борислав при Советской власти руководил комсомолом крупного завода. К истокам возвращается». Папа так расстроился, когда Борислав Ефимович на следующих выборах от «Справедливой России» выдвинулся! Я тогда уже в девятом классе училась, хорошо помню. Выступление так и катилось: Людмила бросала фразу, площадь заходилась в жизнерадостном хохоте, а как только смех начинал затихать, девчонка выдавала следующий перл. Гринблат с трудом сдерживался, чтобы не сорваться со скамьи, не наорать на охамевшую девку, не заткнуть ее любым способом, вплоть до кулаков. Понимал: нельзя. И даже не полицейских надо бояться, а избирателей, вот эту ржущую толпу, которая сейчас обожает проклятую соплячку и порвет за нее любого. В хлам, в лоскуты, на мелкие кусочки! Самое обидное: обвинить паршивку было не в чем, молокососка говорила правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды. Даже не всю. Но о том, что на этот раз Борислав Ефимович представляет партию власти, свидетельствовала табличка на его столике. Да и сам он об этом не один десяток раз помянул. - Так что по депутатскому, да и жизненному опыту, мне до Борислава Ефимовича далеко. Разве я смогу сделать на депутатском посту больше настолько грамотного и опытного человека, - девчонка грустно вздохнула, развела руками и вдруг озорно улыбнулась. – Зато с нами не соскучишься! Пока площадь сотрясал новый приступ смеха, наглая соплюшка немного повернулась и отвесила полупоклон в сторону оппонента. Борислав напрягся: сейчас следовало ожидать новой пакости. И не ошибся: - Я бы и в думу не пошла, - развела руками Людмила. – В кино куда интересней! Но видите ту кучу мусора? – девушка протянула руку в сторону трансформаторной будки, с обратной стороны которой с незапамятных времен обреталась самодеятельная свалка. – Когда я родилась, она уже существовала. Мама рассказывала, и раньше тоже. Двадцать лет в нашей Думе одни и те же люди сидят. Стараются на пользу народа, борются за наше счастье. А куча себе лежит! - девчонка грустно вздохнула. - И колдобина на Буденного, в которой папа подвеску разбил, когда меня из роддома вез, никуда не делась, разве увеличилась немного. Неладно что-то в мухосранском королевстве… Сенцовой снова пришлось переждать шум, на этот раз не столько смех, сколько подтверждающие выкрики. - А на детскую площадку в вашем дворе я первый раз совсем маленькой пришла. Она была такой новенькой, красивой, краской пахла… - девушка мечтательно посмотрела на видневшиеся из-за забора качели. – И сейчас такая же, - тон резко построжел. - Потому что наши ребята ее каждый год красят. А до этого помните что было? Лет пять назад? - Ржавчина одна была, - выкрикнули из зала. - Вот именно, - согласилась Людмила. – Потому мы с ребятами, такими же сопливыми молокососами, - новый полупоклон в сторону Гринблата, - собрались и подумали: должен же кто-то вопросы мусорных куч и колдобин решать. Почему бы и не нам, раз у нас с детскими площадками получается? Конечно, в одиночку, я это дело не потяну. Но у нас же команда. Если все вместе? Как Вы думаете, дедушка? Дед Шешенёв встал, потянулся пятерней к чубу, явно намереваясь почесать лоб, но передумал, приосанился и солидно произнес: - А что? Гуртом-то и батьку бить сподручней! - Что Вы, дедушка, - замотала головой Сенцова. – Мы никого бить не собираемся! Только мусор уберем да дороги починим. Есть еще планы по детским садикам, благоустройству и… Да что я вам всё перечислять буду, их же на каждых выборах все обещают. А у нас тут ребята посчитали, сколько бюджета на эти нужды выделялось, так вышло, что все дороги у нас не асфальтом, а золотом покрыты. - Кто считал-то, - не выдержал Гринблат. – Тоже сопливые молокососы? - Ну да, Борислав Ефимович, - радостно закивала девчонка. – Они самые! Те, что мымрики придумали! Ой, я же забыла главное сказать! Республика восьмого В – это мы и есть! Гринблат мысленно взвыл. Как?! Ну как лучшие люди города, профессиональные борцы за власть, интеллектуальная элита, как они прошляпили эту самую «республику»?! Думали, детишки играются. Тимуровская помощь, фантики вместо денег… А они уже здесь, в Думу рвутся, на Гринблатовское кресло замахнулись! Вон как шпарит: - …если мы смогли кое-что сделать для города только своими силами, то, может, имея ресурсы городской Думы, осилим больше? Ну хоть мусор уберем и колдобины заделаем? По площадке прокатилась новая волна смеха и аплодисментов. - Ах да, - Сенцова дождалась тишины. – Вы, наверное, помните, как два года назад, наша Дума собралась обсудить подъем зарплаты учителей и врачей, а в результате вдвое подняла зарплаты депутатам, - народ недовольно зашумел, - и объяснила это тем, что работа депутата куда ответственнее, чем у врача или учителя, а потому и получать депутаты должны в шесть раз больше. В шуме послышались угрожающие нотки. Гринблат поежился: недооценили тогда жадность народных масс, дошло даже до демонстраций. Впрочем, быдло пошумело и разошлось, а зарплаты остались. Хорошие зарплаты! А теперь эта курица собирается забрать себе его зарплату, им же и назначенную? Ничего, на этом ее и срежем! Но девчонка вновь опередила: - С ответственностью депутатской работы мы согласны. А потому считаем, что на эти должности должны идти люди, готовые работать за идею, а не за презренный металл. А потому, первым решением Думы нового созыва, если, конечно, мы наберем там большинство, будет… - Людмила сделала короткую паузу, – отмена всякой оплаты депутатского труда! Не хочешь работать бесплатно, иди на менее ответственную работу. Врачом, например, или учителем. «Сука, - нервно размышлял Гринблат. – Сука и стерва. Послать к ней пацанов, пускай устроят курве весёлую ночь! Чтобы не до выборов стало! Или не связываться? Нарвутся братки на серьезное противодействие или конный патруль, посредника мигом сдадут, а там и на нанимателя выйти могут. А менты последние пять лет уж больно несговорчивые. В конце концов, что страшного произошло? Проиграл сопливой девчонке какие-то дурацкие дебаты? Ну, потерял сотню голосов из тысяч. Результат-то всё одно предопределён. А девочку эту надо запомнить и постараться перетащить к себе в бригаду. Не купить, так соблазнить: пока брюхо сильно не торчит, куда там её парню против старого ловеласа. Мозговитая девка, в хозяйстве пригодится»…
ВВГ писал(а):Борислав Ефимович Гринблат считал себя профессиональным политиком, нимало не смущаясь тем, что какого-либо успеха на этом поприще добиться удалось только в пределах Мухосранска.
1. Сочетание имени и фамилии, как я понимаю, тоже намеренное? 2. Во второй части сложного предложения было бы уместно добавить личное местоимение, например, так: какого-либо успеха на этом поприще ему удалось добиться только в пределах Мухосранска
своё место в городской думе Гринблат давно уже считал пожизненным
Можно укоротить, чтобы избежать точного повтора: "в гордуме".
И восемнадцатилетняя крошка – просто идеал: кто за соплюшку голосовать будет?
"Крошка" звучит здесь не очень уместно. Предлагаю переформулировать: И то, что ей (всего/только) восемнадцать лет – просто идеально: кто за соплюшку голосовать будет?
Неожиданно возникшая идея открытых дебатов у части депутатов вызвала настороженность
У части кандидатов
Действо проводилось в школе, где уже был оборудован избирательный участок: до выборов оставалась всего неделя. Однако не в широком фойе, отведенном для голосования, и даже не в актовом зале, а на открытой площадке перед крыльцом.
Словосочетание "в школе" воспринимается как "внутри школьного здания", что противоречит дальнейшему тексту. Предлагаю переформулировать, чуть укоротив: ... Но не в самом здании школы, а на открытой площадке перед крыльцом.
доложил о достижениях, достигнутых за время нахождения в Думе
Масло масляное. Или это - тоже намеренно?
Теперь-то деду дали свободу
ПМСМ здесь чуть лучше было бы "Теперь же деду дали свободу"
Но видите ту кучу мусора? – девушка протянула руку в сторону трансформаторной будки, с обратной стороны которой с незапамятных времен обреталась самодеятельная свалка.
По смыслу сказанного, куча мусора находится ЗА будкой, и от "прикрылечной площади" скорее всего не видна. Ну не появляются свалки совсем уж на виду, а ведь школьное крыльцо - место бойкое. Может быть, заменить "видите" на "видели, когда сюда шли"?
Мама рассказывала, и раньше тоже.
Лучше более простое "говорила". В то, что мама специально рассказывала дочке о свалке, верится слабо
Дед Шешенёв встал, потянулся пятерней к чубу
Может быть, "к лысине"? Чубатый дед - это звучит сомнительно
- Кто считал-то, - не выдержал Гринблат.
Здесь уместен знак вопроса вместо запятой.
Дума собралась обсудить подъем зарплаты учителей и врачей
Борислав Ефимович Гринблат - вполне конкретная личность, вечный депутат нашей гордумы, факты его биографии, озвученные Сенцовой, реальны. Разве что в другом порядке партии менял. Редкостная сволочь.
Транзакция девятая Борислав Ефимович Гринблат считал себя профессиональным политиком, нимало не смущаясь тем, что какого-либо успеха на этом поприще ему удалось добиться только в пределах Мухосранска. Нет, попытки подняться выше предпринимались, и в областную думу баллотировался, и на должность мэра претендовал, но как-то не сложилось, а потому вспоминать эти моменты Борислав Ефимович не любил, и в официальную биографию, широко растиражированную Интернетом, не включал. Зачем? Мало ли в жизни было мелких нюансов... Кому это интересно? Впрочем, мысли о собственной биографии посещали Борислава Ефимовича редко. Вот и сейчас, перед началом открытых дебатов кандидатов в депутаты городской думы, мелькнули и ушли. Не первые выборы и, есть надежда не последние: своё место в гордуме Гринблат давно уже считал пожизненным, а необходимость раз в четыре года ломать комедию, изображая предвыборную борьбу, чистой формальностью. Трудно было в первый раз, когда еще сравнительно молодой Борислав встраивался в систему. А сейчас, через двадцать лет, всё давно схвачено и просчитано. В списке партии власти Гринблат на четвертой строчке, что гарантирует выдвижение в случае провала в одномандатном округе. Но конкретно сейчас провал невозможен: не рассматривать же всерьез единственного не сошедшего с дистанции оппонента! Похоже, девочка возомнила себя королевой, вот и выдвинулась, да еще на участке, где и без нее кандидатов хватало. Двенадцать было в начале гонки, кажется. Впрочем, большинство во власть не собирались. Задача ставилась проще: поднакопить популярности, а потом передать собранные голоса оппоненту поопытнее и поудачливее. Не даром, конечно. Пост, деньги, место в команде… варианты благодарности могут быть разными. Девять из двенадцати так и снялись на разных этапах гонки, «завещав» своих избирателей Гринблату и Тарасову. Вот Иван Петрович был серьезным противником, тут неизвестно, как бы всё повернулось, не получи конкурент неделю назад обширный инфаркт. С таким диагнозом не до работы! И хотя Тарасов не призвал избирателей голосовать за Гринблата, Борислав Ефимович был уверен в автоматическом переходе голосов в его кормушку. Вот тут-то не участвовавшая в закулисных играх (а кто бы ей что предложил?) молокососка оказалась как нельзя кстати: второй кандидат должен быть обязательно! И восемнадцатилетняя девчонка – просто идеал: кто за соплюшку голосовать будет? Неожиданно возникшая идея открытых дебатов у части кандидатов вызвала настороженность, как и все инициативы, исходящие непонятно от кого. Но предложение было мгновенно разрекламировано прессой, так что даже самым заядлым скептикам оставалось лишь признать целесообразность мероприятия. А Бориславу Ефимовичу мысль понравилась: почему не блеснуть лишний раз харизмой на фоне неуверенно бэкающей и мэкающей соплюшки, которой и сказать-то нечего! Действо проводилось на территории школы, в которой уже был оборудован избирательный участок: до выборов оставалась всего неделя. Однако не в широком фойе здания, отведенном для голосования, и даже не в актовом зале, а на открытой площадке перед крыльцом. Организаторы неплохо потрудились: немаленькая площадь была укрыта от возможного дождя (или палящего солнца, как повезет) большим навесом, школьное крыльцо прекрасно заменяло сцену, а благодаря мощной аппаратуре каждое сказанное слово было прекрасно слышно в любом уголке площадки. И народа собралось на удивление много. Настолько, что мест на скамьях, предусмотрительно сооруженных организаторами, едва хватило. Пожалуй, актовый зал и не вместил бы всех желающих. Порядок выступлений должен был определяться жребием, но «конкурентка», краснея и немного заикаясь, предложила оппоненту «право первого хода». Гринблату даже немного жалко стало дурочку, добровольно отдающую еще одно преимущество. Красивая девчонка, одета со вкусом, но совсем глупая! Чем политикой баловаться, занялась бы извечным женским делом, пока внешние данные позволяют! Борислав Ефимович и сам бы не отказался приударить за такой цыпочкой! Вслух он, конечно, лишь доброжелательно согласился выручить ребенка. Само выступление прошло по накатанной. Да, дебаты проходили впервые, но всевозможные встречи с избирателями за двадцать лет депутатства Борислав Ефимович даже сосчитать не взялся бы. Гринблат встал и, прогуливаясь перед установленными на крыльце столами, кратко пересказал официальную версию собственной биографии, еще короче, старательно обходя скользкие моменты, доложил об успехах, достигнутых за время нахождения в Думе, подробно, чтобы публика успела забыть о достижениях, остановился на планах (своих личных и партии) на следующий срок. Борислав Ефимович чувствовал, что на этот раз он в ударе: заученная наизусть речь лилась гладко, завлекательно, нужные эпитеты находились легко, строго отмеренные шутки вписывались в общий контекст естественно и непринужденно. А «вишенкой на торте» послужили ответы на пару вопросов, заданных заранее проинструктированными людьми. Под аплодисменты возвращаясь на место в «президиуме» Борислав Ефимович не удержался, бросил победный взгляд на «конкурентку», и холодок нехорошего предчувствия впервые за всё время предвыборной компании прополз по груди. Девчонка была спокойна. Абсолютно. Ни тени смущения, испуга, вообще каких-либо эмоций. Куда только нервозность подевалась! С приветливой улыбкой аплодирует оппоненту. Впрочем, депутат быстро справился с собой: кого бояться, на самом деле? Да еще после такого выступления! Вот эту соплюшку? Ради бога!!! - Слово предоставляется кандидату от «Комсомола» Людмиле Сенцовой. Борислав Ефимович чуть не поперхнулся, столь неожиданно было услышать это слово. Конечно, противников надо знать в лицо и по имени, но… Ну не рассматривал он эту молокососку, как противника. И никто не рассматривал, потому и не задержалось в памяти столь говорящее название. Впрочем, в списках, кажется, писали КСМ… Девочка поднялась с места, улыбнулась площади и поднесла к губам микрофон: - Здравствуйте, товарищи! – разнесся над площадью звонкий голосок. – Я рада приветствовать вас от имени «Комсомола»… - Что, того самого комсомола? Дед Шешенёв депутатам известен был хорошо. На редкость вредная, ехидная и приставучая личность. И действующим депутатам все нервы вымотает, а уж кандидатам… На время выступления Гринблата его нейтрализовал специально выделенный человек. Теперь же деду дали свободу, чем он немедленно воспользовался. Борислав Ефимович внутренне усмехнулся. Начиналось издевательство над ребенком. А нечего всяким сопливым молокососам лезть во взрослые игры! - Ну что Вы, дедушка! – Сенцова, похоже, даже обрадовалась вопросу. – Разве мы сможем потянуть тот комсомол?! Даже Борислав Ефимович в своё время руководил всего лишь комитетом лишь одного завода! Правда, крупного. А мы кто против него? Сопливые молокососы! – Гринблат вздрогнул: мысли она что ли читает? – Нас же остальные кандидаты только так и называют! – она резко повернулась к Гринблату. - Правда, Борислав Ефимович? С площади донеслись смешки. - Как Вы могли такое подумать, Людмила, - Гринблат широко улыбнулся и развел руками. – Это было бы… - Ой, ради бога, Борислав Ефимович, - девчонка махнула в его сторону рукой, – чего тут стесняться? Правильно называете! Мы же такие и есть! – она вновь обернулась к залу. – Молодые, бесцеремонные и наглые, - смешки усилились. – Зато правдивые, - Люда словно делилась с залом самым сокровенным. – Потому и партию честно назвали командой сопливых молокососов. Сокращенно – комсомол. А что сокращение совпадает – так это же хорошо! Будем бороться за право лучшей расшифровки! Усиливавшийся с каждым словом смех достиг такой силы, что девушка замолчала, с озорной улыбкой оглядывая зал. - Что-то у тебя соплей не видно, - сквозь начинающий затихать хохот поддел Шешенёв. - Я стараюсь! – нарочито жалобным голоском пропищала девчонка и совсем по-детски шмыгнула носом. Собравшихся накрыл новый приступ хохота. - Конечно, у меня нет такого опыта, как у моего оппонента, - улыбнулась Сенцова, дождавшись относительной тишины. - Когда Борислав Ефимович был избран от «Союза правых сил», я еще не родилась, - Люда на секунду задумалась и огорченно всплеснула руками. – Ой, простите, родилась уже! В ясли ходила! Когда меня на свете не было, Борислав Ефимович от ЛДПР баллотировался! Вы уж извините, очень плохо те года помню, совсем маленькая была. Новый взрыв веселья, а потом новая фраза кандидата в депутаты: - Я и тех выборов толком не помню, когда Борислав Ефимович представлял общественное объединение «Декабрь»! Понимаете, первый раз в первый класс, тут не до выборов! Зато следующие выборы уже хорошо помню. Мама так удивлялась: «Гринблат и коммунисты»! А папа говорил: «Ничего удивительного, Борислав при Советской власти руководил комсомолом крупного завода. К истокам возвращается». Папа так расстроился, когда Борислав Ефимович на следующих выборах от «Справедливой России» выдвинулся! Я тогда уже в девятом классе училась, хорошо помню. Выступление так и катилось: Людмила бросала фразу, площадь заходилась в жизнерадостном хохоте, а как только смех начинал затихать, девчонка выдавала следующий перл. Гринблат с трудом сдерживался, чтобы не сорваться со скамьи, не наорать на охамевшую девку, не заткнуть ее любым способом, вплоть до кулаков. Понимал: нельзя. И даже не полицейских надо бояться, а избирателей, вот эту ржущую толпу, которая сейчас обожает проклятую соплячку и порвет за нее любого. В хлам, в лоскуты, на мелкие кусочки! Самое обидное: обвинить паршивку было не в чем, молокососка говорила правду, одну лишь правду и ничего, кроме правды. Даже не всю. Но о том, что на этот раз Борислав Ефимович представляет партию власти, свидетельствовала табличка на его столике. Да и сам он об этом не один десяток раз помянул. - Так что по депутатскому, да и жизненному опыту, мне до Борислава Ефимовича далеко. Разве я смогу сделать на депутатском посту больше настолько грамотного и опытного человека, - девчонка грустно вздохнула, развела руками и вдруг озорно улыбнулась. – Зато с нами не соскучишься! Пока площадь сотрясал новый приступ смеха, наглая соплюшка немного повернулась и отвесила полупоклон в сторону оппонента. Борислав напрягся: сейчас следовало ожидать новой пакости. И не ошибся: - Я бы и в думу не пошла, - развела руками Людмила. – В кино куда интересней! Но видите ту кучу мусора? – девушка протянула руку в сторону трансформаторной будки, из-за которой выглядывал край самодеятельной свалки. Гора мусора отлично различалась, несмотря на расстояние. – Когда я родилась, она уже существовала. Мама говорила, и раньше тоже. Двадцать лет в нашей Думе одни и те же люди сидят. Стараются на пользу народа, борются за наше счастье. А куча себе лежит! - девчонка грустно вздохнула. - И колдобина на Буденного, в которой папа подвеску разбил, когда меня из роддома вез, никуда не делась, разве увеличилась немного. Неладно что-то в мухосранском королевстве… Сенцовой снова пришлось переждать шум, на этот раз не столько смех, сколько подтверждающие выкрики. - А на детскую площадку в вашем дворе я первый раз совсем маленькой пришла. Она была такой новенькой, красивой, краской пахла… - девушка мечтательно посмотрела на видневшиеся из-за забора качели. – И сейчас такая же, - тон резко построжел. - Потому что наши ребята ее каждый год красят. А до этого помните что было? Лет пять назад? - Ржавчина одна была, - выкрикнули из зала. - Вот именно, - согласилась Людмила. – Потому мы с ребятами, такими же сопливыми молокососами, - новый полупоклон в сторону Гринблата, - собрались и подумали: должен же кто-то вопросы мусорных куч и колдобин решать. Почему бы и не нам, раз у нас с детскими площадками получается? Конечно, в одиночку, я это дело не потяну. Но у нас же команда. Если все вместе? Как Вы думаете, дедушка? Дед Шешенёв встал, потянулся пятерней к лысине, явно намереваясь почесать затылок, но передумал, приосанился и солидно произнес: - А что? Гуртом-то и батьку бить сподручней! - Что Вы, дедушка, - замотала головой Сенцова. – Мы никого бить не собираемся! Только мусор уберем да дороги починим. Есть еще планы по детским садикам, благоустройству и… Да что я вам всё перечислять буду, их же на каждых выборах все обещают. А у нас тут ребята посчитали, сколько бюджета на эти нужды выделялось, так вышло, что все дороги у нас не асфальтом, а золотом покрыты. - Кто считал-то? - не выдержал Гринблат. – Тоже сопливые молокососы? - Ну да, Борислав Ефимович, - радостно закивала девчонка. – Они самые! Те, что мымрики придумали! Ой, я же забыла главное сказать! Республика восьмого В – это мы и есть! Гринблат мысленно взвыл. Как?! Ну как лучшие люди города, профессиональные борцы за власть, интеллектуальная элита, как они прошляпили эту самую «республику»?! Думали, детишки играются. Тимуровская помощь, фантики вместо денег… А они уже здесь, в Думу рвутся, на Гринблатовское кресло замахнулись! Вон как шпарит: - …если мы смогли кое-что сделать для города только своими силами, то, может, имея ресурсы городской Думы, осилим больше? Ну хоть мусор уберем и колдобины заделаем? По площадке прокатилась новая волна смеха и аплодисментов. - Ах да, - Сенцова дождалась тишины. – Вы, наверное, помните, как два года назад, наша Дума собралась обсудить повышение зарплаты учителей и врачей, а в результате вдвое подняла зарплаты депутатам, - народ недовольно зашумел, - и объяснила это тем, что работа депутата куда ответственнее, чем у врача или учителя, а потому и получать депутаты должны в шесть раз больше. В шуме послышались угрожающие нотки. Гринблат поежился: недооценили тогда жадность народных масс, дошло даже до демонстраций. Впрочем, быдло пошумело и разошлось, а зарплаты остались. Хорошие зарплаты! А теперь эта курица собирается забрать себе его зарплату, им же и назначенную? Ничего, на этом ее и срежем! Но девчонка вновь опередила: - С ответственностью депутатской работы мы согласны. А потому считаем, что на эти должности должны идти люди, готовые работать за идею, а не за презренный металл. А потому, первым решением Думы нового созыва, если, конечно, мы наберем там большинство, будет… - Людмила сделала короткую паузу, – отмена всякой оплаты депутатского труда! Не хочешь работать бесплатно, иди на менее ответственную работу. Врачом, например, или учителем. «Сука, - нервно размышлял Гринблат. – Сука и стерва. Послать к ней пацанов, пускай устроят курве весёлую ночь! Чтобы не до выборов стало! Или не связываться? Нарвутся братки на серьезное противодействие или конный патруль, посредника мигом сдадут, а там и на нанимателя выйти могут. А менты последние пять лет уж больно несговорчивые. В конце концов, что страшного произошло? Проиграл сопливой девчонке какие-то дурацкие дебаты? Ну, потерял сотню голосов из тысяч. Результат-то всё одно предопределён. А девочку эту надо запомнить и постараться перетащить к себе в бригаду. Не купить, так соблазнить: пока брюхо сильно не торчит, куда там её парню против старого ловеласа. Мозговитая девка, в хозяйстве пригодится»…
Транзакция десятая Утро воскресенья в семействе Петровых выдалось бурным и суматошным. Дети, которых обычно в школу не добудишься, на этот раз вскочили в семь утра и принялись судорожно разыскивать свои «робы». Именно так они именовали безразмерные брезентовые штаны и куртки, собственноручно притащенные неизвестно откуда полгода назад. У родителей этот наряд энтузиазма не вызывал: облаченные в обновку Петровы-младшие больше всего походили на огородные пугала. И если охламон Колька выглядел так в любой одежде, то ситуация с Наткой отличалась коренным образом. - Ната! – возмущалась мама. – Как можно! Ты, все-таки, девочка! «Все-таки девочка» была непреклонна. По ее и брата убеждению на некоторые «мероприятия» надо было приходить именно в таком облачении. Впрочем, возвращались робы с подобных мероприятий в таком виде, что родители на пару часов меняли к ним отношение: другую одежду было бы просто жалко. Это не мешало матери, тщательно постирав и отгладив «проклятые балахоны», убирать их как можно дальше, причем каждый раз на новое место. Поэтому утро «рабочего дня» привычно начиналось с поиска роб. Собираться накануне события дети то ли забывали, то ли не считали нужным. Первые десять минут поисков прошли настолько тихо, что не только не потревожили папу, маму и дедушку, но даже бабушка, про чуткость сна которой в семье ходили легенды, и ухом не повела. Только Шарик лениво оторвал голову от подстилки, но тут же пристроил ее обратно. Однако на одиннадцатой минуте Колька уронил с антресолей коробку с коньками, а на двенадцатой навернулся сам. По мнению мальчика он не упал, а аккуратно спустился, но грохот от «аккуратного спуска» покойников из могил мог поднять. Мертвых в квартире не было, зато живые поднялись все и быстро, после чего утро и стало бурным и суматошным. Мама с папой присоединились к детским поискам, бабушка озаботилась приготовлением завтрака, Шарик, словно ошпаренный, носился по квартире, путаясь у всех под ногами, а дедушка ушел на балкон, устроился в любимом кресле-качалке, раскурил трубочку и с философским спокойствием наблюдал за носящимися по квартире домашними. К восьми утра отутюженные и аккуратно сложенные робы стараниями Шарика были обнаружены на дне ящика для металлических отходов в папиной мастерской, а с кухни тянуло аппетитными ароматами свежеиспеченных блинов (для Наточки), оладушек (для Коленьки), фриттаты (для дедушки) и подгорелой глазуньи (привет зятю от тещи). Приготовленный для мамы творожок сильных запахов не издавал, а сама бабушка довольствовалась тем, что не доели родные. Несмотря на возмущенное: «Мы опаздываем!», младшее поколение Петровых было водворено за стол, получило полные тарелки любимой еды и ультимативное: «Пока не съедите, никуда не пойдете!» и принялось в спешном порядке уничтожать деликатесы. К процессу немедленно присоединились родители, и даже дедушка, отложив трубку, перебрался на кухню. - А куда вы, собственно, собираетесь? – вопросил дедушка, настороженно разглядывая фриттату: ингредиенты данного блюда бабушка каждый раз использовала новые, и за почти сорок лет совместной с дедушкой жизни ни разу не повторилась. - Деда, у нас субботник! – оживилась Натка, незаметно перекладывая брату на тарелку здоровенный блин. - Комсомольский! – поддержал Колька, возвращая сестре пару оладушек. Бабушка, когда торопилась, безошибочно путала вкусы детей. Мама тонюсеньким слоем намазывала на хлеб самодельный бабушкин творог, осточертевший ей еще в раннем детстве. И только папа с завидным аппетитом уничтожал содержимое собственной тарелки: яичницу глава семейства любил, и мелкие неурядицы не могли испортить ему удовольствие. Впрочем, он не брезговал любой едой. - Молоды вы еще для комсомола, - дедушка решился, наконец, попробовать кулинарный шедевр жены и теперь говорил, активно втягивая в себя воздух через нос и выдыхая через рот: на этот раз основу начинки составлял жгучий перец. - Как это молоды? – Колька утащил у сестры очередной блин и демонстративно шмыгнул носом. – Видишь, сопливый! - И молоко на губах не обсохло, - Натка отхлебнула молока из стакана брата, подвинув взамен свою чашку с чаем. – В общем, мы идем убирать пляж, а вы – на избирательный участок! - Какой пляж?! – всплеснула руками бабушка. – Холодно же! - Как убирать?! – мама расчетливо уронила на пол тарелку с творогом. – Там же мусора больше, чем на свалке! - А зачем нам на избирательный участок? – дедушка запил очередной кусочек фриттаты молоком из стакана внука. Промолчали только папа, молниеносным движением поймавший тарелку жены и отправивший в рот ее содержимое, и Шарик, которому обломилось сорвавшегося с тарелки творожка. Заодно пес стянул у деда половину фриттаты. Перец животное не смущал абсолютно: по части всеядности Шарик превосходил даже папу. - По порядку! – Колька уже расправился с завтраком сестры и взял инициативу на себя. – Мы идем не купаться, а убирать мусор. Потому температура воздуха нам немного по боку! Мусора много, но нас больше: все седьмые классы из трех школ выходят. И восьмые – тоже. К обеду справимся. Наверное. Успеем еще уроки сделать и в магазин за продуктами сбегать. А на избирательный участок надо идти, чтобы проголосовать за комсомол. Сегодня, если кто не помнит – выборы! - И что? – спросил папа. - Папа! – Натка доела Колькины оладушки и освободила рот для дела. – Мы же говорили! Сегодня наши баллотируются! Но по придуманными какими-то идиотами дурацким правилам мы с Колькой голосовать не можем! Поэтому за нас это должны сделать вы. Неужели так трудно? Прийти на участок и поставить галочки за комсомол и Таньку Савину! – девочка повернулась к брату. – У нас же Савина выставилась? - Факт, Танька! – подтвердил Колька. - Так вас же двое, а нас четверо, - покачал головой дедушка. – Неравноценно получается. Я лучше покурю… - Деда! - И не проси, ягоза! Я последний раз голосовал… - старик задумался. – Не помню когда… Помню, что за Брежнева… Тогда все за него голосовали… И за партию. - А теперь все голосуют за комсомол! – отрезала внучка. – И за Таньку Савину! Дед, у тебя партбилет сохранился? - Ну, - очередной кусок завтрака заставил дедушку закашляться. - Считай, что это тебе партийное поручение, - Натка заботливо протянула старику кружку с водой и спустила остаток фриттаты Шарику. – Члены партии должны поддерживать комсомольцев! - Ната, а почему ты уверена, что этот «Комсомол» лучше той же «Единой России»? - Потому что «Комсомол» - это мы! – гордо сказал Колька. – Ты морды нынешних депутатов видела? И кто тебе симпатичней, собственные дети или эти зажравшиеся хари? - Коля, выбирай выражения, - сделала строгое лицо мама. - Мам, я тебе когда-нибудь что-то плохое советовала? – сурово спросила Натка. - Э… - мама замялась, напрягая память. Получалось, что дочь и в самом деле ничего плохого никогда не советовала. Она вообще никогда ничего не советовала. - Ша, биндюжники! – когда бабушка начинала говорить таким голосом, да еще вставлять «одесские» словечки, спорить с ней решались только внуки. И то не всегда и неуверенно. – Деточки сказали – за комсомол, значит – за комсомол! Пойдем и проголосуем! Бегите, милые, играйте на здоровье! Всё будет, как надо, лично прослежу! Подрастающее поколение пулей вымелось из квартиры и, что было духу, помчалось в направлении пляжа. К школе, где был назначен сбор, Петровы безнадежно опаздывали…
в любые времена.