‒ Я смотрю, ты подготовился? ‒ хмыкнул Клауд, бросая на ближайший стул сумку и не церемонясь ухватив ближайший кусок мяса.
ухватил
Март, поняв, что мыть руки никто не собирается, а дальнейшие наставления Клауд пропустит мимо ушей так же, как он это делал всю свою жизнь, повел рукой, приглашая спутника князя присоединится к тому, и только потом чинно и не спеша ответил:
Илюсэн, глядя как Клауд уминает за обе щеки, не стал жеманится и, сняв перчатки, тоже потащил к себе хороший кусок прожаренного мяса.
Эфес так и просится в руку, защитная дужка не велика и не мала ‒ ровно такая, чтобы прикрыть кисть от удара и не зацепится за одежду.
ться
Ешь быстрее ‒ до Сплина путь не близкий, а по такой темноте быстро не поскачешь.
слитно
Сопоставив это с тем как «девка» тащила совсем не легенький чемодан, он только и сумел выдавить:
лёгонький
Так что забудь лучше, что видел. Всё! ‒ Клауд резко поднялся из-за стола. ‒ Наелся! Давай, показывай лучше, что приготовил.
повтор
А не выполнить ‒ так быстро напомнят, кто ему работку непыльную прибыльную дал и лавку открыть помог и патент концерновский выкупил.
однородные, я бы поставил между ними союз "и", ну или запятую
Вряд ли Март такие потянет ‒ желание у него угодить есть, а вот мозгов маловато ‒ маломальский магистр сразу срисует узор кристалла, если револьвер пользованный, и заблокирует.
Лучше "желание угодить у него есть"
Берем однозначно ‒ они хорошо лягут крест накрест на спину под плащ.
крест-накрест
Дворянская небойсь?
Небось? Или особенность описываемого мира?
Если для князя выбор был не велик ‒ или умеешь пользоваться или нет, то Далит мог себе позволит привередничать.
невелик позволить
‒ Это очень важно, Илюсэн? ‒ Клауду моральная сторона была по барабану, в отличии от материальной и времянной.
в отличие временной
Жужжание светлячков делалось то тише, то громче, в зависимости от того, высоко ли он взлетали с облюбованных на ночь травинок.
они
Сначала потихоньку, а потому все сразу.
потом
Всё равно через два дня за ними вся Республика гоняться будет, если еще не гонится.
Комната должна была производить гнетущее и мрачное впечатления, готовя арестанта на откровенный разговор со следователем, но на находившегося в допросной человека атмосфера не действовала. Он, заложив скованные руки за спинку стула раскачивался на нем, посвистывая что-то веселое. Ноги он нагло забросил на масивный, оббитый металлом стол - носки сапог были во вчершней грязи и это раздражало, но не до такой степени, чтобы пытаться их почистить подручными средствами. Полы в гарнизонной тюрьме тоже не отличались идеальной чистотой и Гир позволил себе не заострять на этом внимание. Вошедший Хаст на секунду задержался на пороге, будто споткунувшись об этот жизнеутверждающий мотивчик, но пересилив себя, закрыл за спиной дверь. Арестант словно не заметил вошедшего, продолжая кататься на стуле, едва удерживая равновесие. - Не упадешь? Благожелательный тон, с которым это было сказано, совсем не подходил Хасту и Гир скривился. - Даже если упаду, тебя это волнует? - ответил он и оттолкнувшись ногами от стола завис на самой неустойчивой точке амплитуды. Хаст постоял еще немного, пытаясь привлечь внимание арестованного, но поняв, что тот не горит желанием прекращать свое увлекательное занятие, прошел к столу и одним движением скинул ноги Гира на пол. - Сядь нормально, пожалуйста! Я с тобой хочу поговорить. Гир снизу вверх посмотрел в серых льдистые глаза ангера и позволил: - Говори. - Позволяешь? - издевательски усмехнулся Хаст. - Не запрешаю. - Гир вернул ухмылку, не обращая внимание на тон, которым был задан вопрос. - Мне доложили, что ты ходил в Храм... - Гир кивнул, соглашаясь: "Да, ходил. А я и не скрываю". Но вторая часть предложения зависла в воздухе. Они оба знали продолжение, но Хаст медлил спросить, а Гир наслаждался его неловким молчанием до тех пор, пока не почувствовал, что следователь готов к ответу. - Пять. Хаст вскинул голову и замер, замороженный холодом гирова голоса и взгляда. - Тебе сказали про Храм, но ты хотел знать сколько свечей я поставил? Я отвечаю - пять. И одна из них твоя. Зачем ты приехал? Если бы кто мог видеть в данную минуту комнату для допроса и двух сидевших друг напротив друга мужчин, разделенных только столом, то он бы не смог сразу сказать, кто из них следователь, а кто арестант. Гир вопрошал и Хаст вынужден был подчинится и ответить: - Я не к тебе. Я приехал за Клаудом. Ты должен был уехать сразу, как понял, что к тебе подослали шпионку. Ты ведь понял, что мы и контразведка накрыла ваш отряд плотным кольцом, но ты предпочел подставится, а Клауду исчезнуть. Ты не мог знать, что я приеду за вами. Или знал? - А какая тебе разница, Феотист? Знал я или нет -- для тебя это никакой разницы не имеет. Ты здесь, и я здесь. Вот мы и встретились. Я должен отдать тебе должное, что ты не испугался и всё-таки пришел сам, один, без охраны. Значит не зря я считал тебя достойным передать тебе своё искусство. Надеюсь, ты сумел его использовать с толком? Хотя, чего я спрашиваю?! Ты, один из самых главных людей этой новой страны и начальник целого департамента! Трудно было влазить так высоко? Не жалко лишится всего в один момент? Или хочешь все-таки попытаться бросить мне вызов? Феотист Хаст, человек, одного упоминания которого боялись бандиты и враги республики, человек, создавший и бессменно руководящий целых шесть лет смотрящими революции, бросавшийся в самые рискованные битвы и не боявшийся ни Хранителей, ни демонов, сидел напротив арестованного им же человека и жалел. Жалел о том, что не успел дать последние распоряжения, не довел до конца расследования, не успел поцеловать дочку и жену... - Мне нужен Клауд, - упрямо, словно идя против ветра, повторил Хаст, - ты знаешь планы Клауда, правда? - Даже если знаю? То что? Пытать будешь? Хаст отвел глаза. - Ты же знаешь, что нет. Я помню, что ты лучший палач... Пытать того, кто сам учил их, будущих палачей работать с "материалом", сам иногда выступая в роли того самого "испытуемого". Но чаще они тренировались на друг друге. Тогда их было девятнадцать. Воспитаников? Учеников? Подмастерьев? Девятнадцать молодых, полных жизни и надежд пацанов, собранных со всего света в монастыре святого Клиолиса на острове в Молчащем море и обучавшемся самой древней и самой жестокой профессии. Сдали экзамен шестнадцать. А через десять лет святой Клиолис пришел к первым пяти - и ни один из них не выжил. Потом, через десять лет - к следующим. В прошлом году Хасту исполнилось 55 лет - последняя пятерка, за которую святой Клиолис ставил свечи Хранителям в молитве никогда их не встретить, не узнать, не убить. В надежде, что его ученики живут мирно и счастливо, забыв все, чему он их научил. - Я тебя прошу... - Ты просишь?! - Тот, кто был святым, палачем, вождем, жрецом, королем, кревом диверсионного отряда бывшего князя Клауда засмеялся. - Ты?! Просишь?! Ты стал слабым, Феотист. Может у кого-то ты еще можешь вызвать страх или ненависть, но ты сам - жалок! Я бы еще понял, если бы ты бросил мне вызов, отстаивая новую страну, но ты даже это побоялся сделать... Я разочарован. Ты забыл чему я тебя учил... Палач... Ты так легко это произносишь, но готов ли ты сам стать на место жертвы? Уже нет... У тебя появились люди, которые тебе не безразличны, за которых ты боишься, у тебя появились дела, которые ты не можешь закончить - это сделало тебя слабым и больным. Побледневший Хаст выпрямился, будто слова Гира вонзились в него расплавленным стержнем: - Да! За мной теперь люди и я за них отвечаю. Так же, как я отвечаю, чтобы невинные не погибли по вине твоего Клауда! Я не хочу бросать тебе вызов, но прошу! да прошу! если ты уже решил меня убить, то займи моё место - стань начальником смотрящих! Эта республика слишком молода, идет война, враги атакуют как извне, так и изнутри. Я прошу не за себя - я прошу за эту страну, за людей, которые доверились мне. Пусть я в твоих глазах стал слабым и не достоин жизни, но я поставил цель создать и сохранить мир, в котором нет диктаторов и королей. В котором палачи не потребуются. А Клауд, которого ты покрываешь, нарушит этот, едва созданый порядок. Зачем ты его поддерживаешь? Почему не пошел к нам в департамент, даже заняв мое место? Ты стал рядовым диверсантом и это тебя устраивает? - А тебя волнует моя судьба? Не знал, не знал... Вот так живешь столетиями, а оказывается есть тот, кто считает, что имеет право учить тебя жить. Почему я не стал очередным властителем или святым, а может надо было стать бессмертным императором, чтобы вот такие не лезли в душу и не спрашивали, почему я вдруг решил пожить жизнью рядового солдата? Кем бы я ни был, ты, щенок, не имеешь права задавать мне свои дурацкие вопросы. Если я поддержал Клауда, значит есть за что и почему. Тебе лучше было бы подумать самому, а не верить тем, кто дальше своего носа не видит. Может всё не так, как ты думаешь? У начальника департамента смотрящих похолодели руки: "Что имеет в виду Гироклиолис? Что он пропустил? Неужели все донесеня насчет Клауда оказались ложными? Нет! Не может быть! Но кто тогда врет? Гироклиолис или его следователи? И зачем?" Слишком много вопросов, чтобы ответить на них быстро. А времени нет совсем. Если бывший учитель прав и они погнались не за тем зайцем, то ситуация уже вышла из-под контроля и остановить её невозможно. - Если ты прав, и мы ополчились на Клауда напрасно, скажи, где он сейчас? Если не в Сплине, то я сделаю все возможное, чтобы прекратить операцию. - Решил зайти с другой стороны? Молодец. Хоть знаешь, что можешь из комнаты не выйти, а все еще пытаешься вытянуть из меня информацию. Но нет, Феотист, Клауд тебе не по зубам. Можешь всю свою свору поднять - этот игрок не тот, который играет по чужим правила. - Поэтому ты и пошел к нему в отряд? - Может быть. А может быть потому, что он первый, кто не боится меня. Вот даже ты сейчас боишься, хотя я скован и за дверью у тебя не менее двух отрядов стоит. И за все эти года ты и контразведка так и не смогли подобраться к нему вплотную. Совсем потеряли навыки внедрения... молокососы. В любом случае, через меня тебе к Клауду не подобраться. Ищи другие пути. Но не думай, что у тебя много времени. Его у тебя совсем не осталось - я сейчас тебе не убью, но помни - твоя свеча в Храме уже зажжена. А теперь можешь идти, и не забудь прислать еду - я со вчерашнего дня ничего не ел. Закачавшись на стуле, Гир дал понят, что разговор закончен и продолжения не будет. Хаст встал, с трудом удержав себя, чтобы не склонится в поклоне в благодарность за отсроченную смерть, но о таком не благодарят, да и Гир бы не понял, а если бы понял, то неизвестно что было бы хуже. А пока есть время подумать, отдать новые приказы и задействовать новые пешки для игры, конец которой он вряд ли сможет увидеть собственными глазами.
Некоторые предыдущие эпизоды будут несущественно переделываться. Пока на это нет времени, но прошу учитывать это, если что-то будет непонятно. О непонятках писать сразу и я буду кратко пояснять что к чему, так как согласование новых и старых эпизодов будет постепеным.
Он, заложив скованные руки за спинку стула раскачивался на нем, посвистывая что-то веселое.
Лучше насвистывая
Гир снизу вверх посмотрел в серых льдистые глаза ангера и позволил
: В серые
Гир вопрошал и Хаст вынужден был подчинится и ответить:
Ться
Ты ведь понял, что мы и контразведка накрыла ваш отряд плотным кольцом, но ты предпочел подставится, а Клауду исчезнуть.
Мы накрыли Подставиться Либо "а Клауд исчезнуть" либо "чтобы дать Клауду исчезнуть"
Трудно было влазить так высоко? Не жалко лишится всего в один момент?
Правильно влезть, но здесь речь героя, поэтому на усмотрение автора Лишиться
Девятнадцать молодых, полных жизни и надежд пацанов, собранных со всего света в монастыре святого Клиолиса на острове в Молчащем море и обучавшемся самой древней и самой жестокой профессии
Пацанов обучавшихся
Тот, кто был святым, палачем, вождем, жрецом, королем, кревом диверсионного отряда бывшего князя Клауда засмеялся
. палачом
Неужели все донесеня насчет Клауда оказались ложными?
Можешь всю свою свору поднять - этот игрок не тот, который играет по чужим правила
Правилам
И за все эти года ты и контразведка так и не смогли подобраться к нему вплотную.Совсем потеряли навыки внедрения... молокососы. В любом случае, через меня тебе к Клауду не подобраться.
. годы Повтор
Хаст встал, с трудом удержав себя, чтобы не склонится в поклоне в благодарность за отсроченную смерть, но о таком не благодарят, да и Гир бы не понял, а если бы понял, то неизвестно что было бы хуже.
Котэцу писал(а): Я лениво повернула голову и с высоты ступенек посмотрела на входивших солдат и смотровых. Однако! Что тут смотровые-то забыли?
Имхо как-то несколько коряво. Предлагаю вариант: " Я лениво повернула голову и с высоты десятка ступенек посмотрела на входивших солдат и смотровых. Однако! А смотровые-то тут что забыли?"
По тексту: я некоторое время отсутствовал в данной теме, тем приятнее было прочитать сразу много фрагментов. По-прежнему нравится. Много новых неожиданных терминов, и в то же время пояснений не требуется. Интрига закручивается лихая.
Хаст понимал, что вербовка Неджаны для него единственный и последний шанс внедрить агента к Клауду. Знал бы, что улыбчивый, исполнительный, всегда готовый выслужится князь только одевал шкуру преданного революции солдата, а на деле как был предателем-аристократом, так и остался. Даже хуже - затаившийся враг в своих рядах намного опаснее открытого. Конечно, проверяли его постоянно и шпионов со шпионками посылали, но как-то вяло, протокольно - только для галочки. Кто ж знал, что этот волчара только затаился и вот, когда, наконец, вся информация сложилась в понятную схему, оказалось поздно. Хищник ушел из западни на охотничий простор. На что же ты, князь, нацелился? Или на кого? Не стал бы ты ломать прикрытие ради чего-то заурядного. Нет, Клауд не такой - если бы он поддержал во время революции всю эту идейную сволочь, то так гладко не получилось. А так повезло, что у аристократов не оказалось лидера способного сплотить их и дать достойный отпор революции - каждый из этих самодовольных разнеженных дворян думал или отсидеться в собственных дворцах, или откупится. Не удалось. Людям надо были не подачки, а свобода - и они ее взяли. Король сам отрекся, армия уже давно понимала на чьи деньги существует и из каких рядов её командиры - аристократов там не было от слова "совсем". Малая, средняя и крупная буржуазия за возможность работать была готова рвать глотки уже давно, и поддержавший ее на начальном этапе рабочий класс и крестьяне обеспечили ей массовость и законность - народ требует, народ един, народ свободен! - лозунги, ставшие былью. Республика теперь управляется выборным парламентом, из рядов которого выбирается Совет, в свою очередь избирающий президента. Могли ли они еще десять лет назад думать о такой свободе?! Никому и ни за что нельзя позволить уничтожить молодую Республику! Но ради этого он должен так врать, чтобы эта женщина поверила в его искренность, чтобы взяла на себя тяжелую ношу внедренного агента - и это без подготовки, без обучения, без прикрытия. Давай, Феотий, это твой последний выход - права на ошибку нет, времени на исправление ситуации нет, выбора нет - ты или сделаешь... или сделаешь. Феотий Хаст не боялся ни смерти, ни боли, ни ответственности, но перед дверью за которой его ждала ведьма он на секунду остановился, чтобы выдохнуть и разжать стиснутые помимо воли кулаки. За этой дверью должна решиться судьба не его, а Республики - с этими мыслями Хаст отодвинул замок и вошел внутрь камеры.
Впервые в жизни мне было обидно. Я была расстроена и оскорблена, и от этих чувств у меня болело где-то глубоко с левой стороны груди. Никогда не думала, что эмоции могут причинять боль. Не надуманную, фантомную, а реальную, от которой хочется впасть в ступор и ни о чем не думать, потому что любая мысль только подбрасывает огонька в уже разгоревшийся костер переживаний. За что меня? Что я такого сделала? Я поминутно вспоминала свои действия и слова с момента прибытия в отряд – что я сделала не так, или не сделала? Принесла перевод в канцелярию не в день приезда, а на следующий, но это допустимо. Сварила зелья для сослуживцев, но знала ли я тогда, что приказ о расформировании уже подписан – подозревала, но окончательно не знала – документов я не видела, четкий приказ не слышала. Имела ли я право их варить? Нет, не имела, но за это арестовывать? Идти под военный трибунал? Даже если так – к смерти не приговорят, исправительные работы я не заслужила – разве что понизят в звании, но с тарии до рядовой не так уж много, всего одна ступень, а ниже рядового просто некуда. Так что это не страшно. А что страшно? То, что я оказалась в отряде, но ведь по приказу! не самостоятельно. Но сам отряд: адвант Клауд – я его видела всего три раза, кто он такой? Бессмертный Гир – человек как человек, по нему и не скажешь, может в нем и дело, а меня за компанию? Или Ригост – что престарелый магистр делал в диверсионном отряде? С Альрондом я вообще не общалась, кроме того, как он передал мне один раз приказ Клауда, а Илюсэн – полдня вместе, но… что мы сделали за эти полдня? Даже если отряд в чем-то замешан, то я об этом никак не могла узнать – слишком мало временя я в нем прослужила. А если кто-то думает по-другому? Если кто-то уверен, что я в курсе их планов? Что же мне делать?! Ночью я долго не могла уснуть, а в середине ‒ несколько раз просыпалась и все думала. Только все мысли почему-то шли по кругу и ни одной умной не было. Я даже не определилась, как мне себя вести, как меня вызвали из камеры и повели в комнату для допросов. Попытки казаться спокойной привели к тому, что я чувствовала себя заторможенной, наверное, со стороны конвоиров я и выглядела так же – медленно выполняли их команды, двигаясь словно робот, но руки и ноги будто налились свинцом и не хотели шевелиться вообще. Я боялась услышать ответ на свой глупый вопрос «За что?», потому что сердце разболелось так сильно, что казалось, что новой боли оно уже не вынесет. Я замерла как ящерица, сцепив пальцы рук и заставляя медленно себя дышать, надеясь, что я готова к встрече со следователем.
Котэцу писал(а):Людям надо были не подачки, а свобода - и они ее взяли.
нужны
Котэцу писал(а):Малая, средняя и крупная буржуазия за возможность работать была готова рвать глотки уже давно, и поддержавший ее на начальном этапе рабочий класс и крестьяне обеспечили ей массовость и законность - народ требует, народ един, народ свободен! - лозунги, ставшие былью.
лучше уточнить: "поддержавший революцию" или, чтобы избежать повтора "поддержавший коренные изменения рабочий класс...." В текущем варианте получается, что поддерживали они буржуазию.
Котэцу писал(а):Феотий Хаст не боялся ни смерти, ни боли, ни ответственности, но перед дверью за которой его ждала ведьма он на секунду остановился, чтобы выдохнуть и разжать стиснутые помимо воли кулаки.
Феотий Хаст не боялся ни смерти, ни боли, ни ответственности, но перед дверью, за которой его ждала ведьма, он на секунду остановился, чтобы выдохнуть и разжать стиснутые помимо воли кулаки.
Котэцу писал(а): не самостоятельно.
С большой буквы.
Нет повести печальнее на свете, Чем... нет, не про Ромео и Джульетту, И даже не про спирт без закуси, А сага про мышей и кактусы. (В. Тимофеев)
Знал бы, что улыбчивый, исполнительный, всегда готовый выслужится князь только одевал шкуру преданного революции солдата, а на деле как был предателем-аристократом, так и остался.
Надевал
А так повезло, что у аристократов не оказалось лидера способного сплотить их и дать достойный отпор революции - каждый из этих самодовольных разнеженных дворян думал или отсидеться в собственных дворцах, или откупится
