Карабах 89

[Аленич]

Хлеб наш насущный

Пришла пора рассказать о том, как мы питались.
Ресторан гостиницы Карабах, где мы обитали, был превращен в столовую.
Готовили бойцы из наших войск. Повар был неплохой, но злоупотреблял приготовлением голубцов, которые многие не терпели. Особенно подполковник Миша Абазов из Владикавказского училища.
Поэтому моей любимой шуткой было подозвать бойца, разносящего еду, и попросить его отнести вон тому подполковнику две порции, так как он их очень любит.
Через несколько минут раздавался громкий рык на всю столовую: «Блин, «Наука», я знаю, это твои штучки».
Командование питалось прямо в комендатуре, в маленькой кухоньке на первом этаже с одним столиком.
Как я уже говорил, уходя, я оставлял бойцам ключи, и они всю ночь играли.
И вот как-то повар мне предложил: «Товарищ, майор, приходите к нам обедать».
С тех пор я питался на генеральской кухне.
Ребята часто спрашивали меня, что приготовить на обед, и Сафонов, уплетая жареную картошку, даже не подозревал, кому он этим обязан.
Все шло отлично. Но вот приехал новый прапорщик в продовольственную службу и, освоившись, стал устанавливать свои порядки.
Как то, отозвал меня в сторону и сказал: «Товарищ майор, вы питаетесь в генеральском зале, надо заплатить».
Я, конечно, послал его по короткому сексуальному адресу, но ходить туда перестал.
Вообще, продовольственники похоже грешили сбыванием продуктов налево. Я помню, как начальник штаба, оставшись на хозяйстве, орал на совещании на начпрода Колю, обвиняя его в сбыте продуктов «налево».
Вот уж воистину кому война, а кому мать родна.

[Аленич]

Жидкий хлеб.

А теперь я расскажу о том, что мы пили.
По утрам я в столовую не ходил, а пил растворимый кофе, привезенный из Москвы.
За обедом обычно был компот.
А вот вечером…
Поначалу, мы, как и все новички пробавлялись Тутовкой. Это местная самогонка из плодов тутового дерева. Так себе. Стоила она 3 рубля пол литра.
Немного освоились, и перешли на коньячный спирт, стоивший 5 рублей за бутылку.
А затем все сказочно переменилось.
Наш эпидемиолог Анатолий из Ростова (кличка «чума») как-то поехал инспектировать Физулинский ликероводочный завод.
Представляете себе картину. Сидим мы в номере, вдруг открывается дверь, и в комнату падает Толик, но, зацепившись рукавом за ручку, он повисает в этой позе. Причем на вытянутой руке держит полную трехлитровую банку.
Немного оклемавшись, Чума поведал о своем приключении.
- Повели меня на дегустацию в подвалы. А там стоят огромные бочки, размером с одноэтажный дом. На шестнадцатой бочке я сломался. Меня спросили, из какой бочки мне налить. Краешком сознания я вспомнил их шепот четыре, четыре. Из четвертой. У Вас отменный вкус, польстили мне.
С тех пор, наша главная проблема была в подготовке пустой тары.
В Физулях делали сухое красное вино и портвейн.
Помню, как впал в ступор мой сменщик Виктор, когда в номер, радостно потирая руки, вошел Чума и промолвил
- Как я понимаю, сегодня банкетик намечается. Гоните тару.
- вон одна банка пустая, а вторую возьми из холодильника, там краска уже два дня стоит.
Видя, как Толик выливает в унитаз полбанки красного вина, Витя промолвил – Ну Вы даете.

[Иванов]

...Рушайло сказа это "ментам", т.е. актерам, исполнявшим роли милиционеров в сериале "Улицы Разбитых фонарей"

Что-то такое смутно припоминаю...
Поискал в Тырнете и нашел сразу на нескольких ресурсах цитату из того, что сказал Рушайло на встрече с актерами.
Текст везде выглядит одинаково:

Замечание вам. Вас что-то качает между спиртными и женщинами. Вы как-то определитесь. Или сюда, или туда. (Владимир Рушайло)

[Аленич]

Действующие лица и исполнители 2
Подполковник Абазов
Это был первый человек из комендатуры, с которым я близко сошелся, не считая Бори Камакина.
Старший преподаватель Владикавказского училища внутренних войск.
Судьба свела нас на первом моем дежурстве. Миша был оперативным, меня, как новичка, назначили помошником.
Проговорили всю ночь и подружились.
Михаил Жирасланович Абазов. На самом деле, не Михаил, но его имя выговорить было невозможно.
Чеченский князь, его дед перед войной был прокурором Чечни. Семья репрессиям не подвергалась.
Сразу стал учить меня жизни.
«Странный Вы народ, русские. Вот у твоего деда сад на Орловщине. И у меня сад. Но я прекрасно понимаю, что он не чета твоему. Ты говоришь, что Вы яблоки скармливаете свиньям и выбрасываете в овраг. Я вызываю перекупщика, накрываю стол в саду. И, пока его ребята собирают яблоки, мы решаем финансовые вопросы. 8 – 10 тысяч, как с куста.».
Как сейчас вижу, идет Миша в гостиницу, в окружении трех-четырех нукеров. Невысокая, крепкая фигура в песчанке и большой, шитой на заказ фуражке – аэродроме. Кепочку нашу он не признавал, называя пидоркой.
- Ну чистый дон Карлеоне, как-то сказал я. Так и прилипло – Дон.
Подкалывать он меня начал еще во время первого дежурства.
- Сань, сходи в ЦБУ, вызови полковника Джафарова к Коменданту.
Я захожу и с порога объявляю – полковника Джафарова к Коменданту.
Из-за стола поднимается полковник с восточным лицом и, побагровев, орет
- Майор, Вы что себе позволяете?
Выяснилось, что это полковник Понамарев из Ростова, а кличку ему придумал Миша за восточное лицо.
Как-то собрались покататься по Карабаху, поискать подарки женам.
Идет Миша, а подмышкой внушительный газетный сверток.
- Сань, как думаешь, что это такое?
- ну, бутерброды, наверное.
Разворачивает, а там деньги рублями и трешками.
Понимаешь, на почте крупных денег не было.
Купили мы женам подарки. Я – скромную серебряную цепочку за 100 рублей, а Миша, пошептавшись с директором, золотое кольцо с бриллиантом.
Расставаясь, он приглашал меня в Чечню, непременно на машине.
Некоторое время мы перезванивались, а потом он ушел на пенсию, и связь прервалась.
В 92 году, слушая новости по телевизору о Чечне, вдруг увидел на экране Мишу. Он стоял в генеральском милицейском мундире и давал интервью. Надпись по картинкой гласила : «Генерал-майор М.Ж. Абазов, начальник ОМОНа республики.
Прилетев Чечню в 95 году, принялся его разыскивать. Не нашел.

[Аленич]

Посетители.

Эта глава, наверное, самая грустная.
Как я уже писал, с нами делил комнату капитан Володя Василевский, командир подразделения курсантов Минской высшей школы милиции.
Вторая его должность называлась – помошник Коменданта по работе с местным населением.
По средам он ходил с Сафоновым на прием населения в Облиспокоме, в остальное время принимал у нас кабинете. Когда его не было, этим занимался я.
1. Заходит женщина лет сорока, плачет. Рассказывает свою историю. Бежала из Баку с двумя детьми, захватив самое необходимое. Недавно звонила соседям, они рассказали, что к квартире присматриваются мародеры. Я пошел к Сафонову.
- Саша, ну ты же знаешь, нет у нас сил и средств этим заниматься.
- Но тут особый случай.
- Ладно, бери ЗИЛ и пяток бойцов, поезжай.
Съездили, привезли.
Через несколько дней захожу в свою комнату, там накрыт роскошный стол. А еще она мне подарила бутылку коньяка «Ахтамар» 25-летней выдержки, который поставлялся в Москву. По приезде в Москву, я подарил его шефу, полковнику Моисееву. Федор Федорович подарок заценил, сказал, что сказал, что скоро собирается в Карабах и возьмет меня с собой. Не сложилось.
2. В кабинет стремительно врывается мужчина лет пятидесяти, в дорогом кожаном пальто.
- Помогите, может случиться трагедия. Выяснилось, он крупнейший в Баку торговец книгами. Теневик, короче. В Баку осталась квартира с библиотекой. И, хотя дверь, бронированная, он просит помочь ее вывезти. Зная, чем это кончится, я повел его к Сафонову. Боже, кА он орал. Мужик выскочил как ошпаренный.
3. Заходит дед, лет восьмидесяти, плачет. Сын сидит в азербайджанской тюрьме. Сам с невесткой и тремя внуками ютится в подвале. Ходил на прием к председателю облисполкома, тот в помощи отказал. Ну что мы могли сделать? Собрали рублей сто денег, выпросили у завхоза б/ушные простыни и наволочки.