Продолжение детективных боевиков «Ассенизаторы» и «Ассенизаторы. Возмездие»

Автор: HoKoNi

Трое собровцев – Мокрый, Гном и Пуля вместе с другом оперативником УБОП Русланом обретают нового союзника в лице сотрудника госбезопасности, вместе с которым продолжают свою нелегкую «ассенизаторскую» деятельность по очистке города Энска от криминалитета.

Теперь можно «выйти из тени», чтобы тут же, уже в составе более мощной организации, охватившей всю страну, вступить в новую схватку с организованной преступностью.

Захваченный в жестоком бою в горах во время второй чеченской кампании, полевой командир боевиков Салман наконец-то выдает агента в штабе российской группировки, виновного в гибели группы сотрудников Энского СОБРа, направленных в 1996 году для захвата одного из главарей бандформирований. Расплата для предателя неизбежна.

Мокрецов наконец-то обретает новую семью, которую ему и друзьям вновь предстоит защитить.

Это третья книга цикла. Первые две уже отправлены в ЛитСовет. А над этой еще работаю, так что замечания только приветствуются.

Часть 1. Жизнь налаживается

Стоял, будто тяжело контуженый, ничего вокруг не видя и не слыша, крепко сжимая в руке точно такие же, будто обмакнутые в кровь цветы. Ровно восемнадцать штук. По числу погибших ­– по два на брата: Корней, Тертый, Татарин, Русик, Покемон, Медведь, Бутус, Наташа, Игорек…

Стебли, ломаясь, предательски хрустели… За что?.. Господи!.. Ну, за что мне все это?.. Что я такого сделал в жизни?..

Сколько так стоял – не знаю… Время как будто остановилось…

Вывел из этого состояния развязный смех, сальные шутки пополам с матом, произносимые не особо трезвыми голосами… Налитыми кровью глазами посмотрел вокруг…

За то время, что находился в прострации, к столику, установленному на Аллее Славы специально для удобства пришедших поклониться могилкам, подошла шумная компания довольно молодых парней и девчонок – лет двадцати в среднем. Другого места не нашли, что ли? Ничего святого!..

В расставленные на столике одноразовые стаканчики полился явно дорогой алкоголь… На столешнице в беспорядке валяется не самая дешевая закусь. Пошлые хохмочки не умолкают… Нет! Действительно! Нет другого места?!. Ничего… Спокойно, майор… Жизнь – она всех рассудит, все расставит по своим местам… Кто я такой, чтобы вмешиваться?.. Читать им мораль?.. Не поймут…

К памятнику Тертого отлетела пустая бутылка. Ударившись об него, с громким хлопком разбилась, усыпав все вокруг осколками… Стебли окончательно переломились, гвоздики упали, рассыпавшись, как брызги крови…

Медленно подошел к бросившему бутылку парню, не обращающему на меня никакого внимания, и тихо произнес:

– Что же ты делаешь, гад? Подбери… и уходите отсюда…

– Иди на хрен, старый! Не мешай людям отдыхать.

– Я сказал – подбери, – так же тихо, но жестко, чувствуя, как закипает ярость, вновь произнес я.

– Отвяжись! – отмахнулся тот. – Сказал? Пошел на хрен!

Остальные, правда, притихли… А этот, судя по всему, заводила… Хорошая у него куртка. Дорогая, кожаная… была… Рванул так, что рукав лопнул где-то посередине. Кулак сам собой, крепко сжавшись, метнулся к ненавистной морде… Как сумел остановиться, не знаю… Убил бы, наверно, на месте с одного удара…

Сзади повисли на плечах, раздался пронзительный крик:

– Не надо!.. Жора!.. Не надо!..

И тут же с визгом тормозов возле аллеи, казалось, встав на два передних колеса, остановилась «буханка» с синими вспышками проблескового маяка на крыше, из которой молча, со стремительной неотвратимостью бросились к нам черные фигуры во главе с Ерофеевым…

– Успели! – выдохнул Ерофей. – Хорошо, Миня в окно увидел, что тут творится! Ты как?..

– Нормально, братишка… я в порядке…

…На руках подонка защелкнулись наручники. С размаху забросив его на пол машины, бойцы вопросительно посмотрели на начальника отделения. Повинуясь его знаку, один из собровцев, все так же молча, запрыгнул следом, поставив на ублюдка ноги. Остальные участники попойки, не исключая и женских особей, в живописных позах уже «отдыхают» на земле под бдительными взглядами офицеров СОБРа, положив «натруженные» поднятием стаканов ладони на затылки.

Подъехавший к тому времени Удалой, увидев творящийся на Аллее бардак, извлек сотовый телефон. О чем и с кем он разговаривал в стороне, я не слышал, да и остальные, думаю, тоже. Донеслось только, когда командир, не выдержав, взорвался:

– Да мне глубоко по хрену, что у тебя машины нет! Найди! Или мне начальника УВД беспокоить? Он тебе быстро новую работу отыщет!.. И в завершение загнул длинную фразу,  цензурными в которой оказались исключительно предлоги и местоимения.

Видимо, командно-матерный язык Удальцова, наконец, возымел действие. Буквально через десять минут рядом затормозила райотделовская дежурка, из которой высыпались озабоченные сотрудники.

Прибывший одновременно с Удалым, назначенный недавно начальником УБОПа, Сиротин о чем-то стал беседовать со следователем. До меня донеслось только окончание разговора:

– …ну, можно попытаться надругательство над местами захоронения натянуть, – робко проговорил следак, статья двести сорок четвертая.

– Так, натягивай, давай!

– Но, у него же отец…

Тут не выдержал уже Сирота. В легко понимаемых любым россиянином с детства выражениях тот довольно популярно пояснил следователю, что он думает о самом ублюдке, об отце этого морального урода, своих с ним взаимоотношениях интимного характера, и где и в каком виде он имел удовольствие его лицезреть… в соответствующем ракурсе.

Взбодренный таким образом, следак ретиво принялся за осмотр места происшествия. Вся обстановка, как и полагается, сфотографирована, наиболее крупные осколки упакованы в качестве вещественных доказательств…

Когда все, наконец, разъехались, увозя задержанных, давя рвущиеся наружу злые слезы, кинулся собирать остатки стекла, унося все к мусорному контейнеру… Затем изрезанными, сочащимися кровью руками подобрал с земли сломанные гвоздики, аккуратно разложив их у подножий памятников. Марина, так вовремя сумевшая остановить мой, возможно бы ставший для подонка роковым, удар, тем временем собрала в валявшийся рядом пакет и выбросила остатки пиршества…

Состояние – хуже не бывает… До сих пор какой-то отрешенный…

– Пойдем? – взяв меня под руку, потянула к выходу Марина. – Порезался весь. Хотя бы промыть надо… Ты из госпиталя сбежал?

– Нет, выписали… сегодня утром… – послушно пошел я с ней. – Ты меня наверно презираешь?

– За что?

– В руках себя держать не умею…

– Правильно ты все сделал! Подонков учить надо, Робин Гуд ты мой… Но ты бы убил его…

– В тот момент – наверно. Спасибо тебе!

– А мне-то за что?

– Закричала вовремя… Меня, наверно, только твой крик и остановил… Я тебе звонил сегодня…

– Прости меня, что не позвонила, когда приехала. Мне надо было многое обдумать… Я ходила на могилки к твоим…

– Я знаю… видел… Спасибо тебе… Они бы были рады… А ты почему вернулась? Я же видел, как ты ушла.

– Машину твою увидела у обочины. Так и подумала, что ты тоже к своим приехал. Только не заметила тебя. Ты где был?..

Так дошли до торчащей из стены трубы с технической водой – для нужд посетителей кладбища. Марина открыла кран, своим платочком нежно обработала кровоточащие порезы.

– Увидел тебя возле памятника и решил не мешать, ушел в сторону. Ты не ответила, почему вернулась?

– Как увидела машину, так на душе почему-то стало тревожно. Подумала, что ты из госпиталя сбежал. Вдруг бы тебе здесь стало плохо? Вот и вернулась.

– Так я же тебя на машине ни разу не возил…

– А-а, вон ты о чем! Мне ее Гном показал, когда из госпиталя домой повез… Тебе бы руки-то перевязать, или хотя бы пластырем заклеить надо. Да и обработать нормально не помешает. Занесешь еще заразу. Где это можно сделать?

– Наверно только в отряде… Марина, ты машину водить умеешь?

– Нет. И не училась никогда. А что?

– Тогда придется самому. Руль потом отмою. Поехали?.. Достань, пожалуйста, ключи из кармана, а то все перемажу – стирай потом…

– А у тебя аптечки-то в машине нет, что ли?

– Есть. Только ей сто лет в обед. Еще отец покупал. Там все испортилось давно, а бинтов и в помине нет. Для техосмотра коробка имеется – и ладно.

– Нет! За тебя основательно надо браться! Что за отношение такое к самому себе?

В медицинской части отряда порезы уже окончательно обработали. Начмед решил не перевязывать. Залил раны клеем.

– Походишь так, – сказал он, – кровь свернется быстро. Не советую только руки наждачкой протирать! – хохмач великий…

Парни с дружелюбным любопытством разглядывали Марину, но от расспросов благоразумно воздерживались. Забрав из шкафчика ключи от гаража, вместе с любимой вышли во двор, столкнувшись с Удальцовым.

– Здравствуйте, дядя Сережа! – поздоровалась с ним Марина. – На кладбище Вам не до меня было.

– Здравствуй! Ты уж прости меня, девочка, – ответил ей Сергей Терентьевич, – поругался я там немного. Не понимают ничего по-человечески. Пришлось чисто по-русски общаться. Радуйся, Жора! Мне уж рассказали: если бы не она – пришлось бы тебе передачки таскать. Так что ты ее на руках носить должен!

– Да я хоть сейчас, командир! – попытался подхватить Марину на руки. – Хоть всю жизнь!

– С ума сошел? – притворно начала отбиваться она. – Всю одежду перепачкаешь!

– Ну, смотри! – улыбнулся полковник. – За язык тебя никто не тянул. Ладно, ты мужик правильный. За свои слова отвечаешь. Но смотри у меня! Обидишь – не спущу!

– Никогда, командир! – твердо ответил я, нежно посмотрев на Марину.

– Да он мухи не обидит просто так! Это я уже давно поняла, – тоже ласково взглянула она на меня…

* * *

Как-то так само собой получилось, что из отряда на машине направились прямо ко мне. Вроде бы и не договаривались ни о чем, но, с другой стороны, никто и не возражал. Выехав на Комсомольскую, в районе лесотехникума тормознул у обочины.

Ну нарушил я немного правила. Но нельзя меня сегодня наказывать! У меня веская причина – Марина впервые едет ко мне домой! Почему остановился под знаком? Ну, это же очень просто: здесь самое «рыбное» место! Бабушек с цветами ­– просто завались. Глаза разбегаются!

Некому меня спрашивать, ни одного гаишника в округе не видать. Марина же даже и не поинтересовалась, для чего это я тут припарковался? Я же со всех ног бросился к одной из приглянувшихся мне бабулек. Не потому, конечно, что она самая симпатичная из всех. Просто, у нее одной имеется то, что мне требуется – розы ослепительно белого цвета. Именно такие я и мечтал подарить Марине. А не какие-то несчастные пожухлые гвоздики, которые видел на ее столе в кабинете. Тем более ­– такой повод, даже два: день рождения и… да, неважно, какой еще. Просто я так хочу!

Купив огромный букет – целых двадцать пять прямо ослепительно сияющих белых роз, бегом кинулся назад к машине.

А это еще что за номер? Позади моей «шестерки» стоит, сверкая включенной «люстрой», извергающей вспышки синего и красного цвета, светло-серая с синей полосой «девятка» ДПС. Тебя тут только не хватало! Что, докопаться не до кого? Один я под знаком остановился? Ну, да! Согласен! Рядом с «Мерином» моя машина выглядит, мягко сказать… гм… да! Но это же совершенно не повод докапываться именно до меня! А этот старлей торчит именно возле моей «шахи». Ну, что! Бог не выдаст, свинья не съест!

Ба-а! Вот так встреча! Давешний дэпээсник, которого я не так давно послал… Вот сейчас как раз и повод извиниться. Дескать, целыми днями и ночами только тебя и искал, родной, чтобы сказать… Вот еще! Так и за «голубого» принять могут. А оно мне надо?

– Добрый день, командир!

– Для кого добрый… – не договорил старлей, внимательно оглядывая меня.

«А для кого и последний», пришлось мысленно закончить за него…

Так и есть! Чувствует, что где-то недавно встречались, но никак не может вспомнить, где? Напомнить, или не стоит? Наверняка, ведь, обиделся… Да, будь, что будет…

– Понимаю ­– нарушил! Но, может, на первый раз простишь, командир?

– Документы!

А вежливость-то где, любезнейший? Ты же с гражданином разговариваешь, добросовестным налогоплательщиком, кстати! На деньги которого, между прочим, существуешь! Ну, что поделать? Не буду нарываться. Но дура-ак ты, старлей, похоже… Так что не зря я тебя послал. Туда бы как раз ты и шел бы! Ладно, поглядим. Может, не все еще так и плохо?

Протягиваю водительское удостоверение, документы на машину. Тот, даже не разглядывая, складывает их в карман:

– Вы нарушили пункт…

Начинаю потихоньку закипать… Ну, хорошо, нарушил. А дальше-то что? Где написано, что именно за это нарушение ты, старлей, имеешь право изъять у меня все документы? В том числе и на машину? Что, верховным судьей себя возомнил?

– Командир, ну первый раз же… Давай, разойдемся по-хорошему? И документы на машину-то нехорошо забирать. Ну, права – еще, куда ни шло, но машина-то – это мое личное имущество, которое только суд может конфисковать.

– Что, грамотный? Думал, червонцем обойдемся, а тут уже на двадцатку тянет. Ну, так что?

– А, может, тогда протокол? По нему мне ту же самую двадцатку максимум и выпишут. Да и то – под вопросом.

Пока мы так препирались, заметил, что окошко Марининой двери слегка приопустилось. Слушает. Как бы сдержаться, чтобы мат, который так и хочет сорваться с языка, не вырвался наружу?

– Нет, ты точно сильно грамотный, я смотрю. Свободен! С полтинником за документами придешь, – и направился к своей машине. – Цветы своей бабе охапками покупает, а тут – торговаться будет, – донеслось до меня.

Положение – хуже не придумаешь! Ну, ты сам нарвался, старлей! Придется ставить тебя на место. В армии у меня таких бойцов не было, но если бы были – отжиматься в противогазах устали, пока полную маску блевотины не накопили. В любой ситуации нужно оставаться человеком! Согласен: нарушил я, хоть и не нарочно. Просто встать абсолютно было некуда. Ну, составь ты протокол – даже на это согласен! Но так откровенно… Ведь, это именно из-за таких, как ты, ментов и козлами называют, и мусора́ми, и другими обидными кличками. Поверь мне – я это точно знаю!

Толкового опера, который соблюдает неписаные правила, ни один самый прожженный урка таким словом не назовет. Уважает, потому что! Хороший опер никогда не нарушит слова, данного жулику. Может не давать, отвертеться под любым предлогом, еще что-нибудь – нюансов хватает. Но если пообещал – в лепешку расшибись, но выполни. За это тебя и уважать станут, и сами те же самые правила будут соблюдать. Не знаю, как тебя, а меня в свое время урки на территории не только боялись, но еще и уважали. Любые двери открывались только при упоминании фамилии, несмотря на то, что до того в них долбиться могли полчаса и больше.

А вот из-за таких как ты, старлей, авторитет милиции только теряется. И заметь – это не я тебе пытаюсь сунуть деньги, хотя, наверняка, ты надеялся именно на это. Не вышло – начал требовать сам. А это – уже статья: вымогательство взятки. Ты этого хотел? Ты на это нарвался! Хотел перед тобой извиниться за то, что обругал: некогда было объясняться. Но теперь, похоже, извиняться придется тебе самому…

Открыв заднюю дверь, аккуратно положил букет на сиденье. Спасибо бабуле – еще и в целлофан завернула, оформила красиво, да яркой ленточкой перевязала! А поверх, чтобы не истрепать раньше времени, обернула газетой.

– Чего он от тебя хочет, Жора? Денег? – встревоженно спросила Марина.

– Да нет, знакомый попался, поговорить хочет, любимая. Я скоро!

– Не обманывай меня! Я же слышала, что он от тебя что-то хочет. Ты правила нарушил, что ли?

– Есть немного, Мариночка. Я сейчас все улажу. Мы же сослуживцы с ним, как-никак. Я ему просто еще не сказал, откуда я. Поскучай немного. Радио включи. Я сейчас вернусь.

Сослуживец, твою мать! Рост – как у воробья, зато пузо необъятное – того гляди, на лоб полезет! А мнит из себя… Таких сослуживцев в нужнике топить надо еще в зародыше! Ты же, гнида, на всю доблестную ГАИ тень кладешь, с дерьмом смешиваешь… пардон, все никак не привыкну… только в этом году переименовали в ГИБДД. Но суть от этого не меняется. Сколько сталкивался с гаишниками – все время нормальные мужики попадались. И в командировках вместе бывать приходилось – никаких проблем никогда не возникало…

Быстрым шагом догнал инспектора у самой «девятки», в которую тот уже начал садиться. Подойдя к пассажирской двери, взгромоздился на сиденье. Резко, с вновь, как на кладбище, закипевшей яростью рванул за лацкан форменной куртки на себя, одновременно извлекая служебное удостоверение. Ткнул раскрытую ксиву прямо ему в морду:

– А теперь читай, ушлепок!.. Отдел собственной безопасности! По таким как раз уродам, как ты, специализируемся! А та, как ты выразился, баба – следователь областной прокуратуры! Если есть сомнения – можешь сходить, ее удостоверение глянуть! В общем, срок ты себе, практически, поднял. Что скажешь?..

Зажравшаяся морда гаишника медленно, но верно начала принимать цвет обложки ментовских «корочек». Хорошо, что в удостоверении не пишут службу! Просто – «старший оперуполномоченный УВД»! Попробуй, догадайся, из какой конторы? Что, сволочь, воздуха не хватает? Раскрываешь рот, как вытащенная на берег рыба…

– Т-това-арищ м-м-майор! Я ж-же не знал…

– А тебе и не надо ничего знать! Не место таким в органах! А вот в колонии самое то.

С мстительным удовольствием наблюдаю полное созревание клиента и дожимаю окончательно:

– Сам рапорт напишешь? Или лучше будешь называть потом меня «гражданин майор»?

Ты смотри! Совсем, как в кино!.. Любите Вы киношные штампы, Георгий Александрович! А инспектор-то, смотри, того и гляди, под рулевую колонку залезет. Слабак! А туда же – деньги вымораживать! Тьфу!..

– Т-товарищ м-м-майор!..

– И как ты с таким заиканием-то комиссию прошел, старлей?.. Документы! – требовательно протянул руку, отпустив куртку гаишника.

– П-п-пожалуйста, т-товарищ м-майор… – трясущимися руками протянул тот водительское удостоверение и свидетельство о регистрации.

Тьфу ты! Смотреть противно! Убрав все на место, вновь требовательно протянул руку:

– Документы, я сказал!

– Т-так, я ж-же о-от-т-дал…

– Свое служебное удостоверение, идиот!

Инспектор продолжающими дрожать руками протянул ксиву, уронив ее при этом на полик… Доставай, давай! Не я же туда полезу? Да побыстрее! Меня любимая ждет! Беспокоится!

Кое-как нащупав на полу свидетельство принадлежности к органам, гаишник (ну, не нравится мне ни в какую новое название – что они там могут нагибэдэдировать?) протянул его мне. Выписав на взятый прямо с приборной панели номерной! бланк протокола его данные, сложил бумажку вчетверо и сунул в свой карман. Не мои проблемы, как ты будешь отчитываться. Или возражать рискнешь?.. По глазам вижу – кишка тонка!..

– Подразделение?

– П-полк д-дэп-пээс.

– Оформляем, как положено? Предупреждаю: весь наш разговор у машины записан! Или сам рапорт на увольнение напишешь?

– Л-луч-чш-ше с-сам…

– Смотри! Я проверю! Не вздумай со мной шутки шутить! Получишь тогда на всю катушку. Дело возбудить никогда не поздно! Врубился?

– Д-да!

Не прощаясь, вышел из машины, хлопнув дверью на прощание так, что стекла задребезжали. Противно…

* * *

Сел в машину, как и положено влюбленному, пожирая глазами предмет своей страсти. Марина подозрительно посмотрела на меня:

– Что это с тобой, Жора? Только не говори, что у тебя забрали права, и мы сейчас пойдем пешком!

– Что ты, милая? Разве я мог бы допустить, чтобы ты сбивала свои красивые ножки по нашему скверному асфальту? Скорее, тут бы все горело и взрывалось, текли реки крови, а мы гордо уносились на бешеной скорости!.. Шучу, конечно!.. Знакомый попался гаишник, только узнал меня не сразу, пришлось напомнить, где встречались. Как только признал, все сразу вернул, да еще и с извинениями. Просил тебя поцеловать в качестве компенсации! – сделал большие глаза. – Вот только не уточнил куда? Придется везде, куда только смогу дотянуться. А я такой! Хоть докуда достану! – обнял Марину, целуя в щеки, губы…

Краем глаза успел заметить, что «девятки» позади уже нет. Когда он только успел смыться? Не иначе, освоил вертикальный взлет!

– Жора, не увлекайся! – потихоньку начала отбиваться любимая. – Люди же смотрят!

– Ну, и пусть смотрят! Нам скрывать нечего! Или есть – чего? – не разжимал я объятий.

– Нечего, конечно, – покорно ответила она. – Только, я сейчас некрасивая – всю помаду съел, противный, – шутливо надула она свои губки. – Как я теперь в таком виде на люди покажусь? Мне же накраситься надо…

– Для Вас, мадам…

– Мадемуазель, между прочим, если некоторые до сих пор не поняли, – прижала она свои нежные пальчики к моим губам.

– Пардон! Конечно же, мадемуазель! Это не я – это мой язык. Мелет, что попало. От Вашей красоты, мадемуазель, сам-то я дар речи давно потерял. Он отдельно живет, все никак приручить не удается – не слушается!

– Да, ну тебя! Все шутишь? Ты что-то говорить начал… Что для меня?..

– А для тебя, любовь моя, в этой шикарной карете даже почти трюмо найдется, – развернул к ней салонное зеркало заднего вида. – Прошу!

Покончив с наведением марафета, Марина поинтересовалась, бросив взгляд назад:

– А что это там лежит такое?

– О-о! Это очень нужная вещь, Мариночка! Я тебе потом покажу, как она работает. Едем?

– А мы разве все еще стоим? Тогда вперед, конечно!

– За орденами! – закончил ее фразу. – Ты мой самый главный орден! И других мне просто не надо!.. – тронул «шестерку» с места, уловив разрыв в потоке транспорта…

Загнав машину в гараж, вышел, старательно пряча за спиной цветы и пакет с коробкой. Впрочем, безрезультатно – такое не спрячешь. Закрыл свободной рукой ворота…

– Это мне? – спросила Марина, естественно, обратив внимание на торчащие из-под газеты бутоны. – Красивые, наверно! А по какому поводу?

– Разве для этого нужен какой-то повод, любимая? То, что ты есть – уже повод! Но пока не отдам! Прошу! – галантно согнул руку в локте…

– Вот в этой берлоге я и обитаю! – произнес, включая свет в коридоре. – Проходи, пожалуйста! – метнувшись на кухню, положил букет на стол. – Позволите Ваш плащ?..

– Позволю, так и быть, – игриво ответила Марина, освобождаясь от верхней одежды. – Ну-у! Пыли-то сколько… Ты, когда последний раз уборку делал?

– Если быть точным, то почти две недели прошло. Я вообще не понимаю, откуда она берется, эта пыль? Дома-то почти не бываю – только спать прихожу. Голодная? – прошли в большую комнату.

– Утром перекусывала… Ой! Так почти четыре часа уже!.. А что-то и не хочется… Ну, что за мужики пошли?

– А что такое? – не понял я.

– Помнится, кто-то обещал показать, как что-то там работает?

– Это ты на меня так действуешь, любимая! Как на тебя посмотрю – так из головы сразу все вылетает. Я исправлюсь, честное пионерское!

– Ну, исправляйся!

– Один момент! Присядь, дорогая, и закрой глаза. Я мигом!

Забрав из кухни цветы, сорвал с упакованного в целлофан букета газетную обертку, прихватив также и телефон, вернулся обратно.

– Сударыня! – встав на одно колено перед сидящей на диване Мариной, произнес с пафосом. – В знак моей глубокой любви разрешите преподнести Вам этот скромный букетик!

– А что, глаза открывать еще нельзя? – спросила она, приподнимая на одном ресницы. – Ой! Красота-то какая! Именно такие, какие я люблю! Спасибо, золотой мой! – притянув к себе и заставив сесть рядом, подарила мне жгучий поцелуй…

– Смотри, ты – и правда работает! Я, правда, и не сомневался. Но покупал без проверки! Тебя рядом не было, а с бабулькой испытывать как-то не решился. Еще ревновать начнешь. С днем рождения, любимая!..

– Ты когда-нибудь серьезно говорить начнешь?

– Я и так серьезен, как никогда! А это – приложение к цветам, – протянул коробку, – теперь не спрячешься! Везде найду! Еще раз с днем рождения, радость моя! Шампанского дома, правда, нет, но зато где-то были конфеты, – еще один долгий поцелуй…

– Большое спасибо, мой хороший! Я об этом даже и не мечтала никогда… Ты откуда про день рождения узнал? Я, по-моему, не говорила… А-а! От дяди Сережи, наверно? Признавайся!..

Сознаваться, естественно, ни в чем не стал. Только загадочно улыбнулся в ответ. Пусть считает, что Удалой проговорился, если ей так больше нравится. Главное, что знаю!..

– Мне пора, любимый! – взглянула Марина на часы. – Маме помочь надо на стол приготовить, да и гости придут – а меня нет… Нехорошо получится… Давай, я тебя покормлю чем-нибудь, а то ты, ведь, сам-то о себе вообще не заботишься. Будешь что-нибудь жевать всухомятку…

Удалившись на кухню, погремела там кастрюлями, хлопнула дверцей холодильника. Послышался шум воды. Вернулась минут через пять с расстроенным выражением лица…

– Что случилось, Мариночка? – встревоженно спросил я.

И действительно – что за перемена настроения? Только что была, как мне кажется, самой счастливой из всех, кого я только знаю. А тут…

– Иди мусор выбрасывать, горе ты мое! Я из холодильника все в ведро сложила. Свет у тебя отключали, что ли, пока в госпитале лежал? В кастрюлях – плесень, в воде их замочила. Хлеб – тоже в помойку. В общем, кормить тебя нечем. И в магазин бежать уже некогда.

– Мариночка! – обнял ее. – Не переживай. Я сейчас тебя провожу, а на обратном пути хлеба куплю. Тушенка где-то есть – не пропаду.

– Ты на своей тушенке желудок посадишь. Мало тебе ее в командировках было? – помолчав немного, как будто посветлела лицом: – Придумала! У тебя костюм-то какой-нибудь есть?

– Зачем? В ресторан идти? Что-то нет никакого желания…

– Почему в ресторан? Ко мне домой пойдем! У меня же день рождения!.. Собирайся…

– Так… меня, вроде, не приглашали… Неудобно…

– Неудобно, Жора, на потолке спать – одеяло сползает. Я тебя приглашаю! – произнесла она, выделив ударением слово «Я». – Мой день рождения – кого хочу, того и зову. Так что не рассуждай, а одевайся быстрей. Да и мама с папой против не будут. Это я точно знаю…

Костюм, конечно, нашелся. По-моему, у каждого мужчины хоть какой-то, да имеется. Только видок у него какой-то помятый. Не помню, когда и надевал-то крайний раз? Глаженых рубашек тоже не оказалось. Пришлось Марине, отправив меня выносить мусор, самой приводить в порядок мою одежду…

* * *

Подарок, естественно, довелось нести мне. Цветы же, вдохнув их аромат, взяла Марина. Пробивает легкий мандраж: как-то меня там встретят? И иду с пустыми руками… Нехорошо получается, все-таки первый визит домой к любимой… И, ведь, ничегошеньки о родителях не знаю… Неправильно все это… Что было не поинтересоваться раньше? Вот и мучайся сейчас…

– Мариночка! Как-то неудобно…

– Что неудобно, Жора?

– Ну… Ничего же у меня с собой нет… Все-таки, с родителями невесты знакомиться иду, а о них не знаю вообще ничего… Что-то купить бы надо, чтобы не с пустыми руками…

Ответом на вырвавшееся упоминание о невесте явился счастливый, но, в то же время, несколько лукавый взгляд.

– Не терзайся ты! Не планировал же ко мне сегодня заявляться?

Вообще-то думал об этом, любимая… Но как-то все не так вышло, как замышлял… Что же делать-то?

– Давай, хоть в магазин зайдем! Какие-нибудь презенты выберем. Без тебя точно не справлюсь…

– Ну, раз ты настаиваешь… Я прямо тебе удивляюсь… На толпу один с голыми руками – это тебе пожалуйста, нормально. А как с родителями встретиться – так сразу испугался… Ну, шучу-шучу! Не смущайся ты так – тебе не идет! Ты мне больше другим нравишься. Какой обычно: сильный, уверенный в себе. Чтобы за тобой, как за каменной стеной…

– Что купить-то? Я просто даже не представляю… Что они любят?

– Не мучайся ты! Маме коробку конфет купи, а папа хорошему коньяку будет рад. Он сам-то, хоть и не пьет практически, но зато угостить друзей-знакомых любит…

– Что бы я без тебя делал, спасительница моя?

Хорошо, что в торговом центре есть почти все, что только душа пожелает! Были бы только деньги. А вот с этим-то пока как раз проблем нет… Недолго побродив по магазину, купили красочно оформленный экспортный вариант конфет местной кондитерской фабрики и бутылку «Арарата»…

– Мариночка! Ну, где же ты ходишь? Обещала пораньше прийти. Мама ждет, переживает…

Открывший дверь широкоплечий, среднего роста мужчина, кинув одобрительный взгляд на огромный букет белых роз, приветливо улыбнулся и протянул мне руку. Темноволосый, с начинающей пробиваться сединой. Из-за него выглядывает миловидная стройная женщина, тоже с доброжелательной улыбкой. Вот тут-то и пригодились старания Руслана:

– Здравствуйте, Владимир Игнатьевич! – произнес я, и соответственно, но не чрезмерно ответил на его крепкое рукопожатие. – Добрый вечер, Нина Федоровна! – с приличествующим поклоном символически прикоснулся губами к протянутой руке.

Уловил заинтересованные взгляды. Что же дальше-то делать? Как-то с родителями любимых девушек раньше знакомиться не доводилось. Когда презенты-то вручать?..

– Мама, папа! Знакомьтесь – это Георгий!.. Ну, чего ты? – легонько толкнула Марина локтем в бок. – Проходи!

– И действительно, что это мы в дверях-то торчим? – произнесла мать Марины приятным мелодичным голосом. – Проходите, пожалуйста. Никого пока еще нет. Гости позже подойдут. Мариночка, давай быстрей, переодевайся, помогай. Времени-то немного осталось.

– Я сейчас, мамочка! Мы все успеем! – и вновь легонько подтолкнула меня.

Интересно! Я, стало быть, не гость? А кто же тогда, в таком случае?

– Это Вам, Нина Федоровна! – немного смутившись, протянул ей конфеты. – С днем рождения Вашей дочери!

– Большое спасибо, Георгий! Красота-то какая! Володя, только посмотри!

– Поздравляю Вас Владимир Игнатьевич! – протянул коньяк в подарочной упаковке.

– Спасибо! Проходи в комнату, – принял он презент. – Женщины на кухне займутся, а мы пока посидим. Не возражаешь? Ничего, что я на «ты»? Возраст, вроде бы, позволяет…

– Конечно Владимир Игнатьевич! – кивнул, проходя в указанном направлении. – Так даже лучше, привычнее.

Присели в кресла возле журнального столика, напротив выключенного телевизора. Отец Марины, подбросив в руке коробку с «Араратом» вопросительно посмотрел на меня:

– Попробуем, пока женщины не видят, Георгий?.. Как, кстати, по батюшке-то?

– Александрович! Но лучше – просто Жора. Рановато еще по отчеству величать…

– Ну, так как? – собрался собеседник встать за посудой.

– Нет, Владимир Игнатьевич! Я – пас! И так-то редко употребляю, а тут – только из госпиталя вышел.

– Чем хворал-то? – заинтересованно посмотрел на меня. – Что-то не похоже, что простуда? – а по глазам заметно – знает больше, чем говорит.

– Споткнулся на ровном месте, головой ударился. Вот и пришлось полежать недельку. Даже чуть больше.

– А где трудишься, если не секрет? В армии, раз уж госпиталь?

– Нет, Владимир Игнатьевич. В милиции…

– Вот, значит у кого, значит, дочка в последнее время пропадает. Ты, выходит, за ее сумочкой-то бегал недавно? Не страшно было?

– Не успел испугаться. Очень уж быстро все произошло…

– Ну, ладно. Раз уж от коньяка отказываешься, давай женщинам тут плацдарм подготовим. Не возражаешь?

– Нисколько! С удовольствием…

Журнальный столик, как выяснилось – трансформер. Покрутив под столешницей-сэндвичем ручку, Владимир Игнатьевич поднял ее на необходимую высоту. Затем повернул поверхность на девяносто градусов и разложил. Получился довольно приличных размеров обеденный стол. Вдвоем перенесли его на центр комнаты, накрыли скатертью. Дальнейшие расспросы прервал звонок в дверь…

Вслед за вернувшимся из коридора Владимиром Игнатьевичем в комнату вошли Удальцов с супругой и… Митрофанов собственной персоной, тоже со своей половиной, если верить обручальным кольцам на их безымянных пальцах. Вот уж кого никак не ожидал здесь увидеть!..

– Удивлен? – Митрофанов пожал мне руку.

– Если честно, то да!

– Я с Владимиром Игнатьевичем знаком еще с тех времен, когда он в прокуратуре работал.

– А сейчас? – довольно глупо спросил я.

– Я уже на заслуженном отдыхе. Дочери эстафету передал. В областной администрации тружусь, – за Митрофанова ответил Владимир Игнатьевич. – Скромный у тебя боец, Сергей! – обратился он к Удалому. – Хоть бы словом обмолвился, что гранату собой закрыл. Споткнулся, говорит, головой ударился, поэтому в госпиталь и попал.

– Я же тебе говорил, Володя – хороший парень. А что не треплется на каждом углу о своих заслугах – так это не в упрек. Ладно! Пойдем, поговорим. Женщины твоим помогут, а Жора пока отойдет от допроса с пристрастием…

Оставшись один в комнате, долго соображал, чем бы себя занять-то? На глаза попалась, уложенная в специальной подставке возле телефона, стопка небольших листочков для записи и авторучка. Взяв несколько бумажек, задумался…

Строчил, перечеркивал, вновь писал… Наконец, начало получаться что-то осмысленное…

Еле успел спрятать написанное  – Марина неслышно подошла сзади, обняла за плечи:

– Скучаешь? Бросили тебя тут одного… Поможешь?

– Конечно, Мариночка!

Попытался обнять ее, но сдержал порыв. Не время! Поймут еще не так. Только спросил:

– Что нужно делать?

– На стол носить, а то у нас запарка. Прогуляли с тобой… Остальные-то где?

– Не знаю, вышли куда-то. Может покурить?

– Папа-то не курит. А ты? – хитро посмотрела мне в глаза.

– Я же обещал! – улыбнулся в ответ. – А свои обещания выполняю всегда!..

Совместными усилиями довольно быстро заполнили почти весь стол. Вино, естественно, доверили открывать мне. Действительно – не женщины же этим будут утруждаться? Это – испокон века занятие мужчин.

Наконец, все собрались в гостиной. Началось чествование именинницы, для чего, собственно, мы все здесь и собрались. Одно за другим звучали поздравления моей милой Марине. Сидящая слева от меня девушка благодарно кивала и всегда находила для поздравившего несколько ответных теплых слов. Настал и мой черед. Встал, на секунду затаил дыхание, как перед снайперским выстрелом, и, иногда подглядывая в родившиеся недавно строки, с чувством выдал:

– Пусть звезды светятся в глазах твоих,

Пусть счастье, как шампанское, искрится,

Пусть слезы никогда не блещут в них,

И в сердце пусть печаль не постучится.

Пусть этот день, как песня соловья,

Перечеркнет всех хмурых дней ненастье.

Пусть жизнь твоя, как майская заря,

Приносит каждый день в ладонях счастье![1]

С днем рождения, Мариночка! И прошу принять от меня этот скромный подарок, – вновь протянул ей коробку с телефоном. – Будь всегда в пределах досягаемости своих родных, близких и знакомых!

[1] Источник: http://www.pozdravik.ru/

Ответом стали счастливый взгляд любимой и бурные аплодисменты собравшихся, а Сергей Терентьевич тайком показал поднятый вверх большой палец. Когда овации стихли, поднялся глава семьи:

– Хорошее поздравление, Жора! Чувствуется, что идет от души. Сам написал?

– Сам, Владимир Игнатьевич, – признался я, – только что.

– Он у нас вообще талант, Володя! – вмешался Удалой. – Еще и песни пишет, и сам же их исполняет под гитару. Душевно получается!

– Правда? – заинтересовалась хозяйка. – Жора, может быть, что-нибудь исполните? Гитара у нас есть. Владимир Игнатьевич когда-то в молодости пытался научиться играть, но ничего из этого не вышло.

Покинув комнату, через некоторое время вернулась с довольно дорогой гитарой.

– Извините, пожалуйста, Нина Федоровна, – вынужден был отказаться я, – но только если в другой раз. Сегодня настрой совершенно не тот. Да и песни у меня больно уж… особенные. Только расстройство одно с них. Зачем праздник-то портить?.. Вот подходящую к случаю – могу, даже с удовольствием, – смягчил свой отказ – зачем обижать маму невесты?

– Действительно, – Удальцов был уже и сам не рад, что затронул эту тему, – давайте как-нибудь потом. На войне и для войны те песни написаны. Будет еще повод послушать…

Пробежал по струнам… Подкрутив немного колки, настроил инструмент. Попробовал – вроде бы, неплохое звучание. После этого выдал классику для данного случая – песенку крокодила Гены про день рождения, который бывает, к величайшему сожалению, чрезвычайно редко. Исполнение прошло «на ура».

Если не считать этого недоразумения, в целом вечер прошел весело и непринужденно. Гости разошлись незадолго до полуночи. Следом за ними засобирался и я. Попрощавшись с родителями Марины и пообещав обязательно позвонить, как доберусь до дома, вышел с любимой на лестничную площадку. Только там, в отсутствие посторонних глаз, и позволил себе впервые за все это время обнять и поцеловать ее…

Несмотря на позднее время и практически полное отсутствие случайных прохожих, до своего подъезда дошел без происшествий. Не считать же за таковое то, что возле торгового центра встретились несколько довольно молодых дарований в изрядном подпитии? Начало было, как водится, «весьма интригующим» – ну, никакой фантазии у молодежи!

– Мужик! Дай закурить! – развязно обратился один из юнцов.

Вероятно, рассчитывали на такой же стандартный ответ. Пришлось разочаровать:

– Сынок! Тебя не учили, что к старшим надо обращаться вежливо? Минздрав предупреждает постоянно, но иногда это случается в последний раз… Сходи, на кошках потренируйся, – не останавливаясь, бросил я.

И пошел дальше. Но ожидаемого окрика в спину, или приближающегося топота не услышал. Обошлось. Умнеет молодежь. На глазах. Или у сопляков мозги, или что их заменяет в пьяных «котелках», «зависли» от неожиданной смены сценария? И почему, интересно, моя скромная персона так и норовит притянуть к себе неприятности? Ответ напрашивается простой: когда все приличные люди уже спят, таких вот уродов выносит на улицы проблемы создавать. Руки бы им пообрывать, да ими же по рожам и нахлестать…

* * *

Следующий день, съездив на прием в поликлинику, и пополнив запасы продуктов, взамен испортившихся, посвятил наведению порядка в квартире. Если и в другой раз Марина придет в такой же бардак, какой застала в день выписки из госпиталя, думаю, ее отношение ко мне может измениться, и далеко не в лучшую сторону. Повар из меня, ясен перец, не ахти! С голоду, естественно, не помру, но на какие-либо кулинарные изыски явно не способен. Тем не менее, с помощью удивительно кстати обнаруженной древней поваренной книги приготовил вполне приличный ужин, утомившись, правда, при этом изрядно. И как только женщин на все это хватает?

«Убив», таким образом, время до вечера, к окончанию рабочего дня подъехал к прокуратуре, остановившись почти напротив входа – так, чтобы все видеть, но не слишком уж отсвечивая.

Ко времени «Ч» уже стоял возле дверей. Вышедшая из здания Марина, увидев меня, обрадовалась.

– Мадемуазель! Карета ждет Вас! – нежно взял за руку и поцеловал любимую в подставленную щеку. – Унесет нас туда, где ожидает романтический ужин при свечах! Не соблаговолит ли принцесса скрасить сегодня мое одиночество?

Появившегося следом в дверях Ленчика аж передернуло. Не знаю, на что уж он рассчитывает после встречи в госпитале? А, по барабану! Мне с ним детей не крестить. Пусть думает себе, что хочет.

– Заманчиво звучит! – ответила Марина. – По-моему, стоит согласиться…

Отдых после трудового дня удался на славу. Мои старания были оценены по достоинству. Огорчает только одно: ночевать, несмотря на все мои тонкие и очень скромные намеки, возлюбленная отправилась, все-таки, домой. Проводил ее, сдав, как говорится, с рук на руки, пожелав на прощание спокойной ночи…

Вернувшись домой, заваливаюсь на диван. Поначалу казалось, что вырублюсь моментально. Однако сон все не приходит. Мысли в голове шуршат. Разные. Приятные. В-основном, касающиеся наших с Мариной взаимоотношений…

* * *

Разбудил телефонный звонок. Кое-как попав ногами в тапки, ломанулся к аппарату.

– Да?! – рявкнул в трубку.

– С дуба рухнул? – вместо приветствия раздался голос Руслана. – Чего орешь-то?

– Проснулся только что. Ты, кстати, и разбудил. Нафига звонить в такую рань?

– На часы посмотри, засоня! Десятый час на дворе. Народ уже «броню» от кутюр собирается примерять, модные в этом сезоне шляпы с бронестеклами. Косметика – по желанию. Твое, между прочим, родное отделение сегодня дежурит. А ты от работы косишь, сачок!

– Имею полное право, как геройски пострадавший на ниве борьбы с бандитизмом. По вашей, между прочим, вине, господа опера. Распустили тут всяких мокрушников. Мирному собровцу пройти невозможно.

– Да ладно, это ты-то мирный? Как-то неубедительно звучит. Короче, хорош прикалываться! Ноги в руки, и рви в контору – дело есть.

– Рус! Я же на больничном.

– Потом сам себя проклинать будешь, а свалишь все на меня. Давай на базу! Жду!

Только хотел ответить что-нибудь порезче, как друг уже разъединился. Что там у них стряслось? Третья мировая, что ли, началась? Китайцы Ла-Манш форсировали? Так до фени нам глубоко должен быть тот Ла-Манш. А особенно – то, что за ним. Хочется китайцам с альбионцами пообщаться – хай себе плывут…

Планы на сегодня совершенно другие намечались. И, что характерно, война в них никоим образом не вписывалась. Даже мировая…

Телефон Пули не отвечает, абонент – не абонент. Остается Гном…

– Серега, привет!

– Здорово, болезный!

– Ты не в курсе, чего это Рус меня на базу вытягивает? Не Америка, случаем, под воду ушла?

– Повеселиться хочешь?

– В смысле?

– Ну, не пожрать же? Морду, естественно, кому-нибудь набить. Заслуженно.

– Так у меня что-то в последнее время этого веселья выше крыши. Учу всяких баранов уму-разуму так, что кулаки устали.

– Не, если ты не хочешь – можешь не приходить. Но я бы на твоем месте вообще бегом бежал.

– Слушай, Серый! Кончай интриги плести. Прямо-то сказать не можешь?

– Не могу! Русу обещал. Так придешь? Только быстрей давай, а то не дождемся.

– Уболтал, черт языкастый. Сейчас приеду. Только морду лица сполосну…

Умыться, побриться, кинуть что-нибудь оставшееся от вчерашнего пиршества в желудок – на все про все хватило пятнадцати минут. Через двадцать уже лавировал на «шахе» в плотном потоке транспорта…

В отряде оживление. Народ уже в «броне» носится, автоматы получают. Подошедший сзади Гном хлопнул по плечу:

– Приехал? Молодец! Давай, переодевайся, оружие – по полной программе.

– Ты мне хоть объясни, в чем дело-то?

– Потом все! Готов будешь – к Руслану пойдем. Он тебя обрадует!..

Подготовка к выезду – дело привычное. Занимает от силы минут пять вместе с переоблачением. Полностью экипированный, подошел к Гному:

– Готов, Серега!

– Сейчас, только Удалому доложу…

В кабинете Руслана ожидал сюрприз: за его столом расположилась… Марина. Увидев меня, встала, подошла и неожиданно, ткнувшись в плечо, разрыдалась. Парни, увидев такое дело, тактично вышли, оставив нас наедине.

– Ну, что ты, милая? Успокойся, – обняв, прижал к себе. – Не надо плакать. Ты же знаешь, не могу видеть твои слезы. Что случилось, маленькая?

– К начальнику следствия сегодня вызывали. Тот сказал, что ему доложили о наших с тобой отношениях, – ответила она, всхлипывая.

– Поздравлял, что ли, любимая?

– Какие там поздравления? Говорит, что по закону должен отстранить меня от дела по твоей семье…

– Ну, не расстраивайся, Мариночка. Все будет хорошо. Не сошелся же на этом деле свет клином? Другое дадут расследовать.

– Как ты не понимаешь, Жора? Я хочу сама его закончить. Как почитала, что там мой предшественник наворотил, мне страшно стало… И тебя терять не хочу…

– Ну, наверно, что-то можно придумать, любимая. Не отстранили пока?

– Нет. Я из-за этого и здесь. Пока просто сказали, чтобы я наши отношения постаралась не афишировать. У нас начальник, вообще-то, хороший. Недавно перевели из другого региона. Сказал – работать, как будто и разговора нашего не было.

– Не сказал, кто доложил? Да, что я такое спрашиваю-то? Конечно, не скажет. Стукачей никто не сдаст.

– Не говорил, естественно. Я вот думаю – не Леонид ли Иванович сообщил? Что-то он сегодня какой-то не такой, как обычно. Да и видела, как он от начальника выходил.

– А он за тобой ухаживать не пробовал? До того, само собой, как мы встретились?

– Пытался, конечно. Цветы постоянно дарил. Точнее, все время на стол мне клал. Я приходила, а они уже лежат. Кроме него-то больше некому. В кабинете вдвоем сидим.

– Все будет хорошо, любимая! Я обязательно что-нибудь придумаю.

Хорошо, что женщины верят мужским обещаниям. Вот и моя ненаглядная стала успокаиваться, мысли на извечное женское перевела:

– Я некрасивая, да?

– С чего ты взяла? Ты у меня самая прекрасная!

– Тушь, наверно, вся потекла? – спросила она, осторожно вытирая слезы.

– Ну и что? Это же все поправимо, – протянул свой платок, тут же смочив его водой из чайника. – Зеркало имеется, так что все в твоих руках, золотая моя!

Немного успокоившись, Марина принялась приводить заплаканное лицо в порядок. Шикнул на мужиков, попытавшихся войти в кабинет. Те сразу исчезли обратно в коридор.

Ну, Ленчик! Нет, хоть собак люблю с детства, и подобный эпитет стараюсь максимально редко использовать, но и сука же ты! Кроме тебя заложить было некому! Ничего, мы с тобой еще пообщаемся предметно, сволочь! Отольются тебе слезы моей любимой! Нет, ну какой гад? С девушками воевать вздумал! Подожди! Будет и на нашей улице праздник!.. А кто не с нашей – ох, и наплачется! Я не садист, но для отдельных ушлепков исключение сделаю. Приятное!

Наведя марафет, Марина вопросительно взглянула на меня:

– Ну, Жора, как я выгляжу?

– Блеск! – Как будто и не плакала!

– Обманываешь?

– Что ты? Чистая правда!

– Ну, тогда хватит ребят держать в коридоре…

Выглянув за дверь, махнул друзьям рукой. Вошли, сделав вид, что ничего и не произошло вовсе.

– Ну, рассказывайте, ради чего весь этот маскарад?

– Все очень просто, Жора, – начал Сергей. – Руслан «лепилу» нашел, и расколол его по самое не хочу.

– Какого еще «лепилу»? – не понял я.

– Того самого, – пояснил Рус, – который Клима штопал после тех событий.

– Долго сопротивлялся? – мне даже стало интересно.

– Ты знаешь, нет. Даже иголки под ногти загонять не пришлось, – улыбнулся опер, тем самым давая понять Марине, что это всего лишь шутка. – Свидетелем он хочет по делу пройти, а не соучастником. Об этом только и мечтает. Я просто популярно объяснил ему все последствия запирательства. И пообещал самую х… э-э, эксклюзивную камеру в СИЗО, с теплой компанией хмурых, здоровенных, но ласковых сокамерников… Блефовал, конечно… Ну он и обо… понял все, и Клима сдал с потрохами. Наша задача – взять этого кадра за… ну, нежно, значит. И…

– Неоднократно спросить? – хлопнул я кулаком по раскрытой ладони.

– Ну… да! Только без следов.

– Обижаешь, шеф, – вмешался Сергей. – Так только… если упадет пару раз на льду – не больше.

– Ну, возьмем мы его, – заинтересованно спросил я, – а дальше? Он этому Айболиту в глаза скажет, что вообще первый раз его видит. Что тогда?

– А вы-то на что? Я тебе удивляюсь! Пошепчете ему сокровенные слова, в глазки его проницательно заглянете, чтоб кровь застыла. Мне вас учить, что ли? А, кроме того, мне тут сорока на хвосте принесла, что у этого клиента дома патроны завалялись… С той самой партии. Глядишь, кроме них на обыске еще что-нибудь интересное отыщем. Плюс к этому – шрам-то от огнестрельного ранения, куда его денет? Давность эксперты определят без особых проблем. Изъятых патронов, чтобы закрыть его, хватит. Правда, Марина Владимировна?

– В ИВС точно поедет, – подтвердила Марина. – Даже если и не найдем ничего, по сотке[1] я его закрою. С арестом будет сложнее, а на семьдесят два часа – запросто. Если хорошо постараться, можно на тридцать суток по указу. А там уж – как наработаете…

– Вот видишь? – продолжил Комиссар. – В изоляторе с ним пообщаться – одно удовольствие! Заодно, и Беса прихватим. Колоться станут – стенографистка успевать не будет. Это я тебе обещаю! Тут главное – подход творческий! Куда они на… – осекся он, взглянув на следователя, – к черту из наших грязных лап денутся?

– Где брать будем? – перешел к делу Гном.

– Присматривают за ним, – ответил Руслан. – Пока из дома не выходил. Из ночного клуба только утром приполз. Вариантов два: ждать выхода, но это до морковкина заговенья можно, либо хату штурмовать. Тут вам и карты в руки.

– Этаж, дверь? – задал уточняющие вопросы Сергей.

– Дверь металлическая. Но так себе, хлипкая. Глазок есть, но неконкретный – обзор маленький. Четвертый этаж, стеклопакеты. Решеток нет.

– Значит, с двух сторон и пойдем, – подвел итог Гном. – Основная группа в окна, вторая – в дверь. Жора, сверху пойдешь со своими, стеклопакеты, естественно, на тебе!

– Легко! – ответил я. – Я там целый проспект сделаю. Надо будет – вместе с рамами все внутрь уйдет! Главное – чтобы дом не сложился.

[1] Сотка (проф. жарг.) – в 1998 году статья 122 уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации «Задержание подозреваемого в совершении преступления».

– Ребята! – вмешалась Марина. – Жоре-то нельзя в задержании участвовать. Он же в деле фигурирует.

– Не волнуйтесь, Марина Владимировна, – улыбнулся Сергей. – Его там и не будет. Он же на больничном. А в масках все собровцы одинаковые. Да и некогда этому мерзавцу будет нас разглядывать. Не доводилось еще наших в деле видеть?

– Нет. Первый раз.

– Заодно и посмотрите, как это на самом деле бывает, а не то, что в кино показывают…

* * *

Девятиэтажный дом. Обычная стандартная панельная коробка. Окна нашего клиента выделяются на общем фоне – металлопластиковых-то пока еще мало – не у всех денег на это удовольствие хватает. Еще внизу прикинул, как и что делать будем. За это время Руслан успел договориться с жильцами квартиры на шестом этаже. Марина осталась в машине под присмотром Сверчка – не дай бог кому захотеть обидеть! С интересом посматривает в окно. Да я ради нее такое шоу устрою с фейерверком!.. Не устрою, конечно… Показуха в реальной работе совершенно недопустима. Все должно быть рационально. Количество и расположение зарядов уже просчитал. Осталось воплотить замысел в жизнь.

Поверх форменных брюк – кевларовые штаны. Осколков-то стекла, как ни старайся, все равно хватит. На руки специальные перчатки из прочной, хорошо выделанной кожи, иначе ожоги от веревок обеспечены.

Поднявшись к соседям, тщательно, с обязательной страховкой, закрепили спусковые веревки. Пойдем вчетвером. Автомат «девятку», предварительно по месту укоротив ремень, приладил к боку с правой стороны. Патрон – в патроннике, предохранитель снят. Поднялся на подоконник. «Восьмерка» прицеплена, выхожу на стену. Пуля держится рядом. Пятый этаж проскочили без остановки, тормознувшись почти перед самым верхом окна нужной квартиры. Закрепиться… переворот вниз головой… Еще чуть вниз, и внимательно осмотреть кухню, намеченную для начала штурма. Никого!

– Мокрый! Чисто! – передаю по рации.

– Пуля! Чисто! – вторит Димка.

– Готовьте вход! – дает команду Гном.

Установить заряды – минутное дело. Пластид легко вминается в углы и средину проемов… Закрываем сверху медными выгнутыми полосками. Теперь детонаторы, провода к подрывной машинке… Готово! Уйдя в стороны, перецепляем подвесное на подъем. Непорядок, конечно. Вопиющее нарушение техники безопасности! По идее, мы с Димкой уже отработали, должны опуститься ниже, чтобы не мешать штурмующим. Но только не в этот раз! Кровь мощными точками бьет в виски. Адреналин – через край. Еще бы – под нами метров тринадцать. Весу в каждом из нас вместе с «броней» – под сотню. Сорвешься – костей не соберешь.

Поднявшись над обрезом окна, вновь перецепляемся. Вторая пара тоже зависла на стене чуть выше нас. Не удержался от хулиганской выходки, помахав сверху своей любимой, вышедшей из машины, чтобы лучше видеть. В ответ она тоже приветственно подняла руку. Тут же получил по рации выволочку от Гнома:

– Мокрый, ты как дитя малое! Хоть в детский сад отдавай. Готовность?

Взгляд на Пулю… Ответный кивок…

– Мокрый! Готовы! – выдохнул в микрофон.

– Всем! Работаем!

Нажатие кнопки. Синхронно, с впечатляющей мощью рявкнули заложенные заряды. Из оконного проема вылетела шапка пламени, со звоном рассыпались внутри кухни разлетевшиеся осколки стеклопакетов. Димка зашвыривает внутрь «Зорьку»[1]… Оглушающий, неоднократно отразившийся от стен, с нестерпимо яркой вспышкой пламени второй взрыв внутри помещения! С силой оттолкнувшись от стены, по дуге влетаю в искореженное окно, тут же, чтобы не потащило назад, отцепив карабин с «восьмеркой». Пуля, как тень, следом за мной.

Врываемся в комнату – пусто, следующая – есть контакт! Обалдевший, с большой вероятностью, оглушенный, Клим даже с кровати встать не успел. Только приподнялся. Долго спишь, падла! Ну, сволочь! Как я давно ждал этого момента! Молча, с ненавистью глядя сквозь прорези маски и бронестекло шлема, от всей души выдал ему с ноги… в грудь, практически сбросив клиента с койки. Соображаю еще, «шторки не упали»… пока! Если в голову – катафалк бы пришлось заказывать. Димка, так же молча, мгновенно добавил с другой стороны локтем, окончательно уронив урода на пол, вдавив в затылок ствол автомата:

– Лежать, блин, гондон, пока мозги не разлетелись! Руки перед собой!

Распахнулась входная дверь, лязгнул отлетевший, вырванный «с мясом» замок. Отличная штука – гидродомкрат! В квартиру вломились остальные бойцы, с матом и прочими сопутствующими каждому захвату криками:

– Милиция… б… е… мать!

– Лежать!

– Не двигаться!

– Спецназ!..

Ну, вот и все! Счет пошел на минуты, пока Марина не поднялась в квартиру. В срочном порядке клиента «под пресс»! Очухается, соберется с мыслями – придется Руслану что-то изобретать. А это нам надо? Есть же способ проще! Тем более, Клим сейчас пребывает в шоке. Податливый, мягкий, как пластилин. Самое время с ним поработать!

По моему знаку Димка переворачивает бандита на спину:

– Руки за голову, падла! Быстрей шевелись!

– Волына где!? Резче соображай, урод! – и какого хрена, спрашивается, я задал такой вопрос? А сам не знаю.

– В т-тумбочке… в в-верхнем ящике, – трясущимися губами чуть слышно прошептал задержанный.

Вот это удача! А, ведь информации о том, что у Клима имеется ствол, не было. Ну, золотце мое сопливое, считай, что путевку в СИЗО ты уже поднял! С патронами-то это было бы еще проблематично. Адвокат и отмести мог попытаться, как подброшенное. А тут уже не отвертишься. Жест Почтальону – и на всеобщее обозрение, подхваченная пальцем под спусковую скобу, появляется «Беретта М-92» – близнец прихватизированной нами у Сизого. Поди, еще и из одной партии? Не исключено!

Большой палец вверх – пушка отправляется на прежнее место.

– Почтальон! На шухер! – понятливый кивок, и боец исчезает за дверью.

Ну вот! Теперь можно и пообщаться. Ты, сука, наверно уже понял, что сейчас тебе будет очень тоскливо? По бегающим глазенкам вижу, что врубился! Ну, постараюсь не разочаровать…

– Кто с тобой был в прошлом году?

– Г-где?

– У торгового центра, где женщину с ребенком расстреляли! Быстрей соображай, урод!

– Н-не стрелял я ни в к-кого.

– По-хорошему, значит, не понимаем?

Наклонившись почти к самому лицу, внимательно вглядываюсь в глаза бандита. А в них плещется животный страх. На лбу подонка выступили крупные капли пота. Конечно! Все вспомнил! А точнее, и не забывал никогда! Знал, гаденыш, в кого стрелял! Должен был понимать, что просто так это не пройдет. Наверняка, после исчезновения Сизого прикидывал, как и куда лучше свалить. Потом, конечно, слегка успокоился, когда продолжения не последовало. Но ужас никуда не делся, он просто спрятался поглубже, а сейчас вылез наружу.

[1] «Зорька» – безосколочная светозвуковая граната «Заря-2», звуковое давление на удалении 10 метров – 180 дБ, сила света до 30 млн. кд.

Медленно, слегка придавив самое сокровенное, поставил ногу туда, где кончаются трусы:

– Резче соображай, падаль! Евнухом сделаю без операции!

– А-а-а! Не знаю ничего!

– Ну, ты сам этого добивался! – усилил нажим.

– А-а-а! С Бесом я был! С Бесом!

– Где стволы, урод?!

– Я все покажу! Возле свалки!..

– Кто заказал, скотина!? Быстрей! Я тебя в «петушатник» брошу!

– Бурят!.. Бурят заказал!.. Не надо!..

С большим трудом заставил себя убрать ногу. Пот так и сочится, впитываясь в маску. Противный такой, липкий. По спине тоже пробежала прохладная струйка…

– Ну, смотри, падаль! Не дай бог, пойдешь на попятный! Я тебя достану! Чтоб следователю рассказал все, как на духу! Понял?

– Понял! Я все понял!

В дверном проеме показался Почтальон, многозначительно показав себе за спину… Ну что? Прибыла Марина. Предварительный допрос окончен. Насколько разбираюсь, обратной дороги у клиента не будет…

Как белые люди, поочередно посбрасывали с себя бронежилеты, каски, оттащили их в машины. Поблагодарив соседей, любезно предоставивших свою квартиру, смотали веревки, уложив в специально предназначенные для них ящики. Окончательно сворачивать в бухты придется уже на базе. Отловив, по какой-то надобности спустившегося Гнома, спросил разрешения подняться обратно в хату. Тот помялся немного, но, в конце концов, согласился:

– Ладно! Тебя все равно, как бы здесь нет, так что иди, давай, Ромео. Думаешь, не понимаю, что тебя так туда манит? Маску только снимать не вздумай!

– Я что, похож на идиота?

– Ага! Только на влюбленного. Иди, пока отпускаю. Только здо́рово там не отсвечивай.

– Спасибо, брат!..

В хате в полный рост идет обыск. Пистолет, естественно, уже обнаружили. Спустя некоторое время, нашлись и автоматные патроны. Не подвела «сорока»! Один из оперов извлек из шкафа с одеждой припрятанную там маску, аналогичную нашей. Полный «джентльменский набор»!

Прошелся по квартире. Результаты нашего визита впечатляющие! Небольшой телевизор, установленный на кухне, зияет дырой прямо по центру экрана. Холодильник можно на свалку – дешевле выйдет. Кран на газовой трубе уже кто-то перекрыл. Стекла в дверце духовки нет, осколки валяются внутри. Стенная полка почти отвалилась, удерживаясь наискосок только на одном креплении, посуда – вдребезги.

Стеклопакет в расположенной рядом с кухней комнате треснул. Стекла мебельной «стенки» в виде мелких фрагментов валяются на полу. На полках хрусталь, понятно, в каком состоянии… Короче – Мамай воевал, или слон по посудной лавке прошелся. Ничего, если Климу суждено выйти из тюрьмы – еще наворует. Но это – если выйдет, в чем я глубоко сомневаюсь…

Бойцы откуда-то притащили большой лист фанеры, которым закрыли раскуроченное взрывами окно. На стуле ожидает момента, когда придет пора закрывать поврежденную дверь, сварщик из ЖЭКа…

Закончив необходимые процедуры, отбыли в управление, естественно, прихватив с собой и виновника сегодняшних мероприятий. На допросе Клим заливался соловьем, несмотря на то, что адвокат не раз пытался хоть как-то остановить его красноречие. Защитник-то с ним в камеру не пойдет, а напоминание о возможных репрессиях – вот оно! В виде суровых парней в черной форме. С лицами, скрытыми под такого же цвета масками. Людей без лиц и без жалости к отбросам общества…

Беса под белы ручки тоже привезли в контору. Ему, можно сказать, повезло – не попал под раздачу. Уговаривать, все рассказать, долго не пришлось. Руслан управился буквально за десять минут. Допрос и то больше времени занял. Хорошо иметь такой дар убеждения! Особенно подкрепленный кое-чем более существенным. Кем-нибудь, вроде здорового мужика в маске за спиной, который периодически для освежения памяти по голове поглаживает…

Вот и еще два бандита отправились на нары. Пока, правда, только на трое суток. Но в том, что за этим последует арест, сомневаться не приходится. И Марина настроена весьма решительно, да и задержанные злодеи прекрасно понимают, что хоть какое-то спасение от нас для них сейчас только за крепкими, полутораметровой толщины, стенами следственного изолятора.

Когда вечером собрались с Мариной ехать домой, подошли друзья:

– Марина Владимировна, – обратился Сергей.

– Ну, зачем же так официально-то? – смутилась моя любимая. – Я понимаю, если бы еще не были знакомы. Но вы же друзья Жоры! Так что для вас всех – просто Марина. При жуликах – понятно, но сейчас-то мы одни.

– Хорошо, Марина! – поправился Гном. – Мы все сегодня неплохо поработали. В субботу наше отделение дежурит, а в воскресенье – есть предложение отметить сегодняшний успех выездом с семьями на природу, на шашлыки. Руслан отлично умеет мясо мариновать. Вас мы…

– Тебя, – вновь поправила Гнома Марина, – так будет лучше, Сергей.

– Договорились! Тебя мы, естественно, тоже приглашаем с нами. Жорка-то точно согласен. Его можно даже и не спрашивать. А ты как?

– Поеду, конечно! В субботу у этих отморозков срок задержания истекает. Так что обоих на арест представлю, а в воскресенье как раз можно и отдохнуть…

* * *

Так можно и привыкнуть! Хотя, я нисколько против этого возражать не стану. Пытался вновь привести Марину в свою квартиру, но она опять воспротивилась:

– Нет, любимый! Сегодня пойдем к нам. Мама уже звонила. Ждет нас вместе ужинать. Да и папа обещал пораньше с работы прийти.

Ну, что на это скажешь? Не отказываться же. С будущими тещей и тестем отношения портить совершенно ни к чему… Ого! Как это я размечтался! То, что о браке речь вести еще рано – это даже не вопрос. Во-первых, знакомы-то мы – всего ничего. Не поймут таких скоропалительных решений. А во-вторых, сам себя потом стану есть поедом: за Наташу-то с сыном до сих пор не отомстил. Поэтому решено – пока будем притираться друг к другу… Нежно и деликатно.

Слишком часто дарить презенты – признак дурного тона, поэтому сегодня можно и с пустыми руками. Тем более что и повода нет. Мы просто пришли с работы. Поставив машину в гараж, направились прямиком к Марине.

Встретили радушно. Уже привычно крепко пожал ладонь Владимиру Игнатьевичу, приложился к руке Нины Федоровны. Офицер, все же! Манеры должны быть соответствующие. В царское время офицеры отличались исключительной воспитанностью. Тем более, обер-офицерам в ту пору даровалось дворянство, в отличие от лиц, состоящих на гражданской службе, для которых это было недостижимой мечтой.

Расположились в гостиной. Журнальный стол, как и на дне рождения Марины, вдвоем с ее отцом быстро превратили в обеденный. Правда, не было такого количества блюд – ну, так не праздник же! Обошлись и без спиртного – совершенно необязательно!

Разговор за ужином как-то сам собой перетек на сегодняшние события. Причем, начала его любимая. Ее можно понять. Впервые не по телевизору, а наяву видела захват, произведенный бойцами СОБРа. Много ли на экране покажут?

– …Даже лучше, чем в кино, папа! – с восторгом рассказывала она. – А Жора мне еще и рукой помахал с высоты. Как будто специально для меня все это делал! Так легко это у них все получилось и здо́рово! А взрывы – прямо как на войне!..

Василий Игнатьевич понимающе кивал в ответ, а Нина Федоровна, опершись локтями на стол, внимательно слушала.

Знала бы ты, милая, как это на самом деле тяжело. Когда на плечи давит «броня», снаряжение – дополнительный вес больше двадцати килограммов, а нужно столько, сколько требуется, выжидать перед началом заключительной, решающей фазы. Руки же предательски слабнут в напряжении. Так и кажется – вот-вот пальцы разожмутся сами собой, а под тобой – бездна. Такова цена этой призрачной красоты. Но об этом я, естественно, рассказывать тебе не стану. В твоих глазах я всегда должен быть уверенным, сильным и безупречным в своих действиях и решениях.

А война? Как хорошо, что ты о ней тоже ничего не знаешь! Особенно об ее изнаночной стороне: лжи, ненависти, предательстве, бездушии. Когда искалеченному пацану, еще вчерашнему школьнику, но с взглядом умудренного опытом старика, прошедшему Афган или Чечню, какой-нибудь чинуша, от которого и не зависит-то, по сути, ничего, нагло глядя в глаза, заявляет: «Я тебя туда не посылал»! Своего-то сынка тот всеми правдами-неправдами от армии отмажет. Ни за что не допустит отправки в этот ад. Потому и отношение такое скотское…

Но ты-то у меня точно к таким не относишься! Просто ты… ты у меня светлая, с чистой душой… И, временами, еще совсем наивная… Тебя можно только любить… и… беречь…

– Жора! А что это Вы совсем ничего не едите? Не нравится что-то?

– Что, Вы, Нина Федоровна? Все изумительно вкусно! Просто в меня уже не лезет. Наелся деликатесов ваших – неделю можно к столу не подходить! И называйте меня, пожалуйста, на «ты», как Владимир Игнатьевич. Так намного проще и лучше. Договорились?

– Конечно! Но ты все равно, поешь еще что-нибудь.

– Большое спасибо, но я хоть немного отдышусь. Такими темпами в одежду скоро влезать не буду…

– Ну, передохни!.. А что просто так-то сидеть? Может, телевизор включим?

– Не надо, Нина, – вмешался Владимир Игнатьевич. – Давай отдохнем от этой болтологии. На работе наслушался. Жора, может, сегодня споешь? Праздника нет, так что настроение никому не испортишь. Что скажешь?

И действительно, что сказать? Снова отказаться? Пожалуй, нет. Сегодня можно!

– Хорошо! Спою. Только артист из меня – не очень. Для себя и друзей всегда только пел.

– Ну и что? Мы же не в консерватории. Нинуль, неси гитару…

Взяв инструмент, привычно пробежался по струнам. Нормально, не успели ослабнуть.

– А что сыграть-то, Владимир Игнатьевич? – тот посмотрел на жену.

– Что-нибудь свое, Жора, – ответила она. – Остальное по радио или телевизору можно послушать.

Что бы такое выдать-то? Душевное что-то надо… О! Придумал! Еще в начале чеченской войны, в Грозном сочинил…

В памяти сразу всплыли новогодние события с девяносто четвертого на девяносто пятый год… Штурм Грозного… В аду, наверно, лучше, чем здесь… Грязные, обовшивевшие, замерзшие бойцы, закопченные в выхлопах солярки лица которых по цвету напоминали кирзовый сапог… На темном фоне лиц светятся усталые, много повидавшие глаза… Горит подбитая «броня», которую какой-то умник сунул в город без пехотного прикрытия… Выскакивающие из нее молодые пацаны, тут же попадающие под перекрестный огонь многочисленных снайперов…

Мастерство этих наемников вызывало уважение – на ходу умудрялись антенны радиостанций на бронетехнике отстреливать… Преимущественно, женщины. Биатлонистки, в основном, из Прибалтики… Потому и называли их «белыми колготками»[1], а вовсе не из-за того, что колготки у них были действительно белыми… Какие там, к черту, колготки? Камуфляж…

Довелось недавно посмотреть фильм Невзорова «Чистилище». Приблизительно так все оно и было. Даже натура подобрана исключительно! Очень похоже… Только действительность еще страшнее… Недаром, кто-то неподалеку от железнодорожного вокзала, где в действительности погибла, бившаяся двое с половиной суток в полном окружении, сто тридцать первая Майкопская бригада, повесил самодельный плакат, на котором было написано черными буквами по белому: «Добро пожаловать в Ад!». Причем, «Ад» – красным, как кровью…

Вновь пробежал пальцами по струнам… Песня полилась как бы сама собой:

Ну, конечно же, это не срок,

И кому-то покажется мало.

Но порой не хватает тех строк

Рассказать, то, что нам выпадало.

И я думаю, что не сразу

Осознает иной депутат

То, что шли мы сюда по приказу.

Генерал, офицер и солдат.

…А перед глазами все тот же зимний Грозный. Грязь, слякоть и снег. Вот так вот: все вместе. Низкая облачность. Авиация бездействует. В радиоэфире бардак: наши, «чехи» – все перемешалось. Стоит сплошной мат, из которого удается вычленить не более десяти процентов значимой информации. Командование не в курсе, кто и где находится, следствием чего нередко причиной потерь являются даже не «духи», а «дружественный» огонь…

И пускай о нас пишут сурово,

Не понять, где там, правда, где ложь.

Ох, как ранит обидное слово,

Мы-то знаем: больнее, чем нож.

И я думаю, что не сразу

Осознает иной депутат

То, что шли мы сюда по приказу.

Генерал, офицер и солдат.

Нина Федоровна, задумчиво сидит, подперев щеку рукой. В глазах – грусть. Похоже, вспомнила что-то свое… У Владимира Игнатьевича желваки на скулах вздулись. Тоже о чем-то думает…

Мы солдаты. Тем сказано чисто.

И не каждому это понять,

Как солдатские наши дороги

С зовом сердца расходятся вспять.

И я думаю, что не сразу

Осознает иной депутат

То, что шли мы сюда по приказу.

Генерал, офицер и солдат.

У Марины глаза на мокром месте. До чего же она, все-таки, впечатлительная. А душа и вправду чистая, незапятнанная, способная сопереживать. Складывается ощущение, что она мысленно сейчас тоже вместе со мной. В Грозном…

Пусть история всех нас рассудит

И оценку каждому даст.

Пусть о павших никто не забудет,

Пусть хоть кто-то расскажет о нас.

И я думаю, что не сразу

Осознает иной депутат

То, что шли мы сюда по приказу.

Генерал, офицер и солдат.

То, что шли мы сюда по приказу.

Генерал… офицер… и солдат…[2]

[1] Низ национальной одежды прибалтийских женщин очень напоминает белые колготки.

[2] Автор неизвестен. Впервые услышал в 1995 году в комендатуре № 4 г. Грозного в исполнении оперуполномоченного уголовного розыска из Твери Виталия по прозвищу Черепашка-ниндзя.

Еще раз перебрал струны и замолк… Некоторое время стояла ничем не прерываемая тишина. Нарушил ее отец Марины:

– Хорошая песня, Жора! Главное – правдивая. Этим депутатам и иже с ними… А! – только махнул рукой. – Сразу видно: через себя, через душу все прошло. С чужих слов так не напишешь. Что, пришлось столкнуться?

– И не один раз, Владимир Игнатьевич! А самое главное, что облить армию грязью готовы были многие, да и сейчас тоже, особенно политики. Но вот реально помочь чем-то – считанные единицы, да и те – просто порядочные люди, практически не связанные с властью…

Память сразу же, как бы в подтверждение сказанному, услужливо подсунула события, произошедшие почти сразу после моего возвращения из плена…

По какой-то надобности посетил отдел социальной защиты. Все как обычно: толпа бабулек в очереди, переговаривающихся о чем-то своем. Свободных сидячих мест для ожидания практически нет. Заняв очередь, примостился с краю довольно неудобной скамейки. Следом за мной вошел молодой паренек, приблизительно лет двадцати. Одноногий, на костылях. Худющий…

– Кто крайний?

– За мной держитесь, – ответил, уступая ему место.

Про себя машинально отметил: «крайний» сказал, а не «последний». Случайность, скорее всего… Разговорились с ним. Чем еще заниматься в ожидании? Тем более, очередь не особо живо продвигается. Выяснилось, что Андрей, как зовут паренька, не первый раз уже посещает сие заведение. Вечно находится какая-то причина, чтобы отправить за новыми справками. Как будто нельзя сразу объяснить, чего конкретно не хватает. Ногу потерял под Аргуном в девяносто пятом – осколком оторвало. В общем, побеседовать было о чем… Наконец, подошла моя очередь.

– Проходи, я пропущу, – предложил Андрею.

Тот, поблагодарив, не отказался. Спустя некоторое время, вышел очередной посетитель. Вежливо постучав, открываю дверь, прохожу и присаживаюсь к освободившейся сотруднице. Решая с ней свой вопрос, уловил разговор на повышенных тонах. Обернувшись, увидел, как клерк – мужик, на котором пахать надо – что-то втолковывает Андрею, отправляя его за новыми справками. Причем, все в выражениях, которые я бы и произносить-то в такой ситуации постеснялся. Паренек же прямо съежился под словесным напором, не зная, что на это ответить.

Внутри организма закипело. Что ж ты, сволочь, делаешь-то? Ветерана боевых действий мытаришь! Андрей уже собрался, было, вставать, чтобы уйти. Я не выдержал. Извинившись перед занимающейся моей персоной девушкой, подошел к оборзевшему чинуше и парню-инвалиду.

– Что случилось, Андрей?

– Опять справку какую-то не ту принес, за новой отправляют, – ответил тот.

– У тебя, гад, совесть есть? – обратился к зажравшемуся клерку.

– А что? Есть определенный порядок, – нагло огрызнулся он. – Не я его устанавливал.

– По-моему, в башке у тебя беспорядок! Этот пацан, между прочим, ногу не в пьяном угаре под поездом потерял! Он воевал там, чтобы войны не было здесь, урод ты моральный! Тебя бы вместо него под Аргун, в самое пекло! Что, тяжело трубку снять и выяснить, что необходимо, а потом нужные документы запросить? Нет! Тебе проще инвалида сгонять, самому развалившись в мягком кресле! Отправить бы тебя самого в марш-бросок на костылях! Как раз недели через три научишься на них относительно быстро передвигаться! Сидишь тут! Морду отожрал – в дверь не проходит! Тебя ко мне во взвод в свое время – быстро бы научил свободу любить!

Девчонки притихли, ожидая развязки. На шум из коридора прибежал охранник, попытался выдворить меня из кабинета. Нет, земляк! Не с твоим здоровьем это делать! Сгреб у него куртку на груди, «прошептал» в самое ухо пару «ласковых». Тот моментально испарился. Зато вместо него появилась дама внушительных размеров – начальница, однако! Понятно! В дело вступила «тяжелая артиллерия»! Ничего, и не с такими справлялись!

– Что происходит? Что за шум?

– Тут такое дело, уважаемая… – вопросительно посмотрел на женщину…

– Лидия Ивановна, – подсказала она.

– Уважаемая Лидия Ивановна, – продолжил я. – Парню, инвалиду войны, плохо объяснили, какие конкретно документы от него требуются. Зачем парня гонять-то? Неужели нельзя по-другому как-то к проблеме подойти? Разве трудно направить запрос, а человека после известить, что все готово – приходите? Почему-то после вмешательства прессы такие вопросы быстро решаются. Если необходимо – могу это удовольствие устроить. Мне не трудно. «Прославитесь» на всю страну!

– Ну что Вы… – замялась она.

– Георгий Александрович, – пришел ей на помощь.

– Ну что Вы, Георгий Александрович? Сейчас мы все уладим. Будьте добры, пройдемте со мной, – обратилась она к Андрею, одарив при этом клерка многозначительным взглядом.

Тот понуро сидел, не зная, что возразить… Девчонки в кабинете заулыбались, глядя в мою сторону. Тоже, видать, не особо им этот перец нравится… Покончив со своими делами, вышел в коридор, увидев явно меня ожидающего парня-«чеченца».

– Спасибо Вам большое! Если бы не Вы, меня бы еще, наверно, долго туда-сюда гоняли.

– Не стоит благодарности. Кто еще за нас вступится, кроме нас самих? Кому мы, на хрен, нужны? И сам давай, привыкай уже за свои права бороться. Не ты их должен упрашивать, а они наперебой предлагать тебе самые благоприятные варианты. Все удачно?

– Да. Сказали, что на следующей неделе позвонят, согласуют, когда мне удобнее подойти. Лидия Ивановна сказала обращаться прямо к ней…

– Так и сделай. Нечего под этого урода подстраиваться…

Неужели для того, чтобы получить полагающееся, нужно обязательно вырывать это с боем? Почему нельзя просто каждому делать свое дело с душой? Ведь жизнь от этого станет только лучше! Да и самому же чиновнику будет приятнее, если тот же ветеран войны просто от всего сердца скажет: «Спасибо»…

Чтобы как-то сгладить несколько отрицательные эмоции от песни, исполнил еще несколько из широко известных, подняв тем самым всем присутствующим настроение. Вечер удался. Расстались вполне довольные друг другом…

* * *

– Ну, и где тебя носит до такого времени? На часы-то хоть иногда поглядываешь?

Тело среагировало на автомате. Хорошо, хоть вовремя сумел остановиться…

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Расслабился, боец? Так и на крупные неприятности нарваться недолго! Был бы это кто-то из моих расплодившихся в последнее время недругов, до утра можно и не дожить! А это так некстати. Хорошо, что высказывающим свое неудовольствие оказался не кто иной, как Женька Варламов. Да еще и не один, а со своими супругой и сыном, терпеливо ожидающими на лестничной площадке, когда я соизволю наконец-то появиться. Как не услышал-то? В окно наверно увидали, как я в подъезд захожу, вот и притаились…

– Ну, нельзя же так пугать-то, старый? Я и заикой могу остаться! Здорово, черт! – чтобы снять неловкость от своей естественной реакции, продолжая начатое движение, сгреб в охапку старого друга и однокашника. – Рад вновь видеть, Людочка! – поцеловал руку Женькиной жены. – Как жизнь, Егор Евгеньевич? – пожал маленькую ручку его пятилетнего сынишки. – Какими судьбами? Давно ждете? Прошу! – открыл дверь квартиры.

– Тебя напугаешь, как же! Хорошо, хоть, по роже не заехал! А, ведь, вижу, приготовился – меня не проведешь! Вон, и кулак уже пошел!

Прошли внутрь, помог затащить вещи.

– В отпуск выбрались, – ответила Людмила, – в кои-то веки! Его же, – кивнула в сторону мужа, – как и тебя, вечно дома не бывает. Недавно только из очередной командировки вернулся.

Из какой такой командировки мог «недавно вернуться» Женька уточнять не стал. Дружба – дружбой, а на тему своих служебных секретов он ни с кем из посторонних общаться не станет. Понятно, что опять куда-то в район Чечни носило. Где еще может быть востребован в это неспокойное время спецназ Главного разведуправления?

– Располагайтесь! Вот эта комната полностью в вашем распоряжении. Голодные? Есть будете?

– Мы тебя уже часа два поджидаем, – Варламов с улыбкой посмотрел на меня, – была уже мысль в гостиницу направиться…

– Какая еще может быть гостиница, Женька? Места мало? По-моему, всем хватит! Вы не ответили, есть-то, собираетесь?

– Нет, Жора, – ответила Люда, – не будем. В поезде перед самым прибытием перекусили, так что не голодные. А ты где был-то?

– Да где, где? Ты посмотри только на него – помаду даже путем не вытер… Нормально, Жорик! – продолжил он, когда я машинально провел ладонью по щеке. – Жизнь, я смотрю, налаживается? Правильно! Нечего раскисать! Познакомишь?

– Конечно, Жека, и даже скоро. Мы в воскресенье на шашлыки собрались. О вас, естественно, не знали, ты же не сообщил о своем приезде. Но приглашаю в обязательном порядке!

– А кто еще будет-то? Я их знаю?

– Гном и Пуля с семьями. Ты же с ними знаком? Ну, Руслан еще будет со своими. Опер из УБОПа. Классный мужик! Его, вроде, тоже знаешь

– Помню, конечно. Егорка! Мухой в душ и спать!

– Папа, я не хочу еще!

– Я кому сказал? Давай бегом! Нечего разговоры взрослых слушать.

– Пойдем, сынок! Пусть папа с дядей Жорой поговорят…

Беседа затянулась часов до трех ночи. Женьку, само собой, интересовало все, что произошло после нашей встречи на блокпосте, особенно, что касалось гибели моей семьи. Короткие телефонные переговоры не в счет – что можно рассказать за несколько минут? Всю правду, конечно, выкладывать ему не стал. Неизвестно, как он отнесется к нашей нелегальной деятельности? Закончили эпизодом захвата Клима…

– Честно говоря, Жора, я удивляюсь твоей выдержке. Я бы на твоем месте этого Клима вообще выбросил из окна без парашюта. Парни, я думаю, по этому поводу не возразили бы – пытался сбежать, но «забыл» что не на первом этаже живет.

– Ничего, Жека! Ему и в зоне еще небо с овчинку покажется! Пока не знаю, как это сделать, но обязательно что-нибудь придумаю. Спать собираешься?

– Пойдем! Завтра… точнее, уже сегодня в комендатуру надо смотаться – отметку в отпускном поставить…

День принес новые сюрпризы… С утра скатался в поликлинику на прием – больничный-то никто не отменял. Не понимаю, для чего чуть не каждый день туда заявляться? Ладно бы, ангина была, или что-нибудь типа того. Но сотрясение так быстро не лечится. Насколько помню, потеря трудоспособности при этом составляет что-то около трех недель. Но указывать врачам, что и как делать, бесполезно.

Освободившись, свозил Женьку в гарнизонную комендатуру, да за продуктами вместе с ним заскочили. В общем, полдня прошло в делах. Димку с Серегой беспокоить не стал. Я-то отдыхал, а они ночью наверняка еще пахали. Позвонил Руслану, но тот как-то быстро свернул разговор, сославшись на завал в работе. Служебный телефон Марины не отвечает. По сотовому беспокоить просто не стал – у нее до субботы тем более работы навалом…

Сразу чувствуется, что в доме появилась женщина. Пусть даже она – жена друга. Людмила, едва мы только сунулись на кухню, моментально нас оттуда выдворила.

– Не мешайтесь! Будет готово – позову. Все равно быстрее и лучше вас все сделаю.

С этим не поспоришь…

После обеда мы с Женькой ненадолго исчезли, озаботившись культурной программой. Не в квартире же отсиживаться друг с семьей приехал? Мы-то с ним быстро бы себе занятие нашли, но оставлять скучать Людмилу с Егоркой совершенно недопустимо. Хотя бы в отпуске наши родные заслуживают полного внимания к себе.

С пацаном-то проще. Его можно и в Центральный парк культуры и отдыха сводить. Хотя там аттракционов мало осталось, но ему хватит. А вот как быть с Людочкой? Идея тоже есть – в военном городке с культурными мероприятиями как-то не очень. Кроме клуба ничего и нет. Можно подумать по поводу театра оперы и балета, но там же билетов не достать! Хотя попробовать можно…

И действительно, в кассы километровая очередь. Да и то на спектакли, которые пойдут через месяц. Зато у спекулянтов все в полном ажуре! Правда, и цены кусаются. Пардон, какие такие спекулянты? Просто предприимчивые люди. Отменена данная статья за ненадобностью! Весь бизнес у нас сейчас на этом построен: купил подешевле – продал подороже. Разница в собственный карман. Вот и вся арифметика…

Что у нас сегодня дают? Ого, «Лебединое озеро» Чайковского! На него точно только у перекупщиков билеты искать. Нормальные люди не могут себе позволить по полдня в очереди проводить. Это спекулянтам заняться больше нечем, а работягам в поте лица вкалывать приходится, чтобы на эти самые билеты заработать. Капитализм, его мать, в действии!

Ничего не поделаешь! Придется к пронырливым паренькам обращаться. Где они тут у нас? Да вот же, перед самым входом тусуются, наперебой предлагая приобрести культурный досуг. Поглядим, чья рожа нам больше понравится? Да вот этот, пожалуй, подойдет…

Хорошо, что у них тут, как и в любом бизнесе, конкуренция. Особо удачливым собратья по ремеслу могут и холку намылить, чтобы клиентов не перебивали. Особенно, если «крыша» у него так себе. А как вы думали? Без «крыши» и тут не обходится! Так что на виду у всех общаться не пришлось.

Переговоры в сторонке много времени не заняли. Все по Карлу Марксу: деньги – товар – деньги. Но ломить-то уж так зачем, дорогой товарищ? Это уже наглость – билеты в десять раз дороже номинала! Ну и что, что спектакль, пользующийся повышенным спросом? Это же не повод выдаивать нас досуха! Я же со своей ментовской зарплатой после такого культпохода месяц буду вынужден что-то посасывать вместо завтрака, обеда и ужина заодно! Не хотелось бы уточнять – что именно. Придется самому стать на время предпринимателем, используя служебное положение.

Как только билеты и банкноты перекочевали из рук в руки, на белый свет появились «магическая справка», в которой написано «Усе путем!». Если проще – служебное удостоверение.

– Контрольная закупка, дорогой!

Нет, дрожи в коленях, конечно, это не вызвало.

– Ну и что? Что вы мне сделать-то можете? – с довольно наглым видом спросил предприимчивый парнишка. – Статьи-то за спекуляцию сейчас нет!

Ну что за хлопец? Простой, как три рубля! Никто на мгновенный испуг и не рассчитывал! Женька пока добросовестно молчит, чтобы не мешать. И правильно! Его дело – вовремя с важным видом кивнуть.

– Кто тебе сказал, что тебя за спекуляцию приняли?

– А за что еще-то? Мне больше предъявить нечего!

– Нет, Вы только посмотрите на этого наивного чукотского юношу! – обратился я к Варламову.

Друг моментально просек ситуацию, многозначительно, и одновременно по-людоедски, ухмыльнувшись. Даже мне, привычному, стало как-то не по себе от его усмешки. Наверняка, с захваченными «духами» с таким выражением лица общается.

– А что ты насчет незаконной предпринимательской деятельности скажешь? – продолжил я, вспоминая повадки борцов с экономическими преступлениями. – Или у тебя свидетельство частного предпринимателя в кармане завалялось? Налоги исправно в казну отстегиваешь? Товарищ, кстати, как раз из налоговой инспекции. – Женька со значением кивнул, обозначив движение за пазуху – якобы за удостоверением.

– Нету свидетельства, – сразу же потеряв гонор, заискивающе проблеял парень. – Я же не знал, что оно для этого нужно.

– Детский лепет! Незнание закона не освобождает от ответственности! – выдал кореш классическую фразу.

– Слышишь, что товарищ говорит? Он, в отличие от тебя, книжек умных много читал, чтобы все про все знать. Плюсом к незаконному предпринимательству, у тебя еще и уклонение от уплаты налогов на лбу написано. А это уже – преступление против экономических основ государства. Своей-то «крыше», как мне кажется, ты регулярно отстегиваешь. Но наша, думаю, круче. Как ты думаешь, на какие такие шиши́ у нас правительство и карающие органы существуют? На налоги, естественно! Раз ты доходами с государством не делишься, следовательно, какой-то судья, к примеру, премию недополучит. А вдруг, это именно твой судья окажется? Он же страшно рассердится! Пойдем, родимый, изымать у тебя предметы незаконной деятельности, средства, полученные неправедным путем. Посидишь до завтра в клоповнике. А потом – в народный, гуманный…

– Скорый и неправедный, – закончил за меня Варламов.

– Но что-то же можно сделать? Как-то все это уладить? – взгляд спекулянта отчего-то стал жалобным и молящим. – Я же не отказываюсь помочь…

И что я такого сказал? Даже не представляю. А с его стороны? Тонкий намек на взятку? Эх, почему я никогда не работал в ОБЭП? Нам подношения никто никогда давать и не пытался – не та служба. Совершенно не представляю, как вести себя в такой ситуации. Зато клиент, к бабке не ходи, прекрасно ориентируется, что обычно в таких случаях хотят от него «оборотни в погонах». Придется что-то импровизировать. Деньги его нам не нужны. Сами способны заработать. Да и взятки брать не приучены. Но все-таки на этом можно, как мне кажется, неплохо сыграть… в свою, естественно, пользу.

Вопреки опасениям, все завершилось удачно. Для нас, само собой. В итоге, оставив «предпринимателю» только фактическую стоимость билетов, удалились. Мы же не звери какие-то, и не бандосы, на халяву чужое забирать! Понесенные затраты парню компенсировали. Успокоившийся «коммерс» с вновь появившейся энергией ринулся продолжать свою нелегкую спекулятивную деятельность, довольный, как мне кажется, тем, что потерял лишь часть предполагаемой прибыли…

Позвонил Марине:

– Здравствуй, солнышко! У меня для тебя сюрприз! Пораньше освободиться сможешь?

– А что такое?

– Мы сегодня в театр идем. Я уже билеты купил. Часов в пять уйти получится? Я встречу.

– Постараюсь. На что пойдем?

– На «Лебединое озеро». Довольна?

– Очень! Ну, до вечера. Извини, я сейчас занята.

– До встречи, любимая!..

– Я так понимаю, воскресенья ждать не будем, сегодня познакомишь? – поинтересовался Женька. – То-то, я смотрю, ты пять билетов взял!

– Не будем, – подтвердил я. – Мы с ней вообще в театре еще ни разу не были. Да что там театр? Даже в кино не ходили.

– Ну, ты даешь! Стареешь, что ли? Вспомни училище: куда только девчонок не водили? Уж в кино-то – в первую очередь.

– Да сейчас и посмотреть-то толком нечего. Одни примитивные боевики, от которых на рвоту тянет, да чернуха сплошняком. Можно подумать, ее в жизни мало!

– Это верно…

* * *

– Здравствуй, любимая! – встретил я Марину в семнадцать часов возле прокуратуры, целуя в подставленную щеку. – Чем это ты сегодня так занята была, что даже поговорить некогда?

– Обыск у Беса проводили, – ответила она. – Машину нашли в гараже, причем не его, а некоего Сизого. Не знаешь такого?

– Откуда? – заставил себя сделать удивленное лицо, что было, в общем-то, несложно – действительно был поражен, правда, не тем. – Тоже бандит? Руслан наверно знает, а я-то со всеми ними не знаком.

Интересный поворот сюжета! Нашлась пропажа! Если еще и те стволы в ней лежат, то тогда я вообще ничего не понимаю… Мариночка тут же и подтвердила:

– А в багажнике этой БМВ – три автомата. Отправила на экспертизу, а Сизого в розыск объявила. Дома его нет, соседи ничего толком сказать не могут. Сдается мне, что это как раз те автоматы… – не договорила она, выразительно посмотрев на меня. – Не удивлюсь, если из них же и Бурята расстреляли. Эксперты обещали завтра предварительные результаты сказать.

Меня это тоже нисколько не удивит. Странно другое – КАК они там оказались? Да еще и так вовремя? Загадка, однако. А Сизый до скончания века в розыске находиться будет. Нет выдачи с того света! Даже интерпол не поможет.

– Поздравляю с успехом, золотая моя! – снова поцеловал я Марину. – Куда едем? К тебе?

– Конечно! Мне же переодеться надо. Ты как сумел билеты на спектакль достать? Спасибо, давно мечтала!

– Друг ко мне в отпуск погостить приехал, с которым вместе училище заканчивали, а потом служили в одной части. Вот с ним и ездили покупать. Он же не один – с женой и сыном. Так что вместе и сходим. Заодно познакомлю. У них-то в военном городке развлечений, кроме клуба, никаких. Так хоть здесь оторвутся.

– Обожаю балет! А в театре давным-давно не бывала, – грустно добавила она.

– Вот как раз вместе и пойдем!

Переоделась Марина довольно быстро. Мне не пришлось даже подниматься в квартиру, подождал ее в машине у подъезда. Какой смысл в заверениях родителям, что доставлю домой в целости и сохранности? Это и так само собой разумеется.

Еще ожидая любимую, позвонил к себе домой, сообщив, что с минуты на минуту будем. Так что к нашему приезду все оказались при параде. Сам же облачился в костюм, еще отправляясь за невестой, чтобы не терять зря времени. Знакомство тоже много времени не отняло. Ближе сойдутся в процессе общения. В районе семи часов уже вошли в театр. Места достались шикарные – в партере. Сцена, как на ладони, даже бинокли не нужны…

Ну и что с того, что мужская часть нашего коллектива к балету, равно, как и к опере довольно равнодушна? Нам подавай что-нибудь менее возвышенное, типа боев без правил, футбола или хоккея. Но ради любимых дам готовы вытерпеть все, что угодно. Главное, чтобы они остались довольны! И сегодняшний культпоход действительно доставил им несказанное удовольствие. Глаза обманывать не могут – так и лучатся счастьем.

* * *

Заснуть не мог долго. Все время в голову лезла какая-то ерунда – на тему: каким же это таким чудесным образом «бэха» Сизого оказалась в гараже Беса, да еще и с «засвеченными» стволами? В то, что это именно те самые автоматы, сомневаться не приходится, как и в том, что именно из них «отработали» Бурята. Кто же это так нам «подыграл»-то? Интересно, что по этому поводу скажет сам Бес? И где, в таком случае, его личная тачка?

Приснилась же вообще какая-то ерунда…

Непроглядная темень… Только луна, разрывая ее, временами выглядывает из-за туч. В тусклом ее свете возле моего гаража, как бы из ниоткуда, проявились какие-то три неясные тени. Подобравшись поближе, узнаю в одном из них… Сизого… с ножом в груди… Почему-то в моем черном лохматом комбинезоне… Откуда?! Я же точно знаю, что мой лежит дома – только что проверял, непонятно, правда, зачем? Двух других никак опознать не могу…

Вот Сизый, встав перед воротами, делает какие-то пассы в духе лучших иллюзионистов… Что это? Ворота вместе с фасадной стеной просто исчезают, как будто их никогда здесь и не было… Включив свет, давно уже убитый бандит садится за руль. В машину запрыгивают и… Клим с Бесом. Лица у них почему-то такие же безжизненные, как и у их бригадира…

Машина с пробуксовкой срывается с места. Когда стена вернулась на свое прежнее место, не заметил. Только сейчас соображаю, что и ключей-то от гаража у меня с собой нет – не проверишь, почудилось, или так все на самом деле и обстоит, как видел…

Не остается ничего другого, кроме как преследовать «бэху». Умею, оказывается бегать – не успели бандиты и квартала проехать, как настиг, держась подальше от света фонарей. Людей на улицах почему-то нет – попрятались, что ли?

Вот тачка подлетает прямо к служебному входу «Мустанга». Дверь таким же «волшебным» образом исчезает. И как только умудрились вписаться в этот тесный проход? БМВ на огромной скорости пролетает коридор и выскакивает прямо в фойе. У всех, находящихся там – ступор. Еще бы! Такое не каждый день увидишь!

Не выходя из салона бандиты, уже в масках, из автоматов начинают «крошить» публику… Бурята вообще разрывает на куски… Телохранителям «повезло» больше – отделались оторванными руками, ногами и черепушками…

Стою, как неприкаянный, в сторонке, наблюдаю…

«Бэха» задним ходом столь же стремительно вылетает во двор «Мустанга» и скрывается во дворах…

Проснулся совершенно разбитый. За окнами еще темно, а сон так больше и не приходит…

С Русланом состыковались только днем. По телефону откровенничать не стали, тем более что дома нахожусь не один. Друг предложил приехать на работу. Извинившись перед гостями, собрался в управление.

– Вот вам вторые ключи от квартиры, – передал их Женьке, – не будете же меня ждать, если понадобится куда-то выйти? Найдете, чем заняться?

– Не переживай за нас, Жора, – ответила Людмила, – в парк сходим, может быть галерею или музей посетим, по набережной погуляем. Да в тот же кинотеатр какой-нибудь заглянем – у вас-то здесь, не как в нашем городке – новые фильмы показывают. Пока они до нашего захолустья доберутся, – с какой-то легкой укоризной взглянула на супруга.

Ну, а что он может поделать? Часть закрытая, находится далековато от города, на отшибе. Когда-нибудь, может быть, и будет служить, к примеру, в Москве. Но это не факт – не сможет Варламов в штабах штаны протирать, не в его это характере. Ему активные действия подавай! Впрочем, как и мне…

Это ж надо – такая удача! Проезжая мимо прокуратуры замечаю стоящего напротив нее… Ленчика. Стоит, крутит бестолковкой во все стороны. В следственный изолятор что ли собрался? Тогда понятно: попутного транспорта в ту сторону нет. Или на трамвай переться, а оттуда до СИЗО на своих двоих шкандыбать, или просто пешком в ту сторону пять кварталов двигать. По расстоянию – одинаково. А, точнее, сколько до остановки пройдешь, да от трамвая шлепать – даже больше выходит. Вот и «чешет репу», как ему лучше-то поступить? Подвезти, пожалуй, стоит следака. Заодно, и «покалякать», как говорится, «о делах наших скорбных»…

Прижимаюсь к обочине, открыв стекло пассажирской дверцы.

– Доброе утро, Леонид Иванович!

– Для кого доброе… – точно так же, как и давешний гаишник, отвечает тот.

Интересное у него приветствие! Фильмов насмотрелся, что ли? Ничего не скажешь – «крутой» чувак.

– Вам в ту сторону? Садитесь, подвезу!

– Спасибо! – садится в «шестерку».

Трогаюсь с места, вклинившись в поток транспорта. С ходу «беру быка за рога»:

– Леонид Иванович! Вам никто в детстве не рассказывал, что «стучать», мягко говоря, нехорошо? Особенно девушек «закладывать»? Лавры Павлика Морозова покоя не дают?

– Не понимаю, о чем Вы, Георгий Александрович?

Так! «Товарищ не понимает»! Снова в доктора превращаться – память восстанавливать, да к сознательности взывать? Как мне это уже надоело, если честно! Таких уродов учить… убить проще! И приятнее!

– За каким, спрашивается, хреном, нужно было к начальнику бегать? Марину Владимировну вваливать по поводу наших с ней отношений? Ай-яй-яй! Как дитя малое, право слово!

– Вы ошибаетесь. Ни к кому я не ходил, ничего не рассказывал.

– Ну, мне-то врать зачем? Я же не с бухты-барахты это говорю! За свои слова отвечаю. Выяснить, кто начальству информацию слил – задачка для первоклассника. Не забывайте – я оперативником «на земле» достаточно поработал, так что добывать сведения, слава богу, научился.

– Ну и что? – решил Ленчик перейти в наступление. – Я просто доложил то, что мне стало известно. По закону, в таких случаях, Марина Владимировна не имеет права вести дело по убийству Вашей семьи.

Нет! Вы только посмотрите на эту сволоту! «Стучит» на коллегу, как швейная машинка, да еще и добросовестно считает это правильным! А глазки-то бегают, как успел заметить, бросив на следака быстрый взгляд, на секунду оторвавшись от дороги. Мстит гад девушке за то, что отвергла, да еще и уверен в своей правоте, пытаясь прикрыться законом! Совести у урода ни капли! Возьми, да выскажи ей это все просто по-дружески, как коллега коллеге! Внутри все закипело. Мигнув поворотниками, кинул «шаху» к обочине, остановился. Резко повернулся к Ленчику, схватившись правой рукой за дальний край спинки, прижал его шею предплечьем к сиденью. Да так, что тот захрипел. Не придушить бы только гниду на глушняк! Слегка ослабил нажим.

– Слушай сюда, падла! – прошипел ему прямо в лицо. – Еще хоть раз у Марины Владимировны по твоей вине, сука, слезы увижу – пришибу нахрен! Узнаешь тогда, что ощущает человек, попавший под грузовик. Различий не почувствуешь. Врубился?.. Не слышу!

– Д-да, – еле слышно прохрипел Ленчик.

– Не слышу, урод! Ты понял? – чуть усилил нажим.

– Понял, – уже громче простонал следак.

– А еще желательно, если ты свалишь к едрене матери в другой кабинет. Для тебя же лучше будет. Как этого добиться – твои проблемы. Сроку тебе – неделя! Переварил?

– Я постараюсь…

– Тут не стараться, а добиваться надо всеми силами! А теперь пшел вон отсюда! Пешком прогуляешься, не барин. Недалеко осталось. И смотри, я не злопамятный, зато записная книжка всегда при себе!

Ну вот, обещание, данное Мариночке, как мне кажется, выполнил. Труслив товарищ, так что в лепешку расшибется, а от своего соседства мою любимую избавит. Можно, конечно, ожидать от него пакостей, но остается надеяться, что боязнь за собственный организм перевесит. Выпихнув Ленчика из машины, оставил на обочине. Глянув в боковое зеркало, выждал просвет в потоке и направился на встречу с Русланом…

Вот же баран! Чуть не треснул себя по лбу. Хорошо, руки рулем, да рычагом коробки передач заняты. А вот башка – похоже, не тем! Нажил себе еще одного врага. Что стоило подумать, прежде чем разговор затевать? Можно было не в такой резкой форме отношения выяснить. Не дурак же Ленчик – понял бы и без рукоприкладства, что шансов у него – никаких. Он и так это уже всосал, а мстил от безысходности. Да Марина и без моего вмешательства разобралась бы с ним…

С другой стороны, обещал девушке – выполняй, чего бы это тебе не стоило! Хватит терзаться! Будем считать, что все сделал правильно. Главное – любимой случайно не проговориться. Иначе, действительно, все очень глупо внешне будет выглядеть – драка малышей в младшей группе детского сада из-за формочки для песка. Пацан – штаны на лямках, одним словом…

Рус встретил с озабоченным видом:

– Привет! В курсе уже насчет обыска у Беса?

– Просветили… Ты хоть что-то понимаешь? Я лично – ни фига! Откуда эта тачка в его гараже нарисовалась?

– Кто бы знал? То ли подыграл кто-то классно, то ли на самом деле Клим с Бесом Бурята отработали. Во втором случае возникает еще один закономерный вопрос – по третьему стрелку. Он нам точно неизвестен. У меня даже предположений на этот счет – никаких…

– Аналогично! А что Бес говорит? Не общался?

– Такое впечатление, что он тоже в догадках теряется. Когда ему про стволы и «бэху» сказал – он аж в лице переменился. Обыск-то без него проводили – мать присутствовала. Сразу же начал лепить что-то, как обычно в таких случаях, про «менты подбросили», «понятия не имею». Но по глазам видно – ошарашен не меньше нашего. Так что, скорее всего – бандюки не при делах.

– Интересный расклад! Кто же тогда? Чекисты?

– Я бы не удивился, – соглашаясь, кивнул Комиссар, – специалистов у них хватает. Другой вопрос – на хрена им это надо? Думаешь, что «вора» они завалили? Могли, конечно. Только какой им с этого навар? К государственным секретам он никакого отношения не имел. Так что и на запад со спокойной душой мог канать – никто бы даже не почесался, за исключением «принимающей стороны». Им-то такой пассажир точно без надобности – своих хватает. Если только случайно узнал что-то такое, что ни в какие ворота…

– Толку-то гадать на кофейной гуще? Информации все равно – ноль!

– Против версии с эфэсбэшниками еще и то, что Митрофанов тебе алиби создал. По уму-то, если на то пошло – милое дело подставить другого, и тем самым отгрести от себя. Ты ему не кум, не сват и не брат…

– Так, кто же тогда-то?

– Да, черт его знает? Сам в догадках теряюсь. Но ситуацией грех не воспользоваться. Все равно Бес с Климом при делах по мокрухе! Вот их и загрузим по полной программе. Или ты не согласен?

– Ну, в любом случае, они – не белые и пушистые! – признал я правоту друга. – Не случайно под раздачу угодили! Одна-то делюга – без вопросов их. Третий подозреваемый, насколько я знаю, Сизый?

– Да! Тачка-то его! Марина его уже в розыск объявила. Пока – в местный.

– Тут, сам знаешь – его до скончания века искать можно. Даже случайно не попадется. По стволам, кстати, что-то уже есть?

– Эксперты пока еще не отзванивались. Но тут и без них все ясно: те самые автоматы. На одном, который вы с парнями из Чечни притащили, зарубки характерные на прикладе – с другим не спутаешь. В стволах – свежий нагар. У нас-то они все почищены были. А вот пальчиков нет вообще ни на волынах, ни на тачке.

– Знать бы, кто так подыграл качественно? – мечтательно произнес я.

– Неплохо, конечно! Кстати, в изолятор-то они однозначно попадут с такими уликами. «Присели» качественно. А вот доживут ли хотя бы до суда? Тот еще вопросец! «Малява» с приговором в СИЗО точно придет. «Вора» им не простят – запросто могут и «ласты склеить» – макаронами, там, подавиться, или поскользнуться в банный день на куске мыла.

– Нашим легче – самим руки не марать об ублюдков.

– Тоже верно! Но колоть их придется со всем усердием, чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что мы хоть каким-то боком здесь при делах. Особенно по поводу Сизого. Помнишь, кстати, девочек, которые у него на хате тогда были?

– Не забыл еще. А что?

– Установил я их – гостиничные проститутки, из «Центральной». Останется попытать их немного, да на допрос. Клим в исчезновении Сизого – первый подозреваемый. А, учитывая, что тачка его обнаружена у Беса, тот автоматически тоже «подтягивается». Можно попытаться еще одно убийство «натянуть». Со скрипом, правда – труп-то не обнаружен. Но нам это и не требуется. Что выйдет – то и выйдет.

– Самое интересное будет, если в расклад пойдут, – недобро усмехнулся я. – Как говорят, если зайца долго бить, его можно научить зажигать спички!

– Ну, ты же большой мальчик, в сказки-то верить. Не та это публика – свое родное, и то не признают. Хотя, через пресс-хату и не такое возможно. Главное – задачу правильно поставить.

– А не перемудрим? – внезапно пришла мне в голову мысль.

– В смысле? – не понял Руслан.

– Лучшее – враг хорошего, брат. Сизой-то, когда пропал, и когда Бурята завалили? Как мертвый бандит мог участвовать в том расстреле в «Мустанге»?

– Да, действительно, что-то размечтались. Нет, пусть уж лучше так дальше и числится в бегах…

* * *

Остаток дня пятницы, впрочем, как и первая половина субботы пролетели незаметно. Марину после обеда на «шестерке» привез в изолятор временного содержания. Туда же подкатил и Руслан. Не дело это – в день объявления решения об аресте оставлять девушку один на один с жуликом. Кто его знает, какие мысли ему могут в голову прийти? Сам я, понятное дело, внутрь не пошел, остался ожидать неподалеку от КПП.

Кроме нас, больше никто так и не подъезжал. Ни одной машины не прибавилось. Неужели арест сорвется? Этого еще не хватало! Этих же гадов лишней минуты в камере держать не станут. Истекли семьдесят два часа – свободен. Никого причины, по которым не представлена копия постановления об аресте, не волнуют. Как-то не верится, что дежурный заместитель областного прокурора приедет в ИВС на трамвае. Как мне помнится еще по работе в райотделе, прокурор или его заместитель всегда лично сообщали жулику о заключении под стражу, несмотря на то – будничный день, или выходной.

Одна за другой подкатили только две навороченные тачки – но эти хлюсты явно на прокурорских работников не похожи. Скорее уж – адвокаты.

С другой стороны, если бы что-то не срасталось, Руслан давно бы уже икру метал, как кабачок, носился, как наскипидаренный. Мне бы по мобильнику звякнул, попытался загрузить работой, чтобы слетал до прокуратуры. Но и он не показывается и не беспокоит…

Может быть, по телефону пытаются каким-то образом ситуацию разрулить? Так, опять же, по телефону никто подпись с гербовой печатью не поставит. Самое тяжелое – ожидать при полном отсутствии информации… Поэтому даже вздохнул с облегчением, увидев выходящих из дверей КПП Марину и Комиссара. Выскочив из «шахи» направился к ним.

– Чем обрадуете? Выпускать, что ли, этих ухарей придется?

– С чего ты взял? – удивилась любимая. – Арестованы оба. Адвокатов только пришлось ждать, чтобы обвинение предъявить, да допросить бандитов уже в новом качестве. Непунктуальные какие-то защитники нынче пошли.

– Подожди. Может быть, я что-то пропустил? Ни прокурора, ни его замов я тут сегодня в упор не наблюдал! Не проспал же?

– Ну, ты даешь, Жора! – расхохотался Рус. – Это тебе не районная прокуратура. Х… – осекся он, покосившись на Марину. – Как же! Заставишь, пожалуй, кого-то из руководства сюда ехать, да еще в выходной день! Мне, когда в УБОП перешел, это тоже поначалу диким казалось. Привык, что в районе прокурор всегда лично при объявлении ареста присутствовал. И что-то в этом, все-таки, есть! Помнишь нашего-то? У него еще привычка такая была: вежливо поговорит, выслушает доводы жулика, покивает сочувственно. Клиента уже растащило нереально – в мечтах на свободе порхает. Типа, хороший дядька пришел, не то, что эти опера со следователем! Понимает человека. А прокурор, раз – подпись на постановление, достанет печать, подышит на нее, и с таким смаком как шлепнет на документ со словами: «Будешь сидеть!» Так из жулика можно прямо тут и лепить, что пожелаешь, пока птица-обломинго не улетела. Он же тогда мягкий становится и податливый, как пластилин, покуда не успеет вникнуть в свое незавидное положение.

– Да-а! Ваш-то нормальным мужиком был, жаль даже, что перевели куда-то…

– Постановление Анатолий Иванович еще вчера вечером подписал, не выходя из кабинета, – вмешалась Марина. – Доказательства в деле посмотрел – и печать поставил. Нам осталось только сегодня предъявить обвинение, да допросить…

– Вопросов-то у прокурора не возникло? – поинтересовался я.

– Вроде бы, нет, – улыбнулась любимая, – доказательств – выше крыши. С меньшими без проблем арестовывать удавалось. Да, я к нему сама-то и не ходила – начальника своего попросила. У нас такие правила установлены, что к главному только заместители, да начальники отделов заходят. Остальных только на выволочку приглашают. Меня не вызывали, поэтому выходит, что проблем с санкционированием ареста не возникло.

– Тем более что оба жулика признаваться не собираются, лепят какую-то ерунду, – добавил со злорадной усмешкой Руслан. – Как обычно: дескать, и машину и оружие им подбросили. Это при том, что гараж в присутствии матери Беса и понятых открывали. Понятые по этому поводу допрошены. Так что эти олухи могут запираться до самого приговора – срок только больше накрутят. Ладно, так и будем здесь стоять, или все-таки поедем? К завтрашнему пикнику все закупать пора, да готовить. С тебя овощи и посуда. Мясо – за мной, а остальное Гном с Пулей на себя взяли.

– Договорились. Во сколько встречаемся?

– Думаю, что тянуть не стоит. Часов в десять в самый раз будет. Созвонимся еще.

– Да, чуть не забыл! Ко мне же Женька Варламов с женой и сыном в гости приехал. Помнишь его? Встречались как-то. Неудобно его с семьей дома-то оставлять, когда сам на гулянку намыливаюсь.

– Да какие проблемы – бери их с собой! Спасибо, что предупредил, а то продуктов могло бы и не хватить. Я Сереге с Димкой сам позвоню. Скажу, чтобы еще на троих рассчитывали. Марина, ты, надеюсь, не передумала с нами ехать? Неделю ударно вкалывали – нужно и отдохнуть.

– Нет, Руслан, конечно не передумала. С хорошей компанией отдыхать всегда лучше…

Расставшись с Комиссаром, вместе с Мариной поехали закупать продукты. Где лучше всего брать овощи? Естественно, не в магазине. Там такого навешают – хоть сразу выбрасывай. То ли дело – рынок! Все своими руками переберешь, прежде чем приобрести. Еще и поторговаться – милое дело!

Одно плохо: выходной день. Там, где торгуют овощами, посвободнее. Но нам же, раз уж пришли, по одной Марине известной причине, понадобилось посетить еще и «барахолку». Народу там – не протолкнуться – мечта карманника! Хуже всего – ходить по такому злачному месту с женщиной. Неважно, кто она: мать, подруга, невеста, жена…

Любимая – не исключение из этого правила, даром, что сотрудник прокуратуры. Сумку на плечо, и – вперед! Хорошо, хоть какие-то профессиональные рефлексы срабатывают – «ридикюль» локтем к себе все-таки прижала. Но все равно: глаза и глазки нужны за ней.

Женщины же – самые лакомые жертвы для «кармашей». Статистика это подтверждает на сто процентов. Объясняется все довольно просто: в карман к мужчине залезть сложнее. Все же одежда – она ближе к телу, чем сумочка. Засечь потенциальному потерпевшему не очень опытного жулика при неловком движении, когда кто-нибудь случайно подтолкнет, легче. Да и проблем с мужиком намного больше. Даже если ничего доказать и невозможно: улов, к примеру, валяется под ногами, по морде получить при этом попавшемуся обеспечено в девяноста пяти случаях из ста. Дама же, в лучшем случае, крик поднимет. На этом все и кончится.

В бытность мою опером в райотделе приходилось работать по отлову карманных воров, так что опыт по их вычислению имеется. Это такая категория, которую брать нужно только с поличным, да еще и следить, чтобы не сбросили добычу. Попробуй-ка потом доказать, если тот же кошелек на земле окажется. Хотя и такие «плюхи», конечно, случались в практике. Но, опять же, комплексом Володи Шарапова никто из нас не страдал. Жеглов нам как-то ближе и роднее! Просто шевелиться приходилось быстрее, да наблюдательность развивать. А особенно – периферийное зрение. Именно поэтому, когда случался казус, сброшенный кошелек из свидетелей даже заметить никто не успевал, как он оказывался там, где ему и положено быть – в кармане жулика. А тот, соответственно, в тюрьме, где ему – самое место. Справедливости ради, стоит заметить, что случалось такое не часто…

Вот и сейчас, слегка оттесненный толпой от любимой, профессиональным взглядом по характерным движениям безошибочно определил одного из вороваек, нацелившегося «пощупать чужой карман». Краем глаза уловил золотистый блеск в левой руке. Присмотревшись, убедился: так и есть – между кончиками указательного и среднего пальцев зажата заточенная до остроты бритвы монетка, еще советского образца «пятак»! Стало быть, чью-то котомку решил «подрезать», а не возиться с замком. Кожу такая «приспособа» распластывает на раз.

Новичок, что ли? Непонятно… Связываться нет никакого желания – время только терять. Знаю, что эта публика чувствует даже неосторожно брошенный взгляд опера. Я же буквально впился в него глазами – никакого эффекта. Совсем нюх потерял, лошара! Не хватало, чтобы он еще Марине сумочку «распахал». Не факт, конечно, что именно за ней он охотится, но все же…

«Леща» ему выписать, что ли, в самый напряженный момент? Глядишь – воровать перестанет… совсем. От неожиданного испуга и сердце может остановиться. Только когда он настанет тот самый миг? Так и ходить за ним, наплевав на свои дела? Заняться мне больше нечем! Легонько расталкивая толпу начал сближаться с жуликом. Не скажу, что это удалось сделать быстро, но цели достиг. Очутившись за спиной воришки, присел и обхватил его левую кисть, сворачивая ее в кулак. И крепко пожал человеку руку. Ну а то, что заточенный край монетки оказался внутри… Судьба… Еще и самым нахальным образом уставился прямо в глаза моментально обернувшегося карманника, продолжая усиливать нажим.

Указательный палец своей свободной руки поднес к губам, предлагая попавшемуся молчать. Но тот, похоже, орать и не собирается, а соображает, как бы ему половчее от меня избавиться. Пытается вырваться, или хотя бы «приспособу» сбросить. Не выйдет, родной! Сжимать легче, чем разгибать! Почувствовал, что по пальцам стекает что-то теплое и липкое. Если жулику совсем уж не повезет, монеткой может и сухожилия перерезать. Но не я же его заставлял по чужим карманам лазить – сам на это решился. Глядишь, может и перевоспитается, за ум возьмется…

Беззвучный поединок продолжался недолго. Когда глаза карманника готовы были уже вылезть из орбит, отпустил его, кивком предложив сваливать отсюда подальше. Тот, зажав правой рукой поврежденную «клешню», моментально затерялся в толпе. Никто на нас даже и внимания-то не обратил. Незаметно достав платок, обтер ладонь, выбросив испачканный кусок ткани на землю. Вот так, вечно приходится руки марать…

Без дополнительных происшествий закупив все необходимое, направились домой…

Принеся в квартиру авоськи, первым делом направился в ванную. Черт его знает, чем болен этот воришка? СПИД не так страшен. Как мне помнится, на воздухе его возбудитель долго не может существовать, погибает в течение нескольких минут. Гораздо хуже вирус гепатита – живучий, гад! Еще и вакцины против некоторых модификаций просто не существует. А здоровая печень мне еще пригодится. Так что руки необходимо тщательно намыливать, да еще и не один раз! Овощи помоем уже завтра утром перед самым отъездом, чтобы не начали портиться. А сейчас провожу Марину, да забегу в торговый центр за одноразовой посудой…

* * *

Утром встал раньше всех… Только успел умыться, как поднялись и Женька с Егором. Не дает однокашник сыну расслабляться, несмотря на молодость. И это правильная постановка вопроса. Жизнь прекрасна и удивительна! Просто жалко терять время на лишний сон. Тем более что больше нормы давить подушку вредно для здоровья. Так и жирком заплыть недолго.

Чтобы не подавать дурной пример юному поколению, привычную утреннюю зарядку сделали втроем. Жаль, музыку не включить. Жену и маму Варламовы берегут, так что она пока еще отдыхает, тем более что легла вчера поздно. Вот со всеми своими мужскими делами управимся, можно будет и ее разбудить…

Позавтракав, отправился за любимой. Она к моему приходу уже собралась, так что даже ожидать не пришлось. Друг с семьей ко времени нашего появления поджидал возле гаража. Когда выгонял машину, позвонил Руслан, уточнив место встречи…

Колонной рванули на свежий воздух. Достаточно удалившись от городской черты, свернули в лес, на давно уже облюбованную большую поляну, с отдельно растущими деревьями, образующими на ней небольшую миниполянку. На случай возможного дождя между несколькими подходящими деревьями натянули тент, собрали складной мангал. Детей под присмотром Женьки отправили собирать сушняк. Губить деревья не будем – лучше небольшую приборочку в лесу организуем. Я с канистрой быстро сбегал к давно разведанному роднику за вкуснейшей ледяной водичкой. Рус же занялся своим делом – разжег привезенный с собой уголь, нанизал мясо и начал готовить первую партию лакомства.

Женщин к этому делу по кавказской традиции не допустили. Не любит шашлык женских рук – сугубо мужское занятие. Оставшаяся не у дел часть нашего коллектива принялась обустраивать место для костра. И в самом деле, что это за пикник на природе без живого огня? Люди могут, не отрываясь, смотреть на три вещи: бегущую воду, горящий огонь, и на то, как работает другой человек. Идеальный вариант – пожар, который нам в данном случае абсолютно без надобности…

Имеющимися в каждой из наших машин малыми пехотными лопатками аккуратным образом сняли дерн, отложив его в сторону. Должным образом сформировали принесенные опавшие ветки, сучья. Костер вспыхнул с одной спички. Мастерство не пропьешь! Кому не хватило складных походных стульчиков, расположились на снятом с «шестерки» и уложенном на земле заднем сиденье.

Из машины Сереги извлекли к какому-то из дней рождения подаренный нами же походный складной стол. Девушки его моментально сервировали. Для детей заготовлены сок, газировка. Девчатам – легкое сухое вино, кто пожелает. Не пьянства ради – здоровья для… Сами-то – ни-ни! За рулем, все-таки! Так что из холодных напитков – только минералка. На огне закипел чайник, ноздри защекотал запах свежеприготовленного нежнейшего шашлыка. Никакой свинины – только молодая баранина. Не понимал никогда людей, сооружающих шашлык из других сортов мяса на досках от разломанных ящиков. В идеале-то готовят вообще на виноградной лозе, в крайнем случае – на углях от фруктовых деревьев. Но где их взять в наших краях?..

Комиссар же – настоящий ас в своем деле. Шампуры укладывает таким образом, чтобы между ними не оставалось ни малейшего промежутка, иначе продукт просто пересохнет. Температуру над мангалом контролирует исключительно рукой. Попытки пламени вспыхнуть моментально пресекаются. Для улучшения вкуса сверху в обязательном порядке готовящееся блюдо регулярно сбрызгивается разбавленным водой сухим вином.

Слюнки глотать пришлось недолго. Закончив свою работу, Руслан присоединился к остальным, установив по центру стола миску, накрытую крышкой, из-под которой во все стороны источался возбуждающий аппетит аромат.

Пиршество началось. Полилась сопутствующая этому делу беседа. И вот уже из обязательно присутствующей на таких мероприятиях гитары извлечен первый аккорд. Широко известные песни популярных исполнителей подхватили все, даже детвора…

Приятно вот так, отбросив все заботы, посидеть за дружеским столом на природе… Чтобы не завязывался жирок, в одной из машин включили магнитолу, устроили танцы. Наши любимые это дело просто обожают. Наряды, конечно, не вечерние, но кто на это в соответствующей случаю обстановке обращает внимание?

Завершили изрядно затянувшуюся трапезу крепким горячим чаем…

Время пролетело незаметно. Темнеть в наших краях в этот период начинает рано. Как стало смеркаться, ликвидировали следы нашего пребывания, собрав мусор в пластиковые пакеты. Залив костер, вернули ранее снятый дерн на место. Домой вернулись довольные замечательно проведенным выходным…

Часть 2. Война без прикрас

Хотя понедельник традиционно и считается тяжелым днем, для меня он выдался на редкость удачным. Посетив с утра поликлинику, был обрадован тем, что больничный, наконец-то, закрыли. Даже не верится! К работе приступать во вторник. Как раз мое родное отделение дежурить заступает. Устал уже дома прозябать без настоящего дела. То, что прописали щадящий режим, нисколько не опечалило. Кто там меня станет контролировать? Понятно, что запредельные нагрузки и сам поначалу организму давать не буду. Да и в рукопашку втягиваться придется постепенно. Не хватало еще по свежачку-то новый сотряс заработать!

…Во вторник на базе с утра ажиотаж… Как объявили, к нам едет ревизор! Ну, это, конечно, образно. Ревизор – не ревизор, а инспекторская проверка из Москвы. Облачили в модную формулировку: «оказание методической помощи». Какую такую методическую помощь могут оказать люди, совершенно не знающие специфики региона? Для которых Энск – просто точка на карте… Одна нервотрепка от их появления.

Ничего не поделаешь! С самого утра вместо боевой подготовки пришлось приводить в порядок служебные тетради, подгонять в них записи под даты запланированных занятий. Та еще морока! Писаниной мы заниматься не любим – легче пару раз в спортзал сходить, да на полигон сгонять. Сам себе удивляюсь, как это я умудрялся, будучи опером, по пачке бумаги за неделю изводить? Но что тут скажешь? Попала белка в колесо – пищи, да беги. А Удалой меня еще хотел в группу профессиональной подготовки определить! Да я бы там, на перекладывании бумажек, с тоски удавился…

Вообще-то, интересная у нас работа! Взрослые мужики, а играем в войну, как в детстве. И за это нам еще и деньги платят. Если бы не визиты проверяющих, начинающих указывать, что и как должно быть – просто мечта и сказка. Добро бы, инспектирующие еще сами знали, как и что по нашей линии заставляет нарабатывать сама жизнь! А то, ведь, до смешного доходит: в самом начале чеченской войны, где-то в середине декабря девяносто четвертого года, еще до штурма Грозного, перед нашей первой командировкой на Кавказ приехали по нашу душу из Москвы два таких вот «крутых перца» – сам черт им не брат. Награды боевые новехонькие на груди поблескивают, явно, свежеполученные. Проверяли боевую подготовку…

Мы поначалу даже обрадовались. Как же, мужики буквально только что на войне побывали! Сейчас нас, попутно с проверкой, нужным вещам обучат, со спецификой боевых действий в условиях Кавказа ознакомят… Ага! Как же? Счас! Держи карман шире! Поначалу только молча смотрели на наши тренировки и на, как принято в таких случаях, показные занятия. Потом раздухарились, и давай указывать: то мы делаем неправильно, это – неверно. Если слушать их, выходит, и в училище меня готовили не тому, что на войне и при диверсиях требуется? А о том, как же нужно-то – ни слова. Терпели мы их придиразмы, терпели… Но, как только дело дошло до интересующих нас вопросов, которые «ревизоры» предложили задавать, начали их выспрашивать о жизненно необходимых в бою сведениях. Таких, как дистанция, с которой в-основном работают чеченские снайперы, особенности тактики действий незаконных вооруженных формирований в различных условиях… Вот тут-то «боевые, обстрелянные» ребята и «приплыли». Не то, видать, рассчитывали услышать! Тоже мне, теоретики лыжного спорта! Выяснилось, что как таковых огневых контактов с противником они и не нюхали. Чеченцев даже пленных не видели, не говоря уже о вооруженных. Один из проверяющих только проблеял невнятно себе под нос: «Мы… генерала охраняли…».

Так, какого же, спрашивается, хрена, вы поучать лезете? Сами-то с вашими животиками (минимум, пятый месяц, в лучшем случае) давно крайний раз на полигоне или в лесу были, тактикой, к примеру, занимались? Ничего этого, конечно, им высказывать не стали – себе дороже выйдет. Зачем командира-то подводить? Они же шариковой ручкой нашему подразделению нагадить могут больше, чем боевики тяжелым вооружением…

…Черт! Задумался не по делу… Такую галиматью в тетради накарябал… Увидит очередной проверяющий – в ужас придет. Придется вырывать лист, да переписывать по новой… Хорошо, что хоть не в секретной – оттуда страницы-то не повыдергиваешь… С горем пополам написал, что требуется…

После обеда занялись подготовкой «показухи». Надо, чтобы было красиво, эффектно. Да еще и придумать требуется что-то новое, что никто еще никогда не делал, чтобы москвичам понравилось. Даром, что на самом деле именно эта заготовка никогда не пригодится. Но пахать придется, как проклятым, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Учения… мать их! Зато, если все пройдет на ура, многие недочеты, не самые серьезные, конечно, «простятся»…

Погода еще, как назло, скурвилась. Часов с одиннадцати шпарит непрекращающийся снег с дождем. На улицу без нужды выходить вообще нет никакого желания. Как же мы, все-таки, в воскресенье удачно успели на природу скататься-то…

Пока Гном с Удалым совещались, мысли сами собой скатились к началу войны в Чечне…

Ближе к двадцатому декабря девяносто четвертого года из министерства пришло указание направить от нашего отряда в Моздок, где размещалась в то время мощная войсковая группировка, две снайперские пары в распоряжение Главного управления объединенного штаба (ГУОШ). Выбор пал на меня с Гномом и Кошмара с Пулей.

Нам выплатили командировочные, погасили многомесячный долг по заработной плате. Недолгие сборы, пристрелка оружия, и вот мы ранним утром уже гражданским рейсом вылетаем в Москву. Как водится в таких случаях, предпосадочный контроль в аэропорту не проходили. Да и смешно это – проверять, не пытаемся ли мы пронести с собой оружие. Еще как несем, и не только его, но и патроны, гранаты, не считая продуктов и прочей мелочи. На машине подрулили прямо к борту самолета. Загрузились в него раньше всех пассажиров, заняв свои законные места. Что нас ждет?..

Разбег… Взлет… И вот уже встречает Домодедово. Прямо к трапу подкатывает «буханка», в которую мы благополучно и кантуемся. Из аэропорта рванули к месту нашего временного пристанища. Рассчитывали, что сдадим оружие и покатим в гостиницу. Ничего подобного! Вот и МКАД миновали, выехав за пределы города. Куда нас везут? Непонятно. Одно ясно, что обитать придется где-то в Подмосковье…

Сколько занял путь, как-то не отложилось, но ехали долго. Наконец, через пустырь с виднеющимися в стороне непонятными развалинами подкатили к мрачного вида воротам без каких-либо опознавательных знаков. В обе стороны, сколько не смотри, тянется высоченный бетонный забор с натянутой поверху «егозой». Серьезный объект! Приходилось во время учебы в училище проникать на подобные. Тяжеловато было, но справлялись.

Сопровождающий майор, выскочив из машины, скрылся в дверях контрольно-пропускного пункта. Минут через десять ворота, наконец, распахнулись. А за ними – еще одни. Ни хрена себе! Куда это мы попали? Сильно напоминает тюрьму одним только видом шлюза. Вышедший после закрытия первых ворот прапорщик тщательно проверил наши документы, сверил номера оружия с указанными в командировочных удостоверениях. И только после этих процедур нам разрешили въехать на территорию. Из «буханки» выгрузились возле стоящего неподалеку от КПП пятиэтажного здания. Как-то не очень оно напоминает гостиницу. Скорее, похоже на казарму…

Так и есть! Казарма в чистом виде. На третьем этаже нам отвели две двухярусные кровати. Кроме нас рядом расположились коллеги-собры из других регионов. Тоже все в полном неведении, куда нас привезли и с какой целью. Наконец-то избавились от оружия и боеприпасов, сдав их в оружейку. Не успели толком передохнуть с дороги, как появился сопровождавший нас майор. Вроде бы, неплохой мужик. Обступили его, со всех сторон посыпались вопросы.

Отвечал обстоятельно. Оказывается, прибыли мы на территорию не так давно созданного на базе расформированного диверсионного спецподразделения федеральной службы контрразведки «Вымпел» контртеррористического центра МВД «Вега». Выход за территорию разрешен только группами по завизированному руководством КТЦ рапорту. Да мы не особо и стремились куда-то выезжать. Два дня, включая сегодняшний, нам отведено на подготовку, а послезавтра вылетаем к месту нашей командировки – в Моздок.

Обедали в расположенной в соседнем корпусе, на первом этаже гостиницы, столовой. Не так уж и дорого тут кормят, оказывается. И порции приличные. Приготовлено вкусно, с душой. Через час после обеда начались занятия. Наконец-то владеющие обстановкой люди рассказали, что же на самом деле творится в мятежной Чечне. А там, как выяснилось – полная задница…

Девятого декабря 1994 года Президентом был подписан Указ № 2166 «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и в зоне осетино-ингушского конфликта». В тот же день правительством принято решение, предусматривавшее разоружение этих формирований силовыми методами.

Одиннадцатого декабря ровно в восемь утра начался ввод российской Объединенной группировки войск в Чеченскую Республику с трех направлений: Моздокского, Владикавказского и, с территории Дагестана, Кизлярского. Восточную группировку практически сразу в Хасавюртовском районе остановили местные жители, перекрывшие федеральную трассу Ростов – Баку. При этом несколько военнослужащих были захвачены в плен. Местонахождение их до настоящего времени неизвестно. Видать, у кого-то духу не хватило применить оружие…

Владикавказскую группировку тоже заблокировали ингуши. Кроме того, она еще и была обстреляна в районе села Барсуки, понеся потери в технике. Слава богу, тут обошлось без жертв среди военных. В конечном итоге, преодолевая противодействие местных жителей, войска вышли к Сунженскому хребту, на этом рубеже и закрепились.

Удачней прошло выдвижение Моздокской группировки. Уже к двенадцатому декабря она почти вплотную подошла к Грозному, наткнувшись на ожесточенное сопротивление возле поселка Долинский, что находится всего в десяти километрах от столицы Республики. Именно там наши бойцы впервые ощутили на себе действие реактивной установки залпового огня «Град». Хорошо, что сумели ответным огнем ее уничтожить. Только этим и объясняется, что убитых и раненых оказалось не так уж и много. Подготовку двух установок к стрельбе засекло звено «крокодилов», и летчики даже успели передать информацию командованию. Но, как всегда, наш российский бардак и тут отметился… Под Долинским наступление завязло…

Вот в эту-то мясорубку нам и предстоит отправиться уже двадцать второго декабря. Посему – никаких соплей и жалости к самим себе. Лучше сейчас кровавые мозоли и синяки с шишками, чем потом великолепно внешне выглядящее тело в «цинке»…

Щадить нас никто и не собирается. Теоретические занятия сменяются практическими. Снайперские группы готовят индивидуально, отдельно от остальных. Давненько меня так не гоняли! Вроде бы, и дома на тактике не сачковал, но тут все сильно напомнило полевые выходы в училище в обстановке, максимально приближенной к боевой. Наползались, набегались от души. И бронетранспортерами-то нас, за неимением танков «обкатали», и маскироваться на практически ровной местности заставили, и стрельбы-то устроили в таких условиях, что только диву даешься! Как, к примеру, снайперу стрелять, если над ним то пули, выпущенные инструктором сзади, просвистят, то взорвется что-нибудь рядом, да так, что комьями земли по черепушке да спине приложит? Гном с Кошмаром только успевали прицелы рукой прикрывать. С другой стороны, кто в реальности идеальные условия создавать будет?

Дальше – больше! В той же самой обстановке на короткое время появляются цели. Только поражать все подряд нельзя. Некоторые изображают российских бойцов, случайно в пылу боя оказавшихся среди врагов. И различий-то у них с мишенями боевиков – всего ничего, как в реале. Успевай крутиться, снайпер, да еще и напарникам, то есть в данном конкретном случае, нам с Пулей досталось. Кое-где в окнах появляются имитаторы огня противника. Вместе с мишенью, естественно. Успевай только «валить» негодяев, прикрывая снайпера. Не справился в течение пяти секунд – неуд! При групповой стрельбе еще и цели обязательно фильтровать приходится, чтобы не получилось, что вдвоем по одной и той же мишени лупим, а другая в это время по тебе успевает шмальнуть. Условно, конечно, но от этого нисколько не легче. Да перемещаться нельзя забывать, меняя позиции. По возможности – скрытно, как в реальном бою, чтобы не подстрелили. Если что не так, инструктор-то простит, а вот «духи»…

Наступило двадцать второе декабря. Нелегкая учеба подошла к концу. Шмотки – в грузовик, сами грузимся в автобус, и ждет нас аэропорт «Чкаловский»…

Встав цепочкой, забрасываем в брюхо семьдесят шестого Ила свое барахло, занимаем откидные сиденья вдоль бортов. Кое-кто, кому не хватило места, взгромоздился на кучу ящиков и рюкзаков… Рампа поднялась, отрезав нас от внешнего мира. Загудели запущенные двигатели… Мелькнула в иллюминаторах взлетка… И вот мы уже в воздухе… Встречавший нашу группу в Домодедово майор Зименко тоже в самолете. Как выяснилось еще на «Веге», именно он и назначен старшим сборной команды снайперов. Пуля, моментально прилепил ему позывной Весна. Тот сперва недоуменно поднял брови, но согласился…

Поначалу со всех сторон слышались разговоры, но постепенно народ угомонился. Кто-то устроился подремать, коротая время, кто-то просто сидел, привалившись к борту, думая о чем-то своем. Я тоже прикрыл глаза… Вроде бы и не спал. Так – чуткая дрема…

Разбудили хлопки снаружи. Инстинктивно схватился за автомат. Хотя, чем он в воздухе-то поможет?.. Самолет довольно круто идет на снижение. Выглянув в иллюминатор увидел позади отлетающую в сторону отстреленную тепловую ловушку. Ну, кажется прибыли…

Моздок встретил пронизывающим ветром. Кажется, укрыться от него невозможно. Продувает даже наглухо застегнутые бушлаты. Снега практически нет. Вновь превращаемся в грузчиков, вытаскивая шмотки и укладывая их в подкативший к опущенной рампе «Урал». Покончив с этими мероприятиями, влезаем в сто тридцать первый «ЗиЛ» с рваным тентом и куда-то едем…

Вот оно, наше временное пристанище – стоящие в тупике железной дороги так называемые «общие» вагоны. Под ногами хлюпает толстый слой «жидкого асфальта». Кое-как перекидываем вещи, кроме личных, в почтово-багажный вагон. Кто, интересно, охранять-то их будет? Ответ пришел раньше, чем успели задать вопрос…

Вы когда-нибудь видели офицера, стоящего на посту с автоматом, как солдат-первогодок? А вот я увидел. И не только увидел, но и в полной мере ощутил на себе это счастье… Хорошо, хоть народу много, поэтому меняемся каждый час. Больше просто не выдержать. Благо, догадались из дома резиновые сапоги взять, да портянки, хотя поначалу брало сомнение: зима же на дворе. Берцы давно бы уже насквозь промокли и развалились, ведь посушить-то их просто негде… А вот валенки тут точно лишние… Но не выбрасывать же их? Придется так и перетаскивать к каждому месту дислокации… Зато, сменившись ночью с поста, с наслаждением сунул в них босые ноги… Ну и амбре стоит в вагоне! Воняет смесью пота, тушенки, перегара – отстоявшие свою смену ударно профилактируют простуду. Мы – не исключение. С Гномом, охранявшим покой и шмотки вместе со мной, тоже накатили по соточке, и на боковую…

Утренний моцион – на улице. Вода в рукомойниках, подвешенных в отдалении, рядом с дощаным, приличных размеров, сортиром, благополучно замерзла. Пришлось возвращаться обратно за пластиковой пятилитровой бутылью, из нее и поливать друг другу. Под ногами хрустящая корочка льда. На сапоги намерзает грязь. Приходится перед заходом в вагон счищать ее прислоненной к колесу палкой…

Завтрак – сухим пайком. Побросали все в желудок, не ощутив вкуса. Зименко куда-то исчез. Полагаю, что пошел выяснять, кто же нам задачи «нарезать» будет?.. После общего построения ряды обитателей вагонов значительно поредели. Основная масса постояльцев вновь перетаскивает барахло в подошедшие «Уралы», собираясь отправляться в неизвестность. Остались только снайперские группы – всего-то двенадцать человек…

Наконец-то «нарисовался» Весна. Обрадовал тем, что сейчас и мы выдвигаемся в сторону Грозного, транспорт уже на подходе. Не успели толком упаковать вещи, как подкатили три БМП. Забросив в десантные отсеки шмотки и боеприпасы, взгромоздились на броню, слегка потеснив солдатиков. Выбросив черный дым, «бэхи» двинулись на выезд, пристроившись к колонне…

Зрелище вокруг удручающее. Всюду видны следы недавних боев. Сгоревшие остовы машин, автобусов никто убирать не собирался – просто столкнули с дороги. Посреди этого металлолома кое-где встречается раздолбанная боевая техника. Несколько освоившись, задались вопросом: а нахрена это все наши «тачки» так «перекрещены»? Вдоль и поперек брони намалеваны широкие белые полосы, образующие видимый издалека крест. Что, для удобства прицеливания гранатометчикам? Как оказалось, ничего подобного – чтобы своя собственная авиация не расхреначила, не разобравшись! У «духов»-то точно такая же боевая техника, что и у наших войск…

* * *

– Спишь, что ли, Мокрый? – вывел из воспоминаний голос Сергея.

– Нет, зрение экономлю.

– Оно и видно. Особенно с открытыми-то глазами! Я уже минут пять стою. Все жду, когда ты, наконец, на меня драгоценное внимание обратить соизволишь…

– Да так… Задумался маленько…

– Ну, тогда хорош мечтать! Родина зовет. Пойдем работать. Для тебя, кстати, как для дипломированного взрывотехника, задача есть – придумать, как взрывом снаружи вынести стекло автобуса на ходу. Но так, чтобы никого внутри не покалечить.

– А попробовать-то на чем-нибудь выйдет?

– Удалой разрешил хоть все окна ЛАЗа во дворе, который списан, расщелкать, но чтобы результат был…

Не сразу, но все у меня получилось. Рассчитал оптимальное количество взрывчатки, немного поломал голову, как это все половчее присобачить к окну. После проб и ошибок остановился на варианте длинной палки, к концу ее приделал перекладину, на которой и разместил заряд. Батарейку и кнопку вывел на рукоятку. Остается на ходу вплотную поднести приспособление к стеклу – результат налицо… или на лице того, кто рискнет в это время подставить свой фейс под раздачу. Правда, следует отметить, что таких идиотов пока не нашлось. Надеюсь, что и в будущем не отыщется.

Тренировки тренировками, а основные функции никто не отменял. Вот и сейчас занятия прервал дежурный, по рации вызвав дежурное отделение на базу. Задача вроде бы простая – задержание наркодилеров. Но это только на первый взгляд. Работать предстоит в области. Место – хуже не придумаешь. Встреча продавцов и покупателей намечена прямо на дороге. Поблизости вообще никаких укрытий, голая местность. Захватывать придется «с колес». Оперативникам предстоит на протяжении всего мероприятия контролировать ситуацию, а «кавалерия из-за холмов», то есть мы, вступит в дело уже под самый занавес.

Партия наркотиков ожидается крупная. Килограмм героина – это не абы что! Информации о клиентуре негусто. Известно, что сбывать «герыч» будут цыгане, традиционно в наших краях промышляющие этим нелегальным бизнесом. Добро бы приобретали подставные, а то о покупателях вообще нет никаких сведений. Известно только, что все участники сделки знают друг друга в лицо. Вклиниться в криминальную цепочку убоповцам не удалось…

Точной информации о точке встречи явно недостаточно. Придется импровизировать. Благо, время позволяет втихаря провести разведку на местности…

Да уж! Действительно! Рандеву намечено со знанием дела и рельефа … Окраина районного центра. С обеих сторон дороги встречаются только отдельно стоящие деревья. Среди них явно не затеряешься. А учитывая, что листва уже облетела, и в кронах никого не спрячешь. Неподалеку расположен какой-то заштатный магазинчик, в дверях которого регулярно мелькают входящие и выходящие люди. Тут же, буквально метрах в пятидесяти автобусная остановка. Народу на ней тоже хватает. Хорошего мало… Не дай бог, у жуликов с той или другой стороны, а то и у всех, окажется при себе оружие. А уверенности в его отсутствии у бандитов никакой – деньги-то замешаны огромные. Кило героина – не фунт изюма. Доверию друг к другу явно не способствует…

Одно радует, что метрах в трехстах виднеется явно заброшенный дом, слуховое окно с чердака которого смотрит как раз на нужную нам точку. Стекол проемы лишились давно, но заколотить их никто даже не удосужился. Однозначно – хозяев нет! Вот туда-то, десантировавшись в лесополосе, проходящей вдалеке, и выдвинулись Кошмар с Лешим, подкравшись к деревянному зданию с тыльной стороны, не просматриваемой с дороги. Освоившись на месте, снайперская пара доложила о готовности…

Нам же только остается, удалившись на достаточное расстояние, спрятаться и слушать эфир… Цыгане на встречу должны прикатить на «десятке». А вот на чем будут покупатели? И сколько их заявится?.. Сколько бы ни было, паковать придется всех. До встречи же еще больше двух часов…

* * *

Колонна двигается в час по чайной ложке. Идущий впереди БТР регулярно то ли «кипит», то ли ломается. Причем, умудряется это делать в самых неблагоприятных местах – как раз между холмами, из-за которых ни фига не видать. Зато для возможного наблюдателя наверху мы – как на ладони. А если это будет не соглядатай, посланный шпионить, а, к примеру, «душара» с «шайтан-трубой»? Вот то-то!

– Зема! – обратился я к парню в выпачканном грязью бушлате с сержантскими лычками, сидящему на броне рядом со мной, когда в очередной раз колонна застыла.

– Чего? – откликнулся тот.

– Ты же старший машины? Не кажется, что нехило было бы послать вон туда, – указал на вершины холмов, – боевое охранение? Свяжись с командиром. Черт его знает, сколько еще проторчим. Пара «духов» с «мухами» такого натворить могут… А если в поддержку им еще и пулемет…

– Ну, если такой умный, сам и чеши туда, – развязно ответил он. – Что, очко жим-жим?

Так и подмывало поставить оборзевшего воина на место. С другой стороны, он может и не знать, что с ним на броне едут офицеры. На нас обычный армейский камуфляж, знаков различия на погонах никаких, в отличие, кстати, от него. Если не знать истинное положение дел, то для сержанта мы – рядовые. Хрен знает, откуда, но рядовые. И лучше пусть остается при своем мнении. Светиться лишний раз ни к чему.

Судя по всему, парень здесь уже давненько. Лицо, мало того, что загорелое, так еще и прокопченное выхлопными газами. Солярка – такая зараза! Выхлоп от нее жирный, черный. Сколько ни драй под холодной водой, даже с мылом особо не оттирается. А горячей солдатам никто не припас. Не удивлюсь, если с самого начала войны бойцы еще ни разу и в бане-то не мылись.

– Гном! – ткнул я его локтем в бок. – Может, сами в охранение пойдем? Что-то мне роль мишени не очень нравится. Спроси у Весны…

Тот, кивнув, спрыгнул с брони, направившись с передней «бэхе» с нашим начальником. Быстро переговорив с Зименко, двинулся в сторону ближайшего холма, махнув мне рукой.

– Пуля, без нас не уезжайте, – бросил я другу, спешиваясь…

Уж в этом-то можно быть уверенным на двести процентов. Пока не вернемся, друг хрена с два даст бойцам смыться.

Хотя и в гору, но метров триста преодолели довольно быстро, рухнув на землю на самой вершине. Местность просматривается изумительно. Возможно, это и перестраховка, но лишней она точно не будет. Вон и пацан какой-то улепетывает со всех ног. Засек нас с Гномом, а сейчас стучать своим бородачам побежал, к бабке не ходи… А позиция-то здесь просто идеальна для засады. Колонна просматривается полностью. Так ясно и представляется: из гранатомета ударить по первой и последней машинам, а затем «причесать» из пулеметов. Из «Уралов» до сих пор никто не вышел. Отдельные бойцы, справляющие нужду под колесо, не в счет. Бардак страшенный! Случись стрельба – основная масса так в кузовах и поляжет. И все! Никуда из этой ловушки не уйти. В живых останутся считанные единицы…

А ведь это азбука, которую вбивают в голову офицерам всю их сознательную жизнь. Они же, в свою очередь, просто обязаны передавать эти знания подчиненным. В случае непредвиденной остановки колонны в боевой обстановке в первую очередь высылается боевое охранение, остальной личный состав покидает технику и занимает круговую оборону…

Наконец-то передовой бронетранспортер тронулся с места. За ним двинулись и остальные машины. На дороге осталась только «бэшка», терпеливо дожидающаяся нашего возвращения. А резво же рванула колонна! Что им, зад наскипидарили, что ли? Вот она уже скрылась из вида за поворотом. Ничего, догоним! Только успели взгромоздиться на броню, как БМП, сильно качнувшись, как обычно в таких случаях, понеслась вперед, разбрасывая комья грязи из-под гусениц…

Лишь к вечеру, уже в темноте, с такими перекурами подкатили к населенному пункту Керла-Юрт. Высадились возле штабной палатки, практически вкопанной в землю. Неудивительно! Снаряды и сюда долетают. Поселок Долинский, в котором находятся «духи», хотя и не видно, высотка мешает, но до него доплюнуть можно – всего каких-то километров шесть-семь.

Отдыхать нас определили в палатку к мотострелкам. Только добравшись до «буржуйки», ощутили, до какой степени промерзли. Пожрать для нас, естественно, никто не припас. Воды нет. Должны подвезти, но когда это случится, одному богу известно. Так что ни умыться, ни попить. Ничего! Печальный опыт уже имеется, поэтому извлекаю из рюкзака специально для таких целей прихваченную пластиковую полторашку спирта. Экономно поливая друг другу, помыли, если это можно так назвать, руки, протерев заодно и лица. Бойцы с изумлением и возмущением смотрели на разбазаривание ценного продукта. Конечно, аромат-то никуда не денешь! Но уж лучше сейчас спиртом руки мыть, чем потом загибаться от кишечной инфекции. Для того «шило», в первую очередь, и требуется. Не так уж много его и израсходовали. Почти не убыло. А вот за рюкзачками теперь глаз да глаз потребуется. Шмотки не утянут – нафиг никому не нужны, а вот спирт с водкой – запросто!

Демонстративно закладываю в затянутую горловину рюкзака «эфку». Поковырявшись для вида внутри, извлекаю на всеобщее обозрение кольцо с чекой, которое добросовестно убираю в карман. Любознательные лица с разочарованием в глазах отворачиваются. А я что – я ничего! Ловкость рук, и никакого мошенничества. Никто и заметить не успел, как это самое колечко предварительно из того же самого кармашка и вынул. Эта штука у меня всегда с собой. Мало ли, где пригодиться может? В самом деле, не идиот же я, действительно гранату на боевом взводе в своем бауле устанавливать? Мало ли, сдвинет, кто случайно – собирай потом запчасти с крыш ближайших сараев.

Ну и пусть в глазах солдат выглядим конченными отморозками. Зато барахлишко никуда не денется! А то, что здесь обосновались не просто рядовые бойцы, разумеется, до всех уже дошло. Из тех же самых рюкзаков предварительно успели извлечь и распаковать, положив рядом с автоматами и эсвэдэшками «винторезы» и «валы». Оружие с интегрированными глушителями с головой выдает спецов…

Насчет воды мы, конечно, погорячились. Не то, чтобы ее совсем нет – в котелке на «буржуйке» сколько-то булькает. Но тратить драгоценную влагу на умывание – роскошь. Лучше мы ее внутрь пустим. В самом деле, не спиртом же с водярой ужин из уже успевших надоесть сухих пайков запивать? По чуть-чуть водочки для сугреву, конечно же, приняли. И все! Норма! Как говорится, не пьянства ради – здоровья для… И сами изнутри согрелись, и, как говорят знающие люди, «красные глаза не желтеют». До красных глаз нам, конечно, далеко, но заразы самой разнообразной вокруг действительно хватает.

На сытый желудок потянуло в дремоту. На кое-как сколоченные нары бросили спальные мешки, забравшись в которые, пригрелись и уснули…

* * *

– …«Десятка» только что четыре раза медленно проезжала мимо точки, – вывел из воспоминаний динамик радиостанции.

Доклад последовал из оперативного Москвича-«сапога», в котором находится опер, отвечающий за документирование криминальной сделки. На него же возложены и наблюдение с координацией действий. Сидит себе в кузове, снимает происходящее на видеокамеру. Неприметная машинка в грузовом варианте. Водила, как и полагается, чтобы не привлекать внимания, протер ветровое стекло, оставил тачку возле магазина и удалился. Раз внутри никого не видать, значит, считается, что и нет там никого…

Получается, информация убоповцев – в цвет! Иначе не катались бы цыгане туда-сюда, проверяя, не притаились ли где менты. Представляю, как они таращатся во все стороны из салона, пытаясь вычислить возможную засаду. Обломайтесь, симпатичные! Кто рано встает, тому и бог подает. Не зря, выходит, мы выставились больше, чем за два часа до «стрелки»… Прошло еще долгих десять минут. Наконец, раздалось:

– Белая «десятка» подъехала на место встречи. Салон полностью тонированный. Встала на обочине мордой в сторону города. Из машины не выходят…

Сверчок завел двигатель, врубил на полную мощность печку, чтобы обдуть запотевшие стекла. Еще бы они не запотели! Такая толпа сидит в «буханке», и все, что характерно, дышат. А на улице-то не жарко. Жарко нам в «броне»…

– Подошел «Лендровер» синего цвета, – через некоторое время продолжил комментировать оперативник. – Встал перед «десяткой» метрах в двадцати, тоже мордой к городу. Количество народа не вижу – тонировка… На «десятке» опустилось водительское стекло. Вижу троих: один за рулем, рядом – пассажир. Сзади-справа тоже кто-то есть…

– Мокрый – Гному! – вмешался Сергей.

– На приеме Мокрый!

– Джип ваш! Как понял?

– Понял Мокрый!

Похоже, пошла движуха! Свою роль при захвате каждый и так давно знает, но напомнить лишний раз не помешает…

– Водила в «десятке» обрез засветил! – вновь прорезался убоповец. – Убрал вниз, куда-то под торпеду.

– Принял Гном!.. Мокрый! – Выхлапывать жестко!..

– Мокрый принял!

– Кошмар! – По стволу работать без команды!

– Кошмар принял!

Напряжение нарастает… Мысленно мы уже берем мерзавцев. В голове прокрутил последовательность действий с привязкой к местности. Остальные, думаю, сделали то же самое…

– Андрюха! – обратился я к водителю нашей «буханки». – «Ровер» блокируешь со стороны морды. Контроль водилы на тебе. Попытается слинять – хоть тарань, но чтобы он прямо там же раком встал.

– Сделаю, Жора, – отозвался Сверчок…

– Из «Лендровера» вышли двое: водитель и передний пассажир, – продолжил освещать обстановку оперативник, – направляются к «десятке».

– Внимание «Стрельцам»! – послышался голос Гнома. – Приготовились!.. Сто двадцать шестой – Гному! «Десятку» сзади подожмешь? У меня машин не хватает…

– На связи сто двадцать шестой! Подожму.

– Вставай к нему вплотную, сто двадцать шестой!

– Хорошо, постараюсь!

А комментарии следуют практически беспрерывно:

– Из «десятки» вышли двое: водитель и передний пассажир. Оружия не наблюдаю…

Стоящая рядом с нами «Волжанка» с бойцами потихоньку начала движение. Сверчок тоже тронулся следом за ней.

– Парни! – обратился я к своим подчиненным. – Всем опустить забрала!

– Есть передача! – выпалил в эфир сотрудник УБОПа. – «Стрельцы», крепите!

– Работаем! – мгновенно продублировал Гном.

Взревели моментально набравшие обороты движки. Обе наши машины рванулись к цели…

– Цыгане быстро садятся в «десятку»! – прокричал наблюдающий за встречей опер. – Сто двадцать шестой! Поджимай!..

Не УАЗу тягаться с «Волгой». Машина Гнома резко вырвалась вперед, заблокировав наркодилеровскую «жучку» десятой модели спереди. Да и Сверчок тоже не оплошал – выскочив на встречную полосу, подлетел с ужасным визгом тормозов к «Лендроверу». Водитель с пассажиром последнего еще не успели к нему даже подойти. Настежь распахнувшиеся двери «буханки» мгновенно «выплюнули» наружу бойцов. Пара секунд – и с заднего сиденья джипа через раскрывшуюся дверь на улицу плашмя вылетел пассажир, тут же, еще в полете, обласканный Почтальоном с ноги. Глухо звякнул по асфальту то ли выбитый из руки жулика, то ли выпавший у него из-за пояса «Макаров». Ботинок с высоким берцем прижал крепкую шею урода вместе с головой к земле, в затылок уперся ствол «калаша».

– Лежать, б…, тварь! Руки за спину! Урою, нахрен!

И в этот же самый момент, а, скорее всего, чуть раньше, когда бойцы Гнома еще не успели подбежать к «десятке», та, взвыв двигателем, рванула назад… Характерный глухой звук удара – и «девятка» убоповцев, остановившаяся слишком, все-таки, далеко, да еще и вставшая чуть под углом, развернувшись вокруг своей оси, слетела с обочины. Цыганская тачка, избавившись от препятствия, резво набирая скорость, продолжила движение задним ходом. Заревел на высоких оборотах мотор «Волги», брошенной нашим водителем вдогонку. Вновь глухой удар… еще один… еще… Крюк несколько раз протаранил «жучку» наркодилеров, стараясь сбросить ее с дороги.

Мы с Доком в это время парой ударов опрокинули на грязный асфальт опешивших водителя с пассажиром «Лендровера». Сопротивления оказать те не успели…

Со стороны заброшенного дома хлестко прозвучал выстрел снайперской винтовки, практически сразу раздался еще один. Почти одновременно с ними глухо на фоне орущих двигателей послышался пистолетный хлопок… И тут мотор «Лады» как-то странно заверещал и замолк. Следом за ним заглохла и «Волга». В мгновенно наступившей тишине страшно ударил по нервам пронзительный крик Худого:

– Са-ашка-а!!!

Сердце сжалось от ощущения беды. Хлопнул ладонью по плечу находящегося рядом со мной Дока:

– Давай бегом туда!

Тот кивнул и, махом нацепив на своего клиента наручники, сорвался с места, успев захватить из салона «буханки» медицинскую сумку. Разглядывать, что случилось, некогда. Серега как раз в той стороне – сам разберется… Но любопытство никуда не денешь. Глаза с руками заняты, а уши продолжают слушать… Доносятся хлопки автомобильных дверей, неясные крики, чьи-то истошные, резко прерываемые вопли, судя по которым, четко понимаешь, что кому-то очень неслабо достается по организму. Уловив краем глаза движение, повернул голову. – Гном, держа каску в руках, опрометью мчится через дорогу в направлении магазина… Что же там у них произошло-то такое, что командир сам понесся, как молодой?..

Забросив закованных в «браслеты» задержанных в «буханку», оставил их на попечение Почтальона, а сам ломанулся к «десятке»…

Зрелище нерадостное… На полосе – пробка. «Волжанка» со смятым капотом уперлась в «жучку» с такой же поврежденной мордой. В левом крыле «Лады» ближе к фаре виднеется аккуратное отверстие диаметром семь и шестьдесят две сотых миллиметра с облетевшей по его краям краской. Дырки от СВД хрен с чем спутаешь. Из-под обеих машин по асфальту растекается лужа тосола с пятнами масла. Неподалеку от заднего колеса «Волги» валяется ПМ. Рядом с машиной жуликов мордами вниз разложены три человека в гражданской одежде, руки в наручниках за спиной. Четвертый, тоже в «браслетах», застегнутых спереди, лежит на боку, прислонившись к переднему колесу. На месте его лица кровавое месиво. Правый рукав куртки разрезан и задран вверх, нижняя часть предплечья кое-как наспех замотана бинтом, сквозь который проступает кровь…

Не доходя до разбитых автомобилей, почти на нанесенной белой краской осевой линии дорожного полотна, едва видимой из-за грязи, на спине лежит брат Худого – Санька Белов, возле которого суетится, стоя на коленях, Док, расстегивая лямки его бронежилета. Снятый с Белого защитный шлем-маска с поврежденным почему-то с внутренней стороны бронестеклом валяется рядом. Под голову лежащего подложена санитарная сумка… Худой пытается вырваться из рук удерживающих его рядом с «Волгой» двоих дюжих бойцов, но тем пока удается не отпускать парня. Кое-как умудряюсь вместе с ними запихать Виталия в нашу разбитую легковушку. В самом деле, не в «буханку» же его тащить? Он в этом состоянии за брата кого угодно порвет. И тем двоим задержанным точно не поздоровится. Не сомневаюсь, что перепаханная рожа цыгана – работа Худого…

Вдалеке раздается вой сирены… Сверкая «люстрой», подлетает «Газель» скорой помощи, выскочившие из которой врачи склоняются над Сашкой, послав всех, находящихся рядом, по известному адресу. Исключение сделали только для Дока…

Врачи «колдовали» недолго. С помощью собровцев аккуратнейшим образом Саньку занесли в «скорую». Вырвавшийся из «Волги» Виталий, никого не спрашивая, заскочил в «Газель» и уселся рядом с братом. Выгнать его ни у кого духу не хватило. Только Гном толкнул меня в плечо:

– Езжай тоже, а то Худой еще дров там наломает, присмотри за ним. Потом вас заберем.

Услышавший эти слова врач только кивнул. Единственной задержкой стали сбрасывание «брони» с себя и Худого и передача ее боевым товарищам. Взвыв сиреной, «скорая помощь» понеслась в центральную районную больницу… По прибытию на место, Белого сразу увезли в операционную. С Виталием, получив халаты, поднялись в хирургию, присели на лавочки, установленные вдоль стены…

Огромного труда стоило удержать все время порывающегося заглянуть в операционную Худого от опрометчивых поступков… Операция длилась больше четырех часов. Когда, наконец, Белого на каталке увезли, бросились к вышедшему нам навстречу хирургу:

– Доктор, как он? – спросил Виталий.

– Вы ему кто?

– Брат…

– Состояние тяжелое, но не безнадежное.

– Может быть, что-то нужно? – в голосе Худого слышна мольба. – Мы все достанем. Лекарства, там, какие-нибудь…

– Подожди, брат! Иди, посиди. Я сам поговорю, – вмешался я, подталкивая Виталия к лавке.

Худой послушно направился в указанном мной направлении. Я же продолжил начатый им разговор:

– Доктор, мы, правда, все достанем, что нужно. Я же знаю снабжение больниц…

– А Вы кем приходитесь раненому?

– Сослуживец.

– Хорошо! Пойдем ко мне. Я все напишу, что потребуется. Вы правы, наши запасы не безграничны, а лекарств потребуется много…

Ни хрена себе, списочек! И лекарства-то все дефицитные! А уж цены-то на них, насколько мне известно, просто запредельные. Худому точно не потянуть. Даже если весь отряд скинется, хватит ненадолго. Ничего! Придется «тряхнуть» захваченный бандитский общак, да спонсоров поднапрячь, чтобы вопросов лишних ни у кого не возникало, «откуда дровишки». Кто-то согласится добровольно, а кое-кто – пусть только попробует не помочь. Мы не только морды бить умеем…

– А что с состоянием Белова, доктор? Может быть, имеет смысл перевезти его в областной центр? Там возможностей у врачей побольше.

– Состояние, как я уже сказал, стабильно тяжелое. В сознание он не приходит. Огнестрельное ранение с повреждением мозга – это не шутка! И перемещать его нельзя, пока не наступит улучшение, даже вертолетом. А перевозки по нашим дорогам он просто не перенесет. Еще… если бы изыскать возможность кому-то из родственников постоянно с ним находиться… Или кого-то нанять… Сами понимаете, младшего персонала у нас нехватка, а за раненым нужен постоянный уход, иначе неизбежны те же самые пролежни…

– Мы постараемся что-нибудь придумать. Как скоро нужны лекарства?

– Ну, что я Вам могу на это сказать? Еще вчера. Пока на своих запасах сколько-то продержим. Но кое-чего из этого списка у нас просто нет. Так что, если к ночи сумеете хоть что-то принести, будет очень хорошо.

– Большое спасибо, доктор! Мы постараемся сегодня привезти, что удастся достать. А Вашим телефоном позволите воспользоваться?

– Пожалуйста, только, если Вы хотите позвонить в Энск, то межгород у нас отключен…

Чуть не сплюнул в сердцах… И вечно все у нас так! Медицина, школа, армия и милиция снабжаются по остаточному принципу. Депутаты с правительством только ни в чем себе отказать никак не желают! То им кресла не нравятся, то цвет столешниц. А аппетиты у них на любую халяву почему-то постоянно растут, ра́вно как и зарплата…

Пока торчал в кабинете, на улице стемнело. В коридоре поджидает сидящий рядом с Худым Гном. Завидев меня, поднялся, потянув с собой за рукав Виталия:

– Пойдем, брат… Чем обрадуешь, Жора?

– Ничем, Серега. Поехали, по дороге все расскажу. От нашего сидения здесь ничего не изменится. Ты на чем?

– На Сверчке. Крюка в автохозяйство на галстуке утащили. Радиатор – в хлам. Удалой из-за Сашки рвет и мечет. Мне уже досталось по первое число…

– Ты разве мог что-то сделать? Как это вообще случилось? Экипирован Санька был по всем правилам.

– Рикошет от асфальта. Прилетело во внутреннюю часть забрала, а от него – в голову… Как такое вообще стало возможным, сам не представляю, хотя с физикой в свое время дружил. Ну, не может быть такой траектории! Тем не менее – факт остается фактом. Еще понял, если бы от бронежилета отскочило, но на нем – никаких следов… Блин! Поневоле подумаешь, что лучше было, если бы Кошмар не стрелял – «броня» бы выдержала, а сломанные ребра – не голова.

– Не скажи! А если бы в каску прямиком прилетело? Кирдык шейным позвонкам! А так – надежда еще остается. Это Кошмар цыгану руку-то прострелил?

– Кто же кроме него? Не Леший же. Из автомата с такого расстояния попасть проблематично…

Сев в машину, рванули в Энск. Уже в дороге Гном напомнил:

– Жора, ты о беседе с хирургом хотел рассказать…

– Да, Серега! За Белым уход нужен постоянный. Доктор просил кого-нибудь из родственников с ним постоянно находиться, чтобы пролежней не было, да мало ли еще чего. А еще выдал мне охрененный список лекарств, которые, как сказал врач, нужны еще вчера. Глянь! – протянул ему бумажку. – Надо что-то с бабками срочно решать, и сегодня хотя бы часть этого списка привезти в больницу. Цены на нужные лекарства, насколько я знаю, космические. Хотел в дежурку позвонить, чтобы там уже шуршать начали, так в клинике межгород отключен, а свой… – на паузу, вроде бы, никто не обратил внимания, – оставил на базе. Операция, кажется, прошла успешно, но лечиться Саньку́ придется долго…

Включив в салоне свет, Гном углубился в изучение перечня.

– С деньгами, думаю, на первое время решим, – наконец проговорил он. – Что возможно достать без связей, притащим сегодня, а с утра придется думать над остальным. Подключим всех, кто хоть чем-то сможет помочь…

– У меня вообще предложение имеется, – ответил я, – напрячь тех, кто непосредственно виноват в ранении Сашки – торговцев наркотой. Только оперов надо обязательно подключить. Есть же у них информация, которую они реализовать не могут ни в какую, хоть ты тресни! Вот мы этих клиентов и прижмем по-жесткому. Пусть делятся баблом, гады!

– Идея хорошая, – согласился Серега, – только обдумать ее надо качественно. С Удалым обязательно посоветоваться, чтобы не подставить.

– Давай, как только приедем, сразу с ним и переговорим! Ты что на это скажешь, Худой? – тот промолчал.

– Не трогал бы ты парня, Жора! Видишь, хреново ему. Вообще, его, по уму-то, лучше домой отправить.

– Не поеду никуда! – внезапно возразил Виталий. – Я что матери и Сашкиной жене скажу? Лучше давай, в самом деле, открутим кому-нибудь башку. Показательно, чтобы остальные брату помогли.

– Сделаем, Худой! Отвечаю, – успокоил его Гном. Только сперва надо знать – кому?

Вот жизнь чертова! Есть деньги, и немалые, а как кому-то объяснить, откуда они? Можно напеть, что это собственные накопления за всю сознательную жизнь, так, ведь, не поверят…

* * *

Жадность до добра еще никого не доводила. Третий час сидим в засаде. Очень уж удобная точка. Со своего места, зарывшись в снег, отчетливо вижу прямой участок трассы, ведущей в сторону Энска, окаймленной близко подступающим к дороге лесом. Зато с противоположной стороны вид открывается только до близкого поворота. Всего-то метров триста до него. За изгибом дороги замаскировалась группа наблюдателей. Пуля с одним из бойцов в гражданке загодя на личной автомашине выехали на границу области встречать «гостей». Известий от них пока не было.

На мне, как и на остальных, маскировочный комплект белого цвета с черными пятнами. На голове белая шапочка-маска. Автоматы обмотаны полосками белой ткани. Если смотреть издалека, изумительно сливаемся с местностью. Хотя эта предосторожность и лишняя. До рассвета еще далеко. Движения практически нет. Дальнобойщики еще спят в отстойниках. Гаишники дремлют на стационарных постах.

Синим лучом фонаря коротко посветил на часы: пятый час утра. И когда гады только прорежутся? Спать им точно нельзя. Нелегальный груз провозить через посты лучше всего именно в это время – людям спать хочется, любопытных мало. Всех гаишников же не прикормишь. Никакой гарантии, что не отыщется какой-нибудь особо въедливый…

Наконец, прорезался Гном:

– Всем – получасовая готовность! Гости без задержки проследовали КП ГАИ. Идут на серебристом «Крузаке», скорость около сотни…

Внешне ничего не изменилось. Никакого движения не отмечается. Но я-то точно знаю – парни моментально сбросили легкую дремоту, собрались для решающего броска. Легкая нетерпеливая дрожь проступила ненадолго и ушла, подавленная волевым импульсом…

Как все-таки быстро прошли эти самые полчаса! Или это только так показалось? Вот уже дальний свет мощных фар, еще скрытой за поворотом машины озарил верхушки деревьев. Со стороны города на наше счастье ни единого лучика света не видать.

– Внимание! – прозвучал в наушнике гарнитуры голос Сергея. – Клиенты на подходе. Пошла «Диана»!

Рядом со мной снег как будто взорвался. Леший, пригнувшись, понесся на противоположную сторону дороги, держа в руках ручку «Дианы» – спецсредства для принудительной остановки транспорта, растягивая его на всю длину. Второй конец в моих руках. «Диану» тоже предусмотрительно обмотали полосками белой ткани. Изумительно сливается с дорогой. Прямо не захват, а диверсионная акция в глубоком тылу противника.

По сути – так оно и есть! Нас в данный момент как будто и не существует вовсе. Удалой, естественно, в курсе. До такой степени самодеятельности, чтобы не ставить в известность о мероприятии командира, мы решили не опускаться.

Опера потрудились на славу! Мы загодя знали не только о том, что груз должен прийти, но и дату его прибытия, машину, на которой товар поедет, и даже точное расположение тайников.

Вот Лешего и не видать. На том месте, куда он упал, виден только снег… Фары вылетевшего из-за поворота «Лэндкрузера» осветили меня. Инстинктивно еще сильнее вжался в снег, крепко удерживая натянутую «Диану». Секунды, и вот он – ощутимый рывок. Джип резко просел. Моментально лишившиеся воздуха колеса заскрежетали дисками по мерзлому асфальту. Машину резко закрутило на дороге, после чего, съехав задом в неглубокий кювет, она заглохла.

Тут же, как будто из ниоткуда, как призраки взмыли фигуры в белых маскхалатах, мгновенно оказавшиеся возле «Крузака». Очередь из автомата поверх кабины разорвала тишину. Из распахнувшихся дверей джипа, как пробки из бутылки шампанского, повылетали водитель и два пассажира, тут же уложенные мордами в снег и закованные в наручники.

Вандализм начался без единого лишнего слова. Подкатил Пуля. Из багажника появилась монтировка, которой быстро, вырвав «с мясом», сковырнули обшивку дверей. На всеобщее обозрение Димка извлек из раскуроченных дверей четыре внушительного размера плотных полиэтиленовых свертка. Героин…

Напялив на голову такую же, как у нас, маску, Пуля отошел в сторону, небрежно бросив три пакета на дорогу. Четвертый вспорол быстро появившимся в руке ножом, просыпав сколько-то на снег. Взяв немного порошка на кончик клинка, поднес его к лицу, вытянув через отверстие для рта язык. Моментально подлетевший к Димке, стоявший неподалеку, Док выбил из рук друга нож, звякнувший об асфальт.

– С ума сошел?! – набросился Вадим на Пулю. – Фильмов голливудских насмотрелся?!

– Ты чего? – возмутился Димон. – С дуба рухнул?

– Да того! – начал просвещать Пулю Док. – Эта зараза даже через кожу впитывается, а ты чистый герыч на язык собрался пробовать. Через слизистую махом передоз получишь. А самое главное – на хрена это тебе надо? Можно подумать, что ты вкус героина знаешь!

– Раньше-то не мог рассказать?

– Я же не думал, что ты эту гадость в рот потянешь. Как дите малолетнее, честное слово… Не сильно я тебя?

– Да не-е! Все нормально. Проехали… Давай лучше этих уродов попытаем, что у них такое в свертках.

– Сейчас они все расскажут, – зловещим голосом, сверля задержанного суровым взглядом из-под маски, поднял за шиворот водителя джипа Гном, прислонив того к «Крузаку». – Даже то, кто убил Кеннеди… Начинай испражняться, падла. Что вез? – кивнул Серега в сторону валяющихся пакетов с белым порошком.

– Не знаю я! – попытался откреститься тот. – Нас просто попросили машину перегнать. А спрятано в ней что-то, или нет – я не в курсе.

– Ну-ну, – скептически произнес Гном, призывно махнув мне. – Брат! Чувак говорит, что он, в натуре, не при делах… А кто при делах, сука?! Кто при делах?! – внезапно изобразив взбешенного, Серега схватил водилу одной рукой за горло под челюсть, без особого напряжения приподняв так, что тот перестал касаться земли. – Говори, гондон, иначе тут и останешься!

– Не знаю я ничего, – прохрипел парень, суча ногами, тщетно пытаясь опереться ими о подножку.

– Подожди, шеф! – принял я нежелание Гнома называть своих даже по позывным. – Может там и правда крахмал, или сахарная пудра? Давай, проверим?

– Это как? – не понял Сергей.

– Дык, пацанчик нам сейчас и все и прояснит. Попробует и скажет, вкусно или нет? – взяв из рук Пули вспоротый пакет, я поднес его к лицу водилы. – Раскрывай пасть, дружок. Кушать подано!

Затравленно глядя на нас, допрашиваемый безрезультатно пытается отвернуться, плотно сомкнув губы. Но из цепких рук Гнома не так-то просто вывернуться. А пакет с отравой уже совсем рядом…

– Так! Употреблять это мы, значит не желаем? Брезгуем? Что скажешь, шеф? Может перышком зубки разомкнуть? Или сразу выбить десяток?

– Можно и перышком! А можно и по организму постучать. Вдруг откроют? – Серега издевательски вглядывается в глаза жертвы.

– Не-е, шеф! Это грубо. Какая разница, как порошочек внутрь попадет? Не хочет жрать – пусть нюхает. Результат будет тот же. Не расскажет только, вкусно, или нет. Зато про запах все узнаем! – развеселился я.

– Ну, давай так, брат, раз по-другому не получается!

И тут водила раскололся! Помирать-то в его планы, видимо, никак не входило…

– Не надо, – прохрипел он, – герыч там, герыч…

– Чей? – мгновенно продолжил экстренный допрос Гном.

– Не знаю, меня просто попросили машину перегнать.

– Товарищ не понимает, – расстроился Сергей, – придется кормить. Давай, брат!

– Цагара этот порошок. Не надо, – уже едва слышно просипел водитель, не успел я еще вновь поднести к лицу пакет.

– Совсем другое дело! – опуская парня на землю, довольно произнес Гном. – Вот и все, а ты боялась! Даже юбка не помялась! – Серега откровенно веселился. – Слушай, брат! – обратился он уже ко мне. – И чего мы с тобой в медицинский не пошли? Сейчас бы врачами были. Смотри, как быстро склероз вылечили! И десяти минут не прошло!

– Ну что? Устроим маленький пионерский костер? – спросил я водилу. – Ты, небось, даже и слова-то такого не слышал по молодости лет? Зато сейчас увидишь!

Пуля тут же, не откладывая дела в долгий ящик, добросовестно уложил на дороге все свертки с героином один к другому, распластав ножом оставшиеся три. Из извлеченной из багажника канистры полился бензин. От брошенной спички занялось нехилое пламя.

– Да вы что! – водитель попытался броситься тушить, но от мастерской подсечки, исполненной Худым, рухнул на землю. – Там же восемь кило! Цагар с нас башку снимет. Вы хоть представляете, сколько это в долларах? – продолжил завывать он уже лежа.

– Да нам это, собственно говоря, ниже пояса, – веско ответил Гном. – Как разбираться с Цагаром – это ваши проблемы. Только передай ему обязательно, что немереная жадность – она наказуема. Он поймет, о чем речь. Не дойдет с первого раза – объясним еще, но по карману ударит больнее. Бегать за ним и упрашивать никто не собирается. Если в его тупую башку внезапно придет желание отомстить – пусть перекрестится. Мы и к нему и в гости наведаемся, в том же самом составе. Последствия для него будут самые плачевные. Передай дословно. Запомнил, или повторить? А то, может, для улучшения памяти заехать тебе пару раз?

– Запомнил, – обреченно вздохнул водитель джипа. – А от кого привет-то передать?

– Он знает, – пояснил Гном. – Не дойдет до Цагара – вот эти самые волыны, показал он пальцем на валяющиеся рядом пистолеты, обнаруженные у задержанных, – найдут у него дома. Арриведерчи!

Оставлять оружие бандитам – признак дурного тона. Стволы, аккуратно прихваченные палкой под спусковые скобы, уложены в заранее заготовленный пакет. Три нокаутирующих удара – и безвольные тела, освобожденные от наручников, споро заброшены в «Крузак». Оставив в кювете моргающий аварийкой джип с аккуратно выставленным неподалеку от него знаком аварийной остановки, на подъехавшей «буханке» и машине Пули двинулись в направлении города… с чувством глубокого удовлетворения.

* * *

Цагар – цыганский барон. Как звучит-то! Барон, а не абы что! Вроде бы солидный титул, подразумевающий, что он руководит всей цыганской диаспорой, проживающей в нашей области. На самом же деле все обстоит совершенно не так.

Цыгане – вообще народ свободолюбивый. Какого-либо господства над собой просто не терпят. Раньше баронов выбирали из числа уважаемых людей, как посредников для общения с властями. Реального влияния на своих сородичей, основанного на титуле, они не имели. Мы-то об этом народе в большинстве своем знаем лишь из того, что их женщины, нарядившись в национальную одежду, выделяющуюся огромным количеством пестрых юбок, бродят, как правило, в районе рынка, где самое большое скопление людей. Обступят толпой какого-нибудь бедолагу, и давай наперебой предлагать тому погадать.

Не знаю, кто уж их учит, но со знанием человеческой психологии у них полный порядок. К каждому, за редким исключением, найдут индивидуальный подход. Их бы энергию, да в мирных целях! А уж в плане получения от клиента информации, которому ее потом сами же и впаривают, как результат гадания, им просто цены нет. Любой опер обзавидуется. В результате облапошенный начинает хоть что-то понимать, когда цыганок уже и след простыл. В карманах пусто, часов, золотых перстней, колец, цепочек нет.

Плетется обобранный до нитки терпила в ближайший отдел милиции. А чем та может реально ему помочь?

– Сам гадать согласился?

– Сам!

– Никто не заставлял?

– Нет!

– Деньги, ценности сам передавал?

– Вроде бы, сам…

– Вроде бы, или сам?

– Ну, сам…

– Какие тогда претензии к властям?..

– Так, мо́рок какой-то, наверно, навели…

– Ну, насчет мо́рока, это не к нам. Это к Кашпировскому…

Ну, а, вообще-то, куда бедному крестьянину… в смысле, дежурной смене, податься? Чаще-то опытным операм удается «отшить» бедолагу, но иногда приходится и принимать заявление…

Хорошо, если по свежачку удается кого-нибудь из гадалок задержать. В этом случае очень скоро фойе напротив дежурки сразу начинает напоминать цыганский табор. Шум, гам стоит – хоть святых выноси. Откуда-то на руках у пришедших на выручку товарке цыганок появляются грудные дети. Понять галдящий «французский» вообще невозможно, но, глядя на таращащиеся в сторону сидящей на скамейке дежурной части задержанной лица, поневоле делаешь вывод, что именно она и является матерью этих детей. Как только и смогла одновременно родить такое количество?

И что примечательно, ни один мужик-цыган так и не появляется. Шуметь и мешать работать цыганки могут до бесконечности. Опытный дежурный поступает просто: выйдет в фойе, подзовет самую бойкую, и отправит ее за бароном. Стоит тому только появиться, сразу наступает тишина, как будто никто тут и не галдел никогда. Далее следует непродолжительный разговор с бароном, после которого буквально через несколько минут приносят, причем откуда-то с улицы, вещи и деньги потерпевшего… С точностью – до копейки… И как только помнят, кого именно и на сколько «обули»?

Ну, и исконно, еще со времен Советского Союза, цыганский промысел в виде торговли наркотиками процветает вовсю. В каждом районе имеется не одна хата, где можно, хоть днем, хоть ночью купить зелье на любой вкус и карман.

Вроде бы, ничего не забыл?.. Ах, да! Чернухи вылил море, а положительное? К слову, основная масса цыган живет честной жизнью. Работают, растят детей. Только их никто не замечает.

А цыганский барон, по сути, сегодня является таким своеобразным этническим «вором в законе», контролирующим именно криминальный промысел. Цыганский наркобизнес целиком и полностью под ним. И задержанные цыгане, ранившие Белого – тоже ходят под цыганским бароном. Вот и рассудили мы по-своему, что раз виноваты люди Цагара, то ему и надлежит сделать все возможное, чтобы Санька выжил.

С этой целью и заглянули в дом барона Гном, Пуля и я, чтобы пригласить того на беседу к командиру отряда… Скромный такой «сиротский» домик… В том смысле, что проживает в нем «почтенный сирота». Нет, домишка, конечно небольшой, всего-то каких-то несчастных три этажа в довольно престижном районе, хотя и на окраине города. И общая площадь тоже – так себе. Точно сказать не берусь, но одна из комнат, в которую мы прошли, всего-то семьдесят два квадратных метра, если считать по количеству потолочной плитки.

Намыливался с нами и Худой, но мы резонно рассудили, что тот будет лишним. Заедет еще без базара в табло барону – отписывайся потом…

Не сказать, что Цагар принял нас с распростертыми объятиями, но против препровождения на базу возражать не стал. Во-первых, все равно бы мы приказ командира выполнили, как говорится, любой ценой. А во-вторых, ссориться с властями барону не с руки. Бояться особо нечего – сам он непосредственно с наркотой дел не имеет. На это есть специально обученные парни.

При разговоре Удалого с Цагаром нам, естественно, присутствовать не по чину. Так что все прошло тет-а-тет. Результатом же беседы командир остался не удовлетворен, если не сказать больше. Цагар на недвусмысленное предложение материально поучаствовать в судьбе Белого, тем самым несколько компенсировав вину своих соплеменников, ответил отказом.

– Нет, ну он вообще охренел! – возмущался после Сергей Терентьевич. – Открестился от тех уродов, заявив, что знать их не знает, и знать не желает, а сам с наркотиками ничего общего не имеет. Предложил подачку в пять тысяч рублей для приобретения лекарств. Да там одна только упаковка больше двух с половиной стоит. Не-ет! Меня за живое задело. После такого он и сотней не отделается. Пора душить гада…

Поход командира к Сиротину обернулся задачей оперативникам вплотную заняться сбором информации на Цагара и его окружение. Но пара задержаний погоды не делала. В самом деле, что такое для наркобизнеса потеря в общей сложности около ста граммов отравы? Слезы! Да еще и «приземлить» никого не удалось. Результаты экспертизы ошеломили: в изъятых пакетиках оказался… мел.

Тут уж одно из двух: или нам эту информацию специально подставили, или какая-то сволочь умудрилась подменить вещественные доказательства. Удивляться этому не стоит, памятуя об имеющемся в наших рядах предателе. А Шустов, кстати, тогда принимал самое активное участие.

Манной небесной стала информация Руслана о предстоящей перевозке восьми килограммов героина…

– Никто из наших пока об этом не знает, – сообщил Комиссар в кабинете Удальцова. – Я еще не докладывал и не отписывался. И, наверно, ставить остальных в известность не стоит. Контора конкретно «течет». Кто стучит, пока вычислить не удается…

– Но, ведь, для того, чтобы наркоперевозчики не соскочили, желательно присутствие следователя с экспертом? – поинтересовался командир. – Иначе с доказательствами проблемы возникнуть могут. Вес-то немалый – адвокаты за такой лакомый кусок в лепешку расшибутся.

– Вот и я о том же! – Рус задумчиво потеребил губу. – Да, хрен с ней, с этой информацией! Боюсь, что в итоге снова мел поимеем, или глюкозу, к примеру. А у нас, как я понимаю, стоит задача побольнее Цагара зацепить? Деньги, насколько мне известно, в закупку именно этой партии дряни вложил как раз он…

Пока вспоминал предшествовавшие захвату события, прибыли на базу. Разоружившись и спрятав отобранные у бандитов стволы, разъехались по домам. Только в квартире прочувствовал, насколько, оказывается, промерз. Не хватало еще заболеть! Приняв в качестве профилактики соточку, завалился отсыпаться…

* * *

Спрашивается, за каким лешим нас так готовили? Сидим тут, в Керла-Юрте, ни хрена не делаем, только жрем и спим… Да еще при редких особо интенсивных артобстрелах гасимся по качественно отрытым окопам полного профиля… На все наши вопросы Весна отвечает:

– Придет еще ваше время, не спешите в пекло…

И хоть завозмущайся! Нет, я Зименко прекрасно понимаю: кого-либо из подчиненного личного состава «грузом двести» ему везти домой не в кайф. Ну, и использовать, кроме того, специалистов, типа нас, в качестве пехоты – не самый лучший выход. Вот и торчим до сих пор в солдатской палатке, жирок копим…

Спасибо, что по обстановке майор просветил. Оказывается, поселок Долинский был занят федералами еще до нашего прибытия – двадцатого декабря. Боевики, правда, в нем до сих пор появляются. Кто под видом мирных жителей разведку ведет, кто по ночам умудряется просачиваться через минные поля, точных карт которых ни у кого нет. Да, что там карты минных полей? Обычные топографические – и те только у командования… Зато у «духов» с этим – полный порядок. Взяли тут недавно разведчики двух «чехов», а у тех, мало того, что при себе карты-пятисотки, так на них еще и все свежие позиции наших войск обозначены, с указанием конкретных батальонов даже, не говоря уж о более крупных формированиях.

Весна с разведчиками махом контакт наладил, где-то отыскал ксерокс, бумагу. В результате, снабдил нас, хоть и хреновенькими, но крупномасштабными картами, а не древними стотысячными, да схемами, как у остальных. Посадил за их изучение. На все про все дал один день. По истечению назначенного им срока устроил зачет, да какой! С первого раза никому сдать не удалось… Разнос был нешуточным. Хорошо, хоть посторонние при этом не присутствовали. В конце все-таки смягчился:

– Вы, парни, конечно, молодцы. Основное схватили верно. Но этого недостаточно. Представьте себе, что вас ночью выбросили в Грозный. Кругом стрельба-пальба, снайпера на каждом шагу. На каждую вспышку – массированный огонь «духов». Как вы собираетесь ориентироваться? Карта вот здесь у вас должна быть, – постучал он себе по лбу, – причем во всех подробностях…

Впоследствии придирки Весны мы поминали только добрым словом. В том, что вся наша группа снайперов вернулась домой без потерь, немалая его заслуга…

Штурм города начался под самый новый год – утром тридцать первого декабря. С утра разбудил рев залпов стоящей неподалеку батареи «Градов». На сборы Зименко дал целых полчаса, по истечению которых погрузились в поджидающий нас «Урал», и двинулись в неизвестность…

Ехать пришлось недолго. Минут через пятнадцать машина остановилась. Выскочивший из кабины Весна постучал по тенту:

– К машине! Прибыли…

Выпрыгнув из кузова, обозрели окрестности. Вдалеке, в стороне ясно видимой столицы мятежной республики, разгорается нешуточный бой. То тут, то там вспыхивают взрывы, «броня» постепенно втягивается в город, солдаты же копошатся далеко позади…

– Какой идиот бросил туда технику без пехотного прикрытия? – внезапно вырвалось у меня.

– Разбираешься? – заинтересованно спросил Зименко. – Откуда?

– Рязанское воздушно-десантное.

– Понятно, – протянул майор. – Располагайтесь пока, – указал он на загнанную в укрытие БМП. Это ваш временный дом.

– Насколько временный? – поинтересовался Сергей.

– Там видно будет. По крайней мере, шмотки пока туда можно забросить. Насчет постоянного места базирования сейчас буду разговаривать. Если удастся, разместимся в Радужном…

Н-да! Жилье… Считай, что на улице. Ночевать зимой внутри «бэхи» можно только в мирной обстановке при наличии достаточного количества солярки. На войне же боевая машина, стоящая с работающим двигателем, запросто может стать братской могилой. Вот и сейчас бойцы под броней не прячутся. Сгрудились вокруг небольшого костерка, грея над огнем руки…

Ощутить «прелести» жизни в открытом поле нам не довелось, чему мы ничуть не огорчились. «Нарисовавшийся» через пару часов Весна подал команду собираться. До Радужного пришлось, меся грязь пополам со снегом, тащиться пешком. Хорошо, что хоть боеприпасы и шмотки удалось пристроить в УАЗик, неизвестно откуда добытый майором.

Жилье определили в относительно целом одноэтажном здании. Судя по всему, раньше в нем находилась какая-то контора. Из машины помимо своего барахла извлекли печку-буржуйку и целую стопку синтетических мешков. Для обустройства пришлось основательно потрудиться. Разбитые оконные рамы выворотили с помощью лома и, как говорят в таких случаях, какой-то матери. Лопатой старательно ковыряли подмерзлую землю, забрасывали ее в мешки и, перевязав горловины, укладывали в освободившиеся проемы…

Как только в помещениях прекратил гулять ветер, стало относительно тепло… темно только. Электричество отсутствует. Проблему решили фонари а-ля «летучая мышь», раздобытые майором. Дров, естественно, нам никто не заготовил. Вместо них на топливо пошли мебель и половые доски. Оторвав столешницы, бросили на пол возле стен. Поверх них – спальные мешки. Оружие, почистив, поставили в изголовье рядом с рюкзаками, чтобы всегда было под рукой.

Весна появился только под вечер. Обступили его, расспрашивая про обстановку. Охарактеризовал он ее всего двумя словами:

– Задница!.. Полная…

– А если подробнее? – поинтересовался я.

– Несколько батальонов «духи» зажали в районе железнодорожного вокзала. В городе очаговые бои. Где наши, а где «чехи», никто толком не знает. Управление войсками практически потеряно. Танков и БМП боевики сожгли море. Артиллерия долбит неизвестно куда… Да, чуть не забыл! У снайперов тактика: сначала ранят какого-нибудь бойца, обычно в ногу. Тот, естественно, орет благим матом. Когда его пытаются вытащить, ранят спасающих, стараясь вытянуть из-за укрытий как можно больше народа. А потом добивают. Поэтому, если доведется с таким столкнуться, под прикрытием огня раненого на ходу хватайте за лямку «броника» и тащите бегом, не останавливаясь. Умрет от болевого шока – значит, судьба такая, но шансы на спасение возрастают, как и вероятность уцелеть самому…

– Нам-то что делать? – спросил Сергей.

– Пока отдыхать. Ночью заступаете на усиление постов на подступах к Радужному. Задачи после нарежут…

Новый год встретили в окопах. В городе продолжается бой. То тут, то там на окраине Грозного вспыхивают взрывы. Доносятся ослабленные расстоянием звуки очередей. Одиночные выстрелы просто теряются в общем звуковом фоне. Ветер пронизывает до костей. В районе двух часов внезапно вспыхнула близкая ожесточенная стрельба, пули градом заколотили по брустверу. «Духи»?..

Ничего подобного! Занимающие неподалеку позиции, мотострелки с какого-то хрена лупят во все стороны. Целый час с Гномом, Пулей и Кошмаром подбираемся к их наспех отрытым окопам. Наконец, удается, где короткими перебежками, а чаще ползком, подкрасться на бросок гранаты.

В ответ на окрик Сереги, лежащего в воронке, огонь в его сторону только усилился. Преодолевая противный липкий страх, резким броском пролетаю расстояние от своего укрытия до ближайшей воронки, свалившись прямо на скорчившегося на ее дне, лежащего на спине бойца, выбив из трясущихся рук направленный в мою сторону автомат.

Мертвенно-бледное в мерцающем свете подвешенной минометчиками «люстры» лицо искажено ужасом. Глаза, кажется, готовы вылезть из орбит. Рот раскрыт в беззвучном крике. Точно, не в себе парень… Наконец, прорезалось:

– Не надо! А-а-а!!!

Солдатик как-то по-детски пытается оттолкнуть меня руками. Стоило ослабить захват, рванулся вверх из воронки. Еле успел схватить его за штанину и сдернуть обратно вниз. Истерика у хлопчика… Лечение от нее только одно. Не до нежностей… Усевшись верхом, заблокировал руки бойца своими ногами. Одна чувствительная пощечина, от которой голова мотнулась в сторону… вторая… Наконец, глаза приняли осмысленное выражение.

– Ты чего, придурок? Свой я… свой… Очухался?

Парень кивнул, настороженно глядя на меня, и тут же зажмурился, ожидая очередной оплеухи.

– Не бойся… Успокоился?.. Как тебя звать-то?

– Гоша-а, – пацан разрыдался.

Даже на вид ему явно еще нет и девятнадцати. Совсем сопляк. Недавно, видимо, призван. Какой идиот додумался таких вот детей на войну отправить? Это же насмерть перепуганное пушечное мясо! Из него настоящего бойца еще лепить, да лепить… Понятно, что со временем, побывав под обстрелом, посмотрев на смерть своих товарищей, если выживет, конечно, научится ужом ползать под пулями, очерствеет душой, навострится, не пьянея, пить водку или спирт. Если раньше не курил – закурит. Пока этого от него ожидать точно не приходится, но впоследствии сможет и убивать, особо не задумываясь, не рефлексируя… Только, когда это еще будет?.. А воевать-то нужно уже сейчас…

Сел рядом с пацаном, расстегнув бушлат, достал сигареты, прикурил одну, протянув ее Гоше, но тот покачал головой. Не курит, значит… Насильно втолкнул цигарку в его пальцы.

– Потяни – полегчает…

Солдатик неумело затянулся, тут же зайдясь кашлем. Успокаивающе похлопал его по спине.

– Отпустило? Давай еще разок…

Паренек кивнул и снова затянулся… Новый приступ кашля… Хватит ему… Забрал сигарету, втянув в себя горьковатый дым.

– Что произошло, Гоша? С чего это вы по нам стрелять начали?

– Я не стрелял… Честно не стрелял. А Вы кто? Как здесь оказались?

– Давай, ты после вопросы будешь задавать, договорились? – боец кивнул. – Расскажи лучше, что у вас случилось? Почему ты здесь один сидишь, где остальные?

– Там они, – Гоша показал рукой в сторону продолжающих жечь патроны мотострелков. – Нам кто-то гранату в окоп забросил. Я ее как увидел, сам не помню, как здесь оказался… Потом взрыв, стрельба. Я отсюда и высунуться-то боялся. Думал, «духи» подошли, сейчас бо́шки резать будут.

– Что, Игорек, жить очень хочется?

– Ага, хочется, – кивнул боец, размазывая грязными руками непросохшие слезы по таким же чумазым щекам. – Только я не Игорь.

– Ну, раз Гоша, значит Игорь…

– Это меня пацаны так зовут, а так-то я Георгий…

– Тезка, выходит… Что же ты, тезка, имя-то позоришь? Георгий – значит победоносец. А какой из тебя сейчас, к едрене матери, победоносец? Имени соответствовать надо! От того, что ты ныкаться по щелям будешь, дольше не проживешь. Только смерть будет позорной. Не дрейфь, Гошка! Кому суждено сгореть – тот не утонет. Так что мы сейчас к твоим поползем, пока они моих парней гранатами забрасывать не начали. В нашу с тобой сторону, вроде, стрелять перестали… Сколько служишь-то?

– Полгода. В июне призвали.

– И много среди вас таких «старослужащих»?

– Так, мы все с одного призыва, кроме сержантов.

Понятно!.. Даже «дедов» нет, которые хоть что-то могли бы подсказать… Оторвали детишек от материнской титьки, и почти сразу бросили в ад, толком даже не научив стрелять. С такими, чувствую, навоюем…

– Давай за мной! Не отставать!.. – начал выползать из воронки. – Автомат-то подбери, – добавил, видя, что солдатик бодро шуранул за мной, забыв даже об оружии…

Ползти пришлось недолго. Стараясь не шуметь, минут через пять с Гошей свалились в окоп, чуть не придавив сидящего с зажмуренными глазами на дне мелкой стрелковой ячейки солдатика, зажавшего уши ладонями. Это, наверно, нас и спасло. Вскинувшегося бойца успокоил моментально, прижав локтем к земле, тем более что об автомате тот даже и не вспомнил:

– Свои… Гошу узнаешь? – ошалевший пацан только моргнул глазами, не в силах пошевелиться. – Что, воин, испугался?

– Д-да, а Вы кто?

Если все вот так прячутся, то стреляет-то кто? Какая-то у них всех однообразная реакция на мое появление… А отвечать надо, пока парень вновь в панику не ударился. Такого может наворотить, хрен потом расхлебаешь… Да, уж! Придется брать ситуацию в свои руки…

– Офицер спецназа. Старший лейтенант. Где ваш командир? – отпустил пришедшего в себя солдатика.

– Там где-то, тащ старший лейтенант – ткнул пацан пальцем в сторону, откуда до сих пор раздавалась пальба.

– Чего сопли распустил? Подобрать автомат, боец, наблюдать за обстановкой!.. Не слышу ответа!

– Есть, тащ старший лейтенант! – парень схватил оружие.

– Гоша! Остаешься с ним… Отставить, пойдешь со мной, а то еще там, не разобравшись, подстрелят. А тебе, боец, этот сектор наблюдения, – выглянул из окопа, – в направлении того факела. Понял?

– Да…

– Зато я не понял!

– Есть наблюдать, тащ старший лейтенант!

– Другое дело! Сейчас тебе подкрепление пришлю. Задача: поочередно наблюдая, углублять ячейку, а то у тебя только что задница из окопа не торчит. Землю – на передний бруствер. Кто только вас учил? Лопатка есть?

– Так точно!..

Посмотреть в глаза их командиру, да высказать все за такую хреновую подготовку личного состава. Воины… твою мать!..

Добравшись до какого-то сержанта, усердно жгущего патроны, хлопаю его по плечу:

– Прекратить стрельбу! Какого хрена палите в белый свет, как в копеечку? – представился. – Старший лейтенант Мокрецов! Доложите обстановку, блин! Где противник?! Почему сам без бронежилета… твою мать?!

Сержант смотрит на меня ошалелым взглядом, явно не понимая, откуда я здесь взялся.

– Представьтесь, сержант!

– Сержант Ларионов! – поднимает руку к голове.

Срочно брать бразды правления на себя, пока не очухались…

– Отставить! С оружием честь рукой не отдается! Офицер есть? Где он? Дайте команду на прекращение огня!

– Прекратить огонь! – толкнул Ларионов ближайшего к нему бойца. – Передай по цепочке.

Слава богу, тот соображает. Вдаль понеслось, затихая:

– Прекратить огонь!

– Прекратить огонь!..

Свистнув, подозвал своих:

– Гном! Давайте ко мне!..

Чертыхаясь и матерясь, Серега с парнями скатываются в окоп.

– Ты как тут раньше нас оказался? – спросил друг.

Даже на хохот пробило. Никак остановиться не могу. Гном с подозрением смотрит на меня:

– Чего ржешь? Истерика, что ли?

– Ты уже третий, кто мне этот вопрос задает, – ответил сквозь смех. – Придумайте уже что-то новое. Как оказался, откуда? Никакой фантазии…

– А, в самом деле, как?

– Как, как? Стреляли!.. Нормальные герои всегда идут в обход!.. Помнить надо классику! Пока вы там, в воронке, прохлаждались, пришлось на себя командование принимать. Пацанье одно! Из них, блин, еще домашние пирожки, на хрен, толком не вылезли, а их… твою мать, сюда бросили подыхать, блин!..

– Чего ругаешься, как сапожник?

– Так, слов нормальных не осталось, один мат!

– Ладно тебе… Других бойцов все равно взять сейчас неоткуда. Пуля!

– Чего?

– Не «чего», а «я»! Давай мухой назад! Скажешь, что мы здесь остаемся. Не дай бог «духи» действительно полезут! Хрен их тут удержат!

– А потом чего?

– По обстановке. Если сюда возвращаться станешь, свистни сначала, а то сам видишь, что творится…

– Лады! – Димка ползком исчез в темноте…

– Слушай, Гном! – подал я мысль. – Надо что-то со связью решать. Не дело это: «Свистни, когда назад поползешь».

– Завтра… точнее, уже сегодня с Весной переговорим. Давай сейчас лучше тут разбираться, а то с Весной разговаривать будет некому. Раз уж ты начал тут командовать, так и продолжай. Тем более что у тебя и образование военное.

– Договорились! Ларионов!

– Я!

– Иди сюда!.. Как тебя зовут… мама как зовет?

– Андрей…

– Офицер-то у вас тут есть, Андрей? Где он?

– Там, в центре был.

– Значит так, сержант. Поступаешь в распоряжение товарища лейтенанта, – указал я на Кошмара. А сейчас пока пошли пару человек на правый фланг. Он у тебя голый. Там всего один боец. И остальные пусть не сидят просто так. Несколько человек пусть наблюдают, а остальным – углублять окопы. Желательно вообще до полного профиля. Уяснил?

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

– Выполняй! И «броню» надень, нехрен выеживаться!

– Есть! – Ларионов бросился выполнять распоряжение.

– Кошмар, ты им раслабуху тут не давай, а то на голову сядут. Мы с Гномом пойдем их командира искать. Да левый фланг проверим, а то неизвестно, оттуда, может, уже «духи» ползут.

– Заметано, Мокрый!

– Гоша! – махнул я рукой бойцу. – Ты с нами! Показывай, где вашего командира искать.

Не знаю, чем-то понравился мне этот парень. Может быть только тем, что был первым из этого подразделения, кого я встретил? Поэтому и потащил его за собой. Пооботрется сегодня с нами, глядишь – уверенности сколько-то прибавится. Хочется, чтобы он живым и, желательно, невредимым вернулся домой…

– …Вот там мы были, – указал тезка за очередной излом хода сообщения, – и лейтенант возле нас находился.

…На земле в вынесенной стрелковой ячейке лицом вниз лежит тело. Бросившись к нему, в первую очередь прощупываю сонную артерию. Пульс отсутствует, да и температура шеи никак не соответствует живому человеку. В мерцающем свете осветительной мины видно практически сливающееся с грязью темное пятно растекшейся крови. Бронежилета на трупе нет. На спине виднеются несколько вырванных отверстий неправильной формы. Попытавшись перевернуть, заметил на погонах лейтенантские звездочки. Когда с помощью Сереги удалось повернуть тело на бок, из разорванного бушлата вывалились окровавленные внутренности, резко пахнуло отходами жизнедеятельности…

Сзади послышались рвотные позывы. Обернувшись, заметил согнувшегося Гошу, зажимающего руками рот.

– Гном! Убери его!

Серега послушно потащил парня обратно в ход сообщения. Развернул тело офицера вновь лицом вниз. Ничем лейтенанту уже не помочь. Что же тут произошло-то? От сидящего рядом солдатика толку не добиться. Сидит рядом с трупом, привалившись к стенке окопа, зажав руками голову, и что-то, рыдая, бормочет. Каска с автоматом валяются рядом в грязи. Прислушавшись, только и уловил:

– Я не виноват… не виноват я…

Этого еще не хватало! Пацан-то тут при чем? Ну-ка, нафиг! На всякий случай отсоединяю от валяющегося оружия магазин. Из подсумка достал остальные, отбросив все это хозяйство подальше в сторону. Черт его знает, что бойцу в голову прийти может? Самострела только не хватает для полного счастья! Понюхав ствол, определил: этот воин сегодня вообще ни разу не выстрелил. Ладно, позже разбираться будем, кто тут при чем. Пока есть дела поважнее…

– Гном! Я на левый фланг! Побудешь здесь? Попробуй этого салагу в чувство привести.

– Давай! Присмотрю я за этим детским садом…

Добравшись до конца окопов, оценил обстановку, как не самую дерьмовую. Кое-где сержанты, да несколько явно «отмороженных» солдатиков ведут себя весьма достойно. Голову не потеряли. Хотя и бравируют сверх меры, высовываясь не по делу наружу. Пришлось с этими ухарями проводить «воспитательную работу», вдолбив в головы, что риск должен быть разумным. Опираясь на них, организовал наблюдение и хоть какое-то подобие обороны на случай возможного нападения. Остальных припахал на земляные работы. Солдат должен быть занят, чтобы всякая фигня в голову не лезла…

Хоть с патронами дело обстоит нормально! Несмотря на то, что палили все, почем зря, этого добра еще достаточно. Убитых и раненых нет – и то хлеб!

За навалившимися заботами не заметил, как начало светать. Как только хоть чуть развиднелось, страх у многих бойцов стал понемногу исчезать. Вернувшись к Сереге, был огорошен вопросом:

– Водка или спирт с собой есть?

– Есть. Тебе зачем? Новый год решил отметить?

– Да нет! Как противошоковое для этого бойца. Я что уж только не делал, а он, как зомби сидит тут, нифига не соображает. Только все повторяет, что не виноват ни в чем. Уже и по морде бил, и уши тер – не помогает. Может, примет дозу, тогда и расслабится?

– Держи! – протянул другу стальную плоскую фляжку, достав ее из внутреннего кармана. – Теплая только. Нагрелась. Гошка где?

– Там сидит, – показал Гном на ход сообщения. – Проблевался, сейчас утирается, да бушлат чистит. Пуля приполз. Я его к Кошмару отправил.

– Как ты насчет порубать? – вопросительно взглянул на друга.

– А у тебя есть?

– В эрдэшку три банки тушняка с вечера забросил. Хлеба только нема.

– Не баре, обойдемся без хлеба. Я бы сейчас слона стрескал. Мужиков надо будет тоже позвать. Разогреть бы… Найдешь на чем?

– На сухом горючем только. Не костер же разводить?

– Ну, давай… Я пока пацана уведу подальше, а то, чувствую, здесь он не прочухается. Поможешь?

– Лады! После еще поищу, чем лейтенанта накрыть. Сюда все равно кого-то из бойцов придется ставить. Голым направление не бросишь.

Подсобив Сереге отвести солдатика в нишу для раненых, вернулся обратно. Пробежался, согнувшись в три погибели, по мелким траншеям, подыскивая какой-нибудь кусок ткани, или что-то подобное. Как назло, ничего не нашел. Остается извращаться…

Выгрузив из ящика для выстрелов к гранатомету заряды, ногой разломал торцевые стенки. Этим и укрыл часть тела, оставив снаружи ноги, предварительно вынув из карманов одежды документы и личные вещи, оставив, однако, на шее суровую нитку с личным номером…

Солдатики под руководством Ларионова потрудились на славу. Необходимой глубины окопы, конечно, пока еще не достигли, но, думается, в скором времени с этим будет полный порядок. Работа кипит вовсю! Никто не сачкует. Видимо, Кошмар и Пуля с сержантом достаточно доходчиво разъяснили, что в случае боя это поможет кому-то сохранить жизнь. Но самое главное, что времени на безрадостные размышления у воинов не остается.

– Мужики, – обратился я к своим, – нет желания червяка приговорить? Мы с Гномом приглашаем.

– А что есть? – поинтересовался Пуля.

– Разносолов точно не будет. Только тушенка. Три банки есть. Правда, без хлеба…

– У меня тоже пара штук, – отозвался Кошмар.

– Галеты вместо хлеба покатят? – начал снимать эрдэшку Димка.

– В легкую! – согласился я. – Только не здесь же? Пойдем к нам!

– Сейчас! Только бойцов озадачу, – Кошмар направился к Ларионову…

Гнома увидел сидящим с открытой фляжкой в руках на корточках возле солдатика. Взгляд у того какой-то блуждающий. На лице, однако, глупая улыбка. Пьяненький, похоже…

– Ты ему что, всю фляжку споил? – спросил я.

– Ты что? Рехнулся? – ответил Серега. – Так, чуть-чуть только дал. У тебя там что?

– Водка пополам со спиртом.

– Нафига смешивал-то?

– На случай ранения… Хорошо помогает вместо обезболивающего.

– Я уж вижу! Много ли пацану надо на пустой желудок?

– Что-то говорит?

– Да он уже наговорил такого… Сейчас еще заставлю глотнуть, и пусть отсыпается, а мы пожуем, да переговорим. Есть вопросы… Патроны ты у него забрал?

– Я.

– И правильно… Давай, начинай разогревать…

Притащив с Кошмаром три ящика из-под патронов, на один из них установили таганок с сухим горючим. Из двух остальных соорудили импровизированный стол. На таганок – вскрытую тушенку. Как только забурлила первая банка, сразу же заменили ее на следующую, а Сергей, подняв фляжку, предложил:

– Давайте и сами по пять капель за новый год. Пусть он будет лучше предыдущего!

Возражений не последовало. Пропустив по небольшому глоточку, принялись за еду, подцепляя ножами и отправляя в рот куски мяса. Гном же, прерываясь на пережевывание, приступил к рассказу:

– Парней привезли сюда вчера практически сразу после начала штурма Грозного. Выходит, почти одновременно с нами. Только, в отличие от нас, бросили в чистое поле. До темноты кое-как успели отрыть окопы. Молодняк. Опыта – никакого. С ними только взводный. Задач толком не поставили. Выходит, что только себя охраняли. Кто в соседях – ни малейшего понятия. О каком-то взаимодействии я даже не говорю. Как стемнело, стало страшно. Не видно же ни хрена! Пацанчику этому почудилось, что кто-то ползет. Шорох какой-то услыхал, да, вроде бы, шевеление еще впереди померещилось. Он заорал, как шальной: «Духи»! Затем, без базара, хватает гранату, кольцо выдернул, да хотел швырнуть. Со страху выронил под ноги… Давай, мужики, еще по чуть-чуть?

Фляжка вновь пошла по кругу, затем Серега продолжил:

– На чем остановился?.. А-а! Гранату, значит, выронил… У него ступор, у остальных – тоже. Ладно, лейтенант не растерялся… Но время все равно потерял. Не знаю, спиной, что ли стоял?.. Короче… взводный Гошку из окопа выбросил, как щенка. Этому… Валерке заехал так, что тот отлетел далеко в сторону. А сам – на гранату. Дальше – и так понятно… Тем более, виноват лейтеха, в общем-то. Какого лешего без «брони» шастал? Она бы хоть что-то задержала… Вот такие дела. Что скажете?

Повисла гнетущая тишина, разрываемая только звуками далекого боя.

– Что тут скажешь? – наконец проговорил я. – Был бы опыт у взводного, он гранату мог еще успеть выбросить из окопа. Не его вина… Другой вопрос – надо что-то сделать, пока еще никто ничего не знает…

– В смысле? – удивился Димка.

– В самом прямом!.. Наверняка, у лейтенанта семья имеется. Ей сейчас выплаты большие полагаются. А тыловики, гады, попытаются под любым предлогом «зажать». Что вы, «фиников» не знаете? Раз лейтеха без «брони» – значит, сам и виноват в своей смерти…

– Что тут можно придумать-то? – спросил Кошмар.

– А если… – начал Сергей и замолчал.

– Что «если»? – заинтересовался Пуля.

– Если на него прямо сейчас бронежилет надеть попытаться?

– И дырки, типа от осколков, пробить? Не выйдет, – возразил я.

– Не надо никаких дырок, – продолжил свою мысль Гном. – Ремешок потереть хорошо, а потом порвать, чтобы было похоже на естественный разрыв. Это же ЖЗТ, а не наши «Кирасы». Он без ремешка болтается, как это самое в проруби. Когда взводный падал, «броник» мог и распахнуться… Мне кажется, должно прокатить! Давайте, – принял решение Сергей, – бросаем все. Потом доедим. Пойдем делом заниматься…

С трудом, но нашли бронежилет и каску лейтенанта. Ножом долго и тщательно терли ремень, пока он, наконец, не порвался от не очень сильного рывка. Как нам показалось, вышло похоже на естественное повреждение. Второй конец ремня пристегнули к пряжке…

Солдата на время фальсификации отправили с каким-то поручением подальше. Ни к чему ему догадываться об истинном положении дел. Меньше знает – крепче спит!

Приподняв голову, переднюю часть «брони» подсунули под нее, продели в лямки так, что они оказались на плечах. Заднюю часть жилета положили на спину, достаточно свесив ее в сторону, чтобы отверстия на спине не были закрыты. Каску водрузили поверх подшлемника, свернутого в виде шапочки. После этих процедур тело, как и раньше, укрыли ящиком. Вроде, правдоподобно получилось…

Несмотря на совершенно нежаркую погоду все упарились. Вернув бойца в стрелковую ячейку, возвратились к столу. Вновь пошла по кругу фляжка.

– Ну, парни, третий, – встав, отхлебнул Сергей и передав емкость Димону. – Как его звали-то?

– Николаем, – глянув в удостоверение личности, подсказал я.

– Земля пухом Николе…

Следом за Гномом, точно так же, стоя, пригубили и все остальные.

– Теперь, парни, вторая проблема, которую тоже решать придется нам, – произнес Сергей, когда фляжка окончательно вернулась на свое законное место.

– Я, похоже, врубился, что ты имеешь ввиду, – показал я взглядом на Валеру, – этого пацана?

Тот, судя по всему, уже дрыхнет, не подозревая даже, что ему уготовано…

– Именно!.. Со всего взвода погиб только командир. Больше – ни убитых, ни раненых. А виновный – вот он! Далеко и ходить не надо. И все это наводит на определенные подозрения. К бабке не ходи – чуть позже сюда сначала особисты, а после них и военная прокуратура нагрянут. И, не дай бог, конечно, если у Валерика с лейтенантом были какие-то терки. А у нормального взводного почти с любым бойцом проблем всегда хватает. Нехорошо, конечно, так говорить, но было бы больше потерь – никто бы даже и не почесался. А кому стукануть, всегда найдется. Не мне вам об этом рассказывать. Счастье еще, что о гибели офицера пока мало кто знает, нашими стараниями. Давайте, у кого какие мысли на этот счет будут?

– Хреново! – отозвался Димка. – Запросто пацан под трибунал угодит. И никто разбираться даже не станет, что его просто не научили. Больше чем уверен, что гранату-то он только здесь впервые в руки взял… А отвечать-то, по уму, должны уроды в штабах, которые решили сюда таких вот сопляков бросить…

Какое-то время все молчали, переваривая информацию. Наконец, я нарушил тишину:

– Не все так плохо, парни. Я, когда на Гошку наткнулся, от него услышал, что гранату в окоп забросил кто-то… То есть, сам он лично не видел, как она у Валерки из рук выпала. А в ячейке они втроем находились…

– Подожди, – прервал меня Серега, – по твоим словам выходит, что об этом только сам этот салага и знает?

– Да еще взводный… знал, – подтвердил я.

– Так, тогда этой версии и надо всем придерживаться, – предложил Димка. – Ты что скажешь, Олежка? – обратился он к Кошмару.

– Пу-уля! – укоризненно произнес Гном. – Вроде, не пацан уже, именами-то бросаться?

– Извини, брат, – смутился Димон. – Само выскочило. Больше не буду…

– Ладно, замяли, – сгладил я ситуацию. – Что, действительно, скажешь, Кошмар?

– Только одно: где этот самый кто-то? Куда он девался-то? При такой плотности огня уцелеть не должен был. Эти вояки палили во все стороны. Только чудом никого не зацепили. А если был боевик, который, якобы, уцелел, следы он в любом случае должен был оставить…

– Блин, Кошмар! – внезапно улыбнулся Серега. – Ты – молоток!

– А что я?

– Раз следов нет – их нужно создать! Все! Заканчиваем брюхо набивать! Оборону центра берем на себя, а солдатиков отправляем на фланги завтракать. За это время нужно все успеть сделать. По ко́ням!..

– Подожди, Гном! – внезапно пришла мне в голову мысль. – Раз Валерка гранату в окоп уронил, значит и скоба от запала должна там же где-то валяться?

– Точно, Мокрый! – хлопнул Сергей меня по плечу. – Остается ее отыскать, и подкинуть рядом с тем местом, где предположительно должен был находиться «дух»…

– А если там еще и какие-то следы крови будут… – не договорил Димка, но все и так поняли.

– Значит, их тоже надо обозначить! – продолжил я за него. – Бинт нестерильный у кого-то есть? Ипэпэшку нет желания рвать.

– У меня найдется! – подхватил Олег. – Я им ствол чищу вместо ветоши.

– Доставай! – распорядился Сергей. – Что-то типа салфетки изобразим. А Валерку, когда проспится, убедим, что так все оно и обстояло на самом деле. Должен поверить! За работу, парни…

Солдатику, пока он добросовестно дрых, из собственных запасов сунули гранату в подсумок, как будто там она всегда и оставалась. Не думаю, что кто-то додумается по маркировке сверять, та ли она, которую боец получал. Да и практически невозможно это…

Барахла на месте недавних боев всегда валяется много. Нашелся и пробитый пулей автоматный магазин, вымазанный грязью пополам с кровью. Причем, что характерно, с патронами калибра семь, шестьдесят две. Ни у нас, ни у солдат таких нет. Скорее всего, кому-то из боевиков раньше принадлежал. Гранатную скобу в окопе тоже отыскали, бросив ее неподалеку от места трагедии. Как раз, как если бы «дух» «подарочек» бросил, а та, отделившись в воздухе, брякнулась на землю…

Неприятно, конечно, но пришлось и у взводного с более-менее чистого места уже свернувшейся кровью «одолжиться», испачкав ею свернутую из бинта салфетку. Бросили ее в грязь на месте наскоро подобранной нами позиции «духа». Туда же кинули и обнаруженное в окопе кольцо. Была мысль что-нибудь из останков «чеховских» поискать, но резонно рассудили, что лучшее – враг хорошего. Слишком уж прилизано будет выглядеть. Тоже подозрительно.

А так, вся картинка, как на ладони: был боевик, забросивший гранату в окоп, да только подстрелили его, но то ли смог уползти, то ли свои же соплеменники утащили…

Что дальше-то делать? Желторотиков не бросишь на произвол судьбы. Узнав о гибели командира, в панику запросто удариться могут. А самим и передохнуть бы не помешало. Кто его знает, что нам командование уготовит?

– Что тут у вас? – первым делом поинтересовался появившийся вскоре Зименко. – Почему до сих пор не вернулись?

– Проблема, товарищ майор, – принял неудовольствие начальника на себя Сергей. – Тут одни салажата, а их командир ночью погиб. Мы пока хоть какое-то подобие обороны организовали, но если их сейчас бросить, паниковать бы не начали. Погибнут же не за хрен собачий. Жалко пацанов…

– Как это произошло, выясняли?

– Так точно! Получается, что в районе двух часов ночи «духи» под прикрытием темноты подобрались к позициям. Забросили в окоп гранату. Командир взвода успел накрыть ее своим телом…

– Ну, пойдем, посмотрим… Больше потерь нет?

– Ни раненых, ни убитых.

Втроем: я, Гном и Зименко прошли к месту гибели взводного.

– Здесь все и произошло, товарищ майор, – указал на укрытый труп лейтенанта Гном.

– Боец, погуляй пока, – отправил солдата Весна.

Приподняв ящик, внимательно осмотрел тело.

– А по полю, за каким лешим шлялись?

– Осмотрели предварительно место, – ответил Сергей. – Я так понимаю, в скором времени особисты нагрянут с прокурорскими?

– Правильно думаешь, – согласился майор. – Показывай, что там впереди обнаружили?

– Пуля! – позвал Гном. – Побудь пока здесь.

Выбравшись из окопа, прошли к предполагаемой позиции боевиков. Зименко цепким взглядом осматривал все вокруг.

– Неуд, господа офицеры, – наконец произнес он. – Хреновые из вас фальсификаторы. Рассказывайте, как все было на самом деле?

Хоть и не испытывали особого желания «колоться», но, видя благожелательный взгляд майора, решили признаться.

– …жаль пацаненка, товарищ майор, – закончил Сергей. – На голом месте поломают жизнь парню. А где мы «накосячили»? Вроде бы, все продумали…

– На место «духов» себя не поставили, хлопцы. Ваша ошибка только в этом. Остальное продумали хорошо. Скажите честно, место из траншеи выбирали?

– Ну, да! – ответил я. – Сначала присмотрели, откуда смогли бы «подарочек» закинуть, а потом уже пошли…

– Вот тут-то вы и облажались, парни. С этой стороны на свои позиции не глянули. Боевик сюда, – указал Зименко на выбранную нами точку, – ни за что бы не лег. Чисто психологически. Очень уж место открытым отсюда выглядит. А вот на пару метров правее – самое то!

Не желая повторять собственную ошибку, предполагаемую траекторию полета гранаты просчитали тщательно, переложив предохранительную скобу чуть в стороне от нее, куда та теоретически и должна была упасть, отлетев после броска. Салфетку тоже кинули в грязь, да еще и локтем вдавили, как будто случайно отвалилась при перевязке. Весна довольно кивнул:

– Молодцы! Быстро учитесь. Пойдем солдатика будить…

Валерик спросонья сначала долго хлопал глазами, пытаясь понять, как он очутился в нише для раненых. Наконец, очухался…

Убедить его в том, что гранату в окоп забросили «духи», большого труда не составило. Тем более что подсумок машинально потянувшегося к нему солдатика, оказался полным. А уж заключительный аккорд, когда Зименко от всей души вздрючил бойца за сон на посту, влепив ему в итоге два наряда вне очереди, окончательно «расставил все по своим местам». И плевать, что Весна не имел на это права! Психологически верно: без наказания то, что случилось, оставаться не должно. И, как говаривал незабвенный Штирлиц, лучше всего запоминается последняя фраза. В данном случае – взбучка за то, что Валера изволил бессовестно дрыхнуть после боя. А то, что выронил гранату – ему «возможно» просто приснилось…

* * *

Только сел завтракать, как раздался звонок…

– Добрый день, Георгий Александрович! – улыбнулся стоящий за открывшейся дверью Митрофанов. – Гостей принимаете?

– Прошу! – протянул руку в приглашающем жесте. – Завтракать будете, Алексей Евгеньевич? Как раз к столу.

– Да что Вы? Время обеда уже.

– Ну, я-то только что встал. Торопиться особо некуда, так что решил отоспаться.

– Разве что кофе, если можно.

– Проходите, пожалуйста. Куртку можете здесь повесить… – Вам кофе с молоком, Алексей Евгеньевич? – спросил, когда мы прошли на кухню.

– Растворимый?.. Тогда две ложки. Сахара и молока не надо. И давай, Жора, попросту, на «ты» и по имени. Я же к тебе неофициально пришел. Согласен?

– Согласен, Леш! – пожал я протянутую руку.

Пока я добивал завтрак, Митрофанов, прихлебывая мелкими глотками кофе, осматривал кухню. Можно подумать, раньше никогда не видел! Явно пришел не просто так навестить. А для чего, в таком случае? Может быть, стоит самому спросить?

– С чем пожаловал? Явно не для того, чтобы компанию мне составить?

– Естественно, нет, Жора… Поговорить пришел. Правда, не знаю, как ты воспримешь мои слова?

– Интересный подход! Надеюсь, не вербовать меня собрался? В этом случае должен разочаровать. О чем бы не предложил твою контору информировать, вынужден ответить отказом. Стучать – это не для меня.

– Ну, зачем ты сразу так? Я бы даже не стал пробовать. Прежде, чем затевать этот разговор, я просто обязан был тебя досконально изучить. Исходя из собранных сведений, пришел к выводу, что на сотрудничество в качестве агента ты никогда не согласишься.

– Спасибо за столь лестную оценку! – ответил я довольно резко.

– Что ты сразу ощетинился-то, Жора? Не надо видеть во мне врага. Ни в коем случае не хочу, чтобы наши с тобой взаимоотношения начинались именно с этого.

Ага! Взаимоотношения все-таки предполагаются! Что-то мне это все перестает нравиться. Поди, Митрофанов уже и к моим друзьям клинья подбивал? А почему, в таком случае, они мне ничего не говорили?.. Нет! Это уже напоминает паранойю! С другой стороны, лучше быть здоровым параноиком, чем… А в самом деле, чем кем?.. Ладно, лучше выслушать, что чекист предложить желает, а от этого уже и плясать…

– Давай, Леша, замнем для ясности. Я – весь внимание!

– Для начала – привет тебе от Женьки Варламова. Знаешь такого?

Ого! А Жека-то тут при чем? Вроде бы, точек соприкосновения у него с Митрофановым не было… Или я чего-то не знаю? Приезд его, конечно, случайным не был. Просто замотивировал под отпуск и желание повидать своего однокашника. Но, честно говоря, причины приезда Женьки так и не понял. Хотя…

– Как не знать? В училище в одном взводе были… А чего это он надумал привет через тебя передавать? Сам же недавно у меня гостил. Наверно, еще и соскучиться не успел. Только-только уехал… Ты то с ним каким боком?

– Пришлось сталкиваться… по службе.

– На Кавказе, что ли?

– И там – тоже.

– Леша! Что ты со мной, как с девочкой? Давай уже перейдем к конкретике. Насколько я понял, тебе от меня что-то нужно? Тогда лучше без подходов к снаряду! Изложи, что от меня требуется, а там – посмотрим. Если неприемлемо для меня, юлить не стану. Скажу сразу прямо с объяснением причин. Договорились?

Мне показалось, что Митрофанов даже вздохнул с облегчением. А, может быть, просто показалось? Собой-то он владеть умеет, иначе просто не работал бы в этой серьезной конторе.

– Договорились, Жора! Тебе не показалось, что вокруг тебя в последнее время очень много странностей творится?

Нет! Он просто неисправим! Глубоко профессиональные навыки въелись…

– Ты прав Алексей! Странностей – хоть отбавляй! Кстати, я тебе спасибо должен сказать. И даже не единожды.

– Это ты о чем?

– Ну, как же? С прокурорскими очень уж круто все получилось. Раз, два – и все, кто был причастен к делу по моей семье, на нарах.

– Ну, здесь-то как раз странностей нет. Мы эту компанию давно отслеживали, просто не было возможности подступиться. А тут очень удачно все вышло. А еще за что спасибо?

– Алиби мое подтвердил на момент расстрела Бурята. Кроме тебя было некому.

– Так я-то точно знаю, что ты там никаким боком… Вот об этом как раз и хочу с тобой переговорить. Только сразу предупреждаю: все, что услышишь от меня, за пределы этой квартиры уйти не должно. Даже с друзьями пока это обсуждать не следует. Согласен?

– А у меня есть выбор? Кстати, ты сам-то уверен, что тут, – покрутил я рукой, недвусмысленно намекая на возможную прослушку, – лишних ушей нет?

– За это можешь быть спокоен: проверено. Так, что скажешь по поводу молчания?

– Обещаю, что передавать наш разговор никому не буду. Этого достаточно?

– Насколько я знаю, твоему слову можно верить. Поэтому никаких расписок с тебя брать не стану.

– Еще, Леша… Парни так никогда о нашей беседе и не узнают?

– Узнают в свое время. Там определимся: или ты сам им все расскажешь, или вместе соберемся. Это все? Или еще о чем-то нужно предварительно условиться?

– Пока все. Если еще неясности возникнут – я скажу.

– Ну, тогда приступим!.. Месть, Жора – дело святое!

– Это ты, Леша, к чему?

– Да все к тому же. Сизого вы отработали классно! Бандиты до сих пор в непонятках – куда тот делся?

– Мы тут не при делах, Алексей!

– Ага! А уж рожа-то до чего честная!

Перестав ерничать, Алексей сменил тон на серьезный:

– Жора, мне показалось, что мы договорились о доверительном разговоре. Или я не прав? Я же не обвинение предъявляю? Просто констатирую факт. Тем более, где труп бандита, я не знаю. А без тела нет дела. Логично?

– В логике тебе не откажешь. Хорошо! Ну, давай в качестве бреда, предположим, что Сизый – моя работа. Но только моя! Ребят к этому приплетать не будем.

– Ну, не будем – так не будем! Пусть пока так и остается, что ты один к его исчезновению руку приложил. Хотя у меня сведения несколько другие. Ну, да бог с ним, с Сизым. Будем считать, что ты его напугал до смерти. Да так, что он сбежал, не оставив обратного адреса. Одним бандитом меньше!.. Я даже не стану спрашивать, откуда у тебя в гараже оказалась его машина, а в ней стволы, которые «засветились» при убийстве твоей семьи.

– Леша! Никаких чужих машин в гараже нет. Там стоит моя «шестерка». И оружия ни в гараже, ни в квартире никакого нет.

– Нет, Жора! Так разговор не пойдет!.. Ты все время пытаешься найти какой-то подвох в моих словах. А его там просто нет! Даю тебе честное слово офицера! Веришь?

– Хотелось бы верить, Леша! Но жизнь, к сожалению, приучила к другому. Я пока никак не пойму, куда ты клонишь?

– А ты просто вспомни, что тебе Женька Варламов говорил, когда уезжал? Разговор на вокзале…

Опаньки!.. А мне-то тогда показалось, что это просто обычный треп. До отхода поезда времени оставалось предостаточно. Людмила с Егоркой уже обосновались в купе. Варламов же, в отличие от меня, курить не бросал, а потому вышел на перрон. Ну, и я вместе с ним за компанию, перекинуться напоследок словом…

Почесали языками, как бы и ни о чем. Коснулись мимоходом латиноамериканских «эскадронов смерти», точнее не так давно вновь прогремевшей в новостях сальвадорской организации «Sombra Negra», что в переводе с испанского – «Черная Тень», занимающейся борьбой с бандами. Бойцы этой группы выслеживают и ликвидируют участников организованных бандитских формирований, не забывая, впрочем, и обычных преступников. Коротко и четко, по делам, без суда, следствия и адвоката. Организация состоит главным образом из полицейских и военнослужащих, поэтому работают они предельно профессионально. По мнению руководства «Тени», власти Сальвадора неспособны справиться с преступностью… И в конце разговора Жека выдал:

– Что, Жорка, если бы у нас существовало что-то подобное, и если предложили, согласился бы попасть в такую организацию?..

Что и ответить-то? Даже не представляю… Варламов, конечно, друг… Но как он воспримет то, что мы с парнями уже наворотили? «Сдавать» нас однозначно не ломанется, но личное отношение может и поменяться… хотя, вроде бы, не должно, насколько я его знаю…

– Да ладно! Можешь не отвечать, – не стал томить друг. – У тебя и так все на лице написано. Коли предложили – без лишних рассуждений согласился бы. Я-то тебя знаю, как облупленного!

– Да откуда у нас эти самые «эскадроны»? Я пока ни о чем подобном не слышал…

– Как знать, как знать?.. Глядишь – и подкатит к тебе когда то кто-нибудь… лично знакомый… С конкретным предложением… Тогда и обо мне не забудь…

– Как я тебя забуду? Замолвлю словечко…

Так разговор на эту тему и закончился. Посмеялись, поболтали еще о всякой ерунде, и расстались.

И вот он – отголосок той беседы…

– Вспомнил? – прервал размышления Митрофанов.

– Да, Леша! Вспомнил…

– Это, Жора, была не пустая болтовня. Та сила, о которой говорил Варламов, действительно существует. И она уже действует… Ликвидация Бурята – именно их работа…

– А какое отношение может иметь все это ко мне? Могу тебе только сказать, что с этой организацией я никаким образом не связан… Хочешь предложить в нее внедриться? Кому я там нужен, Леша? Если они даже и на самом деле существуют, то в моих услугах точно не нуждаются… Что я им могу дать такого, чего не в силах сделать они сами?.. К тому же, в методах мы с ними вряд ли сойдемся…

– Это почему еще?

– Да потому, Леша, что при ликвидации того же Бурята они показали себя не с лучшей стороны.

– То есть?..

– К чему были лишние жертвы?

– Какие такие лишние? По-моему, там как раз все получили по заслугам…

– Бурят – согласен! Заслужил! А охранники? У них даже оружия не было…

Митрофанов выразительно, изучающе заглянул прямо мне в глаза. Немного помолчав, произнес:

– Ты просто всего не знаешь, Жора. Эти охранники не были невинными овечками, они рядовые бойцы Бурята. Только ранее не судимы, в поле зрения органов официально вообще никаким боком не попадали. А крови на них… – майор только махнул рукой. – Оружия, говоришь, у этих гадов не было? Скорее всего, стволы просто чоповцы прибрали. А эти орлы отстреливаться собирались… из девяносто вторых «Беретт». Ни о чем эта машинка тебе не говорит?..

Настал мой черед задуматься… Во время осмотра оружия у охранников обнаружено не было. Возможно, в том, что геркулесовцы «прибрали» стволы, Митрофанов и прав… Неужели его визит как-то связан с тем, о чем говорили мы с Женькой?.. Или это провокация?.. Нет! Как-то прослушать нашу беседу было нереально. Разговаривали мы тихо, вокруг наоборот – шумно. Да и знать о том, что Варламову захочется именно там покурить, не дано было никому… Что-то затянулась пауза…

– То есть, ты, Леша, хочешь сказать, что отработавших «вора́» парней ты знаешь?

– Именно! Что-то ты, Жора, сегодня туго соображаешь. Думаешь, мне неизвестно, что вы с Гномом и Пулей сами собирались с Бурятом разобраться? Куда, по-твоему, делась БМВ Сизого? И как она потом оказалась в гараже Беса? Да еще и с теми самыми автоматами? Ты пойми правильно. Я тебе не враг.

– А от меня-то, что тебе нужно? То, что внедрять меня в эту группу ты не собираешься, я, кажется, понял.

– Ну, слава богу!.. Я хочу предложить тебе присоединиться к нам. Боец ты хороший. Не каждый сможет так, как ты, выбраться из самого логова боевиков, да еще при этом с трофеями… Не удивляйся. Об этом я тоже знаю… На раздумья времени дать просто не могу. Сам понимаешь: либо ты с нами, либо – против нас. Середины тут быть просто не может. Что скажешь?

– А парни как?.. Гном с Пулей? Мне что, от них отныне таиться придется?

– С ними тоже соответствующий разговор будет. За это не переживай. Мы склонны твоим друзьям тоже предложить сотрудничество. Вместе вы – сплоченная команда. Поэтому и поработать на благо страны вам лучше вместе.

– Ну, а как ваша организация называется? Что-то типа «Эскадрона смерти»?

– А что, обязательно должно быть какое-то звучное название? Без него никак? По-моему, да и не только по-моему, название – вторично. Главное – это результат. И игры с названием – это для детей и фильмов про Джеймса Бонда. Ну, так что скажешь?

– А у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть. В твоем случае – тоже. Давай уже заканчивать! Что-то мы засиделись.

– Я с тобой, Алексей… Точнее, с вами. А что конкретно делать придется?

– Пока – жить, как раньше. Будут конкретные задачи – все, что необходимо, узнаешь. Еще вопросы?..

– Кто еще в команде?

– Жора, ты меня удивляешь. Всей иерархии даже я не знаю. Тебе с друзьями достаточно будет знать меня. Свой телефон я тебе оставлю, а ваши у меня есть.

– Ты же мне давал номер…

– Тот официальный. А есть еще один, который ко мне привязать будет весьма проблематично…

* * *

Митрофанов ушел, а я остался наедине со своими мыслями. Так и подмывает позвонить друзьям, поделиться последними новостями. Но остается только давить эти позывы в зародыше: уж, как относиться к сведениям ограниченного распространения, меня учить не нужно.

А ничего мы с Алексеем посидели! За окном уже начало смеркаться. Завтра на работу, а в холодильнике – шаром покати. Чуток масла в масленке, небольшой кусок колбасы и пара яиц – не в счет. Чем с утра завтракать? Придется прогуляться до магазина…

Уже по пути домой завибрировал мобильник. Номер незнакомый. Интересно, кто это? Не ответив, не узнаешь…

– Да?!

– Здорово, старый! – послышался в динамике голос Варламова. – Слышал, тебя можно поздравить?

Ага! А по имени меня называть упорно не желает… Придется принять не мной придуманные правила игры.

– И тебе не хворать, любезный! С чем поздравить-то? – как, интересно, он станет выкручиваться?

– Ну как с чем? – удивился друг. – Наш крайний разговор помнишь? Вот с этим и поздравляю!

– Ну, спасибо, брат! А как-то яснее намекнуть тогда не мог?

– Выходит, не мог. Запомни этот номер. Он из той же оперы, что и у приходившего к тебе человека. Удачи, брат! Еще свидимся!

– И тебе благосклонности той же самой капризной дамы…

Вернувшись с продуктами домой, расположился на диване перед телевизором. Новости, как обычно, не радуют. Как и все последнее время, криминальный блок составляют сообщения об ограбленных поездах, хищениях топлива из проходящих по чеченской территории нефтепроводов, нападениях на блокпосты в Северо-Кавказском регионе, захваченных заложниках. Обстановка постепенно накаляется. В воздухе так и витает призрак новой войны. В том, что она, в конце концов, начнется, сомневаться не приходится. Весь вопрос – как скоро? Не с этим ли связана активизация набора новых бойцов в таинственную организацию, в которую мне посчастливилось попасть?..

* * *

Поспать так и не удалось. Едва, передав солдатиков прибывшему старлею, вернулись в свое временное жилище, и расположились на отдых, сомкнув глаза, как прибежал Весна. Ну и юмор у него!..

– Подъем! На том свете выспитесь! Забирайте! – положил на рюкзаки три радиостанции «Арбалет-1К». – Боеприпасы, сухпай – по максимуму. Построение через пятнадцать минут.

– Что за кипеж, командир? – поинтересовался Димка. – Только лечь успели!

– Давайте мухой! Все объясню!

– Подожди, командир! – вмешался Серега. – Тихие стволы брать?

– Не вижу смысла. В Грозный пойдете. Жду на улице! – Майор вышел…

На то, чтобы распотрошить цинки, сунуть в эрдэшки провизию и принайтовать к ним «Мухи», хватило и десяти минут. Патронов много не бывает. Их может быть только очень мало, мало, и мало, но больше не унести. Я еще успел прихватить один из «Шмелей» – на всякий случай… Бриться, похоже, некогда. Сойдет и так! Сполоснули только морды из пластиковой бутылки не успевшей застыть водой, и выскочили из помещения.

– «Броня» где, орлы?! – Весна вопросительно взглянул на Сергея.

– Без нее кувыркаться легче, командир, – отозвался Гном, – а от пулемета и снайпера все равно не спасет.

– Хрен с ним! Вам виднее – не салаги желторотые! Карту Грозного все помнят? – обвел майор взглядом строй.

– Так точно! – ответили вразнобой.

– На жэдэ вокзале в окружение попала Майкопская бригада. Сейчас формируются колонны для ее спасения. Из вас будут созданы три группы. Задача: уничтожение гранатометчиков и снайперов противника по пути следования колонн. Две группы идут с десантурой, одна – с пехотой. Туда же придаются разведчики из спецназа ГРУ. Вход в город с двух направлений – со стороны Старопромысловского района идет десант, пехота – от аэропорта «Северный». Гном! Вы пойдете с пехотой. Ваш позывной «Соболь пятнадцать». Весло и Кислый – с десантниками, позывные «Соболь четырнадцать» и «Соболь шестнадцать» соответственно. Мой позывной «Соболь пять». Охрану вашего имущества я организую. Задачи ясны?

– Так точно!

– Так точно!

– Так точно!

– Вперед! – указал Зименко на стоящий неподалеку «Урал».

Высадив по пути две четверки наших, рванули в направлении «Северного». Пока ехали, казалось, от тряски мозги выплеснутся из черепной коробки. Только и успевали хвататься за борта кузова. Наконец, машина остановилась.

– К машине! – раздалась команда майора.

Спешились, построившись возле заднего борта. А до аэропорта-то еще пилить и пилить! Неподалеку от нас стоят несколько БМП, МТЛБ, два танка – семьдесят двойки, «Урал»-наливник. Да, насколько разбираюсь, еще пара ремонтных машин БРЭМ-1. Поодаль, спиной к нам, кого-то смутно напоминающий офицер, отчаянно жестикулируя, что-то объясняет подполковнику, тот отрицательно качает головой. Зло сплюнув под ноги, старлей разворачивается в нашу сторону… Ба-а! Варламов собственной персоной! Не ожидал встретить именно здесь и сейчас! Завидев меня, Женька, раскинув руки, направился в нашу сторону.

– Привет, старый! – обнял он меня, похлопывая по спине. – Какими судьбами? Тоже дома спокойно не сидится?

– Угадал, черт! – я тоже обнял его. – Кажется, с тобой вместе пойдем? По какому поводу лаешься? – показал взглядом на подпола.

– Да всю мою группу раздергали по парам-тройкам и придали разным подразделениям. Ценность ее сейчас, как боевой единицы, равна нулю. Логичней бы было, как единое целое, просто забросить в город в свободный поиск или с определенной задачей. А тут… – Женька обреченно махнул рукой. – Пытался отстоять, только толку от этого! Хрен тут штабным что докажешь…

– Подожди, сейчас договорим, – дернул я друга за рукав бушлата, и обратился к Зименко. – Товарищ майор!

– Слушаю, Мокрый!

– По тактике «духов» что-то новое сказать можете?

– Грамотно, суки, воюют, в отличие от наших. Гранатометчиков до хрена. Техники сожгли – море. Гранатометчиков прикрывают снайпера и пулеметчики. Про автоматчиков я уже и не говорю. Лупят, в-основном, из окон. Как правило, с верхних этажей. Танки и БМП туда стволы поднять технически не могут. Приходится нижележащие этажи обрушивать. А это все – время, которого в условиях боя катастрофически не хватает. Ну, и, преимущественно, бьют из засад. В открытый бой не вступают: напали – отошли. Город-то они знают, как свои пять пальцев. Когда пойдете, обещают артиллерией прикрыть. Может, хоть немного «чехов» прижмут, заставят спрятаться. Вот здесь, – достал Весна из планшета копию трофейной карты, и ткнул пальцем, – на перекрестке Богдана Хмельницкого и Маяковского у «духов» блокпост. Со старшим колонны я уже говорил. Сказал, что постараются обойти. В крайнем случае, сади́те по блоку на ходу из всего, что есть. Тогда прорветесь. Самое хреновое место здесь, – провел Зименко пальцем по карте, – на Богдашке. Справа – близко к дороге девятиэтажки, слева – пятиэтажки, но до них расстояние побольше. Там, скорее всего, вас будут поджидать, так что – поаккуратнее. В случае, если «бэху» подожгут – сразу с брони, и пробирайтесь на своих двоих. В какую сторону валить – сами разберетесь, не маленькие…

Закончив разговор с командиром, вернулся к Варламову.

– Все слышал, Жека?

– Все…

– Что скажешь?

– Что тут сказать? …опа полная… В нее и полезем, куда деваться-то? Главное, чтобы свои же не расхреначили. Если по «чехам» не попадут, тогда нам запросто может прилететь. Еще и корректировать огонь не получится – частоты разные. Ты мне хоть свой позывной дай.

– «Соболь пятнадцать». А у тебя?

– «Уклон двенадцать». Надеюсь, не потеряемся. С тобой сколько человек?

– Четверо нас. Две снайперские пары.

– А нас трое. Со мной снайпер и пулеметчик. Ты, кстати, заметил, что в экипажах «коробочек» основная масса офицеры с прапорами? Даже на местах мехводов.

– Нет, еще не видел. Точнее – не разглядывал. Некогда было. Из-за чего, интересно?

– Потому что солдатики не умеют ни хрена, а идти надо! Вот и заменили. У нас же в армии главное, чтобы сугробы ровными были, да трава покрашена.

– Весело живем!

– Да уж веселее-то дальше некуда…

Пока беседовали с Варламовым, подбежал куда-то отлучавшийся Зименко.

– Мокрый, где Гном?

– Только что тут был. Может, отошел куда-то? Все равно сейчас появится.

– Ладно, у меня нет времени его ждать. Первая колонна, которая вышла утром, попала в засаду. Ведет бой где-то неподалеку от Президентского дворца. По кой хрен их туда прямиком понесло, непонятно. В обход надо было. Передай Гному, что, по последним данным, блокпост «духов» не на Маяковского, а ближе – на пересечении Чукотской и Богдана Хмельницкого. На подходе к нему смотрите в оба!

– Спасибо, командир! Передам. Мы на чем пойдем?

– Вон на той «бэхе», бортовой – двести шестнадцать. Не забудьте, о чем говорил. Вы мне живые нужны! Давайте, парни! Удачи! Я пошел. Если что – на связи…

Пожав нам с Димкой и Олегом руки, Зименко убежал куда-то в хвост формируемой колонны. Наливник-то за каким лешим с нами пойдет? Спалят на раз. Все равно заправлять там будет негде и некогда… да и некого, скорее всего…

– Что тут у вас? – спросил подошедший Сергей.

– Весна прибегал. Говорит, что колонна, которая вышла утром, попала в засаду где-то возле Президентского дворца. Выходит, что напрямик зачем-то к вокзалу поперлись… Еще, блок «чеховский», оказывается, ближе – не на Маяковского, а на Чукотской. Получается, что, не доезжая до девятиэтажек. Наша БМП с бортовым номером двести шестнадцать. Пойдем на ней. Вроде, все! Ты где был?

– Да так… по делу отходил… Пойдем к нашей «коробочке»?

– Пока, Жека! – попрощался с Варламовым. – Удачи!

– И тебе ни пуха! – ответил тот.

– К черту!

Поднявшись на броню, с удивлением наблюдаю, как солдатики грузятся внутрь «бэхи», в десантный отсек. Гном протягивает Пуле откуда-то стыренную длинную диванную подушку, положив под себя такую же, и жестом приглашает меня присаживаться на свободную часть.

– Ты за ними, что ли, ходил? – спросил Серегу, пристраиваясь рядом.

– Ага! Холодновато на железе-то просто так сидеть. Командир, – обратился он к высунувшемуся из люка капитану, – а чего это у тебя бойцы под крышу полезли?

– Целее будут, – ответил тот. – Наверху свинца ожидается – мама, не горюй!

– Внутри не лучше, командир! – вмешался я. – Вы хоть люки тогда не закрывайте, чтобы, если из граника прилетит, избыточное давление наружу ушло. Иначе – братская могила.

– Да я в курсе! Вы, значит, со мной пойдете? Позывной свой скажи. Мой – «Атлас двести шестнадцать».

– У меня – «Соболь пятнадцать».

– Лады! Если что, по рации вызывай. Так не услышу ни хрена, – напялив шлемофон, офицер занырнул обратно в люк.

С этими движениями чуть не прозевал, когда к колонне подошли две «Шилки». Похоже, что только их и ждали. Едва они втиснулись в строй, как все пришло в движение. До «Северного» дошли быстро. Там снова остановились. Серега ткнул меня локтем:

– Ты связь проверил?

– Не-а! – беззаботно отозвался я.

– Охренел, что ли? Проверяй, давай!

– «Соболь пять» «Соболю пятнадцать»! – послушно выполнил я команду.

– На приеме «Соболь пять», – послышался в наушниках голос Зименко.

– Проверка связи!

– На пятерочку!

– Понял. Отбой. «Атлас двести шестнадцать» «Соболю пятнадцать»!

– На связи «Атлас двести шестнадцать»! Принимаю хорошо!

– Гном, – толкнул я Серегу, – в порядке связь.

– Ты, Мокрый, прямо, как пацан!

– А чего я-то? Можно подумать, там брать будет? У этой рации дальность, считай, только на прямой видимости. Хрен ты там, в городе, с кем-то связаться сможешь. Да и эфир забит наглухо. Сам прикинь, – протянул я Гному гарнитуру рации, – хрен разберешь, кто кого вызывает.

Немного послушав, Сергей вернул наушники мне.

– Да уж! На одной волне все подряд – и наши, и «духи»… еще и открытым текстом…

– Вот именно! Попробуй тут хоть что-то дельное передать! О скремблерах, видать, вообще никакого понятия ни у кого тут нет.

– О чем? – не понял друг.

– Ты не в курсе, что ли? Это устройство такое, встраиваемое, к примеру, в рации, или подключается к ним, чтобы зашифровать радиосигнал. В результате, поймут только те, у кого точно такое же, и с той же кодировкой имеется.

– Первый раз слышу. А они вообще здесь есть?

– В армии должны быть. Когда я служил, у нас в обязательном порядке использовали…

– Бардак… твою мать!

– Гном, слушай, что началось! – протянул я другу одну часть гарнитуры, приложив второй наушник к своему уху.

 А в эфире на фоне отчетливо слышимой бешеной стрельбы и взрывов сквозь довольно сильные помехи раздается:

– Сориентируй, где ты, где ты?!

– Ну, я сейчас… я еще не вышел даже, еще не вышел! Сколько ваших разговоров слышал, сразу понял, что надо помочь. Сейчас готовлюсь. Постараюсь пройти по путям… по путям, вдоль путей… туда, к вокзалу.

– Я понял, понял, б…

– Так… Со стороны путей по вам нет стрельбы? Может, мы хоть одну сторону возьмем?

– Со стороны путей… только вот с этого, б…, вот это депо, депо, видишь черное?

– Да, вижу черное депо!

– А чуть дальше, где вот сходятся две дороги… то есть эти все путя сходятся – слева здания стоят… вот оттуда, б…, по путям…

– «Слева по путям» – это к вам слева, да?

– Нет, если ты будешь идти с парка… Ленина, по путям будешь идти… – справа депо, б…, а слева черненькое здание – это я, б…! Прямо передо мной красное здание… вот это, б…!

– Понял, понял!..

– Может… голубых… хоть какую-то группу, б…, на этот дом бросить?! Нас… обошли, б…, на хрен, сзади и… с этого дома… с депо, с депо напротив – оттуда фигачат… из дома!

– Я говорил с ними… они занимаются своими делами и говорят: работайте с девятнадцатой, которые в парке.

– Б…, понял!..

– Жарко там! – произнес Серега, когда переговоры внезапно оборвались, и в наушниках остался лишь треск помех.

– Не позавидуешь парням! – откликнулся я. – Когда уже двинемся-то? Достало уже это тупое ожидание!

– Что там? – почти одновременно спросили Димка с Олегом.

– Долбят майкопцев. Подойти к ним никто не может. Просят, чтобы десантура помогла из дома напротив «духов» выбить, – ответил Гном.

– А те что? – поинтересовался Кошмар.

– А те, якобы, своими делами занимаются, – пояснил я. – Только не понял, кто это говорил… Подожди, снова что-то началось…

– Я не наблюдаю, не наблюдаю! – донеслось по рации. – Мы здесь только… ползаем по полу колобком… и все, б…! Огонь ведем… «Сила», прием!.. «Сила», я «Калибр десять», прием!.. «Сила»… Двенадцатый, двенадцатый, прием!

– Двенадцатый, я одиннадцатый! «Леска двенадцать»… Я «Слиток», прием! Десятый, я одиннадцатый, прием!

– «Камин двадцать три», прием!

– Я «Камин двадцать три», прием!

– Доложи, что у тебя, доложи, что у тебя, прием!

– Ведем огневой бой, ведем огневой бой…

– Выйти ты не можешь оттуда, прием?!

– Дорога очень сложная… очень сложная, и только по путям.

– …вырываться на путя, б…, и идти по путям, нахрен! Ну, а что там тянуть?!. Двенадцатый, прием!

– Двенадцатый подбит!

– Где старший, где старший, двенадцатый?!

– Старший впереди… По-моему, подбит…

– За двенадцатого… кто остался у вас там за двенадцатого, ответьте, прием?!

– …надо… подползти, я говорю…

– Колонну блокировали…

– Кто и как?

– Не понял!

– Как блокировали: стрельба идет или… просто люди?

– Идет стрельба с домов… Подбили первую БМП…

– Понял! А развернуться и уйти, б…, на другой маршрут нельзя?!

– Связи ни с кем нет…

– Попробуйте развернуться и уйти на другой маршрут, б… потому что вас всех сожгут там, прием!

– Понял!..

– Нам находиться на месте?

– Кто говорит?..

– «Бритва двадцать семь»!

– Находись, епти… находись на месте!

– Понял!..

– Двадцать третий, «Камин двадцать три», прием!

– «Камин двадцать три»…

– …вырваться на путя…на путя…и к нам подойти.

– Четыреста семнадцатый, по-моему, у тебя на трансмиссии матрас горит! Понял, да?!.

– «Сила один», «Сила один», прием!..

– «Броня четыреста семнадцать», у тебя очень сильно… матрас горит на трансмиссии!..

– Сто четвертый, сто четвертый… десятый, прием!..

– Я тоже не слышу сто четвертого, но он выдвигается колонной вам на помощь. Что такое «Сто четвертый», я не знаю…

– Понял… Ой, е…! – возглас прервался очень сильной стрельбой. – …Понял! Нашу колонну, докладывает двенадцатый, зажали, зажали! Первая машина горит, прием!..

– Что? Не понял?!

– Первая, головная машина… горит…

– Двенадцатый, я десятый, на приеме! Доложи!..

– Я один, я один имею с тобой связь… один! Остальных пять растеряли!..

– Не понял, не понял?!

– Я один имею с тобой связь, один… я! Остальных растеряли! …пушку заклинило.

– Ну, вы колонной идете… идете… или вас тормознули всех?..

– Нас всех тормознули… ведем бой!..

– Понял я, понял!..

– …третий, двадцать третий, «Камин двадцать третий», прием!..

– Двадцать третий, прием!..

– Доложи обстановку!

– Нахожусь на старом месте… с четырех сторон, с четырех сторон…  веду огневой бой! Вместе находятся соседи, их немножко. Выйти сейчас…, у меня только две… две имеются… которые могут… Как понял меня? Прием!..

– Понял тебя, понял, понял!..

Связь оборвалась. Эфир заполнили сплошные сильные помехи. Непонятно, «духи» что ли глушат? Вполне возможно. РЭБовская аппаратура у них, однозначно, имеется.

– Ну не тяни, Мокрый! – толкнул меня Димка, когда я отстранился от наушника. – Что там творится?

– Раздолбали колонну к едрене матери. Там бой в полный рост идет, а мы до сих пор тут зависаем! Неужели там, – показал я в сторону здания аэровокзала, – не понимают, что парням реально помочь надо? Если сейчас «духам» в тыл звездануть, может быть еще хоть кого-то вытащить удастся…

– Вон, шевеление какое-то началось, – показал Сергей на головной танк, к которому во всю прыть бежал кто-то в шлемофоне. – Наверно сейчас тронемся…

И точно! Стоило танкисту скрыться в башне, колонна пришла в движение. Едва успели схватиться за ременные петли, чтобы не слететь с брони, как БМП, качнувшись, рванула с места, выбросив из выхлопника черный дым… По почти прямой дороге пролетели до моста через Нефтянку. Ожидал увидеть вместо него развалины, но, на удивление, мост оказался целым. Не ловушка ли это, случаем? Сдвинув за ушную раковину правый наушник гарнитуры, надетой под вязаную зимнюю маску, свернутую на манер шапочки, чтобы слышать окружающие звуки, прокричал прямо в ухо Сереге:

– Лишь бы под нами не рванули! Слишком уж неповрежденным все выглядит! На месте «духов» я бы мост рванул, или заминировал, на худой конец!

Гном в ответ только кивнул, внимательно оглядывая окрестности. Упершись ногами в выступы триплекса и лючков, я тоже, прижав приклад автомата к плечу, зашарил по округе, выцеливая места возможного нахождения «чехов». Слегка притормозив, колонна вошла на мост. Перемахнув речку, головной танк, протянув через нее всю «ниточку», резко остановился. Избегая столкновения, идущий следом БТР-семидесятка отвернул влево. Тут же раздался взрыв. Из-под левого переднего колеса «коробочки» блеснуло пламя, а само колесо, оторвавшись, улетело далеко в сторону. Сидевший на броне десант моментально спешился, ощетинившись стволами из-за поврежденной машины.

В наушнике рации сплошная какофония, из которой невозможно вычленить что-то дельное. Ни хрена себе подарочки! И это мы еще даже не вступили в боевое соприкосновение! Со стороны уже угадываемого в рассеивающемся тумане вражеского блокпоста в нашем направлении понеслась светло-серая еле заметная струя, следом за ней потянулись еще две. К счастью, оба заряда, не долетев, упали на землю, озарившись взрывами сработавших самоликвидаторов. Первый же рванул вообще в стороне. По «бэхе» застучали пули заработавшего впереди пулемета. Пришлось почти распластаться на броне.

– Пристреливаются, суки! – прокричал Димка.

Головной танк громыхнул, выплюнув снаряд в направлении блокпоста и выпустив из ствола длинный шлейф белого дыма. С хлопком, сорвав резиновые заглушки, выпустили в направлении блока две более чем двухкилограммовые шашки гранатометы унифицированной системы постановки дымовой завесы «Туча» нашей «бэхи». В том же направлении запустил пару дымовух и подорвавшийся БТР. Через несколько секунд метрах в трехстах впереди, между нами и «духами», начало разрастаться бело-серое облако, плавно сползающее в сторону «чехов» и закрывающее колонну от врага.

Кто-то, вероятно из нашей колонны, сквозь помехи начал вызывать по рации «Амур двадцать шесть». Насколько удалось разобрать, артиллеристов просили обработать «чеховский» блокпост. Буквально через полминуты, хотя на часы, естественно, не смотрел, над нами прошелестели «подарки». В районе блока сквозь рассеивающуюся дымовую завесу удалось разглядеть клубы мощных разрывов.

– «Амур двадцать шесть»! Дальше сто! – прокричал корректировщик…

Вновь шелест снарядов – и четыре черных столба взрывов закрыли от нас боевиков…

– Двадцать шестой! Вилка! Дели пополам!..

Очередной залп точно прилетел в цель! В воздух взлетели крупные куски конструкций. Досаждавший нам пулемет, наконец, заткнулся. И тут же колонна вновь пришла в движение, оставив экипаж и десант подорвавшегося бронетранспортера самостоятельно выбираться к своим. Для них этот бой, можно сказать, благополучно завершился. Водилу, конечно, контузило, но передвигается он, как я видел, без посторонней помощи…

Не повезло и двигавшейся следом за нами БМП, «разувшейся» при резком повороте. Гусеница слетела с катков, распластавшись на земле. «Бэху» резко развернуло, и она застыла, вывернув башню в сторону города. К ней тут же подлетела одна из БРЭМок. Мы же, не останавливаясь, пошли вдоль улицы Богдана Хмельницкого, приближаясь на большой скорости к застывшим справа от дороги девятиэтажным домам, зияющим круглыми дырами в торцевой части и черными оконными проемами.

Чем хороша наша машина, так это тем, что, следуя с постоянной скоростью, она не трясется, как тот же самый «Урал», а только слегка покачивается. Сергей почти прилип к башне, на ходу пытаясь разглядеть строение в оптический прицел. Как ни пытался Гном увидеть опасность, но все-таки пропустил… Дыра на восьмом этаже озарилась пламенем и в направлении колонны полетел дымный жгут.

– Ближняя высотка, торец, восьмой этаж – гранатометчик! – прокричал я в рацию, не обращаясь ни к кому конкретно.

Выпустив из руки манипулятор, замолотил короткими очередями по замеченной цели, показывая ее остальным. Благо, по привычке снарядил магазин через два патрона на третий трассерами. Последние пять тоже трассирующие, чтобы не высчитывать, сколько до конца осталось. Одна из «Шилок», не сбавляя хода, развернула башню в указанном мной направлении. Стволы всех ее четырех пушек расцвели огнями. От стены дома только ошметки полетели. Если «душара» не успел еще смыться, там и должен остаться…

Видать, сильно поторопился боевик, не подрассчитал! Выстрел только скользнул по броне танка и, отрикошетив от башни, унесся в сторону рембазы, никого больше не зацепив. И тут слева, из пятиэтажек, к колонне, светясь огоньками маршевых двигателей, понеслись несколько кумулятивных гранат. Даже по теории вероятности хоть одна из них, да должна была найти свою цель. Так и случилось…

Одна вонзилась в борт в районе десантного отсека идущей следом за нами «бэхи», вторая поразила башню «Шилки». Тем не менее, «ниточка» ход не сбавила, а наоборот – ускорилась, стремясь быстрее миновать опасную зону. Поврежденные машины из боя не вышли, продолжив движение. Нам повезло: предназначенный нам выстрел пролетел перед самой мордой машины и унесся прочь.

Разглядывать некогда! Тут свою бы сторону успеть проконтролировать! Перебросил переводчик огня на одиночную стрельбу. Неизвестно, сколько еще придется палить, а магазинов-то у меня всего пять, из них один – трофейный, подобранный ночью в одной из воронок. Тот, что в автомате, уже полупустой. На ходу же снаряжать вряд ли получится…

Стреляя на ходу во все, что шевелится, или хотя бы теоретически может шевелиться, несемся вдоль по Богдашке. Вот уже высотки остались позади. С обеих сторон потянулся малоэтажный сектор. Периодически дорогу пересекают трассеры. Взрывы регулярно расцветают впереди и с боков. Сзади, наверняка, тоже взрывается, но разглядывать некогда. Тут бы не свалиться при очередном повороте! Успеваю только заметить, что на домах нет ни единого указателя. Специально «духи» что ли поснимали?.. А что? Вполне вероятно. Они-то сами город знают, как свои пять пальцев. Им таблички с названиями улиц без надобности.

Пролетев несколько перекрестков, с ходу пересекли Маяковского. Других широких улиц, насколько помню карту, поперек нашего движения нет. Из-за сложенного в стороне укрытия из бетонных блоков по броне сыпанули пули. Врезали со всех стволов, чтобы «чехи» особо не расслаблялись. Попали или нет – другой вопрос. Даже «бэха», развернув башню, лупанула из ПКТ и пушки. Мгновенно оглядел своих. От души сразу отлегло ­– вроде бы никого не зацепило. А вот после короткого взгляда назад стало как-то нехорошо. Колонна стала заметно короче. Причем, непонятно: то ли подбиты машины, то ли отстали и заблудились…

За перекрестком Богдана Хмельницкого плавно перетекла в широченную Первомайскую. Стрелять сзади перестали. Только перевел дух, как справа, с Наурской наперерез БМП выскочила «Нива»-трехдверка. Похоже, наша встреча стала неожиданностью и для ее пассажиров. Затормозить машина не успела, вылетев прямо под наши гусеницы. Удар практически не ощутили, только услышали. Белый, наглухо тонированный ВАЗовский внедорожник отбросило в сторону, развернуло вокруг вертикальной оси и опрокинуло набок. Стекла мелкими фрагментами повисли на тонировочной пленке.

Не сговариваясь, из всех стволов замолотили по машине. Все верно! Кто еще, кроме боевиков, может в это время мотаться по городу? Не знаю, завалили кого-то, или нет, но из «Нивы» так никто и не вылез, пока она не скрылась из вида после очередного поворота. Сзади идущая броня, судя по прозвучавшим очередям, тоже отработала по этой мишени.

Так вам, суки, и надо! Права купили, машину купили, а ездить им не продали! Мы правы в любом случае! Нехрен со второстепенной на главную вылетать, не убедившись в безопасности проезда!.. Черт! Каким бредом голова забита!.. Проскочили – уже замечательно! Какие еще, нафиг, оправдания требуются?.. Вон кому после нужно будет оправдываться – обратил я внимание на надпись, выполненную краской разных цветов на стене двухэтажного здания «РУСКИЕ НЕ УЕЖАЙТЕ – НАМ НУЖНЫ РАБЫ И ПРАСТИТУТКИ!». На следующем доме очередной «шедевр» извращенной мысли – «НИ ПАКУПАЙТЕ КВОРТИРЫ У МАШИ АНИ ВСЕРОВНО БУДУТ НАШИ!»[1]. Грамотеи хреновы, …мать их! На что-то толковое этих уродов не хватает!

Мысли – мыслями, а глаза с руками работают в отдельном режиме – на автомате! Заметив в черном оконном проеме, лишенном рам, чью-то морду, тут же всадил туда несколько пуль, машинально отметив: два трассера подряд пошли! Моментально сменил магазин. Вот же черт! Всего лишь два полных осталось! Такими темпами может и не хватить! Как бы ухитриться снарядить?..

Уже никак… Машину сотряс мощный удар. В борт БМП, в районе башни с левой стороны, впилась кумулятивная граната.

– Б…! – вскрикнул Димка, схватившись левой рукой за лоб.

Ну, раз орет – значит живой!.. Второй могучий толчок в многострадальный левый борт, и тут же – третий, от которого «бэха» рысканула и, выправившись, резко свернула вправо. Пробив кирпичный забор, раненая машина влетела во двор двухэтажного здания без крыши и с полуобвалившимися стенами. Свернув еще раз направо, прикрывшись домом, броня замерла. Двигатель как-то странно заскрежетал и заглох…

Соскочив на землю, метнулся к углу строения. Встав на колено, осторожно выглянул на улицу. Сзади подбежал кто-то еще: ощущаю прижавшуюся ко мне ногу. Выходит, тоже наблюдает, стоя надо мной… Короткий хвост колонны проскочил мимо. Рев моторов постепенно затихает. Вдали, метрах в двухстах, неподалеку от разрушенного забора больничного комплекса, «душара» с гранатометом выцеливает очередную жертву.

– Вон он, падла! – невольно вырвалось у меня.

– Щас сниму! – успокаивающе произнес Серега. – Твой – второй номер!

– Принял! – подтвердил я.

Над головой грохотнул выстрел. Черепушка гранатометчика, показалось, как будто взорвалась. Тело отбросило назад. С моим клиентом вышло намного прозаичнее: схлопотав две пули, тот как бы сник и медленно, мордой вперед, завалился на землю. Больше желающих отправиться к гуриям в секторе обстрела пока не наблюдается… Валить, однако, отсюда надо! Не думаю, что наш маневр остался незамеченным.

Формально, Гном у нас старший, но в тактике уличных боев я, однозначно, разбираюсь лучше него. Придется принимать командование на себя. Не думаю, что друг станет возражать.

– Прикроешь? – обратился я к Сергею.

– Базара нет! – ответил тот.

Бросившись к «бэхе», обратил внимание на залитое кровью лицо Димки.

– Живой? – спросил его.

– Хрен его знает! – пожал плечами друг, проведя рукой по лбу.

– Не лапай – инфекцию занесешь!

– Это щас очень актуально! – расхохотался тот. – Башка, блин, только болит. Посмотришь?

– Снимай шапку!.. Кошмар, на тебе та сторона! – указал на проход вглубь двора.

Олег, кивнув, пристроился за БМП. Сбросив на землю эрдэшку, я извлек из нее пластиковую бутылку со спиртом, плеснул себе на руки. Разорвав оболочку бинта, отчекрыжил кусок. Этой салфеткой промокнул Димкин лоб: ничего страшного – просто каким-то осколком сбрило полоску кожи, которая задралась и прилипла. Кровь практически не идет – уже почти запеклась. Осторожно, стараясь не причинить боль, приладил кожу на место. Наскоро перевязав голову, толкнул друга в плечо:

– Жить будешь! И даже, возможно, счастливо. Шляпу надень, а то ум застудишь! Как тебя угораздило?

– Нельзя застудить то, чего нет! – поморщившись, прикололся Пуля. – Были бы мозги – хрен бы в милицию пошел! А как угораздило? Фиг его знает… Когда «бэху» подбили, что-то прилетело, – произнес Димон.

– Ладно, пойдем, посмотрим, что с парнями? До сих пор ни один не вылез. Не бросишь… Я к водиле, а ты – наверх.

Люк слева от башни сдвинут в сторону. Водитель сидит, навалившись головой на штурвал… С трудом нащупал сонную артерию. Есть слабый пульс!

– Пуля! Помоги вытащить!

Вдвоем кое-как извлекли бойца из-под брони, аккуратно опустили на землю, стащив с него шлемофон и подложив под голову. Потерев щеки, попытались привести в чувство – эффект, увы, ноль. Трясти, не зная причину потери сознания, не стоит – можно сделать только хуже… Ничего, возможно на воздухе оклемается. Больше мы все равно пока ничего для него сделать не можем – не медики. Нужно заняться остальными…

– Пуля – на контроль с Кошмаром! Я внутри посмотрю.

Кивнув, Димка занял позицию. Прихватив из эрдэшки фонарик, через водительский люк полез в чрево БМП… Ну и вонища! Физиология, однако! Теснотища… АКСУ водилы через люк выбросил на броню… Капитану помощь уже не требуется. Бушлат сбоку разорван, весь залит кровью. Сквозь дыру торчат обломки ребер. Пульса нет, кожный покров холодный. Не повезло мужику…

В десантном отсеке по левому борту все трое лежат вповалку. С большим трудом переворачиваю тела, пытаясь нащупать хоть какие-то признаки жизни… Безрезультатно… Сквозь четыре отверстия  в корпусе пробивается слабый свет. Почему четыре-то? Попаданий было три…

Перебираюсь в правую часть десантного отсека… И здесь та же самая картина – братская могила. Извините парни, но вам я ничем помочь уже не смогу. На глаза наворачиваются слезы. Погибли ребята… Хоть мне лично они и не знакомы, но это – мои боевые товарищи. Магазины выставленных в бойницы автоматов почти пусты. Ни один просто так не отсиживался. Извините, хлопцы. Вам это уже не понадобится, а нам может пригодиться…

Собираю магазины, вытряхиваю из карманов патронные пачки, перекладывая их к себе… Отстегнув «бабочки», извлекаю из бойниц два автомата – для Сереги и Олега. С винтовкой много не навоюешь… С двух солдатиков стаскиваю разгрузочные «лифчики». Все добытое, регулярно ударяясь о выступы, чертыхаясь и матерясь при этом, через люк водителя выкладываю на броню.

Внутри БМП все сильнее пахнет паленой изоляцией. Пламени пока не видать, но, судя по всему, скоро здесь станет жарко… Черт! Осел пустоголовый! Документы! Не удивлюсь, если никто даже не знает поименно экипаж этой машины. Бросаюсь обратно в десантный отсек. Расстегивать одежду нет времени. Пуговицы вырываю с мясом… Ну вот! Военные билеты перекочевали в карман бушлата. С шеи капитана сорвал жетон с личным номером, удостоверение личности так и не нашел. Не брал он его с собой, что ли?

Кажется, все… Напоследок еще раз оглядел нутро боевой машины. Кое-где, потрескивая, уже начинают пробиваться языки пламени. Прощайте, парни… Мы обязательно отомстим за вас!..

Выбравшись наружу, в ответ на Димкин взгляд отрицательно качаю головой.

– Кошмар, Гном! Разбирайте! – подтолкнул к краю брони добытое имущество. – Давайте быстрее! И валим отсюда – сейчас заполыхает.

Друзья не заставили себя долго ждать. Моментально набросили на себя разгрузки, распихав по их карманам магазины, и вставив полные в АКСы. Я прихватил пять рожков к своим имеющимся. Изолента где-то есть, так что потом, в более благоприятной обстановке, соединю попарно. Автомат водителя тоже не забыли. Очухается – понадобится.

– Кошмар, тебе первому бойца тащить. Устанешь – сменим. Двинулись!

Взвалив все еще пребывающего в забытьи солдатика Олегу на плечи, направились вглубь двора. Мы с Димкой в авангарде, Серега – замыкающим…

Ага! Впереди узкий проход между зданием и сараями. Втискиваемся в него, уйдя из просматриваемой со двора зоны. В конце прохода – добротный деревянный забор, за которым послышались чьи-то голоса. Поднял руку, сжатую в кулак. Все остановились, прижавшись к стене. Сзади что-то рвануло, затем, через несколько секунд – еще дважды. Видимо, кто-то из «духов» обрабатывает часть строения, выходящую на улицу. Неконкретные какие-то взрывы. На артиллерию не похоже… Скорее, из подствольников обстреливают.

Возможно, зря мы с Серегой тех «чехов» завалили. Сейчас гады точно знают, что кто-то из экипажа или десанта уцелел. Хотя, кто его знает? Возможно тем самым спасли чьи-то жизни. А это немало значит! Обернулся к Гному, слегка хлопнув его по плечу, и вопросительно качнул головой, указав на направление, с которого пришли. Тот в ответ показал поднятый вверх большой палец… Стало быть, боевики соваться во двор пока не решаются. И правильно делают, уроды – целее будут! Хотя, позиция у нас в данный момент – совершенно неподходящая. Но, за неимением гербовой…

Жестом определив парням сектора наблюдения, чуть не на цыпочках подкрадываюсь к забору. Качественное сооружение! Ни единой щелочки нет – только несколько пулевых отверстий. Причем, судя по торчащим щепкам, стреляли с той стороны. Глянув в одну из дырочек, никого не увидел. Как говорится, не верь глазам своим! Голосов уже нет, но кто-то за забором явно ходит – слышен размеренный хруст медленно шагающего человека. Судя по тому, что не таится – точно кто-то из «духов»…

Ну, что же, придется искать другой путь. Вступать в бой с раненым на руках – не самый лучший выход. Можно, конечно, гранату туда зашвырнуть, но где гарантия, что «эргэдэшка» их там всех положит? А от «эфки» нам самим достанется по самое не хочу… На Первомайку же сейчас даже и соваться не стоит…

Определив Димку на контроль забора, осторожно выглядываю обратно, в сторону БМП… Никого… Из открытого водительского люка валит черный дым. Пока еще не особо густой, но постепенно его становится все больше. Похоже, погибшие парни еще окажут нам неплохую услугу, укутав двор пеленой. Благо, он закрытый: хоть и есть ветерок, но это явно не сквозняк. Держа автомат левой рукой за цевье, и прижимая его к плечу, постепенно смещаюсь вдоль сараев, правой рукой за своей спиной пробуя запоры дверей на прочность. В любую секунду готов прервать это занятие и вступить в последний бой, отвлекая внимание от своих товарищей. Наконец, на пятой или шестой двери почувствовал, что гвозди подались из подгнившего бруска, высвобождая петлю с висящим на ней изрядно поржавевшим замком, что определяется даже на ощупь. Это не может не радовать – выходит, что сюда давным-давно никто не заглядывал…

Чуть слышно скрипнув, дверь отворилась. Внутри сарая полумрак. Хлама, конечно, дофига, но места нам всем должно хватить. У дальней стены стоит прислоненный к ней дощаной щит. Если положить его на землю, туда можно будет определить бойца, предварительно распихав по сторонам валяющийся на полу хлам. Сами же и «пешком постоим». Тесновато, конечно, но поместимся. Не до комфорта…

Вернувшись к парням, поманил их за собой. Развернулся, заметив при этом, что из люков «бэхи», помимо дыма, показались языки все сильнее разгорающегося пламени. Чему там гореть-то? Ну, пусть даже из-за повреждений замкнула проводка, но теоретически, внутри все сделано из негорючих материалов. Солярку тоже просто так не подожжешь. И такое не только с нашей машиной. Вся подбитая техника обычно выгорает дотла. Загадка какая-то…

Об этом феномене пусть конструкторы размышляют. Нам этим заниматься точно некогда. Торопливо заняли хлипкое укрытие. Висящую на замке сорванную петлю, загнув гвозди, затянули в щель на свое законное место. Кое-как закрепил с помощью Сереги дверь, чтобы просто так было не открыть. Благо, снаружи ручки, за которую можно тянуть, нет. Внимательного осмотра маскировка, естественно, не выдержит. Ну что же. В таком случае останется только подороже продать свою жизнь. В плен никто из нас сдаваться не собирается…

Наведя в сарае относительный порядок, уложили солдатика на щит, поручив его попечение Олегу. Сами же, поочередно сквозь щели в двери наблюдая за двором, набили рожки патронами. Жить сразу стало веселее. Скинув РД, запустил в него руку. Нащупав, извлек моток синей изоленты, принялся за попарное соединение магазинов. После переделаю, чтобы обе горловины в одном направлении смотрели, а сейчас пока сойдет и «афганский» вариант – «валетом».

Присел на корточки, привалившись спиной к боковой стене, занялся делом… Вот, ведь, незадача! Температура на улице в районе нуля или небольшого минуса. Изолента застыла. Никак не хочет разматываться, рвется, не прилипает. Приходится отогревать дыханием. Скорости это, конечно, не прибавляет. Рядом, занявшись тем же делом, сопит Димка. Серега пока торчит на фишке…

До того момента, как снаружи пошла движуха, сдвоить рожки успели все. На стреме в это время находился я. Сквозь щель заметил, как из-за полыхающей «бэхи», не приближаясь к ней, высунулась темно-рыжая бородатая морда, следом за которой появился и весь боевик, поводя перед собой в районе чуть выше живота стволом автомата. Вояка, в рот ему полбатона! Как же, интересно, он прицельно стрелять-то собирается? Пока вскинет к плечу, я его пару раз срезать успею. Потихоньку, чтобы не было щелчка, перевожу переводчик огня на автоматическую стрельбу. Лишняя, конечно, предосторожность – хрен там кто услышит. Но лучше перебдеть…

Следом за первым кандидатом в трупы нарисовались еще пятеро. Идут, не прячась, с небольшим интервалом. Первым делом, лишь коротко взглянув в мою сторону, двинулись к проходу между зданием и сараями. Ну да! Тут же нет никого! На дверях замки висят. Тупик завершается двухметровым добротным деревянным забором. Что удивительно, и это я уже успел заметить, любят тут показуху. Со стороны улицы каменная ограда в кирпич толщиной, а с тыла и с боков заборчик из сетки рабица, который перешагнуть – раз плюнуть. В лучшем случае, как здесь, деревянный, перемахнуть который в нормальном состоянии не составит никакого труда.

Блииин! А не наследили ли мы, случаем! Толку в таком разе от наших уловок… Не помню, что под ногами было – грязь или сухо? Как узнать?.. Сквозь щель, прижавшись лицом к двери, осматриваю окрестности… От души отлегло! Только покоцанный асфальт, причем, нормальный, а не «жидкий», груды битого кирпича и обломки досок… А, ведь, проверив проход и убедившись, что нас там нет, «духи» попрутся к сараям. В том, что на улицу мы не выходили, они на сто процентов уверены. Но встретить ожидают только солдатиков, иначе не ползали бы так расслабленно – ждали бы сюрпризов.

Некогда было, уроды! Мне времени побольше, я бы вам «подарочки» приготовил. Гранат у нас сейчас – завались. Все, что только может пригодиться, у погибших бойцов я забрал. Ничего, ходите пока. Мы с вами попозже пообщаемся, преимущественно – в одни ворота… Послышались приближающиеся тихие шаги нескольких человек. Поднял сжатую в кулак руку. Парни замерли, направив на разном уровне стволы в сторону выхода из сарая. Слышно, как снаружи дергают замки. Неслышно достав из закрепленных на голени ножен НРС-2, воткнул кончик клинка в торцевой брусок двери в районе вырванной петли, прижав ее к косяку… Только бы не заметили гады свежие царапины на двери. Хоть их и мало, но имеются…

Шаги и звуки проверяемых замков постепенно приближаются. Осторожничают, сволочи! Что, страшно пулю схлопотать? Никак въехать не можете, куда мы подевались? Мать!.. Я же сейчас практически безоружен! Даже парней поддержать не смогу! Ничего, сейчас это дело поправим! «Калаш» повис на плече, из нагрудного кармана-кобуры разгрузки извлекаю изрядно потертый «Макаров» – мой стальной ровесник. Год рождения у нас один и тот же… Патрон давно уже дослан – достаточно снять с предохранителя. На такой дистанции даже самовзводом промахнуться невозможно…

Не очень сильный рывок. Дверь практически не сдвинулась с места. Зато предательски поползла вниз вырванная замочная петля. Прошиб холодный пот. Уже начинать мочить козлов? Прямо через доски…

Живо представилось: бешеная автоматическая стрельба, на фоне которой мои одиночные восемь выстрелов просто теряются. Снаружи – шесть «жмуриков». Выскакиваем из сарая, и тут навстречу нам из-за горящей «бэхи» свинцовый ураган в исполнении притаившейся группы поддержки…

Помотал головой, чтобы сбить наваждение. Впился взглядом в безмозглую железяку. Та, словно поняв, что от нее требуется, замерла на месте… Перевел дыхание…

Снаружи раздались гортанные голоса. Видать, до конца проверили сараюшки. Ничего понять из разговоров, само собой, невозможно – чеченским никто из нас не владеет. Но и без того все ясно: стоят и «чешут репу» – куда мы могли смыться отсюда? Звиняйте, урюки! Тут вам не здесь, подсказок не ждите. Попытайтесь сами догадаться… можно даже с трех раз… Погорланив еще минут пять, боевики удалились, откуда пришли…

У дальней стены раздался тут же оборвавшийся тихий стон. Обернувшись, увидел, как Олег ладонью зажал начавшему приходить в себя бойцу рот… Чуть бы раньше – и столкновения, с заранее предсказуемым исходом, не избежать. Сколько еще выжидать? «Душары», наверняка, в этот момент проверяют часть дома, находящуюся в глубине двора. Не думаю, что они ограничились только внешним осмотром и сараями.

Как подтверждение, в той стороне послышались приглушенные крики, прозвучали одиночные выстрелы. По звуку – автомат. Раздались невнятные возгласы. Затем – взрыв гранаты и несколько коротких очередей. Что же там происходит-то? Как узнать? Новые, но уже явно довольные приближающиеся крики на непонятном языке. Да что там понимать-то, эти уроды кого-то из наших нашли! Нож разведчика занял свое законное место, набросил штатную резиновую петлю на его рукоятку. Пистолет в кобуру разгрузки, автомат в руки. До боли в глазах вглядываюсь сквозь щели в происходящее во дворе…

Наконец, толпа выкатилась на улицу. Кроме, как толпой, этот сброд с оружием никак не обозвать. Несколько странно выглядит мелькающая среди них небритая морда явно славянской внешности. Двое боевиков волокут под руки молодого пацана, остальные, только мешая друг другу, щедро одаривают его пинками. Бросив жертву на землю, один из бандитов склонился над ним, вытащив из-под бушлата военного образца нож внушительного размера. А паренек-то – кавказец! Очень уж характерные черты лица. Пересчитал «духов» – восемь человек. Обернувшись, показал своим дважды по четыре пальца и уточнил жестом – бородачи.

«Чех» схватил лежащего за волосы и, преодолевая сопротивление, начал запрокидывать назад его голову. Ни хрена себе! Это что же? Башку отрезать собирается? Не вовремя все это! Но не смотреть же? Какие мы тогда, к черту, спецназовцы, если при нас ни в чем неповинных людей убивать будут? Или это замануха? Спектакль, специально предназначенный для нас, чтобы выманить из укрытия?.. Не похоже, однако! Эти все с бородами, а у паренька даже усов нет…

Мысли вихрем пронеслись в голове. Решение принято! Остается выполнять. Лишь бы я не ошибся… Хотя, проклинать в случае неудачного исхода будет некому и некого… Пара ясных всем жестов – и вот, ногой распахнув дверь, вылетаем на свежий воздух. Четыре ствола залили двор свинцом. Правка, судя по всему, не потребуется!

Жест Кошмару: на контроль! Тот кивает, вскинув автомат к плечу. Димка, рывком преодолев расстояние до лежащих, хватает паренька и волоком тащит к нам, под прикрытие второго ряда сараев. Пацан пытается вырваться, кричит сиплым голосом:

– Там Лэна! – показывает на дом, откуда в этот момент раздается женский крик.

Еще проблема, будто мало нам своих! Хлопнув Серегу по плечу, вместе с ним срываюсь в направлении входа в подъезд, держась вплотную к стене. Лестничные пролеты пусты. И где искать эту Лену? Словно подсказка, вновь раздается истошный вопль из глубины расположенного на первом этаже справа проема, дверь которого распахнута, болтаясь на одном только шарнире. Навстречу из комнаты выскакивает бородач. Пинком выбиваю из рук автомат, который тот так и не успел вскинуть. Короткая очередь… готов!

Перескочив через валяющийся в дверях труп еще одного «чеха», врываюсь в помещение. По полу разбросаны стулья, стол перевернут. Подле стола спиной к нам на коленях, склонившись вперед, стоит мужчина. Череп обрит наголо, иссиня-черная борода видна даже сзади. Справа от него метрах в двух валяется АКМ, слева, приблизительно на таком же расстоянии – АКМС с брошенной на него вязаной черной шапочкой. С обеих сторон от боевика дергаются голые ноги сопротивляющейся девушки. Ну, тут все ясно и без комментариев! Вот, ведь, до какой степени занят, скотина, что даже нашего появления не заметил!

Как раз в этот момент «душара» после треска разрываемой ткани отбросил в сторону какую-то тряпку, замахнулся кулаком, намереваясь врезать девчонке. Ну, получи, гад! Еще пообщаемся на тему, где тут поблизости болтаются твои кореша! Соприкоснувшись с прикладом, башка «чеха» издала глухой стук. Деревянная она, что ли? От мощного удара боевик отлетел в сторону и упал, не подавая признаков жизни. Девчушка, прикрываясь руками и запахивая разодранное пальтишко, всхлипывая и сверкая голыми ногами, отползает назад, к перевернутому столу, подальше от нас. Похоже, приняла за дружков насильника. Истерики только еще не хватает для полного счастья! Отпинываю в сторону, подальше от «духа» АКМС.

– Свои, свои! Русские мы… спецназ! Успокойся. Лена?

– Д-да, – сквозь слезы отвечает она. – Откуда Вы знаете?

– Мокрый, там чисто! – в комнату вошел Сергей, уже успевший проверить квартиру.

– Где Рустам? – плача спросила девушка.

– Кто? – не поняв, переспросил я.

– Рустам, – ответила Лена. – Он здесь был, когда…

– Лэна! – послышался из коридора крик спасенного нами парнишки.

Вбежав в комнату и заметив уже начинающего слегка шевелиться боевика, Рустам моментально схватил лежащий на полу АКМ и, не мешкая, всадил в того короткую очередь…

– Шакал! Получи!

Больше трех патронов он выпустить не успел. Выбитый Сергеем автомат улетел в угол. Нет больше «языка». Но по-человечески парня понять можно. Кинувшись к девушке, он обнял ее, поглаживая по голове…

– Мокрый, я не виноват, – вбежал в комнату Димка. – Он вырвался. Не стрелять же по нему?

– Потом поговорим, Пуля! – ответил Гном. – Давайте, тащите с Кошмаром сюда бойца. Уходить надо.

– Точно! – поддержал я. – Пока еще какое-нибудь стадо на выстрелы не прибежало. А вы, – обратился я к Рустаму, – собирайтесь быстрее. Здесь вам оставаться тоже нельзя. – Не простят. Есть, во что переодеться? – показал кивком на Лену.

– Есть, конечно, – ответил тот. – Только… – и замялся.

– Выйти, что ли? – спросил я, понимая, что девушка стесняется. Хотя, чего уж там стесняться-то?..

– Да.

Подобрав, от греха подальше, оружие, направились с Сергеем в коридор.

– Твоя работа? – обернувшись, спросил я парня, указав на труп валяющегося в дверном проеме боевика.

– Моя!

– Мужчина! – поощрительно подмигнув, поднял вверх большой палец.

Рустам аж расцвел в улыбке. Горец, все-таки! А этим парням такая похвала лучше любой другой… Лена тоже заулыбалась, поднявшись и старательно запахнув полы пальтишка.

– Вы только пошустрее. Договорились? – произнес я. – Ждать времени нет. Того и гляди, еще гости заявятся, а воевать со стадом нашими силами – не фонтан!

– Хорошо! Мы быстро, – паренек прикрыл за нами дверь.

Снаружи послышались шаги, и на лестничной площадке показались Димка с Олегом, ведущие под руки не пришедшего еще до конца в себя солдатика.

– Прогресс, однако! – улыбнулся Сергей. – Уже не на себе переть.

– Куда уходить будем? – поинтересовался я. – Какие мнения?

– Подальше отсюда, это точно! – отозвался Пуля.

– Тебя воевать долго учили, – ответил Кошмар, – тебе и карты в руки.

– Из города выбираться нужно. Это даже не вопрос, – высказался Гном. – Может, у Рустама спросим? Он-то местный, судя по всему – лучше нас должен ориентироваться.

– Согласен, – подвел я итог, – но двигаться, думаю, придется дворами в направлении Маяковского. Там искать, где ее пересечь, и валить к Северному. В Старые Промыслы даже соваться не стоит – просто не пройдем. Там где-то абхазский батальон стоит. Не нашими силами с ними бодаться. Вы пока, – кивнул Сергею с Олегом, протягивая им АКМ с АКМСом, – перевооружайтесь. Ваши патроны мы себе заберем. Неизвестно, сколько в городе еще болтаться предстоит. У «духов» калибр другой. Да и бьют старые «калаши» мощнее. Изолента еще осталась?

– Есть немного, – ответил Гном.

– Мою и Мокрого можете забрать, – протянул свой моток Димка.

– Отогреть изоленту можно возле лампочки, – указал я на настольную лампу, стоящую на столе в комнате. Пуля! Там во дворе у «духов» еще АКМСы были? С «веслами» хреново по завалам ползать.

– Не помню. Сейчас гляну…

Димон выбежал из квартиры. Вернулся минут через десять, притараканив складной автомат. Из карманов выгрузил на стол патронные пачки, а из-за разгрузки – рожки́.

– Один только был. Остальные – обычные «калаши». «Жмуров» обыскал. Что нашел – собрал.

– Нам хватит, – отозвался Сергей. – Как там снаружи?

– Пока тихо, – сообщил Димка. – Стрельба где-то в стороне жэдэ вокзала идет… Рустама вооружать будем?

– Не хотелось бы, – высказал я свое мнение, – но, наверно, придется. «Весло» дадим – им особо не помашешь. И пары рожков хватит ему за глаза. Только за спиной, по крайней мере первое время, оставлять нельзя. А там – посмотрим.

– Согласен, – поддержал Серега.

Олег только кивнул, сосредоточенно приматывая друг к другу магазины. Глянув на него, тем же самым занялся и Гном…

* * *

Дежурство началось как обычно, с построения. Поставив задачи на сутки, Удальцов обвел всех глазами, затем произнес:

– Поработали, парни, на «отлично». Уже имеются первые результаты. Но расслабляться пока рановато. Всем пока находиться в полной боевой готовности. После развода Великанов и Мокрецов – ко мне.

– Есть, – синхронно ответили мы…

В кабинете командир жестом пригласил обоих к столу, на котором лежала схема какого-то здания.

– Вчера вечером, – начал Удалой, – позвонил Цагар, попросил встретиться… Как-то не понравился мне его тон. Больно уж заискивающий какой-то. На него не похоже. Подозреваю, что подготовил нам всем гадость. И откуда только телефон узнал? Я ему не давал, – командир вопросительно посмотрел на нас. – Вы ничего тем ухарям не говорили?

– Нет, товарищ полковник, – ответил Гном. – Мы даже не ставили в известность, кто их отработал. Цагар и так все должен был понять, а шестеркам эта информация была явно лишней.

– Разрешите высказаться, командир? – спросил я.

– Давай! Для того и пригласил.

– Не с гестапо ли барон снюхался или с фейсами? Что тем, что другим узнать Ваш номер телефона проблем не составит.

– Думаешь? – Удальцов пожал плечами. – ФСБ тут точно ни при чем, – многозначительно кивнул мне командир. – А безопасникам-то какой резон в это влезать? Не думаю, чтобы он им взятку решился сунуть. Там, вроде, мужики нормальные, не скурвившиеся…

– Деньги совать совершенно необязательно, – поддержал меня Сергей. – Можно прийти и просто пожаловаться, что Вы, к примеру, пользуясь своим служебным положением, деньги вымогаете. Тут, ведь, как разговор построить! Будет намеки всякие подбрасывать, на которые Вы будете вынуждены отвечать, а гестаповцы где-нибудь в сторонке, сидя в машине, все это дело запишут, а потом – под ручки, и пожалуйте в камеру. Встреча-то где намечена? На нашей территории?

– Да нет! В том-то и дело, что в кафешке возле рынка.

– Это в «Тополях» что ли? – поинтересовался я.

– В них самых.

– А перебить «стрелку» никак не выйдет? – воодушевился Гном. – Скажем, сослаться на сильную занятость, пригласить к нам в контору. Какая разница, где беседовать? У нас тут писать точно ничего не получится. Рядом встать никто не сможет – сразу засечем, а далеко – сигнал не пройдет, слишком мощный передатчик нужен. Миниатюрный же самое дальнее метров на сто возьмет в лучшем случае, да и то с большими помехами, а дальше – вообще бесполезно. Да плюс к тому, окна Вашего кабинета во двор выходят. Чтобы сигнал на улицу прошел, он три стены должен «пробить», одна из которых капитальная, с металлической арматурой. В этом случае максимальное расстояние вообще сокращается как минимум вдвое…

– Да просчитал я уже все это, Сергей, – перебил Удальцов. – Никак не соглашается Цагар на визит к нам. Желает на нейтральной территории встретиться. Дескать, ни вашим, ни нашим.

– Темнит он что-то, Сергей Терентьевич, – вмешался я. – Какая, на хрен, нейтральная территория, если эта тошниловка Цагаровская? Точно, падлюка, подставу приготовил! Даже сомневаться не приходится! Там в подсобках черта лысого спрятать можно, и даже с комфортом…

– Вот и я о том же, Жора! Переиграть этого кадра мы просто обязаны! Иначе – грош нам цена! А Цагар еще за Белого ответить должен!

– Командир, – осенило меня, – а если Алексея Евгеньевича попросить помочь? Чисто технически?

– Кого-кого?

– С которым на дне рождения вместе были!

– А-а, понял! – кивнул Удалой. – Не зря я вас позвал! Только что ты имел ввиду под словом «технически»?

– Так у них же аппаратуры всякой хватает, в отличие от нас? Может и глушилка какая-нибудь имеется? Сидят себе гестаповцы в подсобке, разговор старательно пытаются записать, а тут такой облом!

– Хорошая идея! – поддержал меня Сергей. – Если не ошибаюсь, Алексей Евгеньевич – это Митрофанов, из ФСБ?

– Он самый, – подтвердил командир. – Хорошая у тебя память, Гном!

– Не жалуюсь пока, – улыбнулся друг. – Только…

– Ну, что замолчал? – подбодрил Сергей Терентьевич. – Раз уж начал – говори.

– Мы не слишком мудрим? Вдруг все намного проще: возьмут Вас в заложники, да начнут торговаться, требовать возмещения ущерба. Кто его знает, что у Цагара на уме?.. Хотя нет! Не дурак же барон, на такое решиться? Должен понимать, что тогда у него вообще никаких шансов не будет. Даже из города свалить не сможет, там, в тошниловке, и останется. Скорее, все-таки, подстава!

– Я тоже так думаю, – отозвался Удальцов. – Поэтому: вот план кафешки, – пододвинул он к нам схему здания. – В течение часа подготовьте мне варианты возможного силового решения проблемы. Прошу учесть, что Мокрый с Пулей будут находиться внутри кафе в гражданке. Группой снаружи будешь командовать ты, Сергей. Есть возражения? – посмотрел командир на Гнома.

– У меня нет, – ответил тот.

– Хорошо, готовьтесь. Я пока с Митрофановым состыкуюсь…

* * *

Оставив машину на стоянке возле рынка, походкой никуда не спешащих людей, мы с Димкой подошли к кафе – непритязательному щитовому балаганчику, сплошь облепленному аляповатой рекламой. До условленной встречи еще почти час. Побродив с праздным видом по близлежащим дворам, ничего подозрительного не заметили. Неужто барон играет честно?.. Да не может такого быть! Почему тогда просто не пришел на базу? Прекрасно понимает, что визит к нам ничем ему не грозит. Машины его тоже пока не видать…

Зайти внутрь?.. Нет, наверно пока не стоит. Водку пьянствовать, само собой, не собираемся, а долго за чашкой чая или кофе не просидишь – не на западе. Это там подобное поведение будет естественным, а у нас – персонал сразу коситься начнет. Благо, Пуля курить не бросал, так что, встав у соседнего дома и изобразив вдумчивую беседу с перекуром, взяли под наблюдение подходы к забегаловке…

А вот это уже интересно! До назначенного времени остается чуть меньше получаса. Сам владелец заведения еще не подъехал, а к служебному входу деловитой поступью откуда-то с другой стороны улицы с чемоданом-кейсом направляются трое мужчин, на сосредоточенных лицах которых прямо «светится» печать принадлежности к органам. Так и напрашивается сравнение: «грузчики в штатском». Оглядевшись у самой двери по сторонам, один из них решительно постучал. Открыли почти сразу, как будто ждали… Ждали конечно. Не тратя времени на разговоры, мужички просочились в кафе. Ну вот, все сразу становится ясным. Ждут Вас, Сергей Терентьевич, с распростертыми!

Были бы это чекисты, на помощь которых рассчитываем, они бы предварительно удостоверение предъявили, да цель своего визита обозначили, так что все равно бы подзадержались, а не так сразу вошли, как эти. Митрофанова же что-то не видать. А, ведь, командир говорил, что тот обещал посодействовать. Позвонив Удалому, обрисовали обстановку, после чего двинулись к кафешке.

Внутри малолюдно. Заняв места за столиком в углу, заказали кофе с плюшками и принялись ждать. Вскоре появился командир. Разглядев нас, вместо кивка прикрыл глаза, дав понять, что все под контролем. Тут же откуда-то из служебных помещений вышел Цагар, который, поздоровавшись с Удальцовым, жестом предложил присесть за стол у местами обшарпанной стены, примыкающей к подсобке.

Не нравится мне все это! Сергей Терентьевич, как мне показалось, предложил «приземлиться» в другом месте, но барон только покачал головой, настаивая на своем. Не знаю, какие уж он доводы приводил… Этого мы не учли. Раз встреча жестко привязана к определенному столику, не проведена ли туда проводная прослушка? Ее помехами не забьешь! И где же, наконец, Митрофанов?! Пора бы ему уже появиться!..

Самим пересесть поближе, что ли? Так не получится. Рядом, спиной к Цагару, уже расположился какой-то мужичок невзрачной внешности. С виду – забулдыга, каких поискать. Когда и нарисовался-то? Я, по крайней мере, не обратил на него никакого внимания. До прихода Удалого его тут точно не было. Судя по всему, вознамерился «поправить здоровье» после вчерашнего. Вот и сто граммов заказал, которые тут же и принесли в одноразовом стаканчике, да такую же тарелочку с сомнительного вида закусью. А еще под интеллигента косит! Одно, что с портфелем! Правда, изрядно потрепанным. Сунул его под столик, зажал ногами, чтобы не сперли, и сидит, предвкушает удовольствие. Хотя, алкаш… и предвкушение от предстоящего? Да там – побыстрее бы залить, да валить отсюда… Сплошные непонятки…

– Димон, – произнес шепотом и толкнул друга ногой под столом. – Глянь.

– Что такое? – не понял тот.

– Ты когда-нибудь встречал хроника, который бы оттягивал момент возлияния?

– Не приходилось.

– А я вот сейчас вижу, – указал взглядом на мужичка. – Не кажется подозрительным?

Ханыга в этот момент наклонился под стол, расстегивая портфель. За стволом?! С Пулей напряглись, приготовившись к броску и… внезапно мигнул и полностью вырубился свет. Присутствующих сразу же охватила паника, что тут же стало понятно по диким выкрикам. Еще бы! Окон-то в этой богадельне не предусмотрено, так что в зале воцарился полный мрак. Народ, хоть его было и немного, ломанулся к выходу. Мы же с Димкой, врубив фонари, осветили столик, за которым сидел командир и… не обнаружили там никого. «Алкаш», что примечательно, тоже испарился, оставив нетронутыми и выпивку, и закусь…

Снаружи раздался шум машины. Выскочив из кафе, успели заметить Удалого, садящегося в командирскую «Волгу», которая тут же сорвалась с места. Разглядеть что-то сквозь тонированные стекла просто невозможно. Ну, а нам торопиться некуда, мы еще и на улице поторчим, понаблюдаем. А посмотреть есть на что!

Едва отошли к соседнему с забегаловкой дому, как из дверей тошниловки выбежали все трое «грузчиков в штатском», суматошно озираясь по сторонам. Что, ребятишки, прос… в смысле, потеряли клиента? Сбежал, врубившись, что помощи от вас не дождешься? Тщательнее нужно готовиться к подобным мероприятиям! И появляться на объекте не непосредственно перед самой встречей! Безалаберность в таком деле боком выходит! Подсказывает мне любимая пятая точка, что электричество вырубилось не само по себе. Оно, поди, уже вновь появилось? Не Алексей ли Евгеньевич тут постарался? «Ханыга»-то, скорее всего, его человек!

Тем временем, народ, высыпавший на улицу, снова в кафе потянулся, а «алкоголика» нашего что-то не видать. Так наверно «испугался», что и про выпивку «забыл»…

Гестаповцы, а в том, что «грузчики» – именно они, никаких сомнений не осталось, покрутив головами, понуро побрели внутрь забегаловки. Сейчас свернут свою аппаратуру, да и направятся восвояси, не солоно хлебавши… за «пряниками», которыми их одарит начальство.

Так и есть! Провозившись в кафе минут двадцать, сотрудники, в сердцах хлопнув дверью служебного входа, покинули здание. Незаметно проводив их до стоящей в квартале автомашины, на всякий случай «срисовали» номерной знак. Потом попросим Руслана прозондировать, верно ли наше предположение о тех, кто решил сыграть на стороне барона. Самое-то прикольное, если Цагар слинял, не попрощавшись, вместе с аппаратурой безопасников! Тогда с них точно три шкуры спустят. Нет, лично против этих парней я ничего не имею! Но чертовски не люблю, когда кто-то из своих против меня и тех, кому я доверяю, работает.

Проводив служивых, не спеша вернулись обратно. Понятно, что мероприятие закончилось, но команда «Отбой» не поступала. Пусть тут хоть атомная война начнется, будем отбиваться, покуда командир не даст приказ на отход. Подождем команды. Глядишь, пока тут торчим, сдуру-то и барон вернется. И тогда нежно возьмем его за вымя и деликатно поспрашиваем: кому же это, и почему этот паршивец решил нас сдать с потрохами? В том что расколется, сомнений нет. У нас, без ложной скромности, еще ни один язык долго не упирался. Испражнялись быстро, с подробностями и качественно: до донышка. А все потому, что очень уж мы убедительны…

Размышления о прекрасном и вечном прервала мелодия мобильника.

– Вы где? – услышал голос Сергея.

– Остались на месте, другого приказа не было.

– Как там обстановка?

– Тихо. Гестаповцы убрали́сь. Кипежа нет.

– Снимайтесь! Подкатывайте к центральной сберкассе, нас там найдете. Смотрите только, чтобы на хвост никто не упал…

Вот и поговорили!

– Димон! По коням!

– Что, Гном звонил?

– Он самый. Ждет нас возле центральной сберкассы.

– На хрена?

– Думаешь, я больше тебя знаю? Погнали!..

* * *

Машину Удалого, стоящую в стороне от сберкассы, заметили издалека. Прямо за ней притулилась и «буханка» нашего отделения. На всякий случай вплотную подъезжать не стали. Мало ли что? Не зря же Серега предупреждал по поводу хвоста? Как только пешком приблизились к «Волге», из нее навстречу нам вышел командир.

– Как доехали? – поинтересовался он.

– Без происшествий, Сергей Терентьевич, – ответил я. – Возле кафе – тишина, как будто ничего и не произошло. Безопасники головами покрутили, да смылись. Им больше ничего и не оставалось делать. На нас даже и внимания не обратили. На всякий случай номер их машины срисовали.

– Хорошо, – кивнул Удальцов. Сейчас вдвоем проводите этого перца до сберкассы. Не сбежит?

– Обижаете, товарищ полковник, – протянул Димка. – Когда это от нас кто-то сбегал? А что он там делать-то будет?

– Вот номер счета сберкнижки жены Белого. Этот кадр на нее меченые денежки положит, которые мне впарить решил в виде якобы взятки. Точнее, положит сначала на свою, а с нее переведет на этот расчетный счет. Ты все понял? – открыв заднюю дверь, спросил Удалой у сидящего в машине Цагара, зажатого между Бекасом и… «алкашом» из забегаловки.

Барон, затравленно глядя на нас, часто-часто и очень послушно закивал.

– Потом что с ним, командир? – решил уточнить я задачу.

– Вместе с ним – обратно сюда. Дальше разговоры будем разговаривать. Такие фортели, как сегодня, мы прощать не намерены. Еще вопросы?

– Нет, командир, – ответил Пуля и, обращаясь к Цагару, произнес, – Пойдем, сиротинушка! И без фокусов! Иначе ходить сможешь только под себя! Врубился?!

Клиент снова обреченно кивнул, вылезая из машины и держа в руках небольшой прямоугольник, завернутый в газету.

До сберкассы дошли без эксцессов. Поднявшись на второй этаж, заняли очередь. Хоть и немного народа, но движется медленно. По мере продвижения к окошку кассира клиент все сильней начинает нервничать.

– Будь проще, Цагар, – тихим голосом успокоил его Димка, положив руку на плечо. – Сейчас все закончится, и станешь жить как раньше. Только на нашем пути вставать больше не советую. Чревато последствиями. Можешь не пережить.

– Мне бы в туалет, – запросился барон.

– Ничего, потерпишь, – прекратил я его хныканье. – Все у вас не как у людей. Только запахнет жареным – сразу в сортир тянет.

Видя, что его попытки разжалобить ни к чему не приводят, наркобарон замолчал. А до меня дошло, что он всерьез опасается, как бы кассирша деньги не начала в ультрафиолете просвечивать. Что уж там, на купюрах написано, я не знаю, но могу представить себе удивление девушки…

Однако обошлось. Купюросчетная машинка тоже проверяет подлинность банкнот. В случае обнаружения подделки останавливается. Тут же задержек не случилось, поэтому и пристального внимания к деньгам привлечено не было. Операция по переводу средств тоже прошла без сучка и задоринки. Естественно, что предварительно номер счета, указанный сотруднице сберкассы Цагаром, мы с Димкой тщательно перепроверили. Сумма впечатлила! Ценят Терентьича! Целых сто тысяч для передачи цыган приготовил. Две пачки новехоньких пятисотрублевых бумажек. Не пожадничал, лишь бы упечь командира в места не столь отдаленные…

– Ну, вот и все, а ты боялась, – хлопнул Пуля барона по плечу. – Пойдем дальше общаться с начальством. Сейчас тебя даже и не ограбит никто. Брать-то нечего. Сплошной позитив! Но мы тебя еще немного поохраняем, пока до машины топаешь. Вообще, привыкай к конвою. Не возражаешь?

Я даже рассмеялся, представив себе «возражения» клиента.

– Ну, как все прошло? – встретил нас Удальцов.

– На высшем уровне, – ответил я, подняв большой палец. – Что дальше, командир?

– Пока погуляйте тут, воздухом подышите, а мы еще немного побеседуем.

Что тут непонятного? Сказано посмотреть за обстановкой – будем выполнять. Дело-то благое! Для товарища, пострадавшего не без участия Цагара, стараемся…

Разговор не затянулся. Буквально через десять минут барон, покинув «Волгу», удалился восвояси.

– На базу! – распорядился Гном…

Любопытство так и распирает. Поэтому, едва прибыв в расположение и переодевшись в форму, с Димкой обступили Сергея.

– Рассказывай, шеф, что там нарешали с бароном? – поинтересовался Димон.

– Да, действительно! – поддержал я. – А то мы вообще ничего не знаем. А с отключением света, кстати, хорошо придумали!

– С электричеством – идея Митрофанова, – начал рассказывать Гном. – Возможности его конторы с нашими не сравнишь. Его сотрудник подал сигнал, когда свет вырубить. Вы-то уже уехали, так что мы вам и рассказать об этом не смогли. Понадеялись, что сами сообразите, как действовать. А как в тошниловке ночь сделали, так Удалой с чекистом Цагара и выволокли наружу по-быстрому. Дальше сами знаете.

– А сейчас на чем договорились? – Пуля чуть не подпрыгивает от нетерпения.

– Цагар еще на сотню попал за то, что сразу не понял, что с нами договариваться с первого раза нужно, и на полтинник – за сегодняшнюю поставу. Командир с фейсом с него «Воротник»[1] сняли. Знакомая штука?

– Еще бы не знакома! – кивнул я. – Возвращать собираются? Кстати, кто там нас пас? Гестапо?

– Они самые! Барон раскололся по самые помидоры! Сначала, правда, пытался дурака включить, но как только микрофон с него сняли – сразу поплыл. Пришел к безопасникам с баблом. Говорит: «Деньги менты вымогают ни за что». Ну, те и рады стараться. Купюры пометили, да и отправили его на встречу. Остальное сами видели.

– А по возврату-то аппаратуры что? С парней голову снимут за утрату.

– Командир уже решил с фээсбэшниками, как это дело утрясти. Я не заморачивался, но чувствую, что старшие братья с гестаповцами поступят в лучших традициях папаши Мюллера. Стучать те станут чаще швейной машинки «Зингер»! – рассмеялся Сергей.

– И поделом! – согласился я. – К людям надо быть поближе, а работать тщательнее. И не считать, что кругом одни лохи. На сегодня что у нас еще?

– Кандидата принимать будем. Сейчас всем объявлю. Обедаем, а через час, когда немного уляжется, приступим.

– Серый, может, после поедим? Хреново заниматься на полный-то желудок, – взмолился Пуля.

– Нет уж! Война войной, а обед – по распорядку. И так уже времени до фига. Да и человек к четырем часам подкатит.

– Он что, в наше отделение пойдет? – прикинул я. – Вместо кого? У нас вроде полный комплект. Белого же со счетов никто не сбрасывал?

– Нет, не к нам, но Удалой распорядился: проверять будем мы. Сам знаешь, почему…

[1] «Воротник» – один из видов аппаратуры для дистанционной записи разговоров.

* * *

Тоскливо после качественного обеда носиться, как легконогому сайгаку, но никуда не денешься. Вот и паримся в «броне», с эрдэшками за спиной, при полном вооружении с полагающимся боекомплектом. Как говорится – все свое ношу с собой. Да еще и по лесу, утопая чуть не по колено в снегу. На улице – минус десять, но как-то не ощущается. Пятикилометровый марш-бросок по пересеченной местности. Новичку, возможно будущему бойцу нашего отряда, немного полегче. Он бежит в спортивной форме. Но это только еще первое испытание. Отдыха для него почти не будет. На ветвях елей шапками лежит снег, который мы периодически сшибаем касками, проскакивая под деревьями – красота! Но нам не до нее. Еще пару километров потеть осталось…

Лошадиный паркур позади. Переодевшись в спортивную форму, проходим в тренажерный зал. Кандидат пока еще хорошо выглядит. Во время езды до базы, успел немного передохнуть. На дистанции показал себя довольно неплохо. Дыхалка в норме, ноги не заплетались.

Первым делом – перекладина. Обязан подтянуться не меньше восемнадцати раз. Не сможет, сразу – до свидания! Но парень жилистый, так что, думаю, справится. Надоела ему служба в участковых уполномоченных, решил попробовать себя в настоящем деле.

Отлично, парень, со спортом, видать, крепко дружишь! Двадцаточку, почти не напрягаясь, сделал. С подъемом ног к перекладине тоже полный порядок! Но уже чувствуется, что изрядно подустал. Ничего, лейтенант, держись! Шестьдесят отжиманий от пола – тоже как с куста. Молоток! Немного уже осталось испытаний… С комплексным силовым упражнением кандидат справился неплохо. А вот челночный бег – впритирочку к пределу норматива, но пойдет! Ну, а на закуску, когда ты уже почти никакой, самое главное – проверка бойцовских качеств! В реальности никто не станет спрашивать, устал ты, или нет? Просто, есть такое слово – должен!

Переходим в борцовский зал. Серега уже выбрал, кто встанет с новичком в спарринг. И даже не сомневался, что одним из этих «кто» стану я? Нашел, блин, убивца со звериным оскалом! Дружба дружбой, а расслабляться Гном не дает. На головы мне и спарринг-партнеру – шлемы-протекторы. Мозги еще обоим понадобятся. На руки – боксерские блинчики. Цели травмировать кого-то, у нас нет. Можно конечно и перчатки, но в них захваты с бросками выполнять сложнее. Мне попроще – три минуты боя, и свободен. А вот новичку предстоит выстоять четыре таких схватки, да еще и перерыв между ними всего минута…

Бойцы отделения расселись по периметру борцовского ковра. Мне выпало драться первым. Ну, начнем? Ободряюще глянул на парнишку: покажи, на что ты способен! По команде Гнома сошлись. Как водится, встав в боевую стойку, соприкоснулись кулаками. Начали кружиться… Ну, что же ты? Тут не на меня смотрят – на тебя! Активнее, дружище!.. Выжидаем? А зачем? С таким способом ведения боя ты к нам не пройдешь. Здесь проверяются именно твои бойцовские качества, а не навыки. Кому нужен воин, не решающийся нанести первый удар? Ну, как знаешь…

Как бы проверяя, бросил вперед кулак. Соперник, поставив блок, поднырнул под руку. Шалишь! Этот номер со мной не пройдет! Парировав ответный удар, молниеносно развернулся, впечатав ногой в грудь, отчего новичок отлетел в сторону, но удержался в стойке. И тут встряли болельщики. Со всех сторон понеслось:

– Давай, Мокрый!

– Мочи его!

– Убей на хрен!

– Дави!

– Врежь!

По себе знаю: на психику действует подавляюще! Кажется, что все против тебя! Никто не хочет для тебя победы! Хотя, в действительности, это совершенно не так. Мысленно каждый желает, чтобы кандидат выстоял. Тут даже просто устоять четыре схватки подряд чрезвычайно тяжело. За редким исключением, никому не удается. Победить же во всех практически невозможно. Но испытуемому об этом, естественно, никто не рассказывает. А, ведь, уже к концу первой трехминутки, если конечно работаешь в полную силу, упорно не желают двигаться ни руки, ни ноги. Впереди же еще три боя…

Давай, ты ж мужик!.. Ого! Чуть было я не лопухнулся. Хорошо, вовремя засек! Поймав соперника на неосторожном движении, провел бросок через спину… Замечательно! Быстро встает! Вот черт! Хорош бы я был! Едва не профукал боковой в голову… Ладно, а мы так! Молоток! Вовремя прикрылся, и тут же пошел в контратаку. Парирую серию. Ну, нельзя же так открываться, боец! О защите всегда думать просто необходимо! Пропустив прямой в челюсть, парнишка пошатнулся, упал на колено, опершись рукой о ковер. Да, это нокдаун! В реальном поединке моментально следует добивающий удар. Для некоторых, в зависимости от ситуации, последний. Сейчас мы не в бою, а в спортзале, поэтому контрольный под основание черепа сопернику я только обозначил, логически завершив прием…

– Стоп! – раздалась команда Гнома.

По его повелительному жесту к кандидату подскочил Док. Развернув лейтенанта к свету, внимательно осмотрел глаза и успокаивающе кивнул Сереге.

– Бой продолжать сможешь? – спросил тот проверяемого.

В ответ – утвердительный кивок. Молодец, хлопец! Голова наверняка гудит, как медный жбан, но он не сдается! Если всегда такой упорный, то со временем сможет сдать и чрезвычайно жесткий экзамен на право ношения высшего знака отличия спецназа – крапового берета. В нашем отделении, к примеру, такое право есть практически у всех. Но об этом кандидату думать пока рано. Для начала нужно попасть в отряд, да прослужить хотя бы с годик.

Схватка продолжается. Нет, пожалуй, этот паренек нам подойдет. Некоторые после нокдауна начинают бегать по ковру, тянуть время. Этот же, на рожон, конечно, не лезет, но и от боя не уклоняется…

Вот и закончился первый раунд. По команде остановились. По традиции, обнялись, похлопав друг друга по спине, показав тем самым, что друг против друга ничего не имеем. Кандидат отправился отдыхать… целую минуту, а я, стянув шлем и блинчики, присоединился к болельщикам.

Вторую схватку, уже против Почтальона, паренек тоже с честью выстоял. А вот на третьей лопухнулся. Поймал его Пуля, уже почти в конце поединка влепив классическим «маваши» в голову. Нокаут… Моментально подскочивший Док склонился над поверженным кандидатом. В зале запахло нашатырем… Очухавшись, хлопец вновь попытался встать в стойку, но его повело в сторону, и Вадик, скрестив перед собой руки, показал, что бой новичок продолжать не сможет.

– Ну, как? – поинтересовался у Сергея заглянувший в дверь командир.

– Убили! – ответил тот. – В третьем раунде.

– Я не об этом, – понимающе качнул головой Удалой.

– Нам подойдет, – резюмировал Гном.

– Ну, пусть приходит в себя, умывается – и в кадры на оформление, – довольно произнес Сергей Терентьевич.

И тут к соискателю, уже без пяти минут полноценному бойцу отряда, с радостными возгласами подскочили практически все, дружески обнимая его и ободряюще похлопывая по спине и плечам. Тот же, только печально улыбается. До него, кажется, еще не дошло, что, хотя в проверочном бою он до конца и не выстоял, но, тем не менее, тяжелый экзамен на право быть собровцем сдал.

Душ после напряженных занятий – дело святое. Все бы хорошо, но в самый неподходящий момент, едва успели намылиться, горячая вода, как это бывает, резко закончилась. Наскоро смыв пену ледяной водой, изощренно кляня городские службы, резво выскочили из душевой. Ну, коммунальщики! В рот вам компот! Бодро растерлись полотенцами, поминая при этом недобрым словом тех, кому бы в данный момент с удовольствием «зарядили в бубен». Новичок тоже не отставал, уже немного освоившись в коллективе.

Дежурство пошло своим чередом. Происшествий, слава богу, не было, а потому после ужина и теоретических занятий расположились на отдых…

* * *

– Ну, скоро вы там? – постучал Сергей по косяку. – Как бы кого на стрельбу не принесло ненароком.

– Уже выходим, – отозвался Рустам.

И действительно, через пару минут дверь отворилась. Новый знакомый вместе с Леной вышли в коридор. Оделись довольно неприметно. Рустик напялил на себя камуфлированный бушлат, какие в нынешней обстановке носили и наши, и «духи». Его подруга подобрала для себя теплую куртку темно-синего цвета и черные брюки. В самом деле, не в юбке же по развалинам лазить!

– Держи! – протянул Гном парню АКМ с запасным магазином. – Только постарайся не палить во все, что шевелится. Договорились? Твое дело – безопасность Лены, а с остальным мы как-нибудь сами справимся. Тебе-то оружие нужно? – поинтересовался он у девушки.

– Нет. Да я и стрелять-то не умею.

– Хорошо, постарайся держаться поближе к нам. Не отставай. И желательно не шуметь. А пистолет на всякий случай все же возьми. Пусть лучше будет, чем не окажется в нужный момент, – перепоясал я девушку «позаимствованным» у боевика ремнем с висящим на нем «Стечкиным», загнав предварительно патрон в ствол. – Тут все просто. Вот так снимаешь предохранитель, и нажимаешь на этот крючок. Только сперва прицелься, – показав Лене, как обращаться с оружием, вернул его назад в кобуру.

Выглянув с Димкой из подъезда, оценили обстановку, после чего, махнув рукой остальным, выскочили наружу, направившись к торцу дома.

– Куда дальше? – поинтересовался я у Рустама. – Ты же местный.

– Или через забор, или по улице, – отозвался тот. – По-другому – никак.

– На улицу соваться не стоит, – прикинул Сергей. – Лена, ты через забор перелезешь?

– Мне Рустам поможет, – посмотрела она на друга. – Да?

– Конечно! – кивнул тот, соглашаясь.

– Тогда двинулись, – скомандовал я. – Кошмар – замыкающим!

Олег, подтверждая, поднял руку. Возле забора Пуля, прислонившись к нему спиной и слегка присев, подставил в качестве ступеньки автомат. Встав на него, заглянул в соседний двор… Никого.

Перемахнув через препятствие, привстал на колено чуть в стороне, осматривая окрестности поверх ствола. Приземлившийся следом Гном взял под наблюдение свой сектор. Остальные тоже не заставили себя долго ждать. Даже солдатик, еще не совсем пришедший в себя, довольно быстро справился с преградой. Серега лишь слегка придержал его, чтобы тот не свалился. Лену подсадили Димка с Кошмаром, а уже переправившийся Рустам подхватил ее на руки.

– Сейчас туда? – поинтересовался я у Рустама, показывая вдоль дома.

– Да, – кивнул тот. – Так к сберкассе выйдем. В заборе доски уже давно оторваны, можно через ту дыру пролезть…

Н-да! Со всем нашим барахлом просачиваться сквозь ограду – не фонтан! Сергей, недолго думая, ногой вышиб еще пару досок.

– Ты думай, что делаешь! – шикнул я на него.

– А что, эрдэшки скидывать, что ли? Никого же не видать! – огрызнулся Гном.

– Зато нас на окраине города слышно!

Присев у образовавшегося пролома, довольно долго вглядываемся в темные глазницы окон полуразрушенного строения. Вроде бы, никакого шевеления внутри не просматривается. Есть там кто-то, нет, а пора двигаться дальше.

– Пуля со мной, остальные – на месте! – скомандовал я.

Дверей в здании давно уже нет. С автоматами у плеча сквозь проемы втянулись в помещение. Лестница, ведущая на второй этаж, обрушилась. Внутри сберкассы тихо. Не похоже, что здесь кто-то есть. Но расслабляться не стоит. Со стороны улицы донеслись отдаленные голоса. Причем, явно не на русском языке.

– Давай остальных сюда, только без шума, – приказал Димке.

Тот, выглянув во двор, махнул рукой. Остатки нашего небольшого отряда быстро преодолели открытое пространство, втянувшись под укрытие стен. Предваряя уже готовый сорваться с губ Лены и Рустама вопрос, приложил палец к губам. Но они уже и сами услышали гортанный говор снаружи. Судя по голосам, там человека три. Может, конечно, и больше, просто остальные молчат, хотя в это верится с трудом. «Духи» сейчас в городе чувствуют себя хозяевами положения. Чего им опасаться? И не так уж они неправы…

Не понесло бы только этих ухарей во двор! Так некстати поваливший слабый снег припорошил землю, и на нем отчетливо просматриваются следы, с головой выдавая наше местонахождение.

Внутри сберкассы темно. Рамы, скорее всего, выбило близкими взрывами. К оконным переплетам вкривь и вкось прибиты неровные листы жести. Сквозь щели пробивается слабый дневной свет, слегка рассеивая темноту. В дальнем верхнем углу довольно приличных размеров зала зияет дыра. Совсем небольшая, с вывороченными внутрь кирпичами. При перемещениях приходится внимательно прощупывать пространство перед собой, чтобы не нашуметь. Мусора и обломков мебели на полу хватает. Да еще и доски имеют нехорошее свойство скрипеть в самый неподходящий момент.

Рассредоточившись по помещению, присели, взяв на прицел единственный вход. Кажется, пронесло. Голоса постепенно удаляются. А вместе с этим спадает и напряжение.

– Дальше пока идти нельзя, – высказался я. – Запалимся в два счета.

– Согласен, – подтвердил Сергей. – Что предлагаешь?

– Давай пока осмотримся здесь, чтобы прикинуть, куда загаситься в случае чего. Кошмар – на шухер! Остальным – отдыхать. Пуля, через час его сменишь.

Изредка подсвечивая фонариками, с Гномом приступили к осмотру помещений.

– А это что за дверь? – Сергей взялся за ручку.

– Подожди, сейчас вместе глянем. Как бы на сюрпризы не нарваться. Тут же где-то деньги хранились, как-никак. Вдруг не все успели спереть?

Обойдя полуразрушенную стойку, приблизился и внимательно осмотрел препятствие: добротная стальная створка в районе скважины имеет ясно видимые следы деформации, как будто ее пытались отжать чем-то вроде ломика или монтировки. Замок явно открыт или выломан, так как дверное полотно слегка отходит от косяка.

Подсвечивая фонарем, буквально по миллиметру отворили тяжелую дверь, постоянно ожидая щелчка запала ловушки. Обошлось, хотя что-нибудь типа растяжки могли и оставить. У меня самого в голове за это время промелькнуло несколько вариантов, какие бы я подготовил для непрошеных гостей. Ригели утоплены внутрь, стало быть, тот, кто побывал здесь до нас, воспользовался ключом. Ничего удивительного. Какие бы преграды в нашей стране ни создавали, ключи от них все равно будут лежать в столах клерков. Скорее всего, так было и в данном конкретном случае.

Лучи выхватили из темноты уходящую вниз узкую лестницу. Уже не опасаясь, что свет вырвется наружу, двинулись к утопающему во мраке повороту, дойдя до которого, я присел. Сергей, не высовываясь, выставил руку с фонарем, осветив второй лестничный пролет, ведущий в обратном направлении, но все так же вниз. В конце его в ярком конусе света показался короткий коридор, ограниченный с обеих сторон бетонными стенами, заканчивающийся еще более солидной дверью. Явно, бронированной.

На бетонном полу возле приоткрытой створки валяется связка ключей. Вот и прямой ответ на незаданный вопрос: почему ни одна преграда не взорвана, или не раскурочена иным способом. Зачем, когда можно просто взять и открыть?

Кивнул контролирующему проем Гному и, потянув за кремальеру, отворил тяжеленную дверь. Взгляду предстало не очень большое помещение почти кубической формы. Расставленные вдоль стен, опутанных тончайшими проводками, огромные сейфы распахнуты настежь и пусты. Только в углу сиротливо притулились несколько довольно объемных мешков, заполненных какими-то не то коробками, не то упаковками. Когда-то поверху баулы были перевязаны бечевкой, в настоящее время разрезанной или разорванной, свисающие концы которой заканчиваются свинцовыми пломбами. Видать, не приглянулось мародерам содержимое.

Запустив руку в мешок, выудил оттуда запаянную в полиэтилен банковскую упаковку из десяти пачек сторублевых купюр… советского образца. Теперь понятно, почему на них так никто и не позарился.

А помещеньице-то классное! В нем даже бомбежку можно переждать с легкостью. Тьфу-тьфу, не накликать бы…

– А не перекусить ли нам? – встретил нас вопросом Димка. – Все равно сидим, как на привале. Вы как? – обратился он к Лене с Рустамом и бойцу.

– Так у нас с собой нет ничего, – ответила девушка.

Ее кавалер лишь гордо промолчал, а солдатик только развел руками.

– Зато у нас на всех хватит, – снял эрдэшку Сергей. – Неужели, не накормим? А вы куда полезли? – обратился к нам с Пулей. – Ваше в следующий раз заточим. Неизвестно, сколько еще тут кувыркаться придется.

Таблетки сухого горючего никак не желали загораться, сколько друг не чиркал теркой по запальной поверхности.

– Твою дивизию! – раздосадовано выпалил он, сдержав более крепкое рвущееся с языка ругательство, вовремя вспомнив, что с нами дама. – Отсырели, что ли? И что теперь делать? Спичками разжигать замаешься.

– Подожди, Гном! У нас же бумаги здесь до черта, – напомнил я. – На то, чтобы запалить таблетки, точно хватит. Костер разводить, конечно, не будем, хотя и на него – за глаза.

– Какой еще бумаги? – не понял Сергей.

– Да в подвале же! Забыл?

Сорвавшись с места, рванул вниз по лестнице, светя под ноги фонарем… Распотрошив несколько упаковок, на пару с другом накрутили из купюр длинные трубочки. Чиркнув зажигалкой, подожгли их и подсунули в два таганка к горючему, прямо под вскрытые консервные банки. Таблетки, посопротивлявшись, неохотно разгорелись синим пламенем с небольшими оранжевыми язычками, периодически разбрасывая в стороны яркие искры. Точно – отсырели! Видать, упаковка негерметична.

– И почему там долларов нет? – с улыбкой, не обращаясь ни к кому конкретно, протянул Серега. – Потом бы можно было рассказывать, что костер буржуйскими деньгами разжигали…

– Так бы тебя баксы там и дождались! – обломал я его разглагольствования. – Радуйся тому, что есть!

– Я и радуюсь. Уж и помечтать нельзя?

– Ну, помечтай.

Разогревшиеся банки, сняв с огня, поставили на один из уцелевших столов, приглашающе указав на них Рустаму с Леной. Рядом положили распечатанные пачки галет. На освободившиеся таганки водрузили новые банки тушенки.

– А чем есть? – спросила девушка. – Ложек у нас тоже нет. Да и руки… – показала она ладошки с размазанной по ним грязью.

Переглянувшись, мы с Гномом протянули даме с кавалером свои ножи.

– С руками – дело поправимое! – сказав это, Димка вытащил фляжку со спиртом. Плеснув понемногу всем на руки, констатировал: – Не до жиру, зато заразы точно не осталось!

Рустам приступил к трапезе, а Лена лишь поковыряла мясо, так ничего и не зацепив, после чего беспомощно взглянула в нашу сторону.

– Ну, что с тобой делать? – оглянулся я по сторонам. – Сейчас гляну. Не может быть, чтобы местные хотя бы чай не пили.

Пошурудив по ящикам столов, с довольным видом выудил из них пару чайных ложек. Одну из них положил на стол, а вторую, протерев обрывком извлеченной из эрдэшки туалетной бумаги, протянул девушке.

– Держи! Так привычней будет!

Нашлись и изрядно запылившиеся чашки, протереть которые проблемы не составило. Достав из ранцев кружки, вскипятили в них воду из фляжек, заварили чай. Водичку, кстати, экономить придется. Набрать негде. Водопровод не работает, в чем успел убедиться, заглянув в туалет. По мере готовности консервов пообедали все. Сменивший Олега Димка заступил на пост.

– Ну что, доволен? – подколол я Сергея.

– Ты о чем? – не понял тот.

– Разгрузил эрдэшку. Таскать-то сразу стало легче. Продуманный!

– Ну, это – кто на что учился! – улыбнулся друг. – Что со связью? А то мы сейчас, как слепые котята. Нас, может, вызывать уже устали…

– Сейчас послушаю. Рацию отключал – аккумулятор-то не вечный, а путнего в эфире все равно ничего не было.

Напялив гарнитуру, щелкнул тумблером. Поначалу показалось, что радиостанция приказала долго жить – тишина полная. Даже недоверчиво осмотрел корпус на предмет возможных повреждений. Однако нет! Слабое потрескивание в наушниках продемонстрировало работоспособность приемника. На всякий случай стал перемещаться по помещению в разных направлениях…

– Ты чего? – не понял моих маневров Сергей.

– Тишина какая-то нездоровая. Такое ощущение, что радиомолчание объявили… Хотя, нет! Вот что-то прорезалось. На-ка, послушай.

Сняв гарнитуру, передал один наушник другу, приложив второй к уху. А оттуда доносится:

– …в мирный город.

– Да, но ведь эту часть по дороге сюда обстреливали из «Града» постоянно… А мы не просили этого обстрела, мы сказали: «Сдайте оружие – мы уйдем!»

– Вот, вы понимаете… вы понимаете… – послышался треск сплошных помех, заглушивших слова говорившего.

– Тем более, зачем мирному населению установки «Град», тяжелые пушки, танки, БТРы? Хорошо, я согласен, чеченцы – гордый народ, у них оружие – это в крови. Но зачем такое мощное оружие? – вновь помехи…

– Кто это? – поинтересовался Сергей.

– А хрен его знает! Подождем, может представится? – а в эфире опять:

– …сдачи оружия. Можете ли Вы соединить меня с…?

– Вот, подождите! – перебил предыдущий абонент. – Я, вот, сейчас смотрю чеченское телевидение – идет БМП по дороге и горит при этом. Наше БМП горит! Горят люди! Как это объяснить?

– Вот и, считай, представились! – толкнул меня Гном локтем. – Это, скорее всего, кто-то из наших, а второй со стороны «чехов» базарит.

– Не мешай, потом прокомментируешь!

– Это всегда очень плохо, когда погибают люди, но когда старики и женщины, которых я видел своими глазами, погибают от падения русских бомб – это, уверяю Вас, не лучше! Люди, которые сидят в БМП, имели выбор! Старики этого выбора не имеют!

– Вот тут Вы как раз не правы! Извините, повторите, как Вас зовут?

– Я правозащитник. Ребята, я, Сергей Ковалев, беру на себя ответственность. Выходите, сдавайтесь, и вас сейчас на машинах вывезут в ваши части.

– Вот же, сука! – возмутился друг.

– Да не мешай, ты! – вновь одернул я.

– Что там? – поинтересовался Димка.

– Да какой-то гондон многоразовый у «духов» сидит, и призывает наших сдаваться. Какой-то правозащитник Ковалев, – возмущенно выпалил Сергей. – Не знаком?

– Да хрен его знает? – Пуля демонстративно пожал плечами. – Этих уродов сейчас столько развелось – всех не упомнишь.

– Ты не отвлекайся! На посту стоишь, – оборвал его Гном. – У гражданских, вон, поучись. Их не касается – не лезут.

– Не стою, а сижу, – оставил за собой крайнее слово Димка, но замолчал.

Рустам с Леной с интересом прислушиваются, даже не пытаясь встрять в разговор. А из рации несется:

– …А Вы не правы в том плане, что старики имели выбор, им давали возможность несколько… почти неделю уйти из города. Предлагали сдать только оружие. Пускай остались бы военные там, но зачем остались там гражданские?

Ответ Ковалева утонул в помехах. Когда они прекратились, оппонент правозащитника продолжил:

– …А я такого выбора не имею, у меня есть приказ, и я его выполню в любом случае!

– Молодец мужик! – Серега хлопнул ладонью себя по колену. – Хорошо эту дешевую продажную гниду отбрил! Такому, как он, уроду неведомо, что такое приказ. И от армии-то, сволочь, наверняка откосил по хлипкости здоровья.

– Ага! Или за денежку! – согласился я.

Эфир вновь забили помехи. Пытаясь определить, есть ли они на других волнах, я стал переключать каналы, но на всем диапазоне было одно и то же. Остается только ждать, когда треск и шипение прекратятся. Какие-то отдельные слова доносятся, конечно, но понять, о чем идет речь, просто невозможно. Наконец, пробилось:

– …задал вопрос, мне не дали его переговорить… насчет бандформирований, и которым платят деньги. Что они там делают? – спросил, судя по построению речи, наш офицер.

– Но, вот, видите ли, в чем дело?! – ответил Ковалев. – Вы… только что приехали в этот город на танке, а я в этом городе нахожусь уже с четырнадцатого числа, семнадцать дней. Я Вас уверяю, можете мне поверить, я не видел здесь бандформирований! Я видел здесь вооруженный народ. Люди приходят из деревень. Вот, я видел человека, который продал две коровы и купил автомат. Я его спросил: «Зачем ты это делаешь?». «Защищать свой дом!», говорит он. Понимаете, может быть, народ ошибается, может быть, народ имеет ложные идеалы, но нельзя выбить из него эти идеалы бомбами! Шшшшшшш!

– …Хорошо, он простой чеченец, тогда ответьте, что делают в Грозном украинские националисты, которые воюют со мной? Что делают литовцы? Что делают афганистанцы? Они ведь не защищают народ, они получают большие деньги!

– Вот, видите ли, я повторяю еще раз: Вы впервые… Вы впервые в Грозном, приехавший на танке, а я сюда приехал не на танке и не видел здесь афганистанцев. Вот, когда телевидение передало, что моджахеды сосредоточены в гостинице «Кавказ», я сразу туда побежал. Дескать, вышли оттуда все журналисты, а пусть останутся одни моджахеды – мы их разбомбим! Мы туда немедленно прибежали – гостиница пустая! Шшшшшш! В некоторых номерах снег лежит, потому что рамы повыбиты. Там никого не было! Это ложь!

– Насчет украинских националистов тоже ложь? Когда начальник, командир ихнего батальона выступал и грозил всех… убить всех русских, которых он только встретит?!

– Э-э-э… – только и проблеял правозащитник, вероятно не зная, что возразить.

– Это снимали ваши корреспонденты! Не я это говорил, а показывало центральное телевидение.

– Вряд ли здесь батальон. Наверное, это люди…

– Триста человек по всем меркам военного времени – это полнокровный батальон. Хорошо обученный, – продолжал оперировать фактами офицер.

– Вам легко понять, наверное, что я этих убеждений не разделяю. Наверное, не трудно мне поверить. Понимаете, я сюда не для того приехал, чтоб кого-нибудь убить, а для того, чтобы попытаться кого-нибудь спасти. Увы, пока безуспешно. Но, вот… ну, нехорошие у этого украинца убеждения! Непонятно, откуда они у него взялись?! Но Вы же понимаете, что не эти украинцы делают здесь погоду?!

– Да, но каждый из этих украинцев может уничтожить не одного русского, не одного мирного жителя! Я не уверен, что они, блин, такие праведные ребята, и помимо этих денег они не обворуют это же мирное население в этом же городе. Особенно, когда сейчас идут бои!

– Да… немного, уверяю Вас, немного здесь этих украинцев, если они и есть! Да, Вы понимаете, лучше слышишь того, кто громко кричит. Но, вот, я Вам скажу, не так давно мы, вся наша группа, были в селе Новые Атаги… Старые Атаги, вернее! А… Там… чеченцы… населяют это село и в очень многих домах, самых богатых, живут и русские семьи и чеченские из Грозного… и русские. Я там видел многих русских. Они… они укрылись… от… от огня и опасности. От опасности, которую им родная русская армия несет. Где они укрылись? Они воспользовались гостеприимством чеченцев. Понимаете, не все так просто! Вот вам… вам объясняют, будто здесь… бандиты. Уверяю Вас – это не так!

– Вы знаете, я лично видел снайпера, женщину из Прибалтики, которая стреляла по нашим солдатам, и которую пришлось застрелить за это. Как Вы тоже можете это объяснить? Разве Россия учила ее для того стрелять, чтобы она стреляла потом в солдата – кому в голову или в сердце? Кстати, обучалась-то она в советской России!

– Понимаете… эта же… Я нисколько не одобряю действия этой женщины!.. Это очень скверные действия, и они настраивают людей соответствующим образом. Настраивают не на дружбу, а на вражду… Это отвратительные, грязные, кровавые действия. Я с Вами совершенно согласен… Но только ведь она стреляла хотя бы в солдат! В солдат, давших присягу и носящих оружие. А здесь в кого стреляют? Понимаете, здесь-то, вот, стреляют туда, куда…

– Солдаты здесь абсолютно ни при чем! Шшшшшшш!

– В пацанов эта падла стреляла! В восемнадцатилетних пацанов! – прокричал я в праведном гневе, нажав тангенту передачи. Но меня, похоже, никто в эфире не услышал.

– …если мы начнем такие примеры перебирать… Ведь когда танки въезжают в город, мирным жителям всегда плохо… хотя бы солдаты и не хотели их обидеть. Вот… вот ведь, в чем беда! – продолжает доказывать свое Ковалев.

– Да, я с вами… шшшш …это беда, но дело в том, что эти мирные жители страдают… Если он мирный житель, он страдает от вооруженного человека, который сидит в этом доме с гранатометом, с пулеметом и обстреливает солдат. И потом, солдату трудно разобраться, стреляет он в этом доме в вооруженного или в мирного жителя, который не виноват при этом! Шшшшшшшшш!

– Алик, я тебе слово даю, что это депутаты, – прорезался в эфире голос с явно выраженным кавказским акцентом. – Если ты мне веришь, я тебе слово даю! Я тебя обманывать не буду! Шшшшшш!.. Алик, давай, может быть, как-нибудь, пока не поздно, отведите ребят… Шшшшшш!

– Не надоело их слушать? – поинтересовался Сергей. – Посмотри, что на других каналах?

– Сейчас гляну, – отозвался я, переключаясь.

– …Белое здание! Направо! – поймал чьи-то переговоры.

– Шшшшшшшш!

– Двести тридцать шестой! Сейчас направо! И п… и… немножко прямо и направо! Там будет оранжевое здание! К нему, вперед!

– Понял, бля, разведка! Понял!

– Все! Вперед!

– …четвертый, вперед!

– …в рот! Торчим, тут, бля!

– Ты понял меня или нет?

– …командир?

– Ты…

– Я сейчас к тебе…

– Ну-ка, прекратить разговоры, бля! Мешаете работать!

– …приказ командира, что тебе делать! Как ты меня понял?

– …ра, ты что ли?

– Чего?

– …ра, ты?

– Да, а это кто?

– …дрюха …рыдов.

– Болтать бля, прекрати, епти, «Валеры» хреновы, бля!

– Что-то я вообще ни фига не понимаю, – пожал я плечами. – Кто, где, с кем долбится?

– По ходу, это в районе вокзала такая задница, – отозвался Сергей.

– Десятый, десятый! По железной дороге работать… стволам или нет? Работать стволам или нет? Прием!

– Не понял, не понял, прием!

– Десятый! По железной дороге… артиллерией работать или нет? Прием!

– Вы чо?! Мы стоим на железной дороге!

– Я понял, я понял! Сзади… десятого… Сзади «Калибра»… Работать или нет? Прием!

– Точно! Вокзал! – отпустил наушник Гном. – Интересно, наша колонна прорвалась туда, или нет?

– Сейчас попробую узнать, – переключился я вновь на первый канал. – Эти, вроде, заткнулись… Уклон двенадцать, Уклон двенадцать! Я Соболь пятнадцать. Прием!

– Потише, ты, немного, а то тебя в «Северном» слыхать без всякой рации, – одернул Сергей.

– Хорошо, – сбавил я тон. – Уклон двенадцать, ответь пятнадцатому Соболю.

– Говори, Соболь! – сквозь частую пальбу и взрывы в наушнике донесся голос Варламова.

– Вы где? Дошли? – спросил я, показав Сереге поднятый большой палец.

– Да хрен там! Застряли тут… – Женька замялся, как я понял, не желая выдавать «духам» свое местонахождение и планы.

Но выход нашел практически сразу, перейдя на беглый английский. Что ж! Единственно правильное решение. Таким, как у нас с ним, знанием языка наиболее вероятного противника России «чехи» вряд ли отягощены. Даже если среди них находятся афганцы и слушают эфир, понять не смогут. Человеку, умеющему балакать на «пиджин инглиш», беглый разговорный не разобрать.

– Дошли до местного МВД, – продолжил однокашник, – и тут завязли. В здание кое-как удалось войти. «Духов» здесь «зачистили». Так что пока жить можно, хотя и лезут, сволочи, как тараканы – со всех щелей! Сейчас хотим попытаться «завалить» гранатометчиков в пятиэтажке напротив вокзала, но пройти никак не удается. Все насквозь простреливается. Если этих гадов не снять, они все наши танки раздолбают. А ты где? Я тебя не вижу.

– Подбили нашу «бэху» в районе нефтяного института, – ответил я тоже по-английски. – Сейчас пытаемся выйти хоть куда-нибудь. Пока в сберкассе загасились, а то по свежему снегу нас моментально просчитают. С нами еще двое гражданских – у моджахедов отбили. Ты-то сам целый?

– Фиг ли мне сделается? Экипаж как? – в голосе друга слышна забота.

– Водила контужен, остальные – двухсотые.

– Хреново! К нам…

Под аккомпанемент внезапно раздавшейся бешеной стрельбы и близких разрывов Женька, попытавшись что-то еще сказать, резко прервал связь…

Жарко у них, однако! Ничего! Надеюсь, выкарабкается! Еще надеремся вместе до зеленых соплей!

– Ну что? – еле дождался окончания переговоров Сергей, ничего, естественно, из нашего общения не понявший.

– «Влетела» колонна на проспекте Орджоникидзе. Где-то в районе МВД. Слышно – там сильный бой идет.

– Х… – Гном осекся, взглянув в сторону Лены. – Паршиво, короче! Весну попробуй вызвать!

– Сейчас… Соболь пять, Соболь пять – пятнадцатому ответь… Соболь пять – пятнадцатому…

Но результат, как в песне Владимира Семеновича: «А в ответ – тишина…». Только и остается – развести руками.

– Давай, брат, бардак ликвидируем! – предложил я, указав на расставленные по столу тару из-под консервов, кружки и чашки. – Следов лучше не оставлять. Неизвестно, как все еще повернется… Лена, ложки в карман убери – еще пригодятся.

Сергей кивнул, соглашаясь, и, ухватив руками несколько банок, понес их в угол, спрятав под вывалившиеся из дыры обломки кирпичей. То же самое проделал и я. Лена, аккуратно протерев ложки «офицерской салфеткой»[1], сунула их в карман куртки, после чего замешкалась, соображая, куда девать чашки.

– Да сунь ты их в стол, – решил я проблему. – С собой все равно не потащим – кружек хватит. А стол протри.

Кивком головы показав, что поняла, девушка, оторвав от рулона приличный кусок, начала протирать им столешницу, предварительно сунув посуду в ящик, а затем застыла, соображая, куда выбросить смятую бумагу, прекрасно понимая, что просто так на пол бросать не стоит.

– Не мучайся, – вновь пришел я ей на помощь, забрав комок из рук, и затолкав в одну из банок, засыпав затем мусором. – Вот так это все делается!

Рустам невозмутимо оставался сидеть на корточках возле стены, даже не попытавшись помочь подруге. Что поделать? Менталитет такой у кавказских народов – мужчины женскими делами не занимаются.

Только успели распихать по эрдэшкам имущество, как снаружи раздался сильный свист, скорее напоминающий вой. Вторя ему, и перебивая, заверещало еще. Хрен с чем спутаешь, если хоть раз слышал: так свистит падающая мина. Да, судя по всему, еще и не одна. Хотя, как говорят знающие люди, «свою» мину не услышишь…

Здание сотряс могучий близкий взрыв. Затем еще, и еще. Со стен и потолка посыпалась штукатурка… Похоже, стодвадцатками лупят. А то и все двести сорок миллиметров. И, скорее всего, наши. Мощно рвануло, как мне показалось, прямо во дворе. Конечно, только показалось. Долбануло очень близко, но не рядом. Иначе, листы жести ударной волной моментально вырвало бы из оконных проемов, а они все-таки удержались. Только кое-где металл прорвался в районе шляпок гвоздей, и сейчас погромыхивал под потоками воздуха. Да в одном месте шальной не очень большой, приблизительно с карманные часы, осколок пробил жестянку, оставив дырку с рваными, загнутыми внутрь краями, и вонзился в противоположную стену почти под самым потолком.

Еще до первого разрыва Сергей с Олегом отскочили к межкомнатной стене и присели, а парень с девушкой, подпрыгнув от неожиданности, выбежали чуть не на середину зала. Хорошо, хоть, пригнулись. Димка – понятно! На посту человек, без приказа не уйдет. Да и то, сидит в сторонке, чтобы не завалило, контролирует вход.

– Какого хрена стоим? – заорал я. – Живо в подвал!.. Неясно, …твою мать? Бегом!

Тут уж не до нежностей и приличий! Рустам отреагировал практически сразу, а Лену пришлось с силой рвануть на себя за куртку, чтобы вывести из ступора, после чего парнишка схватил ее за руку и потащил вниз, даже не прикрыв за собой стальную дверь. Прочухавшийся солдатик, подхватив АКСу, рванул за ними.

– Уходим! – прокричал я, начиная в приседе перемещаться к спуску в подземелье.

Гном с Кошмаром последовали за мной. В этот самый момент Димка поднял руку, привлекая внимание, указал характерным жестом на выход и сдвинулся назад, освобождая сектор обстрела. А затем я и сам услышал во дворе гортанные крики и топот. Моментально рассредоточились. К встрече «духов» готовы!

Те, спасаясь от артобстрела, резво заскочили в помещение… По сторонам, понятное дело, не смотрели, наивно полагая, что здание абсолютно пустое. И всего-то шестеро облаченных кто во что бородачей! Разве что, с автоматами! По полторы хари на брата. «Даже не целое число», – мелькнула мысль. Ну и бредятина лезет в голову в такие моменты! Синхронно ударили очередями наши стволы. Противно завыли рикошеты. От стрельбы в упор спасения нет, так что все боевики, как один, повалились на пол, не ожидая столь горячей встречи. Вот и все, ребятки! Быстро и чисто, как в аптеке. Обязательные, как учили, «контрольные» – и мы дружно ретировались в подвал.

[1] «Офицерская салфетка» (жарг.) – туалетная бумага.