- Становись!
И, лязгнув металлом, шеренга солдат опускается на колено. Снова лязг – и над поставленными на землю щитами вырастает густой лес пик. Их задние концы уперты в землю, а древки укреплены в специальные выемки на верхнем крае щитов.
Хриплая команда – и вторая шеренга солдат вскидывает арбалеты.
А на их плечах уже лежат пики третьего ряда.
М-м-да… тот еще ежик получается.
- А скажите мне, капитан, - поворачиваюсь я к командиру отряда. – Отчего у вас вторая шеренга с арбалетами, а не с копьями? Вы же, как я понимаю, против конницы выстроились?
- Нет, милорд, - отрицательно мотает он головой. – Это против пехоты построение. Против кавалерии, как вы правильно заметили, пики держат оба первых ряда. И арбалетчики стреляют поверх голов солдат второго ряда. Цели-то крупные, видно их хорошо. А в данном случае, пока пехота не подойдет близко, можно пренебречь тем, что пики третьего ряда иногда будут отклоняться от прямой линии. Зато последний залп арбалетчики сделают почти в упор, выбив самых сильных бойцов противника. И уже после этого уйдут в глубину строя. Пехотинцы же третьего ряда не так устанут, держа свое оружие на весу. Они смогут действовать своими пиками со всей силой.
- Вот как? Интересно… не встречал я такого построения раньше… Сколько же времени надо готовить солдат, чтобы они действовали настолько слаженно, как ваши?
- Год! Это в самом лучшем случае! Если учить уже опытных бойцов.
Краем глаза вижу утвердительный кивок барона.
- Вы согласны с капитаном, Лэн?
- Да, милорд! Его солдаты действительно очень неплохо обучены.
- И пробить такой строй…
- Можно, конечно. С очень серьезными потерями. Все, что сделано руками или построено человеком, можно сломать, милорд. Но иногда – очень дорогой ценой. Как в этом случае.
- Так значит, отряд капитана…
- Стоит тех денег, которые он за них просит.
- Ну что ж, капитан Байер! Считайте себя принятым на службу.
- Как обычно, милорд?
Слава Всевышнему, меня успели просветить на этот счет. Так что полным лопухом я уже не выгляжу.
- Да, капитан. Один год и один день. Оплата вам пойдет с завтрашнего дня. Поступаете под командование барона Вольте.
Лэн вежливо наклоняет голову.
Капитан вытягивается и резким кивком приветствует своего командующего.
- По всем вопросам, Байер, можете обращаться к барону. В исключительных случаях, если он отсутствует или очень занят, ко мне или к сержанту Лексли.
- Сержанту? – капитан явно удивлен.
Лексли поворачивается боком, демонстрируя кошачью морду на рукаве, и Байер понимающе наклоняет голову.
- Я все понял, милорд…
Лязгая железом, колонна солдат втягивается в ворота. Неплохо! Каждый бы день такие гости…
Худо-бедно, а две сотни солдат (и неплохих солдат!) у нас еще прибавилось. Сотня копейщиков, шестьдесят мечников и сорок арбалетчиков – тот еще подарочек для непрошеных гостей!
Этот отряд привели монахи. Обычные наемники, но хитропоп отчего-то был в них уверен. Не буду спорить, я уже не раз убеждался, что в таких вот вопросах он обычно не ошибается. Так или иначе, а только хорошо обученных солдат у нас собралось уже почти семь сотен. Из лесов, по зову барона, пришли лучники. Не так много, как я ожидал, но стрелки это были… Даже Лексли крякнул от зависти! Что, вообще-то, было очень редким явлением.
Работали эти парни не только луками. Арбалеты тоже у многих имелись. Не помню уже, сколько по нашим правилам (в смысле – земным правилам, современным) лучнику надо было держать в воздухе стрел. Пять, шесть?
Но эти парни запросто держали четыре. То есть, пока первая стрела еще не упала на землю, лучник выпускал уже четвертую. Причем это делали все! А некоторые и пять штук ухитрялись подвешивать. И это была не торопливая стрельба куда попало! Все стрелы, упав на землю, втыкались недалеко друг от друга. Так что и собирать их было легко. Да и по лесу эти ребята ходили знатно. Тихо и незаметно. Посмотрев на их упражнения, я распорядился заказать сразу три воза стрел. Таким стрелкам они точно не в нагрузку будут.
Так, общими трудами, замок понемногу начал походить на то, чем он изначально и должен являться – на крепость. Уже грозно поблескивали на стенах копья стражников. Покачивались на цепях котлы со смолой. И ветерок ворошил растопку в дровах, сложенных под ними. Щедро стимулируемые медяками, таскали булыжники на стены местные сорванцы. Будет что сбросить на голову слишком уж назойливым визитерам.
Стараниями управляющего пополнялись замковые кладовые. Там и без того добра хватало, но Логен, получив недвусмысленный руководящий «одобрямс», развернулся во всю ширь своей души. Одного вина привез откуда-то чуть не два десятка здоровенных бочек! На мой недоуменный вопрос он кивнул в сторону Котов.
- Они сказали мне, что во время осады вином разбавляют воду, чтобы солдаты не заболели от плохого питья.
- Э-м-м… Но в замке два источника с водой! И цистерны есть. Огромные – хоть купайся!
- Я тоже так думал… - смущается он. – Но господин сержант… он сказал, что я неправ…
Лексли!
Любитель халявной выпивки!
Ну, погоди… уж я тебе припомню эту воду!
- Логен, - беру я управляющего под руку, - сколько бочек с вином у нас в подвалах?
- Э-э-э… около двухсот, милорд!
- А чем таким отличаются вот эти, что я перед собою вижу?
- Они больше, милорд!
- Намного?
- По сравнению с обычными бочками – раза в два. Но дело не только в этом. То вино, что я привез, оно с Андальских виноградников!
Похоже, что я окончательно отстал от жизни – мне это название ничего не говорит. Но руководящий втык я все равно сейчас кому-то обеспечу…
- Откуда, Логен?
Мирна!
Подошла тихонько, действительно, как маленький котенок.
- Э-э-э… с Андальских виноградников, миледи!
Вот как? Слуги уже именуют ее таким образом? Вообще-то это мне укор! Расслабился, понимаешь… совсем совесть потерял! Война да мордобой, а про девушку забыл! Ладно, я сам – какой-никакой, а законный лорд. А вот она? В каком качестве тут пребывает? А ведь ей уже рожать скоро!
- А с каких именно, Логен? С нижних или…
- С верхних, миледи! С верхних! Сержант мне особо это подчеркивал!
- Тогда распорядитесь поднять одну бочку ко мне в мастерскую. И перелейте его в бочонки поменьше.
- Слушаюсь, миледи!
Комкая в руках шапку, он низко мне кланяется и вопросительно смотрит на бочки. Ладно уж… повезло кое-кому…
Получив мое соизволение, управляющий исчезает, а я поворачиваюсь к сероглазке.
- Слушай, а чем таким особенным интересно именно это вино?
- На верхних виноградниках растет очень редкий виноград. Вино из него обладает целебными свойствами, а вот пьянит не так сильно, как обычное. В старое время короли снабжали им свою гвардию, чтобы те были более сильными и здоровыми. И неукротимыми в бою.
- А сейчас? Уже не снабжают?
- Дорого. В казне мало денег. Во всяком случае, так говорят.
- Ага! Значит, надо и Старику послать парочку бочек! Или даже больше… у нас их тут два десятка как-никак! Не надо быть совсем уж зажравшейся свиньей!
- Ты не свин! – маленькая ладошка нежно гладит меня по щеке. – Просто у тебя очень много всяких дел…
- Ну, да! И оттого я так на тебе и не женился официальным образом! Ну, ничего, вот уж эту-то ошибку я исправить могу!
Она убирает руку и смотрит на меня каким-то усталым взглядом.
- Ты все-таки это сказал…
В следующую секунду мое плечо намокло от ее слез.
- Ну, что ты? Что ты? – осторожно придерживаю ее голову и поглаживаю неуверенной рукой по затылку. – Ты чего? Все хорошо, я рядом!
- Я так ждала этого момента… и так боялась…
- Отчего же?
- Серые не женятся и не заводят семью.
- С чего ты это взяла?
- Все это знают.
- Ну, а я такой вот, весь из себя необычный! Да и кто сказал, что это непреложный закон? Давай главпопа на эту тему поспрошаем!
Надо сказать, что и Эрлиха я своим вопросом немало озадачил. Минуты две он сидел молча, собираясь с мыслями. Потом его лицо просветлело.
- То есть, сын мой, ты хочешь, чтобы я освятил ваш союз?
- Ну, а как это еще тут называется? Освятил, обвенчал… Я хочу, чтобы Мирна стала моей законной женой!
- Хм… Серый рыцарь в церкви… это было. А вот чтобы церковь провела над ним обряд…
Он возбужденно вскакивает с лавки.
- Да! Сам Господь вложил в твою голову эту мысль!
Разве? Я-то вообще был уверен в том, что на эти мысли меня натолкнул управляющий. Но… епископу, в конечном итоге, виднее. Он к Богу ближе, стало быть, ему в этом вопросе и окончательные выводы делать.
Но прислушавшись к словам Эрлиха, я начинаю понимать, какой я, в сущности, еще дилетант в политике. Со слов епископа выходило примерно следующее…
Согласившись быть обвенчанным в церкви, я, тем самым, косвенно признавал ее верховную власть. Пусть и не абсолютную, но все же… А вот ей я давал в руки мощнейший аргумент для пропаганды. Официально причислив Серого к своей пастве, попы признавали всех моих коллег (как прошлых, так и последующих) однозначно стоящими на стороне добра. Пусть и с некоторыми завихрениями. Бывает… никто не совершенен… Помимо этого, таким вот шагом, церковь безоговорочно отбирала у короля инициативу. Теперь уже он, отзывая свои войска и препятствуя им оказать мне помощь, становился в весьма двусмысленную позу. Если попы однозначно признают меня своим и стоящим на стороне добра (а иначе не обвенчают), то на чьей стороне тогда стоит король? Косвенно он потакает силам зла. И как ни поверни, а по-другому не получается.
Немало подивившись такой вот трактовке обычного, в общем-то, явления, задаю вопрос в лоб – когда?
Здесь Эрлих был непреклонен.
- Церемонию над таким человеком должен проводить один из высших иерархов церкви!
- То есть, вы?
- Нет. Во всяком случае – не я один. Разумеется, мы напишем епископу Гройнену и попросим его прибыть сюда незамедлительно! Ты не представляешь, сын мой, как много будет это значить для простого народа!
Да уж… не такой я лопух, ваше преосвященство. Отныне все мои действия разом выводятся из-под определения колдовства! Какое этому попы придумают объяснение, не знаю. Но уверен в том, что уж за этим-то дело не станет… головы у них работать могут! Так что, любезный Эрлих, не только на вашей улице праздник. У меня их – так сразу два. И женат, наконец, на любимой женщине, да и не колдун, даже и не подозреваемый в этом деле… Есть повод для веселья!
Неожиданно близко к сердцу воспринял эту новость Лексли. Нет, я знал, что все Коты очень к сероглазке расположены, но не предполагал, что уж до такой степени. Как ни стремился я сделать это событие чисто «семейным», так сказать - хрена у меня вышло! Замок загудел, как разворошенный муравейник. Блин, тут война на носу, каждый день по окрестностям мотаемся, а они… Но неожиданно оказалось, что мне лично ничего особенного делать и не надо. Так, явил пару раз озабоченную морду перед лицом городских и сельских властей, покивал с умным видом, одобряя их приготовления – и снова по лесам скакать. Как оказалось, горожане тоже изъявили желание поучаствовать в данном торжестве. Благо саму церемонию решено было проводить не в замковой часовне, а в городской церкви. Она и размерами побольше, да и для этой цели подходит куда лучше, чем часовенка у меня в крепости.
Мирну теперь все время окружала целая толпа каких-то теток, которые постоянно чем-то ее отвлекали.
В один прекрасный день меня отловил в коридоре один из наших спецмонахов.
- Милорд! На пару слов…
Брат Рон оттаскивает меня в сторонку.
- Ну, чем ты меня решил нагрузить? Не лорд – а вьючная лошадь! Кто только не сваливает на меня свои проблемы!
- Могу ли я просить вас уделить мне несколько минут?
- А что я сейчас делаю?
Он выводит меня во двор. Здесь, в тенистом уголке, сидят три молоденькие монашки, во главе с почтенной матроной в монашеском одеянии. Увидев меня, они степенно поднимаются.
- Сестра Марта, - представляется матрона.
- Очень приятно, сестра! Рад вас видеть у себя в гостях.
- Увы, милорд! Гостить мы у вас, возможно, и будем, но это произойдет еще не скоро…
- Э-м-м… Брат Рон, может быть, ты пояснишь мне, что бы это все означало? А то я как-то вот и не врубаюсь сразу…
- Охотно, милорд. Про наш Орден вы уже знаете…
- Ну, ясен пень! Немудрено, если каждый божий день вижу вас перед глазами.
- Так вот, милорд, в нем есть и женщины…
- А детского отделения у вас там, случаем, не предусмотрено?
- Надо подумать, - на полном серьезе отвечает мне спецмонах.
Смотрю в его серьезные глаза и проглатываю шутку насчет ясельного отделения. С них, пожалуй что, и станется…
- Так вот, милорд, - продолжает брат Рон. – Эти сестры будут находиться около Мирны.
Постоянно. Ничьего подозрения это не вызовет.
- А не проще приставить к ней парочку Котов?
- И они спасут ее от арбалетного болта?
- Ну… для такого случая есть шкура этого… как его…
- Мирна будет ходить в ней постоянно? Тогда двух Котов явно недостаточно.
- М-м-да…
- Не стоит провоцировать наших врагов к нападению издалека. Пусть подойдут поближе…
- Хорошо. Допустим, что они подошли. Ну, совсем уж дуболома двухметрового не пошлют… но вот нормального, крепкого мужика – очень даже возможно. И что сестры с ним сделают? Ведь им нельзя проливать кровь? Как и любому монаху?
- В исключительных случаях – можно. На этот счет есть специальная энциклика…
- Ладно – уговорил! Давай-ка Лексли кликнем.
Через двадцать минут он приводит двоих Котов.
Рон оглядывает их и кивает.
- Сестра Магда…
Встает одна из молодых монашек.
- Да, брат Рон.
- Покажите…
Монашка выходит вперед.
- Я вас попрошу… коснуться меня.
- Чем? – интересуется старший из пришедших Котов.
- Все равно…
Он пожимает плечами… и на солнце молнией вспыхивает меч! Сверкающая полоска стали устремляется к монашке, и мне на секунду становится страшно. Йайдзюцу в чистом виде! Я бы вот так и не сумел, пожалуй.
Бдзынь! Ш-ш-ш!
И описав дугу в воздухе, клинок отлетает в сторону. Кот не выпустил его, но так это же Кот! Любой другой на его месте, да и я сам, уже разглядывал бы пустые ладони.
Сестра Магда опускает руки, и широкие рукава ее одеяния, соскользнув вниз, скрывают металлические наручи на предплечьях. Или я рыжий – или эти фокусы из арсенала настоящих ниндзя. Точно, я про это где-то читал… Да, наши миры пересекались частенько, раз монахи используют такие штучки.
- Впечатляюще… а ежели голыми руками попробуют?
- Показать, милорд? – поворачивается в мою сторону монашка.
- Да, ладно… верю. Брат Рон, а вот то, что я вам показывал…
- Уже изучают. На это требуется время, как вы понимаете, милорд. Но сестрам наши записи передали, так что можете не переживать на эту тему.
- Убедил. Мирне сами скажете?
- Да, милорд. Не беспокойтесь об этом.
Ну вот, еще один кирпич с души. Я и вправду уже не раз думал о том, что ставя себя по привычке на место моих оппонентов, не нахожу более уязвимого участка своей обороны. Сероглазка по-прежнему ездит по округе. Сопровождение ей, конечно же, выделили - двух стражников из числа людей барона. Но надо четко понимать, что против внезапного нападения из засады - это не катит. А вот такое незаметное и вполне логичное сопровождение – самое то. И вопросов никаких не возникнет ни у кого, да и интереса нездорового не вызовет. Монахи в последнее время тут вполне себе примелькались. Стали совершенно обыденной частью окружающего пейзажа. Станут ими и монашки, тем более что их совсем мало. А по подготовке своей они очень даже ничего… Да и личики… тоже вполне себе соответствуют. Опять же – монашки, стало быть, и кобеляжа ненужного со стороны окружающих не будет. Ряса, она, знаете ли, малость дисциплинирует… и спрятать под ней много чего можно.
Продолжая прерванный путь, забегаю к нашим кузнецам.
Надо сказать, что сидя вечерами за обдумыванием различных аспектов предстоящей нам войны (а в том, что таковая последует, никто и не сомневался), мы, совместными мозгонапрягательными трудами, измыслили-таки некоторые незначительные новшества в нашем снаряжении и вооружении. На значительные просто не хватит никаких сил. И времени – вот это самое основное, в чем у нас дефицит.
На пороге кузницы сталкиваюсь с Гантом – он у нас тут за главного. Мужик степенный и уже в возрасте – под полтинник. Для этого времени – почти старик. Но крепкий и жилистый. Молот в руке держать еще может и зоркости глаза пока не утратил. Помимо традиционного уважения к лорду, он испытывает ко мне еще и вполне профессиональное почтение. Вот уж не думал, не гадал, что мои отрывистые и несистематизированные знания о некоторых аспектах металлообработки принесут здесь пользу. Да еще какую! Поначалу мои слова вызвали у него только вежливую улыбку. Мол, мели Емеля – твоя неделя! Но по мере того, как он вникал в них, эта улыбка из вежливо-снисходительной, постепенно перерастала в удивленно-уважительную. Дядя врубался… Врубившись же в тему, стал моим горячим сторонником.
- Здорово, мастер! – хлопаю Ганта по плечу. – Чем порадуешь?
- Вот, - подводит он меня к верстаку. – Посмотрите сами, милорд…
На нем лежит добротная, крепко сделанная кольчуга. В падающем свете тускло поблескивают вороненые кольца густого плетения.
- Впечатляет! А как удар держит?
- Получше старых, милорд! А если поверх вашего поддоспешника надевать – то еще больше это видно. Мы свинью в этой кольчуге на полном серьезе мечом рубили.
- И?
- Померла, конечно… Но в старой кольчуге такой же боров вообще с первого удара скопытился. Так что, не сомневайтесь, милорд, завтра же всех подмастерьев за работу усажу. Начнем с баронских солдат, потом и за остальных примемся.
Идею амортизирующего поддоспешника я самым нахальным образом скоммуниздил у изобретателей бронежилета «Грань». Довелось мне его, в свое время, отстреливать. Вот и поговорил с изобретателями… А однажды – так на собственном горбу испытал. Выезжал вот, как-то, на задержание. В этом самом бронежилете. Я тогда видеокамеру на плече таскал. Была у нас одно время такая вот мода – криминалистов на совместные задержания высылать, чтобы все на видео фиксировали. Так же быстро она и закончилась, ибо толку от этих съемок оказалось немного. А уж когда, помимо моего случая, еще пара-тройка ребят свое огребла… и вовсе на нет сошла.
В этот же раз, забегая следом за ворвавшимся в здание ОМОНом, я совершено закономерно, зевнул уцелевшего бандюка. Закономерно оттого, что здоровенный «Панасоник М7» полностью перекрывал весь обзор справа. А в видоискатель камеры, да еще и в полумраке, ни хрена видно не было. Что уж там подумал бандюган, увидев забегающего с какой-то здоровенной хренью на плече мужика, неизвестно. Но со страху он выпустил по мне остаток магазина. Попал тремя пулями. В грудь. Вот и полетел я кубарем назад. Причем гораздо быстрее, чем входил. Порвал на заднице брюки (новые, блин, только купил!). И все. В смысле, что только этим и ограничилось. Бронежилет пули не пробили. Синяк, понятное дело, остался. Поперхал я недельку, на сем это и завершилось. Даже ребра не треснули, что было вообще удивительно. Спецы-конструкторы мне тогда объяснили, что все дело в особой конструкции бронежилета, которая распределяет удар по большей площади, чем это обычно бывает.
Вот и предложил я недавно Ганту, наряду с некоторыми мыслями относительно закалки и качественного воронения поверхностей, еще и такой вот «поддоспешник» сварганить.
И теперь смотрю на результат…
- Ну, что? Могу тебя поздравить, мастер!
Есть с чем! Если все у нас закончится нормально, то ему теперь до конца жизни работы хватит. Подобные вещи тут еще не скоро делать станут. Стало быть, один монополист уже появился. Так сказать, местный Крупп. Ну, и ладно, Гант дядька правильный и серьезный. Уважаю таких специалистов.
- Барон видел?
- С утра еще заходил. Бочонок вина прислал, от себя. Сказал, что окажет любую помощь, лишь бы мы скорее работали.
Ну, главнокомандующего понять можно. Лэн далеко не новичок в военном деле и понимает, что значит хороший доспех. Ну, и ладно. Здесь уже и без меня все на мази, пусть кузнецы работают. Помощь им барон окажет, какую потребно, глядишь – и уменьшим свои потери. Хоть на чуток, так и это уже хорошо. Чуток здесь, чуток там… С миру по нитке – нищему на «Мерс»! Каждый бы день такие вот новости!
Нетерпеливо ожидаемый нами епископ прибыл через четыре дня.
Заранее предупрежденные охраной, мы все вышли к воротам, чтобы его встретить.
Даже на первый взгляд, прибывшему было… старый он, а по местным меркам - так вообще уже патриарх. Судя по тому уважению, которое высказывали при общении с ним епископ и его сослуживцы, авторитет у деда и вовсе заоблачный. На моей памяти, так даже и президента не приветствовали. Причем было видно, что это уважение отнюдь не дань возрасту или должности. Формально, так они с Эрлихом и вовсе равны. Но… это формально. Насколько я уже успел уяснить, кого-то вроде Папы или Патриарха тут не имелось. Все серьезные вопросы решало собрание епископов и архиепископов. Но последних было всего трое. И находились они вообще где-то в недосягаемой дали. Да и собраний, за всю историю церкви, насчитывалось не так уж и много. Созывы их, даже и по чрезвычайным обстоятельствам, являлись делом весьма хлопотным и долгим. А в этом королевстве самым авторитетным церковным деятелем был как раз наш гость.
Эрлих и прочие служители церкви подходят под благословение старика. На удивление он оказывается весьма живым и расторопным. Скупые движения его очень точны и выверены.
Ну, вот и моя очередь подошла.
Вежливо приветствую почтенного гостя. Благословив меня, он неожиданно кладет мне руку на плечо.
- Сын мой… надеюсь, дела твои могут обождать хоть немного?
- Да, ваше преосвященство. Не волки, в лес не убегут.
Он удивленно приподнимает кустистые брови.
- Как это?
Поясняю ему смысл старой пословицы.
Гройнен поджимает губы.
- Да… тот, кто это придумал… явно не относился к образцам трудолюбия.
- Это вы, ваше преосвященство, еще и других таких пословиц не слыхивали. Представляю себе, как бы вы охарактеризовали тогда тот мир, откуда я к вам попал.
- Уж лучше и не пробовать, - соглашается епископ. – Проводишь старика?
- Охотно, ваше преосвященство. Что хотите посмотреть?
- Ну… в тот подвал я сейчас не пойду. Стар я… так сразу на это решиться трудно. Мне надо укрепить свою душу и сердце. А вот поговорить с тобой, сын мой, хотелось давно.
Повелительным жестом он останавливает прочих встречающих, и мы с ним вдвоем неторопливо идем по двору замка.
- Расскажи о себе, - говорит епископ. – Разумеется, я читал то, что мне присылали. Но одно дело – читать чьи-то отчеты и совсем другое – говорить с живым человеком.
- Что же вы хотите обо мне услышать, ваше преосвященство?
- Но ведь ты не упал с небес сразу таким, каким я тебя вижу? Где-то же родился, жил, что-то при этом делал?
- Хм… ну, да, это так. Но в моей жизни нет ничего особенного… Служил в армии, воевал, потом ловил убийц и воров… Обычная жизнь.
- Ткни пальцем в любого здешнего крестьянина и убедишься, что он и за всю свою жизнь не только не испытал ничего похожего, но о большинстве таких вещей даже и не слыхивал. Говори, я тебя слушаю…
Свита епископа и все встречающие их лица уже давно ушли в замок. А мы с ним все еще прохаживались по двору. Даже на стену поднялись. Тут уже старик присел на лавку, все-таки возраст давал себя знать. По моему знаку часовой сбегал на кухню и притащил оттуда баклагу с квасом. Опробовав его, Гройнен удовлетворенно кивает – понравилось!
-… ну вот, как-то так все и происходило… - заканчиваю я, наконец, свое повествование. – Утомил я вас такими подробностями, святой отец?
- Не скажи! – неожиданно живо возражает он. – Твоя жизнь… знаешь, это только на первый взгляд неинтересно! Тебе неинтересно, ибо ты ее прожил. А вот для меня, для всех нас! Тут много чего можно полезного понять. Не принципы устройства каких-либо машин и механизмов, это хоть и важно, но далеко не самое главное. Вот то, как вы жили… и почему именно так, а не иначе? Тут есть над чем подумать… Многое из того, что ты рассказал, я принять не могу. Даже и мысленно.
- Ну, ваше преосвященство, я тоже здесь не всему был рад.
- Например? – он вопросительно наклоняет голову набок.
- Да хоть эти ваши порядки относительно розыска преступников. Думаете, приятно сидеть в камере, сознавая, что ты сидишь тут абсолютно несправедливо?
- Согласен с тобой, неприятно. И очень тяжело.
- Ну, можно подумать, вам самому так приходилось отсиживать!
- Приходилось.
- Да ну?!
- Пять лет.
- Э-э-э…
- Дед нынешнего короля заточил меня в крепость. Официальная причина – участие в заговоре против короны. Твои же Коты меня туда и привезли.
- И церковь смолчала?!
- Я был тогда молодым человеком. Наследником древнего рода. И позволял себе многие высказывания, которые не нравились королевским чиновникам. Хотя, по правде сказать, заговора не было. Были глупые речи молодых сорванцов, ненужная бравада и фанфаронство… А тогдашний король был жестким и бескомпромиссным властителем. Вот нас всех и упрятали… на некоторое время. Кому-то хватило года.
- А вам?
- Видимо, меня сочли слишком упрямым… Тогда я и пришел к своему служению. Многое осознал и понял…
- И простили своего обидчика?
- Я короновал его внука, теперешнего короля.
- Однако! – чешу затылок. – Вот уж не ожидал! Мне бы ваше терпение… А то вот рублю сплеча, даже и не задумываясь. Наверное, как-то иначе можно…
- Можно. Только надо понимать, когда и как именно.
- И вы понимаете?
- Увы… - разводит руками епископ. – Тоже далеко не всегда.
- Но как же вот так вышло, что вы стали епископом? Я-то думал, что к этому надо всю жизнь идти.
- Так я и сейчас на месте не стою. Учиться, сын мой, никогда не поздно.
- Блин, но не сидя же пять лет в тюряге! Наверное, как-то иначе можно?
- У всех по-разному. Каждый из нас приходит к служению по-своему. Больше половины наших епископов пришли в церковь уже вполне сложившимися личностями. Да взять хотя бы и молодого барона Ройгена!
- Кого?
- Епископа Эрлиха. Он пришел в церковь с военной службы. Тогда он был капитаном, причем одним из самых молодых. Мало кому удавалось продвинуться по службе так быстро.
- Так он бывший военный?
- Тяжелая панцирная конница. Командовал там отрядом всадников.
- Ничего себе! Боевой мужик, оказывается!
- Как и половина высших иерархов нашей церкви. Видишь ли, сын мой, от слова военачальника зависит жизнь его отряда. А от слова священника… иногда зависит гораздо больше. Не только жизни людей! Не научившись подчиняться – не станешь командиром. Не можешь командовать сотней – не берись за тысячу!
Да… под таким углом зрения я на здешних попов как-то и не смотрел. Теперь некоторые непонятные мне ранее вещи становятся более объяснимыми. Ясно теперь, откуда в церкви появились спецмонахи с их жесткой дисциплиной и иерархией. Хм, а вот воинских подразделений у них нет! Хотя – вполне могу себе представить, какими они были бы.
- Да уж, ваше преосвященство, озадачили вы меня! Не знал я таких вот подробностей.
- Отчего ж не спросил?
- А рассказали бы?
- Ты на одной стороне с нами. Один у нас враг, стало быть, нет причин чего-то от тебя скрывать. Церковь, как организация, рискует меньше. Не раз уже терпели мы поражения, но всякий раз снова поднимали голову. А у тебя жизнь одна… и не очень-то она легкая и приятная. Есть, что терять.
- Спасибо за откровенность, ваше преосвященство. При случае спрошу кого-нибудь. Если увижу что-то непонятное.
- Спрашивай. А сейчас… наверное, надо идти к тем, кто нас давно уже ожидает. Ты прав, сын мой, времени у нас мало, а дел много. Да и к дождю дело идет, лучше уйти под крышу.
- К дождю?
- Посмотри на зубцы «каменной вдовы», видишь – они подернулись дымкой? Значит, скоро будет дождь.
- «Каменная вдова»? Кто это?
- Ты не знаешь? – удивляется Гройнен. – Да вот же она – перед тобой!
Его сухая рука указывает на старую башню.
- Э-м-м… А я и не знал, что у нее есть свое имя!
- Так что же тебе не рассказали об этом прошлые жители зам… прости старика, совсем запамятовал! – он совершенно по-стариковски качает головой. – Все верно, кому было рассказывать-то?
- И что, рассказ был бы интересным?
- Да как тебе сказать… Про эту башню сложено множество легенд. Как ты думаешь, давно ли она здесь стоит?
- Ну… она старше других построек замка. Лет на пятьдесят, я полагаю.
- На сто.
- Ого!
- Ты заметил, что она отделена от остальных построек?
- Разумеется! Стена и в ней ворота. Даже под землей двери есть.
- И что все они запираются снаружи?
Опаньки, а вот этого-то я и не усек! Вернее, не совсем так. Увидел, но внимания особого не обратил. А сейчас выходит, что обитатели замка отгораживались от башни? Да… никакого другого объяснения такому расположению запоров просто больше не найти. И эта система затопления коридоров… тоже ведь не просто так придумана, надо полагать.
- Ваше преосвященство, а для чего такие сложности? Башня эта, что, кому-то другому принадлежала? Не хозяину замка?
Епископ встает и начинает спускаться вниз по лестнице.
- Видишь ли… я и сам, признаться, немного об этом знаю. Но башня простояла запечатанной шестьдесят лет! Тогдашний епископ наложил запрет на ее посещение и, надо думать, что у него были к тому причины. Были заперты и опечатаны все ворота и двери, перекрыты коридоры, ведущие к ней под землей. Некоторые – так и вовсе засыпали.
- Но почему? Эта башня – отличная оборонительная позиция!
- Знаю. Но на замок никто уже не нападал более ста лет. Те, кто хотел это сделать, отчего-то быстро отказывались от такой мысли. Если успевали до этого дожить.
И неудивительно, если вспомнить про то, что находится в его подвалах. Уж силенок на то, чтобы отвести превратности войны от своего святилища, Молчащие точно не пожалели бы. Скорее всего – и не жалели.
- Так отчего же башня открыта сейчас?
- Предок графа Дарена обратился к епископу с такой просьбой. Прибыл священник, отслужил службу, и печати сняли.
- Ну вот, видите? Ничего же не произошло!
- Угу. Если не считать того, что это место не рекомендуется посещать женщинам. Она ревнует…
- Да ладно…
- Ни одна из жен графов не могла родить дитя в этом замке. И никакая другая женщина тоже не смогла это сделать. В другом месте – пожалуйста. Те же, кто попробовал, о ч е н ь об этом пожалели. Принести сюда новорожденного… тут тоже не все понятно. Кто-то считает, что это хорошо, другие говорят обратное.
Так! А вот это – звоночек! И весьма настораживающий! Заходила ли Мирна в башню? Нет. И это я помню совершенно точно. Ей всегда было не по душе это строение. Даже кровать нашу перевернули так, чтобы не видеть башню из окна. Однако же… ей вскоре рожать!
Делюсь с епископом своими сомнениями. Он молчит, только перебирает губами, словно бы что-то читает про себя.
- Даже и не знаю, сын мой. Возможно, имело бы смысл ей куда-то отъехать на это время, как ты сам думаешь? Я не уверен, но… лучше не рисковать. Спроси у нее… у них обеих.
У Мирны? «… у них обеих…»?
- Это у башни-то?! Ваше преосвященство, вы серьезно? Это же… колдовство!
Епископ похлопывает меня по ножнам Рунного клинка.
- Это – тоже. Допуская одно, как ты можешь отрицать другое?
- Но церковь…
- Ты – Серый. Надо ли мне напоминать, что обычные мерки к тебе неприменимы?
- И… как вы к этому отнесетесь?
- Не заметим. Этого достаточно?
Мы пересекаем двор замка, проходим под аркой ворот внутренней стены. Гройнен поднимает голову и, подслеповато прищурившись, оглядывает башню. Вернее – не саму башню, а ее входную дверь.
- Вот… - он протягивает руку. – Видишь, над дверью?
- Плита?
- Это не плита. Глина, ею замазали надпись над дверью. Она вырублена в камне, и кто-то распорядился замазать ее глиной.
- Зачем?
Вместо ответа епископ разводит руки в стороны.
Оглядываюсь по сторонам и вижу обрубок бревна невдалеке. Упираясь руками, подкатываю его к двери и, поставив на торец, прислоняю к стене. Вытаскиваю из ножен Рунный клинок и, встав на бревно, ковыряю острием замазку. То ли я удачно попал, то ли еще что – но вся эта маскировка внезапно осыпается вниз, запорошив мне глаза сухой и мелкой пылью.
Отплевываясь, спрыгиваю на землю и, протирая глаза, отхожу в сторону. Гройнен сидит на камне, с интересом наблюдая за моими действиями.
- Ну, ваше преосвященство, что там?
- Почитай…
- Да не разбираю я… и глаза пылью запорошило.
- «Тот, кто рискнет разбудить “каменную вдову” будет навеки заключен в ее объятия. Участь сия не минует и всех тех, кто дерзнет быть свидетелем этого события».
- Фигасе, какие тут губернские страсти! И как сие понимать, ваше преосвященство? Разбудить – это как? Стену поцеловать?
- Не знаю. Но, как ты понимаешь, желающих до сих пор не находилось.
- Думаю, что и сейчас их немного будет. Однако ж пост тут дополнительный поставлю. И надпись эту… Пожалуй, зря я ее расковырял. Надо будет сызнова замазать. Ночью, чтобы никто не прочитал.
- Эту башню изучал еще мой предшественник. Если хочешь, я прикажу доставить тебе его записи.
- Буду премного благодарен, ваше преосвященство! И, вы правы, с Мирной поговорю! А что до башни… пускай себе стоит… в одиночестве, как и раньше.
К моему удивлению, встреча Гройнена с сероглазкой прошла очень даже задушевно и без напрягов. Это было тем более удивительно, ибо Мирна впоследствии рассказала мне о том, что он относился к числу наиболее стойких противников целителей и всей их деятельности. Епископ представлял собой наиболее консервативное церковное крыло. Понятно, отчего Эрлих пригласил именно его. Если уж такой консерватор обвенчает Серого и целительницу… многое может поменяться. Так что коллеги сероглазки должны будут ей нехило проставиться!
Отдохнув денек, неугомонный старик полез-таки в подземелье. После этого он, совместно с Эрлихом, употребил немалую дозу «трупоподъемника». Даже его закаленное сердце с трудом вынесло это зрелище. Отец Варшани, рассказывая о посещении, был краток и серьезен.
- Епископ пообещал сделать все, что от него зависит, чтобы раз и навсегда покончить с Молчащими.
Да, учитывая вес старика в королевстве… такое обещание многого стоило.
Незаметные монашки тихой тенью следовали теперь за сероглазкой, аккуратно фиксируя в памяти все то, что, по их мнению, представляло хоть какой-то интерес. Так мы и обратили внимание на неприметный ранее постоялый двор, расположенный чуть в стороне от дороги к городу.
- Этот человек трижды сопровождал нас, когда мы ехали в город и обратно, - рассказывала сестра Майя, рисуя на листе бумаги его портрет. – Ни разу он не приблизился настолько, чтобы вызвать подозрение охраны, но всякий раз внимательно наблюдал за тем, как устроен наш отряд. Встречает он нас всегда вот в этих местах и провожает вот сюда… Потом возвращается на постоялый двор.
Говоря это, она делает пометки на импровизированной карте, которую по моей просьбе составили люди барона.
- Он там живет? – спрашивает Лексли, рассматривая изображение неизвестного.
- Да, снимает комнату. Приехал недавно, меньше недели назад. Его здесь не знают. Никуда надолго не уходил и ни с кем не встречался. Во всяком случае, этого никто не видел.
- Комнату он надолго снял?
- Осталось пять дней.
- Так… - чешу в затылке. – И откуда этот гостенька пожаловал?
- Не от Молчащих – перстень на него не реагирует, - сестра Майя виновато разводит руки. – Больше нам ничего узнать не удалось…
- Спасибо, сестра! – серьезно кивает Кот. – Вы и так сделали то, чего не сумели выполнить мои люди. Ведь они должны были доложить мне про этого незнакомца.
- Но он не приближался к нам и не представлял собой никакой угрозы.
- Все равно! – не соглашается Лексли. – Это их упущение.
После ухода монашки мы молча сидим минут пять. Так… пришли-таки гости незваные. Знать бы, от кого? И чего им тут надобно? Не факт, что это не Молчащие - они могли прислать и наемника. Горцы? Король? Да, в принципе, не один ли хрен?
- Брать его надо… - нарушает молчание Кот.
- И что мы ему предъявим?
- Да уж найдем…
Смотрю на него и понимаю, что понятия соцзаконности и толерантности еще долго не дадут на здешней почве никаких всходов.
- Ладно… как будем это делать?
- А ты-то что всполошился? – удивляется мой собеседник. – И сами все сделаем в лучшем виде.
- Не сомневаюсь. А колоть его как будете?
- Чем? – удивленно вскидывает брови Лексли. – И куда?
Вот, блин, я когда-нибудь что-то подобное ляпну, а народ и воспримет это как конкретное указание! Терпеливо поясняю собеседнику свою мысль.
- В то, что вы его спеленаете, как младенца, я не сомневаюсь ни единой секунды. Но каким образом вы будете вытаскивать из него нужные сведения?
- Тебе в подробностях разъяснить?
- Нет, не надобно. Я не вчера родился, и кое-что себе представить могу. Но, согласись, что моя зловещая репутация в подобной ситуации будет куда более эффективна, чем раскаленное железо, например.
- Не буду спорить. Ты что же, так и будешь бегать сам по каждому такому случаю?
- Если это касается безопасности Мирны, то не то что побегу – полечу!
- Г-х-м-м… да, извини… Ладно! Давай все, как следует обмозгуем…
Почти бесплотная тень скользнула вдоль стены и замерла около нас.
- Милорд?
- Говори…
- Он в конюшне. Седлает коня.
- Что это так его сдернуло с места? Раньше ведь он никуда вечерами не выезжал?
- Пару раз…
Поворачиваюсь к Лексли.
- Ну, что делать будем?
- Проследим. Там видно будет.
- Добро…
Одинокий всадник выехал из ворот постоялого двора и, не торопясь, затрусил по узкой дороге. Ехал он медленно, из виду не пропадал и не прятался, так что мы могли осторожно следовать за ним. Мужик не оборачивался назад и никак не проверялся. Лопух? Хотелось бы мне в это верить…
Проехав около трех километров, всадник свернул с дороги и углубился в лес. Тут все сразу усложнилось. Он мог спокойно встать за ближайшим деревом и подождать, пока его преследователи не свернут следом за ним. И тогда – вилы! Бросит коня и уйдет через лес. Черта лысого мы его тут ночью найдем.
Привязав лошадей в придорожной рощице, отправляем следом за злодеем пешую двойку. Проходит полчаса, и один из них возвращается.
- Ну?
- Выехал на поляну, стреножил лошадь и разжег костер. Надо полагать, кого-то ждет.
Переглянувшись, решаем двигать туда. В последнюю минуту я, как старый и злобно-недоверчивый параноик, приказываю троим нашим людям оставаться здесь.
- Мало ли что… А нас всего двадцать человек. В случае чего, успеете помощь вызвать.
- Так до замка почти час ходу!
Верно, это уже я протупил… Отозвав в сторону одного из остающихся, делаю ему краткое внушение, опосля чего он вскакивает на лошадь и исчезает во тьме. Так, один кирпич с плеч долой.
Ведомая провожатым цепочка, в которую вытянулась вся группа захвата, входит под сень листвы. Тут темно настолько, что, если бы не Рунный клинок, я бы точно вписался мордой в первое же дерево. А так – вижу. Не шибко здорово, это все же не ПНВ, но отдельные препятствия могу различить. Так и выходит, что я закономерно оказываюсь во главе колонны.
Вскоре после входа в лес трогаю проводника за плечо.
- Что это? – шепчу ему на ухо.
- Где, милорд?
- Справа.
Действительно, мое обострившееся зрение выхватывает из темноты угловатое строение. По знаку Лексли ребята окружают его, и двое осторожно входят внутрь. Минуты через три-четыре один из них возникает перед нами.
- Что там?
Вместо ответа парень протягивает руку.
Что там у него?
Что-то теплое… и сухое… сыпучее… зола?!
- Совсем недавно там горел костер, милорд. Зола еще не успела остыть, и угли тлеют. Дом старый, давно брошен – крыши нет. Костер был внутри, со стороны его не видно.
- Лексли, оставь здесь двоих арбалетчиков и парня с мечом для их прикрытия. Назад пойдем – заберем. Сидеть тихо, себя не обозначать.
- Зачем? – шепчет он мне на ухо.
- А если придет тот, кто жег костер? Я бы не отказался с ним побеседовать…