Я хочу жить дома!

[Дядя Саша]

- Пан Дмитро! – дергается было эсбист. – Да, я…
Хрясь!
Атаманов сапог смачно влипает ему в морду, и не закончив своей речи, Задорожный ничком падает на спину.
- Вот, кто тут у меня стукачком-то оказался… - присев на корточки перед лежащим, спокойно произносит Гуменюк. – А я-то все гадал…
- Он Панаса прибил! – выкрикивает эсбист.
Опаньки!
С козыря зашел!
Атаман в замешательстве. Сказать, что это был его приказ – нельзя, хлопцы не поймут. Ладно, когда в бою, либо за дело – а, так…
- Он со мною поехал, верно, - подтверждаю я. – Но, по пути попросил тормознуть – мол, он там какой-то ствол приглядел, себе забрать его хотел, да, не успел в бою-то…
- Так он всю дорогу при машинах был! – фыркает Гуменюк. – Что он с бою-то мог взять, когда его в глаза и не видал?
- Но, между машинами бегал ведь? – пожимаю я плечами. – Не знаю, мне его ждать некогда было. Да он сказал, что и сам доберется. Что, неужто не дошел?
- Кто б его одного-то пустил… не можно ему то! – качает головою один из гвардейцев. – Проштрафился парень!
- Ну, звиняй, не ведал я про то… Так он, что – и сбечь мог? И такое тут бывает?
- По-всякому бывает… - явно теряя интерес к разговору, произносит пан Дмитро. – Ладно, придет – спросим! Не придет – из-под земли добудем! А вот ты, голуба, что мне хорошего можешь поведать?
И он пинает сапогом скорчившегося на земле эсбиста.

- Откуда у тебя это фото? – интересуется атаман, чуть погодя, после того, как бывшего эсбиста уволакивают в подвал. – Покажь!
- Да девка там! Смотри! – протягиваю ему фотографию. – На память щелкнулись пару деньков назад… Тарас и снимал, только вышло всё у него криво, а больше бумаги в аппарате не было. Ну и вышло… не очень. Сразу даже не разглядеть, где и кто стоит.
- Так ты Задорожного на понт взял? – изумляется Гуменюк. – Силён, бродяга!
- Со страху-то, да под стволом – чего только не вспомнишь…
- Ну, ты вооще… нет слов!

Рация оживает ближе к вечеру, мы с атаманом уже успели нарезаться в хлам так, что уже с трудом соображали - где и что происходит.
- «Аргус-2»! – четко выговаривает динамик. – «Аргус-2»! Ответь «Головному»!
Переваливаюсь через поручень кресла и хватаю радиостанцию со стола.
- Здесь «Аргус-2»! Слухаю тебя, «Головной»!
- Через полчаса на въезде в город, со стороны реки. Как понял?
- Понял, полчаса, со стороны реки. Нас будет две машины.
- Одна – без базара!
- Понял, будет одна. Я и атаман, больше никого постороннего. Водитель и охранник?
- Не вопрос, они погоды не делают.
- Всё, выдвигаемся.
Гуменюк внимательно вслушивавшийся в разговор, кивает на рацию.
- Не наша, где взял?
- Мир не без добрых людей… Тебе не все равно сейчас-то?

Мы торопливо собираемся, атаман с сомнением смотрит на автомат.
- Бери… Один хрен, если не добазаримся… тут и двести не спасут.

Подпрыгивая на ухабах, джип резко несется вперед. Дорожные рытвины тут заделывают белым кирпичом – чисто западэнский метод дорожного ремонта. Крепко, но машины на таких заплатках подбрасывает неслабо. Особенно, если на скорости.
Поворот, ещё один, скоро уже и точка рандеву.
- Гляди!
У дороги вспыхивает красный огонек – фонарь.
- Фары гаси! – толкаю в плечо водителя. – Здесь тормози.
- У машины будь! – веско (словно и вовсе не пил) приказывает атаман охраннику. - За тылом смотри! И от меня команды ожидай!

[Дядя Саша]

Топаем по середине дороги, пистолеты в кобурах, автоматы остались в машине.
- Кто приехал-то? – интересуется пан Дмитро.
- Да есть у меня догадочка… не хочу вперед забегать, но, ежели это тот самый человек…
- То, что?
- Мужик он суровый, но, слово держит твердо.
- Обнадежил… - хмыкает Гуменюк.

Ещё пара десятков шагов – и нам навстречу выныривают темные фигуры. Только что дорога была пустой – и нате вам!
- "Аргус"?
- Тута. А «Головной» где?
- Здесь я.
- Это ты, парень, заливаешь… Я его голос знаю!
- Сюда поворотись, - откликается голос с другой стороны дороги. – Морду освети.
Щелкаю выключателем фонаря.
- Достаточно?
- Гаси. Отошли все в сторону.
Фигуры растворяются в темноте, словно их никогда и не было вовсе. Но, я не обольщаюсь, они снова возникнут здесь, стоит только их командиру дать сигнал. А он – даст, если только почует что-то неправильное в нашем поведении.
- Чего хотел? Что за спешка такая?
Кратко описываю собеседнику произошедшее.
- Говоришь, два грузовика?
- Да. Прочие пустыми шли.
- Не врешь! – удовлетворённо произносит собеседник.
- Ты в курсе?
- Замнем для ясности. Что хочешь?
- Вы забираете груз – мы не при делах.
- Это-то и так понятно, заберём. За наводку - что с нас поиметь хочешь?
- Проживу как-нибудь… Должен будешь, устраивает?
- Ну, ты и жук!
- Какой есть…
- Охранников, что живы остались, к машинам. Заберем их с собой.
- Джипы сопровождения?
- Ты нас за крохоборов держишь? Совесть совсем потерял?
- Ну, спросить-то я могу? – меня пробивает на шутки.
- Ты спросил – я ответил. Себе оставь.
- Гарантии какие? Мало ли кто завтра по их следам прикатит?
- Выйдешь на связь, позывной «Громада». В десяти минутах лета будет два дня дежурить звено ударных вертолетов. Вертолеты могут сделать два захода – и на этом всё. Будет кто и после этого борзеть – я им не завидую. Спутники на время ослепнут, учти.
За спиною хмыкает атаман, эту новость он оценил по достоинству. Т а к о е пообещать… это уровень нужен… даже и представить не могу, какой!
- Проводник? – интересуется мой невидимый собеседник.
- На том берегу стоит, у машины. Скажешь, мол, «Заяц» велел - он всё и покажет, - вступает в разговор атаман.
- Весьма с вашей стороны любезно, пан Дмитро! – произносит «Головной». – Вернём в целости и сохранности, обещаю.
- Ещё что к нам есть?- интересуюсь я.
- У меня – нет.
- Разбежались?
- Не возражаю…

[Алексей]

Д.Саш , вопрос- "тут и двести не спасут"....
Двести -мож расшифровать стоит , что имеется ввиду?

[ХРуст]

Двести -мож расшифровать стоит , что имеется ввиду?

Так речь шла об автомате- ЧТО там еще-то расшифровывать?!

[Алексей]

Недопонял сразу, прошу прощения. (В смысле понял что про кол-во автоматов речь идет).

[Цоккер]

Они, кстати, не только по разведке специализируются, и ещё много чего выполнять могут, мало ли какие задачки им полковник нарезать может?

Близкий повтор однокоренных.

Задорожный ничком падает на спину.

Ничком - это лицом к земле. В данном случае персонаж падает лицом вверх, т.е. навзничь.

[Дядя Саша]

Уже выйдя из машины, Гуменюк придерживает меня за локоть.
- Что это за фрукт такой был?
- Спецназ Новороссии, подполковник Кварцахелия.
- Грузин?
- В Новороссии-то?! Абхаз…
- Я думал, что чечен. Говор у него такой… не наш, словом. Знаешь его откуда?
- Через прицел переглядывались… было дело. Тогда в первый раз и поговорили. Чечены у них, кстати, тоже присутствуют. Там вообще, полный интернационал, даже евреи, говорят, есть. Давид мужик жесткий и колючий – но, слово держит.
- Вижу, что не ватный. Считаешь, можно ему верить?
- А звено вертолетов тебе кто из соседей может по дружбе подогнать?
Атаман только хмыкает.
Он задает мне ещё несколько вопросов, на которые я ему вполне откровенно отвечаю. Не опасаюсь ошибиться, ибо говорю ему полную правду. Хотя, и не всю…
- Ладно! – хлопает пан Дмитро меня по плечу. – Ты свое дело сделал, топай спать!
- А до гостиницы меня кто…
- Здесь спать будешь! Забей на неё вообще! У меня пока поживешь. Там видно будет… А я проводника дождусь – и тоже на бок! Девку прислать?
- Опосля такого денька? Не, не до них ноне…
- Ладно, оставим их на потом!
Спать – это то, что сейчас мне совершенно необходимо. И – желательно подольше. Часиков, эдак, десять. Или двенадцать.

Хорошо, когда сон крепкий.
Ещё лучше, когда никто тебя при этом не беспокоит. И нет нужды принимать меры безопасности, дабы пробуждение не состоялось бы в совсем уж некомфортной обстановке. Типа – лег спать в гостиничном номере, а проснулся в подвале. Причем, очень даже и возможно, что в подвале той же самой гостиницы… А что ж вы хотите-то – Дикое поле!
Совсем-совсем дикое… аж противно.
Но, я не стал вешать гранату на дверь, справедливо полагая, что урыть меня можно и менее хитрым способом, нежели попросту прирезать во сне. Можно и просто пристрелить, лукаво не мудрствуя. Это даже удобнее, не надо будет постельное бельё потом стирать… Вполне, кстати, способны и повязать, здесь будильник в виде гранатного разрыва, тоже не самый удачный метод пробуждения. Один хрен – ничего толком сделать не успею. А супротив такого количества атаманских «гвардейцев» мне выстоять не светит даже и в теории. Словом, будем спать! По-настоящему, без дураков…
И, надо отдать должное, это мне удалось! Никто не ломился в двери и не гомонил во дворе. Даже сны были какие-то… умиротворяющие, что, учитывая все последние события, можно было считать хорошим предзнаменованием.
Да и проснулся я вполне самостоятельно, хорошо отдохнувшим и полным сил. Вот только жрать хотелось совсем не по-детски. Идея вообще-то здравая и как-то надо бы её воплотить в жизнь…
Высовываю небритую морду в коридор и вопрошающе оглядываюсь. На глаза попадается один из атаманцев, бдительно несущий службу около лестницы. Завидев моё явление, парень моментально оказывается около двери, откуда выглядывает моя заспанная физиономия.
- Пан сотник?
- Пожрать бы чего…
- Сей момент! Пан атаман распорядился!
Относительно чего было отдано данное распоряжение, хотелось бы знать…
Пан Дмитро не подкачал, утренний (уже дневной?) перекус оказался очень даже… я бы сказал, что куда как получше, чем в гостинице. Тут и супчик присутствовал, да и на второе изрядная порция шашлыка оказалась весьма качественной. Теперь бы ещё по сто грамм… но, выпить мне не удалось – в дверях нарисовался Гуменюк собственной персоной.
- Пан Дмитро… - приподнимаюсь я со стула.
- Садись! – машет рукою атаман. – Эй, кто там есть?! Ну-ка!
Горячий кофе?
Хм… точно, в лесу кто-то околел… Ранее за ним такого я не замечал!
- Тебе ноне голова свежая нужна, - поднимает палец вверх Гуменюк.
За каким, позвольте вас спросить, хреном? Я когда-то уже нанялся на службу?
Вежливо интересуюсь на эту тему.
- Тут такое дело… - прихлёбывает кофе атаман. – Ты вот сам-то посуди, на моём месте, отпустил бы просто так подобного спеца?
- Просто так – это как?
- Ну, к словам-то не цепляйся! – морщится мой собеседник. – Мне такая голова, дюже по здешним меркам разумная, очень даже к месту сейчас пришлась. Да и связи у тебя есть, отрицать не станешь же?
- Есть кое-что… только ведь, ты, пан Дмитро, понимать должен, что некоторых вопросов я, при всем своем желании, освещать не могу. Да и не стану, не ко всем просто так лезть можно, ведь и тебе лишний геморрой ни к чему… Не обо всём говорить имею право, хотя кое-что могу по-старому задействовать.
- Это я уже видел! – отмахивается Гуменюк. – Не считай меня жлобом, я добро помню. И в долгу не останусь, как понимаешь. О другом нынче вопрос…

[Дядя Саша]

Кофе закончился, и атаман потребовал новую порцию.
- Эсбист наш, сволочь, на две стороны работал. Давно я это подозревал, да только доказательств никаких не имелось на него. Хитрый он, падлюка!
Гуменюк мрачнеет лицом, что-то вспоминая.
- Ладно! Короче! От него утром цидулка ушла - к его истинному хозяину. Что там, да как – не об том вопрос. Сюда скоро может пожаловать пан Соцкий, собственной персоной. Он та ещё скотина, если хочешь знать…
- Знаю.
- Откуда это? – подозрительно щурится атаман. – Хотя, да… это я, не подумав, бухнул. Приедет сей пан принимать, так сказать, хозяйство… Мое, как понимаешь.
- Так.
- Так, вот! Выехать от себя – он выедет. Да вот только дохать ему не суждено. А городок у него… очень даже привлекательный. Смекаешь?
- Война?
Война – это плохо. Подсиживать друг друга атаманы не прекращали никогда, это как-то по умолчанию всеми признавалось. Интриги, подставы – что угодно, но вот открытых боевых действий не велось. На инициатора навалились бы все разом. Вот, если как-то иначе… так, чтобы все приличия соблюсти. Тогда, вопросов не имелось бы ни у кого.
- Тут такое дело выходит… Эсбист его, тот, что сейчас на этой должности пребывает, вскорости помрёт. Это я тебе точно говорю. А нашего, того, что сейчас в подвале сидит, тогда туда выдернут – убитого замешать.
- Так… как же он э т о место бросит?
- А тут, к тому времени, уже н о в ы й хозяин объявится. Сам пан Соцкий! И так уж выйдет, что аккурат в то самое время, как ему хозяйство новое принимать, тут такая незадачка и произойдёт… Некогда будет ему туда-сюда мотаться, вот он Задорожному-то и прикажет.
- Точно прикажет?
- Так ведь и т а м не один человек помрет… Некем заменять-то будет! Да и какие проблемы? День-два на хозяйстве побыть?
- И наш эсбист туда поедет…
- Не один, как понимаешь. Впрочем, это часть работы я и сам выполню, не переживай. И дела он примет…и сдаст, кому положено.
- Так, а моя задача какова?
- Соцкий.
Так…
Интересно девки пляшут – сразу восемь в один ряд. Нехилая такая задачка, атаман-то не в одиночестве сюда пожалует. Да и кандидатура моя – самая та, если прикинуть. С Гуменюком крепко не повязан, денек погостил и всё. И списать можно, да и откреститься легко, ежели что…
- Хм! И что я буду иметь с гуся?
- Место эсбиста не дам, сам должен понимать. Это ж я прилюдно распишусь в том, что Соцкого убрал.
- Понимаю.
- Парней дам, есть доверенные. Их тут мало кто знает, они под городом сидят, специально на такой вот случай. Под тобою и останутся.
- Сколько их? Опыт есть?
- Тридцать человек. Шестеро – из Кармелюкской сотни.
Слышал про это подразделение – те ещё мастера…
- Семь человек воюют с тринадцатого года. С Торопой сюда пришли.
Как я понимаю, это те ухари, которыми Влад в свое время командовал. То есть, просто по умолчанию, если они с того времени выжили – вояки не из последних.
- Два «БМД» с экипажами. Воюют с пятнадцатого года, из харьковского набора. Ещё первого, смекаешь?
Харьковский полк прорыва – тот, что сформировали там в марте 2015 года. И бросили в лобовую контратаку на армию Новороссии. В тщетной попытке остановить бронированный кулак ополченцев, который шел тогда на город. Они продержались целых два дня, сумев задержать атаку танков и мотопехоты. Погибли почти все, раскатанные в тонкий блин артиллерией и гусеницами бронированных громадин. Но кое-кто удрать из города сумел, да… их потом долго искали и ловили. Поймали пока не всех…
- Ну и остальные… тоже не совсем пацанва зеленая. Два «Подноса», два КПВ, три АГС. «Колесница». Всё.
Камаз с зенитной установкой ЗУ-23-2. Мощный аргумент! Особенно, если наводчик не лопух.
- Почему они станут меня слушать?
- Они слушают того, кто им платит. Деньги передавались втемную, истинного хозяина никто не знает. Я начал их собирать полтора года назад…
И после этого меня кто-то станет уверять, что Гуменюк не знал истинного лица своего эсбиста? Нет, я тоже сказки люблю… и даже сам иногда рассказываю.
- За дверью стоят два чемодана с карбованцами. Этого отряду хватит на год. Плата за будущую операцию в эту сумму включена. Дальше… дальше сам смотри. Тот, кто отвозил туда деньги, тебя проводит и представит, как основного хозяина. С меня джип, тот, что в колонне забрали. Негоже серьезному человеку пешком ходить. Связь – обговорим.
- А сколько народу будет у Соцкого?

[Дядя Саша]

- Сотни две… - и Гуменюк бросает взгляд на радиостанцию, лежащую на столе.
Ах, вот оно, значит, как?!
Чтобы вертолеты Новороссии нанесли воздушный удар по колонне конкурента, а мы потом зачистили бы уцелевших? И никаких претензий к Гуменюку! Уверен, что он инфу по колонне с опасным грузом сможет вовремя и нужным образом подать. (А истинный хозяин груза и носа не покажет, не лопух) И в таком разе – к нему претензий никаких не будет. Ни с чьей стороны. Это не он – это новороссы, да и за дело вообще-то…
Соцкий заигрался в опасные игры и закономерно огреб. Власть в его городе – у его же (на первый взгляд) людей. А уж если «осиротевшие» сотни решат потом (именно что – потом!) перейти под руку более удачливого соседа… так тут и вовсе никаких вопросов не возникнет.
А мы (вот, уже начал думать о себе во множественном числе) – мы обычные наемники. Сегодня нас нанял Кварцахелия, завтра Гуменюк… и что? Обычное же дело! За бабки же – не просто за так! Все справедливо и никакого беспредела.
А пан Дмитро - в стороне.
Он ни при делах, и свидетелей никаких нет… кроме меня.
- Пан Дмитро, - дипломатично кошусь на радиостанцию, - а не может ли так стать… Что я внезапно п о т о м заболею? Или вовсе, не приведи Господь, съем что-нибудь несвежее или несъедобное?
Типа свинцовой пилюли в брюхо.
- Так у меня в соседях не только Соцкий…
Ах, вот, даже как? Наполеоновские планы у пана атамана, нечего сказать! Лет на пяток тут работы хватит по уши!
- А мой дом?
Атаман непонимающе на меня смотрит.
- Ну, жить-то я тут потом смогу?
- Да, кто ж тебе п о с л е в с е г о мешать станет-то?
То есть, жизнь моя в своём доме – и та теперь зависит от… да, много от чего и от кого зависит… Но, отказав сейчас атаману, могу сразу же собирать манатки. Если дадут…
- Ладно! Где чемоданы и связной?

Джип ждет меня у крыльца. Его подлатали и подновили, не щадя для этого сил и средств. Даже пулемет на крыше заменили – теперь там новехонький «Печенег». Неплохой такой намек от Гуменюка, мол, я свои слова держу!
Пока суть да дело, у меня ещё осталось немного времени, чтобы завернуть к дому. Связной будет только через час-полтора, заодно, я и из гостиницы кое-что прихвачу. После разговора с атаманом, я, разумеется, квартировать у него не стану, теперь моё место жительства в гостиничном номере. Нельзя так уж явственно показывать нашу приязнь. Да, нормальные отношения с главарем наемников – вполне понятное дело, но вот совместное проживание в одном доме, это уж слишком. Не станем жадничать, тем паче, что хозяин гостиницы свои выводы из происходящего тоже уже, наверняка, сделал и сам. И борзеть чрезмерно не станет, не круглый же он дурак?
Да и дом посмотрю…
А мастера там стараются! Стены уже совсем неплохо выглядят, да и с крышей тоже работа идет, издали видать.
Опа! Прохаживаются около дома атаманские головорезы – пан Дмитро прислал доглядальщиков. Понятно, отчего теперь мастера так стараются.
- Пан сотник!
Это ещё кто?
Наталка?
А ей-то что нужно? Притормаживаю у обочины и выглядываю из окна.
- Чего тебе?
- Пан сотник… нас выгнали!
- Откуда? Кто выгнал?
- Они… - кивает девушка на бойцов Гуменюка. – Мы рядом жили… там у вас домик маленький… Они пришли и сказали, чтобы мы убирались сей же час! Мол, дом на вашей земле стоит, а мы там… совсем не нужны никому… А туда помощь обещали привезти послезавтра.
Это что вдруг за фокусы? Без меня меня женили.

[Дядя Саша]

Наталку понимаю, не привезут очередною порцию гумпомощи – им будет тяжко! А ведь никто и не подумает искать семью «бычей» по всему городу. Ушли – и хрен с вами.
Вылезаю из машины и топаю к дому, всем своим видом показывая неудовольствие.
- Кто старший?
Боевики переглядываются и вперед выступает один из них, седоватый мужик лет тридцати.
- Ну, я…
- Я – кто?
- Панас Мирный.
- Должность?
- Старшой я…
То есть – даже и не десятник?
- Меня знаешь?
- Неа…
- А сюда кто вас прислал?
- Мы из сотни Лысого… то есть – из тороповской сотни!
Влад – его работа.
- Так поинтересуйся у своего командира – кто такой сотник Крюк! И что я тут делаю! Это – мой дом! И всё, что рядом – тоже! Усек?
- Ну…
- Этих – не трогать! Они…
А что – они? Что они тут делают?
- Дом починят – они за ним ухаживать станут! Нанял я их!
Оп!
Слово не воробей…
Только что, я, сам того не желая, сменил статус всей наталкиной семьи. Прилюдно признал их своими людьми – теми, кому я п л а ч у. При свидетелях.
То есть – они более не «бычи». Они – теперь работают на хозяина. И отныне, всё, что они накосячат – и на моей совести тоже. Мне за них отвечать. Правда, и наказать я их могу… сурово, в общем.
А толку с них?
Чего могут-то?
Не повесил и я себе на шею обузу?
- Иди со мной! – киваю Наталке.
Внутри дома тоже дым стоит коромыслом. Мастера пашут на совесть, даже и придраться не к чему. Да и не нужно, там дядьки грамотные.
- Как стену закончат, побелят тут всё и пол починят – в порядок все привести, ясно?
- Так, пан сотник… - всё ещё не верит услышанному девушка.
- Что тебе надо будет купить – к мастеру подойдешь, я его предупрежу. Его парни с тобою вместе на базар сходят, принесут.
- Понятно…
- Занавески подбери! Люстру повесь – свет провести должны. Ну и это… мебель там всякую и прочее, - продолжаю озадачивать Наталку.
Хм, а старший из боевиков насупился! Чего это он, я ж на мозоль ему не наступал?
Улучив момент, тихо обращаюсь к девушке.
- Сколько вас всего?
- Василь ещё…мама. Да дед Фома, он больной, ходить почти не может…
- Василь – брат твой?
- Младший. Восемь лет ему.
То есть – трое явных нахлебников. Толку с них… с козла молока, пожалуй, что и побольше будет. И вот за каким рожном мне все это нужно?
Ладно… не обеднею.
Походив по дому ещё немного (и немало подивившись на то, сколько тут уже успели сделать мастера), озадачиваю свою новую прислугу по-мелочи и, барственно кивнув, сажусь в машину.
- Пан сотник!
Старший боевик – тот, что Панасом назвался.
- Слухаю.
- Тут такое дело, пан сотник… Отчего они нам ничего не сказали?
- На себя-то глянь! Кто хошь перепугается! Сробели они.
Не катит лесть, не покупается на неё Мирный.
- Косяк это их! Должны были сразу обозваться!
То есть – теперь это уже м о й косяк?
- Так с девки – что за спрос? Молодая ещё… глупая.
- И что с того?
Так, вот и интерес, похоже, проявился. Увидел я, как глазки у Панаса поблескивают, когда он про Наталку говорит. Постельный это интерес, за неё и вступиться-то некому. Ну, да, с этой точки зрения, девушка очень даже… вполне сойдет. Брат – не защитник, мал ещё. Дед? И вовсе смешно. А на мать никто и смотреть не станет.
Бычи – этим всё сказано.
Были ими – теперь за спиною у семьи хозяин стоит. И фигура эта – совсем не по зубам Панасу. То-то он и нервничает. Обломались у парня сексуальные мечты. На доступных девок, поди, по бедности и собственной незначительности, денег не хватает, а тут – всё есть и ничего за это не будет. Девчонка из «бычей» - и атаманский боевик. Даже и сравнивать смешно! Она за счастье это почитать должна (с его-то точки зрения). Где-то я его даже понимаю. Но, совсем не сочувствую, не заслужил ещё.
- Панас… Ты – м н е предъяву выкатить хочешь, так, что ли? Я чё-то не понял…
А вот тут – побледнел Мирный. Дошло до мужика - на к о г о он хвост задирает.
Но – чувствует за спиною авторитет Торопы, своё гнет.
- Сотнику доложу. Обязан я!
- Доложи. Твоё право, не спорю. Но и я к нему скоро загляну… и с в о ю точку зрения поясню!