Ценитель чайных церемоний

[Дядя Саша]

Какой уж день со штабс-ротмистром в вагоне едем… Чаю вместе выпили… ну, с полведра, не меньше!
А он всё индюком надутым и сидит.
Ну, что с него, такого, взять… Видать, человек на службе уж до такой степени, как это в наше время говорилось, профдеформировался, что иного общения просто и не мыслит. Впрочем, понять его где-то даже и можно. Вчерашний, чуть ли не арестант, непонятно с какого бодуна по сей момент на свободе пребывающий, и с ним в одном купе ехать? Понимаю, что его гораздо больше устроил бы вариант, когда я в арестантском вагоне, а он, как жандарму и положено, в купейном. Вот тут - да, вся картинка бы была вполне понятной и привычной.
Но – облом!
Питер рассудил иначе.
Так что, будь любезен исполнять!
А вообще, мужик – кремень!
Сколько ни пробовал я у него выяснить причину такого странного отношения губернского жандармского управления ко мне и к моему отряду – фиг! Так ни слова и не промолвил. Уважаю…

Однако – вокзал уже скоро!
Пора и вещи собирать.
Самое смешное в нашем положении, что я, хоть и вроде бы как подозреваемый (непонятно, правда, в чём?), но и по сей момент при оружии. Ибо официально от должности не отстранён – а вызван на доклад к вышестоящему руководству. А вот положение жандарма – так и вовсе получается двусмысленным. Он и не конвоир (за отсутствием арестанта) и не сопровождающий – ибо по иному ведомству проходит. Формально – он, типа сам по себе, в Питер проехаться решил…
Парадокс?
Ох, чую, икнуться мне когда-нибудь такие вот… «парадоксы»… Госбезопасность у нас, во все времена, контора крайне злопамятная может быть. И шуток, особенно в свой адрес, не воспринимает.

Как там было в телеграмме написано?
«Вас встретят».
Ну, вот - мы оба на перроне стоим – и что?
А ничего…
Никого тут встречающего не видать. Ни конвоя жандармского, ни кого-либо ещё…
- Господин штабс-ротмистр Сиверцев?
Оборачиваемся.
Обычный пристанционный жандарм. Явление насквозь обыденное и привычное.
- Да, - отвечает мой спутник.
- Покорнейше прошу вас, господин штабс-ротмистр, и вашего спутника проследовать за мною. Вас ожидают…
Топаем к зданию вокзала.
Проходим по коридору, жандарм распахивает перед нами дверь…
И Сиверцев тотчас же вытягивается в строевой стойке! Только шпоры на сапогах звякнули!
- Ваше превосходительство! Имею честь доложить – штабс-ротмистр Сиверцев явился по вашему приказанию!
А импозантный, между прочим, дядя – реально генерал! Красный крестик – не хухры-мухры – орден святого Владимира! Суровый, стало быть, мужик…
Щелкаю каблуками (эх, шпор у меня нет…), вытягиваюсь и рапортую о прибытии.
- Стоять вольно, господа офицеры… - делает жест рукою генерал.
Ага, всё-таки господа офицеры? То есть, арестанта тут, вроде бы и не имеется? Это обнадёживает!
- Имею честь вам представить – генерального штаба полковник Сомов!
И чуть сбоку появляется незнакомый офицер.
- Вот, Павел Андреевич, извольте – передаю вам вашего подопечного! – кивает в мою сторону генерал. – В целости и сохранности!
- Покорнейше благодарю, ваше превосходительство! Разрешите нам отбыть по служебной необходимости?
- Право слово… полковник, ну куда ж так спешить? Господа офицеры с дороги… а накормить-напоить? Как-то это ведь неправильно получается, а?

[Дядя Саша]

Вот не приходилось мне тут едать с генералами за одним столом… ну, ничего, чай от современного мне председателя правления какого-нибудь банка, он, надо думать, если чем и отличается – то только в сторону большей воспитанности. Это банкир у нас может вчерашним гопником быть, а генерал – особенно нынешнего времени – это всё же воспитание! Пажеский там корпус какой-нибудь… или ещё что-то подобное…
Главное – следить за языком и какую-нибудь чушь не сморозить!

А дядя, и впрямь, крут оказался!

Антон Николаевич Никифораки – генерал-майор и начальник штаба Отдельного корпуса жандармов! Так, помимо всего прочего, ещё и управляющий третьим отделением собственной Его Императорского Величества Канцелярии! Это и вовсе контора мрачная…

Всё это поведал мне уже в карете полковник Сомов. Генерал, как и следовало ожидать, никому из нас не представлялся. Сиверцев его, так сказать, по долгу службы знал – так ему это и положено. Получил от начальственных щедрот три дня отпуска – и обратный билет домой. С чем мы с ним и распрощались… оставив штабс-ротмистра в тягостном недоумении – кого же он, всё-таки, в Питер сопровождал?
- Позвольте всё же полюбопытствовать, ваше высокоблагородие, чем вызван столь пристальный интерес к моей скромной персоне? – наконец задаю я столь интересовавший меня всё время вопрос. – И потом, разъясните мне всё же – когда я был зачислен на службу в российскую армию? В качестве кого - и в каком звании? Сие для меня новость – причём, неожиданная!
- Что ж, Петр Михайлович… буду уж так вас и впредь именовать, хорошо?
- Как вам будет угодно…
- Без чинов, господин капитан.
- Слушаюсь!
Полковник откидывается поудобнее на спинку сиденья.
- Итак – по порядку! Вы зачислены в Ливенский пехотный полк. По высочайшему повелению - и с учётом прежнего чина, вам присвоено звание капитана армии российской империи.
Ливны… это где? В Белоруссии?
Однако ж, что-то я не припоминаю, чтобы хоть когда-нибудь писал прошение «на высочайшее имя» с просьбой зачислить меня на службу в российскую армию… Устно такое пожелание высказывал – было дело, но, чтобы писать?
Впрочем, глядя на полковника, понимаю, что ежели будет надобно, то оная бумага тотчас же будет явлена по первому же требованию. И будет иметь все признаки подлинного документа, включая все положенные резолюции сколь угодно высоких чинов.
- Одновременно с этим, особым приказом, вы откомандировываетесь в распоряжение управления генерал-квартирмейстера.
Ага, контрразведка, если я ещё не совсем память потерял…
- Интерес же жандармов к вам и вашему отряду был вызван многочисленными жалобами полиции на некоторые методы пресечения вами противоправных действий разбойников и лиц, кои всемерную помощь им оказывали.
Догадываюсь… много кто на этом деле ещё «кормился»…
А те самые незаметные чиновники от МВД, что при нас постоянно находились, тоже не просто так бумагомаранием занимались – у них всё «на карандаш» было взято… всё зафиксировано! Не видели мы плодов их деятельности, да. Но, как понимаю, это вовсе не означает того, что их не было.
- Об этом – после! – пресекает мой возможный ответ полковник. – Будет ещё время, не один доклад писать придётся, вы уж мне поверьте… Как вы понимаете, встреча с уважаемым Антоном Николаевичем должна была раз и навсегда всякие домыслы в этом отношении прекратить! Дабы успокоить некоторых, чрезмерно ретивых, так сказать, должностных лиц. Что, однако ж, не отменяет необходимости все данные вопросы впоследствии осветить – и самым тщательным образом!
Понимаю… наша родная страсть к бумагописанию. Она когда ещё зародилась!
- А особый интерес нашего ведомства к вашей личности, Петр Михайлович, вызван некими вашими, не совсем тут понятными и привычными, манерами поведения и методами работы с различными лицами, кои немалый интерес для нас всех представляют. Однако ж, смею заметить, у вас всё это очень даже неплохо получалось! Так что – работать нам с вами вместе! И долго!
- Один вопрос, Павел Андреевич. За мною всё это время присматривали? Так ведь?
- Ну а вы сами-то как думаете? Мы тут все на легковерных простаков похожи? Да – и очень тщательно! Оттого сейчас так доверительно и разговариваем!

[Дядя Саша]

Как мне вскоре стало ясно, тот самый бывший приказчик очень много чего интересного рассказать успел. О многом… и очень подробно.
И последствия его откровенности очень и очень серьёзно икнулись некоторым… так сказать, негоциантам…

Афанасьев, понуро уставясь в одну точку, сидит на стуле. Какой-то он весь… потухший, что ли? Даже на вопросы отвечает с заметной задержкой.
Что ж, понять-то его можно – столь оглушительное падение с довольно-таки приличной высоты вполне может привести в «изумление» (как тут пишут в бумагах медики) кого угодно.
- И что ему светит? - вполголоса интересуюсь я у Маркова.
- По Уложению о наказаниях – пожизненная каторга.
- Ого! Не забалуешь тут…
- Да уж! Судейским только повод дай!

Когда напротив бывшего купца скрипнул стул, он поднял невидящие глаза, пытаясь разобрать того, кто сейчас уселся за стол.
- Я вас не знаю.
- Это не столь уж и важно, Дмитрий Нефёдович. Важно то, что я знаю вас и осведомлён о вашем положении.
- Да? И каково же оно – моё положение?
- Шутить изволите? Или вам нужную строку из Уложения о наказаниях прочитать?
- Не стоит… - отмахнулся Афанасьев. – У меня ещё неплохо работает голова. Вы меня вызвали – зачем? Вам нужно ещё что-то?
- Вы правы. У меня есть к вам некое… предложение, так сказать… Готовы его выслушать?

Почтенный негоциант Джошуа Венделем сегодня был в прекрасном расположении духа. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о его собеседнике – первогильдеец сегодня выглядел далеко не самым лучшим образом.
- Вам нездоровиться?
- Да, - сказал, словно каркнул, купец. – Доктор сказал, что у меня болезнь нутра… что-то серьёзное. Всё болит… даже есть могу с трудом.
- Это чрезвычайно печально, мой друг! Возможно, я смог бы вам чем-то помочь? Только скажите! Самые лучшие лекарства, врачи, всё, что угодно! – англичанин, казалось, был серьёзно взволнован.
- Да… это может потребоваться… Сейчас же мне необходимо ехать в Пятигорск – доктор сказал, что тамошние воды могут быть мне вельми полезными…
- Но вы же останетесь на связи? Куда я могу вам написать?
- Разумеется… Прибуду, осмотрюсь… сниму номер. Тогда вам и напишу. В крайнем случае – вы всегда можете мне телеграфировать по этому адресу, отвечу быстро.
- Буду ждать! – кивнул англичанин. – Но наши дела… как быть с ними? Вас кто-то может заменить здесь?
- Может… - кивнул купец. – Я вызвал сюда доверенного человека, он здесь.
- И вы вполне ему доверяете? Он тоже… из купцов?
- Скорее уж, - усмехнулся Афанасьев. – Он куда более будет понятен вам, нежели мне… Был у вас такой персонаж в истории, насколько я знаю… Робин… как там, бишь, его… Ну, он там по лесам бегал… со всякими…
- А! – понимающе прищурился негоциант. – Действительно, что-то там такое припоминаю… так он, что – до сих пор так бегает? Этот ваш?
- Остепенился… вроде бы. Но нутра – его ж не скроешь! Да и вспомнили тут его некоторые… Чтоб не слишком уж нос-то задирал!
- Что ж, - поджал губы англичанин. – Как у вас там говорят? За неимением гербовой – пишут на обычной?
- На простой. Но, - голос купца внезапно стал твёрдым. – Вы должны понимать – это только на время! Я вернусь!
- Кто бы спорил, мой друг! – поднял руки перед лицом Венделем. – Наши с вами взаимоотношения – они только наши! И ничьи более!
- Добро… - успокаиваясь, проворчал первогильдеец.
По знаку его руки, выйдя из-за своего столика, на свободный стул опустился новый персонаж.
- Вот, мистер Венделем, - указал на него Афанасьев. – Этот человек временно будет меня заменять.
- Очень приятно! – приподнялся со стула негоциант. – Джошуа Венделем, негоциант – к вашим услугам!
- Взаимно! – кивнул гость. – Позвольте представиться и мне – Петр Махов. Торговец чаем… ценитель чайных церемоний.

К О Н Е Ц

[Stprapor]

С первого прочтения не нашел к чему придраться в последних фрагментах. Однако дядя Саша явно планирует новую серию, ибо повествование заметно не окончено.
СПАСИБО ЗА КНИГУ!!!!

Перечитывая:

Уже подходя к дверям участка, я с удивлением обнаружил, что подход к зданию оказался перегорожен рогатками[1]. Это современная замена колючей проволоки, такие в это время повсеместно использовались.

---------------

[3] Рога́тка — лёгкое оборонительное заграждение, конструкция из перекрещенных и скреплённых (связанных) между собою деревянных бруса и кольев (обычно заострённых)

Номер сноски указан неверно. Должно быть 3 в обоих случаях.

[П. Макаров]

Черт... Вы хоть делом занимаетесь, а у меня просто работа сменилась. И времени толком нет.
Успел вот сейчас прочесть несколько финальных страниц. Впечатление - отличное!
Текст требует некоторой корректуры, но это уже вопрос технический
Надеюсь удастся в ближайшее время прочесть и то что новонаписано!.
С самыми наилучшими пожеланиями - П. Макаров!