Ценитель чайных церемоний

[Дядя Саша]

Бывшего приказчика усадили в одиночку, а напротив него постоянно сидел один из моих горцев. Гареев проявил выдумку – и на этот пост специально назначал кого-то внешне выглядевшего наиболее зверски. Не думаю, что это доставляло злодею какое-то удовольствие… он, по докладам, и спал-то вполглаза…

Основные разбойничьи шайки были в этой стычке разгромлены. Скрылось, по нашим подсчётам, не более тридцати человек. Ну, полагаю, что этих и без нас тут переловят…

Рапорт в отношении пристава я написал, думаю, что никаких последствий негативного плана для него не последует. Ну, выйдет тихо на пенсию, тем паче, что и здоровье служить уже не позволяет. Если повезёт – то выйдет по ранению, а это какие-то там плюшки в дальнейшем даёт.

Через день, сердечно распрощавшись, отбыл и штабс-капитан вместе со своими «курьерами». Я тут с ними малость побегал вместе – думаю, что ко всеобщему удовлетворению. Они мне кое-какие хитрости боя холодняком показали, а я со своей стороны, стрельбу и рукопашку. Чем, кстати сказать, немало их потряс – они такого ранее не встречали!

Свидерский забрал с собою и пленного приказчика – чему тот, полагаю, был безмерно рад! А от меня штабс увозил ещё и личный мой ему подарок – пистолет с глушителем. Даю руку на отсечение, что сей предмет будет изучен его руководством самым тщательным образом!

Весь отряд получил три дня на отдых. А от местного губернатора, из казны была выделена специальная награда всем. Так что и денег им тут привалило… будет, на что погулять и отдохнуть. Рассчитались и с местными казаками, кои немало нам помогли – этим выплатила премию казна. Ну и от нас кой-чего перепало… всё трофейное оружие и прочая полезная хурда, что была взята с бою. У них ведь как? «Что с бою взято – то свято!». Во всяком случае, некоторые «возчики», как раз из казаков-то и были… за что им и спасибо!

Всё, вроде бы тут уже и все дела завершил.

Утром был на почте – от Добрынина пришла телеграмма. Весь закупленный товар уже прибыл, и по большей части, распродан. Со всеми своими контрагентами он уже рассчитался и готов обсудить дальнейшую работу. Между строк он дал понять, что заработали мы на этом деле весьма и весьма недурственно!

Заработок… оно, конечно, и хорошо… но вот как-то я втянулся и в это дело. На кого тут Гареева оставлять? И что они здесь делать станут?

Из сбивчивых рассказов приказчика стало ясно, что большинство разбойников, которые тут орудовали, были пришлыми – он их с разных мест сюда сманивал. Не в том дело, что местных не хватало – этого добра тут, как грязи! А в том, что нужны ему были свои, коими он командовать мог, кто опору среди населения не имел – чтобы не сорвались куда-то на сторону.

Он много чего ещё интересного поведал – но это всё уже не по мою душу… для того и специальные люди имеются.

Так что – сидим и ждём. Надо будет ещё и программу занятий для горцев составить. По стрельбе их подтянуть, да и вообще…

Третий день сижу за бумагами. Никогда этого не любил, но в данной обстановке, увы, никуда от этого не денешься… вместо меня тут такого написать некому. Длительные усилия привели к тому, что отряд, издали вполне себе напоминавших тех, кого обязан ловить и искоренять, стал, наконец, напоминать более-менее нормальную воинскую единицу. Ну, тут нельзя не сказать слова благодарности и в адрес князя – всё же его офицерское звание тоже было получено явно не за просто так! И не благодаря исключительно титулу – он, как оказалось, тут не единственный князь имелся… Понимаю, что горский князь и какой-нибудь там князь Гагарин – суть величины несопоставимые, но… у нас тут как-никак, а империя всё-таки! И к дворянам здесь отношение особое…

Так что Гареев помощь оказывал вполне реальную и своевременную. Опять же – для горцев он свой, не то, что я! И это тоже значило очень многое.

Стук в дверь

- Входите, не заперто!

Опа…

И кто это тут у нас такой красивый нарисовался?

- Могу ли я видеть господина Петра Махони?

Голубой мундир, погоны… а позади гостя ещё парочка таких же персонажей. А кто у нас тут в таком одеянии расхаживает?

- Я перед вами, господин…

- Штаб-ротмистр губернского жандармского управления Сиверцев, честь имею!

Так, а вот он меня по званию никак не поименовал… интересно, почему?

- Прошу садиться, господин штаб-ротмистр! Слушаю вас?

Штаб-ротмистр… явно старше капитана по званию… так что никаких правил общения я не нарушаю. Да и он меня никак не называет – так что, квиты!

- Извольте ознакомиться…

И передо мною появляется некий документ.

«С получением сего, приказываю вам передать командование отрядом лицу, данный документ предоставившему, а самому впредь исполнять все его указания»

Подпись – начальник губернского жандармского управления… ну, это-то вполне понятно, кто ж тут ещё жандармами руководить может?

[Stprapor]

Весь закупленный товар уже прибыл, и, по большей части, распродан.

Запятая пропущена.

Штаб-ротмистр… явно старше капитана по званию… так что никаких правил общения я не нарушаю. Да и он меня никак не называет – так что, квиты!

По табели о рангах ШтабС-ротмистр (с буквой С). Равен Штабс-капитану и младше на одну ступень капитана/ротмистра. Так что явное нарушение со стороны ГГ.

[Дядя Саша]

Формально - так и есть.
НО!
Жандармерия в царской России имела крайне серьёзные полномочия. И в частности, именно на неё и была возложена обязанность проверки в т.ч. и армейских офицеров.
Так что, демонстрировать своё превосходство (а ГГ даже и официального документа о производстве в чин не имеет) в данном случае крайне неразумно.

[Stprapor]

Формально - так и есть.
НО! Жандармерия в царской России имела крайне серьёзные полномочия. И в частности, именно на неё и была возложена обязанность проверки в т.ч. и армейских офицеров. Так что, демонстрировать своё превосходство (а ГГ даже и официального документа о производстве в чин не имеет) в данном случае крайне неразумно.

Вот именно. У жандарма полномочия выше, но звание-то таки чуть ниже. Это в гвардии те же звания были на ранг выше). ГГ (учитывая ранее в тексте показанные обычаи Русской армии) ему нахамил. Не вижу смысла, и описание всей ситуации в тексте неправильное по-любому.

[Дядя Саша]

- Это всё? Или будут ещё какие-нибудь распоряжения?
- Пока – всё.
- Что ж… господин штабс-ротмистр, прочтите этот документ… - и на столе появляется грозная бумага, подписанная князем Львовым. А он-то куда как повыше начальника ГЖУ сидит! При дворе!
Минутная пауза.
- Следует ли мне понимать, что данный документ уже утратил свою силу? В таком случае, господин штаб-ротмистр, будьте любезны предъявить мне соответствующее постановление оным же лицом подписанное!
Завис жандарм…
Но ненадолго.
- Мне поручено сопровождать вас в Санкт-Петербург! Вот ордер!
И новая бумага ложиться на стол.
Вот не силён я в тонкостях здешней юриспруденции… черт их там знает, могут ли жандармы арестовывать военных? Наверное, всё-таки, могут… А с другой стороны – меня же на службу официально не зачисляли? Так себе… на вольных хлебах пробиваюсь, подручный купца… и вообще – подозрительный иностранец…
- Потрудитесь сдать оружие! И проследовать за нами к карете!
А вот это уже арест…
- Как вы себе представляете арест командира отряда горцев жандармами? – язвительно спрашиваю я гостя. – Как только они увидят своего командира - без оружия и в сопровождении конвоя… дальше продолжать?
- Вы полагает, - хмыкает гость, - что они осмелятся оказать н а м сопротивление?
- А вы проверьте… В радиусе полусотни верст отсюда нет никакой вооруженной силы, которая выступит на вашей стороне.
- Полиция…
- Это после-то прошедшей стычки с разбойниками? – откровенно ухмыляюсь я. – Что ж, не смею вам мешать – попробуйте прибегнуть к их помощи!
Пат.
Ничья.
Он может рискнуть – и задержать меня силой. Ну-ну… их трое… даже без оружия я с ними могу совладать – пусть всё же и с большим трудом. А мне стоит только крикнуть – во дворе постоянно присутствуют человек десять-пятнадцать. С оружием же горцы не расстаются даже, наверное, во сне.
- Но… господин капитан…
Ага!
- Вы же должны понимать, что я имею официальный приказ от своего начальника.
- А я – от князя Львова. Которому, как я полагаю, подчиняется и ваше руководство. И этот приказ никто не отменял. Следует ли мне напоминать вам о тех последствиях, кои могу быть в случае его неисполнения? Для всех… включая и вашего начальника.
- Но…
- Когда я получу официальный приказ от с в о е г о руководства, я с удовольствием последую за вами в столицу. В чём могу вас уверить, господин штабс-ротмистр! Если вы считаете необходимым, то можете оставить здесь любого из своих сопровождающих, дабы они могли убедиться в том, что я никуда не собираюсь отсюда скрыться.

Для него это, так сказать, сохранение лица – и он не может этого не понимать. Если, всё же, не полный дурак, конечно…
А мне, и в самом деле, бежать некуда. Не в Китай же возвращаться? Деньги-то на первое время есть… но потерять всё, что с таким трудом было создано? И начинать всё заново?
Та ещё перспектива, откровенно говоря…
Сиверцев встаёт.
Следом за ним поднимаюсь и я.
Раз он именует меня теперь по воинскому званию, то, стало быть, и все вытекающие из этого правила поведения должны исполняться неукоснительно. Старший по должности встал – и тебе неча на месте сидеть.
- Вахмистр Кондауров!
- Слушаю, ваше высокоблагородие!
- Вахмистр Степанчук!
Тот тоже рапортует о готовности исполнить приказание.
- Остаётесь в расположении… э-э-э… в расположении!
- Есть, ваше высокоблагородие! – рявкают оба жандарма.
- Позвольте вопрос, господин штабс-ротмистр? – вклиниваюсь я в беседу.
- Слушаю вас, господин капитан.
- По положению о функционировании отряда добровольцев (каком положении? Я и в глаза его не видывал! Но и жандармы, надеюсь, тоже…), на территории отряда не могут находиться более одного дня лица, непосредственного участия в его делах не принимающие. В каком статусе здесь будут присутствовать ваши подчинённые? Должен ли я поставить их на довольствие?
- На довольствие? Ну… разумеется!
Делаю шаг к двери.
- Князя Гареева позвать!
- Слушаюсь! – браво откликается кто-то из дежурящих поблизости горцев.
А нехило их, однако, уже собралось…
Пара минут - и Гареев появляется на пороге.
- Ваша светлость! (а что – всё верно, он же князь как-никак?) – и вижу, как автоматом подтягиваются все жандармы. – Зачислить на временное довольствие вахмистров Кондаурова и Степанчука! Включить их в процесс подготовки и привлекать к повседневной деятельности.
- Слушаюсь, господин капитан! – отдаёт честь поручик. – Прошу следовать за мной!
Топот ног – и никого не стало.
- Остаюсь ждать указаний из Санкт-Петербурга, господин штабс-ротмистр. Засим, ежели никаких иных дел у вас более не имеется, прошу соизволения приступить к выполнению обязанностей, на меня вышестоящим командованием возложенных.

[Дядя Саша]

Глядя вослед удаляющейся карете, размышляю о том, правильно ли я поступил? Собачиться в нынешнее время с жандармами… тут и Марков может не прикрыть! А с другой стороны – что ещё мне остаётся? Идти безропотной овечкой по первому же окрику голубого мундира? Хрен там его знает, что они на меня накопали… и откуда?

Однако, смотавшись на почту, я в темпе вальса отослал обстоятельную телеграмму в Питер. Пусть там начальство Маркова пораскинет головами…

А обоих жандармов приняли в работу со всей серьёзностью! Парни они оказались крепкие, но вот боевые качества… скажем так, оставляли желать лучшего! Ничего, подтянем!
Рубкой с ними занимался сам Махмуд – и лучшего учителя, положа руку на сердце, я бы не пожелал даже и себе. Мастер он был первостатейнейший – я это только со временем понял. Меня он вообще, как шкодливого котенка, склеил в первую же минуту. Только и отбоярился тем, что в Штатах такой вид боя редко применяется – больше стреляем.
А вот со стрельбой и дракой – это уже я душу отвёл! Сколько раз оба вахмистра на песок валились – и не счесть!
На третий день случился срочный выезд – сыскали уцелевших разбойников. И в изрядном количестве – аж два десятка человек!
Поразмыслив, я приказал включить обоих жандармов в число выезжающих. И сам с ними отправился – дабы никаких мыслей у них не возникло.

Подъехав к месту предполагаемого нахождения бандюков, спешиваемся и оставляем лошадей коноводам.
- Осмотреть всем оружие! Проверить сабли и кинжалы!
Кинжалов у жандармов нет, а из холодняка только тяжелые палаши. Ну, им привычнее… хотя, на мой взгляд, шашка в такой сшибке больше подходит. А огнестрел – тяжелые 4,2-линейные «Смит-и-Вессоны». Тоже, в принципе, неплохой револьвер, хоть и тяжеловат на мой выбор.
- Идёте оба за мною следом! Прикрывать мне спину!
И почти тотчас же около нас вырастают ещё и трое горцев – жизнь командира они никому передоверять не собираются!
Но увлечённые будущим боем жандармы, на это внимания не обращают. А зря…

За холмом у нас располагается старая шахта.
- Руду какуюсь-то там копали… - рассказывал нам по дороге проводник из местных крестьян. – Да кончилась она вся. А избы, что тамотка стоят – так то смотритель рудника жил, с семьёй, да… Да как все ушли, так и он тама не шибко задержался. Так всё впусте-то и пребывает там всё…
В принципе, здешнее население особой законопослушностью не отличается. И на шашни всяких там лесных сидельцев не шибко реагирует. Могут даже и подкормить при случае – всё ж живые люди! А то, что они там кого-то грабят… ну, так дело житейское! А ежели без смертоубийства – так и тем более…
Но вот данные конкретные злодеюки отобрали у них пяток телег с лошадьми – ценность по здешним местам весьма ощутимая. И народ, естественно, сильно с того вознегодовал! Итог – нас провожают к месту ночёвки разбойников.
Нас, не полицию… И похоже, что мои сопровождающие жандармы кое-что начинают понимать!
- Иса, - поворачиваюсь я к десятнику, - надобно на холм с той стороны парочку дозорных послать. Кто его знает… шахта эта… А ну, как и с той стороны какой отнорок имеется?
- Сделаем! – степенно кивает бородач. – Не упустим никого!

Вот и вершина холма.
Внизу, в небольшом распадке, виднеются две избы, какие-то сараи – должно быть, старое рудничное хозяйство.
А вот и сама шахта – перед черной дырой в холме стоят телеги. Много – с десяток! И половина уже чем-то загружена. Чуть поодаль, под присмотром дремлющего часового, пасутся верховые лошади – штук двадцать, между прочим! Кто там за два десятка разбойников говорил? Телеги-то тоже не сами по себе едут – на каждой возница должен присутствовать!
А нас всего десятка полтора…
Но!
С нашей стороны – полтора десятка конкретных бойцов! Не комар чихнул!

[Дядя Саша]

- Дзаур, - шепчу я лежащему справа бойцу. – Подстрахуй, пока я часовым займусь…
Он кивает и прикладывается к винтовке.
Здесь нет ничего особенного в том, что командир идёт первым – пистолет с глушителем только у меня. А будить всю толпу бандюков раньше времени… нафиг-нафиг!
Из своего же пистолета я стреляю намного лучше любого отрядника – проверено на практике не единожды.
Оружие не подвело и на этот раз – дремавший часовой, так и не проснувшись до конца, переселяется в мир иной. А ведь обычный с виду мужик… и чего ему у себя в деревне не жилось?
Взмах руки – и двое отрядников, стараясь не поднимать особого шума, отгоняют лошадей к лесу. Всё, теперь конный прорыв исключен!
А я снова поднимаюсь на холм – теперь моё место здесь.
Иса, меж тем, уже расставил бойцов, все взяли на прицел двери и окна строений.
Всё готово?
Беру в руки жестяной рупор – кузнец в деревне соорудил по моей просьбе. Коряво – но работает же!
- Эй, там! Просыпаться пора! Рудник окружен – здесь отряд князя Гареева! Будете дурить – тут все и ляжете! Выходить всем по одному! При выходе останавливаться, выбрасывать оружие и дальше идти с поднятыми руками!
Слава за наш отряд уже по окрестностям разнеслась – и многие поняли, что с осетинами лучше не шутить. Плохого юмора тут никто не понимает. Могут ответить резко! А будешь вести себя правильно, всегда есть вероятность нормального обхождения.
Тишина.
Молчат разбойники, думают. Надо полагать…
- Дзаур…
Бахает выстрел – и во входной двери одной из изб появляется дыра от пули. Намёк, так сказать…
И почти тотчас же распахиваются окна – в ответ ударяет нестройный залп. Интересно, а вы по кому стреляете-то? Дзаура на месте нет, он, сразу же после выстрела, сменил позицию. Чему-то же я их всё-таки успел научить!
А вот ответный залп оказался намного более эффективным – на той стороне заорали аж в три голоса, да одно ружьё выпало из открытого окна на улицу. То-то же, знай наших!
- Гасить их огнём! – командую я. – Головы поднять не давать!
И понеслось!
Перестрелка идёт уже минут десять-пятнадцать, но огонь со стороны разбойников остаётся достаточно плотным. Да, они стреляют, в основном, навскидку, появляясь в окнах лишь на мгновение. Поэтому их выстрелы не очень-то и точны. А вот отрядники, пристрелявшись, время от времени выхватывают-таки отдельных бандюков.
Не ввязываясь в перестрелку, думаю…
На что рассчитывают разбойники? На численное превосходство? Сомнительно, они же не знают, сколько нас тут! Досидеть в домах до ночи и в темноте смотаться? Ты ещё досиди до темноты-то… да под огнём…
Вообще, такое странное упорство для бандитов не особо-то и свойственно. Они чаще свалить пробуют. А уж если не вышло – могут и лапки приподнять… помирать что-то не спешат.
Но - они отстреливаются!
И боезапас у них, судя по плотности ответного огня, имеется в достаточном количестве.
Что ж… будем действовать жёстче!
- Иса, - склон холма видишь? Что над домом поднимается?
- Так, - кивает осетин, - вижу.
- Вот этот свёрток, - протягиваю я ему самодельную зажигательную бомбу. – За шнур дернуть надо и на крышу избы закинуть. А там и посмотрим – долго ли они высидят! Того, кто кидать будет, сам выбери! И стрелки пусть в оба глаза смотрят – чтоб никто ему не мешал!
Самоделка у меня достаточно примитивная. Пороховой заряд-воспламенитель, фунт зажигательного вещества – Китай же рядом! Там такого добра – завались! Простейший терочный запал – тоже самодельного изготовления. Но – работает же! Ещё ожидая встречи в Пекине, я подобными штуками там и озаботился, как чуял… А местным мастерам-пиротехникам это вообще до ноги, что там заказчик хочет. Платят – сделаем! Вот пару десятков таких «зажигалок» я и привёз.
Внимательно смотрю, как боец пробирается по откосу к указанному месту. Вроде бы и нормально идёт… а вот, что-то меня настораживает! Не совсем же там конченые идиоты засели, что не понимают опасности атаки с той стороны!
- Иса, дай ему знак остановиться! Подойдём к нему на помощь, что-то нехорошее я тут чую…
Десятник кивает – к таким предчувствиям горцы относятся очень серьёзно! Дважды громко свистит – и боец замирает на месте.
А я скатываюсь со склона и бегом, прикрываясь от противника земляной грядой, спешу к бойцу. Бегу ниже уровня его продвижения, крутя головою во все стороны. Шахта… блин, тут много чего могли понарыть в своё время!
Накаркал!
Прямо передо мной, метрах в десяти, отлетает в сторону плетёный из жердей и веток щит, и из узкой дыры начинают выбираться люди с оружием.
Вскидываю пистолет – и передний оседает на землю. Бросаю оружие – оно уезжает на ремне за спину, и тащу из кобуры револьвер.
Щас, блин… разогнался один такой…

[Дядя Саша]

С ревом, смутно напоминающим членораздельную речь, мимо меня проносятся оба вахмистра. С палашами наизготовку, мать! А стрелять кто будет?!
И практически тотчас же я вижу последствия неразумной удали – палаш одного из них, наскочив на обух топора, сверкающими осколками разлетается по сторонам. Как там, в присказке, сказано? «Плетью обуха не перешибёшь?»
Палашом, что очевидно, тоже…
Позади меня бабахает выстрел – и топоровладелец, так и не успев насладиться своей будущей победой, оседает на землю. Жандарм же, потеряв оружие, отпрыгивает назад и – наконец-то – вспоминает про револьвер!
А вот тут и мне представилась возможность пострелять – чем я тотчас же и воспользовался! И двое разбойников утыкаются мордами в песок.
Патроны все, где там второй револьвер?
Американец я – или кто? Должен завсегда два револьвера таскать – вот и таскай! Ещё один бородач в минусе…
Двоих, срубает второй вахмистр – вот у него-то с палашом всё в порядке. Ещё двоих валят горцы, неотступно следующие по моим пятам и одного, наконец-то, подстреливает первый жандарм. Опомнился, блин… с этого начинать следовало!
- Пусть бросают бомбу! – во весь голос ору я, поворачиваясь к бойцу на верхушке холма.

Сижу на земле, перезаряжая револьверы. Патроны все расстрелял… хоть не без толку. Удалось ещё одного свалить – совершенно бешенного, и тоже – с топором. Какая-то у них мода странная пошла – у этого вообще, чуть ли не колун был…
Мимо проводят повязанных разбойников.
А до фига их, однако, тут собралось!
- Двадцать три человека, - подходит сбоку Иса. – Да в доме сколько-то их погорело – не успели выбраться.
- Пострелянных-порубанных сколько?
- Восемнадцать человек нашли. Ещё ищем… поди, попрятались тама… в шахте этой.
- Так пошли кого погорластее – пусть крикнут там, что рванём шахту и всех, к чертям собачьим, засыплем там!
И то верно!
После недолгой паузы, из-под земли выбралось ещё человек пять – и на этом всё.

Интересно, и какого же рожна их тут столько собралось?
Ларчик просто открывался – под землёй оказалась изрядная гора давным-давно награбленного добра. Для того-то телеги и понадобились – во вьюках, да на руках столько и не унести! Да и на десятке телег зараз не вывезешь.
Вот, до чего же жадность довела!
Было же у них пяток своих телег – вот на них бы и таскали понемногу…
Высказываю свои соображения Исе – тот только ухмыляется.
- Это же обычные разбойники, воры… ни чести, ни совести! Они же по дороге друг у друга всё красть начнут!
Стоящий рядом жандармский вахмистр только ухмыляется – он полностью согласен с данным утверждением.
Кстати, первому жандарму, что с палашом отважно на бандюков набросился, всё же не свезло – поранили его. Не сильно, всего лишь в плечо… Но крови он потерял изрядно!
Да и не он один, у нас в отряде, окромя него, ещё пятеро подранков, причём, двое достаточно серьёзно. Вот лекарю-то работы привалило…
А пока – пользуюсь пресловутой корпией – только тут я, наконец-то, понял смысл этого слова. Ткань, что здесь на бинты идёт, она вся в мелких ворсинках. К ране пристанет – замучаешься отдирать! Вот я и усадил местных баб эти самые ворсинки выдирать-выщипывать. За денежку малую, они были готовы хоть дотемна это делать!
А зато, каждый боец теперь носит при себе два мотка таких бинтов, добавочно в чистую и прокипячённую ткань завернутых. Ну и спирта я при перевязке велю не жалеть – только не внутрь! Правда, горцы почти и не пьют… почти…
- Ты как там, Степанчук? Сдюжишь? – присаживаюсь я рядом.
- Ничё… вашбородь… сдержимся…
А плоховато ему!
- Вот, что, братец. Везём мы тебя до лекаря. И как он скажет – так тому и быть! Скажет лежать – положим. Лететь – полетишь! И никаких там! Понял?!
- Точно так…
Не дожидаясь, пока пленные разбойники выволокут всё награбленное добро на улицу, велю освободить одну телегу под раненых – и самым срочным образом отправить их к лекарю.

[Дядя Саша]

Пока грузили-отправляли – неведомо куда сгинул местный крестьянин-проводник. Впрочем, вскорости это и прояснилось – на дороге, что вела к заброшенному руднику, появилось несколько телег. Ага, так это они, стало быть, нам на помощь транспорт пригнали? В знак благодарности за возвращённые телеги…
- Кондауров!
- Я, вашбродь!
- Тут вот какое дело… ты ж ведь тут у нас единственный, так сказать, официальный представитель закона, так? Ну, в смысле – ты ж ведь из Отдельного корпуса жандармов?
- Точно так, вашбродь!
- А раз такое дело…
Кратко поясняю ему диспозицию.
Большая часть товаров, можно сказать, выморочная. Ибо владельцев оных, скорее всего, уже никаким сыском не сыскать. По причине отсутствия их на белом свете. А крестьяне, как ни крути, помощь нам оказали немалую – без них мы вообще фиг кого сыскали бы! Да и пострадавшие они… опять же – телеги-то у них ведь разбойники взяли?
- Всё верно, вашбродь! Доложить по команде надобно про то.
- Когда ещё там кто раскачается…
Короче, идея моя была такова. Нагрузить одну телегу товаром, что по всем признакам тут дольше всего лежал, да и отдать её крестьянам. Хозяин этого товара (или хозяева…) надо думать, за него уже ни с кого и не смогут спросить. А деревне - это ох каким подарком станет!
- Горцы мои на то и не глянут даже – им здешние дела не интересны. Вопрос – токмо в тебе! Не проговоришься – никто и не узнает ни о чём. Так что – думай! А люд здешний за то нам всем благодарен будет! И долго! Опять же – и вдругорядь помощь какую-нито оказать могут…
В итоге, на повороте в сторону деревни одна телега свернула в сторону… и никто не обратил на это никакого внимания.
Тем же вечером Кондауров официально отпросился в город. Прямо сказал – на доклад начальству. Ибо бой был нешуточный, а в полицейском участке уже не хватало людей, чтобы охранять пойманных разбойников – требовалась конвойная команда, чтобы всех их отконвоировать в более приспособленное для этого место. Использовать же для этого отрядников я не хотел – они совсем под другое ведь заточены! Разок-другой помочь, конечно, можно… но не всю же дорогу-то!
Заодно навещаю и раненого вахмистра. Он лежит весь белый в отдельной избе, вместе со всеми прочими тяжелоранеными. Лекарь, уже совершенно сбившийся с ног от усталости, тем не менее, обнадёживает – всё будет в порядке! Не у всех, правда, в одно время… но будет обязательно!
Увидев меня, Степанчук порывается даже встать – приходится придержать его рукой.
- Лежи уж… успеешь набегаться ещё…
- Дак я это, вашбродь… спросить хотел.
- За что?
- Кто супостата-то того свалил, что палаш мой…
- А! Ахмат Дзагоев это – стрелок знатный!
- Поблагодарить его хотел я… спасибо сказать…
- Так за чем дело-то стало? Скажу князю – его к тебе и пришлют. Тоже мне, проблему нашёл…
- Так это… - мнётся вахмистр. – Вы ж тоже двоих тогда разбойников того… так я и не факт, что с ними всеми зараз совладал бы…
- Раз ты мой боец – так я должен и тебе тоже думать! Так всегда! Или у вас иначе как-то обстоит?
Хлопаю его по здоровому плечу и поднимаюсь.
- Мне ещё с остальными пораненными переговорить надобно. А Ахмат к тебе сегодня же зайдёт, обещаю!

[Дядя Саша]

За повседневными вопросами и текущими делами незаметно пролетели три дня. А на четвёртый в деревню въехал конный полуэскадрон жандармерии, во главе с поручиком. Сопровождала его целая вереница телег для перевозки задержанных разбойников. Поручик Селиванов, данным подразделением командовавший, вёл себя достаточно учтиво, явился на доклад и сообщил, что привёз также и доктора, которому поручено всячески обихаживать всех раненых. Вот за это я выразил малость удивлённому офицеру особую благодарность!
Явившись же в импровизированный лазарет, я застал там и отъехавшего было вахмистра, который сидел у постели своего сотоварища. Тот был весьма сей встречей обрадован! Тепло поздоровавшись, с ними обоими, выясняю, что Кондаурову по-прежнему предписано находиться при моём отряде, всячески способствуя ему в повседневной деятельности. И на сей раз – это уже совершенно конкретное приказание губернского жандармского управления! А не просто устное указание штаб-ротмистра. И даже более того – в деревню вскорости должны прибыть ещё несколько жандармов – для той же самой цели. Полуэскадрон же, забрав арестантов, сегодня же с ними назад и отбудет…
Разговор продолжался бы и далее, но нас обоих бесцеремонно попёр от кровати вновь явившийся врач – мол, тут теперь командует он! И отвлекать разговорами больного – это после, а сейчас – осмотр!
А потом меня поймал жандармский поручик…
Короче, распрощался я с ними уже после обеда, когда все пленённые злодеи были уже рассажены по телегам, и полуэскадрон вытянулся вдоль их линии.
- Не скрою, господин капитан, премного был удивлён я всем, что тут ныне увидал! – наклоняется с коня Селиванов.
- Отчего ж так, господин поручик?
- Се – горцы дикие же! К порядку воинскому таковых обычно привести можно лишь с большими трудами, да тщанием великим. Когда ещё мне вахмистр про всё это рассказывал – нимало тому дивился я, с сомнением известным словам его внимаючи. Однако ж, вижу я, что он ничуть против истинного положения вещей не преувеличил. Напротив, склонен я полагать, что он ещё многого и не заметил! Труд сей, весьма, смею я заметить, велик!
- Ну, спасибо вам на добром слове поручик! Рад, что отряд наш не был вами за какое-то нестройное сборище сочтён – чем, кстати говоря, некоторые полицейские чины иногда его - по незнанию своему - полагали…
- Вот уж чем-чем, а таковым-то сборищем он точно не является! – усмехается жандарм. – Не извольте сомневаться, господин капитан, обо всём мною будет в точности доложено!

А наутро пришла долгожданная телеграмма из Питера.
«Можете выезжать в Санкт-Петербург. Вас встретят на вокзале. Командование временно передайте князю Гарееву. На ваше место прибудет капитан Измайлов, коему в дальнейшем препоручено сим подразделением и руководить».

Вот и всё…
Эта страница моей деятельности перевёрнута.
Что меня ждёт в дальнейшем?
Штабс-ротмистр себя тоже ждать не заставил – явился на следующий день к обеду. Хотя, против прежнего, вел себя намного более учтиво и с порога не борзел. Вместе с ним прибыло и полтора десятка жандармов – для «совместного обучения и отработки действий в особых условиях». Моя формулировка – я её ещё Селиванову подсказал! Смотри ты – приняли!
Примчавшийся тотчас же Кондауров вытягивается во фрунт и рапортует своему непосредственному начальнику. Ну, не вмешиваюсь – не моё дело.
Уже не моё…
С утра перед строем мною уже было объявлено об отъезде, и командует теперь всем отрядом князь. Полагаю, что с производством его в следующий чин тоже надолго не заржавеет. Вообще-то, если исходить из условий нашего тогдашнего договора, то многим членам отряда тоже уже некоторые особые плюшки положены… есть у горцев весьма сложная процедура примирения с кровниками, и власти на месте этому весьма поспособствовать могут. Надеюсь, что так и будет.