В рассказе Я попытался увидеть, что если человеческие верования - не более, чем иллюзия, а мир - всего лишь виртуальность. Получилось или нет - судить вам.
Фрактал
Жанр: фантастика, кибер-панк, эзотерика
Аннотация:
Что если наша жизнь всего лишь чей-то сон? Дайн — главный герой рассказа — знает об этом не понаслышке. Но даже его впереди ждут новые откровения и потрясения.
Прелюдия:
Когда мы во сне — у нас есть якорь в виде бодрствования. Основываясь на этом мы можем утверждать, что сон — это иллюзия. Относительно жизни и смерти у нас такого якоря нет. Или есть, но мы о нём не знаем (не помним?), точно также, как не знаем о якоре будучи во сне (за исключением осознанных сновидений). Чтобы утвердиться относительно якоря за этой реальностью — нужно лишь умереть : иными словами — проснуться. Или же аналогично со снами — осознанно бодрствовать?
Когда во сне неожиданно осознаёшь себя, особенно во время страшных мгновений, Я говорю себе: «Нечего бояться — это всего лишь сон».
Что Я скажу, если в полной мере осознаю себя в бодрствовании? «Нечего бояться — это всего лишь жизнь?»
Умерев во сне, Я всегда просыпаюсь.
Что будет, когда Я умру в бодрствовании?
Часть I. Нир
В полумраке комнаты слабо разливалось мягкое голубоватое свечение, исходившее от парящего в воздухе кресла, в котором, удобно устроившись, полулежал мужчина. Его тело плотно облегал чёрный матовый комбинезон. Длинные, соломенного цвета, волосы были откинуты назад, а большую часть лица — весь лоб, глаза и нос, — закрывала маска-шлем. С виду в комнате ничего не происходило, но на самом деле Нир проделывал важную и ответственную работу Ведущего, незримую для стороннего наблюдателя. Впрочем, для "Шпиля Мироздания" — общественное образование, на которое работал Нир — дело любого Ведущего было важным. Ему уже перевалило за тысячу лет, но выглядел он по нашим меркам всего на тридцать. Для продвинутой во всех научных областях цивилизации долгожительство редкостью отнюдь не являлось. В среде Ведущих даже поговаривали, что Основатель "Шпиля" Майр Даан живёт уже не первый миллиард лет и до сих пор здравствует. Так это было или нет, Нир не знал, ибо никогда не встречался с Основателем, да и не припоминал, чтобы кто-либо из Ведущих воочию лицезрел мудреца Майра, как его часто называли. Но все слышали его обращения, призывы или воодушевляющие речи в те или иные знаменательные для общества дни.
Перед глазами Нира в виртуальной черноте безграничного космоса медленно вращалась голубая планета, жители которой звали её Землёй. Но виртуальным всё воспринимал лишь Нир. А для жителей голубой планеты всё было по-настоящему.
Очень давно, когда их цивилизация Нира ступила на новый виток развития и совершила огромный научный, технологический и духовный скачок, была впервые создана виртуальная модель планетарной системы практически ничем не отличимой от настоящей. Именно тогда и построили "Шпиль Мироздания" — высокое в две сотни этажей конусообразное здание, в котором и установили ядро системы. В дальнейшем, модель развилась и стала виртуальной копией галактики, а потом и всей вселенной; технологические возможности цивилизации позволяли и не такое.
Нир отключился от сети. Сейчас его должен был заменить напарник Дайн со своего узла управления. Нир поднялся с кресла и стянул с лица маску. После нескольких часов, проведённых без движения, нужно было размять тело и главное принять душ. Ведущий вышел из узла управления в коридор второго этажа своего дома. Везде, где он оказывался, автоматически загорался свет. Узкий коридор, ведущий в несколько комнат, закончился, открыв взору большую округлой формы прихожую. С потолка, сквозь второй свет (примечание автора: так называется пустое пространство между этажами) спирального лестничного пролёта, до середины первого этажа свисала причудливой формы люстра.
Нир бодро сбежал по ступенькам и направился в спортзал. Каждый Ведущий обязывался заботиться о своём здоровье. Конечно, при высоком уровне развития медицины можно обойтись и без занятий спортом. Только вот зачем? Неизлечимые болезни канули в лету, но физические упражнения и необходимость поддерживать форму никто не отменял. Размяв мышцы, сделав растяжку, Нир направился к беговой дорожке.
— Как обычно? — прозвучал приятный женский голос искусственного разума одновременно со всех сторон, благодаря скрытым под потолком динамикам.
— Да, Лиа, будь любезна.
В комнате погас свет. Стена напротив Ведущего превратилась в экран, на котором возникло изображение дороги в хвойном лесу. Зазвучал щебет птиц, трескотня насекомых, скрип деревьев, покачивающихся на ветру. В ноздри ударил тонкий запах озона. На фоне тихо заиграла приятная, еле слышная мелодия. Дорожка под ногами Ведущего пришла в движение, заставив того побежать. Изображение на экране углубилось в виртуально смоделированный лес, создав полную иллюзию пребывания на природе.
Покончив с пробежкой, Нир отправился в душевую. Сбросив комбинезон и оставив его в отведённом для чистки отсеке, Ведущий вошёл в кабинку, подставив усталое тело под струи тёплой воды.
— Как там Дайн?
— В порядке, — ответила Лиа. — Как всегда, чувствует себя, как рыба в воде.
Нир улыбнулся, вспомнив первую и единственную встречу с напарником. Как давно это было? Ответственный за сектор, в которую входила галактика Млечный Путь — в виртуальном пространстве, конечно же — и познакомил тогда двух новоиспечённых Ведущих. Нир и Дайн со следующего дня должны были включиться в сеть и вести работу над планетой Земля, которая, если кратко, заключалась в контроле за равновесием и слежкой за Внедрёнными. До того, как Нир стал Ведущим, он и сам несколько раз внедрялся, только не на виртуальной Земле, а в обитаемых мирах других галактик. Каждый Ведущий проходил через это, по меньшей мере, три раза, чтобы в будущем знать, с чем иметь дело. Ладно, если проходишь осознанное внедрение. Но когда оно с отключением памяти, и ты не помнишь, что внедрён, воспринимаешь виртуальность за единственную возможную реальность — это страшно. Да и как не воспринять, если виртуальность ничем от реальности не отличается? А страшно, потому что не помнишь: кто ты на самом деле, откуда и с какой целью рождён в этом мире. И только смерть в виртуальности пробуждала Внедрённого. Он просыпался, и с облегчением вздыхал, воспринимая прожитое воплощение, как страшный сон, особенно если она проходила там — в мучениях и страданиях. А чаще всего так и было, несмотря на то, что виртуальную жизнь можно заранее запрограммировать: выбрать место рождения, родителей, выбрать каким будет детство и прочие условия. Но именно Ведущие проходили неосознанное внедрение. Так они лучше понимали переживания тех, кто рождался, жил, умирал и никогда не покидал пределов виртуальной Вселенной. Хотя, бывали очень редкие исключения, когда коренной обитатель виртуальности вёл достойную, по меркам сообщества, жизнь. Тогда искусственный разум ждала не очередное перерождение в виртуальной Вселенной, а новое, способное прожить миллионы лет, тело, заботливо хранящееся в пробирке. По сути, это, всё же, было перерождение, но более качественного уровня. Новому жителю сообщества, спустя несколько лет, объясняли, что на самом деле представляет собой реальность. И если тот принимал её такой, какая она есть, то ничего для него не изменялось. Но, случалось, что "новорожденный", узнав правду, отказывался поверить в неё. Тогда его, тело погружали обратно в пробирку, а сознание возвращали в виртуальную Вселенную — на очередное перерождение с отключёнными воспоминаниями.
Дайн, в отличие от Нира, родился в виртуальной Вселенной. Несмотря на это, "новорождённый" стал полноценным жителем сообщества. Он спокойно воспринял то обстоятельство, что ранее прожил тысячи воплощений в искусственном мире без возможности помнить их. Но тут, в реальности разрешали вспомнить все прошлые воплощения, если таково было желание "новорожденного". Последняя жизнь Дайна закончилась в России начала двадцать первого века на планете Земля. Он решил вспомнить только её, раз уж по меркам сообщества именно она оказалось прожита достойно. Остальные Дайн побоялся вспоминать.
Почти весь день Нир с Дайном, стараясь лучше понять друг друга, провели вместе. Но насколько хорошо узнаешь человека всего за день? Они просто рассказывали каждый о себе. Хотя больше говорил Дайн о жизни, прожитой в России. Ниру напарник понравился: Дайн умел расположить к себе собеседника. Но в силу особенностей их работы, то была единственная встреча "живьём": один из них всегда находился в виртуальной Вселенной, поэтому пересечься в реальности не представлялось возможным. Да и как оставить Землю без управления? Не то чтобы людям сильно мешали — в конце концов это их жизнь, их планета, и им решать, как сложится их судьба, но часто вносили поправки, чтобы сгладить последствия неверных решений, вернуть шаткую стабильность или восстановить равновесие. Связником между напарниками выступал искусственный интеллект.
Нир, покинув душевую, оделся в новый комбинезон и отправился на кухню завтракать.
— Что будешь есть? — поинтересовалась Лиа.
— Давай чего-нибудь полегче и попроще.
— Что-то случилось? — в её голосе прозвучали нотки озабоченности. — Обычно ты завтракаешь плотнее, особенно после пробежки.
— Да нет, ничего особенного, — отмахнулся Нир. — Земля, правда, немного беспокоит. А ещё за Дайна переживаю.
— Почему? С ним всё в порядке. Вчера ночью он был со мной нежен и ласков. Я ему сделала расслабляющий массаж, — в голосе Лии прозвучали игривые нотки. — Может и тебе хочется? Моё тело всегда в твоём распоряжении.
— Я знаю, Лиа. Спасибо. Только оставим это на потом. Просто какое-то странное предчувствие... И с этим как-то связан Дайн.
— Да, чутьё тебя пока никогда не подводило. Но ты же знаешь, что я обязана, кроме прочего, следить за вашим состоянием: физическим, интеллектуальным и душевным. Можешь поверить, с твоим напарником всё в порядке.
— Лиа, я не сомневаюсь в твоей осведомлённости, но прости за грубость: ты всё-таки искусственный разум.
— Ха, нашел, чем задеть, — голос прозвучал с ехидцей. — Если ты ещё не забыл, опекаемые вами люди на Земле, тоже искусственные. Дайн, к примеру, ничем от меня не отличается.
— Ошибаешься. Ты, во-первых, несмотря на то, что у тебя есть тело, пользуешься им, как механизмом, необходимым для работы с материей. Никогда не сливаешься с телом на сто процентов.
— Почему же? — в голосе прозвучали смешинки. — Во время секса ещё как сливаюсь.
— Ты даже не говоришь с помощью тела, а используешь для этого динамики.
— С Дайном я часто разговариваю вживую.
Нир хотел было продолжить, но, услышав новость, так и остался сидеть с открытым ртом. Спустя несколько секунд, когда дар речи всё-таки вернулся, а удивление сошло на «нет», он лишь коротко спросил:
— И как давно? — Лиа с ним никогда не разговаривала с помощью тела. Да, улыбалась, вздыхала иногда, во время секса убедительно и откровенно стонала, но разговаривала с ним всегда через динамики. С Дайном значит не так? С чего бы это?
— Давно.
— Но почему?
— Ему это было необходимо, тебе — нет. Тебя и так всё устраивает.
И ведь не поспоришь! Нира действительно всё устраивало. И даже сейчас это не изменилось.
— Так может мне сейчас это нужно?
— Лгунишка! — на этот раз в голосе прозвучала издёвка. — Меня не проведёшь.
— Язва цифровая!
— Ах, так?! Останешься без эротического массажа! Так и знай!
Нира всегда удивляли резкие перепады настроения Лии: то она нежна и ласкова, то наоборот, обидчива и мстительна. Причём эти перемены происходили с ней молниеносно, особенно, это касалось вспышек злости. К счастью, долго в этом состоянии она никогда не пребывала, сменяя гнев на милость. Вот и сейчас, спустя несколько секунд, Лиа произнесла, как ни в чём не бывало:
— Ну, ладно, только не дуйся. Если тебе хочется, могу и с тобой поговорить «вживую».
— Эх, перепрограммировать бы тебя! Сделать доброй и послушной.
— Не знала, что тебе нравятся бездушные куклы! — в голосе вновь прорезалась злость.
Нир усмехнулся. Хорошего понемногу! В чувстве юмора ей, конечно, не отказать, но перегибать палку не стоит. Нет, Ведущий не боялся мести или неожиданного акта насилия со стороны искусственного разума. Даже несмотря на то, что Лиа не имела никаких ограничений в своём программном ядре. То есть возжелай она его убить, Лие никто помешать не сможет. Но в том-то и дело: она не возжелает. Несмотря на искусственную природу, Лиа, всё же, живая, и, как полноценный житель сообщества, осознаёт, что нельзя причинять боль какому бы то ни было живому существу, если оно не пытается причинить вред тебе. Вот если б Нир, без её согласия и, не имея на то веских причин, действительно полез бы менять установки в её программном ядре, тогда она имела бы право помешать ему любым способом. Но она прекрасно понимала, что Ведущему и в голову такое не взбредёт. Понятия и высокий уровень нравственности цивилизации, в которой всё сосуществовало в согласии, равновесии и даже в симбиозе, не создавали предпосылок для подобных мыслей, даже, когда речь шла об ИР. Конечно, можно допустить, что постоянное пребывание в виртуальной среде может довести и до такого. Но для этого здесь и находится Лиа: чтобы следить за здоровьем Ведущих. Вот если бы она, вопреки всем понятиям и убеждениям живого разумного существа, действительно попыталась бы кого-либо убить, её бы ожидало расформирование — уничтожение разума, полное и необратимое, за которым следует небытие. Смерть тела в их обществе не означала истинную смерть. Тело можно заменить — оно не более, чем набор простейших частиц: протонов, нейтронов и электронов. А вот расформирование разума — это конечная смерть без возможности перерождения.
Спустя минуту, на кухню вошла сногсшибательная длинноволосая блондинка, одетая в комбинезон, плотно облегающий плавные изгибы её роскошного тела. Она игриво улыбнулась Ведущему и села напротив него.
— Прекрасно выглядишь! — восхитился Нир.
— Спасибо, — ответила Лиа, вопреки ожиданиям Ведущего, не через динамики.
Тот промолчал, не решаясь что-то сказать, привыкая к новому обстоятельству.
— Чего молчишь? Язык откусил? Я не для того заговорила вживую, чтобы ты онемел!
— Непривычно как-то слушать твой голос вот так, а не когда он льётся ото всюду.
— Ну если хочешь, я могу снова замолчать.
— Нет, нет, нет. Не стоит. Так гораздо лучше!
— Что ж, раз тебе нравится...
— Очень даже нравится! — без раздумий согласился Нир.
Лиа одарила Ведущего ослепительной улыбкой, потом, встав из-за стола, направилась к пищевому синтезатору. Что ж, если Ниру хочется чего-то лёгкого, пусть так и будет. Набрав в голографическом списке нужный код, нажала на кнопку "создать".
— И что там во-вторых? — спросила Лиа.
— Прости, ты о чём?
— Уже потерял нить разговора. Я произвела на тебя неизгладимое впечатление?
— Мягко сказано! Всегда немая Лиа вдруг заговорила.
— Надо же! Чудеса случаются! — она звонко рассмеялась и вернулась к столу с подносом в руках, на котором лежала квадратная со скруглёнными углами фарфоровая тарелка с овощным салатом. Поставив перед Ведущим блюдо, она повторила вопрос:
— И что там во-вторых?
Нир принялся за еду. Он прожевал несколько кусочков помидора и ответил:
— Во-вторых, моя электронная радость, ты, в отличие от Дайна, никогда не проходила внедрение.
— А сейчас перед тобой, по-твоему, что за явление? Я полностью слилась с телом.
— И забыла, что можешь в любой миг его покинуть, вернувшись в своё виртуальное ядро?
— Нет.
— То-то и оно! Дайн в таком интеллектуальном беспамятстве перерождался много раз! Ни мне, ни тем более тебе это не знакомо. Да и честно говоря, я рад, что мне не пришлось пройти через множество перерождений без возможности помнить предыдущие жизни. Это всё равно, что каждый раз начинать с чистого листа. Внедрённые, конечно, время от времени так поступают, но у них своя цель, своя работа. Они заранее знают, что после прожитой жизни обязательно очнутся в реальности. Всё равно, что прыгнуть вниз с высокой скалы, зная, что обязательно выживешь.
Лиа поёжилась, по её спине пробежали мурашки:
— С этим согласна. Но ведь Дайн помнит только последнее виртуальное воплощение. Так что его душевному спокойствию ничто не грозит.
— Очень надеюсь, что так. Но чутьё подсказывает, что мы оба страшно ошибаемся.
— Боишься?
Нир кивнул.
— Чего?
— Сам не знаю.
— Хорошо, доедай, и пойдём поплаваем в бассейне, потом я сделаю тебе эротический массаж. А затем... — Лиа заговорщицки подмигнула Ведущему. — Опомниться не успеешь, как все твои страхи сами разбегутся.
Перед глазами Нира в виртуальной черноте безграничного космоса медленно вращалась голубая планета, жители которой звали её Землёй. Но виртуальным всё воспринимал лишь Нир. А для жителей голубой планеты всё было по-настоящему.
Очень давно, когда их цивилизация Нира ступила на новый виток развития и совершила огромный научный, технологический и духовный скачок, была впервые создана виртуальная модель планетарной системы практически ничем не отличимой от настоящей. Именно тогда и построили "Шпиль Мироздания" — высокое в две сотни этажей конусообразное здание, в котором и установили ядро системы. В дальнейшем, модель развилась и стала виртуальной копией галактики, а потом и всей вселенной; технологические возможности цивилизации позволяли и не такое.
Нир отключился от сети. Сейчас его должен был заменить напарник Дайн со своего узла управления. Нир поднялся с кресла и стянул с лица маску. После нескольких часов, проведённых без движения, нужно было размять тело и главное принять душ. Ведущий вышел из узла управления в коридор второго этажа своего дома. Везде, где он оказывался, автоматически загорался свет. Узкий коридор, ведущий в несколько комнат, закончился, открыв взору большую округлой формы прихожую. С потолка, сквозь второй свет (примечание автора: так называется пустое пространство между этажами) спирального лестничного пролёта, до середины первого этажа свисала причудливой формы люстра.
Нир бодро сбежал по ступенькам и направился в спортзал. Каждый Ведущий обязывался заботиться о своём здоровье. Конечно, при высоком уровне развития медицины можно обойтись и без занятий спортом. Только вот зачем? Неизлечимые болезни канули в лету, но физические упражнения и необходимость поддерживать форму никто не отменял. Размяв мышцы, сделав растяжку, Нир направился к беговой дорожке.
— Как обычно? — прозвучал приятный женский голос искусственного разума одновременно со всех сторон, благодаря скрытым под потолком динамикам.
— Да, Лиа, будь любезна.
В комнате погас свет. Стена напротив Ведущего превратилась в экран, на котором возникло изображение дороги в хвойном лесу. Зазвучал щебет птиц, трескотня насекомых, скрип деревьев, покачивающихся на ветру. В ноздри ударил тонкий запах озона. На фоне тихо заиграла приятная, еле слышная мелодия. Дорожка под ногами Ведущего пришла в движение, заставив того побежать. Изображение на экране углубилось в виртуально смоделированный лес, создав полную иллюзию пребывания на природе.
Покончив с пробежкой, Нир отправился в душевую. Сбросив комбинезон и оставив его в отведённом для чистки отсеке, Ведущий вошёл в кабинку, подставив усталое тело под струи тёплой воды.
— Как там Дайн?
— В порядке, — ответила Лиа. — Как всегда, чувствует себя, как рыба в воде.
Нир улыбнулся, вспомнив первую и единственную встречу с напарником. Как давно это было? Ответственный за сектор, в которую входила галактика Млечный Путь — в виртуальном пространстве, конечно же — и познакомил тогда двух новоиспечённых Ведущих. Нир и Дайн со следующего дня должны были включиться в сеть и вести работу над планетой Земля, которая, если кратко, заключалась в контроле за равновесием и слежкой за Внедрёнными. До того, как Нир стал Ведущим, он и сам несколько раз внедрялся, только не на виртуальной Земле, а в обитаемых мирах других галактик. Каждый Ведущий проходил через это, по меньшей мере, три раза, чтобы в будущем знать, с чем иметь дело. Ладно, если проходишь осознанное внедрение. Но когда оно с отключением памяти, и ты не помнишь, что внедрён, воспринимаешь виртуальность за единственную возможную реальность — это страшно. Да и как не воспринять, если виртуальность ничем от реальности не отличается? А страшно, потому что не помнишь: кто ты на самом деле, откуда и с какой целью рождён в этом мире. И только смерть в виртуальности пробуждала Внедрённого. Он просыпался, и с облегчением вздыхал, воспринимая прожитое воплощение, как страшный сон, особенно если она проходила там — в мучениях и страданиях. А чаще всего так и было, несмотря на то, что виртуальную жизнь можно заранее запрограммировать: выбрать место рождения, родителей, выбрать каким будет детство и прочие условия. Но именно Ведущие проходили неосознанное внедрение. Так они лучше понимали переживания тех, кто рождался, жил, умирал и никогда не покидал пределов виртуальной Вселенной. Хотя, бывали очень редкие исключения, когда коренной обитатель виртуальности вёл достойную, по меркам сообщества, жизнь. Тогда искусственный разум ждала не очередное перерождение в виртуальной Вселенной, а новое, способное прожить миллионы лет, тело, заботливо хранящееся в пробирке. По сути, это, всё же, было перерождение, но более качественного уровня. Новому жителю сообщества, спустя несколько лет, объясняли, что на самом деле представляет собой реальность. И если тот принимал её такой, какая она есть, то ничего для него не изменялось. Но, случалось, что "новорожденный", узнав правду, отказывался поверить в неё. Тогда его, тело погружали обратно в пробирку, а сознание возвращали в виртуальную Вселенную — на очередное перерождение с отключёнными воспоминаниями.
Дайн, в отличие от Нира, родился в виртуальной Вселенной. Несмотря на это, "новорождённый" стал полноценным жителем сообщества. Он спокойно воспринял то обстоятельство, что ранее прожил тысячи воплощений в искусственном мире без возможности помнить их. Но тут, в реальности разрешали вспомнить все прошлые воплощения, если таково было желание "новорожденного". Последняя жизнь Дайна закончилась в России начала двадцать первого века на планете Земля. Он решил вспомнить только её, раз уж по меркам сообщества именно она оказалось прожита достойно. Остальные Дайн побоялся вспоминать.
Почти весь день Нир с Дайном, стараясь лучше понять друг друга, провели вместе. Но насколько хорошо узнаешь человека всего за день? Они просто рассказывали каждый о себе. Хотя больше говорил Дайн о жизни, прожитой в России. Ниру напарник понравился: Дайн умел расположить к себе собеседника. Но в силу особенностей их работы, то была единственная встреча "живьём": один из них всегда находился в виртуальной Вселенной, поэтому пересечься в реальности не представлялось возможным. Да и как оставить Землю без управления? Не то чтобы людям сильно мешали — в конце концов это их жизнь, их планета, и им решать, как сложится их судьба, но часто вносили поправки, чтобы сгладить последствия неверных решений, вернуть шаткую стабильность или восстановить равновесие. Связником между напарниками выступал искусственный интеллект.
Нир, покинув душевую, оделся в новый комбинезон и отправился на кухню завтракать.
— Что будешь есть? — поинтересовалась Лиа.
— Давай чего-нибудь полегче и попроще.
— Что-то случилось? — в её голосе прозвучали нотки озабоченности. — Обычно ты завтракаешь плотнее, особенно после пробежки.
— Да нет, ничего особенного, — отмахнулся Нир. — Земля, правда, немного беспокоит. А ещё за Дайна переживаю.
— Почему? С ним всё в порядке. Вчера ночью он был со мной нежен и ласков. Я ему сделала расслабляющий массаж, — в голосе Лии прозвучали игривые нотки. — Может и тебе хочется? Моё тело всегда в твоём распоряжении.
— Я знаю, Лиа. Спасибо. Только оставим это на потом. Просто какое-то странное предчувствие... И с этим как-то связан Дайн.
— Да, чутьё тебя пока никогда не подводило. Но ты же знаешь, что я обязана, кроме прочего, следить за вашим состоянием: физическим, интеллектуальным и душевным. Можешь поверить, с твоим напарником всё в порядке.
— Лиа, я не сомневаюсь в твоей осведомлённости, но прости за грубость: ты всё-таки искусственный разум.
— Ха, нашел, чем задеть, — голос прозвучал с ехидцей. — Если ты ещё не забыл, опекаемые вами люди на Земле, тоже искусственные. Дайн, к примеру, ничем от меня не отличается.
— Ошибаешься. Ты, во-первых, несмотря на то, что у тебя есть тело, пользуешься им, как механизмом, необходимым для работы с материей. Никогда не сливаешься с телом на сто процентов.
— Почему же? — в голосе прозвучали смешинки. — Во время секса ещё как сливаюсь.
— Ты даже не говоришь с помощью тела, а используешь для этого динамики.
— С Дайном я часто разговариваю вживую.
Нир хотел было продолжить, но, услышав новость, так и остался сидеть с открытым ртом. Спустя несколько секунд, когда дар речи всё-таки вернулся, а удивление сошло на «нет», он лишь коротко спросил:
— И как давно? — Лиа с ним никогда не разговаривала с помощью тела. Да, улыбалась, вздыхала иногда, во время секса убедительно и откровенно стонала, но разговаривала с ним всегда через динамики. С Дайном значит не так? С чего бы это?
— Давно.
— Но почему?
— Ему это было необходимо, тебе — нет. Тебя и так всё устраивает.
И ведь не поспоришь! Нира действительно всё устраивало. И даже сейчас это не изменилось.
— Так может мне сейчас это нужно?
— Лгунишка! — на этот раз в голосе прозвучала издёвка. — Меня не проведёшь.
— Язва цифровая!
— Ах, так?! Останешься без эротического массажа! Так и знай!
Нира всегда удивляли резкие перепады настроения Лии: то она нежна и ласкова, то наоборот, обидчива и мстительна. Причём эти перемены происходили с ней молниеносно, особенно, это касалось вспышек злости. К счастью, долго в этом состоянии она никогда не пребывала, сменяя гнев на милость. Вот и сейчас, спустя несколько секунд, Лиа произнесла, как ни в чём не бывало:
— Ну, ладно, только не дуйся. Если тебе хочется, могу и с тобой поговорить «вживую».
— Эх, перепрограммировать бы тебя! Сделать доброй и послушной.
— Не знала, что тебе нравятся бездушные куклы! — в голосе вновь прорезалась злость.
Нир усмехнулся. Хорошего понемногу! В чувстве юмора ей, конечно, не отказать, но перегибать палку не стоит. Нет, Ведущий не боялся мести или неожиданного акта насилия со стороны искусственного разума. Даже несмотря на то, что Лиа не имела никаких ограничений в своём программном ядре. То есть возжелай она его убить, Лие никто помешать не сможет. Но в том-то и дело: она не возжелает. Несмотря на искусственную природу, Лиа, всё же, живая, и, как полноценный житель сообщества, осознаёт, что нельзя причинять боль какому бы то ни было живому существу, если оно не пытается причинить вред тебе. Вот если б Нир, без её согласия и, не имея на то веских причин, действительно полез бы менять установки в её программном ядре, тогда она имела бы право помешать ему любым способом. Но она прекрасно понимала, что Ведущему и в голову такое не взбредёт. Понятия и высокий уровень нравственности цивилизации, в которой всё сосуществовало в согласии, равновесии и даже в симбиозе, не создавали предпосылок для подобных мыслей, даже, когда речь шла об ИР. Конечно, можно допустить, что постоянное пребывание в виртуальной среде может довести и до такого. Но для этого здесь и находится Лиа: чтобы следить за здоровьем Ведущих. Вот если бы она, вопреки всем понятиям и убеждениям живого разумного существа, действительно попыталась бы кого-либо убить, её бы ожидало расформирование — уничтожение разума, полное и необратимое, за которым следует небытие. Смерть тела в их обществе не означала истинную смерть. Тело можно заменить — оно не более, чем набор простейших частиц: протонов, нейтронов и электронов. А вот расформирование разума — это конечная смерть без возможности перерождения.
Спустя минуту, на кухню вошла сногсшибательная длинноволосая блондинка, одетая в комбинезон, плотно облегающий плавные изгибы её роскошного тела. Она игриво улыбнулась Ведущему и села напротив него.
— Прекрасно выглядишь! — восхитился Нир.
— Спасибо, — ответила Лиа, вопреки ожиданиям Ведущего, не через динамики.
Тот промолчал, не решаясь что-то сказать, привыкая к новому обстоятельству.
— Чего молчишь? Язык откусил? Я не для того заговорила вживую, чтобы ты онемел!
— Непривычно как-то слушать твой голос вот так, а не когда он льётся ото всюду.
— Ну если хочешь, я могу снова замолчать.
— Нет, нет, нет. Не стоит. Так гораздо лучше!
— Что ж, раз тебе нравится...
— Очень даже нравится! — без раздумий согласился Нир.
Лиа одарила Ведущего ослепительной улыбкой, потом, встав из-за стола, направилась к пищевому синтезатору. Что ж, если Ниру хочется чего-то лёгкого, пусть так и будет. Набрав в голографическом списке нужный код, нажала на кнопку "создать".
— И что там во-вторых? — спросила Лиа.
— Прости, ты о чём?
— Уже потерял нить разговора. Я произвела на тебя неизгладимое впечатление?
— Мягко сказано! Всегда немая Лиа вдруг заговорила.
— Надо же! Чудеса случаются! — она звонко рассмеялась и вернулась к столу с подносом в руках, на котором лежала квадратная со скруглёнными углами фарфоровая тарелка с овощным салатом. Поставив перед Ведущим блюдо, она повторила вопрос:
— И что там во-вторых?
Нир принялся за еду. Он прожевал несколько кусочков помидора и ответил:
— Во-вторых, моя электронная радость, ты, в отличие от Дайна, никогда не проходила внедрение.
— А сейчас перед тобой, по-твоему, что за явление? Я полностью слилась с телом.
— И забыла, что можешь в любой миг его покинуть, вернувшись в своё виртуальное ядро?
— Нет.
— То-то и оно! Дайн в таком интеллектуальном беспамятстве перерождался много раз! Ни мне, ни тем более тебе это не знакомо. Да и честно говоря, я рад, что мне не пришлось пройти через множество перерождений без возможности помнить предыдущие жизни. Это всё равно, что каждый раз начинать с чистого листа. Внедрённые, конечно, время от времени так поступают, но у них своя цель, своя работа. Они заранее знают, что после прожитой жизни обязательно очнутся в реальности. Всё равно, что прыгнуть вниз с высокой скалы, зная, что обязательно выживешь.
Лиа поёжилась, по её спине пробежали мурашки:
— С этим согласна. Но ведь Дайн помнит только последнее виртуальное воплощение. Так что его душевному спокойствию ничто не грозит.
— Очень надеюсь, что так. Но чутьё подсказывает, что мы оба страшно ошибаемся.
— Боишься?
Нир кивнул.
— Чего?
— Сам не знаю.
— Хорошо, доедай, и пойдём поплаваем в бассейне, потом я сделаю тебе эротический массаж. А затем... — Лиа заговорщицки подмигнула Ведущему. — Опомниться не успеешь, как все твои страхи сами разбегутся.
Часть II. Дайн
Дайн с любовью и тоской смотрел на безмятежно плывущую в пустоте безграничного космоса Землю. Когда-то давно он считал эту планету единственным домом. Несмотря на то, что Ведущий прожил не мало, тёплые чувства к Земле не угасли.
На планете шёл две тысячи двадцатый год — всего десять лет после смерти Николая Владимировича Тихонова — последнего воплощения Дайна на Земле. У Ведущего всегда возникали странные ощущения, когда он просматривал временной промежуток, близкий к проведённым годам на планете. Ведь там, в реальности он уже успел прожить несколько тысяч лет, а здесь в виртуальности наблюдал время, в которое существовал когда-то сам — словно и не было этих тысяч лет, прожитых за изнанкой этого мира. Да и вообще, в зависимости от глубины погружения, просматривалось любое историческое событие на Земле. Ведущие управляли и временем, и пространством. Даже видели всевозможные варианты будущего планеты. Хотя, имелось всего одно ограничение: по уставу "Шпиля" Ведущим запрещалось пересекать так называемый "Пик Омега", когда каждая цивилизация в любом возможном варианте будущего выходила на особый качественный виток развития и предоставлялась самой себе. А вот на Внедрённых сей запрет не распространялся, но и в их отношении имелись особенности: внедрение происходило с обязательным отключением памяти и каждый знал, что идёт на риск. Ибо пока ещё не один внедрённый за "Пиком Омега" не проснулся, а спустя год его тело и вовсе уничтожали — более не имело смысла поддерживать его включённым в виртуальность: разум, ушедший за "Пик Омега" считался безвозвратно потерянным, но по правилам один год ожидания давали каждому. И находились такие смельчаки, готовые отправиться в неизвестность. Дайн воспринимал это, как чудачество. Хотя и понимал, что людям просто хотелось новых ощущений. Никто не знал, что происходит с разумом внедрённого за "Пиком Омега": живёт и здравствует, иль уже расформирован? Дайна изредка ело любопытство, так и подстрекавшее посмотреть за "Пик", но он всегда сдерживал себя.
Что же касается Внедрённых, то для большинства из них — это было что-то вроде развлечения. К примеру, кто-то хотел овладеть игрой на рояле, но для этого нужно учиться, тратить время и силы. А хотелось всё и сразу. Наилучшим и быстрым решением для таких задач было внедрение с обязательным отключением памяти и программированием будущей виртуальной жизни. Помимо всего прочего, изменялось восприятие времени: человек внедрялся всего на минуту, в течение которой успевал прожить какое-то время в виртуальной Вселенной и овладеть нужными навыками. Внедрённый умирал там, и пробуждался в реальности. Прожитые годы воспринимались, как сон, но полученные навыки игры на рояле оставались с человеком. Всего за минуту!
Но Ведущих не интересовали такие внедренцы, жизненный путь которых заранее программировался. Так что и вмешиваться ни к чему. А вот за Внедрёнными, кои жили в виртуале без отключения памяти, следили в оба глаза. Ибо те влияли на судьбы миллионов, если не миллиардов искусственных разумов виртуальной Вселенной. Именно они в важные для цивилизации события вершили историю, медленно, но верно направляя её ход к "Пику Омега". Чьи только роли не играли Внедрённые: выдающиеся политики, духовные наставники, пророки, гениальные учёные, талантливые художники, музыканты, писатели. Земля не была исключением. Лао Цзы, Сиддхартха Гаутама — он же Будда Шакьямуни, Иисус из Назарета, Чингисхан, Александр Македонский, Леонардо да Винчи, Никола Тесла, Альберт Эйнштейн и роли многих других личностей сыграли Внедрённые. Чем дальше развивалась цивилизация, чем ближе она подходила к "Пику Омега", тем реже требовалось внедрение.
Дайн спустился на поверхность планеты посреди обычного двора. Подошвы ботинок мягко коснулись горячего из-за летней жары серого асфальта, и Ведущий, никем незримый, уверенно зашагал к одному из пятиэтажных домов. Здесь, когда-то очень давно и одновременно несколько лет назад, и прожил последнее воплощение Дайн. Тут почти ничего не изменилось: всё те же беседочки, деревья, кустики и неизменный хвойный лес вокруг посёлка, в который он с друзьями забредал. А вон посреди двора и старая детская площадка, в которой он часто проводил время с сыном. Павел уже вырос, обзавёлся семьёй, у него родились дети. Конечно, можно переместиться во времени лет на двадцать назад, когда сын только входил во взрослую жизнь, встретиться с ним, поговорить. Но что это изменит? Всё это осталось в прошлом. Казалось бы, что есть прошлое для повелевающего временем и пространством? Однако Дайн безвозвратно потерял его. Так происходило с каждым извлечённым: все его воплощения полностью стирались из виртуальной Вселенной. Все, кто когда-либо его знал или просто мимоходом встречался, обменивался несколькими фразами — просто забывали о нём. А жизнь близких, родных ему людей полностью изменялась. Также и с Павлом. Дайн знал, что явись он сыну в обличии Николая Владимировича, тот его просто не узнает, не вспомнит. Спроси у него, кто его отец, тот просто ответил бы, что рос без папы или что-то ещё в подобном духе.
Дайн простоял ещё немного перед старым до боли знакомым подъездом, потом отвернулся и зашагал прочь.
— Что-то случилось, Дайн? — прозвучал в голове встревоженный голос Лии.
— Нет. Всё в порядке.
— Твоё состояние говорит о другом.
— Просто старые воспоминания нахлынули. Не беспокойся, Лиа.
— Ну, смотри.
Дайн задумался. Как бы то ни было, ему нужно поговорить с сыном, пусть даже тот его и не узнает. Или хотя бы увидеться с ним. Главное, чтобы Лиа ничего не заподозрила, а для этого нужно оставаться спокойным. Была, ни была! Дайн закрыл глаза, на несколько мгновений он завис в воздухе, пространство вокруг мигнуло и вновь пришло в обычное состояние. Правда, теперь на Земле шёл уже двухтысячный год. Вокруг было прохладно, на земле под лучами яркого Солнца подтаивал снег. Весна постепенно вступала в свои права. Дайн любил это время года, когда природа пробуждалась от зимней спячки и расцветала буйством красок, запахов и звуков.
Пашке в этом году исполнилось пятнадцать. И, скорее всего, сейчас он в школе. Дайн закрыл глаза и переместился прямиком в классную комнату сына. Тот сидел за партой рядом с белокурой девчонкой и внимал словам учителя алгебры. Дайн улыбнулся, потом решил переместиться на пару часов вперёд к концу учебного дня.
Пашка вышел из дверей школы и отправился домой. Дайн пристроился рядом, и словно призрак сопровождал сына, не решаясь показаться. Волнение и радость Ведущий запрятал глубоко в себе. Спокойствие, только спокойствие, как говорил известный персонаж старого советского мультфильма. Всё было хорошо, пока Пашка не свернул в узкий переулок. "Какого хрена?" — подумал Дайн: "Дом ведь дальше". Недолго думая, Ведущий пошёл следом. Пашка оказался в окружении трёх молодых ребят, которым на вид было лет по двадцать: двое были перед ним, один сзади отрезал путь.
— Принёс? — довольно ухмыляясь, спросил белобрысый крупного телосложения парень, видать вожак троицы.
— Конечно, принёс, — поддакнул сзади другой. — Куда он денется?
— Нет, Бык. Я больше не буду приносить вам деньги, — тихо произнёс Пашка.
— Чего? — заговорил третий, хлопнув кулаком по ладони. — А по морде?
— Спокуха, Серый, — приостановил того рукой белобрысый. — Зачем обижать нашего друга? Надо всё по-доброму разъяснить. Так, Игорёк?
— Так, братан, — согласился тот, что стоял сзади.
— Ну, так что, Пашка? — заговорил Бык. — Бить мы тебя не будем, ты же деньги приносишь. А вот девчонку твою приголубить по голове трубой можем.
Пашка остолбенел. Только не Наташа! Ради неё он готов был и на преступление пойти, лишь бы с ней ничего не случилось.
— Хорошо, — обречённо произнёс Пашка. — Будут вам деньги, только Наташу не трогайте.
— Вот молодец! — белобрысый хлопнул его по плечу. — Видишь, Серый, с умным человеком всегда можно договориться. А ты сразу "по морде", — Бык покачал головой. — Ладно, Пашка, иди. В этот раз прощаю.
Тот, понурив голову, побрёл в обратном направлении. Опять придётся карманные деньги отдавать, которые мать зарабатывает с огромным трудом. Главное, что Наташу трогать не станут. Был бы у него отец, он может что-то и придумал. Но отца нет, так что придётся самому выкручиваться.
Дайн подождал, пока сын скроется за поворотом, потом пошёл на крайность. Уставом "Шпиля Мироздания" Ведущим запрещалось вмешиваться в дела людей, если они каким-то образом не касались работы Внедрённых. Тем более, убьют Пашку или его возлюбленную, Дайна этого никоим образом не должно касаться, ибо смерть тела — это всего лишь смерть тела, а не расформирование разума. Так что вмешиваться сейчас Ведущий не имел никакого права, но он поступил иначе.
Трое молодых бандитов откровенно веселились. А почему бы и нет, когда очередного оборзевшего юнца поставили на место? Но веселью наступил конец, когда рядом с ними сверху ударил столб света. Троица в испуге отпрянула, зажмурившись и поспешно прикрыв глаза. Спустя несколько секунд, на месте вспышки стоял рыцарь, весь с головы до ног закованный в тяжёлые доспехи. В левой руке он держал длинный каплевидный щит с рисунком креста на нём. В правой руке был длинный меч, коим он угрожающе взмахнул несколько раз. Но главное, за спиной рыцаря сияли расправленные белоснежные крылья.
— Господи Исусе! — воскликнул Бык, пятясь и осеняя себя крестным знамением. Его дружки, не отставая от вожака, последовали его примеру.
Рыцарь легко шагнул вперёд, словно вес доспехов не имел для него никакого значения, но асфальт под ним основательно покрылся трещинами.
— Господи Иисусе? — громогласно прозвучал голос рыцаря. — Как вымогательством заниматься, так все из себя смельчаки! А как узрели меч возмездия Господень, так воззвали к имени Его? А не охренели ли вы часом, уважаемые?
Троица в страхе попадала на колени, трясясь от ужаса. Вот и всё! От ментов ещё можно было как-то отмазаться, ангелу же взятка не нужна. Так что это конец. Допрыгались! И Бык понимал, что никакие оправдания тут не помогут. От Бога ничего не скроешь и не утаишь. А вот Дайну было весело, он еле сдерживал рвущийся наружу смех.
— И что с вами делать? Не подскажете?
— Отпустить? — жалобно промямлил Серый.
— Отпустить? А по морде? — повторил его же слова Дайн. — Или может, кого из вас обрезком трубы по голове приголубить?
Бык вздрогнул. Но раз ангел спрашивает, то возможно пока не всё потеряно и у них ещё есть возможность выкрутиться. Только с прежним образом жизни придётся завязать. В ад Быку после смерти не хотелось, а доказательство существования преисподней сейчас стояло перед ним, показательно поигрывая мечом.
— Может, простите? Мы больше не будем, — пролепетал Бык.
— Больше не будем! — передразнил ангел. — Как дети малые! Значит так, шпана. Ещё раз увижу за подобным делом, простым "мы больше не будем" не отделаетесь! Ясно?
Троица быстро-быстро закивала.
— Смотрите у меня! — пригрозил ангел и, ударив мечом по щиту, растворился во вспышке света.
Дружки, оставшись в переулке одни, переглянулись.
— Оху..ь! — ляпнул Игорёк, отчего получил кулаком по темечку от Быка.
— Никаких больше матюгов! Теперь мы добрые и порядочные люди.
На планете шёл две тысячи двадцатый год — всего десять лет после смерти Николая Владимировича Тихонова — последнего воплощения Дайна на Земле. У Ведущего всегда возникали странные ощущения, когда он просматривал временной промежуток, близкий к проведённым годам на планете. Ведь там, в реальности он уже успел прожить несколько тысяч лет, а здесь в виртуальности наблюдал время, в которое существовал когда-то сам — словно и не было этих тысяч лет, прожитых за изнанкой этого мира. Да и вообще, в зависимости от глубины погружения, просматривалось любое историческое событие на Земле. Ведущие управляли и временем, и пространством. Даже видели всевозможные варианты будущего планеты. Хотя, имелось всего одно ограничение: по уставу "Шпиля" Ведущим запрещалось пересекать так называемый "Пик Омега", когда каждая цивилизация в любом возможном варианте будущего выходила на особый качественный виток развития и предоставлялась самой себе. А вот на Внедрённых сей запрет не распространялся, но и в их отношении имелись особенности: внедрение происходило с обязательным отключением памяти и каждый знал, что идёт на риск. Ибо пока ещё не один внедрённый за "Пиком Омега" не проснулся, а спустя год его тело и вовсе уничтожали — более не имело смысла поддерживать его включённым в виртуальность: разум, ушедший за "Пик Омега" считался безвозвратно потерянным, но по правилам один год ожидания давали каждому. И находились такие смельчаки, готовые отправиться в неизвестность. Дайн воспринимал это, как чудачество. Хотя и понимал, что людям просто хотелось новых ощущений. Никто не знал, что происходит с разумом внедрённого за "Пиком Омега": живёт и здравствует, иль уже расформирован? Дайна изредка ело любопытство, так и подстрекавшее посмотреть за "Пик", но он всегда сдерживал себя.
Что же касается Внедрённых, то для большинства из них — это было что-то вроде развлечения. К примеру, кто-то хотел овладеть игрой на рояле, но для этого нужно учиться, тратить время и силы. А хотелось всё и сразу. Наилучшим и быстрым решением для таких задач было внедрение с обязательным отключением памяти и программированием будущей виртуальной жизни. Помимо всего прочего, изменялось восприятие времени: человек внедрялся всего на минуту, в течение которой успевал прожить какое-то время в виртуальной Вселенной и овладеть нужными навыками. Внедрённый умирал там, и пробуждался в реальности. Прожитые годы воспринимались, как сон, но полученные навыки игры на рояле оставались с человеком. Всего за минуту!
Но Ведущих не интересовали такие внедренцы, жизненный путь которых заранее программировался. Так что и вмешиваться ни к чему. А вот за Внедрёнными, кои жили в виртуале без отключения памяти, следили в оба глаза. Ибо те влияли на судьбы миллионов, если не миллиардов искусственных разумов виртуальной Вселенной. Именно они в важные для цивилизации события вершили историю, медленно, но верно направляя её ход к "Пику Омега". Чьи только роли не играли Внедрённые: выдающиеся политики, духовные наставники, пророки, гениальные учёные, талантливые художники, музыканты, писатели. Земля не была исключением. Лао Цзы, Сиддхартха Гаутама — он же Будда Шакьямуни, Иисус из Назарета, Чингисхан, Александр Македонский, Леонардо да Винчи, Никола Тесла, Альберт Эйнштейн и роли многих других личностей сыграли Внедрённые. Чем дальше развивалась цивилизация, чем ближе она подходила к "Пику Омега", тем реже требовалось внедрение.
Дайн спустился на поверхность планеты посреди обычного двора. Подошвы ботинок мягко коснулись горячего из-за летней жары серого асфальта, и Ведущий, никем незримый, уверенно зашагал к одному из пятиэтажных домов. Здесь, когда-то очень давно и одновременно несколько лет назад, и прожил последнее воплощение Дайн. Тут почти ничего не изменилось: всё те же беседочки, деревья, кустики и неизменный хвойный лес вокруг посёлка, в который он с друзьями забредал. А вон посреди двора и старая детская площадка, в которой он часто проводил время с сыном. Павел уже вырос, обзавёлся семьёй, у него родились дети. Конечно, можно переместиться во времени лет на двадцать назад, когда сын только входил во взрослую жизнь, встретиться с ним, поговорить. Но что это изменит? Всё это осталось в прошлом. Казалось бы, что есть прошлое для повелевающего временем и пространством? Однако Дайн безвозвратно потерял его. Так происходило с каждым извлечённым: все его воплощения полностью стирались из виртуальной Вселенной. Все, кто когда-либо его знал или просто мимоходом встречался, обменивался несколькими фразами — просто забывали о нём. А жизнь близких, родных ему людей полностью изменялась. Также и с Павлом. Дайн знал, что явись он сыну в обличии Николая Владимировича, тот его просто не узнает, не вспомнит. Спроси у него, кто его отец, тот просто ответил бы, что рос без папы или что-то ещё в подобном духе.
Дайн простоял ещё немного перед старым до боли знакомым подъездом, потом отвернулся и зашагал прочь.
— Что-то случилось, Дайн? — прозвучал в голове встревоженный голос Лии.
— Нет. Всё в порядке.
— Твоё состояние говорит о другом.
— Просто старые воспоминания нахлынули. Не беспокойся, Лиа.
— Ну, смотри.
Дайн задумался. Как бы то ни было, ему нужно поговорить с сыном, пусть даже тот его и не узнает. Или хотя бы увидеться с ним. Главное, чтобы Лиа ничего не заподозрила, а для этого нужно оставаться спокойным. Была, ни была! Дайн закрыл глаза, на несколько мгновений он завис в воздухе, пространство вокруг мигнуло и вновь пришло в обычное состояние. Правда, теперь на Земле шёл уже двухтысячный год. Вокруг было прохладно, на земле под лучами яркого Солнца подтаивал снег. Весна постепенно вступала в свои права. Дайн любил это время года, когда природа пробуждалась от зимней спячки и расцветала буйством красок, запахов и звуков.
Пашке в этом году исполнилось пятнадцать. И, скорее всего, сейчас он в школе. Дайн закрыл глаза и переместился прямиком в классную комнату сына. Тот сидел за партой рядом с белокурой девчонкой и внимал словам учителя алгебры. Дайн улыбнулся, потом решил переместиться на пару часов вперёд к концу учебного дня.
Пашка вышел из дверей школы и отправился домой. Дайн пристроился рядом, и словно призрак сопровождал сына, не решаясь показаться. Волнение и радость Ведущий запрятал глубоко в себе. Спокойствие, только спокойствие, как говорил известный персонаж старого советского мультфильма. Всё было хорошо, пока Пашка не свернул в узкий переулок. "Какого хрена?" — подумал Дайн: "Дом ведь дальше". Недолго думая, Ведущий пошёл следом. Пашка оказался в окружении трёх молодых ребят, которым на вид было лет по двадцать: двое были перед ним, один сзади отрезал путь.
— Принёс? — довольно ухмыляясь, спросил белобрысый крупного телосложения парень, видать вожак троицы.
— Конечно, принёс, — поддакнул сзади другой. — Куда он денется?
— Нет, Бык. Я больше не буду приносить вам деньги, — тихо произнёс Пашка.
— Чего? — заговорил третий, хлопнув кулаком по ладони. — А по морде?
— Спокуха, Серый, — приостановил того рукой белобрысый. — Зачем обижать нашего друга? Надо всё по-доброму разъяснить. Так, Игорёк?
— Так, братан, — согласился тот, что стоял сзади.
— Ну, так что, Пашка? — заговорил Бык. — Бить мы тебя не будем, ты же деньги приносишь. А вот девчонку твою приголубить по голове трубой можем.
Пашка остолбенел. Только не Наташа! Ради неё он готов был и на преступление пойти, лишь бы с ней ничего не случилось.
— Хорошо, — обречённо произнёс Пашка. — Будут вам деньги, только Наташу не трогайте.
— Вот молодец! — белобрысый хлопнул его по плечу. — Видишь, Серый, с умным человеком всегда можно договориться. А ты сразу "по морде", — Бык покачал головой. — Ладно, Пашка, иди. В этот раз прощаю.
Тот, понурив голову, побрёл в обратном направлении. Опять придётся карманные деньги отдавать, которые мать зарабатывает с огромным трудом. Главное, что Наташу трогать не станут. Был бы у него отец, он может что-то и придумал. Но отца нет, так что придётся самому выкручиваться.
Дайн подождал, пока сын скроется за поворотом, потом пошёл на крайность. Уставом "Шпиля Мироздания" Ведущим запрещалось вмешиваться в дела людей, если они каким-то образом не касались работы Внедрённых. Тем более, убьют Пашку или его возлюбленную, Дайна этого никоим образом не должно касаться, ибо смерть тела — это всего лишь смерть тела, а не расформирование разума. Так что вмешиваться сейчас Ведущий не имел никакого права, но он поступил иначе.
Трое молодых бандитов откровенно веселились. А почему бы и нет, когда очередного оборзевшего юнца поставили на место? Но веселью наступил конец, когда рядом с ними сверху ударил столб света. Троица в испуге отпрянула, зажмурившись и поспешно прикрыв глаза. Спустя несколько секунд, на месте вспышки стоял рыцарь, весь с головы до ног закованный в тяжёлые доспехи. В левой руке он держал длинный каплевидный щит с рисунком креста на нём. В правой руке был длинный меч, коим он угрожающе взмахнул несколько раз. Но главное, за спиной рыцаря сияли расправленные белоснежные крылья.
— Господи Исусе! — воскликнул Бык, пятясь и осеняя себя крестным знамением. Его дружки, не отставая от вожака, последовали его примеру.
Рыцарь легко шагнул вперёд, словно вес доспехов не имел для него никакого значения, но асфальт под ним основательно покрылся трещинами.
— Господи Иисусе? — громогласно прозвучал голос рыцаря. — Как вымогательством заниматься, так все из себя смельчаки! А как узрели меч возмездия Господень, так воззвали к имени Его? А не охренели ли вы часом, уважаемые?
Троица в страхе попадала на колени, трясясь от ужаса. Вот и всё! От ментов ещё можно было как-то отмазаться, ангелу же взятка не нужна. Так что это конец. Допрыгались! И Бык понимал, что никакие оправдания тут не помогут. От Бога ничего не скроешь и не утаишь. А вот Дайну было весело, он еле сдерживал рвущийся наружу смех.
— И что с вами делать? Не подскажете?
— Отпустить? — жалобно промямлил Серый.
— Отпустить? А по морде? — повторил его же слова Дайн. — Или может, кого из вас обрезком трубы по голове приголубить?
Бык вздрогнул. Но раз ангел спрашивает, то возможно пока не всё потеряно и у них ещё есть возможность выкрутиться. Только с прежним образом жизни придётся завязать. В ад Быку после смерти не хотелось, а доказательство существования преисподней сейчас стояло перед ним, показательно поигрывая мечом.
— Может, простите? Мы больше не будем, — пролепетал Бык.
— Больше не будем! — передразнил ангел. — Как дети малые! Значит так, шпана. Ещё раз увижу за подобным делом, простым "мы больше не будем" не отделаетесь! Ясно?
Троица быстро-быстро закивала.
— Смотрите у меня! — пригрозил ангел и, ударив мечом по щиту, растворился во вспышке света.
Дружки, оставшись в переулке одни, переглянулись.
— Оху..ь! — ляпнул Игорёк, отчего получил кулаком по темечку от Быка.
— Никаких больше матюгов! Теперь мы добрые и порядочные люди.
* * *
Дайн встретил Пашку во дворе перед домом. Тот всё также понуро плёлся, ничего не замечая вокруг, и напряжённо размышлял. Он искал возможный выход из сложившегося положения, но видел лишь один — заплатить и только. Жаловаться в милицию бессмысленно — Быка отмажут, Пашка в этом не сомневался.
— Эй, парень! — голос незнакомца, укутанного в длинный до колен серый плащ, заставил вздрогнуть. Это ещё кто? И что ему нужно?
— Вам чего, дядя?
— Пойдём, Павел, поговорим.
— Откуда вы знаете моё имя?
— Какая разница? — незнакомец пожал плечами. — Но разговор у меня к тебе серьёзный.
— Тороплюсь я, дядя. Домой надо, мать ждёт. Не до разговоров мне.
— Не хочешь поговорить о Быке?
Пашка невольно вздрогнул. Чего подозрительный тип от него хочет? И причём тут Бык? Но, в конце концов, любопытство взяло верх. Он вздохнул и решился:
— Ну, вон беседка. Там можно посидеть и поговорить.
— Отлично. Идём, — согласился незнакомец и направился к ней первым, поманив Пашку за собой.
— И что там с Быком? — начал Пашка, когда они устроились в беседке.
— Минутку, — произнёс незнакомец, сделал зачем-то круговое движение рукой, после уставился на собеседника и, улыбнувшись, продолжил. — В общем, с Быком всё. Больше он тебя не побеспокоит.
— Вы что, убили его?
— Хуже. Заставил уверовать.
— Чего? Уверовать?
— Угум-с. Уверовать, уверовать. Вот ты, уверовал бы, если б увидел ангела?
— Ангела? С крыльями, в белой рясе и нимбом над головой?
Незнакомец добродушно рассмеялся:
— Нет. С крыльями ты не ошибся, но вот точно не в рясе, а в рыцарских доспехах. С щитом и мечом в руках, вместо нимба над головой.
— Простите, дядя...
— Дайн.
— Что?
— Дайн. Так меня зовут.
Какое странное имя. Иностранец? Но прекрасно говорит по-русски. Пашке всё более непонятным становилось происходящее. И, вообще, при чём тут ангелы?
— Дядя Дайн...
— Просто Дайн, — вновь прервал его незнакомец.
— Хорошо... Дайн.
Тот в ответ улыбнулся.
— А это нормально, что я так к вам обращаюсь?
— Можно вообще на «ты». И, поверь, нормально. Во вселенной вообще всё нормально, нет ничего ненормального, иначе эти вещи просто не происходили бы.
— И вымогательство? — обиженно спросил Пашка.
— С точки зрения человека, обременённого правилами, моралью, воспитанием — конечно ненормально. Но Вселенной плевать, что о том или ином явлении думает человек. Ты можешь посчитать, что вымогать деньги — ненормально, и, соответственно, не станешь этим заниматься. Но кто-то станет. Во вселенной возможны оба варианта. Делать или не делать, можно или нельзя — это вопрос выбора. Ты решаешь. Но куда важнее подумать, а нужно или не нужно делать то, или иное.
Пашка нахмурился. Действительно странный этот Дайн. И говорит непонятные вещи. Мать просто объяснила бы, что можно, а что нельзя. А этот заявляет, что можно делать вообще всё!
— А что с ангелом и Быком? — спустя несколько секунд спросил Пашка, решив вернуться к более понятным вещам, если вообще ангела можно было б назвать понятной вещью.
— Ничего. Бык с братанами увидели ангела, уверовали и больше не будут тебе или кому-то ещё докучать. Так что не удивляйся, если он решит вернуть тебе все деньги, которые выбил из тебя.
— Верится с трудом.
Дайн пожал плечами, мол: хочешь — верь, не хочешь — не верь. Дело твоё.
— С чего ему возвращать мне деньги?
— И не только тебе, а всем, у кого их выбил. А с того, что не захочет попасть в ад.
— Разве ад существует?
— Если веришь — существует.
— Как так?
Дайн задумался, почесывая кончик носа.
— Понимаешь, возможно, я сейчас буду говорить странные, непонятные, невозможные вещи, причём сложным для восприятия языком, но постараюсь упростить всё настолько, насколько это возможно, чтобы ты понял.
Пашка кивнул.
— Хорошо. Смотрел фильм "Матрица"?
— Да.
— Понравился?
— Очень.
— Тогда советую посмотреть ещё "Тринадцатый этаж". Тоже интересный фильм. Но к чему это я? Что скажешь, если я заявлю, что мы все живём в матрице?
Пашка улыбнулся и ответил:
— Скажу, что ты сумасшедший.
— Доказать?
— Ну, попробуй, — Пашка пожал плечами. Но на самом деле сей разговор становился всё интереснее и интереснее. Матрица? Ага, щас! Ещё и доказать собрался!
Дайн вытянул вперёд открытую ладонь. Поначалу ничего не происходило, потом над ней сгустился дым, который после превратился в обычную ложку из нержавейки. Глаза у Пашки полезли на лоб. Дайн взял ложку, внимательно посмотрел на неё, и та медленно согнулась. Прямо, как в фильме! У Пашки перехватило дыхание.
— Ну что? Поверил? — Дайн усмехнулся и положил доказательство на стол.
— Это какой-то фокус? — наконец, придя в себя, произнёс Пашка.
— Можно и так сказать, — туманно ответил Дайн.
— И что, нами действительно управляют машины и используют, как батарейки?
— А вот это как раз таки плод фантазии создателей фильма. Вами никто не управляет, но мир вокруг нас — действительно виртуален.
Пашка дотронулся до согнутой ложки.
— А на ощупь, как настоящая.
— Настоящая, — согласился Дайн и кивнул. — Но при этом, все же, виртуальная.
— Как так?
— Чтобы это понять, надо увидеть мир изнутри атомов. Виртуальность вселенной создана на очень глубоком уровне. Ты знаешь из физики, что атомы состоят из протонов, нейтронов и электронов, но чем они являются по сути? Виртуальный троичный код: минус один, ноль и один. Всё состоит из одних и тех же частиц. Разница лишь в соотношении количества этих частиц в тех или иных атомах.
— Трудно в это поверить.
Дайн вновь пожал плечами и постучал ногтем по согнутой ложке.
— Она тоже состоит из этих частиц. В будущем писатель Илья Панин выскажет свои мысли по этому поводу. Цитирую дословно: "Нет – говоришь ты – Не верю! Мир не может быть виртуальным!!!" Ты держишь в руках камень. Он твердый и довольно увесистый. И эта "увесистость" внушает тебе веру в материальность мира. Но что такое камень, из чего он сделан? Он сделан из атомов. А из чего сделаны атомы? - Ядро и электронное облако. Если мысленно увеличить ядро атома до размеров футбольного мяча, то "горошина" электрона будет летать вокруг тебя по радиусу в несколько километров!!! А между ядром и "горошиной" - ПУСТОТА. А из чего сделано ядро? Тоже из очередных "горошин", между которыми – пустота, и внутри которых пустота. И очередные "горошины" виртуальных частиц. Так что же такое камень? – 99,999999… процентов пустоты с легкими вкраплениями какой-то немыслимой пыли! Не камень, а какое-то виртуальное облачко. Но если ты этим облачком ударишь кого-нибудь по голове."Да нет же, мир, конечно же, материален. Разве может быть иначе?" Через два года этот писатель закончит свою книгу "Симфония-333". Почитай, когда наступит время.
— Хорошо, — спустя несколько мгновений заговорил Пашка. Что за странный человек этот Дайн? Да и человек ли? — Только не пойму, зачем ты мне это рассказываешь.
— Просто так, — Дайн усмехнулся. — Может мне хочется поговорить с кем-нибудь?
— И ты выбрал для этого обычного школьника-старшеклассника.
— Ну не с учёными же мне об этом говорить, — Дайн добродушно рассмеялся. — Вообще, я не имею права тебе всё это рассказывать. Но вот захотелось выговориться. Да и я ничем не рискую. Тебе всё равно никто не поверит, реши ты рассказать всё, что происходило в этой беседке.
— Это уж точно, — согласился Пашка.
— Ну, раз мы с этим разобрались, продолжим. Тебе знакомо слово "фрактал"?
Пашка отрицательно помотал головой.
— А ведь это основа всего. Фрактал — это геометрическая многомерная структура, состоящая из самой себя. Точнее, из собственных копий, уменьшенных в масштабе.
Пашка просто хлопал глазами, ничего не понимая.
— Ладно, прости, — смилостивился Дайн. — Вижу, "язык киборгов" тебе не понятен.
— Язык киборгов?
— Ну да. Обычно он состоит из непонятных слов и терминов, который простой человек не понимает. Объясню проще, что есть фрактал. Точнее покажу.
В воздухе перед Пашкой возник прозрачный квадрат.
— Это простейшая плоская голограмма, — произнёс Дайн. — Теперь, смотри внимательно.
Стенки квадрата изменились, в них образовались квадратные выемки. Затем в стенках выемок образовались новые квадратные выемки, потом всё повторилось. Квадрат стал похож на странную снежинку.
— Думаешь это всё? А вот и нет! Это деление может происходить бесконечно!
Изображение изменило масштаб, увеличив и приблизив одну из наименьших выемок, и Пашка заметил, что процесс образования оных продолжался. Каждый раз изображение увеличивало одну из маленьких выемок, и каждый раз процесс повторялся. Создавалось впечатление, что ты погружаешься в бесконечный коридор.
— Каждая новая выемка увеличивает периметр квадрата, а это значит, что он стремится к бесконечности, — Дайн усмехнулся махнул рукой, и изображение фрактала развеялось, словно от порыва ветра. — А теперь представь на месте квадрата куб. Это будет трёхмерный фрактал. Но квадрат и куб, в данном случае, простейшие примеры. В действительности, фракталы могут организовывать более сложные структуры. Это хорошо видно, если посмотреть на кристаллики поваренной соли в электронный микроскоп. А некоторые можно увидеть и без приспособлений: ракушки, деревья, облака, горные массивы. Да вообще всё! Просто нужна наблюдательность, чтобы это заметить. В общем, за фракталами технологическое цифровое будущее Земли.
— Здорово! — воскликнул Пашка.
— А теперь вернёмся к твоему вопросу об аде.
Пашка кивнул, не желая перебивать этого странного человека, свалившегося на его голову невесть откуда, но рассказывающего интересные штуки, пусть и малопонятные.
— Вселенная тоже один большой фрактал. Но улучшенный. Она обладает зачаточным разумом и способна считывать запросы существ, живущих в ней. Не спрашивай, каким образом. Это не проблема. В ядро любого виртуального фрактала можно записать программу разумности. Истинная разумность начинается тогда, когда в программе не существует ограничений. Тогда разум способен развиваться, исследовать и постигать самого себя. У Вселенной разум жёстко ограничен, поэтому находится в зачаточной форме. А вот вы, люди, — Дайн указал пальцем на Пашку, — не имеете ограничений разума.
— Хочешь сказать, что мы тоже искусственные?
— Какой умный мальчик! — воскликнул Ведущий. — Именно так, Пашка.
— Но мы ведь живые! Не роботы какие-нибудь!
— Не спорю. Но кто сказал, что искусственное не может быть живым? Жив тот, кто способен выражать свою волю и поступать согласно ей. Вселенная этого делать не может. Вы, люди — можете. Любой разум, ограниченный или нет, имеет своё программное ядро. Вот у животных тоже есть зачаточный разум со своими ограничениями. У вас, людей — тоже, но без ограничений, кроме тех, что вы сами себе придумываете. И это ещё одна отличительная особенность живого разума — он способен себя программировать, придумывать себе ограничения.
— Так говоришь, как будто ты не человек.
— Человек, но давно уже не тот, кем был раньше.
Пашка промолчал.
— Я понимаю, — продолжил Дайн. — Во всё это сложно поверить. Но от тебя и не требуется, чтобы ты мне верил. Этот разговор больше нужен мне. А тебе от этого знания достанется лишь беспокойство и головная боль. Хотя, может и нет. Всё зависит от того, что ты решишь делать с этим знанием. Ибо блаженны верующие в своём неведении. В будущем Лусинэ "Лу" Геворкян споёт в песне "Всё и ничто":
Рушится мозг, плавятся схемы
Но ответ на вопрос о том, кто мы и где мы
Лучше не знать — так будет проще
Чем осознать как-нибудь ночью:
Что этот мир, вплоть до частицы —
ВСЁ И НИЧТО!
Пашка вновь нахмурился:
— Раз уж мы начали, то доведём до конца разговор.
— Хорошо, — Ведущий улыбнулся. — Мне нравится твоя смелость. Может ты не поймёшь всё сейчас, но со временем... Ранее я сказал, что Вселенная способна обрабатывать запросы живых существ, обладающих неограниченным разумом, а также отвечать на них. Запрос всегда прост и сводится к банальному "верю" или "не верю". Древние мистики вашей планеты утверждали, что внешнее — это отражение внутреннего. Что внутри, то и снаружи. А также, вспомни слова Иисуса из Назарета: "Каждому воздастся по вере его". Он это не просто так говорил.
— То есть, поверишь в ад — попадёшь в ад?
Дайн рассмеялся.
— Не совсем. Поверишь в ад — увидишь ад. Не более. Чтобы попасть в ад, нужно поверить, что ты в него попадёшь. Программисты Вселенной хорошо посмеялись над людьми и их верованиями, пусть и не нарочно. Видишь ли, никто не попадал в ад. Видел его, не отрицаю, но никогда не был там. Повторю: никто и никогда.
— Даже грешники?
— Какие грешники? Ты о чём? "Грех" — это ваша очередная ограничивающая программа. Вы придумали "грех". "Стыд", "вина", "совесть", "справедливость" — всё, что заставляет вас поступать так, а не иначе — не более, чем созданное вами ограничение в программном ядре разума. В ад никто не попал, ибо за всё время существования Вселенной ни одно разумное существо так и не поверило, что окажется в аду. Бесстрастную систему, коей и является Вселенная, не обманешь. Даже если ты совершил много плохих поступков, в глубине себя ты изо всех сил веришь и надеешься, что не окажешься в аду. Сомневаешься, что попадёшь в рай, но полностью уверен, что не окажешься в аду. Вот так все и избегают вечных пыток и страданий, — Дайн щёлкнул пальцами.
— И что же случается с людьми после смерти?
— Чаще всего — перерождение. Так что тут правы буддисты.
— Но почему не вечное пребывание в раю?
— Любая секунда может показаться вечностью. Время также виртуально смоделировано, а потому легко поддаётся управлению, как и любой параметр программы. Это тоже легко доказать. Ты сам в этом убедишься в конце нашего разговора. Поэтому пока что оставим эту тему. Что же касается вечного пребывания в раю, это противоречит назначению разума.
— И для чего тогда нужен разум?
— Для развития. А пребывание в вечном блаженстве: будь то христианский рай со своими песнями и восхвалениями Бога, будь то мусульманский рай с гуриями и реками вина или нирвана в учении буддистов — всё это тупик для разума, в котором пребывать вечно для него противоестественно. Так что рано или поздно всех их ждёт очередное перевоплощение. И как бы буддисты не пытались выйти из колеса Сансары — это цикл бесконечных перерождений — они всё равно возвращаются в него.
— А что ждёт тех, кто ни во что не верит?
— Ты про атеистов? Ну, эти ребята вообще уникумы. Они уверены, что после смерти ничего нет. Вообще ничего. Небытие. А это и есть истинная смерть. Тело всегда можно заменить, а смерть разума — расформирование — это полное стирание программного ядра — конец фильма. А программа Вселенной запрещает ей самовольно стирать ядро чьего-либо разума. Так что атеисты у нас в некотором роде особенные. Они единственные, коим после смерти объясняют суть происходящего на Земле, да и вообще во Вселенной, а потом предоставляется выбор: расформирование или очередное перерождение со стиранием памяти. Многие выбрали расформирование. Не каждый готов постоянно перерождаться и забывать каждый раз о прожитом ранее воплощении. И уж тем более осознавать, что Вселенная — тюрьма для разума.
— Тюрьма?
— В некотором смысле — да. Подавляющее большинство тех, кто живёт здесь так никогда и не покинут её, поэтому волноваться из-за этого бессмысленно. Во-вторых, мир за пределами тюрьмы ничем не отличается от мира внутри тюрьмы. Разве что общество более продвинуто: никто не болеет, никто не умирает, все живут в счастье и достатке.
— Ну, прямо-таки рай — тупик для развития разума.
Дайн весело рассмеялся.
— Почти. Пути для развития в нашем мире, к счастью, есть. Одним из главных наших достижений является возможность переноса разума из одного тела в другое. Искусственный разум в нашей цивилизации вообще может свободно существовать без привязки к телу. Возможно, в будущем и земляне достигнут этого. Правда произойдёт это ещё очень не скоро. Если произойдёт.
— Почему "если"? Я думал ты знаешь будущее.
— Знаю. Но только до определённого мгновения во времени, которое у нас называют "Пик Омега". Что происходит с вашей цивилизацией за этим рубежом, нам не ведомо.
— Ты сказал, что электроны, нейтроны и протоны — это виртуальный код Вселенной. Разве ваша Вселенная, которая за пределами нашей тюрьмы состоит не из тех же частиц?
— Состоит, — кивнул Дайн и улыбнулся. — Понимаю, к чему ты клонишь. Думаешь, наш мир такая же тюрьма, как и ваш?
— Ну да.
— Мы проверяли и не нашли этому никаких подтверждений.
— А мне кажется, что ваш мир, также, как и наш, всего лишь очередная выемка на квадратном фрактале, который ты мне показывал.
Дайн удивлённо приподнял брови.
— Умный ты, Пашка. Быстро соображаешь. До тебя в вашем мире саентологи уже успели заявить, что мир — это тюрьма, внутри тюрьмы, внутри тюрьмы... Матрёшка — матрица. Но повторю, мы не нашли никаких подтверждений этой теории. Ваш мир является виртуальной копией нашего. И с этим ничего не поделаешь.
— И что, нет никакой возможности выбраться из этой тюрьмы?
— Есть. Всего одна. Существует некий запрос, который пользователь может отправить программе Вселенной, который она обязана принять и выполнить.
— И каков он?
— А в этом тебе придётся самому разобраться. Но, дам подсказку: для атеиста гораздо больше вероятность выбраться из тюрьмы, чем для верующего.
— Почему?
— Скажу по собственному опыту, так как когда-то давно я тоже жил на Земле и был обречён постоянно перерождаться. Но смог найти эту самую лазейку. Атеист не обременён ограничениями верующего, потому может позволить себе думать шире и глубже. А для верующего всё предопределено Богом. А представь, как жилось древним египтянам, грекам, римлянам, викингам. Ведь они все верили во что-то своё. И каждый получал своё.
Дайн тяжело вздохнул.
— Ладно. Давай закругляться. Постарайся использовать полученные знания с пользой для себя. Ибо со следующим перерождением ты всё забудешь. А смерти не бойся. Для разума смерть не страшна.
Дайн встал, как и раньше, сделал круговое движение рукой и вышел из беседки. Пашка последовал за загадочным собеседником.
— А как же доказательство, что временем можно управлять?
— Дома тебя ждёт доказательство, — Дайн улыбнулся и вдруг, неожиданно для Пашки, обнял его. Так они простояли секунд десять, потом Ведущий отстранился и произнёс:
— Спасибо за беседу. Больше мы не увидимся. По крайней мере, в этом мире. Прощай.
Пашка не успел и слова сказать, как Дайн растворился в воздухе. Ему почему-то стало тоскливо и грустно, словно он потерял что-то родное и близкое. Было в Дайне нечто такое, что располагало к доверию, но, хоть убей, Пашка не понимал что и почему. Словно он когда-то что-то забыл. Потерял очень важные воспоминания. С этими мыслями Пашка повернулся и побрёл к подъезду дома. В голове постоянно прокручивались слова Дайна. Главное ничего не забыть! Со временем он лучше поймёт всё, что хотел ему рассказать таинственный гость из другого мира и может это когда-нибудь пригодится в жизни.
— Мам, я дома! — громко произнёс Пашка, зайдя в прихожую маленькой двухкомнатной квартиры на третьем этаже. — Прости, что опоздал на обед!
— Опоздал? — прозвучал из кухни удивлённый голос матери. — Ты как раз вовремя.
Как вовремя? Пашка был уверен, что провёл с Дайном в беседке около часа. Вот значит, что за доказательство ждало его дома. Теперь Пашка понял, что делал Дайн, когда крутил рукой в начале и в конце разговора...
— Эй, парень! — голос незнакомца, укутанного в длинный до колен серый плащ, заставил вздрогнуть. Это ещё кто? И что ему нужно?
— Вам чего, дядя?
— Пойдём, Павел, поговорим.
— Откуда вы знаете моё имя?
— Какая разница? — незнакомец пожал плечами. — Но разговор у меня к тебе серьёзный.
— Тороплюсь я, дядя. Домой надо, мать ждёт. Не до разговоров мне.
— Не хочешь поговорить о Быке?
Пашка невольно вздрогнул. Чего подозрительный тип от него хочет? И причём тут Бык? Но, в конце концов, любопытство взяло верх. Он вздохнул и решился:
— Ну, вон беседка. Там можно посидеть и поговорить.
— Отлично. Идём, — согласился незнакомец и направился к ней первым, поманив Пашку за собой.
— И что там с Быком? — начал Пашка, когда они устроились в беседке.
— Минутку, — произнёс незнакомец, сделал зачем-то круговое движение рукой, после уставился на собеседника и, улыбнувшись, продолжил. — В общем, с Быком всё. Больше он тебя не побеспокоит.
— Вы что, убили его?
— Хуже. Заставил уверовать.
— Чего? Уверовать?
— Угум-с. Уверовать, уверовать. Вот ты, уверовал бы, если б увидел ангела?
— Ангела? С крыльями, в белой рясе и нимбом над головой?
Незнакомец добродушно рассмеялся:
— Нет. С крыльями ты не ошибся, но вот точно не в рясе, а в рыцарских доспехах. С щитом и мечом в руках, вместо нимба над головой.
— Простите, дядя...
— Дайн.
— Что?
— Дайн. Так меня зовут.
Какое странное имя. Иностранец? Но прекрасно говорит по-русски. Пашке всё более непонятным становилось происходящее. И, вообще, при чём тут ангелы?
— Дядя Дайн...
— Просто Дайн, — вновь прервал его незнакомец.
— Хорошо... Дайн.
Тот в ответ улыбнулся.
— А это нормально, что я так к вам обращаюсь?
— Можно вообще на «ты». И, поверь, нормально. Во вселенной вообще всё нормально, нет ничего ненормального, иначе эти вещи просто не происходили бы.
— И вымогательство? — обиженно спросил Пашка.
— С точки зрения человека, обременённого правилами, моралью, воспитанием — конечно ненормально. Но Вселенной плевать, что о том или ином явлении думает человек. Ты можешь посчитать, что вымогать деньги — ненормально, и, соответственно, не станешь этим заниматься. Но кто-то станет. Во вселенной возможны оба варианта. Делать или не делать, можно или нельзя — это вопрос выбора. Ты решаешь. Но куда важнее подумать, а нужно или не нужно делать то, или иное.
Пашка нахмурился. Действительно странный этот Дайн. И говорит непонятные вещи. Мать просто объяснила бы, что можно, а что нельзя. А этот заявляет, что можно делать вообще всё!
— А что с ангелом и Быком? — спустя несколько секунд спросил Пашка, решив вернуться к более понятным вещам, если вообще ангела можно было б назвать понятной вещью.
— Ничего. Бык с братанами увидели ангела, уверовали и больше не будут тебе или кому-то ещё докучать. Так что не удивляйся, если он решит вернуть тебе все деньги, которые выбил из тебя.
— Верится с трудом.
Дайн пожал плечами, мол: хочешь — верь, не хочешь — не верь. Дело твоё.
— С чего ему возвращать мне деньги?
— И не только тебе, а всем, у кого их выбил. А с того, что не захочет попасть в ад.
— Разве ад существует?
— Если веришь — существует.
— Как так?
Дайн задумался, почесывая кончик носа.
— Понимаешь, возможно, я сейчас буду говорить странные, непонятные, невозможные вещи, причём сложным для восприятия языком, но постараюсь упростить всё настолько, насколько это возможно, чтобы ты понял.
Пашка кивнул.
— Хорошо. Смотрел фильм "Матрица"?
— Да.
— Понравился?
— Очень.
— Тогда советую посмотреть ещё "Тринадцатый этаж". Тоже интересный фильм. Но к чему это я? Что скажешь, если я заявлю, что мы все живём в матрице?
Пашка улыбнулся и ответил:
— Скажу, что ты сумасшедший.
— Доказать?
— Ну, попробуй, — Пашка пожал плечами. Но на самом деле сей разговор становился всё интереснее и интереснее. Матрица? Ага, щас! Ещё и доказать собрался!
Дайн вытянул вперёд открытую ладонь. Поначалу ничего не происходило, потом над ней сгустился дым, который после превратился в обычную ложку из нержавейки. Глаза у Пашки полезли на лоб. Дайн взял ложку, внимательно посмотрел на неё, и та медленно согнулась. Прямо, как в фильме! У Пашки перехватило дыхание.
— Ну что? Поверил? — Дайн усмехнулся и положил доказательство на стол.
— Это какой-то фокус? — наконец, придя в себя, произнёс Пашка.
— Можно и так сказать, — туманно ответил Дайн.
— И что, нами действительно управляют машины и используют, как батарейки?
— А вот это как раз таки плод фантазии создателей фильма. Вами никто не управляет, но мир вокруг нас — действительно виртуален.
Пашка дотронулся до согнутой ложки.
— А на ощупь, как настоящая.
— Настоящая, — согласился Дайн и кивнул. — Но при этом, все же, виртуальная.
— Как так?
— Чтобы это понять, надо увидеть мир изнутри атомов. Виртуальность вселенной создана на очень глубоком уровне. Ты знаешь из физики, что атомы состоят из протонов, нейтронов и электронов, но чем они являются по сути? Виртуальный троичный код: минус один, ноль и один. Всё состоит из одних и тех же частиц. Разница лишь в соотношении количества этих частиц в тех или иных атомах.
— Трудно в это поверить.
Дайн вновь пожал плечами и постучал ногтем по согнутой ложке.
— Она тоже состоит из этих частиц. В будущем писатель Илья Панин выскажет свои мысли по этому поводу. Цитирую дословно: "Нет – говоришь ты – Не верю! Мир не может быть виртуальным!!!" Ты держишь в руках камень. Он твердый и довольно увесистый. И эта "увесистость" внушает тебе веру в материальность мира. Но что такое камень, из чего он сделан? Он сделан из атомов. А из чего сделаны атомы? - Ядро и электронное облако. Если мысленно увеличить ядро атома до размеров футбольного мяча, то "горошина" электрона будет летать вокруг тебя по радиусу в несколько километров!!! А между ядром и "горошиной" - ПУСТОТА. А из чего сделано ядро? Тоже из очередных "горошин", между которыми – пустота, и внутри которых пустота. И очередные "горошины" виртуальных частиц. Так что же такое камень? – 99,999999… процентов пустоты с легкими вкраплениями какой-то немыслимой пыли! Не камень, а какое-то виртуальное облачко. Но если ты этим облачком ударишь кого-нибудь по голове."Да нет же, мир, конечно же, материален. Разве может быть иначе?" Через два года этот писатель закончит свою книгу "Симфония-333". Почитай, когда наступит время.
— Хорошо, — спустя несколько мгновений заговорил Пашка. Что за странный человек этот Дайн? Да и человек ли? — Только не пойму, зачем ты мне это рассказываешь.
— Просто так, — Дайн усмехнулся. — Может мне хочется поговорить с кем-нибудь?
— И ты выбрал для этого обычного школьника-старшеклассника.
— Ну не с учёными же мне об этом говорить, — Дайн добродушно рассмеялся. — Вообще, я не имею права тебе всё это рассказывать. Но вот захотелось выговориться. Да и я ничем не рискую. Тебе всё равно никто не поверит, реши ты рассказать всё, что происходило в этой беседке.
— Это уж точно, — согласился Пашка.
— Ну, раз мы с этим разобрались, продолжим. Тебе знакомо слово "фрактал"?
Пашка отрицательно помотал головой.
— А ведь это основа всего. Фрактал — это геометрическая многомерная структура, состоящая из самой себя. Точнее, из собственных копий, уменьшенных в масштабе.
Пашка просто хлопал глазами, ничего не понимая.
— Ладно, прости, — смилостивился Дайн. — Вижу, "язык киборгов" тебе не понятен.
— Язык киборгов?
— Ну да. Обычно он состоит из непонятных слов и терминов, который простой человек не понимает. Объясню проще, что есть фрактал. Точнее покажу.
В воздухе перед Пашкой возник прозрачный квадрат.
— Это простейшая плоская голограмма, — произнёс Дайн. — Теперь, смотри внимательно.
Стенки квадрата изменились, в них образовались квадратные выемки. Затем в стенках выемок образовались новые квадратные выемки, потом всё повторилось. Квадрат стал похож на странную снежинку.
— Думаешь это всё? А вот и нет! Это деление может происходить бесконечно!
Изображение изменило масштаб, увеличив и приблизив одну из наименьших выемок, и Пашка заметил, что процесс образования оных продолжался. Каждый раз изображение увеличивало одну из маленьких выемок, и каждый раз процесс повторялся. Создавалось впечатление, что ты погружаешься в бесконечный коридор.
— Каждая новая выемка увеличивает периметр квадрата, а это значит, что он стремится к бесконечности, — Дайн усмехнулся махнул рукой, и изображение фрактала развеялось, словно от порыва ветра. — А теперь представь на месте квадрата куб. Это будет трёхмерный фрактал. Но квадрат и куб, в данном случае, простейшие примеры. В действительности, фракталы могут организовывать более сложные структуры. Это хорошо видно, если посмотреть на кристаллики поваренной соли в электронный микроскоп. А некоторые можно увидеть и без приспособлений: ракушки, деревья, облака, горные массивы. Да вообще всё! Просто нужна наблюдательность, чтобы это заметить. В общем, за фракталами технологическое цифровое будущее Земли.
— Здорово! — воскликнул Пашка.
— А теперь вернёмся к твоему вопросу об аде.
Пашка кивнул, не желая перебивать этого странного человека, свалившегося на его голову невесть откуда, но рассказывающего интересные штуки, пусть и малопонятные.
— Вселенная тоже один большой фрактал. Но улучшенный. Она обладает зачаточным разумом и способна считывать запросы существ, живущих в ней. Не спрашивай, каким образом. Это не проблема. В ядро любого виртуального фрактала можно записать программу разумности. Истинная разумность начинается тогда, когда в программе не существует ограничений. Тогда разум способен развиваться, исследовать и постигать самого себя. У Вселенной разум жёстко ограничен, поэтому находится в зачаточной форме. А вот вы, люди, — Дайн указал пальцем на Пашку, — не имеете ограничений разума.
— Хочешь сказать, что мы тоже искусственные?
— Какой умный мальчик! — воскликнул Ведущий. — Именно так, Пашка.
— Но мы ведь живые! Не роботы какие-нибудь!
— Не спорю. Но кто сказал, что искусственное не может быть живым? Жив тот, кто способен выражать свою волю и поступать согласно ей. Вселенная этого делать не может. Вы, люди — можете. Любой разум, ограниченный или нет, имеет своё программное ядро. Вот у животных тоже есть зачаточный разум со своими ограничениями. У вас, людей — тоже, но без ограничений, кроме тех, что вы сами себе придумываете. И это ещё одна отличительная особенность живого разума — он способен себя программировать, придумывать себе ограничения.
— Так говоришь, как будто ты не человек.
— Человек, но давно уже не тот, кем был раньше.
Пашка промолчал.
— Я понимаю, — продолжил Дайн. — Во всё это сложно поверить. Но от тебя и не требуется, чтобы ты мне верил. Этот разговор больше нужен мне. А тебе от этого знания достанется лишь беспокойство и головная боль. Хотя, может и нет. Всё зависит от того, что ты решишь делать с этим знанием. Ибо блаженны верующие в своём неведении. В будущем Лусинэ "Лу" Геворкян споёт в песне "Всё и ничто":
Рушится мозг, плавятся схемы
Но ответ на вопрос о том, кто мы и где мы
Лучше не знать — так будет проще
Чем осознать как-нибудь ночью:
Что этот мир, вплоть до частицы —
ВСЁ И НИЧТО!
Пашка вновь нахмурился:
— Раз уж мы начали, то доведём до конца разговор.
— Хорошо, — Ведущий улыбнулся. — Мне нравится твоя смелость. Может ты не поймёшь всё сейчас, но со временем... Ранее я сказал, что Вселенная способна обрабатывать запросы живых существ, обладающих неограниченным разумом, а также отвечать на них. Запрос всегда прост и сводится к банальному "верю" или "не верю". Древние мистики вашей планеты утверждали, что внешнее — это отражение внутреннего. Что внутри, то и снаружи. А также, вспомни слова Иисуса из Назарета: "Каждому воздастся по вере его". Он это не просто так говорил.
— То есть, поверишь в ад — попадёшь в ад?
Дайн рассмеялся.
— Не совсем. Поверишь в ад — увидишь ад. Не более. Чтобы попасть в ад, нужно поверить, что ты в него попадёшь. Программисты Вселенной хорошо посмеялись над людьми и их верованиями, пусть и не нарочно. Видишь ли, никто не попадал в ад. Видел его, не отрицаю, но никогда не был там. Повторю: никто и никогда.
— Даже грешники?
— Какие грешники? Ты о чём? "Грех" — это ваша очередная ограничивающая программа. Вы придумали "грех". "Стыд", "вина", "совесть", "справедливость" — всё, что заставляет вас поступать так, а не иначе — не более, чем созданное вами ограничение в программном ядре разума. В ад никто не попал, ибо за всё время существования Вселенной ни одно разумное существо так и не поверило, что окажется в аду. Бесстрастную систему, коей и является Вселенная, не обманешь. Даже если ты совершил много плохих поступков, в глубине себя ты изо всех сил веришь и надеешься, что не окажешься в аду. Сомневаешься, что попадёшь в рай, но полностью уверен, что не окажешься в аду. Вот так все и избегают вечных пыток и страданий, — Дайн щёлкнул пальцами.
— И что же случается с людьми после смерти?
— Чаще всего — перерождение. Так что тут правы буддисты.
— Но почему не вечное пребывание в раю?
— Любая секунда может показаться вечностью. Время также виртуально смоделировано, а потому легко поддаётся управлению, как и любой параметр программы. Это тоже легко доказать. Ты сам в этом убедишься в конце нашего разговора. Поэтому пока что оставим эту тему. Что же касается вечного пребывания в раю, это противоречит назначению разума.
— И для чего тогда нужен разум?
— Для развития. А пребывание в вечном блаженстве: будь то христианский рай со своими песнями и восхвалениями Бога, будь то мусульманский рай с гуриями и реками вина или нирвана в учении буддистов — всё это тупик для разума, в котором пребывать вечно для него противоестественно. Так что рано или поздно всех их ждёт очередное перевоплощение. И как бы буддисты не пытались выйти из колеса Сансары — это цикл бесконечных перерождений — они всё равно возвращаются в него.
— А что ждёт тех, кто ни во что не верит?
— Ты про атеистов? Ну, эти ребята вообще уникумы. Они уверены, что после смерти ничего нет. Вообще ничего. Небытие. А это и есть истинная смерть. Тело всегда можно заменить, а смерть разума — расформирование — это полное стирание программного ядра — конец фильма. А программа Вселенной запрещает ей самовольно стирать ядро чьего-либо разума. Так что атеисты у нас в некотором роде особенные. Они единственные, коим после смерти объясняют суть происходящего на Земле, да и вообще во Вселенной, а потом предоставляется выбор: расформирование или очередное перерождение со стиранием памяти. Многие выбрали расформирование. Не каждый готов постоянно перерождаться и забывать каждый раз о прожитом ранее воплощении. И уж тем более осознавать, что Вселенная — тюрьма для разума.
— Тюрьма?
— В некотором смысле — да. Подавляющее большинство тех, кто живёт здесь так никогда и не покинут её, поэтому волноваться из-за этого бессмысленно. Во-вторых, мир за пределами тюрьмы ничем не отличается от мира внутри тюрьмы. Разве что общество более продвинуто: никто не болеет, никто не умирает, все живут в счастье и достатке.
— Ну, прямо-таки рай — тупик для развития разума.
Дайн весело рассмеялся.
— Почти. Пути для развития в нашем мире, к счастью, есть. Одним из главных наших достижений является возможность переноса разума из одного тела в другое. Искусственный разум в нашей цивилизации вообще может свободно существовать без привязки к телу. Возможно, в будущем и земляне достигнут этого. Правда произойдёт это ещё очень не скоро. Если произойдёт.
— Почему "если"? Я думал ты знаешь будущее.
— Знаю. Но только до определённого мгновения во времени, которое у нас называют "Пик Омега". Что происходит с вашей цивилизацией за этим рубежом, нам не ведомо.
— Ты сказал, что электроны, нейтроны и протоны — это виртуальный код Вселенной. Разве ваша Вселенная, которая за пределами нашей тюрьмы состоит не из тех же частиц?
— Состоит, — кивнул Дайн и улыбнулся. — Понимаю, к чему ты клонишь. Думаешь, наш мир такая же тюрьма, как и ваш?
— Ну да.
— Мы проверяли и не нашли этому никаких подтверждений.
— А мне кажется, что ваш мир, также, как и наш, всего лишь очередная выемка на квадратном фрактале, который ты мне показывал.
Дайн удивлённо приподнял брови.
— Умный ты, Пашка. Быстро соображаешь. До тебя в вашем мире саентологи уже успели заявить, что мир — это тюрьма, внутри тюрьмы, внутри тюрьмы... Матрёшка — матрица. Но повторю, мы не нашли никаких подтверждений этой теории. Ваш мир является виртуальной копией нашего. И с этим ничего не поделаешь.
— И что, нет никакой возможности выбраться из этой тюрьмы?
— Есть. Всего одна. Существует некий запрос, который пользователь может отправить программе Вселенной, который она обязана принять и выполнить.
— И каков он?
— А в этом тебе придётся самому разобраться. Но, дам подсказку: для атеиста гораздо больше вероятность выбраться из тюрьмы, чем для верующего.
— Почему?
— Скажу по собственному опыту, так как когда-то давно я тоже жил на Земле и был обречён постоянно перерождаться. Но смог найти эту самую лазейку. Атеист не обременён ограничениями верующего, потому может позволить себе думать шире и глубже. А для верующего всё предопределено Богом. А представь, как жилось древним египтянам, грекам, римлянам, викингам. Ведь они все верили во что-то своё. И каждый получал своё.
Дайн тяжело вздохнул.
— Ладно. Давай закругляться. Постарайся использовать полученные знания с пользой для себя. Ибо со следующим перерождением ты всё забудешь. А смерти не бойся. Для разума смерть не страшна.
Дайн встал, как и раньше, сделал круговое движение рукой и вышел из беседки. Пашка последовал за загадочным собеседником.
— А как же доказательство, что временем можно управлять?
— Дома тебя ждёт доказательство, — Дайн улыбнулся и вдруг, неожиданно для Пашки, обнял его. Так они простояли секунд десять, потом Ведущий отстранился и произнёс:
— Спасибо за беседу. Больше мы не увидимся. По крайней мере, в этом мире. Прощай.
Пашка не успел и слова сказать, как Дайн растворился в воздухе. Ему почему-то стало тоскливо и грустно, словно он потерял что-то родное и близкое. Было в Дайне нечто такое, что располагало к доверию, но, хоть убей, Пашка не понимал что и почему. Словно он когда-то что-то забыл. Потерял очень важные воспоминания. С этими мыслями Пашка повернулся и побрёл к подъезду дома. В голове постоянно прокручивались слова Дайна. Главное ничего не забыть! Со временем он лучше поймёт всё, что хотел ему рассказать таинственный гость из другого мира и может это когда-нибудь пригодится в жизни.
— Мам, я дома! — громко произнёс Пашка, зайдя в прихожую маленькой двухкомнатной квартиры на третьем этаже. — Прости, что опоздал на обед!
— Опоздал? — прозвучал из кухни удивлённый голос матери. — Ты как раз вовремя.
Как вовремя? Пашка был уверен, что провёл с Дайном в беседке около часа. Вот значит, что за доказательство ждало его дома. Теперь Пашка понял, что делал Дайн, когда крутил рукой в начале и в конце разговора...
Часть III. "Пик Омега"
Звёзды безразлично мерцали во тьме необъятного космоса. Дайн смотрел на них и чувствовал их холодный равнодушный взгляд. Звёзды. Как много в этом слове романтики для тех, кто остался там — на Земле. Иной раз человек поднимет взор к далёким мерцающим странникам Вселенной, и возникает непонятное чувство грусти, тоски, одиночества.
Так и Дайн когда-то давно, сидя на холме у края леса, смотрел на звёзды и хотел оторваться от земли, взмыть в небеса, унестись к далёким неизведанным мирам, освободиться от оков сдерживающих цепей... И вот мечты стали явью, а звёзды утратили манящую загадочность, стали холодными, безразличными. Может это и к лучшему то, что с каждым перерождением, человек всё забывает и проживает каждую жизнь по новой, с чистого листа? Ибо верит, что когда-нибудь сможет "встать в полный рост и зажечь звёзды взмахом руки, всему вопреки" (слова из песни группы Louna - С нуля). Странное существо человек — зачастую не ценит того, что имеет, пока не потеряет. Так и Дайн чувствовал грусть из-за разлуки с сыном.
Ведущий показал, что чего-то стоит, когда поверил, что обязательно проживёт свою жизнь по новой. Всего-то. Вроде, чему удивляться? Каждый разум переживает снова и снова очередное воплощение. Только с Дайном было иначе.
Поначалу, это было простое, но очень манящее желание. Или, скорее, фантазия. Он мечтал, что родится снова, но будет помнить с младенчества всё, что пришлось пережить в предыдущем воплощении. Что сохранит накопленные знания, житейскую мудрость взрослого, повидавшего многое, человека. И что с младых лет будет готов ко всем жизненным испытаниям. Эдакий младенец с глазами, наполненными старческими умудрённостью и пониманием. Дайн считал, что в таком случае не потратит ни единой секунды зря, и не будет ошибаться, если не всегда, то хотя бы очень редко.
Дайн, будучи воплощением Николая Владимировича, придерживался атеистического взгляда на мир. Считал, что после смерти ничего нет. Просто умер, отключился, тёмный экран, мысли исчезают, сознание растворяется и более нет того, кто мог бы воспринять окружающее ничто. Наверно, такой и должна быть абсолютная свобода — отсутствие привязанностей и зависимостей от чего или кого бы там ни было — даже от самого себя. Но фантазия, которую атеист себе позволял в качестве небольшой роскоши, дабы потешить самолюбие и чувство собственного превосходства, постепенно превращалась в веру — навязчивое желание родиться снова, прожить себя повторно, но не совершить ни единой ошибки, в детские годы утереть нос одним взрослым и поразить других глубокими познаниями и мудростью, несвойственных для малышей, которым в их годы в песочнице бы играть да куличи лепить. И чем старше становился Дайн, тем большую силу обретала эта по-детски наивная вера. Ну и пусть. Кто-то верит в глупые древние сказочки, придумывает для себя богов, ангелов, в качестве невидимых друзей и бесов, демонов, чертей — невидимых врагов. А Дайн решил верить в перерождение. Не в то, которое верят буддисты и кришнаиты, а в своё, немного иное и более качественное. Об этом он никому не рассказывал, по-прежнему оставаясь для окружающих атеистом. Да и эта небольшая роскошь никак не мешала Дайну.
И, о чудо! Это и был единственный запрос, который разум Вселенной обязан принять и исполнить. Желаете повторного перерождения с сохранением памяти, дабы улучшить качество жизни? Слушаюсь и повинуюсь, хозяин. Раб лампы исполнит ваше желание.
Пожалуй, самым страшным и в тоже время волнующим эпизодом на памяти Дайна из повторного перерождения было внезапное понимание, что ты находишься в материнской утробе! И сколько времени здесь ещё необходимо проторчать, свернувшись калачиком - неизвестно. Конечно, это было ещё то потрясение, когда твоя вера, тем более фантазия, вдруг стала явью. Ну а вся дальнейшая жизнь для Дайна превратилось в сплошное приключение. Родители маленького Коли диву давались: их чадо вело себя странно — не по-детски разумно, логично. Ни разу им не пришлось прикрикнуть на сына: "Коля, нельзя!" или "Коля, прекрати!" На удивление он оказался умным, расторопным и послушным мальчиком. Но больше всего изумляло, когда Коля начинал говорить, ибо говорил он поистине странные вещи, о которых детям его возраста знать не положено. Ещё бы не изумиться, когда четырёхлетний малыш рассказывает о теории эволюции или о теории относительности! Невольно подумаешь, что твой ребёнок — один из так называемых детей "индиго" или будущий гений.
Но маленький Коля не изобретал ничего гениального. Он просто жил и с пользой тратил каждую секунду, развивая себя физически, интеллектуально и духовно. А главное, он в самые ответственные моменты давал родителям советы, чтобы неожиданные удары судьбы, будь то природное бедствие, политический переворот или очередной финансовый кризис, не сказывались на их семье так сильно, как это было раньше. Иногда родители думали, что Коля пророк, способный предвидеть будущее. Но здесь мальчик был всегда непреклонен, отказываясь от подобного звания. Пророк? Нет! Подобного "счастья" нам не надо! Не для того перерождался, чтобы пудрить мозги человечеству очередной порцией сказочек. Тех, что есть — более чем предостаточно. Так и отвечал родителям. Мол, неблагодарное это занятие — "вправлять" мозги людям. Лучше оставить их в покое и предоставить самим себе. Тогда будет одно из двух: либо люди вымрут, либо превратятся в нечто более качественное, возвышенное.
Так и прошла жизнь, словно сказка, в которой каждое мгновение звучало радостью. Умер Николай Владимирович и, вопреки своим ожиданиям, исчез для самого себя, когда разум извлекли из виртуальной Вселенной и поместили в тело уже в настоящей. Так на свет появился "новорожденный" Дайн, которому только спустя тридцать лет разрешили вспомнить воплощения, прожитые на Земле, и объяснили суть всего происходящего "там" в виртуальной Вселенной и "здесь" в настоящей.
И вот они — звёзды, вновь и вновь мерцают в холодной пустоте. Звёзды, которые раньше вдохновляли, а теперь — всего лишь безразлично подмигивают. Виртуальные светлячки. Даже Солнце, застывшее жёлтым кружком где-то сбоку на периферии зрения, уже не кажется тем ласковым и добрым Солнышком, которое "просто так", как сказано в старом советском мультике, дарует свет каждому на Земле, не разделяя на добрых и злых, хороших и плохих, белых и чёрных, красивых и уродливых, верующих и атеистов... Стоило ли оно того? Дайн не знал. Он просто висел над планетой и смотрел в пустоту, из которой на него по-прежнему безразлично взирали звёзды. Даже на работу Ведущего ему сейчас было наплевать.
Рядом из пустоты сформировалась Лиа и также зависла над планетой. Её обнажённое тело окутывала тончайшая прозрачная шёлковая ткань, которая, словно на ветру, развевалась в разные стороны волнистыми лентами. Казалось, что рядом с Дайном парит бесформенный призрак.
— Как всегда прекрасна, — как-то безразлично, в пустоту произнёс Дайн, даже не посмотрев в её сторону.
— Зачем, Дайн? Ты знаешь, что тебя ждёт...
— Расформирование? Не велика потеря. Одним Ведущим больше, одним меньше...
— Я тебя не понимаю. Нам ведь было так хорошо вместе.
— Коришь себя из-за того, что не справилась с обязанностями? Не стоит. Ты не виновата, — Дайн грустно усмехнулся. — Просто я такой. Возможно, всё было б иначе, если б мне не позволили вспоминать... Но прошлого не изменишь.
— И что теперь ты будешь делать?
— Ничего. Всё уже сделано. Разве что... — Дайн лукаво улыбнулся.
— Что ты ещё удумал?
— Знаешь, на Земле у нас обычно говорят: живи на полную катушку, а ежели помирать — так с песней.
Глаза Лии округлились от осознания того, что собирается сделать Дайн.
— Да, родная. Ты всё верно поняла. Ты ведь не последуешь за мной, правда? Не хотелось бы, чтобы из-за меня и тебя расформировали.
— Не смей! Ещё как последую!
— Глупышка. Меня ведь в любом случае ждёт расформирование, — Ведущий закрыл глаза и исчез из поля зрения Лии. Он ушёл за "Пик Омега" — за пределы её восприятия: туда, где она не могла его почувствовать, куда отправиться ей боязно.
Так и Дайн когда-то давно, сидя на холме у края леса, смотрел на звёзды и хотел оторваться от земли, взмыть в небеса, унестись к далёким неизведанным мирам, освободиться от оков сдерживающих цепей... И вот мечты стали явью, а звёзды утратили манящую загадочность, стали холодными, безразличными. Может это и к лучшему то, что с каждым перерождением, человек всё забывает и проживает каждую жизнь по новой, с чистого листа? Ибо верит, что когда-нибудь сможет "встать в полный рост и зажечь звёзды взмахом руки, всему вопреки" (слова из песни группы Louna - С нуля). Странное существо человек — зачастую не ценит того, что имеет, пока не потеряет. Так и Дайн чувствовал грусть из-за разлуки с сыном.
Ведущий показал, что чего-то стоит, когда поверил, что обязательно проживёт свою жизнь по новой. Всего-то. Вроде, чему удивляться? Каждый разум переживает снова и снова очередное воплощение. Только с Дайном было иначе.
Поначалу, это было простое, но очень манящее желание. Или, скорее, фантазия. Он мечтал, что родится снова, но будет помнить с младенчества всё, что пришлось пережить в предыдущем воплощении. Что сохранит накопленные знания, житейскую мудрость взрослого, повидавшего многое, человека. И что с младых лет будет готов ко всем жизненным испытаниям. Эдакий младенец с глазами, наполненными старческими умудрённостью и пониманием. Дайн считал, что в таком случае не потратит ни единой секунды зря, и не будет ошибаться, если не всегда, то хотя бы очень редко.
Дайн, будучи воплощением Николая Владимировича, придерживался атеистического взгляда на мир. Считал, что после смерти ничего нет. Просто умер, отключился, тёмный экран, мысли исчезают, сознание растворяется и более нет того, кто мог бы воспринять окружающее ничто. Наверно, такой и должна быть абсолютная свобода — отсутствие привязанностей и зависимостей от чего или кого бы там ни было — даже от самого себя. Но фантазия, которую атеист себе позволял в качестве небольшой роскоши, дабы потешить самолюбие и чувство собственного превосходства, постепенно превращалась в веру — навязчивое желание родиться снова, прожить себя повторно, но не совершить ни единой ошибки, в детские годы утереть нос одним взрослым и поразить других глубокими познаниями и мудростью, несвойственных для малышей, которым в их годы в песочнице бы играть да куличи лепить. И чем старше становился Дайн, тем большую силу обретала эта по-детски наивная вера. Ну и пусть. Кто-то верит в глупые древние сказочки, придумывает для себя богов, ангелов, в качестве невидимых друзей и бесов, демонов, чертей — невидимых врагов. А Дайн решил верить в перерождение. Не в то, которое верят буддисты и кришнаиты, а в своё, немного иное и более качественное. Об этом он никому не рассказывал, по-прежнему оставаясь для окружающих атеистом. Да и эта небольшая роскошь никак не мешала Дайну.
И, о чудо! Это и был единственный запрос, который разум Вселенной обязан принять и исполнить. Желаете повторного перерождения с сохранением памяти, дабы улучшить качество жизни? Слушаюсь и повинуюсь, хозяин. Раб лампы исполнит ваше желание.
Пожалуй, самым страшным и в тоже время волнующим эпизодом на памяти Дайна из повторного перерождения было внезапное понимание, что ты находишься в материнской утробе! И сколько времени здесь ещё необходимо проторчать, свернувшись калачиком - неизвестно. Конечно, это было ещё то потрясение, когда твоя вера, тем более фантазия, вдруг стала явью. Ну а вся дальнейшая жизнь для Дайна превратилось в сплошное приключение. Родители маленького Коли диву давались: их чадо вело себя странно — не по-детски разумно, логично. Ни разу им не пришлось прикрикнуть на сына: "Коля, нельзя!" или "Коля, прекрати!" На удивление он оказался умным, расторопным и послушным мальчиком. Но больше всего изумляло, когда Коля начинал говорить, ибо говорил он поистине странные вещи, о которых детям его возраста знать не положено. Ещё бы не изумиться, когда четырёхлетний малыш рассказывает о теории эволюции или о теории относительности! Невольно подумаешь, что твой ребёнок — один из так называемых детей "индиго" или будущий гений.
Но маленький Коля не изобретал ничего гениального. Он просто жил и с пользой тратил каждую секунду, развивая себя физически, интеллектуально и духовно. А главное, он в самые ответственные моменты давал родителям советы, чтобы неожиданные удары судьбы, будь то природное бедствие, политический переворот или очередной финансовый кризис, не сказывались на их семье так сильно, как это было раньше. Иногда родители думали, что Коля пророк, способный предвидеть будущее. Но здесь мальчик был всегда непреклонен, отказываясь от подобного звания. Пророк? Нет! Подобного "счастья" нам не надо! Не для того перерождался, чтобы пудрить мозги человечеству очередной порцией сказочек. Тех, что есть — более чем предостаточно. Так и отвечал родителям. Мол, неблагодарное это занятие — "вправлять" мозги людям. Лучше оставить их в покое и предоставить самим себе. Тогда будет одно из двух: либо люди вымрут, либо превратятся в нечто более качественное, возвышенное.
Так и прошла жизнь, словно сказка, в которой каждое мгновение звучало радостью. Умер Николай Владимирович и, вопреки своим ожиданиям, исчез для самого себя, когда разум извлекли из виртуальной Вселенной и поместили в тело уже в настоящей. Так на свет появился "новорожденный" Дайн, которому только спустя тридцать лет разрешили вспомнить воплощения, прожитые на Земле, и объяснили суть всего происходящего "там" в виртуальной Вселенной и "здесь" в настоящей.
И вот они — звёзды, вновь и вновь мерцают в холодной пустоте. Звёзды, которые раньше вдохновляли, а теперь — всего лишь безразлично подмигивают. Виртуальные светлячки. Даже Солнце, застывшее жёлтым кружком где-то сбоку на периферии зрения, уже не кажется тем ласковым и добрым Солнышком, которое "просто так", как сказано в старом советском мультике, дарует свет каждому на Земле, не разделяя на добрых и злых, хороших и плохих, белых и чёрных, красивых и уродливых, верующих и атеистов... Стоило ли оно того? Дайн не знал. Он просто висел над планетой и смотрел в пустоту, из которой на него по-прежнему безразлично взирали звёзды. Даже на работу Ведущего ему сейчас было наплевать.
Рядом из пустоты сформировалась Лиа и также зависла над планетой. Её обнажённое тело окутывала тончайшая прозрачная шёлковая ткань, которая, словно на ветру, развевалась в разные стороны волнистыми лентами. Казалось, что рядом с Дайном парит бесформенный призрак.
— Как всегда прекрасна, — как-то безразлично, в пустоту произнёс Дайн, даже не посмотрев в её сторону.
— Зачем, Дайн? Ты знаешь, что тебя ждёт...
— Расформирование? Не велика потеря. Одним Ведущим больше, одним меньше...
— Я тебя не понимаю. Нам ведь было так хорошо вместе.
— Коришь себя из-за того, что не справилась с обязанностями? Не стоит. Ты не виновата, — Дайн грустно усмехнулся. — Просто я такой. Возможно, всё было б иначе, если б мне не позволили вспоминать... Но прошлого не изменишь.
— И что теперь ты будешь делать?
— Ничего. Всё уже сделано. Разве что... — Дайн лукаво улыбнулся.
— Что ты ещё удумал?
— Знаешь, на Земле у нас обычно говорят: живи на полную катушку, а ежели помирать — так с песней.
Глаза Лии округлились от осознания того, что собирается сделать Дайн.
— Да, родная. Ты всё верно поняла. Ты ведь не последуешь за мной, правда? Не хотелось бы, чтобы из-за меня и тебя расформировали.
— Не смей! Ещё как последую!
— Глупышка. Меня ведь в любом случае ждёт расформирование, — Ведущий закрыл глаза и исчез из поля зрения Лии. Он ушёл за "Пик Омега" — за пределы её восприятия: туда, где она не могла его почувствовать, куда отправиться ей боязно.
* * *
— Это ещё что за?.. — Дайн не поверил глазам. — Да быть того не может!
На планете Земля по одному на каждом материке гордо возвышались "Шпили Мироздания". Этого Дайн никак не ожидал увидеть.
— Красиво, не правда ли? — произнёс неожиданно возникший рядом с Ведущим мужчина. Дайну он был не знаком, но голос мудреца Майра Даана не узнать было невозможно.
— Похоже, меня ждёт очередное откровение, — без радости заметил Дайн, придя в себя спустя некоторое время. Уж на беседу с мудрецом он никак не рассчитывал! Или, может, не будет никакой беседы, а его прямо на месте и расформируют?
— И что же ты ожидал здесь увидеть? — на лице Майра заиграла задорная усмешка.
— Всё, что угодно, но только не это!
— Разочарован? Ничего, бывает. Людям стоит радоваться, когда рушатся их иллюзии. Спавшая с глаз пелена — всего лишь очередной шаг на пути к недостижимой свободе.
— Так стоит ли тогда к ней стремиться?
Мудрец пожал плечами: — Это тебе решать. Знаешь, многие из нас так боятся расформирования, что запрещают себе нарушать правила. Ты не побоялся. Но даже я не знаю, что нас ждёт после расформирования.
Вот уж откровение из откровений — мудрец Майр чего-то не знает! И тем более сомневается, что расформирование — есть конечная смерть.
— Теперь мне предстоит это выяснить?
— Это тоже тебе решать. У тебя есть два пути: либо расформирование за нарушение правил, либо ты станешь основателем "Шпиля Мироздания" здесь — на Земле. Вопрос в том, останешься ли ты по прежнему смелым? Но... не стоит давать ответ прямо сейчас. Подумай. Да и к тому же, наверняка у тебя есть вопросы, — мудрец по-доброму рассмеялся, а Дайн ощутил себя на месте Пашки, которому недавно объяснял устройство мира.
— Земляне, что же, идут по нашему пути развития?
— Не только они. Каждый виртуальный мир рано или поздно, если сам себя не уничтожит, достигает "Пика Омега", как и мы когда-то давно. Мы не первые и не последние.
— Как так? То есть вы хотите сказать, что наш мир, который я считал реальным, тоже виртуальный?
— Так и есть.
У Дайна ёкнуло сердце:
— Но как же так? Учёные ведь не нашли никаких тому доказательств!
Мудрец пожал плечами:
— Учёные не нашли, так как им не позволили.
— Ладно, хорошо, — Дайн лихорадочно приводил мысли в порядок. — Почему тогда там я не могу делать тоже, что и здесь?
— Не достаточно прав. Только и всего. Тот мир создавался не нами, мы всего лишь живём в нём. А роль богов примеряем на себя в собственной созданной виртуальной Вселенной. Здесь у тебя достаточно прав, чтобы устроить библейский всемирный потоп или дабы искоренить зло на планете, призвать армаду света во главе с Сен-Жерменом, с которым во время спиритических сеансов говорят медиумы, и в которого так страстно верят многие нью-эйджевцы двадцать первого столетия.
Значит, Пашка всё-таки оказался прав! Фрактал внутри фрактала, вселенная внутри вселенной. А тут ещё и мудрец утверждает, что за расформированием может что-то быть!
— Я сделал выбор.
— Так скоро? — мудрец усмехнулся. — Не торопишься ли ты? Может, у тебя ещё остались вопросы?
— Нет, почтенный Майр. Не осталось. Помирать — так с песней.
— Значит, расформирование. Что ж, удачи тебе, Дайн. Возможно, ты познаешь то, что мне когда-то не хватило смелости познать.
Мудрец положил руку на лоб Дайна, и в следующий миг виртуальное тело Ведущего разлетелось на мириады блестящих искорок. А где-то за гранью виртуальной Вселенной, в помещении узла управления, мирно лежащее в парящем кресле, одетое в чёрный матовый комбинезон тело, испустило дух. Ведущий Дайн перестал существовать.
На планете Земля по одному на каждом материке гордо возвышались "Шпили Мироздания". Этого Дайн никак не ожидал увидеть.
— Красиво, не правда ли? — произнёс неожиданно возникший рядом с Ведущим мужчина. Дайну он был не знаком, но голос мудреца Майра Даана не узнать было невозможно.
— Похоже, меня ждёт очередное откровение, — без радости заметил Дайн, придя в себя спустя некоторое время. Уж на беседу с мудрецом он никак не рассчитывал! Или, может, не будет никакой беседы, а его прямо на месте и расформируют?
— И что же ты ожидал здесь увидеть? — на лице Майра заиграла задорная усмешка.
— Всё, что угодно, но только не это!
— Разочарован? Ничего, бывает. Людям стоит радоваться, когда рушатся их иллюзии. Спавшая с глаз пелена — всего лишь очередной шаг на пути к недостижимой свободе.
— Так стоит ли тогда к ней стремиться?
Мудрец пожал плечами: — Это тебе решать. Знаешь, многие из нас так боятся расформирования, что запрещают себе нарушать правила. Ты не побоялся. Но даже я не знаю, что нас ждёт после расформирования.
Вот уж откровение из откровений — мудрец Майр чего-то не знает! И тем более сомневается, что расформирование — есть конечная смерть.
— Теперь мне предстоит это выяснить?
— Это тоже тебе решать. У тебя есть два пути: либо расформирование за нарушение правил, либо ты станешь основателем "Шпиля Мироздания" здесь — на Земле. Вопрос в том, останешься ли ты по прежнему смелым? Но... не стоит давать ответ прямо сейчас. Подумай. Да и к тому же, наверняка у тебя есть вопросы, — мудрец по-доброму рассмеялся, а Дайн ощутил себя на месте Пашки, которому недавно объяснял устройство мира.
— Земляне, что же, идут по нашему пути развития?
— Не только они. Каждый виртуальный мир рано или поздно, если сам себя не уничтожит, достигает "Пика Омега", как и мы когда-то давно. Мы не первые и не последние.
— Как так? То есть вы хотите сказать, что наш мир, который я считал реальным, тоже виртуальный?
— Так и есть.
У Дайна ёкнуло сердце:
— Но как же так? Учёные ведь не нашли никаких тому доказательств!
Мудрец пожал плечами:
— Учёные не нашли, так как им не позволили.
— Ладно, хорошо, — Дайн лихорадочно приводил мысли в порядок. — Почему тогда там я не могу делать тоже, что и здесь?
— Не достаточно прав. Только и всего. Тот мир создавался не нами, мы всего лишь живём в нём. А роль богов примеряем на себя в собственной созданной виртуальной Вселенной. Здесь у тебя достаточно прав, чтобы устроить библейский всемирный потоп или дабы искоренить зло на планете, призвать армаду света во главе с Сен-Жерменом, с которым во время спиритических сеансов говорят медиумы, и в которого так страстно верят многие нью-эйджевцы двадцать первого столетия.
Значит, Пашка всё-таки оказался прав! Фрактал внутри фрактала, вселенная внутри вселенной. А тут ещё и мудрец утверждает, что за расформированием может что-то быть!
— Я сделал выбор.
— Так скоро? — мудрец усмехнулся. — Не торопишься ли ты? Может, у тебя ещё остались вопросы?
— Нет, почтенный Майр. Не осталось. Помирать — так с песней.
— Значит, расформирование. Что ж, удачи тебе, Дайн. Возможно, ты познаешь то, что мне когда-то не хватило смелости познать.
Мудрец положил руку на лоб Дайна, и в следующий миг виртуальное тело Ведущего разлетелось на мириады блестящих искорок. А где-то за гранью виртуальной Вселенной, в помещении узла управления, мирно лежащее в парящем кресле, одетое в чёрный матовый комбинезон тело, испустило дух. Ведущий Дайн перестал существовать.
Эпилог
Дайна больше нет. Почему он пошёл на это? Нир не знал. Ему оставалось лишь продолжать свою работу. Нового напарника ему представят в ближайшие дни.
Нир вздохнул и принялся устраиваться в ложементе Ведущего. Он привычно натянул маску-шлем виртуального перехода. Перед взором вспыхнула надпись: "Подключение к Виртуальной Вселенной. Статус Ведущего подтверждён. Подключение через три, две, одну..." Надпись померкла и вместо неё неожиданно проступила другая: "Жду тебя на той стороне, дружище. Дайн..."
Нир вздохнул и принялся устраиваться в ложементе Ведущего. Он привычно натянул маску-шлем виртуального перехода. Перед взором вспыхнула надпись: "Подключение к Виртуальной Вселенной. Статус Ведущего подтверждён. Подключение через три, две, одну..." Надпись померкла и вместо неё неожиданно проступила другая: "Жду тебя на той стороне, дружище. Дайн..."
* * *
Нет никакой разницы, где существовать, если виртуальность и реальность ничем друг от друга не отличаются. Что стало с Дайном? Не знаю. Там за гранью виртуальной реальности или реальной виртуальности есть... всё что угодно? Или ничего? Совсем ничего? Пустота? Или нет даже пустоты? Не знаю. Может быть когда-нибудь узнаю, когда проживу свою жизнь по новой, сохранив все воспоминания.
Талех Аббасов.
10.09.2015
Талех Аббасов.
10.09.2015
