Черная ведьма

[Римма]

Добрый вечер. Нашла, как мне кажется, несколько неточностей в "больничной части" произведения.

В госпитале было тихо. Но не так как на кладбище, а вполне разумная спокойная уверенная тишина. Длинный холл приемного отделения пустовал. Все больные уже прооперированы и переведены в палаты, а нового поступления пока не ожидается.

Есть ощущение, что эти три предложения, вероятно, стоит несколько видоизменить. Тишины в госпитале быть не может, даже "спокойной и уверенной". Персонал, пациенты, всегда кто-то переговаривается, кашляет, сморкается, стонет, ругает врачей-вредителей... В приемном покое может и не быть людей, если ГГ рпобыла там очень мало времени, но скорее всего, там всё же будет наблюдаться присутствие какого-то количество нуждающихся в оказании медицинской помощи. Ведь даже отсуттвие активно ведущихся боевых действий не отменяет раненых при банальных несчастных случаях, или пациентов с разными болезнями, вроде кишечных расстройств. Насчет того, что все больные прооперированы, непонятно, откуда об этом знает ГГ. Если это авторский текст, то тут возникает небольшая неувязочка: очередь на операцию существует всегда, кто-то нуждается в ней после оказания первой неотложной помощи, кто-то в плановом порядке, который запросто срывается из-за наплыва раненых вовремя БД, кто-то уже повторно.

Старшая ведьма-санитарка радостно улыбнулась.
- Ну вот! Наконец-то! Теперь, слава Солнцу, это ваша забота! Кормите, поите его сами! Пошли Ливия! – и гордо прошествовала мимо меня в коридор.
Младшая виновато поклонилась и юркнула в приоткрытые двери вслед за старшей напарницей.

Как бы он их не достал, даже если прогрыз до печонок, сразу сбагрить его на плечи неизвестно откуда взявшейся ведьмы без предписания главврача на выписку - ненаучная фантастика. А вдруг у него ранение брюшной полости, а посетительница возьмет и от чистого сердца даст ему гуляш с паприкой? Или возьмется чеснок к ожогам прикладывать? А с санитарок потом старшая медсестра и завотделением, фигурально говоря, шкуру спустит. С моей точки зрения, смотрится не очень правдоподобно. Даже, если она сразу предъявит санитаркам документы о имеющемся у нее медицинском образовании, совсем его на неизвестно откуда взявшуюся ведьму не спихнут. А уж до предъявления документов - тем более.

[Stprapor]

Я вернулась в палату и застала Гира, сидящего на кровати, и в нетерпении выглядывающего в окно.

Имхо пропущены запятые.

[Raysen]

Да, это на данный момент лучший вариант.

"на данный момент" = "сейчас"

- Да ну на фиг! Быть не может! Лучше уже версия про информатора!

уж

В остальном проблем нет

[Котэцу]

Римма, я хотела акцентировать внимание на том, что в приемном покое не было людей, так как активных боевых действий на этом участке фронта не было давно.
Но постараюсь учесть ваши замечание и подумаю, как переделать этот эпизод. Если от вас будут какие-то конкретные предложения, то буду крайне благодарна.

[Котэцу]

Окончание второй главы.

(перезалито)

На улице Гир вздохнул полной грудью.
- Как же мне надоели эти госпиталя!
Клены образовывали над нашими головами тенистый навес. Вдоль аллеи раскачивались молодые липы, переговариваясь листьями с налетающим ветерком. Было не сильно жарко, южное солнце едва пробивалось сквозь раскидистые кроны.
Слева стояла, поджидая нас тронка. Возница, увидев меня, уже хотел подъехать, как Гир покачал головой:
- Подожди. Я хотел бы сначала зайти в храм. Он тут рядом.
Храм вырисовывался чуть дальше по аллее. Я не видела никаких препятствий, чтобы Гир не мог зайти в храм, если хочет. Ну, кроме физического состояния вверенного мне человека.
- Ты сможешь дойти?
Гир только качнул головой.
Я подала знак вознице ехать к храму по объездной дорожке. По аллее тронка бы не проехала, да и запрещено здесь ездить лошадям.
Мы медленно пошли по дорожке. Гир осторожно переставлял ноги, удерживая вес на костылях, я шла рядом, готовая поддержать в случае падения. Так, неспешной процессией мы подошли к храму.
Люди заходили и выходили из распахнутых кованных дверей. На внешней части которых традиционно изображали Привратника и Привратницу. Сейчас вход был открыт и фигуры Привратников скрывались за створками. Мы прошли внутрь. Я сняла обувь, а Гиру снимать было нечего, и он двинулся, не останавливаясь, вглубь храма.
Храмы похожи всегда один на другой. Широкий помост с шестью богами-Хранителями, за ними стоят два бога-Защитника, а за их спинами бог-Создатель или его еще называют Солнечный бог.
На полу храма разложены подушечки для молящихся, и ряд подушечек возле курильниц, для тех, кто хочет поставить палочки за ушедших на Небеса. Гир направился к одной из таких курильниц. Я подошла и помогла ему опуститься на колени, забрав костыли.
- Принеси мне, пожалуйста, пять палочек. – Попросил он.
Я взяла в углу у служки пять палочек и присела сзади Гира. Молиться я не собиралась, поэтому смысл занимать молитвенную подушечку не видела.
Гир же, наоборот, долго сидел, сложив руки и склонив голову в молитве. Кому, интересно, он молится так долго? Неужели его грехи так велики, что он в первую очередь после госпиталя пришел в храм их отмаливать? Или он молится за кого-то? Интересно, конечно, узнать ответы на эти вопросы, но зачем? Будет ли это знание мне во благо или просто потешит мое любопытство? Видела я таких, которые тешили свое самолюбие, выспрашивая у всех их тайны, а потом разнося по кабакам и тавернам слухи. Ничего нет хорошего в чужих тайнах, а если это тайны диверсанта, то тем более. Не думаю, что его послужной список меньше моего, раз служит в таком необычном отряде, да и сами тайны могут быть слишком кровавыми даже для меня.
Гир, наконец, закончил молиться и начал ставить палочки, после каждой выполняя поклон. Наконец обряд был закончил и он попросил:
- Помоги мне встать.
Мне пришлось поднимать его силой ‒ засидел ноги и они все время подгибались, не держа весь мужчины. Я еле смогла подставить подмышку ему костыль, чтобы хоть часть веса пришлась на него, вместо второго костыля я закинула руку на свое плечо. Гир, несмотря на его самолюбие, все-таки был еще слаб, чтобы делать такие вояжи. Теперь главное добраться до тронки и домой, в постель. Лечение еще не окончено, а я сглупила, разрешив Гиру так много нагрузок в первый же день выписки.

[Римма]

Я бы хотела, чтобы мои предположения оказались вымыслом, но настойка начала резко пахнуть. Я вдохнула запах ртом, покатала его по нёбу. Наговор ложился едва читаемыми размытыми словами у меня в голове. Ну так чужой заговор по-другому и не будет показываться.
- Гир, скажи, есть тут кто-то кто тебя сильно не любит или любит?
Гир подумал, опустив глаза. Видно перебирал в уме всех знакомых и незнакомых лекарей и санитарок.

В добавление к своему предыдущему посту: в свете истории с заговоренным питьем для Гира совершенно неправдоподобно, чтобы в эту интригу не посвятили медсестер, которые и осуществляют уход за раненым. Как мне кажется, их бы наоборот, привлекли к заговору в первую очередь. И соответственно, они не стали бы сразу сваливать заботу о Гире на ведьму.
И потом, не очень ясно, чем Гир мог так "достать" медсестер? Хамил и раскидывал посуду? Это поведение для тяжелобольных не является чем-то из ряда вон выходящим. Довольно часто люди, оставшиеся калеками, или тяжелобольные, или обидевшись на весь мир на свое увечье или болезнь, или в попытках привлечь к себе внимание окружающих, ведут себя подобным образом. Уж медсестры в госпитале на таких насмотрелись более чем достаточно, даже если работают всего несколько дней, а для опытного персонала он и вовсе, скорее, типовой пациент.

Но постараюсь учесть ваши замечание и подумаю, как переделать этот эпизод. Если от вас будут какие-то конкретные предложения, то буду крайне благодарна.

Конечно. Оформлю отдельным сообщением, поскольку сейчас в режиме "предварительного просмотра" не очень удобно работать с цитатами и скакать со страницы на страницу.

[Римма]

В госпитале было тихо. Но не так как на кладбище, а вполне разумная спокойная уверенная тишина. Длинный холл приемного отделения пустовал. Все больные уже прооперированы и переведены в палаты, а нового поступления пока не ожидается.

Предлагаю такой вариант:

..."В приемном покое (она же может говорить только про помещение, в котором находится) госпиталя было относительно тихо. Не слышно ни хриплых ругательств, ни надрывных стонов тяжелораненых. Вымотанный дежурный врач равнодушно опрашивает поступившего только что солдата, пытаясь определить, не симулянт ли. На фронтах затишье, и многие не прочь провести несколько дней не в окопах, а в больнице: тут вместо нар койки со сменяемым регулярно бельем, баня (или помывочная в зависимости от мира), и кормят регулярно, и женский пол в наличии..."

[Raysen]

Было не сильно жарко, южное солнце едва пробивалось сквозь развесистые кроны.

может, лучше "раскидистые"? А то получается, что кроны не сами раскинулись, а их кто-то развесил

Гир только махнул головой.

махнул головой? однако... я не представляю, как такое возможно... рукой - да... ногой - ещё куда ни шло... но головой... не, будь у него шея, как у диплодока - можно было бы и головй махнуть

Люди заходили и выходили из распахнутых кованных дверей. На внешней части двери традиционно изображали Привратника и Привратницу. Сейчас двери были открыты и фигуры Привратников скрывались за створками.

слишком много "дверей"

Я еле смогла вставить ему костыль

может как-то переделать? А то у таких читателей, как у меня с бурной фантазией нездоровые ассоциации возникают со вставлением костыля

Лечение еще не окончено, а я сделала глупость, разрешив Гиру так много нагрузок в первый же день выписки.

сделала + глупость = сглупила

[Котэцу]

Римма, спасибо. Буду переделывать этот эпизод полностью, увидела еще несколько ляпов.
Raysen, спасибо за правки.

Ну и очередной эпизод.
(перезалито)

Глава III.

Выздоравливающий Гир, дорвавшийся до стейков и блинчиков, представлял собой невероятное зрелище. Он ел, гулял, тренировался, а я выполняла при нем функции «принеси-подай». А еще готовила для него травяные настойки и тонизирующие напитки. Для двоих в большой усадьбе дел хватало, я хоть и не любила убирать, но в данном случае выбор в поломойки между Гиром и мной был однозначно в мою пользу. Дорвавшийся до свободы от лекарей Гир, ни минуты не желал лежать в кровати. Он потребовал снять половину бинтов, вторую половину уменьшить раза в два, а то и в три, снять гипс, и прямо со следующего утра начал над собой издеваться – то за палку хватается, то по ступенькам ходить, и все это с таким лицом, что я лишний раз походить опасалась. Только вечером растянулся в подготовленном для него шезлонге и то лишь после моих настойчивых просьб составить мне компанию за вечерним чаепитием. Чай я пить в одиночку не любила, а вот в компании могла выпить и несколько чашек подряд. Тем более, что к чаю я кое-как смогла вспомнить рецепт моей юности и приготовить кое-что похожее на бисквит.
- У тебя получилось! – похвалил он мои кулинарные способности, уминая кусок бисквита с четверть круга.
- Мг.. – без лишней скромности согласилась я. Бисквит хоть и не был высоким и пушистым, но по вкусу вполне отвечал заданным параметрам – не приторно сладкий, в меру мягкий и достаточно вкусный.
- Гир, можно тебя спросить, - осторожно начала я после того, как мы умяли по пару кусков.
Парень откинулся на спинку и отставил чашку с чаем.
- А я думал, когда ты уже спросишь про наш Отряд. Ты весь день продержалась – я оценил. Другая бы уже хвостиком бегала и дергала.
Я хмыкнула. Уборки в доме было столько, что я только к вечеру и управилась, а еще и готовка. Но сочту за комплимент.
Гир истолковал мою усмешку по-своему.
- Ты же не думаешь, что ты первая ведьма в нашем отряде? Нет? Ну конечно же, нет! До тебя у нас было их две – после них Альронд приказал не брать никаких женщин в Отряд. Это было нечто! До обеда подбор косметики, после обеда – истерика, что не так заварила зелье, к ужину у всей команды начинались головные боли от «зачем?», «почему?», «вы меня совсем не слушаете?!». Женщины, одним словом! Я в начале тоже подумал, что ты подобного плана, но, надеюсь, в этот раз нам досталась нормальная ведьма.
- Ты считаешь, что ведьма с подобной репутацией – нормальная?
- Ты имеешь в виду, что с тобой опасно ходить на задания?
Я кивнула, продолжая наливать в чашку чай из большого пузатого чайника, найденного в одном из кухонных шкафов и отмытого до изначального белого цвета. Поднять глаза я не рискнула – мало ли чего может прочесть в них Гир, а актрисой я всегда была посредственной.
- Зря ты из-за этого переживаешь. Считай, что ты начинаешь все с чистого листа. Это, между прочим, не образное выражение. О тебе вскоре забудут – в армии быстро забывают о тех, кто перестает мозолить глаза.
- Ну а что, если я вернусь одна снова? – вот и произнесла самые страшные слова. Мой постоянный страх, преследующий меня из рейда в рейд, каждый день, на протяжении уже года. И те люди, которые не вернулись со мной – ждут ли они меня там, за гранью. Может быть когда-то, Боги дайте только один шанс, я никуда не уйду, и никто не уйдет от меня.
Гир не спешил с утешениями. Наоборот, подставил чашку, чтобы я налила чая, взял новый кусок бисквита. Я ждала. Деревья над нашими головами едва шептались с летним ветром и тоже ждали. Ждало небо, не торопясь прятать солнце за горизонт, да и само солнце тоже не спешило, будто замерев над горизонтом окровавленным вопросом.
- Я… когда-то… очень давно… тоже боялся. – Гир тихо заговорил, уставившись взглядом на невидимую мне точку, позади солнца. – Я выживал даже там, где никто не мог выжить. Меня убивали, а я ‒ выживал. Когда я понял, что меня нельзя убить, я испугался. И стал искать смерть. Меня стали бояться… а я боялся за людей. Но они прознали, что я бессмертный. И тогда люди стали давать мне такие задания, выжить в которых было невозможно. Я убивал, убивали меня. А потом я открывал глаза и снова видел это небо, это солнце, этих людей. И ненавидел… Всех. За то, что они могли умереть. Я завидовал. Люди думают, что раз не можешь умереть, то и боли не чувствуешь. Ошибаются. Лёгкой смерти не бывает. И лёгкого воскрешения тоже. Вот так вот… Так что не бойся, по крайней мере, если твое проклятие действительно есть, то я ему не по зубам.
В первые мгновение я даже не знала, что сказать. Гир меня не просто поразил, он заставил проснуться во мне таким глубинным эмоциям, что я впервые в жизни не могла их разложить по полочкам. Была ли это надежда или страх, радость или неверие? Вот так вот смотрели на меня наверное мои однополчане. Они ненавидели меня, за то, что я не такая как они, брезговали мной и боялись меня, но радовались, что это происходит не с ними. А смогла ли я быть бессмертной? Что бы я делала, если бы мое тело раз за разом воскрешалось? Была бы я счастлива или же нет?
Гир боится не людей, ни то, что люди с ним могут сделать и наверняка, судя по переломанным рукам, израненной спине, делали, а себя. Своего бессмертия. Он боится жить и видеть, как все вокруг уходят безвозвратно. Эти пять поминальных палочек наверное те, кто был ему очень, очень дорог. Иначе таких палочек было бы десятки, если не сотни, а может быть даже тысячи. Не могу же я вот так взять и спросить:
- А сколько ты уже так живешь?
Смогла! Даже не поняла, как вопрос вырвался изо рта. Я дернулась, будто хотела забрать его обратно, и мои глаза встретились с глазами Гиростриолиса.
Темно-зеленые, прикрытые ресницами глаза были старыми и неживыми. Без капли превосходства, без насмешки над мотыльком, запутавшимся в сети репутации и славы. Они были честными. И не желали ни понимания, ни сочувствия, ни жалости.
- Я помню, - выдохнула я, будто выныривая из глубин океана, - в детстве я нашла в библиотеке книжку с картинками, и там был рисунок – люди в тонких длинных платьях, мужчины и женщины, и дети, все они были в платьях. И там была подпись: «Люди Гиростриолиса». Гироклириолис – это ведь не имя? Правда?
- Правда. - Гир ответил легко и сразу. – У тебя хорошая память на детские книжки. Во взрослых книгах этого племени уже нет. И не только в книгах. Но это, Неждана, тебя не касается. И давай сделаем так, что этого разговора не было. Чай у нас тоже закончился. Да и бисквит тоже. Ты же не против, если я его попрошу приготовить завтра опять?
Вот так буквально в пару слов Гир вернул меня из моих горестных раздумий на вполне хозяйственные нужды – для завтрашнего бисквита надо прикупить еще десяток яиц, а это с утра сходить на местный базар.
- Гир, а остальные члены отряда тоже имеют свои секреты?
Почти вставший парень обернулся и подмигнул:
- А сама как думаешь, почему я, а теперь уже и ты, тут служим? Поверь, я еще на самая белая ворона среди местной компании! А теперь спать!
Ну да, ему еще добраться до комнаты на втором этаже – путь для покалеченных ног не близкий, а мне утащить и помыть посуду и да… спать. Устала я. И от уборки с готовкой, и от разговора. Может ночью мои чувства и эмоции станут на свои законные, раз и навсегда очерченные для них места, и я смогу спокойно подумать.

[Raysen]

- Ну а что, если я вернусь одна снова? – вот и произнесла самые страшные мои слова.

лишнее

Гир не спешил с утешениями. Наоборот, подставил чашку, чтобы я налила ему чая, взял новый кусок бисквита.

лишнее

Даже не поняла, как вопрос вырвался из моего рта.

лишнее