Мои глаза постоянно ловили его руки, а голова поворачивалась к ним, как только выпадала минимальная возможность
Лишнее
В какой-то момент я поняла, что эти движения могут сбить меня с ритма наговора и тогда, найдя как предлог в виде просыпающихся пьяниц, я выставила Илюсэна с котелком антиалкогольного зелья в столовую, приказав ни под каким предлогом меня не беспокоить, пока не выйду сама.
Лишнее
Сердце стучало в разнобой с привычным заговорным ритмом, заставляя всё быстрее и быстрее произносить слова.
Слитно
Кому-то в картинах нравится сюжет, кому-то образ, кому-то линии и цвета – я предпочитаю именно образность. Илюсэн его создал ‒ воин на коленях, но при этом не униженный.
Образность - её
Альронд пришел быстро, так же быстро резанул ножем подушечку ладони, слил кровь в приготовленный сосуд и ушел.
Ножом
Был у нас в одном гарнизоне солдат, кровь которого так же отвергали травы – мы с ним долго эксперементировали пока не поняли, что связка между кровью и травами возможно через подчинение крови.
Экспериментировали Связка возможна
Видно после кувырканий со вчерашней белокурой пассией отрылись раны.
Открылись
Зелье не сложное – варить не надо, его можно, наоборот, высушить и сделать пластинками, которые при необходимости разжевать и проглотить.
слитно
Оно и то же зелье может как помочь, так и умертвить, а магия – это только влияние на окружающие предметы и стихии.
Чего-то компьютер барахлит. Во избежание потери бросаю сюда. Эпизод сырой. Может буду еще переделывать.
Глава VIII.
‒ Он прибыл, господин ангер! Адъютант доложил скорее по привычке, чем по необходимости. Ангер и сам слышал шаги гостья, которого он распорядился принять на самом высшем уровне. Начальник Смотрового департамента внутренних войск республики ангер Феотий Хаст ‒ второе по полномочиям лицо после вице-президента Курта Санчеса и глуп тот кто думает, что Смотровой департамент только охотится за ворами и бандитами, не надо забывать, что борьба со шпионами тоже проходит по данному ведомству. Льдистые неподвижные глаза ангер Хаста напомнили Съегу две проруби на замёршей речки, где он, мальчишка, с такими же городскими пацанами, топили щенят. Щенят бросали по очереди, и они тонули в ледяной воде, ангер сейчас испытал то же, что когда-то щенята, брошенные его рукой под лед – он тонул и не мог выплыть, не хватало воздуха и сил. Одна мысль еще держала на поверхность ‒ если бы пришли за ним, то Хаст не пришел бы один, с ним были бы его смотровые революции, или как их просто называли в народе – ищейки Хаста. ‒ Садитесь, ангер Съег! И не надо меня пугаться ‒ сегодня я не за вами. Съег позволил себе вздохнуть и перевести дух. Шутка! Да, это была та самая знаменитая шутка, которая ходила среди солдат всех гарнизонов «Сегодня я не за вами, но кто сказал, что я не приду за вами завтра?». ‒ Позвольте вас приветствовать в столь непрезентабельном месте, ангер Хаст! ‒ И чем же оно столь непрезентабельно, ангер Съег? Съег судорожно сглотнул, но попытался исправить положение: ‒ Мы всего лишь прифронтовой гарнизон, ангер Хаст, не требуйте от нас столичных манер. Хаст удивленно хмыкнул, но не стал накалять обстановку: ‒ Манеры остались в прошлом, Съег, как и аристократия, так что в столице не приветствуют долгие расшаркивания и поклоны. Намек на то, чтобы приступить сразу к делу Съег понял сразу и почувствовал себя легче. Сам выходец из семьи армейского крева, он до зубного скрежета ненавидел всякую аристократическую мразь, а поддержав революцию с первых дней, смог выделится благодаря собственным талантам, а не родственным связям. ‒ Тогда я весь во внимании, ангер Хаст! ‒ Вчера вам должны были передать приказ Штаба о расформировании находящегося под вашим командованием одиннадцатого диверсионного Отряда. Меня интересует, где в данный момент члены этого отряда? Всё-таки Клауд! Не лежала же душа к этому «князю», и точно ‒ если сам начальник Смотровых приехал по его душу, значит правильно подозревал под этой овечьей шкурой матерого волка. ‒ Он сейчас в собственной казарме пьет с горя. Члены его отряда с ним. Начальник контрразведки адвант Саорий посоветовал мне выставить наблюдение на вокзале и всех выездах из города, а так же наблюдение за их казармой. ‒ У тебя хороший начальник контрразведки ‒ правильно советует. Даже если Клауд с отрядом никуда не собираются, надо за ними присмотреть. Кстати, вызови мне своего контрразведчика. Вот так и происходит смена власти, подумал Съег, давая распоряжение адъютанту. И хоть контрразведка и смотровые всегда пытались поделить один и тот же пирог, больший кусок заведомо доставался смотровым революции ‒ то ли благодаря их многочисленности, то ли сплоченности, то ли праву объявить врагом республики любого не понравившегося человека. Контразведчик рядом с высокими поджарыми ангерами оказался мал как по росту, так и по званию. Куда ему с его адвантом против ангеров, но если один был его гарнизонный командующий, то ко второму он ничего кроме досады не испытывал. Давно прошли те времена, когда смотровые никуда не лезли, кроме своих воров и убийств гражданских ‒ теперь же им подавай еще и армейцев. Подавятся! - Приветствую, ангер! – отвесил он уставной поклон, но так, чтобы он пришелся между ними двумя, и каждый мог принять на свой счет. Но не подействовало. Командующий явно не хотел конфликта с прибывшим смотрящим, а тот не увидел, или не пожелал видеть столь наглого принебрежения. ‒ Приветствую, адвант! – Кивок и сразу с места в карьер. ‒ Ты сколько людей поставил наблюдать за отрядом Клауда? - Сколько было. ‒ Не смотря на невысокий рост и звание, контрразведчик пытался отстоять свою самостоятельность. Но Съегу было не до разногласий между двумя службами: ‒ Отвечай. Контразведчик недовольно покосился на адвант-стратега и всё же ответил: ‒ Двоих за казармой, одного на плавную станцию. У меня штат маленький и занятый – они по другим заданиям работают. Поэтому я и привлек солдат – на вокзал, плавную станцию и дороги. Около полусотни. ‒ И? ‒ Что и? ‒ Результат? ‒ Клауд в армейском клубе с утра еще пьет. Всю ночь перед этим пил у себя в доме, потом пошел по командирам других отрядов, а сейчас вместе с ними в клубе. Остальные в казарме. Не выходили. Тоже пили. Те, кто пил с ними сейчас уже разошлись по своим отрядам. Я нескольких опросил ‒ никаких странностей, пьянка как пьянка. ‒ И ты тоже никаких странностей не видишь? ‒ Если бы я не видел, я бы своих агентов в кровать бы к ним не подкладывал. ‒ И что? ‒ Что что? ‒ Из тебя надо каждое слово тянуть? ‒ А у вас приказ на мой допрос есть? ‒ Надо будет ‒ будет. Не сегодня, так завтра. Съег понял, что если он не вмешается сейчас, то лишится или своего контрразведчика или головы. Не зря же за Клаудом приехал лично начальник Смотрового департамента, а не прислал кого-то из подчиненных. ‒ Адвант Саорий, пожалуйста, прекратите дерзить и отвечайте на все вопросы, задаваемые начальником департамента, или я напрямую напишу рапорт вашему начальству о вашем несоответствии должности. Адвант сразу поник, понимая, что где-то всё-таки переступил через черту ‒ негоже какому-то адванту зачуханого гарнизона дерзить столичному, пусть не своему, но всё-таки высокому начальству. ‒ Простите, ангер. Не повторится. ‒ Покорный поклон и, полный готовности к исполнению любых приказов, взгляд. ‒ Ладно, Съег, я думаю мальчик понял. ‒ Смотровой насладился униженным поклоном, но в его глазах не мелькнуло ни намека на понимание. ‒ Я жду ответа на вопрос. ‒ Да, ангер. В ходе операции было выяснено, что Клауд хотел провести диверсию против съезда народовцев в Спинде. Но на данный момент это не подтверждается, так как съезд уже завтра, а Клауд и отряд еще не проспались. ‒ Ну, это вы так думаете… Раус решил на эту реплику промолчать. И так уже прошелся по краю обрыва… пока хватит. ‒ Адвант Съег, как можно отсюда добраться до Спинда? ‒ По реке ‒ это самый удобный способ. Но корабль отплыл еще утром. Поезд в Спинд идет только вечером и прибывает тоже во второй половине дня. На лошадях ‒ не успеть. Так что я не думаю, что они будут что-то делать после того, как Клауд получил приказ о расформировании отряда. Это получится предательство. ‒ А то, что они хотели провести диверсию в Спинде ‒ это не придательство? ‒ Да, конечно. Но я еще ночью отослал доклады в Департамент контрразведки и оповестил своих коллег в Спинде. Завтра кончится третий день отпуска, который ангер Съег любезно предоставил Клауду и его головорезам и можно их арестовать. Ангер Смотрового департамента отвернулся, глядя в окно, выходящее на плац, по которому мерно и монотонно вышагивала сотня во главе с кревом. Адванг Саорий и ангер Съег переглянулись ‒ вроде бы все сделали правильно, предусмотрели и расставили наблюдателей, так что придраться не к чему. Агрессивных действий и неповиновения приказу со стороны отряда Клауда не было, так что и арестовывать не было повода. Пока не было. ‒ Ангер Съег, сколько можете выделить еще людей? Съег взглянул в на марширующих по плацу и кивнул: ‒ Вот этих только. Больше у меня людей нет. Новое подкрепление еще не прибыло, а большинство сформированных сотен были отправлены на фронт восемь дней назад. ‒ Хорошо. ‒ Удовлетворенно кивнул смотровой. ‒ Я сейчас тогда, с вашего позволения, наведаюсь в казарму к Клауду, а вы усильте своей сотней вокзал и плавную станцию, а так же пошлите приказ по всем конюшням, чтобы ни один всадник не выехал на гарнизонном коне. Съегу ничего не оставалось, как согласится и хотя распоряжение по конюшням был отдан еще вчера, ангер сделал вид, что только грамотное распоряжение столичного начальства сподвигло его на сей приказ.
На вокзале было многолюдно и многошумно. Непривычный аккорд добавляли солдаты и смотровые революции, стоящие чуть ли не через каждые тридцать-сорок шагов. Из-за этого снующих, вездесущих мальчишек-багажников сегодня совсем не было видно и слуге высокой дамы в траурном платье и шляпке с такой же угольно черной вуалью пришлось взвалить на себя оба громоздких чемоданов и это помимо объемной сумки уже висящей за спиной. Дама на столь бедственное положение слуги не отреагировала никак. Она небрежно бросила в руку вознице оплату тронки, приподняла край платья и гордо поплыла в сторону перрона. Вдов в прифронтовом городе хватало. Одни дамы приезжали забрать прах мужей и сыновей, другие ‒ похоронить на местном, весьма разросшемся кладбище. Командование предпочитало закрывать глаза на военных вдов ‒ запретить им приезжать было невозможно, останавливать ‒ бесполезно, ругаться ‒ грешно. Поэтому на них смотрели сквозь пальцы, как на сопровождающую армию неотъемлемость. И вот сейчас солдаты по привычке опустили глаза ‒ может это вдова или сестра такого же солдата, с которым недавно пил, а сегодня от него остались прах и неутешная женщина в черном. Смотровые на женщину не смотрели вообще ‒ они искали мужчин, чье описание недавно было им выдано. И хотя некоторые тарии и кревы с удивлением узнавали в портретах знакомые рожи. Но дружба дружбой, пьянка пьянкой, а приказ на задержание ‒ это не шутки, а если к этому добавить неприятную во всех смыслах персону начальника Смотрового департамента лично руководившего операцией и десяток столичных шпиков, резво сновавших между тройками солдат, то и вовсе хочется пожалеть о том, что когда-то вообще знал этих диверсантов. Что же они такого натворили, если за ними из самой столицы пожаловали? Но им, младшему начальствующему составу, а тем более рядовым солдатам и тариям об этом не говорили. Не по рангу. Между тем, вдова и ее слуга-носильщик медленно, но уверенно прошествовали вдоль паровоза и подошли к вагонам первого класса, стоящих сразу за ним. Слуга с огромным облегчением поставил чемоданы и обессилено привалился к их лоснящимся кожаным бокам. Кепка наползла почти на глаза, но он, занятый отдышкой, не спешил ее поправлять. Короткие растрепанные волосы торчали во все стороны, издалека напоминая ежика, а вкупе с гладко выбритым подбородком придавали слуге моложавый вид. Одет от был в холщовую рубаху, стянутую тонкой бечевкой и кожаную жилетку ‒ обычная общепринятая одежда подобных слуг среднего уровня хозяев. Его госпожа, наоборот, выделялась на фоне бегающей и суетящейся толпы, как сухое высокое дерево на фоне более низких и широких крон. Черная шляпка с высокой тульей увеличивала её и так не маленький рост, а длинное зауженное в талии, с удлиненным подолом платье будто заранее предупреждало о надменном и не терпящем возражений характере. Всё это срисовал одним взглядом кондуктор, насмотревшийся за свою долгую службу на разных господ, едущих первым классом. С подобными надо держаться чинно, но не раболепствуя, пожелания выполнять быстро, но без излишеств, предложениями и рекламами не доставать, но при этом быть всегда под рукой ‒ подобное поведение не раз выручало его и наполняло карман щедрыми чаевыми. Вот и на этот раз он подошел не спеша, но и не медля, чинно, и ниже, чем обычно, поклонился. Мадам обратила на него взгляд безразличных угольно черных, под стать длинным, струящимся по плечам локонам, глаз. ‒ Если госпожа позволит, разрешите взглянуть на ваш билет и сопроводить до кьюпе. Изящная рука в тонкой кружевной перчатке протянула два небольших кусочка бумаги с вензельными вокзальными печатями. Контролер с почтением взял, мимолетно удивившись, что билеты были на два места в отдельном купе первого класса, значит слуга будет ехать с мадам, а не в третьем классе, но это не его дело, хотят деньги тратить на слуг ‒ пожалуйста, кьюпе двухместное. Последние пятые пассажиры ‒ наконец-то весь вагон в сборе и не надо волноваться про опаздывающих, а вон Жора из соседнего вагона нервничает, контролер позволил себе злорадно ухмыльнуться в душе ‒ соседний контролер вытирал со лба пот, его вагон за три минуты до отправления был еще не полностью укомплектован. ‒ Позвольте сопроводить вас в купе, госпожа. Парлем окинул взглядом слугу и багаж, примеряясь, какой чемодан взять на себя. ‒ Он справится. ‒ Низкий, но приятный голос остановил его попытки помощи и сосредоточил все внимание на себе. Вдова уже повернулась, и контролер поспешил обойти её и открыть двери свободного кьюпе. Тяжелые чемоданы на верхнюю полку поднимать не стали, а расположили вдоль второго, пустого, дивана. Вдова, зайдя в кьюпе, полностью углубилась в своё горе, не обращая внимания ни на устройство чемоданов, ни на заглянувших внутрь смотровых, ни на проверяющего наличие пассажиров начальника состава. Но только закрылись наружные двери и поезд тронулся вдова резко изменила свое поведение. ‒ Князь, ты как? Сидящий в уголке кьюпе на откидной сидушке слуга поднял голову и стянул с пропотевшей головы кепку. Соломенные волосы и вправду были криво-косо подстрижены, топорщась во все стороны, контрастируя с всегда уложенной, аккуратной прической адванта и делая его лет на десять моложе. ‒ Не думал, что из-за смотрящих разбегутся багажные мальчишки. Всё-таки два чемодана для меня многовато будет. ‒ Сам сказал тебе не помогать… ‒ А где ты выдел женщину с чемоданом? ‒ перебил Илюсэна Клауд, уже перебравшийся с сидушки на свободный диван и вольготно там расположившийся. ‒ Все нормально. Прорвались же? Илюсэн согласно усмехнулся. Да, прорвались. Теперь очередь за Ригостом с Альрондом. Усиление солдат смотрящими было неожиданно, но не так чтобы непредсказуемо. Значит помимо контрразведки, которой заранее были слиты сведения, в дело втянулись ищейки Хаста. Интересно, он тоже здесь. Хотя, не факт. Его скорее можно будет ожидать в Спине, там охрана, или скорее, наблюдатели, съезда будут на стреме, ведь никому не надо, чтобы первый съезд народовцев стал и последним, превратив их лидеров в посмертное знамя. За этим знаменем многие поднимутся, вот тогда трудно будет найти с кем говорить, а пока можно на них смотреть, как на очередной бзик среднего класса ‒ они не первая и не последняя подобная партия пытавшиеся прорваться в Республиканский Совет. Власть нужна всем, хоть немного, хоть крошка со стола Совета, но и то еда для многих. Особенно если кроме демагогии ничего сам сделать не можешь. А слова ‒ они такие, сегодня говорят одно, а завтра другое. Не заплатили ‒ бунтуют, заплатят ‒ работают. Армия оттянула на себя самых активных, но длящиеся слишком долго военное противостояние без активных боевых действий позволило и им поднять головы и заявить о своих правах. ‒ Ты бы поспал, князь. – Предложил Илюсэн, глядя на осунувшееся лицо друга. Сколько он уже не спал? Сутки, двое? Да еще пил. ‒ Не спится. Далит. После ведьминых транквилизаторов я не усну, не рассчитал, что будет такой эффект. Меня как будто заново собрали, а то, действительно, после армейского клуба, думал, что упаду и умру. Далит в переводе с индского ‒ сломанный, но только в устах Клауда это клеймо клана теряло свою зловещую суть и становилось просто именем, просто набором звуков, таких же, как и другие имена. И Илюсэн позволил себе лёгкую усмешку: ‒ Не умер бы. Да, не умер. И протянул бы, начихав на свое состояние, на усталость, на алкогольное отравление еще долго. Но зачем? Чтобы в какой-то момент, выбрав последние ресурсы организма, действительно свалится в самый неподходящий момент? Однажды такое уже было. Один раз, но Далиту, никогда не думавшему, что найдется кто-нибудь кроме него и ему подобных способный выдержать трое суток без сна, отдыха, постоянно сражаясь на износ, умудряясь при этом продумывать планы нападения и защиты, хватило. А князь о таком не задумывался, пока жив ‒ двигайся вперед, пока есть воля ‒ заставляй себя жить, пока есть цель ‒ собери волю в кулак и не смей умирать. ‒ Я не стал говорить это при ребятах, Далит, но в моей схеме ты в плен со мной не пойдешь. Илюсэн подобрался. Если командир заговорил в расслабленной манере, глядя мимо собеседника на проплывающие за окном деревеньки, то шутки кончились. ‒ Слушаю. ‒ У меня для тебя отдельное задание. Нэлины, в отличие от наших, твоих клановцев не изгоняли из страны, поэтому ты вернешься в клан. Сердце Далита пропустило один удар, но он не спешил возмущаться, понимая, что это только начало плана. А Клауд, не обращая внимание на враз окаменевшее лицо друга, продолжал: ‒ Во-первых, тебя контрразведка Нельда вычислит на раз, во-вторых, ты мне нужен будешь в другом месте и в другое время. ‒ И где же, если ты меня хочешь обратно клановцам отдать? ‒ В Чанде, через четыре месяца ‒ этого будет достаточно, чтобы нас обработали. ‒ А мне хватит, чтобы меня приняли обратно? ‒ И приняли, и подтвердили твой статус и дали задание в Чанде. На другое я не рассчитываю. Илюсэн вздохнул: ‒ Сложновато, но не невозможно. В каком виде я должен тебя встретить в Чанде? ‒ Охранником королевского архива. Место не сильно прибыльное, но набирают туда из лучших по рекомендации. Рекомендации тебе даст твой клан. Вот так просто прийти в клан после пяти лет отсутствия, сказать «Здрасте» и попросить рекомендации для вступления в охранную команду чандского королевского архива. Проще простого! Илюсэн смотрел на расслабленную позу отдыхающего Клауда. Ну, для кого-то она действительно расслаблена, а вот его не обманет: указательный палец правой руки легко постукивает по обивке дивана. Сколько сейчас планов вертится в твоей голове, князь? Есть там такие, где я не соглашаюсь или проваливаю задание? А может там есть и такой, где я предаю тебя? Несомненно, есть. И самое страшное, что схема от этого не меняется, она учитывает сотни вариантов развития событий, сотни планов. Каждая секунда, каждое действие дает десятки развилок и в каждой развилке предусмотрены все нюансы. Ты когда-нибудь жил без планов, Клауд? Но вместо последнего вопроса, Далит произнес: ‒ А ребята? Они как это воспримут? Клауд и в этот раз не повернул голову: ‒ Как предательство, Далит. Готов? ‒ Как ты только что предал Гира и Неждану? ‒ Да, так как я только что предал Гира и Неждану. Они тоже так будут думать. ‒ Но это только схема. ‒ Это только схема. Гир знает, Неждана нет. И не надо. Честнее будет. ‒ Честнее по отношению к ней? ‒ Нет. Не к ней. Она. Честнее будет. С теми, кто ее спрашивать будет обо мне. ‒ Неждана хорошая девочка… ‒ Влюбился? Клауд, наконец, заинтересованно повернул голову. Неужели он это не предусмотрел? Далит только вздохнул. В некоторых вопросах Клауд как был циником, так и остался. Если дружбу он еще позволял себе принимать, то такие чувства как любовь и верность для него были и есть блажью двух сентиментальных идиотов. Хотя и то и другое он в своих схемах не брезговал использовать. Был бы тут Альронд он бы унюхал, но лиса не было, и Далит позволил себе соврать: ‒ Шутишь? ‒ Надеюсь. ‒ Почему-то не поддержал шуточное возмущение Клауд. ‒ Но она будет в Чанде, так что постарайся там тоже быть через четыре месяца. Я на это очень рассчитываю. ‒ Хорошо, князь. ‒ А разве он мог отказать? Клауд всё же загнал его в ловушку. Но сам виноват. Клялся же никогда ни в кого не влюбляться. Клялся как раз князю, стоя над могилой своей первой и последней, как он думал, любви. Потом они с князем отомстили ‒ вдвоем против всего баронского войска. Больше пяти лет прошло, и Далит не думал, что сердце отзовется тянущей болью, что опять заставит почувствовать пустоту на том месте, где был кусочек сердца, отданный любимой женщине.
Последний раз редактировалось Котэцу 10 янв 2017, 22:11, всего редактировалось 1 раз.
Котэцу писал(а): Из-за этого снующих, вездесущих мальчишек-багажников сегодня совсем не было видно и слуге высокой дамы в траурном платье и шляпке с такой же угольно черной вуалью пришлось взвалить на себя оба громоздких чемоданов и это помимо объемной суки уже висящей за спиной.
угольно-черной оба чемодана сумки
Мадам обратила на него взгляд безразличных угольно черных, под стать длинным, струящимся по плечам локонам, глаз.
угольно-черных
‒ Позвольте сопроводить вас в купе, госпожа.
Купе или кьюпе? Или оба варианта?
Интересно, он тоже здесь.
Как я понял это вопросительное предложение.
За этим знаменем многие поднимутся, вот тогда трудно будет найти с кем говорить, а пока можно на них смотреть, как на очередной бзик среднего класса ‒ они не первая и не последняя подобная партия пытавшиеся прорваться в Республиканский Совет.
партия пытавшаяся
Армия оттянула на себя самых активных, но длящиеся слишком долго военное противостояние без активных боевых действий позволило и им поднять головы и заявить о своих правах.
Длящееся противостояние
Чтобы в какой-то момент, выбрав последние ресурсы организма, действительно свалится в самый неподходящий момент?
Свалиться
‒ Не спится. Далит.
Далит здесь видимо обращение, целесообразнее выделить его запятой.
Ну и окончу уже сегодня восьмую главу. Благодарю, всех, кто исправляет мои ошибки, но хотелось бы пару слов о самом тексте.
Неопрятный длинноволосый старик с массивной клеткой запыхавшись влез в вагон перед самым отходом поезда. Отдышавшись он откинул засаленную прядь волос с плеча, водрузил на него сложенный вдвое кусок ткани, используемый как ручка для деревянной, накрытой мешковиной, клетки и окинул взглядом вагон. Свободное место, оказалось только одно ‒ возле толстой бабищи, одной рукой удерживающей перед необъятным животом корзину, а второй лузгающей семечки. Старик недовольно крякнул и полез через баулы и чемоданы. Баба недовольно покосилась на нового соседа, запихивающего клетку под скамейку, но даже не сделала попытку сдвинутся на свою половину скамейки. Дед сначала уселся на маленькую свободную часть, но видно так ехать его не устроило и он легко надавил на массивное бедро, пытаясь уместить не только одну часть седалища, но и хотя бы часть второго. ‒ Мужчина, не пихайтесь! Возмущенный вопль перекрыл гвалт вагона. ‒ Да ты сама, жопу подвинь и тебя никто толкать не будет! ‒ Не полез в карман за словом старик. ‒ Хотите сказать, что я толстая? ‒ Оскорбилась тетка в ответ. ‒ Не толстая, а жирная! Такие, как ты, должны два билета брать, если уже занимаешь задницей оба места! ‒ Да как ты смеешь меня оскорблять! ‒ Взвилась та и взмахнула рукой с семечками. Как назло семечки выбрали именно этот момент, чтобы обрести свободу. ‒ Дамочка! ‒ Возмущенный крик мужчины сидевшего напротив и получившего вылетевшей семечкой в глаз влился в начинающийся скандал. ‒ Я тебе не дамочка! ‒ Баба решительно была настроена сражаться на два фронта. ‒ Господа, проверка билетов! ‒ Перекрыл ор новый голос, раздавшийся прямо над головой старика. Баба дернулась чтобы достать из кармана передника билеты и задела ногой корзину. Оттуда донесся тихий скулеж. ‒ Мать честная, собака! ‒ Подпрыгнула она, в ужасе отставив ноги подальше к окну из-за чего освободилось еще немного места и старик не преминул этим воспользоваться. ‒ На собаку есть билет? ‒ Контролер бабский испуг не разделял, но порядок соблюсти было необходилмо. Старик протянул два билета: ‒ Мой и его, ‒ указал он на корзину. Контролер сделал отметку и вернул: ‒ Только без лая и в дороге не выпускать. ‒ Не волнуйтесь, он у меня понятливый! ‒ дед стукнул пяткой о прутья, ‒ Правда, Бобик? С корзины донеслось обиженное фырканье понятное только старику.
И хоть народ и ничего не говорит по тексту, продолжу...
Особняк казался притихшим и пустым. После ночного загула, утренней пробудки с десятком неизвестных людей, пытающихся найти кухню, туалет или входные двери, наступившая тишина была красноречивее всех слов. Дом замер. Еще не пришли новые хозяева, а старые уже покинули ‒ никто не шумит, не ходит по комнатам, не накрывает столы. Даже мраморная лестница выглядела одинокой, надменно вознося свои белоснежные ступени посреди холла. Его, как я поняла, Клауд всё же продал. И теперь не сегодня – завтра ждать новых хозяев. Но меня это уже мало волнует. Приказ о переводе, если он не выдан на руки, то скорее всего в комендатуре. Собрать вещички и можно тоже двигаться дальше, куда служба велит. За спиной хлопнула о стену открывшаяся дверь. Ну, и какого демона нужно было с такой силой открывать? Я лениво повернула голову и с высоты ступенек посмотрела на входивших солдат и смотровых. Однако! Что тут смотровые-то забыли? ‒ Тария, спуститесь сюда! ‒ отдал приказ ангер смотровых, высокий и несколько сутулый мужчина в темном плаще и коричневой высокой шляпе. Я доли секунды помедлила. Хотя это не мой прямой командир и не командующий, но с ангером да еще смотровых как-то не спорят. Неизвестно, что он от меня хочет и по какому поводу. Так что второй раз разговора «тряпками» не получится. ‒ Тария-ведьма к вашим услугам, ангер! Он безразлично мазнул по моему лицу льдистыми глазами и, посмотрев на второй этаж, сухо спросил: ‒ Кто еще в казарме? Я пожала плечами: ‒ Понятия не имею. ‒ Обыскать! Это уже не ко мне. Сапоги затопали по лестнице вверх, загрохотали двери нижних комнат, кто-то побежал в столовую и кухню. У меня возникло чувство дежавю. Это уже было. И было здесь. Точно так же открывались двери, солдаты врывались в комнаты и искали. Точно так же я стояла и смотрела, не зная, что предпринять. ‒ Где твой командир? ‒ Я не в курсе. Он мне не докладывал. ‒ Тут лучше ответить честно, но моя откровенность только притянула ко мне еще один замораживающий взгляд. ‒ Какой его был последний приказ? Какой? А приказывал ли мне вообще Клауд что-либо? Просил – да, а вот приказов не отдавал. ‒ Он ничего не приказывал. ‒ Сказала я и поняла, что это правда. Ни одного приказа за всю неделю. Странно, но как я этого раньше не заметила? Внезапно на втором этаже раздались крики, а потом и удары. Из коридора сначала вывалился солдат, потом еще двое. Молодой полноватый адвант с несколькими солдатами взбежал по лестнице и бросился туда, откуда доносились крики и удары. Кто-то в пустом доме всё-таки был. Ангер взглянул на моё удивленное лицо, видимо хотел съязвить, но не стал. А я судорожно думала, как мне поступить? Защищать отрядника или остаться не при делах. Мои сомнения решил все тот же ангер смотровых революции коротко и ясно приказав: ‒ Арестовать, тарию-ведьму! ‒ За что? – я издала полный непонимания и удивления крик, чувствуя, как мужские руки грубо схватили меня за локти и плечи. Крик получился сам собой, хотя я прекрасно осознавала, что мой вопль останется без ответа. Но арестовать не предъявив обвинений?! Между тем на втором этаже удары стали глуше, а крики меньше и все они звучали однообразно. То есть из одних глоток. Наконец, адвант вышел из коридора, поправляя головной убор. За ним с вывернутыми за спину руками выволокли Гира. Он уже не кричал и не ругался, с разбитого лица на белые ступени капали крупные красные капли. ‒ Больше никого? Этот вопрос был задан адвантом в воздух, но на него ответил подошедший крев: ‒ Нет. Эти в доме одни. Ангер с адвантом переглянулись. На лице адванта явно читалась досада, а на лице ангера злорадство. Адвант недовольно дернулся и обернулся к Гиру: ‒ Где остальные? Гир, тяжело дыша, попытался поднять голову несмотря на вывернутые плечи, но это ему не удалось. Я только заметила сильно разбитую губу и опухший глаз. ‒ Говори, куда уехал Клауд? Гир снова промолчал. ‒ Адвант Раус, позвольте я спрошу? ‒ выступил вперед крев. Адвант вопросительно посмотрел на ангера, будто спрашивая разрешения, но тот качнул головой. ‒ В комендатуре поговорим. Дом опечатать и оставить под присмотром ‒ может они сделают такую дурость и вернутся сюда. Адвант кивнул креву: «Выполняйте!», а сам недовольно посмотрел на заломленного Гира. ‒ Ангер Хаст, я думаю, что допрос надо всё-таки провести здесь, чтобы время не упустить… ‒ Адвант Раус, ‒ холодно перебил его ангер, ‒ выполняйте приказы! Думать вам сейчас уже не надо. Значит ли это, что приезжий ангер уже успел на чем-то поймать местного адванта и теперь песочит не переставая? Подожди-ка, адвант сказал: «Хаст». Не тот ли это Феотий Хаст ‒ начальник Смотрового департамента внутренних войск? Если да, то ой! Теперь мой недавно вырвавшийся вопль: «За что?» был бы более уместен ‒ попасть в лапы к Хасту это было верхом безумия! Живыми от смотровых не уходят. Значит я влипла не просто крупно, а очень крупно. И теперь у меня одна задача ‒ остаться в живых, а значит стать максимально нужной.
Доехали спокойно. Даже отдохнуть успели. На перроне к ним сразу подскочило несколько мальчишек, но Клауд дождался, когда подойдет степенный дядька с ручной тележкой и только тогда отдал ему чемоданы. Тележечник довез их до стоянки тронки и перегрузил туда. Илюсэн, продолжавший изображать безутешную вдову, краем глаза поглядывал за чемоданами, предоставив все остальное командиру. Ехали недолго ‒ городок Садбин был небольшой, одноэтажный, с редкими кристаллическими фонарями на перекрестках. На одном из перекрестков «вдова» остановила тронку: «Спасибо, любезный. Дальше мы сами». Возница только кивнул пересчитывая под тусклым фонарным светом несколько протянутых «слугой» купюр. Наверное, остался доволен, так как удаляющийся перестук копыт зазвучал куда активнее и радостнее, чем до остановки. В этот раз Клауд уже не останавливал Илюсэна, когда тот без усилий подхватил один из чемоданов и направился в темный переулок. Через несколько кварталов перед ними вырос кирпичный двухэтажный дом с металлической дверью и табличкой над окном: «Лучшие стальные изделия концерна Льюса». На осторожный стук в темное окошко раздался звук открывающегося замка и дверь тихо приоткрылась. Клауд и Илюсэн зашли внутрь. Возле окна, завешенного черной прозрачной тканью, так что улица была видна в любое время, а находящийся внутри ‒ нет, стоял кряжистый мужик с большой, лопатообразной, подернутой сединой бородой, прикрывая широкой ладонью маленький масляный светильник и так едва коптивший. ‒ Привет, князь! ‒ панибратски бросил он и кивнул внутрь помещения, ‒ Давай иди, если еще не забыл куда. Голос его был тоже низкий и глухой, но в нем чувствовались довольные нотки, будто человек стеснялся показать свою радость от встречи и маскирует ее под ворчливое неодобрение столь поздним визитом. Клауд и вправду знал куда идти. Он не стал разводить сантименты, здороваться, обниматься, а молча и сосредоточенно пошел в темноту, таща уже порядком надоевший и оттягивающий руки чемодан. Илюсэн услышал, как здоровяк повернул ключ и лязгнул замок ‒ по звуку и ударам стальных прутов о пазы, можно было с уверенностью сказать, чтобы открыть такую дверь без ключа понадобится не меньше килограмма взрывчатки или среднего размера кристалл. Дальняя комната была освещена не в пример лучше входной. На стоявшем посредине столе дымилось только что снятое с вертелов мясо, на большом блюде были разложены аккуратно порезанные овощи, а под белой кружевной салфеткой ожидал поздних едоков нарезанный мягкий хлеб. ‒ Я смотрю, ты подготовился? ‒ хмыкнул Клауд, бросая на ближайший стул сумку и не церемонясь ухватив ближайший кусок мяса. ‒ Ты бы хоть руки помыл с дороги, князь…‒ недовольно буркнул встречавший. ‒ Как был дитем малым, так и остался. Разве что вымахал ‒ шире батьки в плечах. ‒ Оставь, Март! Зараза к заразе не липнет. ‒ отмахнулся князь и тут же спросил: ‒ Подготовил всё? Март, поняв, что мыть руки никто не собирается, а дальнейшие наставления Клауд пропустит мимо ушей так же, как он это делал всю свою жизнь, повел рукой, приглашая спутника князя присоединится к тому, и только потом чинно и не спеша ответил: ‒ Ты за кого меня, щенок держишь? Я тебя хоть раз подводил? Всё по твоему списку готово, и я еще от себя кое-что собрал. Посмотришь ‒ выберешь. ‒ Март, ‒ встрепенулся бывший князь, ‒ нам лишнего не надо. Я не хочу быть тебе в убыток. ‒ Я сказал не лишнее, а нужное! ‒ с нажимом произнес Март, ‒ Не возьмешь, я продам в лавке ‒ у меня никакого убытка не будет. Ешь быстрее ‒ до Сплина путь не близкий, а по такой темноте быстро не поскачешь. Хорошо если к утру доберетесь. Илюсэн, глядя как Клауд уминает за обе щеки, не стал жеманится и, сняв перчатки, тоже потащил к себе хороший кусок прожаренного мяса. Это верно ‒ путь предстоит не близкий, и там тоже не хлебом с солью встретят, и когда удастся покушать спокойно в следующий раз ‒ одни Хранители знают! ‒ Девочка твоя тоже с тобой поедет? Илюсэн и Клауд подавились одновременно. Клауд судорожно схватил стакан со зваром и стал захлёбываясь пить, пытаясь протолкнуть застрявший в горле кусок. Илюсэн только закашлялся. Наконец, Клауд продышался и расхохотался. ‒ Ну, ты даёшь, Март! На пенсии совсем нюх потерял? Где ты девку видишь? ‒ Так вот ведь… ‒ начал Март и вдруг остановился, узрев тонкие, но совсем не женские руки, уверенно, не по-женски держащие сочный кусок мяса. Сопоставив это с тем как «девка» тащила совсем не легенький чемодан, он только и сумел выдавить: ‒ Твою ж мать, князь! Предупредил бы… А я уж грешным делом подумал, что и вправду с бабой связался и со службы дезертируешь. ‒ А ты не думай, Март, не думай, ‒ с лёгкой угрозой в голосе произнес Клауд, ‒ знаешь же, как это бывает ‒ сначала подумаешь, а потом выпьешь и все свои мысли глупые наружу. Так что забудь лучше, что видел. Всё! ‒ Клауд резко поднялся из-за стола. ‒ Наелся! Давай, показывай лучше, что приготовил. Март только насуплено повздыхал и пошел к дальней стене. Сколько лет был на службе у отца Клауда, старшего брата, ему самому помогал, а вечно от этого младшего одни требования и распоряжения. А не выполнить ‒ так быстро напомнят, кто ему работку непыльную прибыльную дал и лавку открыть помог и патент концерновский выкупил. Многие после этой революции от голода за копейки вкалывать пошли, а он чуть ли не король ‒ лавка своя, дом кирпичный двухэтажный, деньги, уважение, кланяться каждому встречному не надо. Мог ли о таком раньше мечтать слуга? Сдернутая сильной рукой ткань обнажила стену с вбитыми деревянными креплениями. А на креплениях… Илюсэн довольно улыбнулся, как кот, увидевший целый глэчик со сметаной ‒ да, это явно не армейские тупые и тяжелые железки. В каждом изделии чувствовалась рука мастера и предназначены они были тоже для мастера, такого как Илюсэн. Клауд видел, как Далит встрепенулся, пожирая глазами чудо кузнечных артелей и расслабленно откинулся на спинку. Для себя он уже выделил необходимое оружие ‒ вот тот, крайний справа револьвер на семь пороховых патронов, кристаллические пистолеты имеют заряд больше, но слишком уж трудны в обращении и на них надо постоянно отвлекаться, да и дороги. Вряд ли Март такие потянет ‒ желание у него угодить есть, а вот мозгов маловато ‒ маломальский магистр сразу срисует узор кристалла, если револьвер пользованный, и заблокирует. Так что ‒ нет. Эти штучки не про нас, бедных и скрытных. Два коротких южных кинжала с почти прямыми однолезвийными клинками и коротким, будто срезанным, острием хороши. Рукоять на полторы руки обтянутая черной кожей морского ската не будет скользить даже в мокрых руках, а небольшая круглая гардочка послужит хорошим упором, если надо будет насадить кого-то сильным колющим ударом. Берем однозначно ‒ они хорошо лягут крест накрест на спину под плащ. Шпага. Ах, красавица! Эфес так и просится в руку, защитная дужка не велика и не мала ‒ ровно такая, чтобы прикрыть кисть от удара и не зацепится за одежду. Широкий обоюдоострый клинок хорош и на рубку и на укол. Дворянская небойсь? Еще с дореволюционных запасов? Хороша! Но выделяется. И князя заодно выдаст. Ведь возьмешь, и сразу тело вспомнит жестокие, но доходчивые уроки фехтования, а по технике любой солдат сразу распознает в нем аристократа. Привычки плохо вытравливаются, так что не будем искушать судьбу. Вместо шпаги-аристократки лучше и привычнее ляжет морская полусабля. Она потяжелее будет, да и длины в ней поменьше, чем у шпаги, но побольше, чем у кинжалов. На жестком рубящем ударе такой сабелькой можно перерубить кость, а горло с одного маха вскрыть ‒ так вообще одно удовольствие. Но хватит! Обвешивать себя оружием, как праздничными гирляндами он не собирается. А вот ножи в сапоги чуть не забыл. Тут можно позволить себе подойти и повыбирать ‒ около десятка ножей лежали рядком на длинном невысоком столике. Руки брали поочередно ножи, вытаскивали заученными движениями из ножен, а глаза сразу искали клейма: «Братья Роо», «Зимородок», «Почтовый рожок» ‒ клеймо разорившихся после революции кузнецов из Вардаса. Неплохую коллекцию собрал для него Март, есть из чего выбрать и отобрать. Жаль, что все не заберешь с собой. Да и те, что возьмешь ‒ ненадолго. Скорее всего, придется даже их выбросить вскоре. Жалко будет. Илюсэн тоже времени даром не терял. В открытую снял шляпку, представ перед Мартом красивым, но всё-таки мужчиной, подошел к стене и начал один за другим снимать и вынимать из ножен клинки. Если для князя выбор был не велик ‒ или умеешь пользоваться или нет, то Далит мог себе позволит привередничать. Пользоваться он умел абсолютно всем оружием, и тем, что было выставлено и даже таким, о котором ни Клауд, ни Март никогда не слышали и не видели. Но отказать себе в праве выбрать лучшее из предложенного он не мог. Где баланс, где вес, где обхват – каждая деталь может сыграть как в плюс, так и в минус, под каждый меч или саблю надо приноровиться, ‒ где она поведет, а где ты. Сабля «Зимородков» легка, но любит повибрировать после оттяга, как норовистая молодка, с ней надо быстро и четко. Более тяжелая, с широкой елманью и выгнутая под углом сабля артели «Братья Роо» скорее рубит, чем режет. Ей можно махнуть и не думать, куда придет удар ‒ перерубит и доспех, и поддоспешник, и кость. Из любого положения удобно взмахнуть, хоть сверху вниз, хоть снизу вверх, хоть вкривь и вкось, такая не сломается даже при жестком парировании. Но руки уже тянулись к привычной кайте. Жалко подпись мастера на хвостовике, так что пока не разберешь не прочитаешь, но лезвие подмигнуло изогнутым веком волнистой закалки и сердце зашлось в радостном танце ‒ она! Кайта, про которую почти забыл, боялся сам себе лишний раз напомнить ‒ та самая кайта мастера Мисимо. Пусть даже не она самая, а ее сестра, подруга, родственница, вышедшая из того самого горна лучшего из всех мастеров восточного Чанда. ‒ Откуда она у вас? Март задумчиво почесал в затылке: ‒ Я и не упомню сейчас. Если надо, я вспомню… или у помощника спрошу. Часть он закупал. ‒ Это очень важно, Илюсэн? ‒ Клауду моральная сторона была по барабану, в отличии от материальной и времянной. ‒ Нет. ‒ Поспешил ответить Илюсэн, поняв, что немного увлекся и забыл про время, которого становится все меньше и меньше. ‒ Тогда, если выбрал, переодевайся. ‒ Клауд подвинул сумку, которую таскал на спине, ‒ А я на пару слов с Мартом.
Неспешный перестук восьми пар копыт по ночной дороге раздавался далеко. Над головой разлилось море звездных фонариков, складывающихся в созвездия и длинные широкие рукава звездных дорог. По обе стороны дороги испуганно взлетали другие, живые, фонарики, освещая дрожащим светом темную траву и самих себя. Жужжание светлячков делалось то тише, то громче, в зависимости от того, высоко ли он взлетали с облюбованных на ночь травинок. Иногда целые стаи кружили над дорогой, освещая ее как днем. Далит приблизил коня к лошади Клауда, заставив того идти мерной рысью голова к голове. ‒ О чем ты говорил с Мартом? Клауд, оторванный вопросом от своих мыслей, недовольно скосился на подчиненного. ‒ Объяснил, что его могут взять скоро за жопу. Поэтому чтобы не сильно выставлял ее и не спешил продавать оставшееся оружие. Через него на него выйти легче всего. Пусть пока своими тазиками и сковородками гремит ‒ денег меньше, но безопасней. ‒ А он? ‒ Март-то? Он верный. Но недалекий. Пару дней вытерпит, а потом всё равно постарается что-то сбыть. Сам же видел: у него и «Зимородок» и «Братья Роо». Хорошие деньги лежат ‒ грех не воспользоваться. ‒ Не подумал бы, что он настолько жадный… ты с жадными не связываешься. ‒ Да не жадный он. Я его только попросил хорошее оружие мне купить ‒ сам видел, как он расстарался. Большая часть на его деньги куплена, я ему столько бы выделить не смог. А деньги, которые выведены из оборота ‒ мертвый груз. Марту не денег жаль, а то, что они без дела лежат. Так что не удержится ‒ начнет выставлять на продажу. Сначала потихоньку, а потому все сразу. ‒ Тогда почему мне не сказал… Клауд не ответил. Почему не сказал? Да потому что из смотрящие только жопу Марту надерут, да может карман легче сделают, а ты, Илюсэн, прирежешь и забудешь. Ради пары дней выигрыша во времени убивать Марта нет смысла. Всё равно через два дня за ними вся Республика гоняться будет, если еще не гонится. А Март что ‒ мелкая сошка в жерновах его схемы, перетрется и даже зубья не погнутся. ‒ Он тебе кайту достал, так что забудь его и не вспоминай. Понял? Илюсэн усмехнулся про себя, а для Клауда кивнул. Мол понял ‒ забуду. Не хочет Клауд мостить дорогу лишними трупами ‒ так не будем. Работы впереди еще много, а умница кайта, будто предчувствуя все это, поглаживает предплечье двуручной рукоятью.
Котэцу писал(а):На перроне к ним сразу подскочило несколько мальчишек,
Подскочили
Котэцу писал(а):Тележечник довез их до стоянки тронки и перегрузил туда.
Эта должность называется "носильщик".
Котэцу писал(а):Илюсэн услышал, как здоровяк повернул ключ и лязгнул замок
Предлагаю слегка изменить предложение, в текущем виде получается, что это Илюсэн лязгнул замок. Как мне кажется, лучше так: Илюсэн услышал, как здоровяк повернул ключ. Замок громко лязгнул...
Римма писал(а):‒ Это очень важно, Илюсэн? ‒ Клауду моральная сторона была по барабану, в отличии от материальной и времянной.
временной
Нет повести печальнее на свете, Чем... нет, не про Ромео и Джульетту, И даже не про спирт без закуси, А сага про мышей и кактусы. (В. Тимофеев)
