Порода волчья (рассказ, стимпанк)

[toron]

Следующий отрывок

– Зачем ты это сделал?
Городской судья, Адольф Скиннет нависал над Гаем Брюннером, глядя сверху вниз, немигающим взглядом. Худой как щепка, лысый, с жёстким лицом, покрытым ранними морщинами, судья, казалось, был лишён всех человеческих слабостей. Даже Брюннер, которого боялась половина города, этой силе противопоставить ничего не мог.
Хотя дворянская спесь всё же заставляла.
– Я… не обязан тебе отвечать! – Гай поправил голубой с белыми разводами камзол, пригладил рыже-русую шевелюру и попытался надменно взглянуть на Адольфа. Но под сверлящим змеиным взглядом, не выдержал.
– Зачем. Ты. Это. Сделал? – тихо прошипел судья.
Брюннер несколько раз прошёлся туда-сюда. Ножны его рапиры бились о ногу.
– Старик! Чего ты так взвился, ради какого-то камнешлёпа? Я не собираюсь…
И после паузы, сказал
– Спроси у Базза, это он хотел его вызвать. Я вмешался в самый последний миг…
Судья молчал. Базз Скиннет был его сыном и единственным наследником. Участие в дуэли Базза – последнее, чего бы Адольф Скиннет хотел бы в этой жизни.
– Ты заменил его собой… – глухо сказал Адольф.
– Да!
Они снова помолчали. Однако Брюннер уже видел, что черты лица судьи смягчились. Базз – это единственная слабость, которая была у Адольфа. Ради сына он мог простить многое.
– Арман ведь не дворянин, – напомнил судья Скиннет. – не рискуешь ли ты честью?
– Он купил себе личное дворянство, – фыркнул Брюннер. – Моя честь не пострадает.
– Может, проведём дуэль формально? – неожиданно предположил Адольф.
– Тогда Базз точно его вызовет, – возразил Гай. – Он на него очень зол и не объясняет почему. Да и потом, на кой чёрт тебе нужен этот Арман? Одним камнешлёпом больше, одним меньше…
– Он строит театр по заказу наместника Императора! – сказал Адольф раздражённо.
Брюннер напрягся.
– Наместника?
– Бери выше! – мрачно усмехнулся судья. – Сам наследник обещал в следующем году прибыть к нам на первое представление.
– Наследник… наместник… зачем им наша глушь? – В глазах Гая мелькнула растерянность, близкая к страху.
– Потому что наследный принц покровительствует театрам, – с лёгкой иронией в голосе сказал Адольф. – В нашем городишке, представь себе, этой ценной штуки не оказалось. Венценосного юношу сие весьма опечалило. Он попросил наместника исправить эту досадную оплошность. Ты убьёшь Армана, и стройка прервётся. Хочешь стать объектом немилости наследника?
Гай Брюннер дёрнул щекой. Судья хорошо знал, этот тик. У Гая он с детства. Это наследственное – начинается при сильных эмоциях. Хотя обычно лицо Брюннера, что маска. Ничего не поймёшь за напускной бесстрастностью.
– А как же твой племяш? – спохватился Брюннер. – Он же тоже из этих… домостроев. Ты же ему какой-то подряд на кучу золота выиграл, верно? Вот и пусть сперва достроит театр…
Теперь дёрнулось лицо у Адольфа. В том же месте, таким же образом. Он поднял руку в кожаной перчатке и шарахнул по столу так, что массивная дубовая мебель жалобно крякнула.
– Во-первых, ещё не выиграл. А во-вторых, этот сопляк даже пьянку в винном погребе не организует! Мне был нужен лишь его патент, чтобы выиграть конкурс и получить деньги. А строить… должен был «камнешлёп» Арман, уже за МОИ деньги. Заменить его мне некем. В этой глуши специалистов по пальцем посчитать.
И они несколько минут молча, смотрели друг на друга.
– То есть я тебя подвёл, – подытожил Брюннер. – Может, я дам денег, и ты наймёшь нового? Хоть из столицы.
– Не расплатишься, – процедил Судья. – Эти люди ОЧЕНЬ дорого стоят.
– Расплачусь! Я сын барона…
– Ты МОЙ сын, Брюннер! – прошипел Судья.
– НЕ НАДО об этом говорить! – резко сказал Брюннер. – Я сын барона... повтори, Адольф. Повтори!
– Ты сын барона, – тихо сказал Судья. – И денег я у тебя не возьму.
Снова помолчали.
– Ты в курсе, – судья нарушил тишину первым, – что в соседней провинции повесили шестнадцать бретёров? За дуэли! Император в бешенстве, оттого, что зимой на дуэли погиб его лучший механик. Теперь все имперские ищейки бегают как наскипидаренные, выслуживаются.
– И зачем ты это говоришь? – Гай Брюннер прошёлся к окну, брезгливо глянул на возящегося садовника. Вечерело. Солнце плавно заходило вниз, заливая сад багровыми тонами. – Ведь дальше тебя это не пойдёт, так ведь?
– Надеюсь! Только Арман уже кому-то наябедничал, – буркнул Судья. – К нам в город ехал представитель адвокатской коллегии.
– И? – спросил Гай.
– И пока всё хорошо, – Адольф улыбнулся своей свирепой улыбкой. – До города он не доехал. С лошади упал. Лежит в какой-то деревенской избе, молочко пьёт. От него, говорят, кости лучше срастаются.
Брюннер издал тихий смешок.
– Бывают в жизни огорчения…
– Но это уже крайние меры, Гай! Я не люблю их применять.
– Я тебя понял, старик, – сказал Брюннер, повернувшись к судье. – Постараюсь обойтись без дуэлей. И Баззу объясню... Слушай! У меня есть хороший друг в столице. В одном полку служили, в одни атаки ходили... Он в столице знает всех. С его помощью я найду тебе нового камнешлёпа. Даже двух, если хочешь. Да хоть трёх!
Адольф Скиннет мрачно кивнул.
– Одного вполне достаточно. Только не затягивай с этим.
Брюннер улыбнулся и надел шляпу, взяв в руки плащ.
– Хорошо. Как только убью этого, сразу же поеду за новым…

[toron]

Я понимаю, но всё же некоторые вещи должны быть показаны реалистично, невзирая на жанр.
Что ж, будем считать, что в описываемом вами мире в министерстве транспорта сидит идиот и принимает на работу таких же идиотов.

Где-то была у меня фотка рейсового автобуса в одной великой банановой державе Жаль найти не могу. Там очень много похожего. В рассказе показаны окраины Империи, где технический прогресс, скажем так, слегка начался.

пассажиры тоже идиоты, ибо нормальные давно бы этому водиле набили бы морду. Чай, не картошку возит.

Ну и толку? Будут пешком ходить и всё чего они добьются.

[Raysen]

Кстати, вот ещё одно замечание:

Над головой плавно проходил дирижабль, удаляясь за горизонт.

невозможно одновременно проходить над головой и удаляться за горизонт.
Вспомните хотя бы Солнце. Есть же разница между полднем и закатом/рассветом

Где-то была у меня фото рейсового автобуса в одной великой банановой державе Жаль найти не могу. Там очень много похожего. В рассказе показаны окраины Империи, где технический прогресс, скажем так, слегка начался.

к техническому прогрессу замечаний нет. Замечание к безответсвенному начальству, принявшему безответсвенного водилу на работу.

Ну и толку? Будут пешком ходить и всё чего они добьются.

идиотизм не в том, что они сели в омнибус.
идиотизм в том, что они не набили водителю морду.
Даже у нас в Азербайджане водителю за лихачество могут надавать по кумполу или по меньшей мере пожаловаться в соответсвующие инстанции. Водилу бы в тот же день уволили без возможности устроиться водителем куда-либо ещё.

[toron]

Замечание к безответсвенному начальству, принявшему безответсвенного водилу на работу.
Даже у нас в Азербайджане водителю за лихачество могут надавать по кумполу или по меньшей мере пожаловаться в соответсвующие инстанции.

А у нас на Ставрополье водила маршрутки недавно въехал в задницу Камазу на подъёме(!), при том что там открытая местность и всех видно за километр. Видимо летел, не разбирая дороги с огромной скоростью, и явно не первый раз.
Я конечно сгустил краски в том отрывке, но суть остаётся прежней - водителей-идиотов на ржавых колымагах, всё ещё хватает.

невозможно одновременно проходить над головой и удаляться за горизонт.
Вспомните хотя бы Солнце. Есть же разница между полуднем и закатом/рассветом

Исправил

[Raysen]

Следующий отрывок

вот!
замечательный пример очевидностей, которые не стоит писать )))))))

Городской судья, Адольф Скиннет нависал над Гаем Брюннером, глядя сверху вниз, немигающим взглядом.

первая запятая - лишняя

"сверху вниз" + запятая - лишнее
Судья нависал над Гаем - значит то, что судья будет смотреть сверху вниз - очевидно.

Но под сверлящим змеиным взглядом, не выдержал.

лишняя запятая

– Зачем. Ты. Это. Сделал? – тихо прошипел судья.

а можно шипеть громко?
к тому же каждое слово выделено точкой... чувствуется, что он говорит с нажимом, тут о шипении и речи быть не может.

Брюннер несколько раз прошёлся туда-сюда. Ножны его рапиры бились о ногу.

лишнее, очевидное
лучше написать через запятую, образ будет более объёмным, и сразу будет ясно о чьей рапире идёт речь:
Брюннер несколько раз прошёлся туда-сюда, ножны рапиры бились о ногу.

Базз Скиннет был его сыном и единственным наследником.

почему был? с ним что-то случилось?

Участие в дуэли Базза – последнее, чего бы Адольф Скиннет хотел бы в этой жизни.

первое "бы" стоит удалить

Базз – это единственная слабость, которая была у Адольфа.

похоже, с его сыном действительно что-то случилось

– Он строит театр по заказу наместника Императора! – сказал Адольф раздражённо.

сказал + раздражённо = вспылил/пробурчал/буркнул/крикнул/повысил голос... или ещё как-то.

Он поднял руку в кожаной перчатке и шарахнул по столу так, что массивная дубовая мебель жалобно крякнула.

Я б написал "скрипнула", но тут дело вкуса

– НЕ НАДО об этом говорить! – резко сказал Брюннер.

резко+сказал = из той же оперы, что и "сказал раздражённо"... можно заменить одним словом, но ёмким.

– Ты сын барона, – тихо сказал Судья. – И денег я у тебя не возьму.

"тихо + сказал" = пробубнил/прошептал

Солнце плавно заходило вниз, заливая сад багровыми тонами.

а куда ему ещё заходить? не вверх же.

– Надеюсь! Только Арман уже кому-то наябедничал, – буркнул Судья. – К нам в город ехал представитель адвокатской коллегии.
– И? – спросил Гай.

вот лишнее
совсем присовсем лишнее

в беседе участвуют двое... читатель и без уточнений автора догадается, кто спросил по реплике персонажа. В конце стоит знак вопроса - это автоматически убирает нужность глагола "спросил". А так как репликой выше написано "буркнул Судья", то ясное дело, что спрашивает дальше Гай.

Если нужно модифицировать реплику персонажа, тогда нужно показать, КАК он спросил... при этом не писать глагол "спросил".
К примеру:

-И? - Гай нахмурился (или станцевал ламбаду).

– И пока всё хорошо, – Адольф улыбнулся своей свирепой улыбкой.

по-волчьи оскалился
"своей" - лишнее... хотя если у Адольфа в арсенале есть ещё и чужие свирепые улыбки, тогда уточнение, что улыбка "своя" - к месту.

Брюннер издал тихий смешок.

"тихо усмехнулся" или проще "хихикнул"

– Бывают в жизни огорчения…

реплика из к/ф "Хищник-2"?

– Я тебя понял, старик, – сказал Брюннер, повернувшись к судье.

читатель и так видит, что он "сказал", а не "пропел"
надо проще, без всяких "сказал"
Брюннер повернулся к судье

[toron]

Круто! Буду размышлять. Спасибо!

[Raysen]

пожалуйста

[ВинипегНави]

Ладно, сами напросились! (шутка)
Опечатки и очевидные лишние запятые выделены красным, пропущенные - синим.
Что касается знаков препинания - возможны разные прочтения от наличия/отсутствия. Поэтому внимательно следите за замечаниями - не стоит принимать на веру, а вдруг нарушен авторский замысел.

Стёкла домов(,) попадая в резонанс, тихо подрагивали.

В действиях корабля ощущалась спешка, ибо воздушное течение, соединяющее два континента, достигнет своего пика в ближайшие часы и утихнет всего за трое суток.

Несколько коробит, поскольку это существительное придает излишнюю в данном контексте субъектность кораблю (объекту).
Может, "в маневрах" или иначе перефразировать? Например, "в действиях экипажа корабля"?

Пусть даже впереди катастрофа(,(рек.)) и шансы выжить будут невелики, но…

"(рек.)"- рекомендую, но здесь возможно авторское решение.

Из-за угла, с рёвом и свистом, вынырнул омнибус.

Для авторского выделения лучше использовать авторское тире. Хотя здесь я даже причины не вижу, ведь образ действия играет роль в последующем сравнении с дирижаблем .

Да и сидящие тоже, ибо крепление кресел к проржавевшему днищу было скорее формальным.

Порадовали! Современные писатели в таком контексте чаще выделяют это слово как вводное.

Естественно, водителя – улыбающегося круглолицего детину – пассажиры тут же одарили массой комплиментов,(:(рек.) от умственных способностей, до половой жизни матери, да и всей родни скопом.

Блеснув большими защитными очками, с запотевшими от пара стёклами, он выглянул наружу и проорал((:)или(.),или соединить в один абзац)
– ЗДРАСТИ(,) ГОСПОДИН АРХИТЕКТОР! ПОЕДЕМ?

Театр – красивое и просторное здание (-) проектировал и строил Арман.

Возможно(,) тот молодчик из соседнего города – племянник судьи Скиннера.

Но здесь(,) в тихой окраинной глуши, они производили фурор.

Впрочем, здесь выделение можно и убрать.

И причин к (просторечие) тому предостаточно.

Гладкий пол, измазан пятнами масла и воды.

Весь(,) как обычно(,) в смазке и копоти.

Всё-таки здесь, КМК, чистое вводное. Впрочем, можно ограничиться и одной запятой (второй), которая в этом случае отделит уточнение.

– Здравствуй, – сказал Арман, с ноткой грусти в голосе.

На столе тихо гудел «швельный изотермический окислитель»(,) готовящий очередную порцию кипятка.

– Базз Скиннет приставал к твоей сестре? У него(,) чего(,) совсем с бабами плохо?

Здесь "чего"="что ли".

Флора – сестра Армана,(- (рек.)) обладала обожженным лицом, нелюдимостью и закономерным отсутствием интереса со стороны мужчин.

– Не, ну это да! – поспешно согласился Данила. – Это, конечно(,) хорошо…

– У меня… «Автожук» в кои веки сумел пройтись по улице! – ожил Данила, на миг, отвлёкшись от переживания за друга.

Впрочем, я поспешил - только одна из запятых лишняя. Автору решать, к чему относится "на миг".

– В курсе, – фыркнул Данила, – об одну из этих «табличек» мой Автожук и споткнулся, повредив гидропривод.

То в кавычках, то без. Надо бы выбрать одно.

– Отдашь это стряпчему завтра, – сказал Арман, после затянувшегося молчания, протягивая Даниле лист.

Одна из запятых лишняя.

– Только… прости(,) я… не буду на твоей дуэли. Я… не выдержу…

-----
Про "бретера" и аннотацию я отвечу чуть позже, когда чуть больше прочитаю.

[toron]

Спасибо! Сейчас домой приеду, выложу проду и займусь правками.

[toron]

Ночь
Это были прекрасные годы! Арман охотно брался за любой проект, сулящий не столько деньги, столько известность среди потенциальных заказчиков. На своё имя он работал с весёлым остервенением, не щадя ни сил, ни здоровья.
Арман построил городскую баню, в которой Данила внедрил автоматическое распределение пара. Потом отгрохал несколько «необычных» домов для местных богатеев. Наконец, после истории с театром, строительство доверили именно ему. Не стали приглашать «столичных». Это был серьёзный знак.
Идеальным призом за годы тяжкого труда был подряд на мост… да ладно… не хочется об этом думать.
А ещё были мечты. Просто мечты. Столь же грандиозные, как полёт «Гордости Зиггура». Здание в сто этажей, цепляющее крышей небо. Подземные пути, по которым будут носиться пыхтящие паром машины, развозя людей по всему городу… Много чего было в планах. Но теперь это…
Было…
Сейчас он может сделать лишь одно – провести вечер с семьёй. И держаться так, чтобы дети запомнили отца достойным человеком.
Арман хотел, чтобы дети гордились отцом. В своём «бате» он ничего хорошего за всё детство так и не увидел. Гильфи служил наёмником в рядах имперской армии, пропадал в походах. Возвращался на пару-тройку месяцев и снова уходил. Пока был дома много пил. Бил жену, Армана с сестрой и вовсе воспринимал как помесь слуг и домашних животных.
Арман для своих детей хотел иного. Мечты о будущем отцовстве уносили его вдаль, когда он поглаживал живот своей Лауры. Но… жизнь внесла коррективы в радужные хотелки с мечталками.
Арман бился за место под солнцем, и эта битва занимала его целиком. Своим трудоголизмом и постоянной усталостью, дал ли он детям то, о чём мечтал? Самое время об этом думать, да…
***
Дома уже всё знали, во всяком случае жена с прислугой. Лаура суетливо вытерла слёзы, и нежно обняла мужа. После чего усадила за стол.
– Поешь!
Арману было совсем не до еды, но послушался. Съел пару кусков и даже похвалил.
– Спасибо, Лаура. Очень вкусно!
– Я готовила сама, – голос её был тихий, придавленный.
– Ты великолепный повар, – и он не преувеличивал.
– Послушай, – всхлипнула Лаура, – неужели нельзя решить вопрос иначе? По закону?
– Нельзя. Здесь свои законы. Империя сюда ещё пока толком не пришла. Если я сбегу из этих мест, мои заказчики этого не поймут. Я лишусь всего, и мы умрём от голода. Прости.
– А попросить помощи у своих заказчиков?
– Попросил. Надеюсь, их человек успеет к завтрашнему утру.
Она всхлипнула. Арман понял, что пора сменить тему.
– Но у нас ещё целый вечер, – напомнил он. – Верно, милая моя?
Как это много, оказывается – целый вечер! Особенно в свете той, прошедшей, жизни, которая протекала на работе. Домой Арман приходил уставший, предпочитая проводить вечер с книгой. Раздражался от проблем жены и детского шума. Разве что жену не бил и пьянки не устраивал. В этом он, конечно, своего беспутного отца превзошёл…
Лишь изредка Арман позволял себе выехать с семьёй на природу. Это было большим праздником для всех, особенно для жены, не избалованной его вниманием. Лаура стойко переносила жизнь с Арманом, и лишь сегодня он подумал, как тяжело ей это давалось.
На втором этаже слышался шум. Дети чего-то там не поделили. Они, слава богу, ничего не знают. Лаура сумела скрыть.
– Чем займёмся? – спросил он.
Она зажгла свечи. Улыбнулась через силу.
– Я хочу отметить день рождения Виктора. С тобой.
Это их младший сын, озорной мальчуган пяти лет. Скоро ему будет шесть.
– Но, милая, до этого дня ещё две недели… – запротестовал он.
– Давай сегодня, пожалуйста… – попросила она.
И Арман согласился.
– Так… подарок… – он щёлкнул пальцами, как делал, когда в голову приходила хорошая мысль. Закатал рукав рубахи и отстегнул красивые механические часы.
– У тебя есть во что упаковать?
– Сейчас поищу, – засуетилась она. – У меня даже ленточки остались, мы с Кристиной вплетали их в шляпки и вот… остались…
Она на секунду замерла, осознав, что выезжать на природу с детьми она будет без мужа… Стряхнув с себя волну горя, вернулась к упаковке.
Через полчаса, все собрались за праздничным столом. Служанка Берта – простая, но неглупая баба – быстро смекнула что к чему. Шустро помогла накрыть стол, одеть празднично детей и тихо удалилась.
Арман пожал сыну руку, поздравил с наступающим праздником и передал ему часы изящно упакованные в атласный свёрток.
– Пап… спасибо! – маленький Виктор был в восторге. – Это… здорово. Можно я их Вольке покажу?
– Завтра покажешь… – строго сказала Лаура.
– Иди-иди, покажи, – разрешил Арман.
– Но…
– Пусть идёт. Сегодня всё можно….
– Что-то случилось? – спросила дочь. Проницательная – в маму.
– Папа… уезжает завтра, – тихо сказал Лаура. – Далеко. Но сегодня он с нами.
– А вы чего хотите? – спросил Арман дочек, перебивая тревожную паузу.
– Поиграть! – крикнули девчонки хором. – В «старый замок»! Можно, а, пап?
Арман скривился, ибо эту игру ненавидел с детства. Но сегодня они играли в неё час или два подряд, пока дочки не стали клевать носом. Лаура отправила их наверх. К себе.
Вернулась. Села ему на колени.
– Виктор всё ещё в гостях. Заигрался, – беспокойно сказала она.
– Ничего, – отмахнулся Арман, – соседи приведут. Не беспокойся.
Лаура прижалась к нему сильнее.
– Я хочу ещё одного ребёнка. Пусть это будет сын. Я назову его Арманом.
– Но традиция…
– Да плевать! – она распустила волосы. – Я назову его в твою честь!
Их губы коснулись друг друга.
– А если вдруг дочь? – тихо спросил он.
– Ну… Нет! Будет сын!
– Эх, упрямая женщина!
– Тебе это всегда нравилось.
Он улыбнулся, и они слились в долгом поцелуе.
– Привет, Дед! – в дверях послышался звонкий голос Виктора, и супруги вынуждены были прервать своё занятие. – А папа мне часы подарил!
– И де этот тилигент йиху мать, папаша твой? – гаркнуло в коридоре, и даже вроде потянуло перегаром.
– Гильфи припёрся, – нахмурилась Лаура. – Выгони его к чёртовой матери!
Дверь в прихожую распахнулась, прежде чем Лаура успела соскочить с коленей мужа. Супруги встретили гостя в такой вот романтической позиции, глядя на него во все глаза.
Гильфи пришёл «не по гражданке». В латном доспехе, стальном шлеме, из которого торчали седые кудри. Могучая рука поигрывала «кошкодёром». На поясе висели два пистоля и большой кинжал в кожаных ножнах.
Он скептически осмотрел свечи, потом настольную игру и Лауру на коленях у Армана, усмехнулся.
– Тю, б… распустил сопли! Слышь, каменщик, перед смертью не натрахаешься! Это я тебе как специалист говорю.
– Что ты здесь делаешь! – процедил Арман, убирая Лауру с коленей.
– Жену твою спасаю, – ухмыльнулся Гильфи. – Я так понял, ты обоих разозлить ухитрился? Молодец! Крючки на заднице калёные, с шипами.
Арман промолчал. Гильфи с лязгом подошёл ближе
– А знаешь ли ты, что Базз Скиннет мстительный психопат? Он как-то вернул «должок» лет через пятнадцать после ссоры. Ударом в спину.
– Завтра это уже будет не важно.
– Ещё как важно! Твоя смерть от чужик рук Базза не удовлетворит, и не надейся. Угадай, на ком он сорвёт злость? Подскажу сразу – не на мне.
И подмигнул Лауре.
– Он… не посмеет, – побелел Арман, взглянув на жену.
– С хера ли? – искренне удивился Гильфи. – Кто за неё вступится? Я больше скажу, кто узнает? Отец Базза – городской судья, в курсе, да? Уж поверь, Лаура никому не скажет, если вдруг чего тут с ней сделают. Адольф Скиннет умеет затыкать рты.
Арман побелел. Страх за семью разом выдавил липкий ужас, отравляющий ему вечер. Старый пенёк угодил в самое больное место.
– И что дальше?
– Отлупить бы тебя, дурака… – мечтательно вздохнул Гильфи, но прервался и махнул рукой. – Ладно, раньше надо было воспитанием заниматься… Короче так, сынок, хочешь защитить жену с детьми, надо будет завтра хорошо поработать. Напоследок. А то батька твой больной и старый. Сам я с бандой Адольфа могу и не совладать.
– С каких пор ты вспомнил о своём сыне? – нахмурилась Лаура.
– С тех пор как потребовал у него десять процентов доходов за этот и следующий год. За защиту.
Лаура вздрогнула. В конце года Арману должны заплатить за предыдущую работу. И старый лис, похоже, об этом знал.
– Как ты можешь требовать деньги с сына? – вспылила она.
Арман растерянно открыл рот, пытаясь что-то сказать.
– Ещё как могу! – гаркнул Гильфи. – Или ты желаешь испытать жаркую любовь Базза Скиннета? А его дружков? Может, всех сразу? Нет? Тогда сиди и не умничай!
Лаура покраснела как рак.
– Ну… ты… отец, называется, – прошептала она. – Даже сына… за деньги…
– Зато я живой, – угрюмо ответил Гильфи. – А твой папаша – мёртвый. И муженёк твой одной ногой там. Благородные б… смотреть тошно!
Лаура вскочила с дивана, лицо её пылало яростью.
– Не смей говорить о…
– Я СОГЛАСЕН!!! – сказал Арман, жестом приказав жене остановиться. – Десять процентов. За защиту Лауры и детей. Доволен?
Гильфи ухмыльнулся, помахав "кошкодёром".
– Пошли со мной! Хороший разговор, хорошего места требует.
Перехватив взгляд Армана на Лауру, громко рассмеялся.
– Да успеешь ещё свою бабу отшпилить. До утра далече!
– Хватит хамить, солдафон! – глухо сказал Арман, взяв в руки плащ.
– Какие нежные ушки! – хохотнул Гильфи и, бряцая доспехами, пошёл к выходу.