Замочить Того. Стирать без отжима.(О наболевшем).

[Инодин Николай]

Нойон оказался мужчиной в самом расцвете лет. Эдакий монумент себе, любимому: лысый, жирный, узкоглазый, с презрительной такой улыбочкой на полных губах. Поди разберись, он косит под статую Будды, или статую с кого-то из его предков ваяли, одного от другой только по запаху и отличишь. Зато примета верная, не ошибёшься – статуя благовониями пахнет, и слегка, а нойон собой, причём сильно.
В юрте жарко. Горят в очаге кизяки, кисловатый дымок поднимаются к отверстию в центре крыши. Сама юрта если и меньше степи, то ненамного. Сразу видно – жилище важного человека. И чай у него не просто вода с заваркой. Скорее, это хорошая такая баранья похлёбка с крупой, в которую ещё и чайного листа сыпанули, не заботясь об экономии. Соли тоже не пожалели. После третьей пиалы хозяин сбросил расшитый цветущими ивами китайский шёлковый халат, вытер пот со лба и протянул посудину за добавкой. Тогда и пришла старшему Николаю в голову мысль о его схожести с Буддой.
До нойона им с тёзкой было далеко – советник перевернул пиалу вверх дном после третьего подхода, барон после второго. Старший Унгерна оценил – задатки всё-таки в парне выдающиеся. Сидит с каменной рожей, светлые усики на худом лице не дрогнули ни разу. Кошмарный монгольский чай хлебал, как будто пить эту смесь для него обычное дело. Даже, кажется, не потеет. Хорошо быть молодым и стройным.
– Вы говорите, пришло время для возрождения монгольского народа. Тогда отчего эту весть в моё кочевье принесли русские?
– Достойный, монголы правили половиной мира до той поры, пока каждый из потомков Темучина не обьявил себя великим ханом. Вот только ханство измельчало, потому что много маленьких уделов всегда слабее одного большого. Потом вас подмяли маньчжуры. А ещё позже маньчжуры растворились в китайском море, и теперь вами помыкают те самые китайцы, которых ваши предки топтали копытами боевых коней от Крыши Мира до океанских берегов. Потомки великого хана выродились и утеряли его дух. (Собеседник даже приблизительно в число чингизидов не входил, поэтому Николай позволил себе пройтись по довольно скользкой дорожке).
– Ты пришёл гостем в монгольское жилище для того, чтобы посмеяться над хозяевами?
Голос нойона не изменился совершенно, но чёрные его глаза кольнули из амбразур век остро и прицельно.
– Нет, я хочу только дать надежду на возрождение былой славы монголов. В этом юноше, – советник кивает на барона, – воплотился дух великого Чингиза. Ему тяжело в наших городах, его манят просторы степей. Когда я поведал ему о том, как живёт сейчас его народ, он не раздумывал и дня – потребовал доставить его в Ставку. Когда узнал, что нет ставки, и Каракорум пал, приказал идти в Ургу.
– Вот как? – правая бровь нойона поползла вверх. – Не думаю, что в белобрысом русском монголы увидят воплощение великого хана.
– Темучина тоже разглядели не все. И не сразу. Правда, потом головы плохо видевших поднимали на копьях. Чтобы видели дальше, наверно.
Бурят-переводчик украдкой вытер пот, но перевёл добросовестно.
– Надеюсь, мою голову на станут поднимать на копьё сегодня? В моём стойбище меньше мужчин, чем воинов в твоём караване.
Нойон как ни в чём ни бывало отхлебнул из пиалы.
– Великий прибыл к сыновьям степей не гнать, а вести. Мы не несём угрозы, мы предлагаем возрождение.
Хан упёр мясистые ладони в мощные окорока:
– В таком случае, я подожду, пока Будда пошлёт мне более понятный намёк. Вы ведь торопитесь в Ургу?
– Да, завтра с утра мы продолжим свой путь.
– Тогда пусть будет с вами милость небес. – Нойон однозначно дал понять, что встреча окончена.
– Надеюсь, Он не будет долго ждать, чтобы подтвердить нашу правду.
Русские встают, одевают папахи и выходят из юрты.

[Инодин Николай]

На вторые сутки после расставания с недоверчивым нойоном, часа этак через три после начала движения советник обратил внимание на странные телодвижения молодого барона. Унгерн явно прилагал чудовищные усилия, пытаясь сидеть в седле ровно, сохраняя достойное воплощения Чингиса каменное выражение на лице, но время от времени начинал ерзать в седле. Это при движении шагом!
Николай Михайлович притёр мерина стремя в стремя с соловым жеребцом барона.
– Чешется? – поинтересовался вполголоса.
– Не понимаю, о чем вы? – пошёл в отказ Николай Фёдорович.
– О вашей заднице, – не стал наводить тень на плетень толстяк. – Чешется?
– Очень, – признался барон и покраснел.
– Полно стыдиться, – успокоил его советник. – Такой чуйкой гордиться надо. Подарок Всевышнего, можно сказать.
– Не понимаю, – признался Унгерн.
– Молодость ваша не даёт понять. Ничего, с такой чувствительной задницей имеете все шансы зрелости достичь. Она чует хорошую драку, гонятся за нами. Так что принимайтесь командовать, а я, пожалуй, в колясочку пересяду, спина что-то ноет, знаете ли. Возраст.
Советник демонстративно потёр обширную поясницу.
– И не сильно волнуйтесь, тёзка, как минимум один из признаков хорошего полководца мы у вас только что обнаружили.
Толстяк тронул бока мерина каблуками и рысью направился к обозу.

– Барона, Данзан на дальней сопка чужих видел, пять конных, по нашему следу идут, однако.
Бурят из тылового дозора скалит в улыбке крупные желтоватые зубы, конь по ним не может удержаться на шагу, бурят заставляет его вертеться кругом.
–За ними ещё идут, не знай сколько, только много, больше чем мы!
Унгерн невозмутим. Прикрывает веками глаза, давая понять, что услышал.
Потом поднимает над головой правую руку с зажатой в ней плетью.
– Воины, за нами погоня! Каравану – рысью вперёд, первый десяток казаков перед ним в головной дозор. Обоз – за караваном, второй десяток и буряты – со мной.
Верблюды, недовольно ворча прибавляют шагу, затем под свист плетей погонщиков разгоняются и, раскачиваясь, скрываются за увалом. Коноводы с табуном заводных коней держатся по левую руку от горбатых. Следом за ними скрываются из виду повозки. Оставшимся с баронам всадникам не видно, но за гребнем холма щёгольские коляски вдруг поворачивают в сторону и на рыси уходят вправо, отрываясь от спешащего каравана.
Вот и тыловой дозор – вылетел из-за сопки, нахлёстывая лошадей плетьми.
– Начальник, много китайцев, три, больше три сотни – машет зажатым в руке карабином старший.
– К бою! – Унгерн передёргивает затвор карабина, отряд повторяет действия командира. Сотня растягивается вдоль увала, готовится встретить врага несколькими залпами, крутнуть коней и галопом лететь вслед далеко оторвавшемуся каравану.

Китайцы шли на рысях – тремя колоннами по три в ряд. В бинокль мелкие всадники в фуражках, с погонами на гимнастёрках, сидящие на мохнатых монгольских лошадях выглядели сущей пародией на российское казачество. А уж лежащие на плечах косоглазых мечи дадао развеселили барона неимоверно. Бежать от этих клоунов ? Чёрта с два!
Разглядев немногочисленного врага, китайцы радостно заорали и, повинуясь команде командира, стали на ходу перестраиваться в лаву. Беспорядочно паля из винтовок они подняли лошадок в галоп и решительно, хоть и не слишком умно, атаковали вверх по склону.
Унгерн дал им добраться до середины холма:
– По-о мое-е-й ко-о-ма-а-нде-е! За-алпо-ом! Два-а за-алпа-а ! А-а-го-о-нь!
И вскинул карабин к плечу.
Когда в цетре вражеской лавы полетели в разные стороны «лебели», фуражки и широкие лезвия мечец, с диким визгом покатились убитые и раненые кони, барон рванул из ножен стремительную тяжесть златоустовского клинка.
– А-атря-ад! В ата-аку, ма-арш! – и шпорами послал жеребца вперёд.
Разгоняя коней под гору буряты выли волками, казаки орали «Ура»!
Китайцы, сгрудившись, рвали удилами губы лошадей, пытаясь повернуть и пуститься прочь от накатывающей русской конницы. Кому-то это даже удалось. Уже выбирая, с на ком из мелких противников развалить фуражку в первую очередь, барон заметил свежую колонну врага, обходящую место сражения стороной.
Менять что-то было уже поздно. Унгерн крепче сжал конские бока шенкелями, привстал и взмахнул шашкой.

Две сотни китайцев, призванные окружить и добить наглых русских стали разгонять лошадей для ужасающего удара во фланг и тыл попавшего в западню противника, когда на гребень холма две взмыленные четвёрки гнедых лошадей вынесли пару лакированных шарабанов. Скрипнув рессорами, экипажи развернулись, возничие откинулись назад, повисли на поводьях, на скаку осаживая распалённые упряжки. Коляски ещё покачивались, а над сложенными кожаными тентами заплясали весёлые вспышки дульного пламени. Два снятых с захваченных японских транспортов «гочкиса» с полутора сотен метров кинжальным огнём ударили во фланг китайской колонны.
– Ровнее подавай! – прикрикнул на второго номера Николай, аккуратно поворачивая ствол пулемёта вдоль того, что несколько секунд назад было подобием конного строя.

Вырвавшиеся из-под убойного огня и из мешанины рубки единичные китайские всадники уже начали было надеяться на спасение, когда у них на пути появились группы аратов в войлочных шапках и лисьих малахаях. Монголы спокойно, без суеты перебили беглецов, и досмотрели финал сражения с высоты окрестных холмов.
Похожицй на Будду нойон подъехал к Унгерну и вернувшемуся в седло советнику, снял шапку и поклонился.
– Ты передумал? – спросил барон.
– Будда послал мне знамение, – ответил монгол. Ты действительно несёшь в себе дух великого хана!
– Давно было знамение? – заинтересовался Николай Михайлович?
– Только что. – Не моргнув глазом заявил узкоглазый пройдоха.

[HoKoNi]

Кому-то это даже удалось. Уже выбирая, с на ком из мелких противников развалить фуражку в первую очередь, барон заметил свежую колонну врага, обходящую место сражения стороной.

с лишняя.

[Александр Ершов]

– Будда послал мне знамение, – ответил монгол. Ты действительно несёшь в себе дух великого хана!
– Давно было знамение? – заинтересовался Николай Михайлович?
– Только что. – Не моргнув глазом заявил узкоглазый пройдоха.

Это пять!

[Инодин Николай]

Во время переговоров между представителями Китая, Монголии и Российской империи глава делегации Срединного Государства господин Ли Сюань принялся было возражать против включения в новую страну внутренней Монголии. Ему ответил один из советников наместника Сибири и Дальнего Востока, тот самый, что мог общаться без переводчика.
– Мы и не знали, что в современном Китае больше не чтят великого Циншихуанди, – скорбно покачал он головой.
– Как не чтят? В Китае всегда почитают великих предков!
– В великой мудрости своей жёлтый император определил северные границы Чжун Го, повелев возвести вдоль них Великую Стену. Если вы почитаете заветы предков, предоставьте северным варварам их варварские делишки, сосредоточьтесь на главном. Стена, например, уже тысячу лет стоит без ремонта. Внутренняя Монголия, внешняя – какое дело великой державе до этой мышиной возни?
– Вы уже оторвали от нашей империи Маньчжурию! – взвизгнул загнанный в угол китайский чиновник.
– Мой друг, – устало улыбнулся ему в ответ Николай, мы лишь выполнили указ императора Каньси, который запретил ханьцам жить на территории Маньчжурии.
– Но вы выселили оттуда всех жителей! – продолжил резать правду-матку китаец.
Николай вздохнул, и развёл руками:
– Увы, мы не смогли найти там ни одного маньчжура.
Богды-хан Монголии, великий, не знающий поражений полководец Унигер-Баатор согласно кивнул, по традиции не проронив ни слова.

[Инодин Николай]

Вид на сверкающую озёрную поверхность, обрамлённую с одной стороны крышами домов и контор, с другой – буйной зеленью не вырубленных ещё лесов, действует умиротворяюще, но особого умиротворения в помещении нет
Айзек, задача была поставлена чёрт знает когда, а результата до сих пор нет. Хотя о чём это я? Есть результат, только совсем не тот, что нам нужен! В нашем флоте больше нет броненосца с названием «Техас». И войны с Россией тоже нет. Как так получилось, Айзек?
– Небольшая навигационная ошибка, Дэвид!
Мужчина с сигарой вальяжно забрасывает на полированную столешницу длинные ноги в узких брюках и щёгольских чёрно-белых штиблетах:
– Первый раз слышу о навигационной ошибке, допущенной взрывником.
Айзек слегка вздрагивает, но интонацию не меняет:
– Парень просто не учёл линию перемены дат, Дэвид, и эта старая лохань рванула на сутки раньше, чем вошла в Охотское море. Было бы что жалеть! Построите новое корыто, больше и красивее прежнего. В конце концов, должны же наши корабелы на чём-то тренироваться!
Несколько колец табачного дыма устремляются к потолку, сигара нависает над массивной пепельницей чернёного серебра, роняет столбик светлого пепла.
– Надеюсь, в этот раз ошибки не будет, Айзек. Когда «Орегон» придёт в Петропавловск?
– Завтра, Дэвид. Но взрыв спланирован на второй день визита – во избежание всяких случайностей.
– Смотри Айзек, третью попытку тебе придётся выполнить самому.
– Дэвид, маминым здоровьем клянусь!
– А мама твоя останется со мной, и здоровье её будет прямо завесить от твоей работы. Ты понял?

[КАРИАН]

– По-о мое-е-й ко-о-ма-а-нде-е! За-алпо-ом! Два-а за-алпа-а ! А-а-го-о-нь!

Я первый раз встречаю такую команду. Залпом по одной команде, можно выстрелить только один раз, остальное будет уже беглый огонь, у каждого своя скорость прицеливания и бить люди будут вразнобой. Либо стрелять залпами, но каждый раз по отдельной команде, и не по длинной растянутой во времени команде "А-а-го-о-нь", а по короткой "Пли". Суть в том чтобы пальцы всех бойцов нажали на спуск одновременно. А так хорошо, радует и впечатляет. Только появление двух гочкисов выглядит рояльно, как в кино, типа в самый напряжённый момент, Унгерн вояка вроде был толковый, хоть и форменный зверь. Мог же и заранее фланговым прикрытием озаботиться. А у вас выглядит как подарок судьбы.

[Инодин Николай]

Барону 18 лет, и звание его - вольноопределяющийся. А командовать он учился в морском корпусе. Там команда типа "Три снаряда, беглый, огонь!" вполне могла запомниться.

[КАРИАН]

Барону 18 лет, и звание его - вольноопределяющийся. А командовать он учился в морском корпусе. Там команда типа "Три снаряда, беглый, огонь!" вполне могла запомниться.

Уважаемый Николай, так "Три снаряда, беглый огонь" это совсем из другой оперы. Это вполне нормальная команда. Если Вы хотите показать глупость и неопытность барона, то пусть он удивится, когда вместо стройных залпов раздастся выстрелочная какафония, которая неминуемо раздастся после его команды. Тогда будет ясно, что он действительно не опытный пользователь. Читатель-то не знает ваших мыслей. А так к сожалению выглядит, как полное непонимания автором принципов коллективной стрельбы.

[Инодин Николай]

– Капитан, сэр! На горизонте вход в Авачинскую бухту!
Капитан поворачивается к стоящим на мостике офицерам: