Хроновойна-3: Пермский сдвиг.

[КАРИАН]

Насчёт народа Вы конечно правы Константин Николаевич. Но «Служу трудовому народу» это что-то особенное для меня, что-то уже мистическое, связанное и с Верой в том числе, связанное с глобальным смыслом жизни для любого человека. Да… и хомячков тоже нельзя бросать, они всё-таки свои хомячки, просто нужно стремиться, чтобы весь народ стал трудовым.
Ну, вот что я могу сейчас сделать полезного для народа? Я вот недавно тоже на одном форуме высказался и про замерзающих под Екатеринославом героев белогвардейцев и про сжимающих кулаки в июне 41-го бойцов Красной армии. Думал забанят, как это было бы ещё два года назад – нифига, ещё и поддержали некоторые, даже автор больше для вида и от обиды немного пооправдывался и всё. Я думаю, Украина открыла очень многим глаза. И то, что сейчас льётся такой поток откровенно кровавого ужаса с экранов, это не зря. Мозги у людей начали прочищаться. К сожалению очиститься от этой долларовой лихорадки, которая победила в 90-х годах очень сложно и лучше через кровь на экранах, чем через кровь на улицах. Украинцы зашли много дальше нашего и теперь имеют то, что имеют – кровь на улицах. Я недавно в церкви священнику задал этот вопрос, он мне ответил – они получили то, что давно просили у Бога. Жёстко, но справедливо. А насчёт экономистов в Чечне, так Ваша жена Константин Николаевич, которая пять раз в неделю ходит в магазин, можете не сомневаться, гораздо больший экономист, чем вся эта свора академиков и докторов наук вместе взятые. Они за мириадом непонятных нормальному человеку словечек и хитрых банковских операций, реальной экономики не видят. Экономика эта практическая наука, а не теоретическая. Поэтому, кроме разрухи, эти теоретики ничего нам не принесут.
А насчёт Закона о военном положении Вы тоже правы. Печатайте. Объясни президент своим «братьям и сёстрам» зачем это нужно и публикуй, что угодно и многие люди сами органам помогать будут. Пример – Москва осенью 41-го года. Когда сбили волну общей паники, люди сами стали вязать мародёров, потому что Сталин был вместе с ними, не бросил их.
Помните, когда военный совет фронта требовал от генерала Чуйкова перенести КНП командующего армией на левый берег, якобы для удобства управления. Он же правильно ответил, что через день все командиры дивизий будут там же, а ещё через день командиры полков и батальонов. Совсем идейных всё-таки не очень много. Народ на самом деле всё может понять, нужно быть вместе с ним, правильно объяснять свои действия и уважать его. Но это если создаваемый образ Вашего президента собирается побеждать в войне.
Собственно это я и хотел сказать, читая обращение Вашего президента. Просто мысли свои на бумаге излить очень не просто, за одним и тем же словом каждый человек может видеть свой смысловой образ. Вы меня видимо поняли, что я против жёстких мер во время бардака. Нет. И примеров этого в истории опять-таки масса. Когда на коронации Николая-2 на Ходынском поле сняли полицейское оцепление, якобы из лучших побуждений, чтобы дать народу «свободу празднования», знаете же, во что это вылилось.
Я бы хотел посоветовать Вам в телевизоре взять за смысловую основу обращение Сталина от 3 июля, а Закон о введении военного положения, раздать напечатанный в газетах, офицерам на руки. А так конечно Вы автор, Вам жить и работать с этим.

[ХРуст]

Ну, вот что я могу сейчас сделать полезного для народа?

УууууУУУ, не поверите, ОЧЕНЬ много! Например, можете уже перестать писать здесь пространные опусы ниочём, перестать мешать Автору Творить, перестать отвлекать Автора от творчества- уже второй день нет продолжения. Не хочется грубить, но Вы меня поняли...

конечно Вы автор, Вам жить и работать с этим.

Именно!!! Золотые слова!! Не нравится ЭТА книга- пишите более свою, и вкладывайте в уста ВАШЕГО персонажа что хотите, а от этого произведения- отстаньте уже ради Бога! Изучайте лучше положение Дальней авиации в современности, чтоб опять в следующий раз впросак не попасть...

ЗЫ. Прошу прощения у всех за несдержанность. Надоело читать бубнёж просто...

[Иванов]

...писать здесь пространные опусы ниочём, перестать мешать Автору Творить, перестать отвлекать Автора от творчества- уже второй день нет продолжения...

Ознакомился я с тем, что написал КАРИАН, и обнаружил, что он во многом прав.
Если уж принято решение о выступлении перед народом, то Президент должен кратко информировать и воодушевлять, а не запугивать. Даже в критической ситуации народ должен видеть в нём строгого, но справедливого "доброго царя".

...вкладывайте в уста ВАШЕГО персонажа что хотите...

Дело в том, что Президент в данном произведении - это не просто персонаж. Подразумевается вполне конкретный и широко известный человек - наш нынешний Президент.
В связи с этим, мне кажется, что в альтернативной реальности произведения Президент должен вести себя примерно так же, как бы он мог себя вести в нашей реальности. Соответственно, выступление Президента должно смотреться естественно и правдоподобно, чего, к сожалению, пока в тексте не наблюдается.

[HoKoNi]

Фукалов ошарашенно наблюдал за развязавшимися событиями, не решаясь переступить порог, переминаясь с ноги на ногу и подумывая, а не стоит ли убираться отсюда подобру-поздорову. Митькину нерешительность Валерик оценил по-своему, рявкнув:
– Какого хрена застыл? Залетай! Щас мы эту кодлу резать будем, – и вразвалочку направился на кухню.
Вернулся он оттуда с налитыми кровью глазами, держа в руке слегка поржавевший разделочный нож с обломанным кончиком, и направился прямиком к Степану. Митек за это время едва успел робко шагнуть в квартиру и затворить за собой дверь. Пархатый, завидев в Валеркином взоре свою смерть, засучил ногами, пытаясь отодвинуться как можно дальше, лихорадочно соображая, что же делать дальше, как выпутаться из ситуации с наименьшими потерями. Ничего другого, кроме как жалобно заскулить, ему в голову так и не пришло:
– Гвоздь, ты чего? Ты все не так понял. Я тут случайно оказался… Прослышал, что ты откинулся, вот и решил отметить твое возвращение. Даже водочку притащил – в холодильнике охлаждается. Натаха, подтверди!
Женщина, прикинув, что другого выбора у нее нет, что кавалер оказался банальным трусом, не способным ее защитить от разъяренного бывшего сожителя, запричитала, подхватив версию хахаля:
– Валера, да ты окстись! Мы тут тебя поджидаем, чтобы как следует отпраздновать освобождение. Брось ножик-то, не бери грех на душу! Ты что-то не то подумал. Как же я тебе изменить-то могла? Знала, что все равно ко мне вернешься. Брось ножик…
Сама же, обоснованно опасаясь кровавой развязки, тишком старалась отойти подальше, да, улучив момент, проскочить к дверям. А ну, как кто-то уже донес благоверному, как она его тут ждала, храня верность. Порежет, не думая о последствиях – потом не заштопаешь. От нового ухажера помощи ждать не приходится. Как же она раньше-то не разглядела, что у мужика медвежьей внешности оказалась заячья душа? Отдувайся сейчас за него. Ему-то что? Потешился в свое удовольствие, пока Гвоздь на зоне парился…
– Да? – озадаченно остановился Гвоздев. – Не свистишь? Ну, тогда иди ко мне, Натаха! Не боись, не трону, – опустил он руку, а потом и вовсе забросил нож куда-то на кухню, нисколько не заботясь, куда попадет.
Сурмина нерешительно подошла к Валере, держась настороже. Готовая в любой момент отпрянуть назад. Тот, властно обхватив Наталью за талию, прижал к себе. Рванул на груди халат так, что пара пуговиц, отлетев, покатились куда-то по полу. Хищно вцепился пятерней в вывалившуюся из распахнувшегося халата довольно еще упругую грудь так, что женщина невольно вскрикнула от неожиданной боли. Затем впился в грудь губами, переместил руку вниз под подол, с силой ухватив за сокровенное.
– Точно ждала! – удовлетворенно произнес он, ощутив, что под халатом на Сурьме больше ничего не надето, и повлек ее в комнату.
– Ты чего, Валерушка? Люди же смотрят. Ждут, – притворно стала отбиваться та, убедившись, что гроза миновала.
– Ни хрена! Подождут, – отмахнулся Гвоздев, продолжая тащить подругу к койке. – Ты это, Митька, на стол накрывай пока. Видишь, мы заняты, – добавил он, одним резким движением сорвал с женщины халат, лишив его остатков пуговиц, и, подняв на руки, бросил сожительницу на кровать.
Фукалов, опешив, застыл, глядя, как Валера быстро скинул одежду и накинулся на Наталью, как забарахтались в постели голые тела. Вывел его из оцепенения Пархатый, за рукав потихоньку потащив в сторону кухни. Прислушиваясь к доносящимся до них повизгиваниям и попискиваниям, собутыльники принялись уставлять стол водкой и закусками, выбор которых, впрочем, был не особо богатым…
– Митька, – прошептал Степан на ухо, – ты Гвоздю не вздумай рассказывать, что я у Натахи жил, – наткнувшись на непонимающий взгляд Фукалова, добавил: – Я тебе пузырь выкачу. Обещаю. Согласен?
– Ага, – судорожно сглотнув набежавшую слюну, так же шепотом ответил собеседник…

[HoKoNi]

Обновил тексты постов: http://forum.kontorovich.ru/viewtopic.php?f=22&t=414&p=7335#p7335
http://forum.kontorovich.ru/viewtopic.php?f=22&t=414&p=7379#p7379

[ХРуст]

Ровно в ноль часов трансляция очередного

и

Ровно в 22:10 в эфир вышла привычная заставка программы «Время»

Чё-т я не понял хронологии...

ЗЫ. Могу лишний флуд потереть...

[HoKoNi]

Чё-т я не понял хронологии...

Большое спасибо, Рустем! Сам запутался, перекраивая текст. Исправил. Тут разница в часовых поясах. Раньше фраза звучала так, сейчас несколько иначе.

Могу лишний флуд потереть...

Не, не надо. Там кроме флуда полезная информация проскакивает.

[HoKoNi]

* * *

Вдоволь накувыркавшись, Гвоздев с Сурминой в обнимку вышли на кухню. Наталья счастливо улыбалась. Скрывая свежие засосы, куталась в куцый халатик. Уже другой. Старый, лишившись застежек, пришел в негодность. Похоже, что в полную – часть пуговиц попросту была вырвана «с мясом». Высказать что-то по этому поводу своему ухажеру женщина не решалась, утешаясь тем, что Валерик уже не вспоминал, что застукал ее с другим мужиком.
Гвоздь тоже блаженно щурился. Наташка вытворяла такое… Как будто в последний раз. За время, проведенное в зоне, Валера отвык от женской ласки. Не стоит обольщаться, будто у каждого там по персональному «петуху» имеется. Ничего подобного. Опущенные обычно сидят отдельно. А те, что есть, давно поделены между уважаемыми зеками. И на свою делянку авторитеты никого чужого не допустят. Гвоздев, хотя и сидел по «мокрой» статье, но уважением отнюдь не пользовался. По воровской иерархии он как был бакланом(1), так им и остался. Да и брезговал он, если честно, «задним приводом», предпочитая естественные отношения между полами. А с этим в колонии напряженка…
– Ты это, Натаха, шурши, – хлопком по заднице направил он подругу в ванную и плотоядно ухмыльнулся. – Мы еще продолжим. Стосковался я что-то по бабам, так что готовься к ударному труду. А мы пока вмажем по маленькой. Так, братва?
Мужики согласно кивнули. Фукалов нетерпеливо скрутил алюминиевый колпачок с бутылки. Трясущимися с похмелья руками разлил по первой, немного расплескав. Тут же жадно схватил стакан и, не дожидаясь пока остальные присоединятся, поднял его, как бы салютуя, на уровень глаз и опрокинул в глотку. Удовлетворенно кхекнув, Дмитрий аккуратно взял краюшку черного хлеба и поднес ее к носу, с силой втянув воздух. Следом за ним, не утруждая себя тостами, выпили и остальные, закусив бутербродами с толстыми шматками колбасы.
– Между первой и второй… – произнес Митька, вновь разливая водку.
– Не микрофонь, – оборвал его Гвоздев, принимая стакан.
Фукалов послушно замолчал, только обиженно засопел. Спорить он не решился, безропотно признавая главенство Гвоздя. Тот, рассмотрев тару со спиртным на просвет, тостанул:
– Ну, за волю!
С глухим стуком соприкоснувшись посудой, вновь выпили. Занюхали хлебом и захрустели солеными огурцами, выуживая их прямо руками из мутного рассола. Степан потянулся было за колбасой, но Валера хлопнул его по руке:
– Ты что, жрать сюда пришел? Разливай, Митька.
– Гвоздь, куда мы гоним-то? – попытался возразить Пархатый. – Окосеем враз. Давай, хоть что-то в брюхо закинем.
– Успеешь, блин! – отозвался Гвоздев. – Тебя бы столько без бухла и баб подержать. Я бы посмотрел, как бы ты запел. Вмажем еще по одной, тогда и пожрем. Ну, будем!
Чокнувшись, опрокинули стаканы. Пальцами бросив в рот квашеную капусту, Валера с удовольствием принялся ее жевать. Тут же на закусь набросились и остальные. Некоторое время на кухне раздавалось только сосредоточенное чавканье…
Накрутив на мокрые волосы тюрбан из полотенца, из ванной вышла Сурмина, затягивая на ходу поясок. Кто его знает, что взбредет ее мужику в голову? Никаких пуговиц не напасешься. Присоединилась к пирующим. Окинув женщину слегка замутненным глазом, Гвоздев привлек ее к себе, усадив на колени лицом к Степану. Фукалов же оказался у нее практически за спиной. Быстро подскочив по повелительному взгляду Гвоздя, Митяй поставил на стол еще один стакан, достав его из шкафчика. Разлив по емкостям остатки жидкости, опорожнил вторую бутылку, поставив ее под мойку. Заглянув в холодильник, развел руками, давая понять, что спиртное закончилось.
– С возвращением, дорогой, – произнесла тост Наталья.
Возражений не последовало. Да и не могло быть иначе. Повод уже перерос в банальную пьянку ради пьянки. Вот только продолжать было нечем – горючее закончилось. Валерий впился взглядом в переносицу Степана, отчего тому стало как-то не по себе.
– Пархатый, ты, помнится, говорил, что собрался праздновать. А чем? Это ты называешь достойной встречей? Бухло где?
– Дык, Гвоздь, идти надо. Я же не думал, что так быстро все улетит. Щас я, сбегаю.
– Стоять! – рявкнул Гвоздев, грохнув кулаком по столу. – Тебя потом хрен дождешься. Гони бабло. Митька мухой слетает.
___________________________
(1) Баклан (жарг.) – хулиган (иногда – человек, осужденный за хулиганство ст. 213 УК РФ (ст. 206 УК РСФСР). Слово имеет презрительный оттенок; авторитетных, уважаемых заключенных, даже осужденных за хулиганство, бакланами называть не принято.

[HoKoNi]

В душе́ матюкнувшись, Степан полез в карман за деньгами. Вынув мятые купюры, принялся пересчитывать, но Валера буквально вырвал их из рук, передав все Фукалову.
– Дуй, Митька! Одна нога здесь, другая уже там. Больше бери, не жмоться, чтобы второй раз не бегать.
– Ага! – зажав деньги в кулаке, забулдыга рванул чуть не с пробуксовкой, предвкушая халявную выпивку.
Громко хлопнула входная дверь. На кухне воцарилось молчание. Насупившись в ответ на бесцеремонное поведение Гвоздева, Степан понуро уставился в пол. Сурмина поерзала на коленях Валеры, устраиваясь поудобнее, отчего полы короткого халатика разошлись в стороны. Не заметить того, что открылось взору, мог бы только слепой. Естественно, что Пархатый невольно скосил глаза, вспомнив, как ему было хорошо с Наташкой, пока не объявился ее сожитель.
– Что, нравится? – перехватил взгляд Степана Гвоздь. – Будешь?.. Натаха – девка щедрая. Глядишь, и тебе обломится.
– Ты чего это удумал, паразит? – возмутилась Сурмина. – У меня не казенная, чтобы подставлять всем подряд. Это у вас на зоне все общее. У меня-то спросил, хочу я или нет?
– Заткнись, падла! – зло рявкнул Валера, грубо столкнул ее со своих коленей и, схватив за отворот халата возле шеи, поволок в комнату. – Чего расселся? – бросил он мутный взгляд на «барыгу». – Канай за мной.
– Пусти! Порвешь же! – упираясь, завизжала Наталья, но тут же замолчала, едва Гвоздев замахнулся на нее, и сама, чуть притормаживая, направилась вслед за ним.
Пархатый же даже и не думал возражать, опасаясь гнева Гвоздя. Тот, захмелев, похоже, совсем «слетел с катушек». Это ж надо до такого дойти – предлагать Степану попользоваться своей подругой. Мало ли что было раньше… Или Валера что-то всё же знает, и слова скупщика краденого о том, что оказался в квартире, готовя встречу, его не убедили? Что он задумал? От таких мыслей «барыга» покрылся испариной, несмотря на то, что в квартире было совсем не жарко. Как же в данном конкретном случае вести себя дальше, ему в голову совершенно не приходило. Отказаться? Где гарантия, что не пришибет?.. Согласиться? Та же самая картина… Мысль просто потихоньку сбежать, пока Гвоздев тащит Сурьму в комнату, Пархатому, парализованному страхом, даже не приходила. Еле переставляя ноги, поплелся следом…
– Ну?! – глядя на Степана, угрожающе произнес Валера, толкнув Наталью на кровать.
Она села, поправляя халат и потуже затягивая поясок. Пархатый, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно шагнул к Сурьминой. В этот самый момент Гвоздев неожиданно расхохотался:
– Что, поверил?! А вот накося, выкуси! – сунул он под самый нос «барыге» кукиш. – Мое! Хрен тебе обломится! – продолжал пьяно куражиться Валера.
– Ты чего, Гвоздь? – Степан с облегчением выдохнул. – Я и не думал…
– Ладно, живи пока, – отмахнулся от него Гвоздев, с вожделением поглядывая на подругу. – Вали на кухню. Приберись там. Мы тут делом займемся.
Мысленно перекрестившись, Пархатый удалился. Вдогонку ему раздались уже знакомые счастливые попискивания и повизгивания Сурминой, да периодические уханья ее кавалера…
Включив стоящий на холодильнике старенький, еще с электронно-лучевой трубкой, «Самсунг» с тридцать седьмой диагональю, который сам же и принес, забрав почти на халяву у кого-то из вороваек, Степан попереключал каналы. Но на всех было одно и то же – унылый балет с наводящей тоску музыкой. Плюнув, бросил «лентяйку», так и оставив телевизор включенным. Отодвинул стаканы от края стола, протерев его какой-то не особенно чистой тряпкой, валявшейся на мойке, создав при этом видимость наведения порядка, принялся ждать остальных… Минут через десять «нарисовался» довольный Фукалов, держа в руках трехлитровую банку, в которой плескалось мутноватое содержимое.
– Ты это чего приволок такое? – поинтересовался Пархатый.
– Самогонка, – улыбаясь, подтвердил его догадку Митяй. – Зато ее до хрена. У Спиридонихи купил. В лавках-то уже все – не продают. На время посмотри.
Стрелки на настенных часах приближались к полуночи. Точно! Сообразил Степан. Не так давно же вышло постановление краевого правительства – не продавать спиртное после двадцати трех часов. И где в таком случае, страждущим догоняться? Об этом в администрации края почему-то не подумали. Ну и ладно, Спиридонихе – какой-никакой приварок, да и дешевле, чем в магазине. Зато конкуренцию сами же и отменили. А спотыкач у старухи неплохой. Еще никто не травился.
– Сдачу гони! – потребовал Степан.
– Какую сдачу, – недоуменно взглянул на него Фукалов. – Гвоздь сказал больше брать, я и взял на все. Нифига не осталось, – вывернул он карманы. – Давай вмажем по чуть-чуть? Когда они еще приползут-то…
Ответить Пархатый не успел.
– Ты это кого кинуть захотел? – как-то нехорошо поинтересовался неожиданно появившийся на кухне Гвоздев, из-за спины которого выглядывала затягивающая пояс на халате Сурмина.
Митька замялся, не зная, что ответить. Спасло его то, что как раз в этот момент и началось выступление главы государства, неожиданно заинтересовавшее Валеру настолько, что он даже добавил звук, вырвав из рук Степана пульт…
Внимательно выслушав, что сказал президент, а затем и посмотрев новости, Гвоздев неожиданно засуетился, оборвав предложивших продолжить пьянку собутыльников.
– Вы чо, лохи? Не врубились, что сказали? Тут надо башкой думать. С утра народ все в магазинах выметет. Ни бухла, ни жратвы не будет.
– А мы-то что сделаем? – наивно брякнул Фукалов.
– Ехать надо на базу, пока там еще все есть. Затаримся по полной программе.
– Дык, закрыто же, – снова не понял забулдыга.
– А тебе не похрену? Еще и лучше – платить не надо. Так возьмем. Машину только надо найти, – проснулась в Гвоздеве задремавшая было воровская жилка.
– А сторож? – продолжал осторожничать Митька.
– Не ссы – разберемся, – ломанулся Валерик в кладовку.
Вернулся минут через пять, держа в руках где-то по случаю прихваченную титановую монтировку.
– Вот и ключик нашелся! – довольно ухмыльнулся он.
– Не, я на такое не подписываюсь, – неожиданно пошел в отказ Степан. – Я тоже слышал. Военное положение – это менты сейчас будут мочить, не задумываясь.
– Соскочить хочешь? – ощерился Гвоздь. – Да я тебя, падлу, прямо сейчас уработаю, – замахнулся он. – Ни хрена ты не слышал. Военное положение со скольки́? С ноля по Москве. У нас, выходит, с двух ночи. Нифига до этого никто стрелять не будет. Да мы и шуметь не собираемся. Сделаем все втихаря. Мусора ничего и не узнают. А утром – искать замаются. Зато будем в шоколаде. Собирайся. Ты, Натаха, кстати, тоже. На шухере постоишь, пока мы грузить будем…
То ли угрозы и посулы Гвоздева достигли своей цели, то ли что-то другое, но, в конечном итоге, вся хмельная четверка вывалилась на улицу. Валера, как уже понятно, прихватил с собой монтировку. В карман Пархатому сунули мощную отвертку – вдруг, да пригодится. Только Сурмина да Фукалов вышли в ночь порожняком. На улице – ни души. Как-будто все внезапно вымерли. Только редкие окна домов светятся, а основная масса, видать, отсыпается, или по дачам разъехалась.
– Ты про какую базу говорил? – поинтересовался Степан.
– На Липовой Горе. Там дофига чего имеется. Кореш у меня был на зоне. Он про эти склады много чего рассказывал. Калымил там грузчиком. Про один лабаз базарил, что с него все боссы из администрации затариваются. Фуфлом там не барыжат. Дорого только все. Да нам это – до фонаря.
– Да ты чего? Туда добираться – хрен знает сколько. По пути мусора как раз и повяжут. Сам же слыхал про комендантский час.
– Не кипишись. Машину ловить надо. Тогда успеем…

[HoKoNi]

Глава 3. Под покровом ночи.

(Время «Ч»+1 день, девятнадцать месяцев до сдвига)

Настроение у Бориса Николаевича просто замечательное. Еще бы! Наконец-то закончилась тяжелая трудовая неделя. Мотался, как бобик. Километров восемьсот с понедельника намотал, крутя баранку. Вкалывать пришлось даже в субботу. И не повыступаешь – контора частная. Чуть что не так – быстро наладят под зад коленом. Можно, конечно, в суд обратиться. Так сказать, за защитой своих нарушенных прав, как это пишут в газетах. А толку? Денег у хозяина – куры не клюют. Юристы в конторе хлеб зря не едят. А где нанять адвоката простому шоферюге? И гарантии, что потраченные деньги не улетят зря, ни один из них не даст. Да и зачем это нужно? Босс, в принципе, работу требует, но и взамен тоже дает немало. Вот, в частности, знает, что Борис – заядлый охотник, а своей машины у него нет. Жалко, что ли, дать тачку работяге на выходные? Да ничуть! Ни разу еще не отказывал. Зато уверен, что при необходимости подчиненный в ночь-полночь за баранку прыгнет и куда надо поедет, не задавая лишних вопросов, не требуя для себя каких-то выгод.
Вот и сейчас, стоило попросить машину на воскресенье – директор разрешил без проблем. Только одно условие, как обычно, озвучил – заправка машины за свой счет. Ну, это само собой разумеется. Да и чего греха таить, сэкономил для поездки горючку Борис. По литру, по два – вот и накопилось. Так что покупать придется совсем немного. А охоту обещают знатную. Купили с мужиками вскладчину лицензию на медведя. Главное, что она есть. А где один медведь, там и второго можно втихаря подстрелить. Да и лось, если подвернется, лишним не будет. Главное – егерям при этом не попасться. До конца сезона времени еще много, полмесяца. Не удастся сегодня – можно попытать счастья в следующие выходные.
Спать вот только хочется – спасу нет. Но ничего. До Петровича доберется, тот сам за руль сядет. Его как раз последним забирать. Из города выберутся – Борис до этого времени потерпит, а на трассе в это время спокойно. Так что пересядет в салон, да как даст храпака…

* * *

Выйдя на Луначарку, тормознулись возле бараков. Как назло, ни одной тачки на горизонте. Неужели облом? Вон, катит какая-то. Не видать только, что за точило. Но, судя по мощным фарам, какая-то иномарка, да еще и низкая. Дофига ли туда войдет-то? Не-ет, нужно что-то другое. И тут, как будто подфартило. Вдалеке послышался знакомый натужный рев двигателя. Так «орать» может только УАЗ. Уж этот-то звук Гвоздеву был знаком до боли. Только такие машины, да автозаки и приезжали в колонию.
– Так, Митька и Пархатый – срыгнули отсюда. Вон, хотя бы за забор, чтоб не отсвечивали. Сурьма, вали сюда. Сядь вот тут, на поребрик. Сделай вид, что тебе хреново. Врубилась?
– Дык, у меня одежда-то чистая, – попробовала отказаться Наталья.
– Потом постираешь. А вы, какого черта еще здесь? – накинулся он на собутыльников.
Те быстро забежали во двор бараков. Сурмина аккуратно присела на бордюр, предварительно смахнув засохшие комки грязи. Вот уже показался свет фар. Точно, сидят высоко, да и свет от них не яркий, желтый. Не как от импортных галогенок. Вот машина тормознулась на перекрестке, пережидая красный свет. Ну и лошара – ночь же на дворе. Дождется, зараза, что еще кого-нибудь черти понесут в этом же направлении. Наконец, загорелся разрешающий сигнал светофора. «Буханка» нехотя начала разгоняться. Гвоздев, расстегнув легкую курточку, подвытащив из штанов рубашку, чтобы выглядеть неаккуратным, выскочил на середину дороги, суматошно замахав руками, тормозя машину.
Борис Николаевич был человеком отзывчивым и добрым. Увидев растрепанного человека, выскочившего на дорогу и заполошно машущего руками, включил сигнал поворота и прижался к обочине. Кто его знает, вдруг несчастье какое у парня?
– Шеф, выручай! – как бы умоляюще крикнул Валера в приоткрытое окно, стараясь дышать в сторону. – Беда у меня.
– Что стряслось, – поинтересовался водила, открывая дверку.
– Да вон, жена беременная. Что-то хреново ей стало. Подбрось до больницы. Я заплачу́, – Гвоздь полез в карман, сделав вид, что собирается достать деньги.
– Оставь ты свои копейки, – Николаич поморщился, все-таки уловив запах спиртного. – Что ж ты ее, олух, на землю-то посадил? Застудит еще чего по женской линии. Давайте, забирайтесь назад. Подкину.
– Шеф, ты бы подсобил малехо. Мне ее не поднять. Она совсем раскисла. Вдвоем-то мы ее быстрее закинем.
– Закинем, скажешь тоже, – пробурчал Борис. – Первый ребенок-то будет?
– Ага, первый.
– Оно и видно. Кто ж беременных-то закидывает? Тут аккуратненько надо, чтобы выкидыш не случился. Эх, молодежь! Учить вас – не переучить.
– Так поможешь, отец?
– Как не помочь-то? Сейчас, только заглушу, а то у меня ручник не держит. Покатится еще. Иди лучше к жене, успокой. Скажи, что сейчас мигом долетим.
– Спасибо, батя! Век буду должен.
– Будешь, куда ты денешься, – проворчал Борис Николаевич себе под нос. – Заделать ребенка дело нехитрое. Тут вы, молодые, сами справляетесь. Родители вам не нужны. А чуть что – сразу за помощью к старикам.
Поставив машину на передачу, он подошел к Наталье и склонился над ней.
– Что ж ты, дурень, беременной пить-то разрешил? – спросил Борис, уловив от нее характерный запах. – Ладно, сам выпил – бог с ним. Но ей-то, зачем наливал? Эх, мо…
Договорить он не успел. Извлеченная Гвоздевым из рукава монтировка с глухим стуком ударила по голове. Водитель безжизненно повалился на Сурмину. Та, охнув, брезгливо отпихнула тело, отчего оно упало на обочину. По седым волосам расплылось пятно крови, чернеющее в слабом свете далекого фонаря.
– Ты же его убил, Валера! – запричитала Сурмина. – Зачем?
– Нам машина нужна, – ответил он. – А этому мужику и так жить недолго оставалось. Ну, где вы там? Нам еще до базы пилить, да жрачку там грузить. Еще и кругами придется ехать, чтобы на гаишников не напороться. А на липовку только по Хасана или через Бахаревку можно проехать. Давайте, мухой грузитесь!
Через пару минут, стреляя выхлопом, машина потащилась по дороге. На газоне осталось безжизненное тело, которое подельники оттащили в сторону, чтобы не сразу бросилось в глаза…