Горячее лето 42-го

Модераторы: ХРуст, Александр Ершов, ВинипегНави, HoKoNi

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:29

Глава 3

– Товарищ сержант! А далеко нам еще топать? – это Витя интересуется, любопытный, просто ужас какой-то. Вот уже полчаса шагаем мы по лесной дороге и конца нашему путешествию, пока не предвидится.
Хорошо хоть идем налегке, ни вещмешков, ни оружия, ни шинелей. Даже, самой необходимой солдату вещи – обыкновенной саперной лопатки и той нет. Хотя, с другой стороны – нет худа без добра, как известно – живому человеку угодить, весьма трудное дело. Практически невозможное и это, к сожалению, факт.
– Да не очень. Через час, думаю, на месте будем, – нехотя пробурчал наш проводник. – Шире шаг!
По дороге нам в основном, попадались небольшие группы людей в военной форме, с оружием. Они проходили мимо нас строем, в сторону расположения батальона.
На Витьку «напал говорун». В блиндаже, когда нам особист лекции о бдительности читал, он все больше помалкивал и поддакивал в нужных местах. А тут, на тебе, разговорился! Как бы чего лишнего не сболтнул, ненароком.
– Товарищ сержант, а товарищ сержант! А правда, что здесь шпионов немецких полным полно?
– Каких еще шпионов? – сержант удивленно уставился на Витьку своими зелеными глазами, – откуда им тут взяться? Чего выдумываешь?
– Как это откуда? Ничего я не выдумываю, война же все-таки идет. И вообще…
– Чего вообще?
– Вот нам товарищ старший лейтенант из особого отдела говорил, что враг не дремлет и все такое.
– Какое такое? Окруженцы это да, каждый день стараются пробиться к своим, на этот берег, значит. А насчет шпионов это ты, брат, хватил! Книжек приключенческих в детстве много читал, что ли? Хм! Шпионы! Ну, там разведка еще, я понимаю, а про шпионов, ты брат лучше не придумывай и даже вслух не поминай. Настоящие диверсанты, друг ты мой, такая пакость! Лучше с ними не сходиться на узкой дорожке.
Я, брат, на них нагляделся, в сорок первом, когда на границе служил. Да и потом, когда от границы до сих пор дошагали, тоже встречаться приходилось. Так что, ну их к лешему твоих шпионов, нам тут и без них есть чем заняться.
– Так вы пограничник, товарищ сержант! А я подумал, что вы при штабе посыльным состоите. Вон, товарищ майор вас посылает везде с поручениями. Не скучно вам при штабе-то?
Зиновьев аж поперхнулся, услышав такую Витькину гипотезу и, остановившись как вкопанный, суровым голосом сообщил, глядя прямо в глаза нашего товарища:
– Сам ты посыльный! Да будет тебе известно – я, заместитель командира взвода пешей разведки. Ясно тебе? И немного «сбавив обороты», продолжил: – и хватит «выкать»! «Вы», да «вы», только и слыхать! Тоже мне, благородный, какой выискался!
Я постарался незаметно ткнуть Витьку локтем в бок, чтобы он заткнул фонтан своего неисчерпаемого красноречия и, обращаясь к сержанту, сказал:
– Товарищ сержант, вы…э-э-э, то есть ты, не обижайся на друга нашего. Так-то он парень неплохой, но после контузии, стал каким-то странным, прямо не узнаю его. То сидит, как сыч молчит, слово из него не вытянешь, то вдруг болтать начинает без остановки, не переслушаешь.
Витька надулся и засопел от обиды:
– Откуда я знал? Я думал, что он просто посыльный при штабе!
– Ну вот, ты опять за свое! Помолчи хоть чуток, Витя, а то ты замучил уже сержанта своей любознательностью.
Тут, нашу милую беседу, прервал мой братан:
– И охота вам спорить, в такую жару! Андрюха, меня тут нужда прижала, не по-детски. Чего делать-то? А? – и скорчил жалобную рожу.
– Большая или малая? – спросил я.
– Большая, – еще жалобней протянул Колян и уставился на Зиновьева. – Что делать, товарищ сержант?
– Что делать, что делать? Вон, в кусты беги скорей. Да пошустрей там, а то мне еще назад топать. Итак, всю ночь, по вашей милости, не спал. Не дают покоя, ни днем, ни ночью! – недовольно пробурчал наш провожатый. – Ну, чего застыл, как статуя? Быстрей давай! Время пошло!
Брат рванул к ближайшим кустам, но, не добежав до них, развернулся и поскакал обратно.
– Ты чего? Перехотел что-ли? – сержант начинал терять терпение. Это угадывалось по его суровому голосу.
– Товарищ сержант! А бумажечки нет у вас случайно, ну или там, газетки какой-нибудь ненужной?
– Какой бумажечки? Бумагу еще на тебя переводить! А лопухи на что? Десять минут тебе хватит? А мы перекурим пока и, обращаясь к нам, с Витькой, предложил, – закуривай, ребята!

Колян умчался в кусты. Зиновьев достал из кармана гимнастерки кисет и газету. Оторвал клочок газеты себе, мне и даже Витьку пытался угостить табачком, но тот замахал руками и вежливо так отказался - мол, некурящий я, спасибо большое.
Пришлось пояснить:
– Он у нас некурящий. Спортсмен-разрядник! Нормы ГТО все сдал, только на хорошо и отлично. Все правильно Витек, дыши лучше свежим воздухом. И тебе хорошо и нам приятно!
Скрутив папироску, сержант достал из кармана зажигалку – блестящую, никелированную, скорее всего трофейную. Мы с ним прикурили и присели под дубом, в холодке.
– Ты откуда родом, – я постарался затеять разговор, – а то все по фамилии, да по званию. Неудобно как-то.
Зиновьев посмотрел на меня, не спеша затянулся, выпустил дым и сказал:
– Родом я из Саратова, а зовут меня Михаил Евдокимович. До армии переехал в Камышин. Слышали, наверное, есть такой город на Волге.
– Слышали, а как же, даже побывать довелось раза два. Правда проездом, – поспешил сообщить Зиновьеву неугомонный Витька и, не зная, что сказать дальше, замолчал. Сержант затянулся еще раз и продолжил свой рассказ:
– Учился в техникуме, подрабатывал грузчиком в речном порту. Потом в армию забрали. Служил в погранвойсках на западной границе, служба нравилась. После службы решил остаться на сверхсрочную. Потом – война. Ну а дальше, сами знаете что было.
И видимо, что-то вспомнив, замолчал, задумавшись о чем-то своём. Молчали и мы с Витькой, а что тут скажешь? Молчал Михаил недолго. Докурив, затушил окурок и стал крутить головой по сторонам, раздраженно задавая вопросы самому себе:
– Что-то долго он там возится. Канат проглотил, что-ли? – и посмотрел на меня так, как будто я был в курсе, что же такое особенное сумел проглотить Николай.
– Сейчас мы поторопим его, Михаил Евдокимович, – заверил я сержанта. Быстренько потушил о каблук сапога «козью ножку». Встал и направился к тем кустам, где по моим расчетам скрылся братец Коля.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:32

Зайдя в кусты, я уж было хотел окликнуть «засранца», чтобы не навалил еще больше с перепугу, как вдруг, увидел его, вполне себе в штанах. Стоял он на коленях, спиной ко мне, и осторожно раздвигая кусты руками, что-то внимательно высматривал.
Немного озадаченный его позой и занятием, я решил «подколоть» брата и уж было, почти открыл рот, как Колян быстро повернулся ко мне, приложил палец к губам и прошипел:
– Тихо ты! Пригнись! Да тише, тебе говорят! Иди сюда, Андрюха, глянь, чего творится!
Ничего не понимая подхожу, присаживаюсь рядом на корточки и внимательно смотрю через кусты туда, куда Николай показывает пальцем. Вижу такую картину – группа бойцов Красной Армии (судя по форме), расположилась как будто на привал, после длительного перехода. Ну, отдыхают люди, ничего странного не наблюдаю. Присмотревшись, замечаю среди них командира (по крайней мере, он один из них в фуражке). От нас они, метрах в ста пятидесяти, разговаривают видимо тихо, поэтому голосов почти не слышно. Трое уселись под здоровенным дубом, прямо как мы, давеча, с сержантом и перекуривают себе спокойно. Сидят мирно, никого не трогают. Ничего криминального я, лично, в этой «картине Репина», не узрел. Поэтому, повернувшись к брату, тоже прошептал, в целях конспирации, конечно:
– Ну и что? Ты дела свои поделал? Не видишь что-ли, отдыхают люди, тем более командир у них свой есть, значит и нефиг к ним лезть. Пошли, давай, хорош тут по кустам шариться. Там сержант наш нервничает очень, ему еще нас пристроить надо, а потом еще назад тащиться, по такой жаре. Пошли, Колян!
– Да погоди, ты! – брат схватил меня за локоть и зашептал прямо в ухо, – Андрюха! Это немцы! Я тебе точно говорю, натуральные фашисты!
Я посмотрел на него с сочувствием:
– Коля! Ты что, на солнышке перегрелся? Я все понимаю – ночь была колготная, жара и все такое, но разуй глаза – где ты тут немцев увидал? Это же наши бойцы!
Теперь пришла очередь брата, смотреть на меня с сочувствием:
– Да какие наши! Слушай, брат, я не перегрелся и с мозгами у меня все в полном порядке! Короче. Я пришел, дела свои быстро сделал, только штаны натягивать стал, слышу – голоса какие-то. Ну, я гляжу, эти «наши» несут носилки. На них, похоже, раненый лежал. Положили они его в холодке, а этот «командир», подозвал к себе тех, что носилки принесли. Переговорил с ними, потом нож из сапога достает и этого, на носилках которого – бац! И готово!
– Чего – бац? Чего готово?
– Чего, чего! Зарезал он его! Вот чего!
– Как зарезал?
– Натурально так, насмерть! Он его прикончил – так понятно?
– Да ничего мне не понятно! Ты чего, Колян, плетешь?
– Да ничего я не плету! Не тормози, Андрюха! Ты сам прикинь – наши раненых не добивали. А этот хворый или раненый, для них, похоже, обузой был. Вот они его и кокнули! Диверсанты это немецкие. Теперь понял, что к чему?
Тут я стал соображать потихоньку. Вижу – брат, как будто, в себе. Излагает вполне логично. Перевожу взгляд на «шпионов» и вижу – те трое перекурили уже. Двое берут саперные лопатки и начинают, в темпе вальса, копать могилку для безвременно почившего товарища. А третий подошел к «командиру» и завязал оживленную дискуссию. Похоже, они о чем-то спорили между собой.
Ну, дела! Час от часу не легче! Этого нам только сейчас и не хватало для полного счастья! Говорю брату:
– Коля! Дуй пулей к сержанту, расскажи ему о том, что ты здесь наблюдал. И это. Если из наших бойцов кого-нибудь увидите, всех сюда заворачивайте. Надо брать этих «наших», пока не смылись и доставить куда следует. Там разберутся – кто есть кто на самом деле.
– Ага! Ясно! Ты пока посмотри за ними, я мигом! – прошептал брат и рванул с низкого старта.
Елки зеленые! Приключения продолжаются! Ладно, что-нибудь придумаем. Ведь безвыходных положений не бывает. Наверное. Чем там, кстати, «шпионы» занимаются?
Двое копали могилу, и я бы не сказал, что очень уж усердно. Еще один и «командир» уселись под деревом, в холодке, развернули карту и видимо, решали – куда двинуть дальше.
Так. Что мы имеем? Их четверо и ребята они довольно крепкие, не «окруженцы», видно невооруженным взглядом. Если, эти товарищи и правда «шпионы», то подготовлены они, скорее всего, хорошо.
Гораздо лучше нас. Имею в виду стрельбу и рукопашный бой. Хотя мы тоже, не лыком шиты, тоже кое-что знаем и умеем. Когда прижмет, конечно. Но, до диверсантов из Абвера, нам далеко. Очень.
Но не будем падать духом, пока еще абсолютно ничего не ясно. Понапридумывали тут себе ужасов и сидим в кустах, трясемся. А мысли снова обращаются к «шпионской теме»: « – Попробуй, возьми их голыми руками, наверняка сопротивляться будут. Интересно, как у них с оружием? Ножи, скорее всего, у всех есть. У «командира» – револьвер или пистолет, по крайней мере, кобура на боку присутствует. Вряд ли он ее просто для красоты носит. Так как на войне, человеку остаться без оружия – все равно, что голым очутиться на пасеке. Не комфортно как-то себя чувствуешь, честное слово. Ладно. Шутки в сторону.
Тот, который сидел с «командиром» встал и, что-то сказал той парочке, что занимались земляными работами. После чего, они явно ускорились. Рядом с ними, к дереву, были прислонены два карабина, а возле «командира», под другим дубом, лежали на земле несколько вещмешков и три автомата. ППШ или ППД? Хотя, какая разница. Вооружены они явно лучше нас. Это факт. А еще у них, наверняка и гранаты имеются. Как же их брать-то, голыми руками?
Что мы имеем? У Зиновьева ППШ и кобура на поясе – скорее всего Наган. Ну и «сидор» на плече висел. Что у него там – пара банок тушенки? Так консервами мы их вряд ли напугаем. Хорошо, если бы какое-нибудь подразделение проходило мимо, тогда бы мы их точно не упустили. Если начнется заваруха, с двумя стволами против четырех, шансов у нас мало. Хотя, лишний шум им ни к чему, это только нам на руку.
С другой стороны – зачем они нам сдались? Идут себе куда-то, ну и пусть идут, может они и не шпионы никакие, а вполне себе нормальные советские граждане. Только вот зачем они с раненым так поступили не красиво?
Ладно, чего голову ломать, сейчас подойдет сержант, он во всем разберется. Все-таки Зиновьев должен лучше нас соображать в здешних реалиях.
В школьные годы, читал я книгу Владимира Богомолова « В августе 44-го». Там рассказывалось о работе фронтовых контрразведчиков, которые занимались розыском и захватом группы особо опасных диверсантов. Книга мне очень понравилась. Впоследствии, я не один раз перечитывал ее с огромным интересом. Особенно, в самом конце книги, было увлекательное описание захвата вражеской разведгруппы, со стрельбой по-македонски и «экстренное потрошение» пойманного радиста. Очень хотелось быть хоть немного похожим на наших разведчиков. Быть таким же умным, ловким и сильным, как главные герои – капитан Алехин, старший лейтенант Таманцев и лейтенант Блинов. Но это книга, а в данном, конкретном случае, как поступить? Что делать?
Может «на испуг» их взять? Сказать, что они окружены, предложить сдаться. Наверняка они запсихуют, начнут по сторонам оглядываться, за каждым кустом им будет мерещиться враг и тогда наша задача, хоть немного, но облегчится. И на точности стрельбы этот фактор, тоже должен сказаться. А что? Возможно, такая военная хитрость сработает.
Но тут, ход моих мыслей прервали брат и сержант, которые согнувшись, подбежали ко мне и присели рядом, переводя дыхание. У Зиновьева в одной руке был автомат, в другой - вещмешок.
– Ну, что тут у вас?
– Вот, товарищ сержант, совещаются они, решают по карте, в какую сторону дальше рвануть. Сейчас убиенного прикопают и двинут отсюда куда подальше.
– Ну и дела, – не то удивился, не то огорчился Михаил, положил на землю «сидор», вытер пот со лба и озадаченно поскреб в затылке, – везет вам на приключения, ребята! На них форма бойцов НКВД, но судя по тому, что они сделали с раненым своим товарищем, скорее всего, это переодетые враги. И упускать нам их, никак нельзя. Нужно что-то срочно придумать, а иначе они скроются. Ищи потом, ветра в поле.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:32

– Вы на дороге никого не встретили? – спросил я брата, – Хорошо бы какая-нибудь часть мимо проходила. Коля! А где Витек?
– На дороге – шаром покати, а Витька поскакал назад в батальон, за помощью. Он же у нас спортсмен-разрядник, блин! Так стартанул, аж пыль столбом! Как думаешь, Андрюха, за час обернется?
– Ты знаешь, как он бегает, сам же с ним, не один раз бегал вместе. Так чего спрашиваешь? Прикинь – мы отошли, примерно, километра на три. Туда пятнадцать-двадцать минут. Там, пока разберутся, что к чему – то да сё, минут десять. И оттуда, с полчаса, я думаю. Да. Где-то за час должны управиться.
– Я ему записку написал, а то еще подумают, что панику поднимает и все такое, – Зиновьев внимательно следил за теми, кто находился на поляне и одновременно, тихо разговаривал с нами, – начштаба мой почерк знает отлично, а там должен был подойти наш комвзвода, лейтенант Александров. Он сегодня, как раз, дежурный по батальону. Хорошо бы друг ваш, к нему сразу попал. Уж он бы, все организовал как надо, без проволочки.
– Это все хорошо, – сказал я, – а вот что мы будем делать, если они, товарищи эти из НКВД, сгребутся и ходу? А?
Помолчав немного, сержант, не спуская глаз с «диверсантов», начал размышлять вслух:
– Для начала, понаблюдаем за ними, а там будет видно, что делать дальше. В любом случае, действовать станем по обстоятельствам. Если они здесь задержатся на час-полтора – хорошо, может, подмоги дождемся. Хотя, думаю, навряд ли. После того, как они труп припрячут, смысла им тут надолго оставаться нет. Скорее всего, рванут куда подальше, но это зависит от того, какое у них задание. Если где-то по близости, то уйдут в сторону, затаятся, отдохнут, как следует и будут думать, как делишки свои темные провернуть. А если у них не здесь задание то, судя по форме, у них и документы, наверняка не подкопаешься. Уйдут куда им нужно, могут даже не прятаться. В наглую пойдут, как пить дать.
– Это да, – согласился я, – не просто так же они тут отираются. И заметь, Михаил, у каждого вещмешок, причем набитый под завязку. Обычным разведчикам лишний груз таскать, вроде бы ни к чему, не пряники же у них там, ясное дело. Думаю, кроме боеприпасов и еды, тащат они рацию и взрывчатку. И путь их лежит куда-то дальше. Есть значит, у них цель, которую нужно уничтожить. Сами посудите – для чего тогда, весь этот маскарад нужно было устраивать? Или другой вариант. Будут выяснять расположение наших штабов, складов, места сосредоточения наших войск, а затем, по-радио, наводить авиацию. Или передавать координаты, для артиллерии дальнобойной. Как-то так, я думаю. Если конечно, у них на уме, похуже чего не задумано.
– А чего же, хуже-то? – удивленно поинтересовался Николай.
– Чего хуже? – переспросил я, – могут, к примеру, диверсии на дорогах проводить. Пару дней понаблюдают за дорогами, мину заложат и рванут машину с высшим комсоставом. Полковников, штук пяток, или парочку генерал-майоров. И назад, через линию фронта. «Нахаус», так сказать. С чувством хорошо исполненного долга. Обычная разведка как работает? Пришли, потихоньку. Что нужно посмотрели, что начальство приказало взять – взяли, и убрались восвояси. Желательно, без лишнего шума. И все, никаких лишних представлений, с переодеваниями. Правильно я думаю, товарищ сержант, или нет?
Зиновьев повернулся и посмотрел на меня очень внимательно и, как мне показалось, немного удивленно. Как будто первый раз увидел:
– Для не служившего в армии, да к тому же контуженого, ты на редкость здорово соображаешь!
Тут до меня, наконец, дошло, что нельзя так много разглагольствовать и вдаваться в ненужные тонкости и подробности. И я, поспешил оправдаться перед Михаилом:
– Я просто пытаюсь рассуждать логично. Не совсем же мне мозги поотбивало этой контузией!
–Уж больно ты мудрено говоришь, прямо, как Бабак выражаешься. Это наш батальонный начальник разведки. Четко так, как по полочкам раскладываешь.
" - Вот пристал, как банный лист!" Пришлось выкручиваться:
– Я с самого детства, смышленым был и в школе учился на одни пятерки. И книжек разных перечитал – видимо-невидимо! Так что делать будем, товарищ сержант? Втроем, нам их не задержать никак, тем более с голыми руками.
– Ну почему же с голыми, – почесав затылок с задумчивым видом, Зиновьев расстегнул кобуру и достал Наган. – Справишься?
– Постараюсь, - сказал я.
– Значится так! Слушайте сюда, ребята. Ты, – он обратился к Николаю, – держи-ка вот!
Достал из вещмешка, одну за другой, четыре гранаты и один диск к автомату. Протянув моему брату две «феньки», сказал:
– Смотри, остаешься здесь и внимательно наблюдаешь за вон теми товарищами. По сторонам не зевай, не отвлекайся, в общем. Да! Смотри не усни тут!
– Да вы что? За кого вы меня принимаете?! – возмущенно, как гусь, прошипел Колян.
– Я принимаю тебя за человека, который ни грамма не спал этой ночью. Успокойся, не кипятись! А говорю я тебе все это к тому, что у тебя будет самая ответственная задача. Как только увидишь, что они сворачивают свой табор и собираются уходить, в этот момент ты их и отвлечешь на себя. Ну, крикнешь там, что-то вроде: « – Сдавайтесь! Вы окружены, сопротивление бесполезно!». И тут главное – не прозевать момент. Если они изготовятся к бою или сразу откроют огонь, падаешь на землю и скрытно перемещаешься в сторону. Не важно в какую, главное – постарайся не упускать их из вида, только не высовывайся зря. Пойдут на тебя, или стрелять начнут – дернешь кольцо и бросишь гранату. После этого, тикай отсюда, куда подальше. Помощь из батальона встретишь, приведешь сюда. Расскажешь там нашим – что и как. А от наших ребят, из разведроты, никуда они не денутся. Их из-под земли достанут, случай чего. Понял? – брательник кивнул головой в знак согласия, не сводя, однако глаз с гранат, лежащих перед ним на траве. На тебя пойдут, бросил гранату и отступай. Ясно?
– Ясно, товарищ сержант, чего тут неясного! – Колька схватил в каждую руку по гранате и был готов как пионер, к труду и к обороне.
– Так! – Зиновьев повернулся ко мне, – ну а мы с тобой, попробуем обойти их с флангов. Я пойду справа, а ты - слева их обходи. Смотри сюда, - он вытянул руку, показывая направление, - вон, по той ложбинке пройдешь. Близко не подходи, да под ноги смотри, чтобы не вспугнуть их раньше времени. Николай отвлекает эту компанию. Если они двинутся в его сторону, в дело вступаешь ты. Стрелять старайся по ногам, желательно хоть одного из них взять живым. А там, компетентные органы, вытрясут из него не только то, о чем он знал, но даже и то, о чем он даже не догадывался. Ну и я, конечно, тебя поддержу в случае чего. Всем все ясно?
Я кивнул в ответ, взял протянутый мне сержантом револьвер, проверил, все ли патроны на месте и посмотрел на Зиновьева. Он порылся в вещмешке и вытащил оттуда горсть патронов к Нагану. Боеприпасы к револьверу и одну гранату протянул мне, оставшуюся "лимонку" сунул к себе в карман. " - На всякий случай, " - пояснил он.
Проверил автомат, запасной диск положил в брезентовую сумку на поясе. Передвинул ее за спину, наверное, чтобы не мешала. Посмотрел еще раз в сторону шпионов. Те продолжали земляные работы, как ни в чем не бывало.
Яма была не очень глубокой, где-то по колено, и когда один из землекопов обратился к старшему, тот покачал головой и показал ребром ладони на себе, мол, копайте по пояс. Двое с лопатами продолжили работу, впрочем, без особого энтузиазма. Это было заметно даже без бинокля, дело им явно не нравилось.
" - И это хорошо," - подумал я. Еще полчаса, минимум, у нас в запасе есть.
- Так, ребята! По местам! Пошли! Зиновьев еще раз, внимательно осмотрел нас и видимо, довольный результатом, сказал напоследок:
- Зря не рискуйте. Внимательно смотрите по сторонам, прислушивайтесь, в общем, следите за обстановкой. И не теряйтесь. Мы их сюда не звали, пусть они нас боятся. В случае обострения - шуму побольше. Главное - заставить их нервничать. Как говорится: " - Смелого пуля боится, смелого штык не берет ", - но, все равно, зря не рискуйте, прошу вас.
- Да поняли мы все, товарищ сержант, - сказал Николай, и мы разошлись. Михаил - направо. Колька, пожав мне руку, шепнул:
- Давай, брат, удачи тебе!
- Ты тоже тут, смотри, ушами не хлопай. Если что пойдет не так, швыряй гранаты и ходу отсюда. В батальон беги, к нашим. Все. Давай, брат!
И пошел я налево. Сначала, пригибаясь за кустами, потом на коленках полез по довольно глубокой промоине, поросшей клевером. В двух местах пришлось по-пластунски ползти. Промоина эта, слегка удаляясь от места стоянки шпионов, по широкой дуге огибала ту поляну, на которой они копали могилу своему неудачливому товарищу. Минут пятнадцать у меня ушло, на все это ползанье. Наконец, я выбрал местечко, среди густых зарослей молодой ольхи и примостился метрах в пятидесяти от врага. По совету Зиновьева, я стал внимательно приглядываться и прислушиваться, стараясь оставаться незамеченным. Короче - следить за обстановкой.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:33

Глава 4

Все как-то сразу пошло не так, как планировалось накануне. Еще до отправки на передний край, при получении задания, что-то сжалось в груди и, уже не отпускало все последующее время. Какое-то тоскливое, щемящее душу чувство поселилось внутри и, не было от него покоя ни ясным днем, ни темной ночью, даже сон не помогал избавиться от тревожного наваждения. Сны снились ужасные, но во всех одинаковым было одно - вокруг все в крови и чувство безвыходности, ощущение загнанности в угол, остро переживались сразу после пробуждения.
Нет, Шульц не был трусом, в дурные приметы и вещие сны он не верил, по крайней мере, старался убедить себя, что не верит, просто, во всех предыдущих заданиях, от начала и до конца, присутствовал какой-то кураж, что ли, ощущение оправданного риска. Опасность возбуждала его, как хорошее вино, как непреодолимое желание, во что бы то ни стало, добиться поставленной цели. И до сих пор все получалось, все слаживалось как нельзя лучше. Но, в этот раз, с самого начала, оберлейтенанту Абвера Георгу Шульцу, не нравилось абсолютно все.
Что стоило вышестоящему командованию просто, без лишних затей, отдать приказ о выброске его, Шульца, группы и груза, непосредственно у цели? Так нет же! Им предстояло ночью, по возможности незаметно, переправиться через Дон, проделать по тылам Красной Армии путь, длиной около ста километров, да еще груз и передатчик придется тащить на себе. Нельзя было не думать о том риске, которому они себя подвергали. Все это было просто смертельно опасным. Хотя, справедливости ради нужно было отметить и ряд весьма благоприятных факторов, которые, при удачном стечении обстоятельств, способствовали бы успешному выполнению, этого весьма непростого задания.
Во-первых, наступление доблестных войск Вермахта продолжается весьма успешно, и может статься, что к тому времени, когда группа выйдет в район цели, фронт должен значительно продвинуться на восток, что, несомненно, повышает шансы вернуться назад.
Во-вторых, практически все в группе отлично владеют русским языком, и будут экипированы в форму бойцов и командиров войск НКВД. Учитывая, так же, "благоговение" советских граждан перед " органами", можно было, даже, надеяться на помощь в отношении транспорта.
Если бы их и задержали, для проверки документов, вряд ли даже самый опытный чекист, смог бы что-нибудь заподозрить. Документы были сделаны безупречно. По легенде Шульц, (он же - лейтенант НКВД Дубинин Иван Петрович), с ним сержант НКВД (подрывник-инструктор разведшколы Пауль Кляйн), а так же два бойца: Семен Березин и Петр Долгачев, (русские, прошедшие подготовку в разведшколе), и немец-радист, (третий немец в группе, Фриц Харт, был действительно радист), выполняли в прифронтовой полосе "задание командования". Если конкретно, то они, якобы, доставляли захваченного немецкого радиста (Харта), в разведотдел штаба фронта, и все встречные и поперечные, не должны были чинить им никаких препятствий, а даже наоборот, оказывать всяческое содействие. Вот так, все обстояло по легенде и в планах у начальства. Как все сложится на самом деле, можно было только гадать.
И вот, спустя сутки, вытирая с лезвия ножа немецкую кровь, Шульц начинал понимать, почему так тревожно было у него на душе, в последнее время. Он снова и снова прокручивал в голове события прошедшей ночи.
Вышли к берегу Дона и погрузились в кромешной тьме практически беззвучно. Командир батальона, который стоял в обороне на этом участке реки, выделил из саперной роты двух крепких парней, умевших управляться с веслами. Они же, должны были перегнать лодку обратно, после переправы группы.
Отчалили во второй половине ночи. За три часа до переправы, откуда-то справа, донеслись звуки стрельбы, причем, стреляли на этом, занятом немцами берегу. Наверное, остатки разбитых русских армий, еще бродят в окрестностях, пытаясь переправиться на противоположную сторону, где Советы, стараются занять новую линию обороны.
Три дня подряд, с помощью биноклей, Шульц и Кляйн, тщательно изучали русский берег Дона, с целью - подобрать наилучшее место для переправы. А так же, выяснить расположение передовых вражеских отрядов и огневых точек. Но, судя по всему, сплошной линии обороны, в этом месте еще не было.
Река, несущая свои воды на юг, почти сразу за станицей Распопинской делает изгиб, под углом почти девяносто градусов и с господствующего западного берега, просматривается в обе стороны на довольно приличное расстояние. На восточном берегу, были замечены две пулеметные точки русских, которые очень мешали доблестным немецким солдатам, пополнять запасы питьевой воды. А так же, два раза сорвали высадку разведчиков. Оба раза, рано утром, русские открывали ураганный огонь, весьма плотный и на редкость точный. Поэтому, понеся потери, взбешенный командир батальона, приказал подавить эти пулеметы, из всех имеющихся артиллерийских средств. Немецкие орудия и минометы старались вовсю, но уничтожить русские пулеметы так и не смогли. Они, загадочным образом, воскресали вновь и вновь, всякий раз в другом месте. Не помогла и штурмовая авиация. Вызванное по радио звено Ю-87 сделало несколько заходов над этим злополучным местом и размолотило прибрежную полосу в пух и прах. Но при попытке переправы, передовой отряд, посланный через Дон для захвата плацдарма, был вновь обстрелян двумя русскими пулеметами. Командир батальона был вне себя от ярости. От дальнейших попыток переправы крупными силами, немецкое командование пока решило отказаться. Тем более, просочились сведения о том, что в скором времени немецкие части будут сняты со своих позиций и отправлены на юг, где вот-вот должна была начаться крупная армейская операция. На смену, в скором времени, должны были прибыть итальянские и румынские части. Союзники были уже на подходе.
Накануне, ночью, пятеро разведчиков, на легкой лодке, рискнули переправиться на вражеский берег. И это им удалось!
Бесшумно причалив, и оставив одного человека охранять лодку, четверо смельчаков, действуя довольно решительно, пробрались вглубь советской обороны. Сначала, они прошли по прямой, от места высадки, около километра и, не обнаружив ничего подозрительного, разделились на пары. Разошлись, одна группа - направо, другая - налево, внимательно осмотрели местность и, не встретив противника, без происшествий, вернулись к реке. Разведчики установили, что ни секретов, ни постов, ни, тем более, сплошной линии обороны, у русских здесь, пока нет. Вывод напрашивался сам собой - существует реальная возможность, перебросить диверсионную группу Шульца, именно в этом месте. И тянуть, с переправой не следовало, так как, советское командование, подтянув резервы и перегруппировав немногочисленные части, наскоро сколоченные из отступивших за Дон войск, могло, в ближайшее время, создать сплошную оборону, по всему восточному берегу реки.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:34

Вернувшись, без приключений, в расположение части, командир разведгруппы проинформировал Шульца о результатах ночной вылазки. Оберлейтенант, прикинув все "за" и "против", решил не испытывать больше судьбу и не тянуть с переправой, наметив ее на следующую же ночь. Согласовал свои действия с начальством и получил "добро" на проведение операции. И вот, наконец, наступила ночь.
Все шло без помех, даже чересчур гладко и это тревожило Шульца больше всего. Он не мог понять - в чем дело? Ощущение тревоги, никак не хотело отпускать его. Да еще, где-то справа, эта стрельба среди ночи. Выяснять, в чем дело, не было времени. И группа Шульца, уже одетая в форму бойцов НКВД, полностью снаряженная, вооруженная русским оружием, отчалила от западного берега, как и было запланировано, во второй половине ночи.
Переправились нормально, без лишнего шума, попрощались с гребцами, которым предстояло проделать обратный путь уже вдвоем. Постояли немного и пошли. Осторожно вглядываясь в темноту и внимательно прислушиваясь к окружающему их спящему лесу. Шли тихо, след в след как учили, хотя, встречи с русскими они особо не опасались. Она даже, в некотором роде, была необходима. Но конечно, было бы не плохо, если это произойдет чуть позже, когда группа проникнет вглубь территории, занятой противником.
Переживать было практически не о чем - документы в полном порядке, оружие и груз, полностью соответствовали легенде. Все немцы, члены группы, включая и самого Шульца, в совершенстве владели русским языком. Еще двое - один перебежчик, сам сдавшийся в плен, другой - завербованный в лагере военнопленных, под Харьковом, прошли курс обучения диверсионно-подрывному делу и инструкторами разведшколы характеризовались положительно. В характеристике на них, также отмечалось, что курсанты Березин и Долгачев, готовы выполнить любое задание Абвера.
Пока было спокойно. Группа все дальше и дальше удалялась от берега. Успокоившийся было Шульц, внезапно остановился. Сзади, со стороны немецких позиций, вдруг заработал пулемет, расположенный на вершине высокого холма, возвышающегося над рекой. Если смотреть со стороны пулемета, светящиеся трассы уходили куда-то вправо.
"Советы решились на вылазку? Или это окруженцы, стремятся под покровом ночи, переправиться на восточный берег? - промелькнуло в голове у Шульца. - Проклятый пулеметчик! Вот шума нам только не хватало". Он, тут же, взял себя в руки и скомандовал, в полголоса по-русски:
- Вперед! Быстро! Уходим подальше от берега!
Группа, подчиняясь команде старшего, скорым шагом двинулась вперед. Пулемет на несколько минут замолчал. Видимо, была задержка или ленту меняли. Потом, откуда-то справа, раздался одиночный выстрел из винтовки, затем еще один. Тут же, снова начал бить вправо длинными очередями пулемет с немецкой стороны.
И совершенно внезапно, где-то совсем недалеко, ожил русский пулемет. Видимо, решил поддержать своих. Он, четкими очередями, пытался заставить замолчать немецкого "коллегу".
" - Нужно уйти как можно дальше от берега. Возможно, успеем проскочить "под шумок"", - подумал Шульц. Группа довольно быстро двигалась вперед, невзирая на темноту, незнакомую местность и тяжесть груза, в вещмешках за плечами. И тут, случилось неожиданное происшествие, которое серьезно повлияло на всю дальнейшую судьбу группы Шульца.
Немецкий пулеметчик, видимо, решил в свою очередь, подавить русский пулемет, и перенес огонь с правого фланга на левый. Патронов он не жалел, поливая свинцовым дождем предполагаемое место расположения противника. Старался на совесть, особо не заботясь и не думая о том, что русские уже не стреляют и скорее всего, просто сменили позицию или спрятались в укрытие. Шульцу казалось, что все складывается как нельзя лучше, что еще чуть-чуть и им удастся ускользнуть, но на этом, удача от них отвернулась. За спиной кто-то вскрикнул, Шульц мгновенно обернулся и увидел, что Фриц Харт рухнул как подкошенный.
" - Оступился?" - подумал Шульц, но в действительности, все было гораздо хуже. Скорее всего, шальной пулей, выпущенной из немецкого же пулемета, радист Харт был тяжело ранен.
Двое русских попытались, подхватив под руки, приподнять его с земли, но это им не удалось. Радист просто не держался на ногах.
- Что случилось? - почти одновременно спросили, быстро вернувшиеся назад Шульц и Кляйн, - В чем дело?
- Он ранен, герр обер лейтенант! - доложил один из русских.
- Никогда больше не называй меня так! - зло прервал его Шульц. - Для вас я - лейтенант НКВД Иван Дубинин. Ясно?
- Ясно, товарищ лейтенант! - негромко, но дружно ответили русские.
- Идти сможешь? - спросил Кляйн радиста.
- Да, да! - испуганно зашептал Фриц, - я смогу...
- Куда тебя? - перебил его Шульц.
- Я не знаю, но очень болит плечо. И нога...
- Сейчас смотреть некогда, мы должны как можно дальше уйти от берега. Пока русские не зашевелились, после такого шума. Отойдем, сделаем привал и осмотрим тебя как следует. Так что? Идти сможешь?
- Да! Да! - Харт попытался вырваться из рук поддерживающих его и сделать шаг вперед, но тут же застонал и едва вновь не свалился.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:35

Русские подхватили его под руки и стояли, ожидая команды. Шульц поморщился, как от зубной боли и покачал головой. "Как это все не вовремя!"
Но раздумывать было некогда - несколько шальных пуль, пролетели где-то рядом, сбивая ветки и кору с деревьев. Шульц был просто вне себя от злости.
" - Черт бы побрал, этого проклятого пулеметчика! Когда же он, наконец, заткнется!" - но вслух сказал совсем другое:
- Так! Вы двое, помогите ему. И вперед, вперед! Как можно быстрее, пока нас всех здесь не уложили! Ясно вам?
- Ясно, герр... Ясно, товарищ лейтенант!
- Вперед! Живее!
И группа двинулась дальше, хотя и не так быстро как в начале. Пересекли лесную тропинку, затем метров через триста - просеку или лесную дорогу и продвигаясь все дальше, через полчаса, вышли на довольно большую поляну, почти со всех сторон закрытую густыми зарослями молодой ольхи.
Семен Березин и Петр Долгачев тянули раненого немца из последних сил. Тот все больше слабел от потери крови и видимо, когда от боли отключался, еще сильнее наваливался на своих помощников. Шульц и Кляйн посмотрели друг на друга. Оберлейтенант кивнул головой и сказал:
- Привал! Отдохнем немного и осмотримся здесь.
Березин и Долгачев осторожно уложили бесчувственного радиста на траву и обессиленные, рухнули рядом, с трудом переводя дыхание.
Кляйн подошел к ним и довольно грубо пнул сапогом одного и другого. Березину досталось по ребрам, Долгачеву - по ноге.
- Чего разлеглись! А кто за вас будет охранять стоянку и вести наблюдение? Или вы хотите, что бы нас здесь взяли голыми руками и перебили как перепелок? Живо ступайте в охранение. И не расслабляйтесь, проверю лично и если найду кого-то спящим, то сон этот, превратится в вечный. Задушу собственными руками. Ясно?
Русские промолчали, но живо поднялись и подхватив оружие разошлись по краям поляны.
Кляйн посмотрел им вслед, покачал головой и подумал, что зря они связались с этими русскими. Надежды на них мало, одни хлопоты, а вот проблем можно получить изрядное количество.
Он знал, что когда группа прибудет на место, с русскими, скорее всего, придется распрощаться навсегда. Несмотря ни на какие характеристики, ни Шульц, ни Кляйн, не доверяли "свежеиспеченным коллегам". Да и незачем их беречь. В лагерях военнопленных найдется достаточно желающих послужить на благо Великой Германии. А пока, смотреть за ними нужно внимательно, не нравится мне что-то, как Семен этот на меня смотрел. Так смотрит рассерженная собака, перед тем как броситься на того кто ее рассердил.
* * *

" - Вот сука! Морда фашистская! Погоди, и на тебя пуля найдется!" - зло подумал Семен. Залег в кустах, на краю поляны и не столько наблюдал, сколько прислушивался к тому, что творилось вокруг. Он не знал, на кого сейчас злился больше, на немцев или на самого себя.
Пулеметная трескотня над рекой давно смолкла, стояла чуткая, предрассветная тишина. Небо на востоке постепенно светлело, гасли звезды. Семен передернул плечами, несмотря на вчерашнюю жару, утром в лесу было довольно прохладно.
На душе было паршиво, как никогда. На своей родной земле он, бывший старший сержант Красной Армии, бывший артиллерист - командир 45мм орудия, бывший комсомолец, должен прятаться от своих бывших соотечественников, хорониться по кустам в лесу, как вор в чужом доме. Да. После того, что ему пришлось пережить и на что, он вынужден был пойти ради спасения своей жизни - он всем тут чужой.
Почему он остался в живых? Почему погибли такие хорошие, молодые ребята из его расчета, а именно ему, Семену Березину, выпало жить и каждый день мучительно искать ответы на все эти "почему"?
Ему не хватило, буквально, какой-то секунды, чтобы рвануть противотанковой гранатой и себя и единственное уцелевшее на батарее орудие. Одной секунды. И эта проклятая секунда, разделила его жизнь ровно напополам, на до- и после- взрыва. Последнее, что запомнил Семен - ослепляющий огонь и черная стена земли, внезапно выросшая перед глазами.
Вернула его в действительность боль от удара по ребрам. Острая боль пронзила все тело и отозвалась колокольным набатом в голове и звоном в ушах. Когда он открыл глаза, то увидел стоящих над ним немцев, их улыбающиеся рожи, он запомнил на всю оставшуюся жизнь.
Пинками и ударами прикладов заставили подняться с земли и погнали к кучке израненных, полу оглохших от разрывов бомб и снарядов, бывших бойцов и командиров Красной Армии. Еще недавно, владевших грозным оружием, а теперь ставших простыми военнопленными. Чужеземные конвоиры, оглашая русскую степь своими гортанными выкриками и командами, повели Семена и его товарищей по несчастью прямой дорогой на запад.
По пути добавлялись пленные красноармейцы, согнанные с других участков фронта, колонна разрасталась и становилась все больше и больше. Раненых и обессиленных, тех, кто не мог подняться после коротких привалов, конвоиры расстреливали прямо на обочине дороги. Тела этих несчастных, оставались лежать там, где настигла их жестокая смерть. Тех же, кто пытался бежать, настигали автоматные очереди и лишь очень немногим, все же удалось бежать.
Когда их колонну, растянувшуюся чуть ли не на километр, пригнали на место временного лагеря и Семен увидел собственными глазами количество пленных, тут только до него стало доходить, какого огромного масштаба случилась катастрофа.
Думал, сразу расстреляют, ан нет, враги почему-то решили оставить его в живых. В его состоянии было уже все равно - жить или умереть, к гибели он был готов каждую секунду. Но жизнь в плену, оказалась хуже самой страшной смерти. И тогда
Петя, этот, мутный какой-то тип. Вроде бы сам в плен сдался, а немцев тоже, почему-то недолюбливает. Перед отправкой сюда, еще в разведшколе, частенько подходил, закуривал, разговоры непонятные заводил - мол, как Семен относится к Советской власти, а не махнуть ли им вместе обратно к своим, к русским. И все в таком же духе. Подумал тогда еще - провокатор, начальством школы подосланный, что бы выявлять неблагонадежных. Но разговоры эти, сам Семен, старался не поддерживать, все больше помалкивал да соображал - здесь ни с кем нельзя быть полностью откровенным. За это можно было поплатиться жизнью. Хотя мысль, после переброски через линию фронта, прийти с повинной, к своим, сидела в голове крепко. На это он собственно и рассчитывал, когда в лагерь прибыли вербовщики из разведшколы. И мысль эту подсказал ему, может и сам того не ведая, один летчик, который раненым попал в плен, но тем не менее три раза уже пытавшийся бежать. Три раза его ловили, избивали до полусмерти, места живого на нем не было, а силу духа русского человека, сломить фашистам не удавалось никак. Так вот он и сказал, как-то Семену:
- Обидно умирать, не взяв с собой хотя бы одного врага напоследок. Умереть зазря - большого ума не надо, а вот принести пользу своей стране, уничтожить врага и самому живым остаться, что бы бить эту нечисть до полного искоренения - вот где ум-то нужен!
Слова эти, Семен хорошо запомнил и хранил их глубоко в сердце, надеясь все же, что все еще можно исправить.
С Петром все было иначе. Советскую власть он недолюбливал, да и она, власть эта, сказать по-чести, не проявляла в отношении него каких-то особых, материнских чувств. Семья его была раскулачена в коллективизацию и сослана туда, куда Макар телят не гонял. Отец, мать, два брата и младшая сестра - умерли от тифа. Сам чудом уцелел. Спасла его, одна женщина сердобольная, вдова, потерявшая супруга еще в Первую мировую, бывшая сестра милосердия Евдокия Долгачева. Выходила она его, дала свою фамилию, надоумила представиться ее племянником, своих-то детей у них с мужем не было. Вот и воспитала она его, можно сказать, как родного сына. И когда призывали Петра в армию, голосила по нему, как по мертвому. Видно смерть мужа, крепко на нее повлияла.
Вот и получается, что проливать свою кровь за власть, которая отняла у него семью, Петр Долгачев не очень-то и стремился. Но и немцы, ему не очень понравились. Особенно после того, что он видел в плену, как немцы обращаются с захваченными бойцами РККА. Вот он теперь и соображал усердно, как бы ему выйти сухим из воды.
Лежа на своем посту, он думал о том, что было бы неплохо, потихоньку смыться от этой гоп-компании и этот немец, специалист-подрывник, тоже мне - шишка нашлась, еще свое получит! Но идти, к своим, он очень опасался, мало ли чего взбредет в головы настоящим НКВД-шникам. Вот если бы знать, конечную точку и цель группы, тогда можно было и поторговаться с Советской властью. Ведь на кону стояла его собственная жизнь.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:39

Глава 5


"Спортсмен-разрядник" бежал так, как никогда в своей жизни еще не бегал. То, что сообщил Николай, всерьез обеспокоило Витьку. А записка, написанная химическим карандашом на клочке бумаги, быстро разобравшимся в обстановке сержантом, добавляла энергии и весьма существенно влияла на скорость. Чувство ответственности за судьбу товарищей, все сильнее начинало давить ему на плечи.
Поэтому мчался Витька изо всех сил и чтобы хоть немного отвлечься от тревожных мыслей он начал вспоминать то, о чем давно уже не задумывался всерьез.
Бегать он любил с детства. С Андреем Калмыковым они были ровесниками и дружили давно, сколько помнил Витька, столько и дружили. Но с тех пор, как трагически погиб Витькин отец, разбившись на мотоцикле, дождливой осенней ночью, они сошлись еще тесней и стали, друг для друга, просто как родные братья.
Николай Калмыков, по возрасту был на два года младше, но во всех играх и затеях, старался не отставать от старших товарищей и принимал во всем самое деятельное участие. Будь то - футбол летом или хоккей зимой, постройка настоящей землянки в ближайшем лесу или сплав по местной реке на баллоне от "Кировца".
И вообще, в то благодатное время, их жизнь была до предела насыщена всякими интересными вещами. Турпоходы летом, с обязательной ночевкой в лесу, традиционные уха и чай, сваренные в котелке над костром, причем, самое главное – без всякой посторонней помощи. И от того, что делалось все своими собственными руками, эта простая еда казалась им, мальчишкам, намного вкуснее домашней. С дымком от костра, на свежем воздухе пища эта немудреная, уплеталась мгновенно. А как же – романтика! Потом, посиделки у костра, бесконечные разговоры обо всем на свете, обыкновенные мальчишеские "великие" мечты и красивые фантазии. Какими они будут, когда станут взрослыми. И не знали они тогда, балбесы, что самое лучшее время, что у них было и будет, это как раз эти самые, беззаботные, светлые, тихой радостью освещенные дни и звездно рассыпчатые ночи. Эх, только теперь, спустя годы, начинали они понимать, какими наивными были!
Зимой тоже было чем заняться. Лыжные марш-броски, километров на десять, катание с высоких бугров, которые казались горами небывалой высоты. Бег на лыжах наперегонки, хоккей, конечно же, да и просто на коньках гоняли по гладкому, чистому льду, замерзшей речки.
Так что к армии, Витька был подготовлен, более или менее прилично. Ведь недаром же, они с Андрюхой занимались спортом: бег по утрам, перед занятиями в школе. По выходным обязательно кросс, километра на три. Турник, опять же – всякие там подъемы с переворотами, выход силой, не говоря уж о простом подтягивании. Пользу, от всего этого, они поняли и буквально на своей шкуре испытали гораздо позже, в рядах Советской Армии. Кстати, бегали не щадя живота своего, практически в любую, даже самую паршивую погоду и летом и зимой. Никаких поблажек, все по-серьезному. Так воспитывалась сила воли. Было нелегко, конечно, но об этом они никогда в последующей жизни не пожалели. Готовились ведь поступать в летное военное училище (непременно), на полном серьезе "болели небом", занимались авиамоделизмом. В общем, готовились поступать упорно и целеустремленно, тренировались без всяких скидок - не за страх, а за совесть. Кроме занятий спортом, чтения различных журналов и книг, а также просмотра кинофильмов по авиационной тематике, друзьями предпринимались и вполне практические шаги, с целью осуществления заветной мечты.
В местном военкомате были написаны заявления, с просьбой о зачислении их кандидатами на поступление в Борисоглебское летное училище. Дальше, пошло- поехало. Проходили медкомиссию вместе с призывниками в своем родном городе, побывали на Дне открытых дверей в Волгограде, в знаменитом на всю страну Качинском летном училище. Ходили по училищу с открытыми ртами, ведь все, что они там увидели, было ужасно интересно. Витьке с Андреем удалось даже, посидеть в кабине самого настоящего реактивного самолета, подержаться за штурвал, хоть на пять минут, но ощутить себя пилотом. Это был учебный чехословацкий Л-19 и неважно, что он стоял под окнами учебных корпусов на бетонной площадке в виде экспоната, что капитан-технарь открывал фонарь обломком столовой ложки. Важно было другое - это был первый настоящий самолет, который они видели в жизни так близко.
Можно конечно не говорить о том, что их восторгам не было конца, особенно после того, как они посетили учебные классы и аудитории, осмотрели многочисленные тренажеры и в самом конце посетили музей училища. Там было столько всего интересного, начиная с моделей самолетов, великолепных портретов, на которых были изображены прославившие родное училище пилоты, а также картины космонавта Алексея Леонова, отважного человека, первым шагнувшего в открытый космос. А еще настоящий скафандр! В общем, их еле выпроводили из училища. Сказать по правде, действительно уходить не хотелось и после этого похода, им еще сильнее захотелось поступать именно в летное.
Но жизнь, постоянно преподносит нам сюрпризы и, как водится, не всем и не всегда они нравятся. Такая уж штука – жизнь, и ничего тут не попишешь, к сожалению. Суровая правда была такова: их обоих "зарубили" на медкомиссии в Волгограде и обидно до соплей, но делать было нечего, с медициной не поспоришь.

Но погоревав недолго, они с Андреем решили так: идти в армию и уже оттуда, поступать в авиационно-техническое училище, что бы хоть так быть ближе к своей мечте. И все почти получилось, как и задумывалось – отслужили год и Андрюха, все же подал заявление у себя в части, удачно прошел всевозможные сборы и отборы, все мыслимые и немыслимые медкомиссии, сдал экзамены и физподготовку и все-таки поступил в Пермское Военное авиационно-техническое училище. А вот у Витьки не сложилось. Не хватило чего-то, то ли желания, то ли настойчивости. Но и Андрей, недолго побыл курсантом и видимо из-за друга, в основном. По прошествии пяти лет он, даже самому себе не мог ответить внятно, почему он, добившись, в конце концов, столь долгожданной цели, взял, да и ушел из училища. Все-таки чувствовалось, что они с Витькой чем-то связаны, какими-то незримыми нитями были крепко-накрепко сшиты их жизни и судьбы. Так что, после эпопеи с училищем, попал
Калмыков-старший обратно, в родной зенитно-ракетный полк, в свой девятый дивизион. Дослужил без происшествий, в положенный срок демобилизовался и прибыл домой в начале июня. Встретились с Витькой, который вернулся на родину на две недели раньше Андрея. Шумно и весело отметили окончание службы, погуляли на славу, подвыпив немного, наперебой рассказывали друг другу об армейской жизни, потом пели и плясали, от избытка чувств, крепко обнимались и клялись в вечной дружбе. Погуляв на "гражданке" недели две, с непривычки к праздному времяпровождению, да еще и потому, что хотелось быть независимыми от родителей – не сидеть у них на шее, посовещавшись, пошли и устроились на работу. В местном филиале Воронежского треста "Связь-Строй -1", их приняли с распростертыми объятиями – грандиозных планов у начальства было много, рабочих рук же, как водится – не хватало. Работа нравилась, время шло своим чередом. Калмыков-младший, закончив местное СПТУ, по специальности тракторист-машинист широкого профиля, тоже пришел и устроился учеником монтажника-линейщика в организацию, где работал его старший брат. Откуда, ближайшей осенью, Витька с Андреем его и проводили, в ряды Советской Армии. Так что, можно сказать, их дружба прошла испытание временем, но они, даже в самых смелых своих фантазиях, представить себе не могли, какое испытание это самое время им подсунет невзначай. Поэтому-то, Витька Хлебников почти даже не удивлялся, отчего в эту передрягу они попали одновременно все трое. Ничего удивительного он здесь не наблюдал, как будто так оно и должно было все произойти. Как бы там ни было, но они здесь, на войне, о которой он лишь читал книжки и смотрел героические фильмы. А еще Витька знал, что его друзьям грозит опасность и от того, насколько быстро он очутится в расположении батальона, может быть даже, зависит и их жизнь. Вот именно по этому, он бежал так, как никогда еще в жизни не бегал – он почти летел, едва касаясь ногами земли. Пролетел он эти четыре-пять километров просто на одном дыхании. Вот и расположение батальона. " - Быстрее! Быстрее!" – мысленно подгонял себя "спортсмен-разрядник". " – Кто же знает, сколько там, в этом лесу, шпионов засело, на самом деле. Справятся ли ребята? "
Подбежав к знакомому блиндажу на поляне, Витя Хлебников хотел прямо с разбегу попасть на прием к батальонному начальству, но не тут то было. Стоящий у входа часовой, несмотря на сонный вид, бдительности до конца не потерял. Скинув с плеча винтовку с примкнутым штыком, он преградил Витьке дорогу и довольно бодро так гаркнул:
– А ну, стой! Куда прешь? Стой, тебе говорят, а то стрелять буду!
Витька, не ожидавший такого поворота, остановился как вкопанный и, дыша тяжело, словно загнанный конь, не мог вымолвить ни слова. Наконец, слегка отдышавшись, он выдавил:
– Мне к комбату. К майору Харину. Донесение у меня, срочное! Пропусти, будь другом, – взмолился Витька, рукавом вытирая пот со лба.
– Не пущу. Не положено, – часовой был неприступен как скала и спокоен как удав. У обычно спокойного, можно сказать флегматичного по натуре Хлебникова, иногда случались, мягко говоря, эмоциональные всплески. Тут ничего необычного нет, почти у каждого живого человека, бывают такие моменты в судьбе. Но сейчас Витька чувствовал, как в глубине души начинает шевелиться глухая злость, постепенно переходящая буквально в кипящее состояние. Там, понимаешь, самых лучших его друзей, может даже убивают уже, а этот паразит его не пускает к комбату! А может еще и сержант в нем проснулся, кто его знает, но он, не отдышавшись еще, как следует, принялся во всю глотку орать на часового:
– Да ты что, боец! Офонарел тут совсем на жаре, что ли? Донесение у меня срочное! Ты меня слышишь? Ты понимаешь, о чем я тут тебе толкую? Пусти, я тебя пока добром прошу!
Часовой, отступив на шаг, вылупив глаза, смотрел на Витьку, который, не переставая орать, натурально командирским голосом, сжав кулаки, наступал на него.
– Не пустишь? Значит, я буду орать здесь до тех пор, пока меня начальство твое не услышит! А оно меня услышит непременно, это я тебе гарантирую! И тебе же, дураку, еще и достанется, потому, что у меня башка контуженная и донесение срочное! Ясно это тебе, или еще раз повторить?
Тут пришла пора удивляться часовому. Он явно не ожидал, от этого незнакомого бойца, в довольно затрапезного вида форме, такого напора. Начиная понемногу соображать, что скорее всего, у него действительно какое-то срочное дело к начальству. Хотел уже позвать дежурного, пока весь батальон не сбежался, но в это время на шум, из землянки выглянул незнакомый Витьке лейтенант. Невысокий, молодой, чернявый, с тонкими чертами лица, больше смахивающий на цыгана, он вопросительно посмотрел на часового и, улыбнувшись одними лишь глазами, поинтересовался, как бы, между прочим:
– Что за шум, а драки нет?
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:41

Часовой, однако, не опуская винтовку, нахмурил брови и обиженным голосом стал жаловаться командиру:
– Да вот, товарищ лейтенант, я ему говорю: " – Стой! Не положено!", а он прет, как танк. Говорит донесение у него, какое-то, очень важное вроде.
Лейтенант внимательно посмотрел на Витьку и сказал часовому:
– Благодарю за бдительное несение службы, боец Сергеев!
– Служу Советскому Союзу! – довольный собой, с чувством честно исполненного долга, часовой закинул на плечо трехлинейку и сделал шаг в сторону,
пропуская Витьку в землянку. Командир, одной рукой сделал приглашающий жест, другой же откинул плащ палатку на входе:
– Милости просим!
Хлебникова долго уговаривать не пришлось. Витька проскочил мимо лейтенанта в землянку, из которой всего лишь полтора часа назад, ни о чем не подозревая, он с друзьями отправился в дорогу. Спустившись, быстро "стрельнул" глазами по сторонам, пытаясь высмотреть кого-нибудь из более высоких рангом командиров, но в штабе батальона как назло никого не было. Не считая связиста, начинавшего подремывать, судя по недовольной физиономии, возле своих телефонных аппаратов и незнакомого молодого "летёхи". Хитро прищурившись, он смотрел на бойца, который отважился поднять шум на пороге штаба и молчал, видимо ожидая от него объяснений.
" – Блин! Точно на красную девицу, уставился и молчит, хоть бы представился для порядка. На цыгана смахивает сильно, ишь, прищурился-то как, загипнотизировать меня пытается что-ли? Некогда мне тут с вами в гляделки играть, время дорого! Нечего тянуть резину, нужно брать быка за рога!" – подумал Витька, но вслух сказал:
– Мне бы кого-нибудь из начальства. У меня донесение от сержанта Зиновьева. Он приказал передать его или комбату или начальнику штаба, лично в руки. Дело весьма срочное, товарищ
лейтенант, можно сказать - вопрос жизни и смерти!
"Летёха" удивленно посмотрел на Витьку, как-то враз посерьёзнел и уже другим, строгим голосом, поставил "спортсмена-разрядника" в известность:
– Лейтенант Александров! Дежурный по батальону. Командир взвода пешей разведки. Кстати, Зиновьев Михаил мой подчиненный, почерк его мне хорошо известен. Давай-ка сюда твое донесение, сейчас разберемся!
Витька моментально смекнул, как удачно этот товарищ ему встретился. Вот как раз он-то нам и нужен! Вытянулся по стойке смирно, вскинул правую руку к пилотке и бравым голосом доложил лейтенанту:
– Боец Хлебников! Сержант Зиновьев сопровождал нас, то есть, меня и братьев Калмыковых в учебную роту старшего лейтенанта Журбина. В лесу наткнулись на подозрительных военных. Предположительно на шпионов немецких, одетых в форму сотрудников НКВД. Сержант послал меня за подмогой. – И протянул Александрову записку, громко названную донесением.
Вид у командира разведвзвода был, мягко говоря, весьма озадаченный. Он взял записку, развернул, быстро пробежал глазами несколько строчек, второпях написанные Зиновьевым, и уже другим, серьезным взглядом посмотрел на Витьку:
– Где вы их встретили?
– Да километров около пяти отсюда, в лесу. Я-то сам лично их не видел, но Николай Калмыков заметил, как один из них добил, видимо раненого своего товарища, ножом.
– А с чего вы взяли, что он раненый был?
– Так Николай сказал Зиновьеву, что тот, которого зарезали, вроде на носилках лежал. Значит или больной, или раненый. Одеты они, главное, в советскую форму. Может, все-таки, наши бойцы это? А, товарищ лейтенант?
Александров, почти не задумываясь, ответил:
– Это вряд ли! Видишь ли, какая штука получается. Будь ты, хоть трижды нашим, но раненых добивать, а тем более ножом, это брат, чисто немецкие фокусы! На это они мастера! Что бы не тащить раненого с собой, взяли и убрали по-тихому и шито-крыто, думают. Мешал он им, обузой был, вот они его и порешили. Да, дела!
И тут же, без долгих размышлений, начал действовать:
– Значится так! Младший сержант Зверев! Вызывайте разведчиков, передайте сержанту Тимофееву, пусть со своим отделением срочно прибудет на КП батальона.
Зверев, услышав свою фамилию, встрепенулся и, прижав к уху массивную трубку, принялся усердно крутить ручку вызова.
– "Третий"! "Третий"! Я "Первый"! Тимофеева к аппарату! Тимофеев? – и видимо, не собираясь никому ничего объяснять, протянул трубку Александрову. – Товарищ лейтенант, Тимофеев на проводе!
– Тимофеев? Да, я! Что? После войны отоспимся! Слушай мою команду! Поднимай отделение по тревоге, оружие, боеприпасы по полной программе. Ну, ты понял. И срочно дуйте сюда. Рысью! Что? Пулемет? Э-э-э... Давай, пожалуй, пулемет и пару запасных дисков, на всякий случай. Все! Жду.
Передал трубку Звереву и приказал:
– Свяжи меня с НП, там комбат должен быть, с начальником штаба. Если не ушли еще. Связист снова принялся крутить ручку, но уже другого аппарата:
– "Заря"! "Заря"! Я "Первый"! Комбат у вас, еще? Дай ему трубку! Да, срочно! – и протянул трубку командиру разведчиков, - товарищ лейтенант, майор Харин у аппарата!
Витька, под шумок, присел на краешек знакомой лавки и, развесив уши слушал телефонные переговоры. Тем временем, Александров доложил комбату про записку, которую доставил боец Хлебников, про шпионов, заколовших своего раненого товарища и о предпринятых мерах по поиску и задержанию подозрительных личностей.
На улице послышался какой-то шум, брезент на входе откинулся и в блиндаж ввалился здоровенный детина, под два метра ростом, как говорится – косая сажень в плечах. Пышный, соломенного цвета чуб, выбивавшийся из под пилотки, такого же оттенка усы, автомат на плече, сразу видно - человек пришел по важному делу. Треугольники на петлицах позволяли сделать вывод, что это, наверное, и есть – командир отделения разведчиков, сержант Тимофеев.
Подтверждая эту Витькину гипотезу, великан, чуть пригнувшись, (голова задевала за потолок блиндажа), тем не менее, лихо козырнул и густым басом доложил:
– Товарищ лейтенант! Сержант Тимофеев, по вашему приказанию прибыл!
– Молодец, оперативно! Отделение где?
– Здесь они, на улице построены, ждут приказа. Все в полном порядке.
– Отлично! – Александров чуть помедлил, как бы собираясь с мыслями, – Тут, понимаешь, такая штука приключилась. Зиновьев, сопровождал, по приказу комбата, трех ребят в учебную роту. По дороге, случайно наткнулись на, якобы, немецкую разведгруппу. Точное количество немцев, пока неизвестно, видели четверых, одеты в форму НКВД. Эти четверо, добили пятого. Возможно, от раненого избавились. Ваша задача: вместе с Зиновьевым, постараться задержать неизвестных, а в случае оказания сопротивления – уничтожить врага! И еще, Степан Кузьмич, у меня к вам личная просьба – хотя бы одного, желательно взять живым! Ну, ты меня понял.
-– Так точно! – у Тимофеева блеснули азартные огоньки в глазах, Витька это заметил, – Сделаем в лучшем виде, не беспокойтесь товарищ лейтенант!
– Хорошо. Ступайте. Да смотрите там, на рожон не лезьте!
Разведчик-великан снова лихо козырнул и развернулся, собираясь уходить, но тут его тормознул Александров:
– Погоди, сержант! – Тимофеев обернулся. – Вот парень, возьмите его с собой. Он точно место знает, и смотрите там. Без лишнего геройства, зря не подставляйтесь.
– Ясно! Разрешите идти?
– Идите!
Сержант выскочил из тесного для него блиндажа и тут пришел черед Витьки задавать вопросы:
– Товарищ лейтенант! Разрешите обратиться?
– Обращайтесь.
– Тут такое дело. Распорядитесь, если можно конечно, что бы мне тоже какое-нибудь оружие выдали. Что я хуже других, что ли?
– А где карабин Свистунова? – спросил лейтенант у связиста.
– Как где? У старшины, конечно. Утром сдали его, все как положено. И карабин, и патроны, какие были. Все сдали. У нас тут своего добра хватает, нам лишнее ни к чему.
Александров кивнул в знак согласия и, повернувшись к Витьке, сказал:
– Пойдем к Тимофееву, я сейчас распоряжусь. Добежите с ним до старшины, тут недалеко, он вам все выдаст. Под расписку.
Через десять минут, боец Хлебников был вооружен уже знакомым ему карабином. А заодно, для себя сделал вывод – лейтенанта здесь уважают, так как все, что бы он ни приказал, делалось точно и без малейшего промедления.
Стоя возле штабной землянки, Александров повернулся к повеселевшему Хлебникову и спросил:
– Обращаться надеюсь, умеешь?
– Умею! Я же вчера из нее по немцам стрелял. Не попал, правда. Так это же впотьмах, а ясным-то днем, будьте спокойны, не промажу!
– Ну, развоевался! Лично я, думаю, она тебе там не понадобится. Всю работу мои ребята сами сделают. Твоя задача – вывести их на место и по возможности, никуда без крайней необходимости не соваться. Так что вперед и, удачи вам!
Тимофеев в общих чертах, довел задание до личного состава. Ждали только проводника. Попросив разрешение, стать в строй, Витька хотел занять крайнее место на левом фланге, но сержант приказал встать во главе шеренги на правом.
В небольшом отряде было одиннадцать человек вместе с Хлебниковым. Тимофеев – двенадцатый.
Оглядев внимательно свое войско, он подал команду:
– Отделение! Направо! Шагом марш!
Колонна разведчиков скорым шагом пересекла поляну и вступила на лесную дорогу. Последовала новая команда:
– Бегом марш!
Бойцы перешли на бег. Никто из них не обернулся назад, ведь все надеялись вернуться. Они не видели, каким тревожным взглядом провожает их, командир взвода пешей разведки, лейтенант Александров.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:42

Глава 6

« - Что же делать?» - думал Шульц. Этот вопрос волновал сейчас и его и Кляйна больше всего на свете. Но ответа на него пока, не находили ни тот ни другой.
« – Как все это не вовремя! – с досадой размышлял Кляйн, – Жаль, конечно, беднягу Фрица. Как это его угораздило попасть под шальную пулю, да еще и от своего же пулеметчика! Нарочно не придумаешь, но ситуация складывается, как не крути, дерьмовая. Двигаться сам он не сможет и что теперь нам с ним делать, ума не приложу. С собой тащить? Это же абсурд! Сидеть здесь и ждать пока он умрет? Абсолютно нет времени, да это и небезопасно. Затаиться, дождаться темноты и вернуться на берег? Подадим сигнал своим и переправим раненого радиста через Дон? Тоже не годится. Русские не дураки и могут сообразить, что ночная перестрелка, просто могла быть прикрытием чего-то важного. Возьмут, да и прочешут берег и окрестности, вот тогда нам придется туго. Нужно как можно быстрее уходить отсюда или хотя бы сменить место стоянки. Риск нарваться на настоящих бойцов НКВД очень велик. Ведь все было рассчитано на то, что группе предстоит действовать в глубине обороны противника, а так же на то, что все будут живы здоровы. Поэтому, ранение Харта в дальнейшие планы группы, ну никак не вписывается. Есть одно решение у этой проблемы, но это крайняя мера. Хотя… Кажется, другого выхода у нас нет.»
Он не был уверен до конца, стоит ли идти на крайние меры, но в сложившейся обстановке, скорее всего, это было единственно правильное решение. Пауль не был новичком в разведке, лично принимал участие во многих операциях, из которых одни завершались удачно, другие не очень хорошо, было и несколько таких, когда просто чудом удавалось унести ноги. Но в своем деле, он был настоящим профессионалом. Человек разносторонне образованный, энергичный и решительный, он воспринимал свою службу в разведке как тяжелую и опасную, но очень необходимую для Германии работу. Владел приемами защиты и нападения, неплохо стрелял, при необходимости, легко мог заменить радиста. Хотя основная специальность его была – подрывник. Не говоря о том, что он в совершенстве знал четыре иностранных языка и являлся неплохим психологом. Кляйн не был авантюристом по складу характера, поэтому зря рисковать своей жизнью не собирался. Он считал, что до сегодняшнего дня, ему крупно везло. Но удача непостоянна, как и все женщины и прошедшей ночью она просто отвернулась от группы Шульца.
Кляйн не доверял Березину и Долгачеву, был уверен, что на русских полностью положиться нельзя, как бы лестно о них не отзывалось в характеристиках начальство разведшколы. Ведь были же случаи, когда в результате проверки (ложной выброски) диверсионно-разведывательных групп, составленных из прошедших обучение в разведшколах Абвера бывших пленных русских солдат, результаты особо не радовали, скорее наоборот. После приземления и сбора, некоторые из этих групп, когда целиком, иногда несколько человек, старались сдаться в плен, якобы «случайно» вышедшим на них «бойцам» или «командирам» Красной Армии, а на самом деле переодетым в советскую форму немецким солдатам. Знал Кляйн, так же и о том, как поступали с такими группами. Им предлагали сдаться, ну а в случае отказа, просто уничтожали. Но, нужно отдать им должное – эти русские были неплохими солдатами. Когда понимали, что рассчитывать больше не на что, они дрались с отчаянием обреченных. « – Нужно следить за ними в оба! От них что угодно можно ожидать!» – подумал Пауль и посмотрел на Шульца.
Тот, в это время, мысленно рассуждал о том же. Для себя он уже почти все решил. В конце концов, кто командует группой? Уже совсем рассвело и в свете нового дня, со всей остротой вставал вопрос: стоит ли продолжать выполнять задание? И ответ на него, для Шульца, по крайней мере, был вполне ясен – нужно. Нет, просто необходимо продолжить выполнение поставленной его группе задачи. О том, что знал он, не догадывались ни Кляйн, ни радист, ни тем более русские, хотя радист теперь не в счет. Харт уже никому ничего не расскажет. Из всей группы, только Шульц и подрывник были осведомлены о сути выполняемой задачи и конечной точке маршрута. Но даже Кляйну не было известно, что в эту же самую ночь, с аналогичным заданием через Дон переправлялась еще одна диверсионная группа, целиком состоящая из русских. Самое примечательное во всем этом было то, что командовал этой группой бывший лейтенант НКВД, добровольно перешедший на немецкую сторону, почти ровно год назад, в августе сорок первого.
Изначально было запланировано, что в случае потери командира группы или радиста, Кляйн мог заменить любого из них. И лишь потеря и Харта и подрывника, ставила под угрозу срыва выполнение задания. Но и в этом случае, Шульц имел право задержаться на сутки, вызвать со своего берега резервного радиста и продолжал бы дальше выполнять поставленную задачу. Такая возможность, в принципе, была предусмотрена заранее и, нужный специалист имелся, но исходя из сложившейся ситуации, группа могла действовать дальше. Оставалось решить совсем небольшую проблему – что делать с Хартом?
То, что эвакуировать его бесполезно, было видно даже невооруженным взглядом. С такими ранами, он не дотянет даже до полудня. Поэтому терять сутки, практически сидя на месте, рисковать всей группой и возможным срывом всего дела из-за Харта, не входило в планы Шульца. Шансы на выживание радиста с каждой минутой приближались к нулю. Что ж, придется пожертвовать одним, для спасения всех. Как командир, Шульц принял твердое решение, и обсуждать свои действия ни с кем не собирался. Без всякого сомнения, он исполнит свой долг в отношении Харта. Свершит акт милосердия и избавит беднягу от страданий. Иного выхода Шульц просто не видел.
Посмотрев на часы, он отметил, что они с Паулем, битый час сидят и молча слушают стоны не приходящего в сознание радиста. Нужно решиться, наконец. Сбрасывая сонное оцепенение мрачных мыслей, Шульц сказал, обращаясь к подрывнику:
– Не мешало бы перекусить. Как думаешь, Пауль?
Кляйн с удивлением посмотрел на командира. Нужно что-то немедленно предпринимать, надо действовать, а Шульц думает о пище. Поддаваться панике, в данный момент, действительно не стоит. Все правильно, необходимо успокоиться, собраться с силами и решить, что конкретно делать дальше. Хотя, кажется, обер-лейтенант для себя уже все решил.
– Смени русских. Пусть оба будут на виду, так, чтобы мы могли их контролировать. Мы перекусим пока, а ты посмотри за обстановкой вокруг. Если все будет спокойно, вернешься. А я, постараюсь решить вопрос с Хартом. Ты меня понял? – Шульц поднял голову и взглянул Кляйну прямо в глаза. По этому взгляду все было ясно, и подрывник сказал лишь:
– Да, Георг. Я понял тебя. Думаю, так будет лучше для всех нас. Бедняга Фриц!
– Идет война и потери, к сожалению, неизбежны. На его месте, мог оказаться любой из нас. Что тут поделаешь? За дело, Пауль!
Кляйн живо встал, подхватил свой автомат и двинулся в сторону зарослей кустарника, где должен был находиться один из русских.
Кляйн живо встал, подхватил свой автомат и двинулся в сторону зарослей кустарника, где должен был находиться один из русских. Сменив Долгачева, передал ему приказ Шульца и отправил его за Березиным. Проводив взглядом удаляющегося русского, усмехнулся про себя: « – Удивительно! Как это они до сих пор не сбежали?». Осмотрелся, как следует и минут пять внимательно вслушивался в окружающую его природу.
Хотя солнце лишь немного поднялось над горизонтом, можно было сказать наверняка – день обещал быть жарким. Лес, несмотря на боевые действия, взрывы и выстрелы, жил какой-то таинственной жизнью. Птицы не покинули свои гнезда и, не смотря ни на что, в этот утренний час исполняли каждая свою, особую песню. Слышен был переливчатый голос иволги, будто кто-то выводил затейливую трель на флейте. Где-то, совсем рядом, резко прозвучал дробный стук дятла, похожий на пулемет. Как будто эхо повторило за дятлом, издалека донеслись настоящие пулеметные очереди. Неслышно было лишь беспокойного треска сорок – первого признака появления поблизости чужаков.
Действительно, несмотря на тревожную ночь, чувство голода давало о себе знать. « – Да, жизнь идет своим чередом, – со вздохом подумал Кляйн, – вокруг вроде бы тихо. Надо возвращаться. Время не ждет».
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Re: Горячее лето 42-го

Сообщение Althoff » 17 янв 2017, 22:44

Русские, в это время, сидели на поляне под большим, раскидистым дубом и торопливо ели. Время от времени они, переставали жевать и, вытянув шеи, беспокойно озирались по сторонам. Оружие держали под рукой, ведь их перед отправкой «заинструктировали» буквально до нервного тика – в плен живыми, ни за что не сдаваться, в случае чего – отстреливаться до конца, предварительно оставив последний патрон для себя. А уж если попались, во всем чистосердечно раскаяться и предложить чекистам свои услуги, мол, хочу искупить вину перед Родиной. И так далее, но при переходе обратно, опять чистосердечно во всем признаться, уже немцам. Пройти кучу всевозможных проверок и перепроверок. В общем, лучше сразу застрелиться, мороки меньше.
« – Трусят!» – с презрением подумал Шульц. Сам он был, как ни странно, совершенно спокоен. Даже чересчур спокоен, невзирая на все неприятности, которые приключились с ним за последнее время. Точнее за прошедшую ночь. Он решился, наконец, на то, о чем усердно размышлял последние два часа.
Подойдя к Харту, Шульц опустился на одно колено и склонился над ним. Радист был без сознания, но иногда вдруг, начинал громко стонать и бормотать что-то по-немецки. Что именно он говорил в бреду, было не разобрать и, несмотря на кажущееся спокойствие, Шульц все-таки немного нервничал. Склонившись над радистом, обер-лейтенант произнес:
– Ну, вот и все, Фриц. Ты сделал все что мог и до конца исполнил свой долг. И не твоя вина, что все кончается вот так.
Глядя, на покрытый капельками пота лоб Харта, Шульц не испытывал ни жалости, ни сострадания, лишь чувство горькой досады владело им. Подобное могло случиться в любой момент, и с любым из их группы. Просто это судьба или злой рок выбирают, кому жить дальше, а кому придется исчезнуть навсегда. Шульц уже потянулся к голенищу сапога, за ножом, как вдруг, радист открыл глаза и судорожным движением схватил его за руку. Видимо из последних сил, он произносил слова с большим трудом, Харт прохрипел:
– Обещай! Обещай мне, Георг! Ты сам расскажешь Марте… обо мне. Это моя последняя просьба. Там, на том берегу, в моих вещах письмо. Прошу тебя, передай его сам. Скажи, что я… – он закрыл глаза и с трудом переводя дыхание добавил, – Я верю… Верю… Ты вернешься…
Он снова закрыл глаза. Видимо, на эти слова ушли последние силы, он пытался еще что-то сказать, но лишь глухо застонал и потерял сознание. Шульц, отточенным движением, вытащил нож и, наклонившись почти к самому уху Харта, прохрипел не своим голосом:
– Я все сделаю! Все сделаю! Не беспокойся, Фриц, прости меня и … Прощай! – он резко выдохнул и вонзил нож в сердце радиста. Тот дернулся судорожно несколько раз, вытянулся и затих навсегда.
« – Ну, вот и все, » – подумал Шульц, машинально доставая документы из кармана гимнастерки Харта и пряча их к себе в командирскую сумку. Отошел от тела, присел на поваленное дерево и, сорвав лист лопуха, стал задумчиво и неспешно вытирать кровь с ножа.
Неслышно появившийся из кустов Кляйн, скорее всего, видел последний акт разыгравшейся на поляне драмы. « – Да. Не позавидуешь сейчас бедняге Георгу. Но я думаю, моя рука тоже не дрогнула бы, окажись кто-то другой на месте Харта. Все-таки железные нервы у нашего командира! Недаром начальство, всегда ставило его в пример другим ».
Шульц обернулся на звук шагов и сказал, подошедшему Кляйну:
– Он был хорошим солдатом. Но каждому из нас, Бог отмерил свой срок, на этой земле. Не так ли, дружище?
– Все верно, Георг. Да упокоит Господь его душу! Итак, мой командир, какими будут наши дальнейшие действия?
– Во-первых, прикажи русским выкопать могилу для бедняги Фрица. Затем, подкрепимся немного и прикинем по карте наш дальнейший маршрут. Мне кажется, нет смысла отказываться от первоначально разработанного плана, несмотря на то, что наш отряд понес потерю, мы все же способны выполнить основное задание. Как думаешь, Пауль?
– Согласен. Именно так мы и поступим, но необходимо не терять ни минуты и как можно скорее постараться покинуть этот район. Ночь выдалась беспокойная, было много шума. Возможно, противник о чем-то догадывается и в скором времени, они могут прочесать подозрительные места. Осмотрят берег и если обнаружат место нашей ночной высадки, заметят следы, то с большой долей вероятности можно утверждать, что они тут же организуют поиск. Нельзя недооценивать противника, это чревато последствиями, ты же знаешь об этом, как никто другой. А столкновения, тем более со стрельбой, нам пока ни к чему.
Шульц вытер пот со лба. Сунул оттертый от крови Харта нож, обратно, за голенище сапога и устало произнес:
– Я тоже так думаю. За дело!
Приказав русским выкопать могилу, для погибшего радиста Шульц и Кляйн присели под дубом, чтобы перекусить и заодно обсудить план дальнейших действий, а так же маршрут движения группы. Смерть Харта наложила свой мрачный отпечаток на это, в общем-то, неплохое утро. Да и еда, несмотря на явственное ощущение голода, не особо радовала. Но командир, все же заставил себя проглотить этот, не то поздний завтрак, не то ранний обед. Затем, они с подрывником, разложив на траве карту, принялись решать вопрос – как лучше всего добираться до места выполнения задания. Кляйн, взглянул на часы, потом на русских, без особого энтузиазма копавшихся неподалеку, зло прикрикнул на них:
– Живее! Живее работайте! Прошло уже полчаса, а вы даже по колено не выкопали! Этак вы здесь до ночи возиться будете. Нужно уходить отсюда, и как можно скорее. Или вы решили дождаться родных советских чекистов? Думаете, они простят вам измену Родине? Как бы ни так! Поставят, к первой же стене и расстреляют без всякого сожаления. Так что копайте быстрее, иначе я сам вас закопаю в этой яме!
– Спокойнее, Пауль! Держи себя в руках, – одернул его Шульц, – не отвлекайся. И еще, с этой минуты, постарайся называть меня или по званию, или русским именем. Не забывай, что мы находимся на вражеской территории, а здесь, перефразируя известную поговорку – « и у деревьев могут быть уши».
– Я все понял, товарищ лейтенант, – буркнул Кляйн, и они снова углубились в изучение карты.
Один из русских, сделав недовольную гримасу, мельком взглянул на «сержанта Кравцова», « – чего мол, раскомандовался, без тебя ясно, чем все это может для нас обернуться». И принялся немного энергичней выбрасывать землю из ямы.
Другой же, во время нагоняя отвернулся в сторону, но если бы Кляйн видел выражение лица русского в эту минуту, он бы поразился. В глазах Семена, а это был он, на мгновение вспыхнули злые огоньки, поэтому пришлось отвернуться, что бы раньше времени не выдать своей лютой ненависти к немцам. Он твердо решил: при первой же возможности, или отстанет от группы, или если начнется серьезная заваруха, не оказывая сопротивления сдаться. И будь что будет.
Примерно о том же думал и Петр Долгачев, но планы его были немного иными. Первым делом, конечно, отбиться от этой компании, затем выйти к своим и выдать себя за окруженца. Хорошо бы, ранение какое-нибудь, не шибко тяжелое получить. В госпитале тыловом полежать, отдохнуть маленько. Воевать ему больше не хотелось. Хватит, навоевался! А в госпитале, глядишь, и получится как-нибудь от действующей армии открутиться. В общем, там видно будет, главное – вовремя смыться.
Пытался говорить с Семеном на эту тему, но дружбы, у них с Березиным пока не получалось. Был он какой-то неразговорчивый, смотрел исподлобья, на вопросы отвечал односложно. Поди, догадайся – что у него на уме? Да, с таким товарищем каши не сваришь.
Ни Березин, ни Долгачев не знали, куда ведут их немцы и даже не догадывались о том, какое у них задание. Но то, что задумали они какую-то крупную пакость, было видно сразу. И что для ее исполнения, этой самой пакости, они маму родную не пожалеют, а сделают, что замыслили. « Вот, своего же брата-немца, как поросенка закололи, и ни один мускул у лейтенанта на лице не дрогнул, – думал Долгачев, – а нам теперь копай, на такой жаре, могилку «херру офицеру», чтоб ему ни дна, ни покрышки! Да еще пошумливают, сволочи горластые. Мало мы этих окопов весной на Украине выкопали? Сколько техники было – и танки, и пушки разные, народу сколько понагнали. Ну, думали, дадим мы сейчас фрицам прикурить! Не тут-то было, прикурить они нам дали, да еще как! И где та техника? Где тот народ? А немцы – вот они, на Дону уже и останавливаться, как видно не собираются. Эх, мать! Что за жизнь? Одно огорчение». И, заметив недовольный взгляд Кляйна, принялся с ожесточением вгонять лопатку в грунт, и также свирепо, бормоча себе под нос, материл и немцев и Советскую власть, и войну, и все на свете.
Наконец, все было готово. Шульц и Кляйн перенесли тело Харта и опустили его на дно свежевырытой могилы. Русские довольно живо засыпали труп немецкого радиста землей и аккуратно заложили снятыми вначале работы кусками дерна. Замаскировали могилку, как следует – теперь, с двух шагов невозможно было определить, что здесь кто-то чего-то копал.
Распределили между собой ношу покойного, покурили минут пять, и собрались уходить. Путь их лежал на северо-восток Сталинградской области, а конкретно – на станцию Себряково. Там они должны были встретиться со связным, постараться провести радио сеанс с Центром, доложить о прибытии и получить дальнейшие указания. По крайней мере, на этой поляне, делать им было больше нечего.
Althoff

 
Сообщения: 55
Зарегистрирован: 02 июл 2016, 23:35
Карма: 13

Пред.След.

Вернуться в Мастерская начинающего автора

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5