Тропой мужества

Модераторы: ХРуст, Александр Ершов, ВинипегНави, HoKoNi

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 29 янв 2018, 19:14

Рана прочищена и сведена. Игла с нитью уже готова, но только Михали приготовился сшивать, как Вилма вскрикнула:
- Пульс! Пропал пульс!
- Черт! – рука скользнула к шее. Действительно пульса нет, и в ране пульсации исчезли…
Майский растерялся - что делать?
«Прямой массаж сердца делай, - вспыхнула мысль».
- Как? – вслух спросил Михаил.
- Что как? – не поняла Вилма.
- Я не…
«Расширь разрез, - перебил мыслью Павел, - сердце в руки, сжимать к большим пальцам в районе левого желудочка, пара секунд перерыва меж сжатием и вдуть воздух в рот. Ну, не тупи!».
Михаил встрепенулся.
- Расширитель готовь! – крикнул он Вилме и сам схватил скальпель.
Сделав разрез шире, он перехватил расширитель, установил и развел рану, после чего осторожно взял сердце в руки.
«Так?». «Да, примерно, левый желудочек вверх. Это он?». «Да». «Тогда сжимай как бы захлопывая раковину ракушки, потом отпускай и жди две секунды, в это время медсестра пусть вдует воздух в легкие, затем повторяй цикл».
- Вилма, - обратился к медсестре Майский, - я сейчас сожму сердце, а как отпущу, сделай бойцу искусственный вдох. Потом опять сожму, и вновь вдох, поняла? Марлю возьми, сложи вчетверо и на рот, быстро!
- Да-да…
Медсестра суетливо приготовила марлю. В этот момент в палатку зашли Павлов и Кошкина. Хирург сразу все понял и кинулся к столу.
- Миша…
- Валерий Семенович не мешайте! - Сказано было так, что Павлов будто на стену налетел.
- Начали! – и Майский осторожно сжал сердце.
Они повторили цикл три раза.
- Пульс?!
- Нет пульса.
- Еще…
Павлов стоит рядом, его рука ложится на плечо Михаила, готовая отстранить. У изголовья ранбольного фельдшер с наполненым чем-то шприцем, но хирург останавливает Кошкину рукой. Еще три сжатия и вдоха. Сердце в руках вздрагивает. Еще и еще…
- Ест пулс! – радостно восклицает Меримаа, от волнения выпирая свой акцент.
Рука на плече Михаила поощрительно сжимается.
- Ты молодец, Миша! – говорит Павлов. - Я в тебе не ошибся.
У Майского самого сердце чуть не выпрыгнуло на операционный стол. Спокойствия как не бывало. От волнения начали подрагивать руки, и Павлов это замечает.
- Так, Михаил, отпусти сердечко… вот, а теперь отойди.
- Валерий Семенович! – но голос срывается и былой твердости как не бывало.
- Это приказ, Миша, - теперь у хирурга сталь в голосе. – Валентина Сергеевна, Меримаа тоже подмените. Мы сами закончим с этим счастливчиком. А вам, молодые люди, - Павлов строго посмотрел сначала на Михаила, а затем на Вилму, - я приказываю отдохнуть.
- Есть отдохнуть, - вздыхает Михаил.
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 30 янв 2018, 23:51

- Есть отдохнуть, - вздыхает Михаил и устало бредет вслед Мерима. А сердце еще скачет от волнения. Майский смотрит на подрагивающие руки и невольно улыбается.
«Молодца! – тоже радуется гость. – Хорошо поработал. И нечего так волноваться».
«В первый раз это… - смущается Михаил, - я только слышал об прямом массаже, но не видел никогда. Паша, откуда ты про это знаешь? Ты же говорил на физфаке учишься».
«Понимаешь, это из-за того, что болею часто. Как точно выразился мой отец - Бог дал мне светлую голову, а здоровьем оделить забыл. Пока по больницам лежал, читал много. В том числе медлитературу. Просто интересно было. Но пригодилось же!».
«Спасибо». «И тебе спасибо, - неожиданно подумал гость». «А мне-то за что? – удивился Михаил». «За волю, друг. За твердую волю». «Скажешь тоже…».
В соседней палатке была только Вилма. Всех раненых из неё уже отправили в войсковые подвижные госпитали. Настилы убраны, только стояло несколько плоских ящиков. Их и сдвинули друг к другу, образовав пару хоть и жестких, но вполне пригодных лежаков для отдыха. Не на землю же ложиться. Меримаа принесла стопку одеял, которые свернули и положили под голову.
Майскому очень хотелось поговорить с Вилмой. И не только ему. Внутри, при взгляде на девушку, теплело. И он прекрасно теперь понимал Пашу. Она действительно необыкновенная. Красивая, очень красивая…
«Она мечта!». «Да, - согласился Михаил, - ты прав. Она прекрасная мечта».
А Меримаа глянув на парня, улыбнулась, прекрасно поняв чувства, что бурлят внутри Майского.
- Ложись, ухажер. Нам отдохнуть надо.
И прилегла на ящики.
«Эх, - Михаил вздохнул, - она все поняла». «Женщины! – подумал Паша. – Рентген у них от природы».
Майский растянулся на жестком лежбище и сразу уснул.
***
Жуков отложил планшет, поднялся с кресла, потянулся, косясь на часы.
- Десять с половиной часов уже.
- Угу, - оторвался от монитора Маргелов. – Долго Паша там.
Сергей взял планшет, подошел к кушетке и поднес экран планшета к лицу Свешникова.
- Дышит, - сказал он, глянув на поверхность. – Интересно – как объяснить подобное состояние? Ведь по сути сознание Паши в прошлом, а тело тут. Как спит, или как будто спит, но это вовсе не сон.
- Сон — это не сон, а про не сон, что это пересон, а пересон — не сон… - процитировал Маргелов фразу из старого фильма. - Может это типа летаргия какая-нибудь?
- Летаргия – это вообще из другой оперы, - ответил Жуков. – Это больше похоже на компьютер без операционки, один биос в работе.
- Кстати про летаргию! – неожиданно воскликнул Вася. – Я как-то читал про людей, проснувшихся после летаргического сна. Так они вдруг начинали говорить на мертвых языках, или рассказывать о событиях, случившихся очень давно, практически в древности, причем очень подробно описывали эти события. Порой то, что они рассказывали, при тщательной проверке подтверждалось!
- Не факт, - хмыкнул Сергей. – Но если все-таки это правда, то получается, что сознание при определенных условиях может путешествовать по времени.
- А наш томограф создает такие условия, - подхватил мысль Вася. – При чем как-то целенаправленно. Как еще объяснишь одну и ту же дату попадания сразу у троих?
- Причины надо искать. – пожал плечами Жуков. - Может при программировании чего накосячили. Возможно не только при программировании.
Сергей вновь подошел к кушетке.
- Да, причины надо искать, - повторил он, беря Свешникова за руку. Приподняв её, отпустил. – М-да… жизнь на одном биосе.
- Кстати, - вновь оторвался от чтения Маргелов, - физиология-то никуда не делась. И это проблема. Большая. Ведь первое что я захотел, как вернулся в тело, это в туалет. А потом еще воду хлебал. Сушняк дикий, как с перепоя.
- Может от того, что рот был открыт, - предположил Сергей, глянув на Свешникова. – У Паши тоже вон, нараспашку.
Он прикрыл рот друга, но тот опять медленно приоткрылся.
- Хоть подвязывай.
- Можно и подвязать. И эту кушетку убрать. Для обычного обследования она еще ничего, а долго лежать на ней… - и Вася поежился, - я все себе отлежал.
- Может попробовать «разбудить» Пашу, а? – спросил Жуков.
- Как? Отключить программу? А вдруг сознание в прошлом останется?
- Черт! – Сергей присел рядом с кушеткой. – Может традиционно как-нибудь разбудить, будильником, или водой плеснуть? – Жуков взял Свешникова за предплечье и потряс. - Паша… Паша, проснись!
- Оставь его. Думаю, лучше подождать. Займись пока сбором нужной инфы.
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 31 янв 2018, 22:31

***
Михаил вскочил с ящиков ничего не понимая. Еще витали перед глазами остатки непонятного сна, а в ушах больно звенело от грохота. Кто-то сильно ткнулся в бок. Это Вилма с круглыми от страха глазами вцепилась в его руку.
- Наружу, живо! – проорал Майский не своим голосом.
Они выскочили из палатки и сразу стало ясно. Это не артобстрел, как подумалось сначала. Это налет. Под жуткий вой с неба пикировали самолеты с характерным изломом крыла. Почему характерным? Странно, но Майский никогда таких не видел, и в самолетах совсем не разбирался, однако почему-то знал – это Юнкерс-87, он же «Штука», он же «певун», или «лаптёжник».
От пикирующего штурмовика отделилась темная капля и понеслась вниз.
- Ложись! – и вновь чужой голос.
Будто сам не свой, как бы еще не проснувшись, и не веря глазам, Михаил схватил девушку в охапку и бросился на землю, укрывшись за толстой и корявой березой.
«Ты долго будешь тупить? Тормоз!». Эта мысль прорвалась в голову одновременно с взрывом. «Я еле тебя добудился, дурень. Еле с телом управился, пока ты тормозил».
И только теперь, Михаил наконец сообразил. Это все гость, то есть Паша управлял телом, пока собственное сознание «тормозило». Очень правильное определение, подумалось ему.
Начало покалывать руку и ногу. Отлежал, дремля на правом боку, но это не помешало приподнять голову и посмотреть вверх. Нарастающий вой вновь заставил ткнуться в прошлогоднюю прелую листву. Вилме повезло больше, она на траву упала. Михаил уже сам прижал девушку к земле. Вилму трясло. Вой падающего в пике самолета пробирал до самых костей. Хотелось вскочить и бежать, от этого ужаса, но властная мысль «Лежать!» цепко держала его собственное тело.
Разрыв бомбы встал недалеко, совсем рядом. Уши заложило глухим звоном. Но он услышал, как осколки впиваются в стволы берез.
Самолетный гул стих неожиданно. Наступила непривычная тишина, даже канонады не слышно. Или он просто оглох? Рядом всхлипнула Вилма. Это значит со слухом все в порядке. Михаил поднялся и помог встать Маримаа. Девушка постоянно вздрагивала. Майский осторожно привлек её к себе и обнял.
- Все закончилось, - прошептал он, прижимая девушку к себе.
«Кого они бомбили?»
Этот вопрос тоже возник у Михаила. Бомбы ложились дальше поляны, почти на краю рощи, и лишь последняя упала ближе к расположению санбата. Выйдя на край рощи, он посмотрел в ту сторону, где в основном падали бомбы и невольно застонал.
- А-а-а! – Вилма упала на колени, рыдая. – Кёйге сууремат морварид! – закричала она, грозя сжатыми кулаками заходящему солнцу. – Фасистид! Са олет куратты! Са олет куратты!*
Немцы бомбили обоз с ранеными. Никто не уцелел. Всех разметало взрывами и побило осколками. Осколками…
«Валерий Семенович! – вспыхнула мысль Павла»
- Валерий Семенович! – вскрикнул одновременно Михаил.
Он подхватил рыдающую девушку и как можно быстрее направился к операционной палатке.

*Подлые убийцы! Фашисты! Будьте вы прокляты! (эстонский)
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Re: Тропой мужества

Сообщение HoKoNi » 01 фев 2018, 21:11

Валентинович писал(а):Разрыв бомбы встал недалеко, совсем рядом.

Почему именно бомбы? От снаряда и мины взрыв практически такой же. Разница может быть в облаке взрыва, яркости пламени в момент самого взрыва. Но это практически неуловимо. Особенно для человека, находящегося в состоянии стресса. Можно оставить просто "Взрыв". Можно "Взрыв полыхнул". В момент взрыва кратковременно появляется вспышка, тут же перекрываемая пылью и прочими сопутствующими материалами.
Валентинович писал(а):Уши заложило глухим звоном.

По собственному опыту могу сказать, что от контузии чаще бывает высокочастотный свист в ушах. Если контузия сильная, то вообще ничего не слышно. Как вариант, сперва "оглох" полностью а потом начинается тонкий нарастающий свист. Человеку в это время что-то говорят, но он ничего не понимает. Только видит шевелящиеся губы.
Валентинович писал(а):Но он услышал, как осколки впиваются в стволы берез.

"Он не услышал, а, скорее кожей почувствовал, как осколки впиваются в стволы берез." - Так будет более правдоподобно.
На всё воля автора. :)
Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем одним добрым словом. © Аль Капоне
Нужно задействовать 43 мышцы, чтобы нахмуриться, 17 – чтобы улыбнуться... и только 3, чтобы нажать на спусковой крючок.
Аватара пользователя
HoKoNi
Администратор
 
Сообщения: 1518
Зарегистрирован: 08 окт 2014, 20:23
Откуда: Пермь
Карма: 2460

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 06 фев 2018, 17:27

HoKoNi, спасибо.

Ворвавшись в палатку Михаил невольно скрипнул зубами. Осколки всё-таки достали до санбата.
На дощатом настиле лежала фельдшер с окровавленным лицом. Перед ней на коленях Павлов. Бледный и растерянный, он держал голову Валентины Сергеевны. Женщина хрипела, кровь пузырилась, будто кипела. Вилма, отшатнулась, осела и зарыдала, закрыв лицо руками.
- Валечка… Валечка… - пробормотал хирург и поднял голову, - Миша, Валю ранило.
Голос его дрогнул. А в голове Михаила защелкали мысли. Четко. Быстро. Рана лица, обильное кровотечение, кровь попадает в дыхательные пути. Признаки асфиксии уже проявляются. Кошкина просто задохнется, спасти не успеем…
«Коникотомия, - возникло в голове, - коникотомию делай!» *
Ничему уже не удивляясь, Майский метнулся к столу. На медсестру надежды нет – истерика надолго и на утешение времени нет. Скальпель, вата, бинт, канюля… где её взять? Ага, эта стальная трубка подойдет! *
Раненую на стол бы положить.
- Товарищ военвр… - вбежавший в палатку санитар, словно на стену натолкнулся. Тоже растерялся.
- Нечайка, помоги переложить.
Сказано было так, что санитар вздрогнул и ошалело взглянул на Майского.
- Живо! – рявкнул Михаил. Голос его стал вновь чужим. Требовательным. Стальным. И Михаил не обижался на Пашу. На свою нерешительность надо обижаться.
Санитар помог поднять Кошкину и положить на стол. Напротив Павлов встал. Кажется, он стал еще бледнее. Смотрит на женщину, вздрагивая и чуть клонясь влево. Придется все делать самому. Вилма еще рыдает, на санитара тоже надежды нет. Впрочем, дело для него имеется.
- Нечайка, - готовя инструмент и тампоны, сказал Майский, - срочные тяжелые на очереди есть?
- Н-нет, - запнулся санитар, глядя в глаза парню. – Всех обозом накануне в тыл отправили.
- Немцы обоз разбомбили, - сообщил санитару Михаил, и ввел раненой обезболивающее. - Возьми всех кто есть, и проверь - есть ли выжившие.
Санитар выбежал из палатки, а Майский указательным и средним нашел на гортани щитовидный хрящ, попросту говоря – кадык, и приготовил скальпель.
- Коникотомия? – спросил Павлов, будто очнувшись. – Да-да, правильно.
«Какой-то он заторможенный». «Растерян, - ответил Михаил, - и потрясен».
Хирург тем временем не стал отбирать скальпель у Михаила, а зафиксировал правой рукой голову женщины. Левой он прикоснулся к запястью. Пора! Майский сделал короткий поперечный разрез кожи и хрящевой связки, после чего ввел в полученное отверстие стальную трубку, приложил тампон, так чтобы он не перекрывал доступ воздуха, и принялся её фиксировать марлевыми затяжками.
Маленькая операция была проведена быстро. Дыхание фельдшера стало ровнее. Но это еще не все – кровотечение пока не остановлено и непонятно пока – какие повреждения нанес злополучный осколок.
«Не сомневайся, - подбодрил Михаила Паша, - у тебя все получится!».

*Коникотомия — операция, которую проводят при нарушении проходимости верхних дыхательных путей и необходимости обеспечения поступления кислорода в них.
*Канюля — это трубка, предназначенная для введения в полости человеческого организма.
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 15 фев 2018, 20:03

Немного исправил в предыдущем кусочке.

_________________________
Хирург тем временем не стал отбирать скальпель у Михаила. Он зафиксировал правой рукой голову женщины, а левой взял запястье для контроля пульса. Пора! Майский сделал короткий поперечный разрез кожи и хрящевой связки, после чего ввел в полученное отверстие стальную трубку, приложил тампон, так чтобы он не перекрывал доступ воздуха, и принялся её фиксировать марлевыми затяжками.
Маленькая операция была проведена быстро. Дыхание фельдшера стало ровнее, однако хрипы остались. Это значит гортань надо очистить от крови, но потом, надо кровотечение остановить и непонятно пока - какие повреждения нанес злополучный осколок.
'Не сомневайся, - подбодрил Михаила Паша, - у тебя все получится!'.
Операция тяжелая. Не в плане сложности, в условиях проведения. В движениях хирурга наблюдалась некая заторможенность. Иногда Михаил бросал быстрые взгляды на Павлова. Валерий Семенович сильно сдал – стал бледнее, глаза ввалились. Стресс от ранения близкого человека сделали свое дело. А еще усталость. Сколько он уже не отдыхал? Минимум сутки. Ничего, эта операция последняя, эвакуируемся в тыл, там и отдохнет.
Пока чистили рану, стало понятно – было два осколка и дел они натворили изрядно. Множественные повреждения носоглотки, челюсти, часть зубов отсутствует. Самое скверное – это буквально порванное лицо. И с этим ничего не поделаешь, останутся страшные шрамы. Там, в будущем это было бы решаемо, а тут… кто тут пластикой лица будет заниматься?
Рядом всхлипнули. Это Вилма встала у стола. Еще не успокоилась, пусть рядом постоит, вдруг помощь понадобится?
Кровотечение остановили, сшили несколько крупных сосудов. Павлов подсказывал глухим голосом – что надо делать, и Михаил чистил, сшивал…
Они уже заканчивали, когда вернулись санитары. По их лицам стало понятно – в обозе выживших нет.
- Товарищ военврач, что делать-то? – обратился один из них.
- Пару носилок приготовьте. – Глухо ответил Павлов. – И рядом будьте. Нечайка где?
- Да тут он, - санитар махнул рукой в сторону рощи, - у соседней палатки.
Наконец операцию закончили. Гортань прочистили, лицо собрали, причем Михаил очень старался накладывать швы мельче, чтоб меньше было заметно. Голову забинтовали, после чего Кошкину аккуратно переложили на носилки и позвали санитаров.
- Все, несите сразу в тыл.
Санитары взяли носилки и вышли.
- Хорошо… - пробормотал Павлов, устало глядя на Майского. – Очень хорошо, Миша.
Он накренился, и медленно вполз на операционный стол.
- Теперь меня, Миша.
- То есть… - не понял тот.
- Осколок. – И Павлов показал на одно из кровавых пятен, где угадывалось рваная дырка в халате. - Тут, под ключицей.
Вилма вновь всхлипнула, а Михаилу стало стыдно. Вдвойне.
«Так он ранен был! – потрясенно подумал Павел. – А мы считали растерялся профессор, стыдоба-то какая!».
На забрызганном кровью халате и переднике ранение не заметно. Бледность и растерянность хирурга приняли за потрясение от авианалета и ранения коллеги.
«Не оправдание, - буркнул Паша». И Михаил был полностью с ним согласен. Однако одному с операцией не справиться. Меримаа еще всхлипывает, можно попытаться.
- Вилма, ты очень нужна. Без твоей помощи мне не справиться.
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 21 мар 2018, 21:47

«Не оправдание, - буркнул Паша». И Михаил был полностью с ним согласен. Однако одному с операцией не справиться. Меримаа уже только всхлипывает, почти успокоилась и можно попытаться.
- Вилма, ты очень нужна. Без твоей помощи мне не справиться.
Медсестра утерла покрасневшие глаза.
- Мы все погибнем, - всхлипнула она.
- Возможно, - спокойно ответил Майский. – Но это не повод опускать руки, не так ли? Готовь инструмент.
Медсестра еще раз всхлипнула и быстро разложила рядом все по порядку - расширитель, зажимы, тампоны, пулевку. Михаил взглянул на девушку и неожиданно продекламировал:
- Мы знаем, что ныне лежит на весах, и что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет. *
- Твои стихи? – спросила медсестра, взглянув на парня.
- Нет. Это Ахматова.
- Не слышала.
Паша не знал, написаны уже эти стихи, или нет, но пришлись к месту, и Михаил не стал сердиться, что он вмешался.
Меримаа привычно встала, чтобы подавать требуемое и одновременно контролировать состояние оперируемого. Было непривычно видеть хирурга, который сам еще несколько минут назад делал операцию, а сейчас лежит без сознания на столе. И если бы не ранение, то работал бы дальше, спасая жизни раненых, переступая через боль и усталость. Из таких людей гвозди бы делать. Нет, не так, эти люди и есть гвозди. Такие не ржавеют. Такие не сгибаются даже перед смертью.
Эти мысли гостя придали сил и Майский вспорол всю одежду вместе с майкой от воротника к рукаву, откинул края в стороны и поданными тампонами расчистил рану от сгустков крови. Входное раневое отверстие было маленьким и предстояло найти и удалить этот крохотный кусочек металла, а главное, чтобы не начался сепсис, вычистить рану от всех инородных тел. Михаил сделал Павлову укол обезболивающего и посмотрел на Вилму.
- Готова?
- Да. – Твердо ответила девушка.
- Молодец! - Похвалил её Майский.
Операция началась. Михаил рассек ткани и начал разводить края раны. Осколок мелкий и должен был застрять неглубоко. Орудуя попеременно зажимом с тампонами и пулевкой, он искал направление раневого канала и наконец нащупал осколок. В этот момент погасла лампа над столом, и кто-то вошел в палатку. Вилма вскрикнула, уронив тампон на стол. Михаил взглянул на её испуганное лицо, затем обернулся. Позади стоял Нечайка с карабином, наведенным на Майского. Выражение на лице санитара в полутьме было жутким.
- Немцы! – Сообщил он.
- А у тебя приказ Перепелкина застрелить меня, чтобы к немцам не попал? – спокойно спросил Майский.
- Да, - подтвердил Нечайка. – И я выполню его.
- Знаю. Дай только осколок достану, рану почищу, перебинтую, и тогда стреляй.
Нечайка сделал шаг в сторону, посмотрел на оперируемого и его глаза удивленно округлились.
- Валерий Семенович, что с вами?!
- Не ори! – разозлился Михаил. – Он ранен и без сознания. Немцы где?
- Близко немцы.
- Приготовь носилки и подсвети мне рану. – Майский видя, как санитар нерешительно мнется, рявкнул:
- Живо! Фонарь в тумбе.
Нечайка достал фонарь, включил и направил на операционный стол.
- Ближе, - потребовал Михаил, вот так. Вилма, пульс.
- Слабый.
- Держись, Валерий Семенович… - прошептал Майский, ввел пулевку в рану, зажал осколок и медленно поворачивая, потянул.
- Пульс?
Недалеко прогремела пулеметная очередь, заглушив ответ медсестры. Переспрашивать не стал, и так ясно – операцию не закончить, надо эвакуировать Павлова в тыл.
Майский схватил большой тампон и прижал его к ране. Меримаа мгновенно все поняв, начала бинтовать грудь. После чего вместе переложили раненого хирурга на носилки. Михаил встал впереди, взялся за ручки и бросил через плечо Нечайке:
- Говори куда.
- По краю поляны, потом по тропе.
То есть к штабу – понял Михаил.
Быстрым шагом они миновали не раз перепаханную авианалетами поляну и вошли в рощу. Бой позади внезапно стих.
- Быстрей! – крикнул санитар. – Заслон сбили, сейчас здесь будут.
В подтверждение раздалось несколько выстрелов. Вскрикнул Нечайка и носилки начали тяжелеть. Михаил обернулся – раненый санитар, валясь вперед, из последних сил старался не уронить Павлова. Быстро присев и осторожно положив ношу на землю, Майский крикнул Вилме:
- Ложись!
И вовремя. Только они рухнули на землю, как поверху прошла пулеметная очередь. Вражеский MG дал еще пару очередей и замолк.
Солнце давно зашло. Отблеск вечерней зари окрасил небо в бирюзовый цвет. На открытых местах пока еще светло, в лесу же сгущающиеся сумерки размывали даже белые березовые стволы. Три тела замерли вокруг носилок в надежде затаиться – вдруг немцы в лесную темень не полезут?
Но Майский на этот счет особо не обольщался, уже зная из подсказок гостя, что немцы обязательно прочешут лес. Уже слышны резкие команды. Стоит врагу приблизиться и их белые халаты станут видны даже в темноте. Он стал стягивать халат с себя, и Вилме шепнул, чтоб тоже сняла. С Нечайкой сложнее. Он без сознания, плюс к этому его карабин при падении съехал и оказался придавленным, а ремень оказался поверх.
Неожиданно Нечайка открыл глаза и хрипя тихо произнес:
- Я… не смог… выполнить приказ… но… по… - он кашлянул, что-то темное потекло из рта. Санитар пытался еще что-то сказать, но не смог. Михаил от бессилия сжал кулаки, помочь раненому он не мог. Уходили из палатки в спешке, ничего не взяв. Он повернулся к Вилме. Испуга на её лице нет, а в глазах…
И Михаил правильно понял несказанный вопрос. Гость попытался вмешаться, но Майский подавил этот порыв.
- Я знаю, никто не сомневается в нашей победе. Германия капитулирует в начале мая 1945 года. И девятое мая, праздник Победы, выстраданный, пролитый кровью, потом и слезами, с ценой в десятки миллионов жизней нашего народа, будет самым святым днем нашей родины. Я из будущего, ребята, – тут голос Михаила немного изменился, но ни Меримаа, ни Нечайка, на это внимания не обратили, - поэтому капитан Перепёлкин дал тебе такой приказ, Ефим Степанович.
Нечайка улыбнулся и закрыл глаза.
«Зачем ты это сказал?».
«Так надо, Паша. Не вмешивайся, очень прошу».
- Враг не должен знать день своего конца? – удивленно спросила Вилма.
- Враг не должен получить тех знаний, что имеются тут. – И Михаил показал на свою голову, затем потянулся к карабину. Ухватившись за антабку, он потянул ремень чуть в сторону, чтобы снять его с санитара, а потом на себя.
- Что ты задумал? – тревожно спросила девушка. Тоже самое возникло в голове. Павел, загнанный волей хозяина вглубь, отчаянно пытался вмешаться, предчувствуя недоброе.
- Отвлечь немцев хочу, - ответил Майский, оттягивая затвор. – Три патрона. Не густо… Вилма. Я хочу попросить тебя позаботиться об профессоре.
- Миша…
- Не спорь, - прервал её Михаил, - времени нет. Я отвлеку немцев. Уведу их в сторону, а ты… не плачь.
Слез в темноте не видно, но он чувствовал – девушка плачет. Однако пора – недалеко хрустнула ветка, немцы уже рядом. Михаил быстро метнулся вправо, успел пробежать метров десять, как был обнаружен. Хлопнули выстрелы, но он успел броситься на землю и быстро проползти несколько метров. По раздающимся командам, Майский понял, немцы повернули в его сторону. Он вновь вскочил и побежал. И вместе с первым выстрелом по нему, сам выпалил из карабина в сторону врага. Пусть опасаются, злее преследовать будут, а там, как он уведет их подальше, приказ капитана Перепелкина выполнится сам собой. Вновь по-пластунски как можно быстрее, затем вскочить, карабин уже готов стрелять…
В него стреляли почти в упор. Два силуэта оказались почти рядом и тут же две вспышки. Две пули. Судорожный выстрел в ответ и бесконечный полет в темноту. Угасающее сознание отмечает вспыхнувшую стрельбу и громкое «Ура». Помощь пришла…
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 22 мар 2018, 19:43

Глава-5.

Сначала вернулась боль. Сильная. Грудь скрутило так, что даже стон вышел безмолвным. Потом стало слышно канонаду. Грохотало очень близко. Неужели поверили сведениям? Поверили и погнали немцев? Боль пульсировала и мешала думать. Что случилось вообще? В меня попали… в нас попали!
«Миша?». «Миша, ответь!».
- Миша-а-а! – прохрипел Павел и попытался встать, но немного приподнявшись, рухнул обратно. Ничего не слушалось. Тело, руки, ноги – все как чужое, а Миша молчит. Почему он молчит? – Миша!
Паша вдруг почувствовал, как его схватили чьи-то руки. Кто-то бережно поднял его и понес. Ему что-то говорили, успокаивали, но все слова вязли в сознании, и смысл их терялся. Глаза слезились и ничего рассмотреть он не мог. Внезапно пелена с сознания слетела, стало легче дышать, звуки стали четче. Рукам вернулась чувствительность. Паша сразу потер глаза и осмотрелся. Маленькая комнатка, белая с разводами кафельная плитка, раковина умывальника, унитаз…
- Где я?
- Ну слава Богу, очнулся! – радостно выдохнули рядом. - Ты в туалете, Паш. В нашей лаборатории.
«В туалете…» - подумал Свешников и сразу ощутил позыв.
- Ты как, сам управишься? – спросил Сергей. – А то мы поможем.
- Сам. – Буркнул Паша.
Друзья вышли и закрыли дверь…
Где-то вновь загрохотало. Раскатисто. Да это же гроза! А поначалу этот грохот Павел принял за канонаду. А как же…
Свешников навис над умывальником, смотря в одну точку. На душе тяжело. Обида душила. Не смог. Не сумел. Не уберег такого человека! А Павлов? А Вилма? Их спасли? Они выжили? Глаза защипало, и Паша заплакал…
Вспышка близкого разряда осветила лабораторию. Освещение чуть моргнуло, пискнул бесперебойник, оповещая об секундном пропадании питающей сети, а на основном блоке их детища загорелся красный светодиод. Маргелов с Жуковым переглянулись.
- Ну бл… - в последний момент Сергей сдержался, чтоб не выматериться.
- Бараны мы. – Поддержал его Вася. - Тупые!
- Ага, тупее некуда. Все предусмотрели. Мощную защиту поставили, на комп бесперебойник круче некуда, а сам аппарат…
Сергей присел перед блоком, выключил и включил, и облегченно выдохнул – блок управления датчиками работал.
- А что бы было, если Паша еще был там? – прошептал Вася, косясь на дверь туалета.
- Ничего хорошего, думаю. – Так же шепотом ответил Жуков. – Если я правильно понял процесс переноса, то тот канал, что его обеспечивает, должен поддерживаться постоянно. А если канал исчезнет, то…
- То обратного переноса не будет, - подхватил Вася. – А мы живой труп получим. Твой, мой или Пашин.
По спинам обоих пробежал холодок. Они посмотрели на дверь туалета.
- Что-то долго он там.
Сергей подошел к двери, собираясь окликнуть друга, остановился, прислушался, после чего рванул дверь и вбежал внутрь…
- Простите меня, мужики, - дрожащим голосом проговорил Паша. - Нервы не выдержали.
- Не надо, Паш, мы все понимаем.
Свешникова друзья усадили в кресло, укрыли и сунули в руки кружку с горячим чаем. А поначалу чуть ли не силой в него влили сто грамм водки. Теперь оба друга терпеливо ждали, когда Павел успокоится, и расскажет все.
- Ты пей чай и овсянники бери, - и Жуков подвинул коробку с овсяным печеньем поближе. - Первый голод утолишь, потом нормально поедим.
- Хорошо… - как-то отстраненно ответил Свешников.
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Re: Тропой мужества

Сообщение RDL_python » 23 июн 2018, 17:46

Эк оно понимашь.
Я прямо весь испереживался.
Но вот про "тугаменты важныя" - "Сталину на стол"...
Особенно прямо "с ходу"... Это, по моему, зря. Мда...
Я знаю где. Я знаю как.
Я не Оракул... Я - маньяк.
Аватара пользователя
RDL_python

 
Сообщения: 1881
Зарегистрирован: 27 апр 2015, 19:21
Откуда: Москва
Карма: 612

Re: Тропой мужества

Сообщение Валентинович » 29 ноя 2018, 22:10

RDL_python писал(а):Эк оно понимашь.
Я прямо весь испереживался.
Но вот про "тугаменты важныя" - "Сталину на стол"...
Особенно прямо "с ходу"... Это, по моему, зря. Мда...

Где хоть одно слово про Сталина, кроме стеба о попаданцах?

Выкладывать буду эпизодно, не по таймингу.

Комиссар Иванцов.

В чем сила, брат? Эта мысль удивляла. Откуда она? Какой брат? Братьев Антон не имел, был единственным ребенком в семье. Почему эта мысль терзает сознание уже целый час? Впрочем, кроме странного вопроса мучений добавляли голод и жажда. Если голод иногда отступал из-за боли в раненой руке, то жажда мучила постоянно.
В чем же сила, брат? В правде! Странно звучит, но признать - логично. Вся сила в правде. Не поспоришь. Но чертова жажда...
Вчера остатки батальона вышли к хутору. Его хозяин, древний дед, долго ворчал на незваных гостей, но отдохнуть и привести себя в относительный порядок дал. Вот с продуктами не помог. Единственно, расщедрился вяленой рыбой. Каждому досталось по пять рыбешек. Хоть она была не особо соленой, однако пить после нее все равно хотелось. И от голода не спасло, только усугубило. Набранная на хуторе вода быстро закончилась, теперь из-за жары и жажды страдали все, особенно имеющие ранения. Как назло, на пути ни речки, ни маленького ручья не попадалось.
Странно, но было страшно. Вроде бы уже отбоялся своё. Еще в первый налет, когда немецкий пикировщик казалось, падал прямо на него. С жутким воем, пробирающем до самых печенок. И близкие взрывы бомб вколачивали этот страх в мечущееся сознание, и земля с каждым ударом подбрасывала ее вверх, а в голове гудел царь-колокол. Тогда уже думал - ничего страшнее авианалета нет. Думал...
Под шквальным огнем в атаку подняться, повести за собой, показывая пример, как комиссар, как коммунист, наконец! Лишь одно это помогло обуздать свой страх. А потом... а потом он увидел смерть. Нет, не так - Смерть. На его глазах бойца буквально разорвало на части. И паническая мысль - вдруг и меня так же... ноги предательски ослабли...
Удалось побороть, подавить и загнать этот страх вглубь. Никуда он не делся. Не избавиться от него. Может поэтому опять страшно? Может именно в этом ответ на вопрос - в чем сила? В способности побороть свой страх. И вновь этот страх. Как с ним бороться? Вся сила воли уходит на то, чтобы держать его в глубине. И что-то еще... чужое, тоже странное. Мысли эти, мешающие внимательно следить за обстановкой, за разговорами бойцов, за тропой, которая, то есть, то её нет...
Шли в основном через лес, на восток, к грохочущей канонаде. Там свои, там еда, там отдых, а главное уверенность во всем.
Чертов лес... так трудно идти...
Иванцов не представлял, что леса может быть так много. Ни дороги, ни маленькой тропки. Коренной москвич в настоящем лесу-то ни разу не был. Парки и скверы Москвы не идут ни в какое сравнение с этой чащей. По рассказам друзей бывавших в Сибири тайга это вообще что-то непроходимое. Тут явно не сибирская тайга, но и не парк в Сокольниках. Сухие упавшие ветки, прошлогодняя листва, поваленные ветром деревья, густой подлесок, все это затрудняло проход. Но деваться некуда. Иногда они выходили к малозаметным тропкам, но эти тропы были проложены не людьми. Боец Бесхребетный пояснил - по этим тропам ходит зверьё. Даже двигаясь по ним, надо внимательно следить за тем, куда наступаешь. Выворотни, ямки, норы, все это, по словам бойца Бесхребетного представляло опасность. Можно повредить ноги, а ноги всегда важны в лесу, особенно в их положении.
Двигались цепочкой. Первыми шли бойцы из их батальона. Семь человек 'тропили' путь, за ними шли трое легкораненых. Перед Иванцовым двигался боец Ушаков. Он вместе с Бесхребетным прибился к группе возглавляемой комиссаром два дня назад. За двое суток произошло многое, и Иванцов постоянно следил за этими бойцами, по документам из соседнего полка. Два разных человека. Если Ушаков был общительным, грамотным, а главное комсомольцем, да еще комсоргом роты, то Бесхребетный являлся полной противоположностью. Постоянно угрюм. Беспартийный. Мало разговаривал, на вопросы отвечал односложно. Иногда начинал бурчать что-то под нос. Но несмотря ни на что, свое дело знал, а главное хорошо ориентировался и умел ходить по лесу. Охотник - кратко пояснил он. На что Ушаков только усмехнулся. Иванцов давно заметил - комсорг поглядывал на Бесхребетного неприязненно. Ясно, что отношения между двумя бойцами не очень.
Впереди раздался треск - кто-то из впереди идущих опять наступил на сухую ветку. Позади раздраженно забурчал Бесхребетный. Нелюдимость начала раздражать, но в этот раз он был прав, можно и внимательнее быть. Красноармейцы старались не шуметь, но какое там. Идущий позади Бесхребетный вообще никаких звуков при движении не издавал - ни шелеста листвы, ни хрустящих звуков. Как это возможно, Иванцов не представлял. Может и вышло бы и у него идти тихо. Не мешала бы жажда, не терзал бы голод. Боль вот в плече поутихла, лишь немного отдавалось дерганьем при каждом шаге. Воды бы из колодца, чистой, холодной, а потом...
Что говорить - усталость, голод и жажда потихоньку делали своё дело. Моральный дух падал. И часто слышались недоуменные разговоры - где же наша непобедимая и легендарная? Почему до сих пор нет сокрушающего удара по врагу? Возникали и пораженческие разговоры, кои с молчаливого одобрения комиссара сразу пресекались комсоргом Ушаковым. Он единственный, кто подбадривал товарищей на всем пути. В противоположность ему ворчал всегда нелюдимый боец Бесхребетный.
- Брось нести глупости! - раздраженно рявкнул Ушаков. В очередной раз.
- Глупо было стрелять последними патронами по вражеской колонне...
В том бою они потеряли убитыми одиннадцать человек, пятеро получили тяжелые ранения и четверо легкие, включая комиссара. Остатки батальона враз уменьшилась наполовину. Потери врага, если оценивать объективно, были несоразмерны. Интересно, откуда такие мысли про объективность?... Немцы долго преследовали отходящий отряд. И только благодаря бойцу Бесхребетному, удалось оторваться от погони. А тяжелораненые умерли. Ни лекарств, ни бинтов. Стоило ли начинать тот бой, или не стоило, теперь на ходу пояснял Бесхребетный:
- Патронов бы побольше, гранат, да пулеметов пару, тогда стоило. А у нас чего? По пять патронов на винтовку, и все. А гонору на дивизию. Вот и результат...
- Несознательные разговоры ведешь, - процедил Ушаков оборачиваясь. - По-твоему, пусть враг нашу землю топчет? Ведь так, товарищ батальонный комиссар?
- Почти. Но боец Бесхребетный иногда дело говорить. - Сказал Иванцов и вдруг понял, что собирался произнести совсем другое.
- Хм... - смутился комсорг. - Все-равно несознательно утверждать, что уничтожать врага при любых обстоятельствах плохо.
'Он идиот?' - всплыло в голове, и Иванцов очень удивился, хотя понимал - Ушаков тут не совсем прав. Однако откуда такие мысли возникают?
- Сознательный-несознательный, - ворчал Бесхребетный, - я более твоего в воинском деле разумею. Чай, третий год служу. С умом воевать надо. С умом! А ты лишь на собраниях баять горазд.
- Именно поэтому ты не командир до сих пор? Мало того не сознательный, так еще врагу сочувствующий.
- Ты говори, да не заговаривайся! - зло ответил Бесхребетный.
Ушаков тем временем отпустил ветку, которую придержал, проходя куст, и она хлестко ударила Иванцова. Аккурат в раненое плечо. Комиссар вскрикнул от вспыхнувшей боли, ноги подогнулись и он повалился назад.
Еще падая Иванцов ощутил, как его подхватили и, придерживая, мягко опустили правее тропы. Слева оказался трухлявый пень. Выходит, за малым об него не ударился? Позади был лишь Бесхребетный, так это он, значит, не дал упасть.
- Говорил же! - буркнул тот. - Голова твоя пустая.
- Товарищ батальонный комиссар! - Ушаков оказался рядом, оттолкнув Бесхребетного. - Простите, я не нарочно.
- Да ничего, - прохрипел Иванцов в ответ. - Я б тоже сплоховал.
По лицам собравшихся вокруг бойцов читалось тоже самое. Веток никто не придерживал, как не напоминал об этом Бесхребетный.
- Больно? Давайте посмотрю. - И Ушаков потянул узел.
В плечо стрельнуло такой болью, что сознание померкло.
'Вот, даун!' - промелькнула злая мысль через боль. Кто это сказал, Иванцов не понял. И кто такой даун?
- Отойди, - буркнул Бесхребетный. Даже хлопнул по руке комсорга, пресекая новую попытку развязать узел. - Не снимают так, тютя! Нежно надо, нежно.
Ушаков ничего не сказал, лишь зыркнул зло.
А боец осмотрел бинт, вздохнул и произнес:
- Узел затянут, - при этом на Ушакова взглянул с укором, - придется повозиться. Привал, товарищи.
Никто с места не двинулся, а лицо комсорга стало пунцовым. Явно читалось - чего раскомандовался? Иванцов посмотрел на лица других красноармейцев. Да-а-а, похоже, никто Бесхребетному не доверяет. Плохо. А вроде недавно отношения были другими.
- Привал, товарищи. - Прохрипел Антон. - Снимай бинт, боец.
Распутав узел, Бесхребетный осторожно размотал повязку. Тампон сразу снимать не стал. Он снял свой сидор, распутал узел и достал фляжку. Взболтнул - внутри всплеснулось. Все уставились на него и невольно сглотнули - свои фляжки были пусты, воду выпили давно. Тем временем боец снял крышку и тонкой струйкой намочил тампон. Затем протянул фляжку Иванцову.
- Выпейте, товарищ батальонный комиссар.
Пока Иванцов допивал те капли, что остались, Бесхребетный, осторожно отвел тампон от раны, взглянул на неё и нахмурился. Комиссару не видно - прилетело со стороны спины слева.
- Что там? - хрипло спросил Антон. - Болит...
- Если болит, значит заживает. Перебинтовать бы.
Бесхребетный явно врал. Антону это стало ясно сразу. Назло, или не хочет расстраивать? Зря. Правду надо говорить. Всегда, надо говорить правду. Ведь вся сила в ней. Странно. Каким-то не своим, а чужим чувством, Иванцов понимал, что его легкое ранение перетекло в тяжелое.
- Опиши мне рану, - неожиданно для себя сказал Антон. - Только правду, что там у меня?
- Гной течет, товарищ батальонный комиссар.
- Стоп, давай без чинов. Просто рассказывай, что видишь.
- Кожа местами белая местами цветом как земля, - начал тихо говорить боец. - Края сначала темнокрасные, потом черные. Много гноя течет.
Бесхребетный говорил тихо намеренно, чтобы не слышали другие бойцы. Антон это сразу понял. Значит что - сепсис? Иванцов читал как-то медицинский справочник от скуки и об заражении крови знал. Вот откуда ему известны симптомы? А что там с симптомами? Недомогание? Так сколько верст отмахали, да по лесу-то! Тошнота? Не тошнит вроде. Язык сухой. Ну так жара и не пил давно. О тех каплях что были во фляжке можно не упоминать. Понос? Иванцов удивленно хмыкнул - с чего? Ел давно, так что нечем. Температура? Вроде имеется, но какая?
- Я тут по пути ветлу видел, - сказал боец, - и лопух вроде.
- Зачем лопух и что за ветла? - Влез постоянно прислушивающийся к разговору Ушаков.
- Ветла это ива. - Ответил Бесхребетный. - Её кора жар сбивает. А корни лопуха есть можно. Как морковку, только вкус не тот. Жаль, полян не попалось, можно было Иван-чая набрать. Его листья как чай заваривать можно, а корни есть, вкус как у капусты. Жаль липы в этом лесу нет.
- А у липы-то что? Тоже корни съедобные? - съязвил комсорг.
Бойцы вокруг засмеялись.
- Из коры липы не только мочало выходит, - наставительно сказал Бесхребетный, - часть её вполне съедобна. Не то что сосновая. Эту лучше поджаривать.
Иванцов откровенно наслаждался очумелым видом бойцов.
Аватара пользователя
Валентинович

 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: 19 ноя 2014, 11:31
Откуда: Нижегородец
Карма: 60

Пред.След.

Вернуться в Мастерская начинающего автора

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

cron