Гвоздодер (последний бой лейтенанта Фомина)

[Владимир Тимофеев]

Вообще говоря, этот рассказ вошел отдельной главой в уже изданный роман "Экипаж легкого танка".
Однако сам рассказ пришлось сильно переработать. Поэтому решил выложить его здесь. В изначальном, так сказать, виде.

[Владимир Тимофеев]

Гвоздодер
(Последний бой лейтенанта Фомина)

- Алло. Да, это Фомин. Что вы говорите? Завтра? Хорошо, завтра в двенадцать, - нажав кнопку «отбой», главный инженер посмотрел на Руслана. – Так что ты мне там про лом говорил?
- Андрей Николаевич, я просто спросить хотел, какой вообще срок службы у лома?
- А черт его знает. По нормам вроде года три или четыре. Но вообще, сам понимаешь, такая железка может лет сто прослужить.
- Ага. А у меня за две недели уже три ухайдакали. И Бойко еще гвоздодер потерял до кучи. Как мне их теперь списывать, Андрей Николаевич?
- Ну так зови сюда своего Бойко. Вместе и спросим.
Прораб выглянул за дверь и громко заорал:
- Эй, мужики! Бригадир где?.. Где?.. Сюда пускай подойдет.
Через несколько минут в прорабскую вошел Бойко.
- Звали, Руслан Александрович? Андрей Николаевич, здрасьте.
- Слушай, Вась. Вот ты мне объясни, пожалуйста, из чьего кармана мы за инструмент поломанный платить будем? – прораб направил на бригадира карандаш и недвусмысленно похлопал себя по карману.
- Какой инструмент?
- Как какой? Над ломами ты зачем надругался, ирод?
- Так там же блоки бетонные были. Вот ребята и перестарались, ну…погнули их там… легонько.
- Нихрена себе легонько!? - возмутился прораб. - Да вы их почти узлом завязали!
Бригадир сел на стул и тяжело вздохнул:
- Ну, тогда уж чего уж. Тогда уж на меня их повесьте, ломы эти гребанные.
Главный инженер посмотрел на обиженного бригадира и засмеялся:
- Ладно, Василий Иванович. Не дергайся. Спишем мы их как пришедшие в негодность. Руслан, давай сюда акт. Я подпишу, - Фомин пододвинул к себе бумаги и размашисто расписался на каждом листе. - Да, кстати. Василий Иванович, а гвоздодер ты где потерять ухитрился?
- Да тут, Андрей Николаевич, такая история вышла. Я этот гвоздодер в щель какую-то на полу уронил. Доску кое-как отодрал, а там целое гнездо мышиное. Я этот гвоздодер час искал. А его нет как нет.
- Что? Мыши гвоздодер утащили? – расхохотался прораб.
- Да не, ну куда им. Сам никак понять не могу.
- Ну ладно, черт с ним, с гвоздодером. Может, найдется когда-нибудь,- подытожил главный инженер, потом посмотрел на снегопад за окном и тихо пробормотал. – Когда-нибудь.

* * *
- Петро, не отставай, - негромко крикнул лейтенант Фомин замыкающему отряд бойцу.
- Да это всё снег, мать его, - чертыхнулся Петя Конашук, поправляя ремень карабина. – Глубокий, мля.
- Ты ему спасибо скажи, снегу-то. Кабы не он, мы бы здесь все как на ладони были.
Метель и снегопад надежно скрывали четверку партизан, бредущих по полю к темнеющим в вечернем сумраке избам. Однако расслабляться было еще рано. Бывший танкист Фомин прекрасно понимал, что может случиться с одиночной целью на открытом пространстве, и потому гнал и гнал своих бойцов в стремлении побыстрее пересечь заснеженное поле.
Дойти до села Куриловичи – что ж, эту часть приказа группа Фомина выполнила. Осталось немногое - проверить подходы, определить наличие или отсутствие противника, дождаться своих. Ну или возвращаться назад, если в деревне опять обосновался немецкий гарнизон. Приказ Запорожца, комиссара бригады, следовало выполнить неукоснительно. Еще совсем недавно на северо-востоке шли тяжелые бои, а через село, располагавшееся на дороге из Простав в Миоры, регулярно проходили вражеские колонны. Однако наступление Красной армии оказалось не слишком удачным, и фрицы, по слухам, ушли из находящейся в глубоком тылу деревни. Но могли и подстраховаться, оставив в Куриловичах отделение-другое из охранных частей, чтобы обеспечить, если понадобится, беспрепятственную переброску резервов на опасное направление.
С комиссаром бригады у Фомина сложились особые отношения. Тяжелораненый лейтенант-пограничник Андрей Запорожец попал в фашистский плен после либавских боев в страшном июне 41-го, а лейтенант-танкист Александр Фомин – чуть раньше под Шауляем. Судьба свела их вместе в шталаге-1Д возле восточно-прусского городка Эбенроде. Удачный побег в сентябре 42-го сблизил двух советских людей. Из двадцати измученных узников, не опустивших руки в немецком плену, до белорусских лесов добрались только пятеро. Запорожец выбился в начштаба, а потом и в комиссары партизанской бригады, Василий с Иваном погибли в летних боях 43-го под Дисной, а сам Фомин уже полтора года оставался командиром спецгруппы. Еще один участник того побега, улыбчивый ленинградский парень Коля Бойко, стоял сейчас перед своим командиром, положив руки на ППС-самоделку.
…Два дня назад в отряд прибыл секретарь вилейского обкома ЛКСМ Петр Машеров, и вместе с Запорожцем и командиром бригады Сыромахой они согласовали дальнейшие планы партизанской работы. В ближайшие дни южнее Полоцка несколько отрядов должны были начать наступление на вражеские гарнизоны, а задача бригады, как потом пояснил комиссар в доверительной беседе, состояла в отвлечении карателей повышенной активностью в браславских лесах.
Назавтра комсомольский секретарь с пятеркой бойцов собирался двинуться к Вилейкам, а путь на юг лежал как раз через Куриловичи, где можно было передохнуть и пополнить запасы продовольствия…
- Вроде тихо все, - пробормотал Бойко, выглядывая из-за плетня ближайшего дома на заснеженную дорогу, идущую сквозь село.
- Тихо-то тихо, а проверить еще раз не помешает, - отозвался командир. – Не нравится мне что-то. Как будто целый день здесь на санях катались туда-сюда.
- Так вечер…кха-кха… дрова возили али сено там с хуторка, - Мирон Свиридяк, проводник из местных, прокашлявшись, махнул себе за спину, указывая на недальний сарай за околицей. Его осипший от недавней простуды голос был едва слышен.
- Ладно, идем дальше. Где там у тебя свояк обитает?
- Та рядом же, во втором доме. Ща я быстро до него добёгну, гляну и вам махну.
- Стой… гранату возьми. На всякий случай.
Мирон ощерился, забрал у Петра похожую на обрезок трубы ПГШ, и, расстегнув цигейку, сунул смертоносную игрушку за пояс.
- Ежели шо не так, громыхнет на всю деревню – зараз услышите.
- Ты уж лучше постарайся без этого. Увидишь что - сразу назад. Мы за тобой, к калитке подберемся – там будем ждать.
Через минуту Мирон перелез через невысокий забор и неслышной тенью скользнул к избе. Трое оставшихся затаились перед калиткой. Тихий стук в окошко. Мелькнул и снова пропал огонек зажженной лучины. Свиридяк выпрямился во весь рост и, уже не скрываясь, поднялся на крыльцо. Дверь отворилась, и проводник исчез в темном проеме.
- Ну теперь, кажись, все, - открывая калитку, довольно пробурчал Бойко.
- Не торопись, - одернул бойца командир. – Идем по одному. Ты первый, Петр замыкающим. Оружие наготове.
В доме тем временем раздался неясный шум, затем на крыльцо вышел Мирон и махнул рукой – мол, все в порядке. Напряжение последних минут спало, и Фомин облегченно вернул свой ТТ в кобуру. Бойко, закинув автомат за спину, вошел в дом, и только Конашук все еще оглядывался, держа карабин наизготовку.
- А-а-а, бл… - захлебнувшийся крик Николая и сдвоенный винтовочный выстрел разорвали снежную тишину. Александр попытался выхватить из кобуры пистолет, одновременно отпрыгивая в сторону от крыльца, но пуля, попавшая в бедро, опрокинула лейтенанта на землю, а последовавший после удар прикладом выбил из головы остатки сознания.

* * *
Очнулся Фомин от холода и боли. Голова раскалывалась, круги перед глазами не давали мыслям возможности собраться и осознать произошедшее. Окоченевшие руки были связаны за спиной, левую ногу он почти не чувствовал.
- Товарищ командир…Николаич… - тихий шепот Бойко вернул лейтенанта в реальность.
- Что…где мы?.. – голос казался слабым и каким-то чужим.
- В сарае каком-то, заперли нас тут, утра дожидаются… гады.
Сквозь прорехи в крыше пробивался свет луны – снегопад закончился и только ветер слегка подвывал за дощатыми стенами.
- Что…с нашими…Петр…Мирон?
- Убили Петруху, а Мирон… сука Мирон. Сдал всех, сволочь. Свояк у него полицаем оказался. Их там целый десяток в избу набился, да снаружи еще столько же.
- А утром… чего ждем?
- Я так понял, к утру к ним эсэсманы какие-то подъехать должны. Ждать кого-то будут. Важного.
- Важного… важного?.. Важного! – до командира вдруг дошло, кого здесь собираются дожидаться, и ему стало совсем хреново. Не иначе, как Машерова им сдал кто-то. Хотя, почему кто-то? Тот же Мирон и сдал, недаром он все утро выспрашивал, куда да зачем их посылают. Вот ведь падаль драная…
- Что делать будем, Николаич? – вопрос Бойко прервал невеселые думы Фомина.
- Что делать, что делать. Ты здесь не пошарил еще? Может, инструмент какой завалялся?.. Нам бы развязаться для начала.
- Не-е, глухо все. Как в могиле.
- Не каркай раньше времени… Слышишь, мыши шуршат… Вот там поищи… Поищи, говорю. Чувство у меня такое, что есть там что-то.
Николай отполз от командира, прислонился спиной к стене и принялся шарить связанными руками среди остатков соломы. Через пару минут он радостно сообщил лейтенанту:
- Есть… точно есть. Железка какая-то ребристая… Так, острая с краю. Щас, щас только веревку… дерну... О-па! – освободившимися руками Бойко вытащил из-под себя изогнутую стальную штуковину. – Ну нихрена себе!? Фомка! Прямо гвоздодер натуральный. Откуда?
- Да какая разница? Руки лучше мне развяжи…Черт, да осторожней ты. У меня ж нога прострелена… Бл… больно-то как.
Николай склонился над командиром, осмотрел ногу. Затем, оторвав от рубахи рукав, наскоро перетянул ногу возле ранения.
- Командир… ты это, встать попробуй. Вроде навылет прошло, кровь запеклась уже или того, замерзла.
Фомин растер закоченевшие пальцы и попытался подняться, цепляясь за доски. Со второй попытки ему удалось сделать несколько шагов вдоль стены сарая. Тупая боль в ноге отдавалась при каждом шаге, но была терпима. А вот с головой было гораздо хуже. Удар прикладом даром не прошел, и теперь все перед глазами качалось из стороны в сторону, не давая возможности сохранять равновесие.
- Ничего. Ходить могу. Не быстро, правда… За стеной что? Еще не смотрел?
- Как не смотрел? Смотрел. Там и там темень, не видать ничего. Тут – огород и дрова лежат. А за дверью – двор, ходит там иногда кто-то. Наверное, часовой.
- Наверно или точно?
- Точно ходит. Постоит немного, потопчется перед дверью и к дому - холодно тут на ветру-то стоять.
- Давай-ка, Коля, к стене, у огорода которая. Доски оторвать попробуем… Да тихо ты… На-кось, - лейтенант вытащил из кармана полушубка небольшой обмылок и протянул его Бойко. – Все для бани берег. Ты им фомку натри или еще как-нибудь – все ж скрипа поменьше будет.
В звуках ветра скрип отрываемых досок был почти не слышен и через десять минут двое разведчиков по очереди вывалились на снег возле стены сарая. Бойко прополз вдоль поленницы и осторожно выглянул за угол.
- Точно часовой. Один. У крыльца стоит, курит. Ага, щас сюда пойдет.
- Что с оружием?
- Мосинка у него. На левом плече. Больше ничего не видать.
- Ты его приложить сможешь, как сюда подойдет?
- Смогу, - Николай ухмыльнулся, помахав фомкой. – Приголубим его как миленького. Чай, не впервой.
Часовой бросил на снег докуренную самокрутку и неторопливо побрел к сараю. Остановившись возле двери, он потрогал замок, притопнул ногой и развернулся к дому. Стремительный бросок Бойко не оставил полицаю ни единого шанса. Загнутым концом гвоздодера Николай с размаху пробил часовому правое ухо.
Кроме винтовки у полицая обнаружился нож, пяток патронов и несколько раскрошенных сухарей. Тело убитого затащили за сарай и присыпали снегом.
До калитки можно было добежать прямо через двор, но этот путь представлялся опасным. На освещенном лунным светом пространстве негде было укрыться, и любой случайный взгляд из окна оказался бы для партизан роковым. Решили тихо пробираться вдоль затененной стены дома. Быстро обогнув крыльцо, беглецы перевели было дух, но тихий скрип открывающейся двери заставил их снова прижаться к бревнам.
На крыльцо вышел ни кто иной, как сам Мирон Свиридяк. На шее у него висел Бойковский автомат. Спустившись по ступеням, Мирон достал из кармана спички, прикурил папиросу, несколько раз жадно затянулся и принялся оглядываться, видимо, желая узнать, куда подевался второй часовой. Дальше ждать было нельзя, и, зажав в руке нож, Николай метнулся к ничего не подозревающему Мирону. Однако то ли предатель что-то почувствовал, то ли все произошло случайно, но удар ножа развернувшийся Мирон встретил поднятым вверх ППСом. Нож отлетел в сторону, и оба бойца покатились по снегу, вырывая друг у друга автомат. В конце концов Свиридяк оказался сверху и изо всех сил попытался придавить горло противника тяжелым оружием, в которое тот вцепился мертвой хваткой. Осипший голос не давал Мирону возможности позвать на помощь, и он только шипел, все ниже и ниже склоняясь над почти поверженным врагом.
Ощутить радость победы Свиридяк не успел – доковылявший до места схватки лейтенант огрел его по шапке стальным гвоздодером.
- Ты как, живой? – спросил Фомин у Николая, когда тот, выбравшись из-под обмякшей туши, уселся на снег. Бойко в ответ только кивнул тяжело, держась руками за горло и пытаясь кое-как отдышаться.
- Ох, и здоров же козел, чуть не удавил на х… - зло сплюнул боец, перестав, наконец, судорожно глотать воздух. – Автомат мой притырить хотел. У-у, гад ползучий… Слушай, командир. Надо бы его тоже, того, за сарай оттащить.
- Он тут и так хорошо лежит, под окошком прямо - с крыльца хрен заметишь. А у нас, Коля, времени совсем нет. Пока они тут не очухались, мы с тобой по-быстрому ноги в руки и до лесу. Бери давай винтовку, автомат свой. Часа два, думаю, у нас еще есть. Как-нибудь дохромаем…

* * *
Лейтенант ошибся. Два часа им, конечно, не дали. Уже через час со стороны деревни послышались заполошные крики и еще через десять минут на заснеженном поле появились темные фигурки преследователей. Метель давно уже прекратилась, небо начинало потихоньку светлеть, и полицаям не составило особого труда понять, где искать беглецов – цепочка следов ясно указывала направление.
- Все, командир. Кажись, отбегались, - тяжело вздохнул Бойко, оглядываясь назад. Лейтенант почти висел на его плече и все еще пытался идти самостоятельно.
- Что…там?
- Бегут сволочи. Минут через двадцать здесь будут. Жаль, до леса-то всего ничего осталось.
- Вперед, Коля… вперед, - натужно дыша, прохрипел Фомин. – В лесу… в лесу их встретим.
Добравшись до опушки, партизаны упали в снег возле высокой березы и еще какое-то время лежали, приходя в себя от последнего судорожного рывка. Спустя минуту Николай приподнялся и поглядел в сторону деревни.
- Да-а. Человек пятнадцать. Хорошо хоть, что мы по старым следам пошли. Тут слева и справа снег глубокий – хрен обойдешь. Так что в лоб попрут, - Николай повеселел и подмигнул лейтенанту. – Ничего, Николаич. Мы еще повоюем. Кровью гады умоются.
- Эх, Коля, Коля. Ничего мы тут не навоюем одним рожком и десятью патронами. Видишь, светает потихоньку. Сам же говорил, эсэсовцы к утру будут. Так что зажмут нас здесь, а как патроны кончатся, так и все, возьмут нас… тепленькими, - командир грустно посмотрел на Бойко, потом потянулся рукой к трехлинейке. – Ты мне винтовку-то оставь. И патроны все… А сам иди. Ты быстро дойдешь.
- Командир, ты что? Да за кого ты меня держишь? Да чтоб я, да товарища? Да я, бл…
- Красноармеец Бойко! - жестко прервал бойца лейтенант. – Это приказ. Ты. Должен. Дойти. До бригады. Тебе все ясно? Тогда выполняй.
- Есть, товарищ лейтенант. Но… товарищ лейтенант. Ну не могу я так!
- Понимаешь, Коля… не дойдем мы. Вдвоем не дойдем. Немцы… не сунутся немцы сегодня в лес, а уж полицаи тем более. Задержу я их, уж как смогу, задержу. А ты… ты уйдешь, ты сможешь, я знаю. Так что давай, боец, вперед. И… не поминай лихом.
Лейтенант отвернулся, проверил затвор у винтовки, а потом принялся деловито раскладывать патроны на куске коры от старой березы. Николай немного постоял, глядя на командира, затем резко развернулся и быстро пошел вглубь леса, с непонятной злостью отбрасывая свисающие на его пути ветки деревьев.

* * *
- Ну что, постреляем немного, - пробормотал лейтенант, выглядывая из-за корней березы. – Давно я уже так не стрелял. Жаль только, что не из танка. Уж тогда б мы повеселились… Ну, ты первым будешь…
Хлопок выстрела. Есть. Черные фигурки попадали на землю. Одна из них, видимо, уже не встанет. Выстрел. Крики команд, переползания. Крайняя фигурка вскочила, бросилась вправо и увязла в снегу по пояс. Александр тщательно прицелился, выстрелил. Черт, мимо. Ниже брать надо. Еще один выстрел, еще... Попал. Фигурка взмахнула руками и, переломивщись пополам, скрючилась в сугробе. Остальные открыли беспорядочную стрельбу.
Фомин сполз вниз, перезарядил винтовку. Выглянув из-за березы с другой стороны, он увидел, что полицаи короткими перебежками пытаются подобраться поближе.
- А вот это нафиг, ибо нефиг, - лейтенант, почти не целясь, дважды выстрелил в сторону противника. И, как ни странно, опять в кого-то попал – истошный крик, переходящий в хрипение, был хорошо слышен в морозном воздухе.
Еще один полицай рванул в сторону, теперь уже в левую, и также провалился в сугроб. Несколько минут, пока он выбирался обратно, Фомин не стрелял. Двое, поддержанные огнем остальных, бросились вперед. Выстрел, мимо. Затвор. Еще выстрел. Один из бежавших, подволакивая ногу, отползает назад, второй укрылся за снежным заносом.
Так, последний патрон. Хотел, хотел лейтенант оставить его для себя, но, видать, не судьба. Бывший танкист отчетливо понимал, что чем дольше он будет здесь лежать, тем больше шансов у Бойко добраться живым до бригады.
- Эй, мужики, - раздался крик со стороны поля. - Хорош стрелять. Глядишь, живыми останетесь.
«Решили поговорить? Ну что ж, поговорим».
- Ага, живыми. Так я вам и поверил.
- Да вы не ссыте. Мы вас, хлопцев, только попинаем немножко и все. А там, может, и в самооборону к себе возьмем… Ну? Чего молчите?.. Ну, как знаете…
Некоторое время ничего не происходило, а затем тишина январского утра вновь взорвалась ружейным грохотом. Преследователи всей толпой рванули к березе, за которой лежал лейтенант. Фомин последний раз вскинул винтовку, но выстрелить уже не успел. Пуля, попавшая в цевье, выбила трехлинейку из рук. Подскочивший приклад больно ударил по щеке, и лейтенант скатился с пригорка на утоптанный снег.
«Ну вот и все», - подумал Александр, услышав резкий злобный окрик «Лежать, сука!» Сильный удар ногой в бок заставил его перевернуться на спину. Правую ладонь обожгло холодом – «Фомка!». Стараясь не делать резких движений, лейтенант открыл глаза. Сжатый в руке гвоздодер был скрыт рукавом полушубка.
Перед Фоминым в расстегнутой кацавейке стоял Мирон Свиридяк, живой и невредимый.
- Та-ва-рыщ лый-ты-нант. Что, не ждал, падла? Думал, убили Мирона? А вот хрен тебе!
Мирон схватил лейтенанта за отвороты одежды и резко вздернул вверх ослабевшее тело своего бывшего командира.
- Где второй? Колян где? – заорал Свиридяк, брызгая слюной в лицо Фомина.
Лейтенант улыбнулся и вдруг завалился назад, увлекая за собой Мирона. Выставленное вперед стальное жало гвоздодера вошло предателю в живот.
- Эй, ты чего, чего? – один из полицаев испуганно отскочил назад, передергивая затвор карабина.
Бывший танкист тихим движением вытащил из-за пояса Мирона гранату и, отвалив в сторону обмякшее тело врага, поднял ее над собой…
Взрыв разметал сгрудившихся вокруг полицаев, а осыпавшийся с деревьев снег белым ковром накрыл место последнего боя лейтенанта Красной армии.

* * *
- Слушаю, товарищ генерал-майор.
- Как обстановка? Что говорят?
- Работаем, товарищ генерал-майор.
- Ладно. Комиссия из Москвы будет с этим делом разбираться. У тебя лично, Степан, все нормально? Проблем нет?
- Все нормально, Федор Константинович.
- Ну, тогда жди перевода. Через месяц-другой. Как только комиссия отработает.
- Спасибо, товарищ генерал-майор.
Степан Миронович Свиридяк положил трубку и мысленно перекрестился. Дело было, конечно, тухлое, но поручение куратора майор выполнил. Организовал в лучшем виде - операция прошла без сучка и задоринки. Машина ГАИ далеко впереди, случайный грузовик – и все, нет первого секретаря. Автомобильная катастрофа, бывает. А завтра, конечно, некролог во всех газетах. Типа, на … году жизни … непоправимая утрата … верный ленинец … первый секретарь ЦК компартии Белоруссии Петр Миронович Машеров … бла-бла-бла.
Осталось лишь подчистить хвосты и вперед, в Москву, во Второй Главк. Ну что ж, это жизнь, кому-то не везет, а кто-то, наоборот, растет в чинах и званиях. Да, это жизнь. Просто. Жизнь.

[Алексей]

Сильное произведение!

[HoKoNi]

улыбчивый ленинградский парень Коля Бойко, стоял сейчас перед своим командиром, положив руки на ППС-самоделку.

Вот это немного непонятно: или ППС, или самоделка. Если что-то другое, неплохо бы разжевать.
А вещь действительно сильная, Володя! С почином!

[Алексей]

Степан, на сколько я понял из текста,-сын Мирона.
Только вот в советское время Степан , с такими предками - как мог в органы попасть? Ведь проверяли строго родословную.
Буду признателен, если поточней сие предположение прокоментируете Владимир Анатольевич.Заранее благодарен!

[Владимир Тимофеев]

Вот это немного непонятно: или ППС, или самоделка.

Именно ППС и именно самоделка. То бишь, изготовленный кустарным способом "клон" ППС.
В партизанских мастерских и не такое творили.

Только вот в советское время Степан , с такими предками - как мог в органы попасть? Ведь проверяли строго родословную.

Плохо, выходит, проверили. Не до конца.
Затерялась информация. В жизни, увы, такое бывает. По самым разным причинам.

[Алексей]

Спасибо.