ВВГ писал(а):Вряд ли преследователи решаться даже на рысь.
ВВГ писал(а):Однако изнутри всё гляделось иначе. Тем не менее, коня не гнала, пусть сам определит, как ему лучше.
Союз, равнозначный "но". В отличие от "однако" - почти всегда, то есть за исключением роли частицы.
ВВГ писал(а):На помощь рассчитывать не приходится, подмога пойдет по короткому пути. Хм… А погоня? Будут поддельные кроаты выглядывать ее следы или рванут по правильному пути?
Рекомендую взять в кавычки: ведь для определения погоней правильного поиска и нужно выглядывать следы, то есть здесь "правильный" приобретает иной смысл - "короткий" не к добыче, а к убежищу добычи.
"Собака - друг человека, а критик - враг человека, хотя тоже СОБАКА." Неизбалованный читатель.
Глава 14 Леслав Клевецкий отчаянно хотел спать. Нет, это слабо сказано. Мечтал завалиться на мягкую пуховую перину и придавить этак минуток шестьсот или семьсот. На крайний случай годилась и пара часов на сосновом полу под дорожным плащом. Или иной ровной поверхности, не сотрясаемой тяжелой поступью Мариуша Качиньского, нервно измеряющего шагами собственный кабинет. Увы. Вместо этого пан Леслав сидел в на редкость неудобном кресле и в меру сил пытался успокоить безутешных родителей. Какого Нечистого, в конце концов! После знакомства пан прожил с «дочкой» меньше полугода, после чего неугомонная девчонка отправилась на обучение и в маетке появлялась крайне редко и ненадолго. Когда он успел так привязаться к соплюшке? За родных детей так не переживают! И это Хитрюга Хюбнер? Прожженный авантюрист, не имеющий ничего святого, а своё отношение к людям определяющий исключительно количеством монет, которое можно с этих людей получить? Вот этот пан, психующий (точнее и не скажешь) за пропавшую девчонку и скачущий вокруг жены, переживающей ничуть не меньше супруга? Невероятно! Отношение Качиньского к Ридице Леслав как раз понимал: сам был влюблен в Лисицу еще со времен оных, когда был не вельможным паном, и вообще не поленцем, а простым отроком в Хортицком остроге. Уж сколько лет прошло… Исчез простой и прямолинейный Леха Клевец, лихой рубака, драчун и завсегдатай окрестных сеновалов, появился ему на смену шановний пан Клевецкий, сибарит и столичный сноб, любимец придворных дам (и тех, которые якобы «не дам», но женского пола, тут со времен сеновалов мало что изменилось), блистающий на пирах, балах, охотах (ну и на дуэлях, чего уж там: не позволять же всяким паркетным шаркунам тыкать в себя плохо заточенными железками). А чувство осталось. Так что Леха-Леслав искренне завидовал Хитрюге Арнольду. Но без особой злобы: Ридка – она как судьба, а на судьбу не обижаются. Тем паче Лисица всегда была рада видеть старого товарища. Если, конечно, ее в этот момент не тошнило по причине беременности или перепоя… И что Ридица прикипела к девчонке, тоже не удивляло вельможного пана. Бабы, они же такие сентиментальные… И не потому что сентиментальные, а потому что бабы! Хоть ты сто раз оторва, куница, дева-воительница и велет впридачу. Левой лапой душу из какого-нибудь урода достает вместе с внутренностями, а правой ручкой платочек кружевной к глазкам прижимает, слезки промакивает. Может и одновременно, Лисице всегда хорошо удавался частичный переход в Облик. Не будь дама в интересном положении, она бы сейчас летела впереди погони. Верст на двадцать-тридцать. В Облике. А скорее, уже вынимала души и прочие кишки из тел незадачливых похитителей. Левой лапой. А правой (ручкой разумеется) проверяла бы целостность обожаемой дочурки. Увы, беременность Облик отрицает начисто. Перекинуться можно. Только ребенок, если он не велет, такого не перенесет. А поскольку Хитрюга так и не научился перекидываться… Пан Леслав и сам был не прочь рвануть в погоню. Не из большой любви к пани Ядвиге, хоть и уделялось ей немало внимания в будущих планах, а в силу живости характера: размяться маленько, вспомнить юность золотую, инстинктам хищным выход дать... Людей посмотреть, себя показать… А вот себя-то показывать и нельзя. Пробежишься разок, ручонки шаловливые кому надо и не надо поотрываешь, и всё. Псу под хвост годы работы множества людей. Одно внедрение чего стоило! И сеть мигом проредят, слишком много ниточек на пана завязано… Нельзя… Но очень хочется… Хотя спать – больше. Но это так, лирика. А Хитрюга-то с какого переляка взбесился? Ну украли девчонку, и что? Ну слишком поздно вернулся в маеток, погоня ушла давно. До утра ничего сделать не можешь? Так иди спать! Утро вечера мудренее! Или с гостем пообщайся! Или ты думаешь, резидент сварожской разведки впереди собственного визга на твои глазки красивые примчался посмотреть? Да пусть бы даже и не твои, а прекрасной половины вашего тандема… Нет, носится, рычит, психует… О деле и заикаться не стоит. Только ждать! Эх, бросить бы к Нечистому всю эту дребедень, игры шпионские, политику ясновельможную да прочие страсти-мордасти, и уйти рядовым обережником на пацинакскую границу! Чтобы шашку, да коня, да на линию… Собственно, и конь не особо нужен! И шашку могут когти заменить. А уж каких-то конкретных линий в степи отродясь не проводили. Где встретились, там и граница. Либо договорились, тогда братание и пир горой. Либо схлестнулись, и тоже - горой. Только трупы. И не всегда пацинакские. Степняки – достойный противник. Хоть и нет у них велетов, и с головой мало кто дружит, но храбрости на два Нордвента хватит, этого не отнять… Только кто ж позволит! Нет, Леха, здесь ты нужен, здесь, в Полении. Особенно сейчас, когда неустойчиво всё, неспокойно. И делать нечего, надо ждать, пока Хитрюга не придет во вменяемое состояние. То есть, благополучно разрешится проблема с Ядвигой Качиньской и ее похитителями. В том, что разрешиться, причем, благополучно, пан Леслав был уверен. Паненка-то откуда ехала? Где училась? Вот то-то!..
Глава 15 Кто сказал, что человек не может спать на скачущей галопом лошади? Человек не может не спать сутками, это да! А вот, не просыпаясь, мчаться за разными нехорошими людьми, достойными скорейшего переведения в разряд жмуров, и прыгать в спящем состоянии с одного коня на другого не так уж и сложно. У Когтя, во всяком случае, получалось. Конечно, это был не полноценный сон, из которого можно вывести только ведром ледяной воды на голову или криком дозорного: «Тревога!», но от такого сна в остроге быстро отучают. Глаза прикрыты, сознание отключено – чего еще надо? А тело может пока полезными делами заниматься, даром, что ли, три года на обучение потрачены, все полезные навыки в безусловные рефлексы перешли и обдумывания не требуют. Для скачки ведь не голова нужна, а руки-ноги и прочие спины-животы. А за последние сутки с гаком только и удалось, что пару часов в телеге покемарить под нудное брюзжание возницы. В седле, и то удобней! Медвежонок тоже бессовестно дрых. Правда, сначала скакал в Облике, но недолго. Скорость движения лошади от внешнего вида всадника не меняется, а тогда какой смысл силы тратить? Да еще, не дай боги, заметит кто-нибудь, и пойдут по окрестностям гулять слухи о нашествии ларгов на многострадальную поленскую землю. Лишний повод святым братьям ненужное рвение проявлять. И так, по словам пленного, зачастили функи в эти места. А как только перекинулся, тут же задремал и просыпался лишь время от времени: в Облик, принюхаться, не пахнет ли Ядвигой или потенциальными жмурами Белкина кровника, и обратно в хлопово обличье, спать и не отсвечивать. Едут, мол, деревенские мальчишки по своим детским делам, ни к кому не пристают, никого не обижают, а что кони не всякому пану по карману, и железок заточенных, словно черепов на Перуновом дубе*… Ну вот такие они загадочные, простые поленские детишки… Так, не просыпаясь, и влетели всеми шестнадцатью копытами куда не надо. Проспали-таки разыгравшуюся на дороге драму. В прямом смысле слова проспали. Только запах крови в себя и привел. Густой запах, тяжелый. От одного-двух покойников так вонять не будет. Вот от двух десятков, обильно поливших рудой пересохшее полотно дороги – то да. И будит такой запашок не хуже водицы или мата куренного. Мигом оба вскинулись, обозревая действительность. Покойники наличествовали. Те самые венты в кроатских жилетках, что со вчерашнего дня с переменным успехом гонялись за пани Качиньской. Совсем удача от бедолаг отвернулась: лежат, пробитые тяжелыми боевыми стрелами, по паре-тройке на каждого. Нападавшие делали ставку на плотность огня, хотя и о точности не забывали: коники все целенькие, хоть и напуганы изрядно, и барон фон Зессендорф жив, хотя стрел получил больше любого из своего воинства: по одной в каждую конечность, неважно, верхнюю или нижнюю. И ни одной в жизненно важные органы. Очень, видимо, хотелось неведомым лучникам исповедать владетеля перед смертью. Впрочем, почему неведомым? Вот они, родимые, так увлеклись неотложными делами, что появление новых гостей прозевали самым постыдным образом. Оно понятно, добычу собирать да лошадок трофейных успокаивать поважнее будет. Кони не то, чтобы сильно напугались, но и назвать животных счастливыми язык бы не повернулся. К тому же много их, вследствие чего перестук копыт, всхрапы, всхлипы и ржание намертво глушили все посторонние звуки. А главарь, пристроив выкрикивающего угрозы барона к дереву, пытался навязать тому задушевный разговор. Братьев, конечно, заметили, и за луки схватились, но те уже и проснуться успели, и по паре метательных ножей выхватить, а Коготь еще и тайной щепотью пальцы сложить*: мол, свои мы, блатняки вентские, чужие обычаи чтим и зла добрым людям, на большой дороге промышляющим, не желаем. А что ножики в руках, так полное доверие еще заслужить надо. Вы-то, господа лесные, и вовсе нас на прицеле держите. Нас, урлу* безобидную! Атаман на жест ответил. Знак несколько отличался от привычного, но сколько в мире существует народов, столько и обычаев. Вон, берского гопника нейфдорские урки через слово понимают! А ведь и те венты, и те! Коготь и разговор начал, как гостю положено: - Местной братве наше с кисточкой! Коготь моя погремуха. А брата Медвежонком кликают. С Нейдорфа мы. - Лютый, - отозвался старший лучников. – Базар имеете, или гастроль откатываете? - Мимо шли, - отозвался парень. – Зырю, не по мелкой сшибаете! Гуняво обломилось! - Ну если мимо, то и идите себе мимо… - пробурчал Лютый. – А то что-то людно здесь стало. Мысленно атаман крыл себя матом, не понимая, как умудрился не оставить в засаде хоть пару человек. Богатая добыча напрочь мозги отключила?! Так ведь и не на пару мальчишек нарваться можно! А мальчишки непонятные. Может, убрать их, к Нечистому? Один знак и… От стрелы с двух десятков шагов не увернешься. Или увернешься? Кое-кто может. Ларги, например. А хлопчики с оружием обращаются умело, и вообще пластика… Что-то больно спокойно держатся. Неужто не понимают, чем дело должно кончиться? Вряд ли! Проще поверить в двух малолетних вильдверов, чем в подобную беспечность. А с ларгами лучше не связываться, без потерь не обойдется. - Да, многовато перхоти шлендрает*, - согласился Коготь. – Еще и баланду травят*, фуфлыжники! – он кивнул на орущего барона. - Слушай, мы тут телку потерявшуюся ищем. Тебе чувиха оторванная на клёвом ловеке в шнифты не лезла?* ________________________ * Обычай наряжать елку на Новый Год в этом мире пока не возник. А вот дубы, посвященные Перуну, вовсю украшают. Черепами врагов. Только в Сварге, зато круглый год. * Как Коготь умудряется делать это с ножами в обеих руках – автору неизвестно. На то он и мастер. * Урла – молодежь. (феня) * Перхоть – мелкая шпана (или вовсе не шпана), шелупонь. Шлендрать – шляться. (феня) * Баланду травить – болтать не по делу. (феня) * Тебе девушка на хорошем коне на глаза не попадалась? (феня)
Коготь решил идти напролом. Разбойники странные. Феню знают, но не родная она им. Атаману, в смысле, остальные молчат. Дисциплина, больше подходящая солдатам. Даже одежда разбойничья только у атамана. У остальных – как с учебника по маскировке в лесу. Баронский отряд положили образцово-показательно. Лесным такое не по зубам. Бойцы? Причем не простые дружинники, пластуны.? Но чьи?! И почему позволили застать себя врасплох? Впрочем, не это главное. Не видеть Ядвигу эти парни не могли. Либо девушка недвижным телом (живым или мертвым) валяется в кустах, либо Лютый прикрыл ее от погони. Опять же, почему? В первом случае драки не избежать, во втором - наоборот. Эх, перекинулся бы Медвежонок, да понюхал… Но нельзя, это сразу бой, причем на уничтожение. - А тебе что? Лютый всё не мог принять решение. Уверенное, чтобы не сказать наглое, поведение мальчишки сбивало с толку. И второй спокоен, словно с сосунками в куче песка общается. А ведь должна бы хоть тень страха в глазах мелькнуть. Интерес мальчишки к пани Ядвиге и вовсе всё запутал. Вечная проблема: кто кому кто, и как в этом разобраться? А ведь надо, и быстро. - Так сбондили краснючку*! А братан мой у нее в корешах прописан. Грит, надо фуцанов* на перо поставить, а чувиху на хазу вернуть. - Так она, небось, сама допилила, - хмыкнул определившийся, наконец, с линией поведения атаман. – Тут до ее рынд* час хода. - Может, и допилила, - рассеянно проговорил Коготь, оглядывая поле боя, и вдруг удивленно присвистнул: - Слышь, Лютый, а этот штымп* тебе нужен? – палец мальчишки уперся в пленного. – Это же тот, что кралю нашу увел! Может, пощекочу его трохи, он наколочку и мяукнет*… - А сможешь? – хмыкнул Лютый. - Обижаешь! - А и пощекочи, - согласился разбойник. – Может, напоет что-нибудь интересное. - Кстати, - ухмыльнулся мальчишка. - Ты пока своим скажи, пусть жмуриков к деревьям вдоль дороги прислонят. И каждому его косицу в зубы. - Зачем? - Шоб було! Ядзя оценит! Коготь соскользнул с коня, двинулся к пленному, прошелся перед ним туда и обратно, поигрывая ножом, послушал визги барона и молча начал срезать с того одежду. Избавившись от куртки и рубашки, криво усмехнулся и произнес по-вентски: - А ты, небось, и не помнишь Белку, а, Зессендорф? - Кого? – вопрос вызвал у барона оторопь. - Эльзу, - пояснил мальчик с каким-то особо жутким спокойствием в голосе. – Девочку, которую ты хотел изнасиловать. Отца ее убил… Не помнишь ведь, правда? Зессендорф судорожно кивнул. Потом замотал головой. - Как же так, - расстроился Коготь, - я ей обещал привезти на свадьбу твою голову. А ты даже не помнишь, за что страдаешь… А знаешь, это не страшно, - на детских губах вдруг расцвела улыбка, при виде которой нейдорфские воры вспомнили бы учителя Когтя, Кошмарика, избача и бабочника, с которым предпочитали не связываться матерые мокрушники*, - Это не страшно. Вспоминай любую. Их же много было. Вот и вспоминай, пока я тебя строгаю. И рассказывай. Про Ядвигу Качиньскую. Чем быстрее расскажешь, тем скорее я тебя отпущу. А это тебе для разгону. Рука Когтя рванулась вперед. Казалось, нож едва коснулся кожи, но барон изогнулся дугой и завопил, будто в него ткнули раскаленным железным прутом. - Что ж ты так кричишь-то? – удивился Коготь. – Тебе же еще не больно. Я просто ножик пробую. Вот сейчас будет больно. Еще одно касание. И новый вопль, страшнее предыдущего. - Атаман, ты по-вентски понимаешь? – повернул голову мальчик. – Это хорошо. Ну что, барон, расскажи, за каким ляхом тебе Ядзя потребовалась?.. Весь допрос Лютый молчал. Разбойники утащили в лес добычу, увели коней, очистили дорогу от трупов. Атаман невозмутимой статуей маячил за спиной странного мальчишки, работающего палачом. Сам ни одного вопроса не задал. И только когда затих последний крик пытаемого, задумчиво произнес по-сварожски: - В Нейдорфе урок учат вести допрос? - У меня и другие учителя были, - откликнулся Коготь на том же языке. – Может, и те же, что у тебя. Уберите луки, атаман. Без потерь нас не взять. Вот теперь мальчишка был натянут, как струна. - Я уже понял, - кивнул Лютый. – К тому же твой братец смылся и прячется где-то в лесу. Надо понимать, собирается нас по одному перерезать если что. - Верно, - кивнул Коготь. – Но, похоже, мы на одной стороне. Какие твои планы, атаман? - К вашей крале ломанусь, - Лютый перешел на феню. – Долю за наколку отстегнуть надо, и за сказку нам чувиха забашляла. А сказочка-то занятная. Не хочешь на хвосте повисеть*? Коготь сожалеющее вздохнул: - Попозже. Надо в родные места заглянуть. Дачку перебросишь? А то мы ее хвост подобрали. И ловеков*. Дальше они нам без надобности. - Макитру-то* будешь брать? – Лютый кивнул на труп барона. – Подарок на свадьбу. - На хрен она мне не нужна! – скривился Коготь. – Протухнет, пока довезу. Да и боится Белка жмуриков… _________________________ * Сбондили – украли. Краснючка – девушка, красавица (феня) * Фуцан – лицо, недостойное… Одним словом, ругательство и достаточно обидное (феня) * Рында – телохранитель. Лютый имеет в виду солдат (феня) * Штымп – жертва. Второй смысл – фуцан (феня) * Мяукнуть наколку – здесь – сообщить информацию (феня) * Избач, бабочник, мокрушник – воровские специальности. Соответственно: домушник, карманник, убийца. * На хвосте повисеть – составить компанию (феня) * Перебросить дачку – передать посылку. Хвост- меч. Ловеки – лошади (феня) * Макитра – голова (феня)
ВВГ писал(а):И это Хитрюга Хюбнер? ... Так что Леха-Леслав искренне завидовал Хитрюге Арнольду.
"Хитрюга Хюбнер" - кличка; "Хитрюга" - сокращенная кличка. Не уверен, что уместно добавлять имя вместо фамилии.
ВВГ писал(а):Хоть ты сто раз оторва, куница, дева-воительница и велет в()придачу.
Раздельно. Ещё с домашнего задания старшей дочери запомнил. Не понял, а именно запомнил.
ВВГ писал(а):А правой (ручкой(,)разумеется) проверяла бы целостность обожаемой дочурки.
В скобках даже при уточнении вводное выделяется.
ВВГ писал(а):И делать нечего, надо ждать, пока Хитрюга не придет во вменяемое состояние. То есть, благополучно разрешится проблема с Ядвигой Качиньской и ее похитителями. В том, что разрешиться, причем, благополучно, пан Леслав был уверен.
Опечатка и пара союзов.
"Собака - друг человека, а критик - враг человека, хотя тоже СОБАКА." Неизбалованный читатель.
"Хитрюга Хюбнер" - кличка; "Хитрюга" - сокращенная кличка. Не уверен, что уместно добавлять имя вместо фамилии.
Не, кличка - Хитрюга. Соответственно, может применяться как отдельно, так и в сочетании с именем или фамилией. Впрочем, тут любое из слов можно убрать без ущерба для текста. Подумаю, как лучше.
А лучше "Леха-Леслав искренне завидовал Арнольду-Мариушу"
Здесь "и то" - простое усиление. Мысль краткая: "так и то удобней". Можно, конечно, заменить на тире: в значении "в седле спать и то удобней" или "в седле - это и то удобней".
ВВГ писал(а):Едут, мол, деревенские мальчишки по своим детским делам, ни к кому не пристают, никого не обижают, а что кони не всякому пану по карману, и железок заточенных, (рек.)словно черепов на Перуновом дубе*…
Многоточие не даёт судить однозначно, но без запятой будет лучше. Оборот со "словно" будет играть роль сказуемого (железок много, до хрена), а не сравнение чего-то с чем-то, скрытых за многоточием. Да и запнуться при чтении будет сложнее (заточенных, как черепов...чего-то там).
ВВГ писал(а):Нападавшие делали ставку на плотность огня, хотя и о точности не забывали: коники все целенькие, хоть и напуганы изрядно, и барон фон Зессендорф жив, хотя стрел получил больше любого из своего воинства: по одной в каждую конечность, неважно, верхнюю или нижнюю. И ни одной в жизненно важные органы.
Очень длинное и сложное предложение (плюс двойное двоеточие), причем следующее за ним с таким же правом могло быть включено. Предлагаю упростить, разбив на несколько: "Нападавшие делали ставку на плотность огня, хотя и о точности не забывали: коники все целенькие, хоть и напуганы изрядно. И барон фон Зессендорф жив, хотя стрел получил больше любого из своего воинства: по одной в каждую конечность. Неважно, верхнюю или нижнюю. И ни одной в жизненно важные органы". Но это чисто вкусовое. -----
ВВГ писал(а):А лучше "Леха-Леслав искренне завидовал Арнольду-Мариушу"
Так действительно лучше: отличная симметрия двух персонажей.
"Собака - друг человека, а критик - враг человека, хотя тоже СОБАКА." Неизбалованный читатель.
Глава 16 - Мариуш! Всё в мире имеет свой предел. И терпение человеческое – не исключение. Даже если это терпение резидента сварожской разведки. Пан Леслав ждал долго. Очень долго. Пока хозяева организовывали поиски, устраивали раненого, гоняли своих людей со всеми мыслимыми и не мыслимыми поручениями, сами, как угорелые, носились по поместью… То есть, нервничали и разводили абсолютно лишнюю суету и суматоху, словно не опытные бойцы собрались, а пара деревенских клуш, никогда не высовывавших нос дальше соседнего маетка. Ах, дочка пропала! Ах, несчастный ребенок! Ах, деточка! Маленькая! Одна! В лесу! С какими-то головорезами, бандитами и убийцами! Нехорошими людьми, одним словом! Разве что добавлялось куда более естественное для Хитрюги Хюбнера и сестры Ридицы: «Найду, словлю, поймаю, поиграю». Отрежу всё, что торчит, а что спрятано – вырежу, чтобы торчало, а потом отрежу! Пан Леслав ждал. Пока ворота маетка сотрясала серия ударов, словно на подворье ломилась стая бешеных медведей, на проверку оказавшаяся всего лишь чудесным образом материализовавшейся на пороге родного дома пани Ядвигой. Просто грязной, злой, усталой, со здоровенным синяком под левым глазом и шишкой на затылке. Пока носились переполошенные хлопы, пан Качиньский то хватался за меч, собираясь куда-то мчаться и кого-то рубить, то посылал людей в Раков за лучшими медицинскими светилами Полении, а знаменитая Лисица, краса и гордость родного учебного куреня Лешки Клевца, по-бабьи всплескивала руками и причитала над бедным дитятком. Пан Леслав ждал. Но когда потеряшка, парой язвительных фраз приведя всех в чувство, отменив экспедицию за лекарями и пообещав всё рассказать потом, умчалась принимать водные процедуры, и безутешные родители настроились на новый виток ожидания, пан Леслав не выдержал: - Мариуш! - А? – оторвался от созерцания бани пан Качиньский. – Что? Ты откуда взялся? - Леха! – радостно взвизгнула Ридица, повисая на шее у старого друга. – Какими судьбами?! - Ребята, - вздохнул Клевецкий, - я понимаю Вашу небольшую рассеянность, но я тут со вчерашнего утра. Да? – супружеский хор звучал на удивление слаженно. – Прости, тут были некоторые проблемы… - Я заметил, - усмехнулся Леслав. – Но поскольку они позади, предлагаю пройти в дом и обсудить одно маленькое дельце. - А здесь нельзя? А то сейчас Ядзя выйдет, а нас нет! Пан Клевецкий поднял глаза к небесам и следующие десять минут пытался объяснить заботливым родителям, что если дитятко сумело найти родной маеток, невзирая на противодействие многочисленных и вооруженных похитителей, то уж приемного папочку внутри означенного владения отыщет без малейших проблем, а дела, по которым он, пан Леслав, бросает столицу и мчится на край земли (или, хотя бы, Полении), требуют некоей конфиденциальности. Наконец, голос разума пробился через бастионы родительской любви, и разговор переместился в кабинет хозяина. Мариуш, с каждым мгновением становящийся всё больше похожим на себя самого, усадил жену у камина, налил ей сока, себе и гостю - вина и, устроившись в кресле, зло бросил: - Нечистый знает, что в стране творится! Посреди бела дня крадут дочек вельможных панов! Куда только круль смотрит! - Уже никуда, - Клевецкий остался стоять: сидячие места за ночь надоели до нервной дрожи. – Помер он. - Кто помер? – не сообразила Ридица. - Круль, - спокойно пояснил Леслав. - Давно? – Мариуш аристократическим жестом поднес бокал к губам и по-солдатски, одним движением, опрокинул в рот. - Да уж три дня… - Ты смотри, как быстро всё разваливается, - покачал головой пан Качиньский. – Еще никто не знает, а уже банды на дорогах завелись. Никогда мне эта… как ее… а… демократия, не нравилась. Где это видано, чтобы паны Новаки власть выбирали! Так и до всехлопского голосования додуматься можно! И будет очередным крулем Михась с Великой Грязи или Борька с Гнилой Бутки. - Так оно и произойдет, - с видом знатока кивнул Клевецкий. – Только не всехлопское, а всенародное. И Великую Грязь переименуют в село Привольное. А Бутку оставят. Вместе с гнилью. Разве эпитет уберут… - Леха! – прервала философствования Ридица. – Зачем это было нужно? - Что? – выкатил глаза Леслав. - Чем тебе пан Тадеуш не угодил?! - Лиска! – Клевецкий картинно рухнул на колени. – Господом клянусь! И Дубом Перуновым! Не при делах я! Не был! Не имел! Не привлекался! У меня и вишни-то не было никогда! - Велет в лесу сдох! – недоверчиво покачала головой куница. – В Полении кого-то пришили без ведома и одобрения Великого и Ужасного! - Вообще-то, пан сам скончался, - сообщил Леслав. – Косточкой подавился. Проблема в другом… - «Хоронило шляхетство своего круля», - издевательски пропел Мариуш. – Пророка нет в отечестве своем. Зато черкасы – все пророки. А мы тут причем? - В этом-то самый цимес, - злорадно оскалился Клевецкий. – Существует мнение, что следующим демократически избранным крулем должен стать пан Мариуш Качиньский! - Это еще с какого бодуна? – возмутился хозяин. - Потому что Михась страну лет за шесть развалит. А при Борьке ее еще быстрее разворуют. Полении нужна твердая рука... - …Зоркий глаз и чуткий нос, - донеслось от двери. – А также острый клык и длинный коготь. Хвост за хвост, глаз за глаз, не уйдешь ты от нас, - Ядвига пересекла кабинет и забралась на стол. – Против кого дружить будем? Леслав довольно осклабился: - Прекрасно выглядите, пани. Ядвига кончиками пальцев потрогала заплывший глаз, коснулась рукой затылка и грустно вздохнула: - Вешаешь их, вешаешь, а меньше не становится! Предлагаю сделать папочку крулем! Он быстро эту нечисть по всей Полении выведет… - Вот и я о том же, - горячо поддержал Леслав. – Пан Мариуш – лучший кандидат на освободившееся крулево кресло! - Освободившееся?! – выкатила здоровый глаз Ядвига. – А старый круль уже… того? Типа ласты склеил? - Ядзя, что за выражения! – возмутилась Ридица. – Ты же культурная паненка из хорошей семьи! - А как правильно, мамочка? Дуба дал? Нет?!... Сыграл жмура?! Нет?!... А знаю! Кони двинул!!! – Ядвига с невинным выражением лица посмотрела на мачеху. – Опять нет?... Можно, конечно, сказать «скончался», но это совсем не по-поленски. Тогда уж «копыта откинул». А в чем, собственно, проблема, папочка? Если тебе не нравится корона, носи ее только на официальных приемах. Или закажи новую, поудобней. - Для начала, - хмыкнул пан Мариуш. – Мне потребуется доказать сейму мое родство с неким крулем Лешко… - Ради Господа!.. – протянула девочка. – Прабабушка моей мамы была троюродной сестрой племянника пана Старовойского, который приходился свояком… - Возможно, это докажет твоё право на трон, - усмехнулся Качиньский. – Но никак не моё. Мне-то упомянутая леди была не прабабушкой, а прапратещей! Так что сама примеряй корону! - Я? – Ядвига попробовала почесать в затылке и сморщилась от боли. – Не выйдет. Во-первых, женщина. Во-вторых, фингал до сейма не сойдет. Паны передохнут от ужаса, - девушка сделала вторую попытку стимуляции затылочной кости, на этот раз почти успешную. – У Лешко было три сына: двое умных, а третий – дурак. Дурак, кроме законных детей, родил двух бастардов. То есть, их все трое наплодили, но признал ублюдков только младший. Потому как дурак. А побратимом второго незаконного сына Лешковича-младшего являлся… Короче, к вечеру все документы нарисую… то есть, в архиве найду…
- А они там есть? - ехидно поинтересовался пан Клевецкий. - Там всё есть! – отбрила Ядвига. - Даже дарственные на пасеки. В нужном количестве экземпляров. Кто нас поддержит? - Габданк, я, Береза и несколько гербов помельче. Плюс молодежь и те, кто не любит Сапег и Вишневецких. Паненка довольно причмокнула губами: - Пан Леслав, у Вас есть сын? - Нет… - удивился Клевецкий. - Вы озаботьтесь, - серьезно сказала девушка. – Я выдам за него свою дочку. Генетически очень выгодно. - А ничего, что я еще даже не женат? – Леха умел быстро отходить от шока. - Я тоже пока не замужем, - успокоила его Ядвига. – Так что пара-тройка лет у Вас есть. Но не затягивайте, дело серьезное! Всё-таки внучку круля сватать будете! - Погоди, Ядзя, - вмешалась Ридица. – Леха, ты серьезно всё это? Насчет круля. Думаешь, Арнольда никто не знает в лицо? Да хватит мельтешить! Сядь, наконец! - Знают, - согласился Леслав, принимая сидячее положение. - И не только в лицо. Но знать и доказать – две большие разницы. У нас нет выхода. Тадеуш помер слишком неожиданно. Я думаю, без Светочей не обошлось. - А мы, значит, отобьемся? - Немного времени выиграете на переговорах. А потом подброшу сюда отряд граничников. Чтобы мышь не проскочила. - Вот только этого… - начал Мариуш, но был прерван грохотом сапог по лестнице, хлопком распахивающейся двери и радостным рычанием капитана ягеров: - Ядвига, девочка! Живая, мать твою в гробу через коромысло двадцать семь раз в неестественных позах! - Зиг! – в голосе Ридицы послышался лед. - Прошу прощения, пани! Больше не повториться. Просто уж больно странная поездочка вышла! Пани Ядвига, как Вам это удалось? - Сбежать? – девушка покраснела. – Нас кое-чему обучали в Хортице… По неполной программе… Для девушек… - Кое-чему?! – с уважением присвистнул Фрай. – Три с половиной десятка трупов за одну ночь! Без посторонней помощи! Еще и срочное потрошение проводить! Что же у них в полную программу входит?! - Я убила только двоих, - пролепетала Ядвига. – И никого не потрошила… - голос девушки набрал силу, и в него вернулись ехидные нотки. – Умею, конечно, но совершенно не было времени… - По полной программе обучали меня! – рявкнула Ридица. – Подробности! Зигфрид пожал плечами: - Всегда пожалуйста, вельможная пани. Гнали всю ночь. Насколько по нашим дорогам можно гонять по ночам. Часа через полтора после рассвета (уже и не чаяли догнать) вышли на их лагерь. А там никого. Живого. Шатры, кони стреноженные, шмотки брошены, а вдоль дороги мертвые с косами стоят. Натурально стоят! Кто к дереву приколот, кто на копье опирается. И поддельные кроатские косицы в зубах держат. Двенадцать жмуриков, как с куста. Один с Ядвигиной шпилькой в ухе, остальные ножами порезаны. И выстроились стрелкой, направление показывают. Возле десятника, вот его как раз и потрошили, вещички паненкины сложены аккуратно. И тишина… - Фрай сделал паузу и обвел собравшихся взглядом. – Я троих там оставил, прибраться, и по стрелке из покойничков рванул. Часа через три вылетели к завалу у дороги. Идеальное место для засады. А самой засады нету. Зато есть новая партия жмуриков. Штук двадцать с хвостиком. Стрелами побиты и на деревьях развешены. Опять же, косицы в зубах и вдоль дороги. А следы конские в лес уходят. Я даже растерялся было, да Лягаш копыта Серковские разглядел… Там, кстати, тоже одного потрошили. Качественно так, с выдумкой… И морда больно знакомая… - У кроата? – подозрительно спросил Хюбнер. Вельможный пан временно уступил место капитану наемников. - Это не кроаты, - бросила Ядвига. – Ряженые. - В точку! – согласно кивнул Зигмунд. – Барон фон Зессендорф. Редкостная гнида. Уж на что мы народ не брезгливый, но этой падле служить – себя не уважать! Очень хочется поговорить с тем, кто его резал. В дверь постучали. Ядвига бросила взгляд на клепсидру и довольно кивнула: - Сейчас поговорим. Эй, кого там Нечистый принес? - Пани Ядвига, - донеслось из-за двери. – Вас там бандит какой-то спрашивает. Сердитый. Ой, нет, злой! - Лютый, что ли? - усмехнулась паненка. - Точно! Лютый! - Сюда зови. Его нам и не хватает для полного счастья. Лютый вошел в кабинет и поклонился. Низко, но не по-хлопски, до земли, нет. Степенно, с достоинством, заодно успев оценить обстановку. Два пана в креслах, бывалые бойцы, сразу понятно, с такими шутить не стоит. И креслица, хоть и комфортны, а не создадут сидящим сложностей, в любой момент можно в бой броситься. Такое же креслице у камина. В нем женщина, судя по всему, хозяйка маетка. Та еще пани, пожалуй, опаснее мужчин будет, несмотря на вполне различимый животик. Статуэтка на столе. Знакомы уже, пани Ядвига. Ходячая шкатулка с сюрпризами. Стенку неподалеку от двери подпирает здоровенный детина в ягерской одежке небесного цвета. Охрана? Ага, в ранге капитана! Нужна этой компании охрана, как же! Сами кого хочешь охранят. Или на кусочки порежут. По настроению. - Здравия шановным! - И тебе не кашлять, атаман, - отозвалась Ядвига. – Представлять кого надо, или сам всех знаешь? - Вы слишком высокого обо мне мнения, вельможна пани. С Вашим гостем я незнаком. Девчонка скорчила умильную рожицу: - Ты меня разочаровал, Лютый! Это же пан Клевецкий! Из самого Ракова, - ехидства в последней фразе слышалось куда больше, чем почтения. Почтения, кстати, совсем не было. Одно ехидство. – Позвольте представить: Лютый. Командир отряда не самых худших лучников в этой части Полении. Зессендорф свидетель! Между прочим, Зиг, твои люди совсем мышей не ловят. Скоро любой карник из окрестных лесов будет знать нас всех в лицо и по имени! - Положим, пан Лютый – не любой, - отозвался Мариуш. – Хотя и карник. И почему я не должен Вас повесить, атаман? - Вот так сразу повесить? – усмехнулся разбойник. – А поговорить?
- А мы чем занимаемся? А ведь казалось, Ридицу интересует исключительно огонь в камине. Хотя огня там – одно название, лето на дворе! - Не смею спорить с прекрасной пани, - снова склонился в поклоне Лютый и обратился уже к Качиньскому. – Прежде чем очутиться на виселице, мне необходимо закончить все дела с пани Ядвигой. - Тебе кто-то мешает? – спросила статуэтка. – Что интересного рассказал барон? Последующие полчаса Лютый передавал вырезанное из предводителя поддельных кроатов. Слушатели реагировали по-разному. Хмурился пан Клевецкий; тихонько, чтобы не мешать рассказчику, матерился Зигмунд Фрай; стискивал рукоять сабли Мариуш Качиньский. А женщины оставались бесстрастны и неподвижны. Две статуэтки: одна на столе, вторая – в кресле у камина. Ридица и заговорила, когда атаман закончил: - Интересно. Не всё ново, но всё интересно. Однако пленного стоило привезти сюда. - Это было бы очень грязно, пани, - пожал плечами Лютый, а Зигмунд Фрай согласно кивнул. – Не думаю, что барон мог что-то утаить. Допрос проводил настоящий профессионал. - У тебя и такой есть? - Это не мой человек. Но он прислал подтверждение моих слов. Сказал, что вам этого будет достаточно. - Кто? – резко вскинула голову Ядвига. - Двое блатных нейдорфских малолеток. Я решил не воевать с детьми, - атаман протянул девушке свернутый в трубочку пергамент. - Еще они просили передать Ваш меч, пани. Ядвига развернула письмо, окинула взглядом, витиевато выругалась, вызвав восхищенные взгляды разбойника и ягера и возмущенный Ридицы, и хмуро бросила: - Правильно решил, атаман. И ты, и твои лучники полезней живыми! Папочка, лагерь бандитов зачистили Медвежонок с Когтем! И с интересом выслушала тирады обоих родителей. Первой взяла себя в руки Ридица: - Они здесь откуда взялись? Зигмунд хлопнул себя ладонью по лбу: - Задница Нечистого! Та кобыла с телегой! То-то мне рожи показались знакомыми! - Чьи рожи? – уточнила Ядвига. – Кобылы или телеги? - Хлопят, что на той телеге приехали! Мы на ней Анджея отправили. Там дедок был и пара мальчишек. Точно они! Потом исчезли куда-то! Кобылу один дед уводил! Надо будет допросить его, как за телегой придет. - Ничего он не знает, - отмахнулась Ридица. – Просто подвез. Я не о том. Что эта парочка забыла в этих местах? - Ничего не забыла, - мрачно сообщил пан Мариуш. – Они здесь проездом. То есть, пробегом. И я, кажется, знаю, куда. Давайте вернемся к делу. Лютый! Я не верю в благотворительность. Что ты хочешь за оказанную услугу? - Ваше хорошее отношение, вельможный пан, - расплылся в улыбке атаман. – Что может быть ценнее! - Конечно, ничего! А в чем будет выражаться это отношение? - Ну… - Лютый сделал вид, что замялся. – Если пан будет столь милостив, что на взаимовыгодных условиях сдаст в аренду небольшой хутор или деревеньку семей на десять… Или землицу, где можно всё это построить… Надоело мотаться по свету… Но хлопами мы не будем! - Так просто? - пан Качиньский склонил голову к правому плечу. – Ты хочешь принести мне вассальную клятву и осесть на моих землях? - Именно, ясновельможный пан, - склонил голову разбойник. – Порядок на вверенной территории мы обеспечим. Панскую долю обговорим еще. И восемь бойцов, если потребуются – без проблем. Даже больше когда мелкие подрастут. - Про дворянство даже не спрашиваю, - улыбнулся Мариуш. – Если понадобится, дочка нарисует… То есть, в архиве найдет. Но что-то ведь не договариваешь. А, любезный? В чем подвох-то. - Я шевалье, - атаман изобразил парисский поклон. - А подвох… Скорее просьба. Мы присягаем шановнему пану, а не толстопузым уродцам в белых балахонах, - Лютый горделиво выпрямился, голос звучал твердо и уверенно. И пафосно. - Служителям Сожженного нечего делать на нашей земле! - Однако… - присвистнул пан Клевецкий. - Аккуратней, атаман, - ехидно бросила Ридица. – Я, к твоему сведению, монахиня. И балахон, то есть плащ, у меня именно белый. А конкретно сейчас, - женщина провела рукой по животу, - вполне могу считаться толстопузой. - Лично для Вас, прекрасная пани, мы готовы сделать исключение, - голос разбойника вновь стал ехидным. – И для Ордена Святой Барбары – тоже. Если они не надумают вести себя как поганые функи! - Думаешь, это реально? – покачал головой Качиньский. – Светочи редко спрашивают разрешения. - Стрелы тоже, - усмехнулся Лютый. – А место на Громодяньском шляхе нам не требуется. Чем дальше в лес, тем меньше функов. И лезут реже, и гибнут чаще. Монах - не ларг, его любой мишка сожрать может. Даже косолапый… Мариуш встал, прошелся по кабинету: - А, пожалуй, есть тут одно местечко! Ядзя, как там эта дыра называлась, что накрылась при старом пане? Который твой дедушка… Или мой… Не то Погорелки, не то Пожарище… - Ну и ассоциации у тебя, папочка, - откликнулась статуэтка. – Святоявленское называлась. Говорят, там местного дурачка Господь лично отметил… - Вот и я про то, - согласился Мариуш. – Отметил. Молнией по амбару, куда тот затащил коллегу по скорбности ума. С последующей казнью строения в Очистительном Пламени. Ущербные, вроде, выскочить успели. Это при следующем Явлении так полыхнуло, что даже курицы не уцелели! Самое оно для богоборцев, ни одного священника туда калачом не заманишь. Если не боишься Нечистого, атаман… - Бояться надо людей, вельможный, - довольно усмехнулся Лютый. – А с Нечистым всегда можно разобраться по-свойски. - Ну и добре, - кивнул Качиньский. – Размещай людей и отдыхай. А завтра капитан тебе проводника даст, глянешь на владения. Зиг, распорядись. - Пошли, шевалья, - Зигмунд открыл дверь перед разбойником. - На себя посмотри, - огрызнулся Лютый, выходя вслед за капитаном. – Шляхтич недоделанный! - Уже спелись, - Мариуш вернулся в кресло. – А скажи мне, дочка: ты еще не догадалась, куда собрались твои приятели? Ядвига резко поскучнела: - Догадываюсь. Могли бы и в гости зайти, поросята… - Не могли! – отрезал Качиньский. – Если кто еще не понял, эта отмороженная парочка несовершеннолетних ларгов отправилась сводить счеты с Фридрихом фон Каубахом! - Охренели! – выдохнул Леслав. - Коготь не ларг, - вздохнула Ядвига. - Он вообще зверь! – припечатал Мариуш. – Ему, небось, в Хортице и оружие не выдавали! Какой, к Нечистому, сейм! Какие выборы! Мы девять человек потеряли! Анджей, слава Господу, выживет, но оправится не скоро. В маетке орудуют нанятые Светочами банды! Шляются непонятные шевалье с луками и объятые жаждой мщения вильдверы. А вдоль дороги мертвые с косами стоят! И тишина… Тут не за власть бороться надо, а порядок наводить! - Вот, садись на трон и наводи порядок, - откликнулся пан Клевецкий. – Документы тебе дочка нарисует… - Леслав на мгновение замялся и исправился, - то есть, в архиве найдет. Поддержку мы обеспечим. И карты в руки. В смысле мечи, стрелы и прочие безобразия. А то только на жизнь жалуешься! - Да отстань ты! В конце концов, круля сейм выбирает, а не… - Ага, сейм, - рассмеялась Ядвига и, нарочито коверкая мотив, пропела: - «Говорят, что нового поленского круля, нам пришлет сварожская разведка…»
