***
Мал-иши совсем постарел, снова не ходит никуда без палки. Сейчас она стоит рядом со скамьёй – узловатая, до блеска отполированная шершавыми ладонями. Старик выставил ногу, подставил её тёплым солнечным лучам – точно так же, как Сархи.
– Это были львы моря – опытная команда, на хорошем, быстром корабле. Скажи, почему они не сумели уйти?
– Сначала скажи, зачем они приходили к дада и к тебе.
Старик почесал тощую бородёнку.
– Совет старших семей вольного города Шидон-на предложил мне вернуться домой. Возвратить дом и доброе имя. Орхату обещали серебро. Много – только чтобы он перестал красить ткань. И переехал в Шидон-на. Мы отказались.
– Понятно, – скривился подросток. – Тогда они решили нагадить напоследок.
Дада очнулся под утро, но не может стоять на ногах. И есть тоже не может – тошнит его, даже от кислого молока.
– Так почему они не смогли уйти?
– Может быть, потому, что я разбил голову их кормчему камнем из пращи? Они довольно долго гонялись за мной, старик.
– Ты правда убил Зен-карта?
– Он рухнул в воду и сразу пошёл ко дну. Пожалуй, ещё не всплыл. Если крабы и мурены не теряют времени зря, то уже и не всплывёт. Парни говорят, я завалил ещё одного.
– И как, не страшно было убивать?
– Старик, я ещё не забыл, как меня украли из дома. Когда понял, что схватили моих мальчишек… Не жалко было, и всё. И не страшно.
– Это хорошо. Но одной пращи мало. Пожалуй, я стану учить тебя кое-чему ещё, – прищурился старый морской разбойник.
Раннее утро. Солнце ещё только поднялось над линией горизонта, а старая лодка Орхата уже качается на мелкой волне недалеко от приметной скалы, той, что похожа на пьющую свинью.
– Ты не боишься?
– Живого не боялся, с какой стати буду бояться мёртвого? Подай верёвку.
Всплеск воды, шорох скользящей по борту пеньки.
Тело шидонского кормщика Сархи находит сразу – по скоплению крабов. Мурены и угри с рассветом убрались в норы и под камни, теперь многоногие торопятся урвать свою долю дармового угощения. Сархи не собирается лишать их пищи – снимает с изъеденной шеи ожерелье, срезает пояс с кошелём и ножнами, складывает добычу в привязанную к верёвке плетёнку, трижды дёргает за неё и отправляется вверх, к лодке.
– Настоящий меч! - восхищённый Кратис осторожно касается пальцами короткого изогнутого клинка. - Бронзовый!
– Ты железный хотел найти? Хватит любоваться. Там, где сцепились корабли, наверняка ещё кто-то за борт упал.
Сархи высыпает обрезки серебра обратно в кошель, бросает его напарнику и берётся за вёсла.
– Спрячь подальше.
Лодка разворачивается и идёт к выходу из залива. Там Сархи не был, трупы на дне придётся поискать. На память Кратиса он особо не надеется – пока шла резня, мальчишке было
не до разглядывания берегов.
Четыре ножа, копейный наконечник и кривой шидонский меч мальчишки спрятали в подвальной стене Орхатовой башни – подходящую нишу Юсун нашёл за несколько лун до того.
Кинжал опять выворачивается из пальцев и падает в траву – вдвойне обидно, Сархи ведь намного сильнее своих сверстников, а старик уже и ложку нетвёрдо держит. Мальчишка злится и делает всё больше ошибок.
– Ты туп, как дерево. Боги, что я несу? У причального бревна больше ума, чем у этого мальчишки. Да слышишь ли ты, что я тебе говорю?
– Слышу… – бурчит бестолковый ученик. Когда старый морской разбойник взялся учить его игре лезвий, мальчишка был уверен, что за неделю-другую станет лихим бойцом – ещё бы, он ведь уже убил двоих взрослых мужчин. Теперь он будет страшен врагам! Вот только при попытке пырнуть старика в бок кинжал оживает и сам собой выворачивается из пальцев.
– Не вцепляйся в рукоять, ты, отродье тупой овцы и упрямого ишака! Из-за этого удар получается медленным, у такого бойца нож отберёт даже беременная коза!
В сердцах учитель бьёт бестолкового мальчишку палкой по плечу.
– Ты не можешь бить свободного человека! – выпаливает ошарашенный Сархи.
– А я ударил тебя не как свободный свободного, а как старательный учитель бестолкового ученика! Клянусь обувкой нового бога, рабом ты был куда смышлёнее, чем теперь! Ничего, хочешь ты или нет, но лезвие будет жить у тебя в руках, или не меня нарекли Мал-иши.
Слушай меня ещё раз: рукоять ножа и рукоять весла держат по-разному. Нож должно сжимать в ладони крепко, но нежно, так, чтобы мышцы руки оставались мягкими до того момента, когда до кожи врага останется толщина волоса – только тогда ты сможешь двигаться быстро и свободно. Стань, как я тебя учил! Мах справа на уровне глаз, перехват и удар в печень на обратном движении, делай! Делай! Ещё мягче, ещё быстрее! Делай!
Свободным человеком Сархи стал ещё вчера. Орхан, как только смог встать самостоятельно, пригласил в дом трёх свидетелей, и в их присутствии торжественно объявил, что освобождает своего раба, ибо не должен носить куцые волосы тот, кто с оружием в руках защищал его и его имущество. Важных гостей хорошо накормили – наверно, для улучшения памяти, а на следующий день городской глашатай, Залкин-заика трижды проорал об освобождении раба по имени Сархи на рыночной площади. После третьего крика подросток стал вольным человеком.
В семью мальчишку не приняли – не желает патриарх увеличивать число наследников. Буркнул только:
– Не беспокойся, в накладе не останешься. Работай, как раньше, и всё у тебя будет. Не обижу.
И подарил гребень для волос, черепаховый. Асира вынесла из дома штаны – точно такие же, как у Климета и Арисата, до самых колен, из крашеной в тёмно-серый цвет ткани. Ба Инука надела Сархи на шею шнурок с самаисским амулетом – бронзовой фигуркой прыгающей над волнами морской свиньи. Ануке Фелини и Палиса набросили мальчишке на плечи плащ. Одежда делалась для взрослого мужчины, синяя шерстяная ткань свесилась почти до земли. Ничего, Сархи подрастёт.
К собственному удивлению, мальчишка заплакал. Потом, запинаясь, пробормотал слова благодарности, натянул подарок Асиры и побежал в порт. Но половине пути опомнился и пошёл шагом – как и положено взрослому свободному самаисцу.
– О чём думаешь? Опять уснул с открытыми глазами? Удар сверху, обходишь поднятую руку врага слева и режешь её снизу, делай! Плохо, мягче и быстрей, быстрее и мягче! Делай! Твоя рука должна быть подобна атакующей змее! Делай!