Альтернативный обмен

Модераторы: ХРуст, Александр Ершов, ВинипегНави, HoKoNi

Альтернативный обмен

Сообщение Владимир Тимофеев » 24 ноя 2015, 12:08

Решил выложить здесь старый рассказ, написанный в 2012-м и в настоящий момент изрядно отредактированный.
Он является, в определенном смысле, предтечей романа "Три кварка".


Один простой российский работяга живет в 2012-м году, другой такой же, только советский, - в 1982-м. Невероятным образом они получают возможность обмениваться письмами и посылками через "магический" пожарный шкаф. Через какое-то время обоим приходит мысль попробовать развести известного российского "олигарха".

Альтернативный обмен

Имена персонажей и названия организаций, встречающиеся в рассказе, являются вымышленными. Все совпадения с реально существующими людьми и организациями следует считать случайными.

Пролог

Эту историю рассказал мне Шурик. Александр Григорьевич Синицын, доктор физико-математических наук, лауреат, профессор, автор десятков монографий и сотен научных статей.
В канун Нового года мы сидели в одной из лабораторий Курчатовскго института и обсуждали перипетии прошедшей осени. Вообще говоря, события, произошедшие с нами, достойны отдельного романа. Возможно, я когда-нибудь его напишу. Название, по крайней мере, уже имеется. «Три кварка». Но сейчас речь не о нем…
- Слушай, Андрюха, - Шурик задумчиво смотрел на меня, помешивая ложечкой чай. – А ведь те эксперименты коснулись не только тебя.
- Вот как?! – заинтересовался я сказанным. – Неужели кто-то еще пострадал?
- Ну, не то чтобы пострадал, но всё-таки… Вася Бойко. Знаешь такого?
- Естественно, знаю. Бригадир, у нас работает. И мужик неплохой.
- Ну да, ну да. Чёрт, я и забыл, что ты главным инженером в «Макстрое». Так вот, слушай. Тут с ним одна история приключилась…

1. Волшебный шкаф (история, рассказанная Александром Синицыным)

Василий Иванович Бойко проработал в компании «Макстрой» около десяти лет. Родился он под Ленинградом, но в середине семидесятых семья перебралась в Рязань и уже там, в областном центре, Вася закончил восьмилетку и ПТУ. Два года срочной в военно-строительном отряде на Дальнем Востоке пролетели для Василия почти незаметно. Домой ефрейтор Бойко вернулся осенью 91-го.
Страну лихорадило, но Василий полагал, что перемены ему только на руку, ведь сколотить небольшую строительную бригаду под маркой кооператива казалось ему тогда перспективной идеей. Радужные мечты разбились о суровые реалии девяностых. Проработав несколько лет в местной ПМК, несостоявшийся кооператор отправился искать счастья в столицу. Московская эпопея продлилась недолго. Череда взлетов и падений неудачливого предпринимателя закончилась так же печально, как и у большинства пытавшихся разбогатеть в «лихие девяностые»: начальный капитал растаял как прошлогодний снег.
Помыкавшись по Москве, Василий Иванович вернулся в Рязань и, как принято говорить, взялся за ум: остепенился, завел семью, снова устроился на работу в родимую мехколонну… Увы - денег на жизнь все равно не хватало, и, в конце концов, он все же поддался на уговоры знакомого вновь поработать в первопрестольной. В «Макстрое» рязанский на-все-руки-мастер пришелся ко двору, выбился в бригадиры и в настоящий момент зарабатывал за вахту тысяч по тридцать. Не бог весть какие деньги для столичного града, но подобная жизнь, размеренная и спокойная, Бойко вполне устраивала.
В середине сентября фирма, где трудился Василий, вошла в новый проект, а сам бригадир впервые попал на территорию Курчатовского института. Здание, в котором пришлось работать, мало чем отличалось от таких же, разбросанных по стране лабораторий «чего-то заумно мудреного». Работа была знакомой, обычная реконструкция - сначала ломаем, потом строим точно такое же, но дороже. Срок стандартный – успеть до конца текущего года.
Сегодня Руслан Амирханов, прораб и непосредственный начальник Василия, разметил на стенах шурфы и гнезда для балок и, снабдив бригадира ценными указаниями, уединился в бытовке с прибывшим на объект инженером-конструктором.
Василий привычно расставил по этажам бойцов, после чего, прихватив «болгарку», спустился в подвал. Подойдя к ближайшему из отмеченных Амирхановым мест, включил инструмент и с легким нажимом повел крутящийся диск вдоль меловой черты. Через десяток секунд «болгарка» неожиданно дрогнула, по ушам ударил противный визг, а из-под отрезного круга полетели яркие искры.
«Вот ведь, блин! Металл под раствором», - взяв молоток, бригадир основательно простучал стену. Штукатурка скрывала под собой два неровных стальных листа, приваренных к едва просматривающимся уголкам. С помощью лома и известной матери лист, который поуже, удалось оторвать. За листом виднелась какая-то ниша. «Пожарный шкаф, - сообразил бригадир и, посмотрев на имеющийся у него инструмент, грустно вздохнул. - Диск алмазный, для стали не подойдёт. Работать начну, запорю на раз-два. Надо идти брать другой».
Положив отрезной круг на полку проема, бригадир поплелся наверх. Дойдя до «Прорабской» и постучав для приличия в дверь, вошел внутрь бытовки. Посередине вагончика за фанерным столом мирно чаевничали прораб и конструктор. Конструктора звали Борис Маркович Кацнельсон.
- Руслан Александрович, мне бы диск по металлу на двести сорок.
- На кой? Там же одни кирпичи, - прораб оторвался от кружки и уставился на вошедшего
- Так лист под раствором. Приварен, не оторвешь, - развел руками Василий Иванович.
- Елки-палки, нет у меня этих дисков. Петро твой по дурости выбросил их вчера. Всю коробку. Тысяч на десять ущерба. Так что… И не надо тут звуки возмущенные издавать, - прораб решительным жестом прервал вскинувшегося было Василия. – В заднице ты, Иваныч, вместе с бригадой.
- Работа ж стоит. Какие, к матери, звуки? – оправдывался бригадир.
- А какие могут быть звуки из м-м… того самого места? - рассмеялся вклинившийся в разговор Кацнельсон. – Да будет тебе, Руслан, - конструктор повернулся к прорабу, - найди ты ему эти диски. Не кувалдой же стеночку околачивать.
- Диски, диски, - пробурчал прораб, роясь в тумбочке. - Как будто у меня тут ящик волшебный. Иди потом, доказывай финансистам, что я ими не торгую… На, Иваныч, от сердца отрываю - последний остался.
Смущенный бригадир вернулся в подвал, споро насадил драгоценный диск на «болгарку» и, уже собравшись приступить к резке, вдруг вспомнил про опрометчиво оставленный в нише алмазный круг. «Надо прибрать, а то ведь забуду. Потеряется – накажут еще на тысячу», - с этими мыслями Василий Иванович протянул руку к проему и… остановился в недоумении.
Диск отсутствовал. Вместо него на пыльной поверхности стояла бутылка. Плоская, со смутно знакомой этикеткой. Взяв в руки заполненную наполовину емкость, бригадир с удивлением прочитал: «Коньяк Московский». Машинально открутил пробку, понюхал. Действительно, коньяк или что-то похожее.
«Да ерш твою медь. Какая сволочь шутить надумала? Найду, блин, башку оторву нахрен», - мысли Иваныча стремительно раскручивались в направлении всевозможных кар, должных обрушиться на голову неведомого шутника. «Найду гада», - твердо решил бригадир и, вновь повернувшись к проему, пораженно замер.
Теперь в нише стоял стакан. Обыкновенный граненый стакан, слегка заляпанный, но вполне реальный. Повертев в руках нежданный подарок и поморщившись от запаха алкоголя (если кто-то не верит - на стройке сейчас действительно сухой закон), Василий Иванович задумался. Если что-то где-то появляется, значит, что-то где-то исчезает. Логично? Логично.
Бригадир осторожно положил в «пожарный шкаф» молоток. Молоток окутался легким сиянием и… исчез. «А зачем я это сделал? Ёшкин кот! Это ж мой личный молоток! Нахрена я его туда запихнул? Так… ладно, посмотрим, что дальше. Сыпанем-ка сюда саморезов».
Горсть саморезов перекочевала из кармана в нишу и так же благополучно исчезла. Минут пять не происходило ничего, затем в знакомом сиянии появились две вяленые рыбины, завернутые в газету, а через пару мгновений – треугольный молочный пакет, который, как помнилось Василию Ивановичу, был в ходу в далеких восьмидесятых. «Интересный набор. А молоко вроде свежее, - подумал Василий, отхлебнув из пакета. – И рыба на вид вполне себе ничего. А что за газета? Ого. Социалистическая индустрия. Вторник, 21 сентября, 1982 год. Хм, а у нас пятница. И что теперь?»
Картина вырисовывалась интересная. То ли какие-то странные непонятки, то ли - офигеть, не встать - привет из прошлого.
Бригадир немного поразмышлял, а затем лицо его осветилось пониманием и задором. «Посмотрим сейчас, что вы за фрукты», - мысленно ухмыльнулся строитель и, достав из внутреннего кармана спецовки купленный накануне еженедельник с яркими и весьма фривольными иллюстрациями, торжественно возложил сомнительное издание на кирпичную полку. Десять минут возбужденного ожидания были вознаграждены грязноватым листком из ученической тетрадки в клеточку. «Ты кто?» - гласила карандашная надпись.
Василию стало смешно. Захотелось ответить в рифму, но подавив это естественное желание, он взял себя в руки и попытался мыслить рационально. «Так. Написано по-русски, значит, на том конце наши… или наш. На газете 82-й год. Выходит, тридцать лет пролетело. Рыба таранька, молоко в пакете – все без изысков, а уж коньячок, да стакан граненый – теперь все понятно. Свой парень», - придя к этому простому и очевидному выводу, Василий Иванович достал из сумки бумажный лист и, чуть подумав, вывел на нем первую фразу: «Зовут меня Бойко Василий…»
* * *
Николай Серафимович Барабаш, потомственный представитель рабочего класса, места своей трудовой деятельности менял регулярно. Не потому, что его тянуло к перемене тех самых мест, а из-за широты души и пристрастия к зеленому змею. Нет-нет, пьяницей Николая никто не считал: выпивал он достаточно скромно, грамм по полста до обеда и стопку-другую на сон грядущий. А во время работы – ни-ни – «мы же не алкаши какие». Вот только начальники Николая никогда этого не понимали и все его заявления «по собственному…» подписывали с плохо скрываемым облегчением.
В настоящий момент Николай Серафимович трудился в Институте Атомной Энергии, куда его год назад устроил дядя Женя, фронтовой друг отца. Закрытые предприятия Коля любил. Работа непыльная, платят отлично – в месяц по двести с гаком выходит, и перед знакомыми можно слегка прихвастнуть («…в ящике, понимаешь, работаю…»), и «левачок» под руку подворачивается, а это и приработок, и уважение. При всем при том мастером Николай был действительно неплохим. И не просто мастером, а где-то даже художником: и слесарь, и токарь, и в электричестве кумекал, и из кирпича мог что угодно слепить – вон, бабе Дусе аккурат перед Олимпиадой печь выложил – любо-дорого посмотреть, недаром бабулька аж три поллитры выставила за качественно сделанную работу. Одна незадача - в Институте Барабаш числился на должности дежурного сантехника, но это занятие ему, хоть ты тресни, не нравилось. И вовсе не от того, что был Николай брезглив от природы. Наоборот, надо выгребную яму почистить – нет проблем, в колодец забившийся залезть с разводным ключом – тоже всегда пожалуйста.
Хрупкая художественная натура сантехника страдала исключительно от того, что унитаз – это гениальное изобретение человечества, техническое чудо, требующее тонкой настройки и нежного обращения - обычные граждане умудрялись выводить из строя едва ли не ежечасно, лишая Николая Серафимовича заслуженных перекуров и вводя его разум в состояние «когнитивного диссонанса». А непереносимые моральные страдания, причиняемые Николаю лицезрением результатов варварского обращения с водосливными приборами, требовали длительного «лечения» или, на худой конец, «профилактики». Поэтому прикладываться к облегчающему душу напитку приходилось чаще, чем ежедневно. Вот и сейчас, после очередного визита к текущим бачкам, Николай Серафимович в смятении мыслей и чувств спустился в подвал, открыл встроенный в стену пожарный шкаф и вытащил из него заветную бутылочку.
Присев за импровизированный стол, сложенный из фанерных ящиков, сантехник достал из рабочей сумки стакан, несколько вяленых рыбин и пакет молока. До обеда было еще далеко, но пить на пустой желудок и без закуски Николай не хотел. Плеснув на донышко пару бульков «нектара», мастер шумно выдохнул и одним движением опрокинул в рот содержимое граненого сосуда. Сознание прояснилось, окружающий мир наполнился красками. Повеселевший сантехник спрятал бутылку обратно в шкаф, уселся на ящик и блаженно расслабился. Минимум полчаса спокойного отдыха в запасе еще оставалось - клиенты подождут, а начальнику смены всегда можно наплести что-нибудь типа «осматривал стыки» или «искал протечки». Душа же просила добавить – первоначальная доза была маловата. Николай, покряхтев, поднялся и снова открыл знакомую дверцу.
«Вот тебе и раз», - бутылки внутри не оказалось. Поставив на каменную полку стакан, Барабаш внимательно осмотрел шкаф. В шкафу обнаружились куски раствора, дохлая мышь, плоская деталь круглой формы и несколько ржавых болтов. Выбросив из шкафа ненужный хлам и высохшую тушку самого страшного по мнению большинства женщин зверя, сантехник встал на карачки, тщательно обшарил пол, но кроме пыли, увы, ничего не нашел. Поднявшись и отряхнувшись, Николай протянул руку к стакану и... вдруг обнаружил, что пытается ухватить воздух – стакан исчез подобно бутылке. «Неужели белочка?! - ужаснулся сантехник. – Допился, блин!» Ошарашенный Николай покрутил головой и аккуратно прикрыл дверцу. Резко распахнув ее через секунду. «Оба-на!» - глазам изумленного мастера открылась напоминающая натюрморт картина. Молоток непривычного вида в окружении странно поблескивающих шурупов. Взяв в руки появившийся инструмент и собрав шурупы, Барабаш перенес неожиданные находки на стол. «Знатная вещь, - думал Николай, рассматривая молоток, - Цельнолитой, пластик на ручке, насечки, буквы иностранные… а шурупы, похоже, из нержавейки... и свёрлышки на концах. Хм, откуда такое богатство?».
Хоть Коля Барабаш и был по натуре художником, но мыслить умел грамотно и логично. Бутылка и стакан исчезли? Исчезли. Молоток и шурупы появились? Появились. А, значит, что? Правильно, обмен. Способ весьма экзотический, но, как известно, он такой же и в Африке. За полпузыря и стакан – справный инструмент и мелочь вдогонку, всё честно – может, человеку срочно похмелиться понадобилось, вот и решил поменяться. Николаю даже неловко стало, что его неведомый контрагент столь явно продешевил – за те вещи, что достались сантехнику, можно было выручить литр, а то и два, чистого спирта, не меньше.
Справедливость требовалось срочно восстановить. Барабаш загрузил в волшебный шкаф завернутую в газету рыбу, а чуть погодя присовокупил к ней пакет с молоком. Рыба и молоко исчезли в легком сиянии. Удовлетворенный Николай Серафимович запихнул молоток в сумку, ссыпал шурупы в карман и уже было собрался уйти, но... внезапно заметил: обмен еще не закончился. В шкафу лежал какой-то журнал.
Назвать культурологическим шоком то, что испытал простой советский сантехник при просмотре журнала, - значит не сказать ничего. «Тараканы-мутанты съели семью из трех человек в подмосковном Реутове», «Баба Нюра предсказывает конец света», «Голубые рвутся в Кремль», «Оборотни в погонях расчленили жертву бензопилой» - заголовки били Николая по голове словно кувалдой. Яркие журнальные иллюстрации притягивали и отталкивали одновременно: страшные оскаленные морды сменялись оголенными задницами, высохшие за тысячи лет мумии – бородатыми мужиками в камуфляже и с автоматами, а на обложке, как апофеоз абсурда, - девица в исподнем, сладострастно извивающаяся в лапах кошмарного монстра. «Сенсационные откровения элитной проститутки», - сообщал заголовок.
«Абзац!» - понял Николай Серафимович. Перед глазами сантехника, словно в калейдоскопе, мелькали смутные образы. Гигантские тараканы грызут его обутые в балетные пачки ноги, горбатая бабка ласково улыбается из телевизора и наливает в рюмку крысиный яд, двое дюжих санитаров в милицейских фуражках тащат маленького Колю на Лобное место, где его уже ждет одетый в кожу бородач с бензопилой, а из окон ГУМа выпрыгивают ободранные шалавы с мешками на головах, громко вопя «Богородица, прогони!»
- Блин, да что ж это за хрень за такая! - громко выругался Николай, протер ладонью лицо и привел, наконец, в порядок протрезвевшие мысли. – «Так. Что мы имеем? Написано по-русски. Это хорошо. Но у нас так не пишут. Это плохо, то есть, не плохо, а хорошо… тьфу, не пишут - и хорошо, что не пишут. А где так пишут? Да откуда ж мне знать, где. Попробуем с другого боку. Как эта фигня называется? Не понял, «откровения» голой шмары - это и есть название? Да нет, не может такого быть? Ага, вот оно что. Ну ни хренас баян. Год 2012, сентябрь. Неужели и вправду?».
Истина, открывающаяся сантехнику, казалась парадоксальной, но ничего сверхъестественного потомственный пролетарий в этом не видел – мало ли что бывает на свете. Ну посылка, ну из будущего - и что в этом странного? Осталось только небольшую проверочку учинить, и все станет ясно. Николай вытащил из сумки тетрадь, вырвал из нее лист и, начертав на нем два слова «Ты кто?», опустил «письмо» на полку пожарного шкафа. Через минуту ответ на вопрос был получен. Николай Серафимович развернул послание от неведомого адресата и приступил к чтению: «Зовут меня Бойко Василий…».
Последний раз редактировалось Владимир Тимофеев 26 ноя 2015, 10:54, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
Владимир Тимофеев

 
Сообщения: 2126
Зарегистрирован: 08 окт 2014, 20:25
Откуда: Москва
Карма: 11341

Re: Альтернативный обмен

Сообщение Владимир Тимофеев » 25 ноя 2015, 09:31

* * *
Василий Иванович затушил горелку и удовлетворенно оглядел приваренные к дверце петли. «Ну вот, сейчас повешу замок, и все будет чики-чики – ни одна собака теперь не узнает про эту хитрую нишу». Потом достал из сумки бумажный пакет, аккуратно его развернул и с легкой грустью посмотрел на фарфоровую статуэтку…
Ровно три недели прошло с того памятного дня, когда Бойко познакомился с Барабашем. Ну, не то чтобы познакомился, скорее, узнал, что есть на свете парень по имени Коля. Или был на свете такой парень. Словом, черт его знает, как правильно обозвать, но на общение и обмен посылками это никак не влияло. Сначала Василий хотел найти Николая в двухтысячных, но тот быстро его отговорил – мало ли что, вдруг помер уже или еще какие-нибудь «неприятности» – лучше уж не знать наверняка. К тому же обоих посещала шальная мысль о том, что живут они все же не в разных временах, а в разных мирах, хотя и очень похожих, и миры эти случайно соприкоснулись.
Бойко никогда не общался в сети, за компьютером не сидел, и даже слово Интернет представляло для него всего лишь набор звуков. Но здесь, в подвале старого институтского здания, все было так, как нужно – берешь какой-нибудь предмет, кладешь его в нишу старого пожарного шкафа и бац, он в том же месте, но ровно на тридцать лет раньше. А потом получаешь ответ, только уже оттуда, из 82-го. Просто отправляешь – просто получаешь. И не нужны ни компьютеры, ни программы, ни другие непонятные глупости. Никаких чудес, все по настоящему, как и бывает в жизни.
О своем житье-бытье Василий отписал Николаю еще в первый день их «знакомства», получив в ответ похожий вариант «автобиографии». Сочинять пространные опусы мужики не умели и не желали. В школе по русскому языку и литературе оба имели твердый трояк. Поэтому процесс общения состоял из коротких записок и разнообразных подарков, пересылаемых через «волшебную нишу».
Первыми предметами, сознательно отправленными в прошлое, были пять компакт-дисков с русским шансоном и «афганскими» песнями с рекомендацией «на послушать». И только после недоуменного вопроса сантехника из восьмидесятых «что это за фигня?» бригадир из двухтысячных сообразил, что сморозил глупость, и заменил диски обычными магнитофонными кассетами. Правда, и дискам Николай нашел применение, по совету своего нового приятеля сплавив их двоюродному брату-водиле. После чего лобовое стекло убитого ГАЗона брательника украсила лента поблескивающих кругляшей. В полном соответствии с будущими традициями, вызывая законную зависть коллег. А хрипловатый голос в кассетнике, поющий про «владимирский централ, ветер северный», вышибал из дружбанов родственника скупую мужскую слезу и служил причиной многозначительного похмыкивания знакомых дам.
Кубик Рубика, переданный по каналу межвременной связи и послуживший подарком николаеву племяннику, вызвал у последнего столь бурный восторг, что даже Лида, сестра Николая, не стала возражать, когда ее муж и брат уединились на кухне с портвейном, дабы вдумчиво и достойно обмыть новомодную головоломку.
Неподдельную радость доставили Барабашу дешевый китайский тестер с цифровым экраном, купленный Василием на строительном рынке, несколько наборов прокладок (конечно, не тех, что в рекламе, а тех, какими пользуются сантехники всех времен и народов), а также коробка зефира в шоколаде и упаковка «Сникерсов».
В ответ Николай трижды угостил Бойко овощными дарами со своего подмосковного огорода и астраханской воблой и подробно разъяснил, как правильно обустроить дымоход в деревенской печи.
Однако были и еще кое-какие подарки от контрагента из прошлого, подарки, что неожиданно вызвали у Василия подзабытое чувство стыда и капающей на мозги совести. Сам он отправлял в восьмидесятые ширпотреб, недорогой и привычный, не заставляющий его особо напрягаться ни в смысле денег, ни в смысле усилий, ни тем более мук творчества. А вот то, чем отдаривался друг Николай, было действительно уникальным. Фигурка взлетающего лебедя, сработанная из нержавейки и скрепленная медными проволочками, и кубок из зеленоватого камня, украшенный маленькими гранитными вишенками, казались Василию настоящими произведениями искусства. Подобные вещи он встречал в дорогих магазинах, и стоили они достаточно много. Впрочем, не дело было не только в цене. И лебедя, и кубок Николай сделал сам, уверяя, что смог бы слепить их не один раз и что приятели его тоже, бывало, мастерили подобное. Василий Иванович никак не мог понять и принять тот факт, что тридцать лет назад обыкновенные работяги могли позволить себе создавать что-нибудь для души, а не для продажи, и при этом совершенно не тяготились расставанием с результатами собственного труда – ведь это были просто подарки.
А третьего дня перед окончанием вахты произошел еще один случай. Желая продемонстрировать приятелю, каким инструментом работают в 2012-м, Василий без задней мысли запихнул в нишу нерабочий и давно списанный бошевский перфоратор. Каково же было удивление бригадира, когда означенный прибор вернулся назад отчищенный, отмытый до блеска и, главное, абсолютно исправный. К перфоратору была приложена записка «заграничная штука, дорогая небось, ничего, у нас любая зараза заработает». Сгорая от стыда, Иваныч вернул отремонтированный инструмент в нишу, добавив к нему три комплекта победитовых свёрл и твердо решив для себя: «Так больше нельзя».
…Сжимая в руке фарфоровую статуэтку, Бойко стоял перед «волшебным» шкафом и вспоминал. Статуэтка досталась Василию от отца, а тому от деда. Их дальний предок работал когда-то на фарфоровом заводе и однажды был пожалован красивой игрушкой одним из хозяев этого предприятия. Вообще говоря, фигурку крестьянки с коромыслом предок сам и смастерил, но обжигали и раскрашивали ее другие, да и делалась она, одна из многих, по заказу какого-то графа или князя. Довольный вельможа лично потом выбрал из коллекции несколько предметов и наказал наградить ими лучших мастеров в довесок к солидной денежной премии. Статуэтка хранилась в семье многие годы. В детстве маленький Вася часто рассматривал ее сквозь стекло серванта – в руки ее брать не разрешалось. Десять лет назад, незадолго до смерти, отец предупредил Василия, чтобы тот не смел ее никому продавать, ну разве что подарить при случае какому-нибудь хорошему человеку. И вот теперь Василий Иванович отчетливо понял: случай настал. В последний раз посмотрел он на фарфоровую девушку с коромыслом и, тяжко вздохнув, бережно поставил ее на кирпичную полку. Фигурка исчезла, и в тот же момент в шкафу появился другой предмет.
* * *
Николаю Серафимовичу было стыдно. Ему было стыдно за себя и за всех своих друзей и знакомых. Вещи, которые он получал из будущего от своего нового приятеля, были не из дешевых.
Кубик Рубика спекулянты продавали на Тишинке не меньше, чем за червонец, а странные шоколадные батончики по слухам приобретались только в «Березке» за чеки или валюту. Коробку зефира в красочной упаковке и шоколадки с закрашенными черной тушью компрометирующими надписями он презентовал сестре Лиде, чем заслужил ее полное одобрение «Наконец-то ты, Колька, за ум взялся. Вон, даже пить надумал бросать. Глядишь, скоро совсем человеком станешь». С выпивкой Николай действительно решил завязать – уж больно задело его то, что друг Василий – трезвенник, каких поискать. Правда, сестриному мужу Ивану это не слишком понравилось, ведь теперь ему от жены покоя не будет - запилит насмерть, приводя в пример брата. Ну да бог с ним, с Иваном, перетерпит как-нибудь, не впервой.
Электронный авометр, красивый и поразительно легкий, удивлял Барабаша своей простотой и функциональностью. Даже начальник смены бросал на тестер плотоядные взгляды и однажды поинтересовался, не хочет ли сантехник поделиться тайным знанием, где можно достать такие приборы. Николаю пришлось тогда наврать с три короба про родственников из Новосибирска и опытные образцы новой техники. А ведь стоить такой инструмент мог далеко за сотню.
Последнее, что убило окончательно Барабаша, явилось ему в виде сверлильно-ударной машинки иностранного производства, сопровожденной запиской «вот таким перфоратором мы работаем, только сломался он». Не желая ударить перед потомками в грязь лицом, Николай буквально за сутки привел инструмент в рабочее состояние и переправил его назад. Каково же было удивление сантехника, когда перфоратор вернулся обратно, с набором дорогих свёрл и пояснением «мы уже списали его, пользуйся». Вот так, блин. «Люди трудятся, зарабатывают, и для друга им дорогого прибора не жалко – специально, небось, Васька списал инструмент. Денег не пожалел ради такого случая. А я, елки зеленые, шлю ему огурцы с помидорами, да поделки свои дурацкие. От, блин горелый, стыдно-то как».
Как правильно отдариться и не посрамить фамильную честь, Николай осознал через пару деньков. На мысль его натолкнул один мужичок, увлекающийся собиранием бумажных денег и монет прошлых времен. Была, была у Коли Барабаша одна старинная и дорогая вещь. В его семье с давних пор хранился серебряный рубль, что по легенде был подарен одному из предков чуть ли не самим Денисом Давыдовым в годину наполеоновского нашествия. Реликвия эта сохранилась, передаваемая в каждом поколении самому младшему из семейства.
И вот теперь Николай Барабаш, далекий потомок крепостного крестьянина Смоленской губернии Акинфия Барабаша, стоял перед шкафом-порталом, гордо расправив плечи. В последний раз погладив заскорузлым пальцем чеканку, Николай бережно положил рубль на каменную поверхность. Монета исчезла, но в тот же миг в шкафу появился другой предмет – небольшая фарфоровая статуэтка.
* * *
Василий Иванович Бойко смотрел на полученный от Барабаша серебряный рубль позапрошлого века и размышлял. Мысли были довольно сумбурными. Вряд ли простой бригадир сумел бы гладко и грамотно изложить их все на бумаге. Но даже если бы это ему удалось, все равно Василий Иванович никогда б не поверил, что смог написать такое.
«Хороший человек Коля Барабаш, добрый. И талант у него есть, и руки золотые. Но ведь пройдет каких-нибудь десять лет, и – всё. Закончится спокойная и счастливая жизнь Николая. Не сможет он, простой и наивный человек, вписаться в безбашенные девяностые. Может, сопьется, а, может, просто пропадет ни за грош, попавшись на крючок каким-нибудь жуликам».
Василий вспоминал и свой неудачный опыт занятия бизнесом, и тех знакомых, что несли последние сбережения в конторы наподобие МММ, и тех здоровых и солидных мужиков, что сначала торговали на рынке продукцией родных предприятий, а потом клянчили на стакан возле автобусных остановок. Были и другие приятели, те, кто подался в рэкетиры, а затем прямиком на кладбище или в места не столь отдаленные. Правда, кое-кому из них удалось выжить в бандитских разборках и даже неплохо подняться, но такие либо воротили нос от старых друзей, либо без всякого зазрения совести использовали их в деловых комбинациях. «Нет, не выживет Коля Барабаш в новом мире – нет у него ни хватки, ни злости, ни стремления к власти или богатству, ни того, что называют сейчас прагматизмом. Да и сподличать или подставить кого тоже не сможет – слишком уж он честный и правильный».
«Помочь хорошему человеку» – это желание казалось Василию самым достойным из всех, что приходили в голову за предыдущие годы. Но как помочь? Время не остановишь и не изменишь того, что уже предначертано. Что может сделать обычный человек в начале восьмидесятых, даже вооруженный знанием о том, что произойдет с его миром и со страной, в которой живет? Видимо, только одно – помочь себе и людям, которые рядом и которых он любит.
Власть и богатство, богатство и власть – этот нехитрый тандем определял жизнь человечества на протяжении веков и тысячелетий. А ведь каждый властитель и каждый богач всенепременно окружены сонмом советников и соратников. И пусть это окружение не всегда отличается умом и талантом, но уж полезным для покровителя быть просто обязано. Василий, конечно, понимал, что вершители человеческой истории могут спокойно идти к своим целям прямо по головам всех прочих, походя ломая судьбы людей и не обращая внимания на проблемы маленького человека. Но ведь и маленький человек время от времени бывает полезен тому или иному властителю. Благодарности от последнего можно и не дождаться, но, тем не менее, это шанс, возможность вскочить на подножку уходящего поезда. И, наверное, было бы неплохо предоставить подобный шанс Барабашу.
Но к кому же попробовать прицепить безалаберного сантехника? Политики в девяностых менялись довольно часто, да и были они какими-то несерьезными. Нет, с политиками дела иметь не стоит – обманут и не почешутся. Нынешний президент – мужчина, конечно, серьезный, и своих вроде бы не бросает, вот только в начале эпохи перемен был он никто и звали его никак. Богатеев-олигархов сильно проредил дефолт 98-го – на них ставку не сделаешь. А те, кто выкарабкались из кризиса, тоже теперь не в лучшем состоянии: один в тюрьме, другие по заграницам таятся – скрываются от карающей руки правосудия. Которые молодые, они в восьмидесятых еще мальчишками были, и значит толку от них ноль без палочки.
И кто же тогда остается?
А остается, по всей видимости, единственная кандидатура. Персонаж в новой российской истории весьма примечательный. Непотопляемый и бессмертный, тихо ненавидимый всей страной, но, тем не менее, живой и вполне успешный. Что бы ни происходило, как бы ни складывалась жизнь «дорогих россиян», он всегда находился рядом с вершиной. Упорство или везение, ум или хитрость, талант или наглость - что помогало ему сохранять богатство и влияние на власть предержащих? Что он был за человек? Бог его знает. И как бы к нему не относились, но за последние 20 лет не было в нашей стране персоны более популярной. Недаром фамилия его служила главной кличкой для каждого нового поколения котов известной окраски. Ведущий одного модного телешоу представлял этого героя исключительно просто: «Дорогие друзья, встречайте нашего нового гостя… Анатолий! Борисович! Чумайс! Великий и ужасный! Вау!..»

* * *
Василий Иванович подобно большинству россиян откровенно недолюбливал «рыжего черта», но при этом нехотя соглашался с одним знакомым пенсионером, утверждавшим, что «Чумайс – это голова. Все дела до конца доводит».
«Ну что ж. Пусть будет Чумайс, - решил, наконец, Бойко. – Вот только, что бы такого придумать, чем можно было заинтересовать этого деятеля тогда, в 82-м? Спросить бы кого знающего... Ага. Кацнельсон! Тот точно подскажет. К тому же он вроде монеты разные собирает – тут-то Колькин рублевич и пригодится».
Сжимая в руке серебряную монету, Василий рванул из подвала.
Конструктор сидел за столом в прорабской и что-то писал в рабочем журнале.
- Борис Маркович, у меня к вам вопросик имеется, - попробовал обратить на себя внимание бригадир.
- Н-да? Что за вопрос? – откликнулся Кацнельсон, не отрываясь, впрочем, от своего занятия.
- Сын у меня в институт поступил. Сейчас реферат пишет. Спрашивает у меня, чем можно было бы заинтересовать реформаторов наших экономических еще до перестройки, чтоб им потом легче было реформы двигать.
Кацнельсон отвлекся от писанины и с удивлением посмотрел на Василия Ивановича.
- Вообще-то, Вася, я не экономист… А ты кого конкретно имеешь в виду? Много их было, реформаторов этих.
- Да я про Чумайса говорю, мать его за ногу.
Кацнельсон ненадолго задумался и с сожалением покачал головой:
- Увы, Иваныч, ничем тебе помочь не смогу. Извини.
- Борис Маркович. Очень надо. Ну нет у меня других знакомых, чтоб такие умные были, как вы, - огорченный бригадир решил не сдаваться и выложил на стол основной аргумент. – Монета у меня тут имеется. Старинная, досталась как-то по случаю.
Глаза Кацнельсона блеснули из-под кустистых бровей. Он осторожно взял в руки серебряный кругляшок и внимательно его осмотрел. Затем достал из кармана лупу и уже вооруженным глазом снова принялся разглядывать монету. Что-то подсказывало Василию: всё, попался конструктор – теперь не отвертится.
- Так что, Борис Маркович, поможете?
Кацнельсон с немалым трудом оторвался от созерцания попавшего ему в руки сокровища. Убрал лупу. Почесал за ухом. Вздохнул.
- Ну не знаю, не знаю. Попробовать, конечно, можно. Результат, правда, не гарантирую – задача уж больно муда… э-э… мудреная. Подходи через недельку.
- Борис Маркович. Тут быстро надо. Время горит.
- Чёрт, Вася. Ну что за одесские номера? Прямо вот сразу так вынь, да положь. Я же не фокусник. Посоветоваться кое с кем надо, обдумать… Ну, ладно, ладно, - остановил конструктор открывшего рот бригадира. – Вопрос я решу. Есть у меня знакомые в Вышке (ВШЭ - Высшая Школа Экономики) – помогут. Два дня тебя как? Устроят?... Тогда вперёд, держим хвост пистолетом…
Два дня пролетели для Василия Ивановича как один миг. Борис Маркович не обманул ожиданий и в назначенный срок честно передал ему сложенную в большой конверт стопку листов. Первый лист украшал заголовок «Проблемы и возможные пути осуществления приватизации общественной собственности в крупном индустриально развитом государстве».

Интерлюдия 1

- Да, интересно девки пляшут, - почесал я затылок. - Мужики что, развести Чумайса на бабки решили?
- Ха! Развести? Да нет, все не так просто, - Шурик осклабился, отхлебнул из остывшей чашки и продолжил рассказ.
Последний раз редактировалось Владимир Тимофеев 26 ноя 2015, 10:56, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
Владимир Тимофеев

 
Сообщения: 2126
Зарегистрирован: 08 окт 2014, 20:25
Откуда: Москва
Карма: 11341

Re: Альтернативный обмен

Сообщение Цоккер » 25 ноя 2015, 09:50

Эх, напомнило молодость...
Тогда же, в 1982 году, досталось мне чудо техники - мультиметр Philips.
Изображение
Цоккер

 
Сообщения: 2370
Зарегистрирован: 19 окт 2014, 10:25
Откуда: Екатеринбург
Карма: 2153

Re: Альтернативный обмен

Сообщение Владимир Тимофеев » 25 ноя 2015, 23:29

2. «Оптимистическая трагедия» (история, рассказанная Александром Синицыным)

Николай Серафимович Барабаш смотрел на полученный от Бойко увесистый бумажный пакет и размышлял.
«Странный он какой-то, Василий. Сначала статуэтку фарфоровую прислал – красивая, зараза. Теперь вот план хитрый придумал, как мне охмурить какого-то дятла. Неужели и вправду думает, что мне это надо? Искать непонятного Чумайса, бумажки ему отдавать. Да даже если и станет пацан большой шишкой, так что с того? На кой хрен мне к нему прислоняться? Проживу как-нибудь, не пропаду. А вот Ваське точно нужно помочь … Бляха-муха! Сделаю-ка я из него миллионера, или, как там у них? Во, олигарха! А чо? Заслужил. Мужик он что надо, правильный мужик, работящий, честный, не жлоб какой. Найду, блин, этого чумайса-чмумайса, всучу ему хрень в конверте да раскручу на обещание. Пусть Иванычу поможет… лет через тридцать. Бумагу какую подпишет и всё - никуда не денется. Как бы только найти его, гражданина этого, и объяснить всё толково и грамотно?.. Ага. Дядя Женя! Вот с кем надо бы посоветоваться – точняк, не откажет. Тем более фарфор он коллекционирует – тут Васькина безделушка старинная и пригодится».
С этими мыслями сантехник весело подбросил в руке толстый конверт, ухмыльнулся и, достав из сумки подаренную приятелем статуэтку, направился прямиком в кабинет Евгения Захаровича Винарского, инженера по технике безопасности …
- Дядь Жень, к вам можно? – поинтересовался Николай, просунув голову в приоткрытую дверь.
- А, Коленька. Заходи, заходи, дорогой, - Евгений Захарович отложил газету и, сняв с носа очки, приветливо улыбнулся вошедшему. – Как сам? Как батя? Не скучает по родному заводу? Да ты заходи, присаживайся. Не маячь как три тополя на Плющихе.
- А чего батя? Здоров как бык. Пятый год на пенсии, а руку мне вбок выворачивает пять из пяти.
- Да-а, Макарыч - он такой… - мечтательно протянул дядя Женя и, прикрыв глаза, с грустью продолжил. – А меня ведь, Коля, в этом году тоже того… на пенсию отправляют. Летит время, летит…
- Это точно, - подтвердил Николай, вздохнув в унисон Захарычу. В воздухе повисло молчание, наполненное горечью воспоминаний и мыслей о будущем. Сантехнику стало немного неловко, но он продолжал тихо сидеть на стуле.
- Ох, ты же хотел чего-то? – встрепенулся Винарский.
- Ну да. Дело у меня к вам одно. Важное, - проговорил Барабаш и выставил на стол статуэтку.
Евгений Захарович обошёл стол, вновь нацепил на нос очки и внимательно осмотрел, чуть ли не обнюхал фигурку со всех сторон. Затем инженер покачал головой и вернулся на место.
- Занимательная вещица. Ломоносовский завод… или Гарднер. Ну-ка, дай-ка ещё разок глянем, - Винарский перегнулся через стол и, осторожно взяв статуэтку, заново ее изучил. – Да, всё-таки Гарднер. Девятнадцатый век, первая четверть.
- Ценная? – с надеждой спросил Николай.
- Ты хочешь, чтобы я ее оценил? – приподнял бровь дядя Женя. – Боюсь, Николай, моей компетенции тут недостаточно. Но вещь, безусловно, редкая. И дорогая конечно.
- Да нет, я же ее не продавать собираюсь, - отмахнулся Барабаш. – Это подарок. Вам, Евгений Захарович.
- Что-о?! Мне? – Евгений Захарович изумленно посмотрел на Николая, словно бы увидел перед собой не сына старого друга, а ожившую статую коня Юрия Долгорукого. – Ты знаешь, Коля… мне ведь нечего дать взамен. У меня же ничего подобного… ну, такого, чтобы как это…
- Да нет, ну вы что, дядь Жень, не надо мне ничего. Просьбочка только одна. Малюсенькая.
- Ты, Коль, до инфаркта не доводи старика, - пробормотал пожилой инженер, приложив руку к груди. – А то ведь, не знай я тебя столько лет, подумал бы, ты мне сейчас убить кого-то предложишь. Поверь, Коля, за водоноску эту кое-кто действительно может… живого человека уконтропупить.
- Да вы что, как можно, я же не живодер какой! - возмущенно фыркнул Николай Серафимович. – Просто мы с мужиками поспорили, ну и... Короче, проигрался я в пух и прах, и теперь надо мне разыграть одного гражданина. Нет-нет, – сантехник протестующе замахал руками, - никакого хулиганства, обычная шутка.
- Точно шутка? Тогда рассказывай.
- В общем, в Ленинград надо съездить. Там один товарищ работает. В институте… черт, как там его… а, вот. В инженерно-экономическом институте. Звать его Чумайс Анатолий Борисович. Морда у него хитрая, а сам рыжий, как этот, - Барабаш прищелкнул пальцами, вспоминая героя мультфильма, - во, Антошка. Всучить ему надо кое-какие бумажки. По слухам, за них он маму родную продаст, а заодно папу и телевизор цветной. А в благодарность надо его попросить, чтобы бумагу одну подписал, отдам, мол, за это, как только разбогатею, миллион или два.
- Н-да? А если не разбогатеет, тогда что?
- Разбогатеет железно. Зуб даю.
- Ну, тогда лучше не миллион просить, а другое. Мало ли что, реформа там денежная, к примеру, и все – тю-тю миллион. Давай-ка мы с тобой пропишем... хм… ты знаешь, мне даже самому интересно стало. В общем, подумать тут надо денек-другой.
- Конечно, Евгений Захарович, думайте. Только побыстрей, если можно. Мне мужики пять дней всего дали.
- Экий ты шустрый, Коля. Расписка на миллион - это не фунт изюма. Думаю, пошлет меня твой Чумайс чёрт-те куда.
- Не, не пошлет. Вы в расписку условие поставьте, что миллионы свои он отдаст, только когда Советский Союз развалится.
- О как! Да-а, с таким условием я бы и сам любую фигню подписал не задумываясь, - засмеялся дядя Женя. – Вот это точно фантастика. Ну надо же, придумал… Советский Союз… Давай сюда свой пакет и это... Расписку на кого писать будем? На тебя?
- Нет, на Бойко Василия Ивановича...
* * *
Через четыре дня Винарский отловил Барабаша возле курилки и вручил ему желтоватый листок, исписанный с обеих сторон.
- Вот, Коля, держи. Всё, как обещал.
Николай вгляделся в строчки и удовлетворенно хмыкнул. «…Обещаю выплатить Бойко Василию Ивановичу денежную сумму, эквивалентную стоимости 2 (двух) тонн золота пробы 999 в дензнаках, имеющих хождение на момент исполнения обязательства…».
- Ну, ты молоток, дядя Женя. Я бы так никогда не придумал.
- Да ерунда это всё, - Евгений Захарович как-то невесело усмехнулся, затем открыл рот, вроде бы собираясь что-то сказать, но внезапно махнул рукой и, неловко сгорбившись, пошел прочь по длинному коридору. Николай недоуменно посмотрел ему вслед, однако мысль об удачно исполненной авантюре вновь привела разум сантехника в счастливо-восторженное состояние.
Переправив ценную расписку в будущее, Барабаш весь день ходил окрыленный и даже на вызовы прибегал секунда в секунду. С шутками и прибаутками менял сгоны, наворачивал на проржавевшие резьбы лён, крутил контргайки. Ему жали руку, хлопали по плечу. Конторские дамы многозначительно подмигивали веселому сантехнику и приглашали на посиделки с чаем. Николай бесхитростно улыбался в ответ и отнекивался – работы невпроворот, не до чаю. «Как же, однако, просто быть счастливым», - такая вот радостная и незатейливая мысль сопровождала его весь этот длинный и суматошный день.
На следующее утро Барабаш ураганом ворвался в кабинет Винарского, плюхнулся на стул и высыпал на обтянутую дерматином столешницу конфеты «Коровка». Николай знал, что из всех сладостей Захарыч предпочитал именно этот продукт, и потому захотел еще раз уважить старика и высказать ему запоздалую благодарность.
- Угощайтесь, дядь Жень. Я сегодня почти именинник.
Евгений Захарович грустно посмотрел на сантехника, потом порылся в выдвижном ящике и выложил на стол еще один помятый листок, похожий один в один на вчерашний.
- Знаешь, Коля. Я ведь тебе вчера не все рассказал, - старик помялся и, смущенно прокашлявшись, подтолкнул лист к собеседнику. – Не так прост оказался твой этот Чумайс.
Николай внимательно прочитал документ.
- Так ведь это…это… - сжимая в руках злополучный листок, Барабаш опрометью бросился в подвал к заветному шкафу. «Только бы успеть, только бы успеть».
Увиденное в подвале привело сантехника в ужас. На полу перед нишей громоздилась куча раствора, сбоку гудел трансформатор, а двое мужичков в брезентовых робах деловито прилаживали к пожарному шкафу стальные листы.
- Мужики, вы это чего?!
- Чего, чего, - проворчал один из сварных. – Не видишь что ли? Уроды какие-то шкаф бетоном залили, - мужик зло сплюнул на пол. – И где его только взяли, козлы?.. Ну, чего стоишь, помогай давай.
Николай машинально ухватился за край листа, потом украдкой залез в карман и, вытащив полдюймовую контргайку, бросил ее в пожарную нишу. Гайка осталась лежать на каменной полке, не собираясь никуда исчезать. «Всё, - тоскливо подумал сантехник. - Не успел. Конец приключениям».
- …а шкаф все одно нерабочий, - продолжал бормотать сварной, накидывая на лицо маску. –Нет тебе тут больше работы. Вот так вот…
… В расстроенных чувствах Николай брёл по коридору, не обращая внимания на окружающих. Впервые за тридцать лет ему хотелось заплакать от почти что детской обиды. Дверь в кабинет инженера по ТБ была приоткрыта. Сантехник молча переступил порог и устало привалился к деревянному косяку.
Евгений Захарович сидел за столом и с грустью смотрел на стоящую перед ним фарфоровую статуэтку. На вошедшего Барабаша он даже не глянул, лишь головой мотнул, указывая на стул. Сантехник сел и уставился отрешенным взглядом на дядю Женю.
- Знаешь, Коля, - прервал, наконец, затянувшуюся паузу Винарский, - у меня такое чувство, будто я сам, сам, понимаешь, собственными руками отдал наше будущее этому… этому… Мне ведь до самого конца казалось, что это шутка. А потом глянул Чумайсу в глаза и, ты не поверишь, страшно мне стало. Всю войну прошел, и ни разу… нет, ну боялся, конечно, но, чтобы вот так… нет, ни разу.
- Ничто, дядя Женя. Ничто, - вяло отозвался Николай. – Переживем как-нибудь и эту фигню...
- А ведь ты прав, Коля, - задумчиво произнес Евгений Захарович через минуту. – Войну пережили и это переживем… И вот еще что. Забери ты водоноску свою, - Винарский решительно отодвинул от себя «девушку с коромыслом». – Прости, если сможешь, старого дурака за то, что пожадничал. Ни к чему она мне. В музее ей самое место.
- Как скажете, Евгений Захарович… как скажете.
- Да ты не дуйся и не куксись, как барышня. Будущее, оно ведь только от нас зависит. А? Николай?
- От нас? - растерянно переспросил Николай, потом на мгновение замер, будто впервые пробуя на вкус такую нелепую и такую непривычную для себя мысль, и через несколько секунд безрадостное выражение на лице сменилось пониманием и надеждой. – Точно, дядь Жень. От нас все зависит. Только от нас.
* * *
Василий Иванович Бойко был ошарашен. Полученный из прошлого бумажный листок, «украшенный» подписью самого Чумайса, ломал все его представления о жизни и планы на будущее. На одной стороне листа была расписка, а на другой – своеобразный пропуск к всесильному олигарху, им же и подписанный. Посредником на бумаге выступал некий Евгений Захарович Винарский. Кто он, Василий не знал, но именно этот человек подтверждал все обязательства Чумайса в пользу Бойко. «Но почему я? Почему сам Барабаш не воспользовался этим шансом?» - бригадир из двухтысячных на самом деле не понимал сантехника из восьмидесятых. Василий Иванович думал об этом целый день, думал во время работы, думал за обедом, думал, когда ложился спать, даже во сне думал, и лишь поутру…
А поутру произошла катастрофа. Участок опалубки первого этажа обрушился на половине пролета. То ли кто-то поленился и не подставил дополнительных стоек под балки возле стены, то ли насос качнул больше положенного, но факт оставался фактом. Фанера, доски, арматура, деревянные балки с подкосами – всё грянулось наземь под тяжестью льющегося из шланга бетона. Слава богу, обошлось без пострадавших. Даже нескладный Петро внезапно проявил прыть и зайцем выскочил из-под опалубочного стола, а те, кто был наверху, ловко запрыгнули на примыкающее к опалубке перекрытие.
Примчавший на место происшествия прораб зло обматерил растерянного насосника-оператора:
- Чего стоишь, дурень?! Шарманку руби!
- Так выключил уже, Руслан Саныч.
- Тогда миксера отгоняй! И из трубы всё сливай к бениной маме, чтоб не застыло. Быстро, быстро давай. В темпе вальса!
- А нам чего делать? – подскочивший к прорабу Бойко нервно махнул рукой на столпившихся поблизости работяг.
- Как чего? Стойки, блин, подставляйте, чтоб остальное не рухнуло… Да не лезьте вы сразу под стол, с краю, ё-мое, начинай!.. А ты, Иваныч, бери двоих с лопатами и дуй в подвал. Видишь, бетон уходит. Кабель, не дай бог, зальет - хана нам с прикрышкой. Давай-давай, блин, не спи, ноги в руки, по-быстрому …
Свистнув бойцов и подхватив лопаты, Василий рванул в подвал. Из знакомой пожарной ниши лился бетон. Поток его, впрочем, почти иссяк, да и закрывавший большую часть шкафа выгнутый стальной лист, в свое время так и не срезанный бригадиром, смог хоть немного, но задержать цементно-гравийную смесь.
Один из рабочих принялся энергично отбрасывать вывалившийся на пол бетон от проложенных вдоль стен кабелей. Второй взялся было помогать, но затем отошел в сторону и хмуро сказал бригадиру:
- Чот маловато бетона. Полкуба, не больше. В стене он что ли застрял?
- Может, в стене, а, может… - Василий Иванович уже начинал догадываться, куда подевались остальные кубы. – Ну-ка, подчисти-ка нишу.
Рабочий поплевал на ладони и, ухватив поудобней лопату, в три секунды отчистил от подсыхающей массы видимую часть старого пожарного шкафа. Подошедший к нему бригадир незаметно положил на каменную полку рулетку. Прошла минута, другая. Рулетка продолжала лежать на сыроватой поверхности, не собираясь никуда исчезать. «Все, - грустно подумал Василий. – Конец приключениям».
…Ближе к обеду, когда суматоха, наконец, улеглась, Бойко решительно вошел в прорабскую и попросил у Руслана отгул на весь следующий день. Прораб немного повозражал для приличия, но, в конце концов, сдался под неожиданно сильным бригадирским напором.
* * *
Через два дня Василий Иванович вновь открыл дверь, ведущую в штабную бытовку. Как и неделю назад за столом с карандашом в руке сидел Кацнельсон и, насвистывая себе под нос затейливую мелодию, изучал чертежи,.
- Здрасьте, Борис Маркович.
- А, Иваныч. Заходи, не стесняйся, - откликнулся конструктор, откладывая в сторону карандаш. – Чего у вас, кстати, было позавчера? Вторые сутки в конторе все бегают словно наскипидаренные, меня вот сюда прямо с дачи сорвали.
- А-а, - махнул рукой бригадир. - Руслана сегодня на ковер вызвали, чихвостить будут.
- О как. То-то я гляжу, обстановка тут у вас такая… м-м…камеральная. Прораба нет, мастера нет, все в касках, прямо как итальянцы бастуют... Так чего, говоришь, с перекрытием там случилось?
- Да вы уже, наверное, знаете. Стойки упали. Фигня. Ну и бетона чуток пролилось. Всё нормально.
- Рабочий момент? - ухмыльнулся в ответ Кацнельсон. – Ну да и чёрт с ним, с бетоном. В конце концов, это ваши дела. Ты-то сам что хотел?
- Да как вам сказать, - Бойко присел на стул и испытующе глянул на собеседника. – А я ведь вчера у Чумайса был. В «Росмикро».
- Шутишь? – округлил глаза Борис Маркович.
- Нет, не шучу. Прямо у него, на Академической.
- Что, серьезно? – конструктор поерзал на стуле и огляделся по сторонам. – Я, конечно, люблю розыгрыши, но, по-моему, это уже перебор. Ты, Вася, ври-ври, да не завирайся. Так бы тебя к Чумайсу пустили! Это ж не школота подзаборная. Это Чумайс.
- А меня охрана пустила. Бумажку я им одну показал, так они созвонились с кем-то, и вот, ей богу, не вру, минуты не прошло, как меня в кабинет завели. Вот она, бумажка эта, глядите, - Василий Иванович достал из кармана сложенный вчетверо лист и протянул его Кацнельсону. – Задолжал мне кое-чего этот деятель. Читайте, Борис Маркович, там все написано.
Кацнельсон развернул бумагу, повертел в руках, посмотрел на просвет, видимо, пытаясь понять, в чем подвох, но не обнаружив ничего подозрительного, взялся, наконец, за чтение. С каждой прочитанной строчкой вытянутое от природы лицо конструктора вытягивалось все сильней и сильней, а нижняя челюсть отвисала все ниже и ниже. Лишь через пять минут Борис Маркович вернул челюсть на место, а затем еще минуту покачивался на стуле, откинувшись на спинку и сцепив на затылке руки. Рассеянный взгляд и подергивающиеся веки указывали на исключительную важность мыслительного процесса, происходящего в голове Кацнельсона. Но все же любой процесс имеет свойство когда-нибудь завершаться, и потому по истечении минуты стул перестал качаться, а вместе с ним перестал раскачиваться и Борис Маркович. Лицо конструктора вновь приобрело осмысленное выражение, а взгляд – правильную фокусировку.
- Значит, так, Василий Иваныч. Скажу прямо. Любой бы на моем месте решил, что ты трепло... Да-да, любой. Но вот что касаемо меня… что касаемо… меня, - тут Кацнельсон замолчал и внимательно поглядел на напрягшегося Бойко. – Так вот, задам я тебе один вопрос. Скажи мне честно, Василий Иванович, ты знаешь, кто такой Евгений Захарович Винарский?
Бойко отрицательно покачал головой. Кацнельсон вздохнул и продолжил:
- Да, Иваныч, вот тебе, извини, не поверил. И никому не поверил бы. А вот дяде Жене... Дяде Жене – да. Почерк его я ни с кем не спутаю.
- Так вы, значит, знаете этого Винарского? – изумился бригадир.
- Знал, Вася, знал. В 97-м мы дядю Женю похоронили. А знаешь, Вась, как он умер? – голос Бориса Марковича неожиданно дрогнул. – Погиб он, Вася. К соседу его по дому лиходеи какие-то вломились, требовали чего-то, убить собирались. А Захарыч… Захарыч шум услышал, ружье охотничье достал, да по бандюганам этим из обоих стволов и шмальнул. Минут пять он потом еще саблей от них отмахивался, он ее почти всю войну в танке своем провозил. Вот так вот. Всю войну без единой царапины, а тут, выходит, погиб. В бою погиб, а не просто так, за понюх табаку. Последним он ушел из всех наших. Отец мой с Макарычем в 92-м умерли, Григорий Григорьевич – через год после них. А дядя Женя, вишь, крепкий мужик был. Эх, кабы не пуля в сердце… - Кацнельсон потер пальцем уголок глаза, будто бы вынимая соринку, потом замолчал и отвернулся к окну.
- Борис Маркович, - прервал затянувшуюся паузу Бойко. – А вы фамилию Барабаш случайно не слышали?
- Барабаш? – удивился конструктор. – Знаю, конечно. Серафим Макарович, я ж про него только что говорил. Умер он в 92-м. Как сына своего схоронил, так через месяц и помер.
- А сына, сына его как звали? – подался вперед бригадир, напряженно глядя в глаза Кацнельсону.
- Сына? Николай его сына звали. Он меня на десять, нет, на двенадцать лет старше был. Родился перед самой войной. Тоже ведь интересный мужик был. Вот только в 92-м, как в Приднестровье уехал, так и с концами…обратно уже не вернулся. Такие пироги, Вася, такие пироги
- Да-а, - только и смог протянуть Бойко, потрясенно качая головой.
- Да уж, - подтвердил Кацнельсон, потом указал глазами на лист с распиской и поинтересовался. - Так чем у тебя всё закончилось? В смысле, с Чумайсом?
- С Чумайсом? Хм, - Василий Иванович криво усмехнулся. – С Чумайсом, значит?
- С ним, с ним оглоедом, - Борис Маркович смотрел с интересом на бригадира и ждал продолжения.
Долго томить собеседника Бойко не стал.
- Так вот. Завели меня, значит, в кабинет к нему. Встретил меня Чумайс, к столу пригласил, насчет чаю распорядился. Сижу я, значит, гляжу на него, а он сам холеный такой, развалился в кресле и смотрит на меня, лыбится, прямо как змеюка обожравшаяся на мышь. А мне этот чай его в глотку не лезет. Я же ведь и не думал совсем, что денег с него получу, просто в глаза хотел посмотреть хитровану, да еще интересно было, как он изворачиваться будет с распиской. А он и говорит, что уже двадцать лет ждет-пождёт, когда, мол, этот самый Бойко появится – очень ему, значицца, интересно. Ну а я по-простому. Так, мол, и так, я этот Бойко и есть, Василий Иванович. И спрашиваю, значит, когда по долгам отвечать будешь, мил человек, и расписку его ему же показываю. Он на эту расписку смотрит недоуменно, а потом спрашивает меня так вкрадчиво. Ты что, говорит, вторую половину специально забыл или потерял? Какую еще, говорю, половину,? А он вдруг на кресле откинулся и давай ржать. Во, говорит, какой у нас народ-то тупой, ценные бумаги хранить не умеет, а туда же, в Европу лезет и быдлом себя не считает, ха-ха. А я сижу дурак дураком, ничо в натуре не понимаю, - тут Бойко прервался, переводя дух, потом ухватил стоящую на столе большую пластиковую бутылку и, налив полный стакан минералки, в три глотка его осушил. – Фу-у, в горле аж пересохло, как вспомнил его наглую морду… Вам налить, Борис Маркович?
- Давай, плесни балтийцу, - подставил кружку конструктор. – Значит, говоришь, морду его припомнил? Наглую рыжую?
- Ага, - рассмеялся Василий Иванович, - точно, наглую рыжую морду. Так вот, достал он из сейфа бумажку какую-то и мне показывает. В руки, говорит, не дам – бумажка, мол, эта теперь бесценная. Тут к нему еще мужик какой-то вошел, седоватый такой, с усиками. Чумайс его то ли Ленчиком, то ли Левчиком называл. Посидели они рядом чуток, пошушукались, потом рыжий бумажку убрал, а мне ксерокопию ее бросил. Держи, говорит, хоть знать будешь, на чем погорел. Ну взял я ее, посмотрел. Действительно, хитрый гад оказался, тогда еще что-то почуял, подстраховался. Встал я, короче, глянул на этих двух голубков. Мелкими жуликами они мне тогда показались, что под бандитов косят. Но, видать, и во мне в тот момент тоже что-то такое было оттуда, из девяностых, раз они тут же головы повтягивали и глазками забегали, как терпилы на стрелке. Вот, правда, не вру, полное ощущение, что щас братаны ввалятся и вломят всем не по-детски… Ну, братаны, конечно, не ввалились - мордовороты вошли чумайсовы. Под руки меня взяли и к дверям, к дверям. Довели, правда, аккуратно - по почкам не били. Последнее, что я от рыжего слышал, он мне уже в спину орал…кх-кх, – здесь Бойко снова наполнил стакан и сделал пару глотков, успокаивая осипшие связки.
- Да? А чего он орал, Чумайс твой? - поинтересовался конструктор.
- Да никакой он не мой. А чего орал? Орал он мне, чтобы теперь я приходил к нему только когда условия все выполню. Ну и если, мол, доживу конечно. Вот такие дела.
Василий Иванович допил минералку, поставил стакан на стол и вынул из кармана еще один скомканный лист бумаги.
- Вот на этой бумажке все условия и расписаны, - произнёс бригадир, протягивая мятый листок Кацнельсону. – Полюбуйтесь, если хотите.
Борис Маркович разгладил руками копию ценного документа и углубился в чтение. Закончив читать, он ненадолго задумался, потом хмыкнул и постучал карандашом по столешнице.
- Хитер, Чумайс, хите-е-ер, - протянул конструктор с усмешкой. – Да только, вот что я тебе скажу, Василий Иванович. Дурак он, твой Чумайс.
- Как это? – опешил Бойко.
- А вот так. Видишь, чего он придумал? Союз распался – долг он признал. Но есть три дополнительных условия - реально он должен платить только после их выполнения. Смешно даже. Три условия, как в сказке дурацкой… У-у меня всего лишь три-и желанья, - фальшиво пропел Кацнельсон и насмешливо посмотрел на чешущего в затылке бригадира. – Вот, гляди. Условие первое. Президентом Соединенных Штатов станет негр. А кто, Вася, у нас в Штатах сейчас президент? Правильно. Негр. А негр – он и… э-э... в Америке негр, как его ни называй. Так что ставим плюсик возле единички.
- Хм, а ведь и верно, - согласился Бойко. – Негр, блин. Но это первое условие, а дальше там…
- А дальше, - перебил его Борис Маркович, - еще интереснее. Условие второе. Ха-ха. Китайские космонавты высаживаются на Луну… Да, пока не высадились, это факт. Но вот как ты думаешь, дорогой друг Василий, в обозримом будущем такое возможно?
- Еще как возможно. Эти точно смогут, - веско подтвердил Василий Иванович.
- Во-от. А я что говорю. Ставим полплюсика возле двоечки. А теперь, выходит, самое главное, третье условие. Не страшно, Вася?
- Нет, не страшно. Я уже и сам, кажется, понял.
- Ну а раз понял, значит, сам и расскажи мне, чего понял, - Кацнельсон сложил на груди руки и подбодрил бригадира легким кивком.
- Третье условие, - прочел Бойко последнюю строчку в документе. – Советский Союз будет восстановлен и его граждане снова начнут строить светлое будущее… М-да, а ведь точно, Борис Маркович, в нашей жизни и вправду нет ничего невозможного.
- Молодец, Василий Иванович. Бинго, как говорят наши заклятые друзья и партнеры. Действительно, нет ничего невозможного. И надо-то всего ничего. Захотеть только, ну и поработать чуток, конечно. Вот только для тебя лично, Вась, я перспектив особых не вижу. Ну сам посуди, светлое будущее, а у тебя в карманах золота на несколько миллиардов. Неудобно ведь будет перед товарищами, стыдно.
- Да, уели вы меня, Борис Маркович. Но, знаете, самому мне эти деньги будут и впрямь ни к чему, а вот стране нашей лишняя пара тонн золотишка не повредит. Для светлого-то будущего. А? Борис Маркович?
После этих слов Кацнельсон отчего-то смутился, пару раз тронул себя за ухо, а потом сунул руку в карман и с видимым сожалением вытащил упакованный в пластиковую капсулу раритет. Тяжело вздохнув, Борис Маркович последний раз посмотрел на монету и катнул ее по столу к бригадиру.
- Пробник Александра Первого, с длинной шеей. Восемьсот первый год, - с деланным равнодушием произнес Кацнельсон. – Ты знаешь, Иваныч, не хочу я, чтобы меня хапугой считали… И чтобы перед отцом покойным не было стыдно … На аукционе эта монетка может до полумиллиона дойти.
- До скольки?! – изумился Бойко.
- Тысяч до пятисот. Ну или чуть побольше. Как повезёт.
- Нихрена ж себе! - пробормотал офонаревший бригадир. – Полляма? Рублей?
- Почему рублей? – удивился конструктор. – Евро.
Бойко открыл рот и секунд тридцать пытался протолкнуть наружу застрявшие в горле слова. А когда ему это все-таки удалось, оказалось, что сие междометие к категории благопристойных не относится.
Чтобы успокоить нервы, бригадиру пришлось опорожнить еще два стакана минеральной воды. После второго пульс пришел в норму, а морковный цвет небритого лица сменился на привычный слегка загорелый.
- Ну что, Василий Иванович, - поинтересовался конструктор. – Работать-то дальше будешь? Или ну ее нафиг, работу?
- Работать-то? – усмехнулся Бойко. – А знаете, Борис Маркович, в светлом будущем монетка эта, ой, пригодится.
Василий посмотрел на лежащий в ладони серебряный рубль и вдруг улыбнулся, поймав глазами отраженный от монеты солнечный луч, незнамо как проникший в бытовку сквозь пыльные, давно не мытые стекла.

Интерлюдия 2

- Ну что ж, похоже на правду, - я отставил в сторону допитую чашку и внимательно посмотрел на Шурика. – Вот только, зная Кацнельсона, я ни в жизнь не поверю, чтобы он отдал за так полмиллиона евро. Да и Чумайс, судя по твоим словам, прямо какой-то монстр. Все рассчитал и спрогнозировал на много лет вперед. Извини, Шур, но – не верю.
- Ну, как знаешь.
Синицын, похоже, обиделся. Он отвернулся и принялся демонстративно рыться в подстолье.
- Ладно, Шур, - я примирительно поднял руки. – Не обижайся. Знаешь, я тоже ведь был знаком с дядей Женей. И могилу его видел, и как погиб он... Но вот скажи, а про Барабаша тебе откуда известно?
- Откуда, откуда, - пробурчал Синицын. – Четверо их было, друзей фронтовых. Отец мой Григорий Григорьевич, дядя Женя, Барабаш Серафим Макарович и отец Кацнельсона. Я их всех с детства знаю. Вот так вот.
- А-а. Тогда понятно. Жаль. Уходят люди, а мы … Н-да.
Я был смущен, и Шура, заметив это, сменил гнев на милость:
- А хочешь продолжение послушать?
- Продолжение!?
- Ну, не совсем продолжение, - хитро прищурился доктор наук. – Просто я эпилог придумал для этой истории.
- Что ж, давай, - я чуть подался вперед и приготовился слушать.

Эпилог, придуманный Александром Синицыным

«…Уважаемые пассажиры, вылетающие в Лондон рейсом 232 авиакомпании Бритиш Эйрвэйз. Регистрация на рейс производится у стоек 26,27,28. Уважаемые пассажиры, напоминаем вам, что регистрация заканчивается за сорок минут до вылета. Спасибо за внимание... Ladies and gentlemen. Flight number 232 by British Airways to London, registration in progress. Passengers are requested to follow check-in counters 26, 27, 28. Thank you for understanding…»
Представительный немолодой мужчина в темном полупальто и стильных ботинках недовольно поморщился. Голос из аэровокзальных динамиков его раздражал. А еще его нервировали чемоданы, носильщики, вездесущие таксисты, орущие дети, сотрудники авиакомпаний, турагенты, провожающие и встречающие, улетающие в отпуск и направляющиеся по делам. Весь этот бедлам, видимо, по ошибке названный аэропортом, был представительному господину в новинку. Обычно путь от дома до трапа самолёта представлял собой рутинное мероприятие. Шикарный особняк, плечистые бодигарды, авто с мигалкой, вип-зал, корпоративный борт с вышколенным персоналом, ну или, на худой конец, салон бизнес-класса. Так было всегда и казалось, что так и будет всегда. Увы, с некоторых пор в этой стране опять начался бардак.
Мужчина прошел регистацию и, получив посадочный талон, направился в зону паспортного контроля. Багажа у мужчины не было, если, конечно, не считать за таковой легкий кожаный саквояж брендовой марки. Господин в полупальто с легким презрением глядел на снующих туда-сюда соотечественников. Хотя, какие они соотечественники? Хамы, вообразившие себя невесть кем, так и не научившиеся зарабатывать миллионы одним движением пера или кликом мышки. Ну и бог с ними, пусть остаются навсегда в этой вонючей стране, а мужчину с саквояжем ждали Европа, Лондон, свободный мир.
Господин криво усмехнулся, вспоминая события последних двух лет. Все попытки обвинить его в воровстве, мошенничестве и казнокрадстве с треском провалились. Глупцы, они так и не поняли, что закон невозможно нарушить, если этот закон тобой и придуман. Пусть раскулачивают идиотов, бегущих впереди паровоза. А он... нет, он всегда был осторожен. Все его счета были легальными, ну или почти легальными. Правда, не здесь, а в приличных странах. Налоги уплачены – «Удачно в свое время провели закон о плоской шкале НДФЛ». Нецелевые расходы? Помилуйте, господа. Ах, простите, вы же теперь снова товарищи. Что же здесь нецелевого? Указ чей? Президента. Постановление - правительства, Распоряжение – министра. Вот им и задавайте каверзные вопросы. А мы всего-навсего исполнители. Шаг влево, шаг вправо – для нас это невозможно.
Кабинка-стойка с табличкой «Для лиц, не имеющих гражданства или отказавшихся от гражданства…». Еще одно унижение. Ну ничего, это ненадолго. Девушка в зелено-оливковой форме пограничной службы приняла документы на выезд. Год назад эти хмурые дамы с цепкими взглядами вновь, как и много лет назад, заняли места на пограничной черте терминалов, сменив улыбчивых молодых людей из миграционной службы. «Граница на замке? Ха-ха» - мысленно усмехнулся представительный мужчина, дожидаясь окончания унизительной процедуры проверки – как будто эта соплюха не знает, кто перед ней.
- Чумайс Анатолий Борисович? – строгий казенный голос откуда-то сбоку прервал размышления господина с саквояжем.
- А то вы не знаете, - зло прошипел в ответ обладатель известной фамилии. – Что, нервы не выдержали? Никак не желаете расстаться с господином Чумайсом?
- Пройдемте, пожалуйста, - невозмутимо продолжил подошедший к нему офицер с погонами капитана.
Через несколько минут Анатолий Борисович Чумайс сидел за столом напротив вышеуказанного капитана, упираясь взглядом в стену за пограничником. Тот, впрочем, этим совсем не смущался - спокойно перебирал многочисленные бумаги, разыскивая ту, что требовалась для предстоящего разговора.
По телевизору, располагавшемуся в соседней комнате, передавали новости. Молоденькая дикторша, захлебываясь от восторга, вещала: «…По сообщениям Китайского национального космического управления вторая лунная пилотируемая экспедиция «Линту-8» должна завершиться к 18 октября. Тейконавты Чай Сунвынь и Ху Лингань полностью выполнили программу исследований и вернулись на основной модуль космического корабля. По словам покорителей Луны, им, к большому сожалению, так и не удалось обнаружить на поверхности Моря Спокойствия следы пребывания ранних американских экспедиций. Возможно, это сделает кто-то другой…».
Капитан оторвался от бумаг спустя полминуты:
- Господин Чумайс, вам предъявлено обвинение по статье … УК …. пункт … В соответствии с постановлением… от … при попытке пересечения границы … обвинение должно быть предъявлено немедленно любым офицером Пограничной службы. Лицо, которому предъявлено обвинение, задерживается и препровождается в ближайший ведомственный изолятор, а офицер, предъявивший обвинение, имеет право совершать первичные следственные действия… Вам все понятно? Тогда распишитесь здесь и здесь.
- Ничего мне не понятно, - грубо ответил новоиспеченный подследственный. – Какое еще обвинение? Не хочется вам, видимо, выпускать из своих лап приличного человека. Кичитесь своей приверженностью закону? Тогда какого черта мне предъявляют эту статью? Откуда у меня задолженность перед государством на миллиарды? Вы что, капитан, совсем рехнулись?
Капитан окинул взглядом бывшего олигарха.
- Хорошо. Я поясню суть обвинений. Три года назад в суд поступило исковое заявление от некого Бойко Василия Ивановича. Мне почему-то кажется, что вы прекрасно знаете, кто он такой. Заявление, конечно, сразу не приняли, и дело долго ходило по инстанциям, а потом лежало в архивах суда. И все бы для вас ничего, господин Чумайс, но вот незадача. Этой весной Бойко передал все исковые права правительству Евразийского Союза, и теперь, сами понимаете, уклонение от исполнения финансовых обязательств по долгам государству – это самое легкое, что вам инкриминируют…
Офицер продолжал говорить, но Чумайс его уже не слушал. «Черт, ведь все было на мази. Три условия. Фантастические, абсолютно невыполнимые условия. И вот нате вам. Скоты, уроды. Да и хрен бы с ними, с условиями. Ну кто бы почесался об этом иске одного индивида к другому? Так нет же, этот Бойко оказался сущим болваном. Ну, поехал бы спокойненько в Лондон, договорились бы мы с ним по-свойски. Ну, дал бы я ему отступного, и жил бы он себе в свое удовольствие в приличной стране. А он, дурак, все государству отдал. Ну дебил же, дебил, хам, быдлятина...»
Анатолий Борисович Чумайс совершенно искренне не понимал, как, как он мог так проколоться. А капитан тем временем закончил с пояснениями задержанному и вызвал двух понятых…
… «Отец русской приватизации», бывший глава РАО ЭЭС, бывший советник Президента, бывший руководитель «Росмикро», бывший …, бывший …, бывший… А что в настоящем?
Господин Чумайс вздрогнул от прикосновения защелкнувшихся на запястьях наручников. И словно гром среди ясного неба прозвучали для него такие простые и понятные всем слова:
- Именем Союза Свободных Советских Республик…

Интерлюдия 3

Закончив рассказ, Шурик откинулся на спинку стула и воззрился на меня в ожидании. После непродолжительного молчания я вынес вердикт:
- Хороший эпилог. Правильный.
- Я тоже так думаю, - обрадовался Синицын, хлопнув рукой по столу. – Рано или поздно все получают по заслугам.
- Хотелось бы верить, - протянул я. – Вот только извини, Шур, это фантастика.
- Ну, фантастика, не фантастика, но очень хочется, чтоб все так и было. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
- Аналогично, Шура…
В тот же вечер я перенес все услышанное на бумагу, а потом, прочитав получившийся рассказ, задумался. «Нет, не так все было, не так... А как?... Блин, да ведь есть же тот, кто расскажет, как все было на самом деле. Из первых, так сказать, рук…»
… Василия Бойко я «отловил» на следующий день возле склада, где он с хмурым видом пересчитывал стройматериалы, занося результаты в потертый блокнот.
- Здрасьте, Андрей Николаевич, - поприветствовал меня бригадир. – С наступающим вас.
- И тебя, Вась, взаимно. Пойдем в прорабку, разговор есть.
- Пойдемте, - вздохнул Василий, видимо, опасаясь нагоняя за неведомые проступки.
- Да ты не волнуйся, это не насчет стройки.
- А, ну тогда ладно, - повеселел бригадир и спрятал блокнот в сумку. – Это мы завсегда готовы...
В штабном вагончике было пусто. Руслан бегал по этажам, рабочие ушли на обед, и предстоящему разговору никто не мог помешать.
- Гляди, Вась, - выложив на стол стопку листов, я с любопытством посмотрел на Бойко.
Василий Иванович протер ветошью руки и, пододвинув к себе бумаги, углубился в чтение. Двадцать минут в бытовке стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом переворачиваемых страниц. Полностью ознакомившись с текстом, Василий поднял глаза и усмехнулся вполголоса:
- Да уж. Интересно. И ведь почти правда, едренть.
- А что не так?
- Ну, как вам сказать, Андрей Николаевич? В первой части все так и было, врать не буду. А во второй… хм, во второй все было не совсем так. Точнее, совсем не так.
- Расскажешь?
- Отчего же не рассказать? Расскажу...
Последний раз редактировалось Владимир Тимофеев 26 ноя 2015, 10:52, всего редактировалось 1 раз.
Аватара пользователя
Владимир Тимофеев

 
Сообщения: 2126
Зарегистрирован: 08 окт 2014, 20:25
Откуда: Москва
Карма: 11341

Re: Альтернативный обмен

Сообщение Цоккер » 26 ноя 2015, 10:09

Владимир Тимофеев писал(а):Из первых, так сказат рук…»

сказать,
Цоккер

 
Сообщения: 2370
Зарегистрирован: 19 окт 2014, 10:25
Откуда: Екатеринбург
Карма: 2153

Re: Альтернативный обмен

Сообщение Владимир Тимофеев » 26 ноя 2015, 16:55

3. Рыжий кот (почти детективная история, рассказанная Василием Бойко)

Николай Серафимович Барабаш смотрел на полученный от Бойко увесистый бумажный пакет и размышлял.
«Странный он какой-то, Василий. Сначала статуэтку фарфоровую прислал – красивая, зараза. Теперь вот план хитрый придумал, как мне охмурить какого-то дятла. Неужели и вправду думает, что мне это надо? Искать непонятного Чумайса, бумажки ему отдавать. Да даже если и станет пацан большой шишкой, так что с того? На кой хрен мне к нему прислоняться? Проживу как-нибудь, не пропаду. А вот Ваське точно нужно помочь … Бляха-муха! Сделаю-ка я из него миллионера, или, как там у них? Во, олигарха! А чо? Заслужил. Мужик он что надо, правильный мужик, работящий, честный, не жлоб какой. Найду, блин, этого чумайса-чмумайса, всучу ему хрень в конверте да раскручу на обещание. Пусть Иванычу поможет… лет через тридцать. Бумагу какую подпишет и всё - никуда не денется. Как бы только найти его, гражданина этого, и объяснить всё толково и грамотно?.. Ага. Дядя Женя! Вот с кем надо бы посоветоваться – точняк, не откажет. Тем более фарфор он коллекционирует – тут Васькина безделушка старинная и пригодится».
С этими мыслями сантехник весело подбросил в руке толстый конверт, ухмыльнулся и, достав из сумки подаренную приятелем статуэтку, направился прямиком в кабинет Евгения Захаровича Винарского, инженера по технике безопасности …
- Дядь Жень, к вам можно? – поинтересовался Николай, просунув голову в приоткрытую дверь.
- А, Коленька. Заходи, заходи, дорогой, - Евгений Захарович отложил газету и, сняв с носа очки, приветливо улыбнулся вошедшему. – Как сам? Как батя? Не скучает по родному заводу? Да ты заходи, присаживайся. Не маячь как три тополя на Плющихе.
- А чего батя? Здоров как бык. Пятый год на пенсии, а руку мне вбок выворачивает пять из пяти.
- Да-а, Макарыч - он такой… - мечтательно протянул дядя Женя и, прикрыв глаза, с грустью продолжил. – А меня ведь, Коля, в этом году тоже того… на пенсию отправляют. Летит время, летит…
- Это точно, - подтвердил Николай, вздохнув в унисон Захарычу. В воздухе повисло молчание, наполненное горечью воспоминаний и мыслей о будущем. Сантехнику стало немного неловко, но он продолжал тихо сидеть на стуле.
- Ох, ты же хотел чего-то? – встрепенулся Винарский.
- Ну да. Дело у меня к вам одно. Важное, - проговорил Барабаш и выставил на стол статуэтку.
Евгений Захарович обошёл стол, вновь нацепил на нос очки и внимательно осмотрел, чуть ли не обнюхал фигурку со всех сторон. Затем инженер покачал головой и вернулся на место.
- Занимательная вещица. Ломоносовский завод… или Гарднер. Ну-ка, дай-ка ещё разок глянем, - Винарский перегнулся через стол и, осторожно взяв статуэтку, заново ее изучил. – Да, всё-таки Гарднер. Девятнадцатый век, первая четверть.
- Ценная? – с надеждой спросил Николай.
- Ты хочешь, чтобы я ее оценил? – удивленно поднял бровь дядя Женя. – Боюсь, Николай, моей компетенции тут недостаточно. Но вещь, безусловно, редкая. Не такая уж дорогая конечно, но все-таки ценная. Вот если бы эта водоноска была Ломоносовской, тогда да, цены бы ей не было.
- Да я же ее не продавать собираюсь, - отмахнулся Барабаш. – Это подарок. Вам, Евгений Захарович.
- Мне? – Евгений Захарович изумленно посмотрел на Николая. – Спасибо, конечно. Но ты же знаешь, Коля, не могу я это взять просто так. Надо бы чем-нибудь отдариться. Сам понимаешь - удачи не будет.
- Да нет, ну вы что, дядя Жень, не надо мне ничего. Просьбочка только одна. Малюсенькая.
- Ну хорошо, - вздохнул пожилой инженер, - Просьба, так просьба.
- Ага. Глядите, Евгений Захарович. Мы тут с мужиками поспорили, ну и... Короче, проигрался я в пух и прах, и теперь надо мне разыграть одного гражданина. Нет-нет, – сантехник протестующе замахал руками, - никакого хулиганства, обычная шутка.
- Точно шутка? Тогда рассказывай.
- В общем, в Ленинград надо съездить. Там один товарищ работает. В институте… черт, как там его… а, вот. В инженерно-экономическом институте. Звать его Чумайс Анатолий Борисович. Морда у него хитрая, а сам рыжий, как этот, - Барабаш прищелкнул пальцами, вспоминая героя мультфильма, - во, Антошка. Всучить ему надо кое-какие бумажки. По слухам, за них он маму родную продаст, а заодно папу и телевизор цветной. А в благодарность надо его попросить, чтобы бумагу одну подписал, отдам, мол, за это, как только разбогатею, миллион или два.
- Н-да? А если не разбогатеет, тогда что?
- Разбогатеет железно. Зуб даю.
- Ну, тогда лучше не миллион просить, а другое. Мало ли что, реформа там денежная, к примеру, и все – тю-тю миллион. Давай-ка мы с тобой пропишем... хм… ты знаешь, мне даже самому интересно стало. В общем, подумать тут надо денек-другой.
- Конечно, Евгений Захарович, думайте. Только побыстрей, если можно. Мне мужики пять дней всего дали.
- Экий ты шустрый, Коля. Расписка на миллион - это не фунт изюма. Думаю, пошлет меня твой Чумайс чёрт-те куда.
- Не, не пошлет. Вы в расписку условие поставьте, что миллионы свои он отдаст, только когда Советский Союз развалится.
- О как! Да-а, с таким условием я бы и сам любую фигню подписал не задумываясь, - засмеялся дядя Женя. – Вот это точно фантастика. Ну надо же, придумал… Советский Союз… Давай сюда свой пакет и это... Расписку на кого писать будем? На тебя?
- Нет, на предъявителя. Без имени...
* * *
Через четыре дня Винарский отловил Барабаша возле курилки и вручил ему желтоватый листок, исписанный с обеих сторон.
- Вот, Коля, держи. Все, как обещал.
Николай вгляделся в строчки и удовлетворенно хмыкнул. «…Обещаю выплатить предъявителю сего документа денежную сумму, эквивалентную стоимости 2 (двух) тонн золота пробы 999 в дензнаках, имеющих хождение на момент исполнения обязательства…».
- Ну ты молоток, дядя Женя. Я бы так никогда не придумал.
- Да ерунда это все, - Евгений Захарович усмехнулся, затем открыл рот, вроде бы собираясь что-то сказать, но внезапно махнул рукой и бодро засеменил прочь по длинному коридору. Николай недоуменно посмотрел ему вслед, однако мысль об удачно исполненной авантюре вновь привела разум сантехника в счастливо-восторженное состояние.
Переправив ценную расписку в будущее, Барабаш весь день ходил окрыленный и даже на вызовы прибегал секунда в секунду. С шутками и прибаутками менял сгоны, наворачивал на проржавевшие резьбы лён, крутил контргайки. Ему жали руку, хлопали по плечу. Конторские дамы многозначительно подмигивали веселому сантехнику и приглашали на посиделки с чаем. Николай бесхитростно улыбался в ответ и отнекивался – работы невпроворот, не до чаю. «Как же, однако, просто быть счастливым», - такая вот радостная и незатейливая мысль сопровождала его весь этот длинный и суматошный день.
На следующее утро Барабаш ураганом ворвался в кабинет Винарского, плюхнулся на стул и высыпал на обтянутую дерматином столешницу конфеты «Коровка». Николай знал, что из всех сладостей Захарыч предпочитал именно этот продукт, и потому захотел еще раз уважить старика и высказать ему запоздалую благодарность.
- Угощайтесь, дядь Жень. Я сегодня почти именинник.
Евгений Захарович посмотрел на сантехника, потом аккуратно развернул одну конфетку и положил ее в рот.
- Да-а, хорошо. Жаль, что зубов так мало осталось, а то б я их всех зараз схрумкал. После войны мы же один сахарок грызли, знаешь такой, вприкуску. Сладко было, ууу…
- Ага, дядя Жень. Расскажете, как там с Чумайсом прошло?
- Хм. Знаешь, Коля… Интересный он мужичок оказался, - старик смущенно прокашлялся. – Мило мы с ним побеседовали. Бумажки твои он глянул. Вижу, интересно ему. Хорошая, говорит, работа, но не ко времени. А я ему: берите, мол, пользуйтесь. Тот, кто это писал, давно уж не с нами… Это ничего, Коль, что я так сказал? Ну вроде как про тебя? – забеспокоился инженер.
- Да не, всё нормально, - отмахнулся Барабаш. – Оно же так где-то на самом деле и есть. Дальше, дальше-то что было?
- Ну, дальше обрадовался он. Спасибо сказал, спросил, не нужно ли мне чего за эту работу. Вот тут я и выложил ему просьбу твою про расписку. Чёрт, даже как-то неудобно мне стало. А он, значит, засмеялся так весело, аж слезы из глаз пошли. Взял листочек и написал все, как ты и хотел. Вот так вот.
- Это хорошо, дядя Жень. Это хорошо. – Николай закрыл глаза и откинулся на стуле с мечтательным видом.
- Да, кстати, - встрепенулся Винарский. – Кот там у него был. Хороший такой кот, здоровый, рыжий. Ты ж знаешь, я, страсть как котов люблю.
- Кот? – удивился сантехник. - Какой кот?
- Какой, какой. Обыкновенный. Злющий, правда. Но с Чумайсом твоим ласковый, об ноги трется, на стол запрыгивает, под руку лезет. Коты, они ведь с плохим человеком водиться не будут. Так что, думаю, может, зря мы с тобой так пошутили? А?
- Н-да? Не знаю, не знаю, - задумался Барабаш.
- Ну да, мне Чумайс про кота этого много чего рассказал. И как утопить его хотели злыдни какие-то, и как на байдарках они вместе плавали… Хороший котяра…
- Значит, кот у него, - пробормотал Николай, затем решительно встал и, пожав инженеру руку, вышел из кабинета.
Винарский недоуменно посмотрел ему вслед и, нацепив на нос очки, взялся за свежую газету. Последнее, что услышал Евгений Захарович от вышедшего в коридор Барабаша, было:
- Ну что ж. Пусть будет кот.

* * *
Василий Иванович Бойко был ошарашен. Полученный из прошлого бумажный листок, «украшенный» подписью самого Чумайса, ломал все его представления о жизни и планы на будущее. На одной стороне листа была расписка, а на другой – своеобразный пропуск к всесильному олигарху, им же и подписанный. «Но почему я? Почему сам Барабаш не воспользовался этим шансом?» - бригадир из двухтысячных на самом деле не понимал сантехника из восьмидесятых. Василий Иванович думал об этом целый день, думал во время работы, думал за обедом, думал, когда ложился спать, даже во сне думал, и лишь поутру…
А поутру бригадир получил от друга вторую записку. Очень странную. Про кота.
На следующий день Василий Иванович открыл дверь, ведущую в штабную бытовку. За столом с карандашом в руке сидел Кацнельсон и, насвистывая себе под нос какую-то затейливую мелодию, изучал чертежи.
- Здрасьте, Борис Маркович.
- А, Иваныч. Заходи, не стесняйся, - откликнулся конструктор, откладывая в сторону карандаш. – Чего у вас, кстати, было позавчера? Вторые сутки в конторе все бегают словно наскипидаренные, меня вот сюда прямо с дачи сорвали.
- А-а, - махнул рукой бригадир. - Руслана сегодня на ковер вызвали, чихвостить будут.
- О как. То-то я гляжу, обстановка тут у вас такая… м-м… камеральная. Прораба нет, мастера нет, все в касках, прямо как итальянцы бастуют... Так чего, говоришь, с перекрытием там случилось?
- Да вы уже, наверное, знаете. Стойки упали. Фигня. Ну и бетона чуток пролилось. Всё нормально.
- Рабочий момент? - ухмыльнулся в ответ Кацнельсон. – Ну да и чёрт с ним, с бетоном. В конце концов, это ваши дела. Ты-то сам что хотел?
- Да как вам сказать, - Бойко присел на стул и испытующе посмотрел на собеседника. – Вот, Борис Маркович, гляньте бумажку. Слишком тут все серьезно – на несколько миллиардов, один я не потяну.
- Что, серьезно? – конструктор поерзал на стуле и огляделся по сторонам. – Я, конечно, люблю розыгрыши, но...
- Да вы почитайте-почитайте. Задолжал мне тут кое-кто, - веско произнес Василий Иванович и протянул сложенный листок Кацнельсону.
Конструктор развернул сложенный вчетверо лист, повертел его в руках, посмотрел на просвет, видимо, пытаясь понять, в чем подвох, но, не обнаружив ничего подозрительного, взялся, наконец, за чтение. С каждой прочитанной строчкой вытянутое от природы лицо Бориса Марковича вытягивалось все сильней и сильней, а нижняя челюсть отвисала все ниже и ниже. Лишь через пять минут конструктор вернул челюсть на место, а затем еще минуту он покачивался на стуле, откинувшись на спинку и сцепив на затылке руки. Рассеянный взгляд и подергивающиеся веки указывали на исключительную важность мыслительного процесса, происходящего в голове Кацнельсона. Но все же любой процесс имеет свойство когда-нибудь завершаться, и потому по истечении минуты стул перестал качаться, а вместе с ним перестал раскачиваться и Борис Маркович. Лицо конструктора вновь приобрело осмысленное выражение, а взгляд – правильную фокусировку.
- Значит, так, Василий Иваныч. Скажу тебе прямо, - Борис Маркович ехидно посмотрел на бригадира. - Дурак ты, Вася!
Бойко напряженно молчал. Кацнельсон горестно вздохнул, покачал головой, и продолжил:
- Если это не шутка, то пошлют тебя, Иваныч, далеко-далеко… в лучшем случае.
- Значит, не поможете?
- Вася, я пас. Извини.
- Ну и ладно, - облегченно выдохнул бригадир. – Я, в общем, и сам так думал. Поэтому просьбочка у меня к вам имеется. Нет-нет, - поднял руки Бойко, глядя на открывшего рот Кацнельсона. – Никакого криминала. Так, шутка одна.
- Ну, если шутка, тогда давай, - успокоился Борис Маркович.
- С интернетом мне помогите. Чтобы, значит, попроще и понадежнее, а то ведь я в нем ни бум-бум.
- Это можно, - пробурчал конструктор. – Только времени у меня, сам понимаешь…
- Экий вы, Борис Маркович… А знаете, у меня тут еще есть монетки. Разные.
- Да-а? – подался вперед Кацнельсон. – Хотя… ну их к черту, деньжищи. Мне и той предыдущей хватило. Стоит такая полтинник, 1801-й год, одна из александровских первых. Короче, двигай сюда, денег я с тебя не возьму.
Конструктор повернулся к лежащему в уголке ноутбуку.
Василий Иванович присел рядом, успев подумать: «Ну что ж, пусть будет кот».
Через два часа, спустившись в подвал, он положил в волшебный шкаф расписку господина Чумайса, присовокупив к ней вторую бумагу, на которой как мог изложил все свои коварные замыслы.

* * *
Николай Серафимович вынул из шкафа два бумажных листка. В одном он узнал чумайсову расписку, на другом были длинные путаные пояснения Василия. Расписку Барабаш засунул в карман спецовки – «Не пригодилась Ваське, а жаль. Ну да и фиг с ней. Может быть, мне сгодится» (забегая вперед, скажем, что она действительно пригодилась). Над вторым же листком сантехник размышлял минут двадцать. «Да, есть в этом что-то такое. Как в кино, то ли про Фантомаса, то ли про Вождя краснокожих. И размер у шкафчика вполне подходящий. Ну что ж, будем работать», - решил Николай по окончании размышлений.
В тот же день Барабаш взял отгул, и на следующее утро был уже в Ленинграде. Дом, где проживал Чумайс, Николай нашел достаточно быстро. Однако по причине раннего времени объект пришлось ждать около часа. Сантехник сидел на посылочном ящике и делал вид, что читает газету «Правда». В руках у него и вправду была самая настоящая газета «Правда», но, правда, недельной давности «Правда». Но Колю это ничуть не смущало – во всех шпионских фильмах тайные агенты поступали именно так. У фанерного ящика для посылок сбоку были проделаны отверстия, а крышка откидывалась и закрывалась на металлическую защелку.
Наконец, объект появился. Это был тощий рыжий гражданин в плаще и с портфелем. Под плащом у гражданина сидел объект номер два. Точнее, объект номер два был на самом деле объектом номер один, а вот объект номер один, то есть, сам гражданин, не был никаким объектом номер один, и вообще он не был объектом, а был, так сказать, носителем объекта номер два, который в действительности объект номер один... тьфу. «Не стоит умножать сущности», - вспомнил Николай Серафимович красивую фразу из передачи «Очевидное-невероятное». Короче говоря, под плащом у гражданина сидел кот. Большой рыжий кот. Сантехник со скучающим видом встал со своего ящика, сунул его вместе с газетой под мышку, и направился вслед за рыжим гражданином с портфелем, в плаще и с рыжим котом под плащом.
Ехать в автобусе, а потом и в метро, с ящиком было не очень удобно, но Николай стоически переносил тяготы жизни секретного агента, поскольку гражданину с объектом номер один под плащом тоже приходилось несладко – утренняя толчея не способствовала перевозке «негабаритных» предметов. Но все плохое рано или поздно кончается, и объект номер один под плащом вместе со своим носителем в плаще и тайным сопровождающим с ящиком и газетой «Правда» под мышкой добрались, наконец, до места работы рыжего гражданина, того, который в плаще и с портфелем. Гражданин вошел внутрь здания, а Николай Серафимович откровеннейшим образом заскучал. Сантехник понял, что в здание института его не пустят, точнее, пустят, но без ящика. А без ящика он никак не может. Хотя нет, может конечно, просто не очень хорошо может. И что теперь делать? Что делать, что делать - ждать, пока не похуде… тьфу, пока гражданин с котом и портфелем не решит пообедать. Но выйдет ли гражданин пообедать? Это был вопрос. Нет, не так. Это был самый главный вопрос. И на этот вопрос надо было получить самый точный ответ. Как? Очень просто. Этот вопрос требовалось задать тому, кто совершенно точно знает ответ.
Окрыленный этой гениальнейшей мыслью, Николай вошел внутрь институтского здания.
Сидевший на вахте дедок дремал, сложив руки на животе.
Барабаш подошел к вахтеру и облокотился на стойку. Дед открыл глаза и внимательно посмотрел на вошедшего. Николай заговорщицки наклонился к вахтеру и приступил к допросу свидетеля:
- Отец, а… - на этом месте сантехник запнулся. В голове крутились дурацкие фразы навроде «невесты в вашем городе есть?» или «как пройти в библиотеку?».
Возникшую заминку Николай решил радикально. Он поставил ящик на стол, вытащил из подмышки газету «Правда» и положил ее перед вахтером. При этом Барабаш таинственно зыркнул глазами по сторонам, сдвинул брови и погрозил деду пальцем. Тот испуганно огляделся, а потом встал, вытянувшись по стойке смирно. Николай начальственным кивком вернул стража дверей на место и задал наконец вертящийся на языке вопрос:
- Доценты у вас где обедают?
- Так это… в столовой. Где ж еще? – проскрипел в ответ съежившийся вахтер.
- На улицу не выходят? – в голосе сантехника зазвучали металлические нотки.
- Выходят, выходят, - жарко зашептал допрашиваемый. – Кажный раз опосля столовки, и в сквере шушукаются о чем-то.
- О чем шушукаются? Не слушал? – от этого вопроса явно повеяло холодком тридцатых.
Вахтёр проникся.
- Виноват, не слушал, - отрапортовал он через секунду. – Но если надо, так я, товарищ уполномоченный, завсегда…
- Не стоит, - перебил его Николай. – Сегодня я сам. А ты пока наблюдай, - и, развернувшись к деду спиной, уверенной походкой направился к выходу. Вахтёр преданно проводил глазами «товарища уполномоченного», а затем рявкнул на пробегающих мимо студентов: «Куда?! А ну пропуск кажите!»…
Четыре часа сидения на жесткой скамейке настроения сантехнику не прибавили. Но, в конце концов, его страдания были вознаграждены. В скверике появились первые пообедавшие. Разбившись на группки, они курили, размахивали руками и оживленно болтали о каких-то высоких материях. В одной из таких групп нарисовался искомый гражданин с рыжими волосами. Как и предполагал Барабаш, гражданин взял с собой и кота - погулять на природе. Выпущенный на свободу кошак, потянувшись всем телом, запрыгнул на лавку и разлегся на ней с независимым видом.
«Пора!» - решил Николай. Операция «Мурзик» вступала в завершающую фазу. Откинув крышку посылочного ящика, сантехник капнул на лежащую внутри рыбину пару капелек валерьянки и принялся ждать. Ветер был подходящим, и через несколько секунд кот забеспокоился, а потом, встопорщив усы, спрыгнул на землю. Расстояние в десять метров рыжая бестия преодолела за доли секунды. Запрыгнув в ящик, кот с остервенением набросился на пропахшую валерьянкой рыбешку. Николай захлопнул крышку и, прихватив добычу, бросился наутек. Резкий крик «Стой! Рыжика, гад, верни!» дал старт отчаянной гонке. Перепрыгнув через невысокий заборчик, похититель рванулся через дорогу к автобусной остановке. Едва не зацепившись ногой за поребрик, сантехник подбежал к остановившемуся автобусу. Но в тот момент, когда автобус тронулся, Николай бросился в ближайшую подворотню.
Остановившись через пару кварталов, сантехник понял, что хитрость удалась. Звуков погони не было слышно – по всей видимости, преследователи убежали догонять так кстати подвернувшийся Николаю автобус. Поправив берет и сняв надетые для маскировки очки, удачливый похититель двинулся в сторону Московского вокзала.
Обратный путь в столицу оказался неутомительным. Объевшийся рыбы и налакавшийся молока кот блаженно дрых в спрятанном на верхнюю полку фанерном ящике, а Барабаш всю ночь размышлял о сущности бытия, вздремывая под убаюкивающий перестук вагонных колес.
Весь последующий день котяра провел в каптерке своего похитителя. К вечеру рыжий злодей разодрал в клочья дерматин на двери, перевернул банки с засохшей краской, пометил каждый предмет обстановки и под конец нагадил в резиновые боты сантехника. Затих разбушевавшийся котофей только после очередной дозы рыбы, валерьянки и молока.
Снова запихнув спящего кота в ящик, Николай Серафимович спустился в подвал. Часы показывали 20:00. «Пора», - решил Барабаш. Посылка с котом перекочевал в темноту пожарного шкафа. Ящик исчез. Сантехник потёр руки и, довольно посвистывая, направился к выходу.

* * *
Ящик с котом Василий Иванович Бойко спрятал в контейнере со списанным инструментом и оборудованием. Согласно полученным от Барабаша рекомендациям котяра регулярно потреблял разнообразные молочные продукты, а также воблу и валерьянку, вследствие чего был на редкость тих и спокоен. В минуты просветления рыжий поганец начинал громко орать и царапать когтями узилище, но просунутая под крышку рыбина вновь приводила его в расслабленное состояние. Василию Ивановичу было жаль несчастную животину, но дело есть дело, сантименты тут неуместны.
Вечером следующего дня Бойко отправился в ближайшее интернет-кафе, открыл созданную с помощью Кацнельсона электронный почту и отправил послание на адрес «Росмикро». Василию Ивановичу повезло – антиспам-фильтры его письмо пропустили. Видимо, господин Чумайс таки любил котов и, возможно даже, собирал коллекцию кошачьих фото. Так что послание, в конце концов, до абонента дошло …

…Анатолий Борисович Чумайс сидел перед ноутбуком и размышлял. Фотография, полученная по мэйлу, сомнений не оставляла – это был именно Рыжик, пропавший в далеком 82-м. Каждый нормальный хозяин всегда сможет опознать своего любимца по особым, только ему известным приметам. Анатолия Борисовича смущало одно – кот сидел на газете, датированной вчерашним числом. Этого просто не могло быть, коты столько не живут. Хотя в том же 82-м году произошло еще одно довольно странное событие. Неведомый гражданин передал Чумайсу работу по экономике, надолго определившую судьбу нынешнего олигарха. Да еще расписка припомнилась идиотская. Все это, видимо, было как-то связано с несчастным котом, но что это была за связь, Анатолий Борисович не понимал. Пропажа Рыжика заставила тогдашнего доцента на некоторое время замкнуться в себе, а потом наступило озлобление на весь мир и людей, которые так подло отняли у Чумайса пушистого друга. Анатолий Борисович очень надеялся, что тот мерзавец в беретке огреб в «лихих девяностых» по полной, и эта мысль грела его душу все последующие годы.
Руководитель «Росмикро» не стал обращаться за помощью в специальные службы. Это дело следовало решить самому. Особая привязанность к кому-либо была не в почете у нынешнего бомонда, ведь подобное проявление душевных качеств казалось слабостью, и всегда оставался шанс, что какой-нибудь конкурент или недруг мог воспользоваться излишней сентиментальностью всесильного олигарха. Видимо, по этой причине Анатолий Борисович так и не завел себе другого кота взамен украденного Рыжика.
Отстучав по клавишам ответ неизвестному отправителю («Откуда фото? Что вы хотите?»), Чумайс откинулся в кресле и принялся ждать. Долгожданный ответ пришел утром. Олигарх, проспавший перед монитором всю ночь, внимательно прочитал полученное письмо: «Ваш кот жив. Это именно он. Рыжик - 1982. Кота готовы вернуть. Что мы хотим, узнаете позже. Не пытайтесь нас отыскать. Если вы и вправду Чумайс, ответьте, какое условие присутствовало в золотой расписке». Анатолий Борисович задумался. Дело приобретало опасный оборот. Наверное, стоило-таки подключить соответствующие службы. Но Чумайс бы не был Чумайсом, если бы просто сдался – в трусости и нерешительности его никто не мог обвинить. «Что ж, будем пока выкручиваться самостоятельно, а нужных людей напряжем попозже, если, конечно, понадобится», - решил олигарх и набрал на клавиатуре следующий набор символов: «Условие - развал Союза. Я должен убедиться, что кот тот. Где и когда?». Абонент ответил почти моментально, передав исчерпывающие инструкции о предстоящей встрече. Событие это должно было состояться в ближайшую субботу на территории Курчатовского центра, подведомственного предприятия «Росмикро»…

В пятницу вечером Василий Иванович отправил ящик с котом обратно в родное для животного время, сопроводив посылку последними перед решающим днем пояснениями для Николая. Все действия требовалось выполнить максимально точно и в четко оговоренные сроки, иначе бы предстоящая авантюра оказалась просто бездарной шуткой. А день на самом деле предстоял решающий. Таким, по крайней мере, он представлялся Василию. Бойко был совершенно уверен в том, что поступает правильно, и потому не испытывал никаких душевных терзаний по поводу будущей весьма незавидной судьбы олигарха. Вообще говоря, изначально друзья планировали совершить небольшое членовредительство, но здравый смысл и нежелание уподобляться обычным бандитам заставили их отказаться от слишком злодейских замыслов. Все должны остаться в живых и без видимых повреждений. А вот насчет прекрасного расположения духа отдельных граждан бригадир никому никаких обещаний не давал. Кота, правда, было немного жаль, но даже и он в конечном итоге мог обрести тихое кошачье счастье, поэтому в ночь с пятницы на субботу муки совести не смогли потревожить здоровый и крепкий сон Василия Ивановича.
Субботним утром стройку неожиданно остановили. Набежавшие охранники разогнали всех работяг по бытовкам и даже прораба предупредили, чтоб не высовывался, пока не позовут. Ждали какое-то начальство. Начальство появилось в одиннадцать, и ошеломленного прораба представили пред его очи. Бедный Руслан был не готов к встрече с «живым» Чумайсом, и потому, бледнея и запинаясь, только и мог, что сбивчиво лопотать про нехватку арматуры и недостаток механизации. Крутящийся рядом с олигархом представитель заказчика грозил прорабу кулаком и делал страшные глаза. Чумайс, как ни странно, объяснениями Руслана вполне удовлетворился, потом очень демократично похлопал его по плечу и попросил организовать небольшую экскурсию по объекту. Быстро сориентировавшийся заказчик тут же оттер от начальства прораба и, разливаясь соловьем, повел делегацию внутрь здания.
Анатолий Борисович благослонно кивал в ответ на пространственные разлагольствования дежурного краснобая и даже задавал вопросы, но думал при этом совсем об ином. Начальник охраны уже дал понять своему патрону, что в здании все чисто – ни хитрой электроники, ни посторонних людей, ни опасных закладок, ни прочих подозрительных вещей и предметов.
Чумайс про полученные инструкции помнил. В 12:00, плюс-минус минута, он должен спуститься в подвал и подойти к некоему пожарному шкафу. Про остальное время неведомые шантажисты не упомянули. Так что, дав указание заранее осмотреть место встречи, олигарх никаких пунктов негласного соглашения не нарушил и, соответственно, мог гулять по подвалу со свитой - до полудня оставалось около двадцати минут. Руководителя «Росмикро» подвал не впечатлил, пожарный шкаф тоже, если не считать его достаточно больших габаритов. Однако на приоткрытой дверце был нарисован крест и три буквы РЫЖ. Это было уже кое-что. Хотя Анатолий Борисович так и не смог представить, как шантажисты продемонстрируют ему кота. Ну а если все это окажется просто шуткой, то шутники сильно пожалеют о глупой проказе. Их найдут. Их обязательно найдут. И накажут.
Без пяти двенадцать вся толпа вывалилась на улицу. Еще через минуту господин Чумайс шепнул что-то охраннику, потом извинился перед остальными и снова вошел в только что покинутое здание. Главный бодигард громко пояснил всем: Анатолий Борисович просил его не сопровождать и скоро вернется.
Ровно в двенадцать ноль ноль Василий Иванович Бойко сжал кулаки на удачу.
Ровно в двенадцать ноль ноль Николай Серафимович Барабаш подвесил ящик с котом на трубу под верхним откосом.
Ровно в двенадцать ноль ноль Анатолий Борисович Чумайс подошел к шкафу.
Ровно в двенадцать ноль ноль в шкафу послышалось жалобное мяуканье.
Опешивший олигарх застыл в недоумении. Не может быть. Здесь же никого не было. Откуда мяу? И почему оно такое… знакомое? В страшном волнении Анатолий Борисович резко распахнул дверцу. Под самой притолокой висела коробка с дырками. Мяукание раздавалось оттуда. Дрожащими руками Чумайс схватил стоящую неподалеку стремянку и приставил ее к краю проема. Взобравшись на кирпичную полку, Анатолий Борисович протянул руки к мяукающей коробке. Позади что-то сверкнуло. Стало темно. Олигарх больно ударился спиной о внезапно закрывшуюся дверь, а висевший на трубе ящик куда-то пропал.
- Что за шутки? – Анатолий Борисович несколько раз стукнул локтем о железную дверцу.
Дверь распахнулась. Перед шкафом стоял мужик в замызганной краской спецовке. Похожий на типичного забулдыгу-сантехника, он держал в руке разводной ключ и насмешливо смотрел на неловко скрючившегося олигарха.
- Ты кто, мил человек? – поинтересовался сантехник.
Анатолий Борисович спрыгнул вниз, стряхнул пыль с одежды и холодно глянул на невзрачного мужика. Поигрывая ключом, тот продолжал нахально смотреть на Чумайса. Главный российский приватизатор скривился, брезгливо отстранил в сторону обладателя грязной спецовки и направился к выходу из подвала. Анатолий Борисович не понимал, что произошло, но его сознание уже заполнялось бешеной яростью. «Дорого, очень дорого заплатят эти шутники за пережитое унижение. И бомжа этого надо… прости, господи, душу грешную…».
Николай Серафимович Барабаш проводил взглядом удаляющегося гражданина в темном полупальто и стильных ботинках, подумав «А, может, все-таки дать ему ключом по башке» и… сразу же устыдившись собственных мыслей. «Да нет, не стоит. Может, он и вправду не такой уж плохой человек… раз котов любит». Николай развернулся и бросил в раскрытый пожарный шкаф так и не понадобившийся инструмент. Разводной ключ остался лежать на пыльной поверхности, не собираясь никуда исчезать. «Эх, черт. Перемкнуло, - мелькнула досадная мысль. – Слишком, видать, большой экземпляр попался… А кот где? Неужто остался в том времени?.. А-а, понятно. Боливар не выдержал двоих. Жаль. Конец приключениям».

Через пару часов, когда суматоха, вызванная внезапным исчезновением Председателя Правления «Росмикро», переместилась к административному корпусу, Василий Иванович спустился в подвал. Из шкафа доносились вопли очнувшегося от последней валерьяновой дозы кота. Удивленный таким неожиданным поворотом, Бойко открыл дверцу и увидел под верхним откосом висящий на трубе ящик. Странно, почему кот не вернулся в 82-й вместе с хозяином? Или это Николай зачем-то вернул его обратно? Ответа не было. Тогда бригадир снял с трубы тюрьму с рыжим пленником и, достав из кармана рулетку, положил ее в шкаф. Прошла минута. Рулетка продолжала лежать на цементной стяжке, не собираясь никуда исчезать. «По массе, видать, перегруз. Не выдержал шкаф двоих, - подумал Василий Иванович, и ему стало немного грустно. – Все. Конец приключениям». Забрав рулетку, бригадир вытащил на улицу ящик с котом, окрыл крышку и выпустил бедолагу. Кот молнией метнулся к ближайшему дереву и быстро вскарабкался вверх по стволу. «Добро пожаловать в мир рыночной экономики, котейко», - напутствовал Василий Иванович хвостатого попаданца и, добродушно усмехнувшись, добавил: «Думаю, тебе здесь понравится».

Интерлюдия 4

- Ну, вот где-то так, - произнес Василий, закончив повествование.
- Да уж, - пробормотал я, почесав за ухом. – Действительно не так все было, как Шурик рассказывал. А ты, Вась, откуда про Барабаша знаешь? Ну, после того, как шкаф ваш волшебный закрылся. И что с Чумайсом случилось? В новостях же об этом ни звука, вроде как жив он и вполне себе здравствует.
- Про Барабаша-то? – откликнулся бригадир. - А вот.
Он вынул из сумки тетрадь в замызганном переплете.
- Тут вот какая история. У Кольки сестра была, Лида. Николай… он дневник завел…ну после всего... Тетрадку эту он Лидке отдал, просил сохранить. И сказал, если что с ним случится, пусть она ее мне передаст… но не раньше декабря 2012-го. Вот она меня и разыскала.
Бойко развел руками.
- Жалко Колю. Хороший мужик был, умер два года назад. А Чумайс… Может, сейчас двойник его всем заправляет. Или еще кто. Откуда ж нам знать, они же там все на одно лицо...
- Наверно, ты прав, Вася. Все они одним миром мазаны. Нам без разницы… - согласился я с бригадиром. - Да! У тебя же обед. Успеешь? А то ведь Руслан в момент тебя в черный список зачислит.
- Ну, вы же меня прикроете, если что, - ухмыльнулся Василий.
- Прикрою, куда деваться, - подмигнул я ему. – С Новым Годом, Василий.
- С Новым Годом, Андрей Николаевич.
Бойко ушел. Я проводил его взглядом и ненадолго задумался. История его приключений закончилась. Пусть и не так, как хотелось, но и не так печально, как полагал Шура Синицын. Однако чего-то в ней все-таки не хватало. Чего именно, мне стало понятно через минуту. Взяв чистый бумажный лист, я написал на нем: «Эпилог»...

Эпилог, написанный Андреем Фоминым

…Заведующий одной из лабораторий Курчатовского института, поджав губы, смотрел на суетящихся подчиненных. Вся работа последнего месяца – коту под хвост. Вот так всегда и бывает. Получили грант, выбили финансирование, собрали опытную модель. А теперь что? Банальный скачок напряжения, бесперебойник в ауте, установке – каюк. Можно, конечно, попытаться восстановить сгоревшую технику, а толку-то? «Нет, пойду-ка я лучше напишу следующую заявку. Авось еще денег подкинут», - подумал завлаб, глядя, как двое практикантов с треском отдирают от фланца пузырьковую камеру…

…Николай Серафимович Барабаш еле успел добежать до сортира. Желудок прихватило – просто невмоготу. «Да уж, обделался бы в кабинете у мастера, был бы конфуз». Сделав дело, сантехник привстал с унитаза и потянулся к тому месту, где обычно лежали обрывки газет. «Вот те и раз. Опять незадача. Чего делать-то будем?». Порывшись в карманах, Барабаш вытащил помятый листок. «О! Расписка чумайсова! Вот и пригодилась», - облегченно выдохнул Николай Серафимович…

…Пациент психиатрической больницы №20 стоял, упершись лбом в мягкую стену одиночной палаты.
- Росмикро… РАО ЕЭС… правое дело… голосуй сердцем… приватизация… Рыжик… - бессвязно бормотал больной. Внезапно он дернулся в сторону двери и закричал:
- Позвоните Владимиру Владимировичу, позвоните! Христом богом прошу.
Врач в белом халате оторвался от глазка и поинтересовался у пожилой медсестры:
- Опять он так с самого утра?
- Опять, - вздохнула сестра. – С утра мается сердешный. Все Утина какого-то зовет.
- Ну и ладушки. Ты ему, Петровна, после обеда еще два укольчика сделай, авось поспокойней будет…

…Василий Иванович Бойко вытащил из пакета тараньку и бросил ее здоровому рыжему кошаку, восседавшему на крышке мусорного контейнера. Кот мявкнул, потом придавил рыбину пушистой лапой и лениво огляделся. О чем думал кот? Наверно, о том, что нынче именно он является хозяином той округи, которую глупые двуногие называют Курчатовским институтом. Все местные обходили рыжего стороной, и даже собаки побаивались. Кличка у кота была уважительная, пацанская. Толян…

Конец
Аватара пользователя
Владимир Тимофеев

 
Сообщения: 2126
Зарегистрирован: 08 окт 2014, 20:25
Откуда: Москва
Карма: 11341

Re: Альтернативный обмен

Сообщение Сабина » 05 янв 2016, 19:19

Читала этот рассказ на другом сайте, но все равно здорово! :claping:
Аватара пользователя
Сабина

 
Сообщения: 43
Зарегистрирован: 04 янв 2016, 18:25
Откуда: Зеленоград
Карма: 81


Вернуться в Мастерская

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 6

cron