"Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Модераторы: ХРуст, Александр Ершов, ВинипегНави, HoKoNi

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Инодин Николай » 08 ноя 2015, 07:00

ГЛАВА 11

Хорошо-то как! Мороз отпустил, не больше двадцати градусов на улице. Сквозь сплошную пелену облаков мутным пятном просвечивает луна. Сегодня день перерыва в занятиях, и Роман решил сначала на охоту сходить, а потом в баньке попариться, а то оставшиеся веники уже две недели зря сохнут. Свежий снег под лыжами поскрипывает – вчера выпал, ещё не слежался, пушистый такой. О, Маша дает знать, что место заняла. Небось, пристроилась где-то на скале, как всегда, лапы под себя подобрала – вылитый камень с глазами. Сейчас Роман стадо снежных баранов пугнёт, они всегда вверх убегают. Рефлекс, однако. А там Маха в засаде. В результате и мясо на стол, и девушке развлечение.
Брошенный сильной рукой камень упал среди дремлющих на крутом склоне животных. Рогатые, мгновенно проснувшись, громадными прыжками ринулись вверх. Кажется, что на них не действует закон всемирного тяготения, так легко уносятся к вершине горы далеко не лёгкие звери. Вот уже где-то внизу остался их неуклюжий враг, медленный и больше не страшный. Птицами перелетая через расселину, бараны окончательно оторвалось от преследования, и в этот момент со скалистого выступа вылетела серая тень, сбив с ног бегущую с края самку. Хищник и добыча покатились по скале, снег под тяжестью двух животных поехал, и сполз в открывшийся провал, увлекая за собой Маху, так и не выпустившую из клыков горло жертвы.
То, что всё пошло наперекосяк, Роман понял, когда азарт и радость настигнутой добычи, транслируемые Машкой, сменились испугом и ощущением боли. Лыжи сами слетели с ног, и он ящерицей метнулся вверх по склону. Через десяток минут он уже заглядывал в провал, открывшийся после того, как обвалилась прикрывавшая его снежная перемычка. Маха снизу жалобно мяукнула.
"Жива, слава всему на свете! Как ты там, девочка моя?"
Ответ немного успокоил – падение, удар, болит лапа. Пока голова думает, руки делают – разматывают верёвку, обматывают, вяжут узлы, сбрасывают вниз. Хорошо, лезть неглубоко, несколько метров всего. Хреново, что подошвы в торбазах скользкие.
"Ерунда, прорвёмся" - и заснеженный край скалы стал уходить вверх.
Вот и дно. Ноги уперлись в тушу овцы. Как её ещё называть, если самец у неё баран? Маха смотрит виновато, стоит, поджав заднюю левую лапу. "А дно, между прочим, не настоящее, на снегу стоим, только плотном, слежавшемся. Поэтому осторожненько нужно, без лишних движений. Как бы дальше не ухнуть". Роман аккуратно пропальпировал больную лапу – ничего особенного, похоже, только ушиб, кости целы. Начал Маху ремнём обматывать, изображая обвязку, с узлом перед грудью, чтобы могла лапами помогать. Закончив, успокоил подругу и полез наверх, цепляясь за узлы верёвки. Хорошо, что невысоко карабкаться, и руки стынут, и нога пару раз срывалась. Вытащил страдалицу, спустил её со склона, приказал ждать, лёжа на лыжах. Смотал ремень и снова полез к расселине, доставать добычу - не зря же охотились. Второй раз спускаться не хотелось, нижняя часть спины активно возражала, но Роман всё-таки полез, только сам обвязался на всякий случай.
Шишагову оставалось спуститься всего ничего, когда поверхность скалы толкнула его в пятки. Снежный пол провалился вниз, унося с собой Машину добычу, а сверху посыпались снег и камни. Постепенно подземный гул и толчки стихли. Немного помятый, Роман выбрался из трещины и начал спускаться к испуганно жмущей уши Машке.
Когда пара охотников, спотыкаясь и прихрамывая, уже почти добрались до стойбища, оказалось, что достаточно большой кусок суши во время землетрясения сполз к морю, а на склоне горы образовался крутой обрыв. Осторожно пробравшись мимо него через нагромождение снега, перемешанного со скальными обломками и глыбами промороженного грунта, остаток пути они проделали без дополнительных приключений.
***
Множество способов согреться придумано людьми. В своё время был широко распространён не слишком сложный ритуал: люди, стоя на месте, топали ногами и хлопали себя по бокам руками, но со временем этот способ утратил своё значение как малоэффективный. Продолжает использоваться людьми, стоящими в сильный мороз на остановках общественного транспорта. Кроме того, с различным успехом применяют: горячие и горячительные напитки, бег, растирание простое и с применением алкоголя, погружение тела в горячую жидкость и прижимание к разогретым поверхностям, в том числе противоположного пола. Но лучше бани не придумано ничего. В доброй парилке можно не просто прогреть измученный организм, там вместе с потом выходит из тела стылая мерзость, сама память о часах, проведённых в противной человеческой природе холодине. Зажав под мышкой сухой веник из карликовой полярной берёзки, бежит Роман к дальней яранге, которую с молчаливого разрешения шамана приспособил для своих банных нужд. Первый раз старик попробовал париться с Ромой. Некрасиво получилось, дед потом долго высказывал ученику своё мнение о людях, которые пытаются сварить учителя, приготовив из него угощение для злых духов.
Вот, наконец, и добрался. Дрова в каменном колодце среди яранги уже прогорели, зола и угли провалились в имеющуюся под ним ямку. Когда вода в котле над жирником закипела, растаял снег в большом деревянном корыте. Роман смешал немного воды с кипятком в маленьком корытце, запарил веник и жадно потянул ноздрями воздух:
- М-м-м, какой запах!
Быстро, но старательно растянув вокруг разогретых камней кожаный полог, опасливо бросил деревянным ковшом на раскалённые камни воду, резко отшатнулся от шибанувшей оттуда струи пара. Красота!
Сбросив одежду, Роман залетел в парилку, стараясь не дышать, помахал веником, осаживая пар на стенки, и уселся на лавке, устроенной из кусков плавника, застеленных старой вытертой шкурой. Благодать…. Угревшись, стал обмахивать себя, гоняя над телом волны обдающего жаром воздуха. Прогревшись, выскочил из парилки, смыл пот и перевёл дух, глядя, как над жирником пляшут языки пламени. Немного остыв, поддал парку, и пошёл на второй заход. Легонько, лаская самыми кончиками веточек, огладил себя веником. Сначала ноги, потом руки, живот, грудь, прошелся по спине, заворачивая руку сверху и снизу. Благословенный жар обволок лоснящееся тело. Роман стал растираться веником, разгоняя кровь. Потом взялся хлестать себя всерьёз, перед каждым ударом пару раз встряхивая веник для разогрева. Когда раскалённое тело, казалось, начало светиться в темноте, вылетел из парной, швырнул веник в корытце с водой, и выпрыгнул на улицу. Покатился по снегу, подскочил, начал хватать его горстями и растираться, ухая и хохоча. Избавившись от излишка тепла, снова нырнул в парную и уже просто лежал на облезлой шкуре, чувствуя, как стекают по коже струйки пота. Потом выбрался из парной, снова обмылся, уже не спеша, обсох, накинул кухлянку, остальную одежду схватил в охапку, погасил жирник и босиком побежал домой – пить чай. Порядок в банной яранге наведёт завтра.
Каменный Медведь, прихлёбывая из плошки травяной чай, обстоятельно расспросил Романа о неудачной охоте, и неожиданно заинтересовался оползнем:
- Говоришь, большой кусок берега обвалился? Обрыв высокий?
- Четыре моих роста, не меньше.
- Надо сходить посмотреть, как проснёшься, пойдём.
- Зачем смотреть?
- Там могут камни интересные найтись, надо глянуть, пока снегом не замело. Когда обрыв свежий, хорошо видно. Тебе кольцо на палец из зелёного камня резал, его тоже на таком обрыве брал. Давно.
Шаман допил чай, старательно съел разваренные листья брусничника и смородины, и ушел домой, а Роман подсел на лежанку к Машке.
Маха лежала, демонстративно бережно вытянув больную лапу. Увидев, что вождь и учитель наконец обратил на болящую своё внимание, обессилено отвалилась к стенке яранги.
Роман аккуратно, бережно раздвигая густую шерсть, на свету осмотрел пострадавшую конечность. Дед глядел, пока Шишагов мылся, сказал, что с лапой всё нормально, но лучше убедиться самому. Пострадавшая во время осмотра почти не шевелилась, лишь время от времени тяжело вздыхала.
" Крови на лапе нет, царапин тоже. Бедро немного опухло, но кости целы и вывихов нет, лапа нормально работает, болит только. Повезло девке, что сверху оказалась, и падать недалеко пришлось, ещё удачно свалилась. Как писали в газете об Остапе Ибрагимовиче, «пострадавший отделался лёгким испугом".
- Не грусти, красавица, пройдут годы, всё наладится.
Роман потрепал любимицу по загривку, не удержался, и стал почёсывать под нижней челюстью.
Маха прищурившись, наслаждалась лаской, потом потянулась всем своим немаленьким телом так, что ременная сетка на лежанке заскрипела. Вытянулась, подставляя Роману живот, и разбросав в стороны передние лапы. Её нежность и жажда ласки облаком эмоций окутали Шишагова. Он несколькими движениями почесал подставленный живот, потом двумя руками подтянул к себе тяжелую усатую башку и поцеловал в нос.
"Дурочка, следи за собой, если с тобой что случится, плохо мне будет"
Потом застеснялся такого проявления чувств, легонько шлёпнул Маху по шее, и полез в полог. Надо поспать, дедуля долго прохлаждаться не даст.
***
Обрыв и в самом деле был, и довольно большой, не привиделось Роману. Только редкие камни искать бессмысленно. Вдоль всего обрыва, через обычный камень проходит толстая чёрная полоса, в гранях которой отражаются отблески света факелов. В местах, где попадается такое, добрых камней искать не стоит, черный слой мягкий, ломается и грязнит всё, чего касается. Бесполезная гадость. Шаман сплюнул на грязный снег, развернулся, собираясь возвращаться домой и остановился, глядя как его неразумный ученик греет пламенем пропитанного жиром факела кучку черных обломков.
- Ты собрался это есть?- ехидно поинтересовался Каменный Медведь, но Роман не обратил на издевку ни малейшего внимания.
- Я собираюсь это жечь, – заявил он, и кучка камней на самом деле загорелась, распространяя запах, такой же неприятный, как сами камни.
- Ты лишился разума, если собираешься разводить такую вонь в месте, в котором живёшь! – заявил старик, издалека наблюдая, как горят раскалившиеся камни.
- Мой народ называет это каменным углем, – ответил Шишагов - В его пламени можно расплавить твои старые железки, чтобы сделать новые. Только для этого нужно инструменты приготовить. Много. Пойдём домой, там всё расскажу.
Роман забросал каменный костёр снегом, убедился, что пламя полностью погасло, и пошёл следом за шаманом. Ушибы и ссадины сегодня болели сильнее, чем вчера.
Прихрамывающая Машка встретила их у границы стойбища, и пошла рядом с Ромой, касаясь плечом его правого бедра.
***
Снова хрустит под ногами снег. Как надоела уже эта бесконечная зима! Дед, когда понял, что переделывать металлические изделия Роман будет не сегодня к вечеру и не завтра, как с цепи сорвался, его задания уже на грани садизма, а то и за ней. Добежать до заначки, в которой они с Машей летом рыбу заморозили, взять одну тушку и бегом принести в стойбище. В снегоступах! И Роман носит, привык уже и к проклятым этим плетёнкам на ногах, и к копью, которое на бегу приходится перебрасывать из руки в руку, с плеча на плечо, на кухлянке в этих местах уже ворс вытерся. Только к холоду не смог, к нему привыкнуть невозможно, можно только притерпеться. Сегодня мороз особенно силён – небо ясное, звёздами весь небосклон усеян. Зато ветер стих, впервые на Роминой памяти. Скрипит снег под ногами, качаются в такт бегу скалы. С разбегу уперев конец копья в сугроб, Роман перепрыгнул через засыпанную снегом промоину, как с шестом. В первый раз бежал - провалился чуть не по пояс, запомнил.
Добрый северный дедушка, похоже, окончательно решил показать ученику пушистого полярного лиса, и две рыбы назад начал привязывать к снегоступам камни.
- Шибко сильный стал, просто так бегать уже мало тебе. Теперь так будешь, - и по плечу ученика похлопал, как коня по шее.
Заботится старый. По-своему, конечно, зато постоянно. И Рома к нему привязался, огорчать не хочет. Поэтому и выполняет безропотно все дедовы указания, даже те, что с его точки зрения абсолютно бесполезны. Возня с "силой внутри" тоже сначала казалась забавой, а вчера на тренировке удалось лучину погасить, направив на неё поток силы из раскрытой ладони. Семечки конечно, по сравнению с тем, что с огнём делает шаман, так ведь и Москва не сразу строилась.
Хорошо думается на бегу, после пары километров организм втягивается, ноги по очереди толкают планету, лёгкие втягивают и выдыхают воздух, все само, голове только и остаётся, что мысли всякие обтачивать потихоньку, кислород – то в усиленном режиме поступает!
"Прибегу, из рыбки строганинку забабахаем. Старик ловко строганину делает, рыбная стружка из-под ножа выходит тоненькая, сама на языке тает. Объеденье. С травками, с ягодой, идёт за милую душу. Шаман ещё и с жиром её смешивает, но он всё с жиром мешает, европеец от такой диеты сдох бы давно, а ему такая пища в самый раз. Его предки столетиями так кормились.
- Кто жирный кусок ест, никогда не мёрзнет! – и наворачивает что олений, что тюлений, аж за ушами трещит. Жирные руки о щёки вытрет :
- Чтобы не поморозить. Ты в бане жир смываешь, потому щёки облезли, и нос тоже, а мою шкуру мороз не берёт, потому что жирная.
Потом чаем сверху зальёт, рот сеном вытрет и спать заляжет. Смех смехом, а Шишагов теперь лицо и руки топлёным гусиным жиром мажет. И давно не обмораживался.
Машка, почуявшая возвращение своего человека, вылетела встречать, потом вспомнила, что у неё лапа болит, стала прихрамывать. Роман, не останавливаясь, добежал до яранги, свалил мороженую рыбину на нарты, сбросил снегоступы и нырнул в жилище. Хромающая Маха ввалилась следом, и Шишагов не удержался от смеха:
- Симулянтка, кончай придуриваться, ты левую лапу ушибла, а хромаешь на правую. Опять перепутала!
Но Машка смущаться не стала, полезла обниматься.
- Подожди, дай разденусь сначала.
Рома оттолкнул её, и стал сбрасывать меховые одёжки, в яранге после бега его пробило на пот. Из полога высунулся шаман, одобрительно смотрел, как в свете жирника под лоснящейся кожей ученика играют мускулы.
- Совсем на настоящего человека стал похож, только цвет неправильный. И грязный.
- Я грязный? – возмущённо обернулся Роман.
- Ну не я же, моешься всё время, конечно грязный. И ленивый, чесаться не хочешь. А моя грязь сама отваливается, потому и чистый. И пахну, как человек, а от тебя веником несёт, Хозяин льдов придёт, есть не станет, он траву не ест.
- Видишь, какая ещё польза от бани! Как увидишь Хозяина, беги париться быстрей, целей будешь!
- Без толку, вареное мясо он тоже ест. А веником потереться я и сырой могу.
Дед, не одеваясь, влез на улицу, и вернулся с замороженной рыбиной в руках. Шуганул Маху, чтобы под руками не вертелась, вспорол рыбье брюхо, выломал из полости молоки и внутренности, бросил к входу:
- Иди, грызи, мешаешь только!
После перекуса шаман завалился спать, а Роман снова засел под жирником с большим куском мыльного камня, в котором ковырялся всякими острыми предметами, пытаясь сделать форму для половинки примитивных клещей. Дело двигалось медленно, деревянный шаблон ещё и наполовину не входил в заготовку.
***
"На огне стоит котелок,
В котелок насыпан песок,
Он с камнями, не просто так.
С котелком долбится дурак.
Не уймётся дурень никак"
Чёрт знает, в который раз повторяя про себя незамысловатый стишок, Роман удар за ударом поочерёдно вбивает пальцы в разогретый песок, смешанный с мелким щебнем. Впрочем, сначала содержимое котла было сухим, мелким и без камней. Потом шаман, похвалив ученика за достигнутые успехи, песок намочил. Затем поставил котёл на огонь, после чего стал добавлять в смесь каменную крошку. Ученик сбивал ногти, обдирал кожу на подушечках пальцев, но продолжал положенное время отрабатывать удары в горячую влажную массу. Рука входит уже до середины ладони. А день только начался, впереди ещё работа с внутренней силой, с оружием, причём дед практикует ежедневную смену предмета убийства, только тренировки с луком не имеют альтернативы. Посох, копьё, нож и короткая дубинка сменяют друг друга по понятной только самому Каменному Медведю системе. Потом еда, перерыв и новая порция нагрузки. Шаман бросает в Рому всякие увесистые предметы и колет острыми, а Роман уклоняется или пытается отбить. Процесс уже дошёл до обстрела тупыми стрелами из старого Роминого лука.
- Не повезло тебе, лентяй ,- ворчит старик. - Положено, чтобы несколько человек в ученика стреляли, но я на несколько стрелков никак не разделюсь. Останешься недоучкой!
Потом забег, и только после него тренировки заканчиваются. Начинается работа: рубка дров, обработка шкур и самое любимое – сшивание из нескольких моржовых шкур, которые раскроил шаман, оболочки для байдары. Каркас для лодки уже связан и хранится на специальных вешалах, укрытый от непогоды всё теми же шкурами. Этого добра, хвала богам, в стойбище нашлось достаточно. Материал на байдару старик снял с одной из яранг, стараясь выбирать те шкуры, которые лежали ближе к дымоходу, взамен настелил более – менее свежие. Хоть прокопченная шкура слегка мягче сырой, сшивание толстой и жёсткой кожи то ещё удовольствие, а необходимость делать "закрытый шов", как назвал его дедушка, делало задачу вдвое сложнее.
- Ничего, лучше зимой дольше шить, чем летом в море оказаться в байдаре без дна! – утверждал главный корабел стойбища, и в этом Роман с ним полностью соглашался.
Работу сильно облегчило стальное шило Шишагова, в сильных мужских руках без особого усилия протыкавшее два- три слоя кожи сразу.
В свободное время Роман менял подошвы на своих торбазах, таскал на нарте мешки с углём, тесал каменную наковальню, вырезал формы для литья, соорудил меха и горн. Медленно, зато на совесть. Заведённый распорядок менялся только тогда, когда Каменный Медведь назначал тюленью охоту. Решение деда совсем не зависело от наличия или отсутствия запасов жира.
- Пока есть полыньи, надо охотиться. Когда ветер льды сожмёт, или совсем припай оторвётся, нерпы не будет. Пошли, пожалуй, сегодня хороший день.
Щиты с собой Роман больше не таскал, потому что благодаря новому Махиному увлечению обзавёлся белой одеждой, не хуже чем у Каменного Медведя. Этот год был шибко урожайным на леммингов, что привело к резкому увеличению поголовья песцов. Вороватые зверьки истоптали всю округу и регулярно пытались подобраться к хранящимся в стойбище запасам пищи. И попадались Махе, от которой не могли ни убежать, ни спрятаться. Сытая Машка северных лисичек кушать не стала, а поступала с ними, как деревенская кошка с крысами – выкладывала трупики в рядок у входа в ярангу. Так Рома и обзавёлся пушистой белой накидкой, укрывшей его от глаз осторожных тюленей.
***
Кусок мороженой моржатины велик и не слишком удобен для переноски. Да, он намного легче бараньей туши, которую ты можешь нести долго и достаточно далеко. Но в мерзлое мясо клыки почти не втыкаются, и оно так и норовит выскользнуть из пасти. А не утащить было нельзя – когда ещё старый человек забудет завалить свою яму камнями? Пока они с вожаком стучат палками на горе, Маша экспроприировала самый большой из лежащих сверху кусков. Пришлось, конечно, повозиться, укладывая обратно куски шкуры, но мясо ей нужно для дела.
Мелкие белые и рыжие зверьки теперь боятся подходить близко к стойбищу, гоняться за ними по горам и тундре Маша не хочет. А к лежащему в укромном месте куску мяса они придут обязательно. Раньше рыся ловила их у туши оленя, издохшего в укромном ущелье, но после того, как тушу нашли волки, там не осталось ничего интересного для маленьких и пушистых.
Она не планировала своих действий заранее, просто увидела плохо закрытую яму, разглядела мясо и поняла – этот кусочек подойдёт. Теперь, запрокинув голову вверх, чтобы легче было удерживать в пасти тяжёлую ношу, она тащила угощение для своих будущих жертв.
Оставив приманку, Маша не подходила к ней довольно долго – зверьки должны собраться к мясу со всей округи. Мёрзлое мясо не так легко разгрызть, кусок большой, можно не торопиться. Зато потом…
Песец выскочил на бугорок рядом с большим куском еды. Насторожил ушки, потянул носом воздух. Никого, только следы песцовых лапок вокруг – проклятые конкуренты тоже нашли дорогу к этому замечательному месту. Зверёк ещё раз принюхался, и решительно направился к пище. Старательно работая челюстями, отгрыз кусочек с угла и проглотил. Собрался угощаться дальше, когда услышал громкое ворчание прямо у себя за хвостом. Песец оглянулся и увидел огромного серого зверя с горящими глазами. Лапки-лапки, выручайте хозяина! Любитель халявной пищи рванул с места белой молнией, перепрыгивая через препятствия и на всякий случай бросаясь из стороны в сторону.
Маша не спеша последовала за ним. В её огромной башке имелось куда больше мозгов, чем в маленьком черепе полярной лисички.
Через минуту жертва заметалась между стен сузившейся расселины. Отвесные склоны не позволяли ей вскарабкаться наверх, а их высота не позволяла запрыгнуть. Серый зверь уже стоит, перекрыв выход. Затравленный песец прекратил метаться, сжался и зарычал, обнажив зубы…
В тот день Маша выложила в рядок у входа в ярангу пять песцовых трупика и один лисий. Место, в котором она их убивала, было достаточно далеко от приманки, и ветер в ущелье дул от входа к верховьям, поэтому новые жертвы не могли узнать, что стало с теми, кто приходил до них. Удачно так получилось.
Машка поурчала у входа, и Каменный Медведь впустил её в ярангу. Ласковая любимица потёрлась пушистыми боками о его ноги, и с радостью приняла протянутое угощение – кусок размороженной моржатины.
Шаман с умилением смотрел, как исчезает в Машкиной пасти мясо.
«Заслужила. Если бы не она, песцы бы жить в мясных ямах устроились». И старик погладил Машу по большой умной голове.

***
Время слилось для Романа в одну полосу, заполненную холодом, темнотой, тренировками и скрипом снега под ногами. Постоянно гудящие от напряжения мышцы, мозоли на пальцах и ладонях…. Если бы было свободное время, наверняка влетел бы в депрессию. Но от такого результата Рома застрахован полностью, времени на сон не хватает, не до рефлексий.
"Металлургический участок" Шишагова имеет каркас из плавниковых стволов, покрытых нерпичьими шкурами, снаружи обложен снежными кирпичами. Довольно удачно получилось - и тепло не сразу в космос улетучивается, и снег на стенках не тает.
Первое изделие – литые бронзовые клещи для удержания заготовки на наковальне, получилось раза с пятого – то недолив, то раковина в самом неудачном месте. Хорошо, за уголь платить не нужно, при такой эффективности предприятие пошло бы по миру в момент основания. С клещами и молотом Роман к кольчуге подступиться попробовал, не побоялся. Шаман, с жадным любопытством изучающий всё, что связано с обработкой металла, прилежно и без устали работает мехами, только шею вытягивает, стараясь рассмотреть, что в горне происходит. А что там может происходить? Уголь раскалился, кольца кольчужные разогрелись, покраснели. Роман кольчугу пошевелил, чтобы прогревалась равномерно. Когда раскалённый металл побелел, уцепил его клещами, вымахнул на наковальню и начал охаживать молотом, стараясь смять кольчатую рубаху в монолитный кусок. Вроде бы получается. Когда заготовка остыла, снова забросил её в горн.
- Прошлый раз ты жидкий металл делал, этот раз только нагрел сильно, почему так?
- Прошлый раз бронза была, её легче расплавить, железо потечёт, если очень сильно нагреть, не знаю, сумею так нагреть в горне, или специальная печь нужна. Да и не умею я, на самом деле с металлом работают специально наученные люди, я только слышал кое-что, сам не делал никогда.
Шаман недоверчиво покачал головой:
- Говорил, ножи и шило сам делал, теперь говоришь "не умею". Когда твой язык неправду сказал?
Роман, выхватив разогревшуюся заготовку из горна, уже примерился молотом, но старику ответил:
- Ножи ковал, и шило. Из готового куска стали, как вот сейчас пытаюсь. А плавить железо не умею, хотя так, словами, знаю, что для этого надо, но знать и уметь совсем разные понятия, сам говорил.
Брусок железа, поворачиваясь под ударами молота, сминался, уплотняясь и вытягиваясь.
Коваль - самозванец разрубил заготовку пополам, потом ещё раз пополам, и из одной четверти стал формировать лезвие топора, из второй – заготовку для обуха.
- Если долго мучиться, что-нибудь получится ,– пробормотал он, разглядывая получившийся результат. Предложи ему кто-нибудь такой корявый инструмент в прошлой жизни, оторвал бы руки. А сам делал, так вроде даже и ничего получилось. Почти булат, на металле даже какие-то разводы видны, правда, цвет у них коричневатенький, что настораживает. Каменный Медведь подошёл, повертел топор в руках.
- Я догадывался, что ты тоже шаман, теперь знаю, да.
Роман снова разогрел топор в горне, и аккуратно, кромкой лезвия, опустил его в корытце с водой. От воды шибануло паром, чуть увернулся, можно было и зрения лишиться.
Шаман осклабился:
- Сам моешься всё время, и железо купаешь, – и, уже серьёзно. – Зачем так делал?
- Если разогретое железо быстро остудить, оно твёрже станет.
-А бронза?
- Нет наверно, точно не знаю.
***
- Ни фига себе, за дровами сходил! - Роман держит в руках старательно вырезанное и подогнанное топорище, повернув новый железный топор к себе лезвием. В свете жирника оно выглядит несколько странновато – металл расслоился по тем самым коричневатым разводам, которые он разглядел после ковки.
"Так-растак-разэтак, столько работы коту под хвост! Один круглый камень для ножного точила тонну здоровья отнял! А шлифовальный валик из наборной кожи? Произведение искусства, блин! Никому не нужное, ёлки-палки! Не мог мозгами подумать, что ржавчину с кольчуги нужно ободрать! По проклятому оксиду железо и расслоилось. А теперь что делать? Из бруска ржавчину выковыривать? Шилом?"
Старательно сдерживаясь, чтобы не швырнуть дело рук своих в стену, Шишагов положил бракованное изделие на пол.
- Не получилось?- Спокойствие Каменного Медведя непоколебимо и заразительно .
- Нет. Я же говорил, что не специалист!
Шаман почесал спину чесалкой, налил себе чаю, подумал, налил ещё одну, Роме. Машка, чувствующая настроение вожака, как своё, подошла сбоку и прошлась влажным шершавым языком по тыльной стороне ладони.
- Я считаю, ты просто слишком сильно желал иметь этот топор, ученик. Не сделать, а иметь, да. И чем сильнее желал, тем больше делал, но меньше думал. Будет плохо, если ты отступишь от задуманного, бросив всё после первой неудачи.
- Ты не понимаешь, я глупость сделал, которую теперь не исправить уже.
- Значит, знаешь, почему железо разваливается?
- Догадываюсь.
Шаман шумно отхлебнул из плошки.
- Тогда думай, как исправить. Будешь мне рассказывать, что придумаешь. Подсказать ничего не смогу, но если будешь объяснять мне, сам быстрее поймёшь, да.
Объяснение затянулось. Одна информация цеплялась за другую, та тащила за собой третью и так далее, причём многое пришлось показывать на опытах. То, что железо на воздухе при наличии воды окисляется, дед понял, но пришлось объяснять, что такое кислород. Потом – состав воздуха. Хорошо хоть, с агрегатными состояниями вещества заморочек не возникло, это старик "прошёл", когда литьё бронзы осваивал. Отвечая на дотошные дедушкины расспросы, Роман буквально истрепал язык о зубы. Помогло только то, что шаман оказался намного понятливее ученика средней школы. Выжав из Шишагова всё, что тот оказался в состоянии вспомнить, Каменный Медведь опустошил последнюю плошку с чаем, доел заварку и заявил:
- Утомил ты меня сегодня своими разговорами, пойду я. И ты спать ложись, может, к утру что-нибудь ещё вспомнишь!
Чего-чего, а времени и сил у Шишагова хватало. В результате занявшая большую часть места в "производственной" хижине двухметровой высоты каменная труба была забита углем, наверху, под самым сводом на специальной подставке установлен закрытый каменный тигель, в котором, засыпанное угольной пылью и толчёным известняком лежало испорченное Романом железо. Не зная толком, получится или нет, он смешал в кучу всё, что мог вспомнить, причём по принципу "хуже не будет" и "всего побольше". Не надеясь на качество кладки, Роман ещё и засыпал свою конструкцию песком. На две пары новых мехов пошли четыре тюленьи шкуры. По совету шамана после пары экспериментов он ещё и сдобрил засыпанный в печь уголь нерпичьим жиром.
Перед запуском процесса "металлурги" хорошенько выспались и поели, Роман натаскал к печи запас вяленой ягоды и птичьего мяса, приготовил котёл с водой. Каменный Медведь погонял злых духов, попросил о помощи добрых и дал отмашку на розжиг. Всё, что было дальше, Роман помнил смутно – жара, качание мехов, темень. Когда старик подменял, Роман выскакивал из помещения, полной грудью вдыхая свежий воздух, потом возвращался, жадно пил, жевал, что под руку попадалось, и снова хватался за привязанную к верёвке мехов деревянную рукоять. Несмотря на то, что заменявшую дверь кожаную занавесь давно забросили на крышу, оба работника суетились голыми по пояс, и всё равно пот с обоих тёк ручьями.
- Однако жира во мне совсем не осталось, – заявил шаман, когда уголь, наконец, прогорел - Весь вытопился. Когда смотреть будем?
- Пусть сначала печка остынет, сейчас открывать – сгорим на радость злым келе, там внутри, наверно, даже камни расплавились.
И экспериментаторы, вытершись снегом, пошли организовывать чаепитие, потому что пить хотелось даже больше, чем спать.
Достать тигель из печи удалось только к исходу следующего дня. Результатом каторжной работы стал умеренно большой слиток стали. То, что получилась именно сталь, Рома решил, услышав, как зазвенел брошенный на наковальню металл.
- Если ты будешь улыбаться ещё сильнее, края рта сойдутся на затылке, и у тебя голова отвалится! - Заявил шаман, до того напряжённо ожидавший Шишаговского вердикта.
Довольный Роман на радостях облапил старика:
- Не просто получилось, очень хорошо получилось! Было железо, и довольно паршивое, а теперь есть сталь, она лучше, из неё и ножи и топор острее получаются, и твёрже.
***
Дедушка Каменный Медведь сегодня в кузницу не придёт – получил экстренный вызов от заинтересованных духов и занят общением – стук колотушки в бубен от его яранги доносится даже сквозь вой ветра. По этому поводу Роман решил приготовить учителю сюрприз, порадовать его стальным ножиком. Уголь в горне раскалён, Шишагов засунул внутрь кусок металла и немного поработал мехами.
«Кузнец, во рту огурец. Мастер из меня…. Так что я не кузнец, в лучшем случае, кузнечик. Но учиться надо, жаль, материала для учёбы не просто мало, его катастрофически не хватает».
Заготовка раскалилась до ярко – жёлтого, почти белого цвета, и Шишагов вытащил её на каменную наковальню. Не сильно увлекаясь поиском форм, просто постарался придать лезвию такие милые и родные очертания штык–ножа. В процессе ковки пару раз разогревал остывшую заготовку, и оба раза сердце кровью обливалось, когда под ударами молота с заготовки осыпалась окалина. «Чёрт, знать бы, где взять руду, с таким угольным разрезом бы придумал, как из неё железо выковырять!»
После лезвия отковал хвостовик, загнув его кончик колечком, чтобы было куда ставить заклёпку.
Осмотрел изделие со всех сторон, остался доволен. Теперь закалка. Разогрел нож до привычного ярко-жёлтого цвета и бросил в корытце с водой. Когда перестало шипеть, вытащил будущий подарок, взял уже голой рукой. Постучал о край наковальни – звенит, твёрдый, бронзу царапает замечательно.
Пришёл в приподнятое состояние духа, пару раз подбросил будущий нож в ладони, прикидывая баланс. Клинок, совершив оборот, удобно ложился в мозолистую ладонь.
«Всё-таки я – молодец!»
И от избытка чувств метнул своё изделие в один из опорных столбов. Не заточенное ещё лезвие отскочило от мокрой древесины, отлетело в сторону и упало на каменный пол.
Своё разочарование старший лейтенант запаса Шишагов выражал долго и нецензурно – его замечательное творение сломалось в двух местах – отлетел кончик лезвия и отломался хвостовик.
« Почему? Где я опять обделался»?
Роман рассмотрел места излома, и никаких дефектов в металле не нашёл. Потом вспомнил, как растерянный рядовой Милованов в крайнем смятении предъявлял командиру роты сломанный штык–нож от автомата. Скучающий дневальный решил скоротать время, совершенствуя боевые навыки, и после очередного броска в щит злосчастная единица оружия распалась на составные части.
- Солдат, дубина, - ласково обратился к первогодку ротный, - кто сказал тебе, что штык-нож предназначен для метания?
- Так нож разведчика метаем, а он точно такой же формы, трщ капитан! – боец чуть не плакал, но пытался оправдаться, понимая, что за порчу боевого оружия слабо не наказывают.
Сравнил хрен с пальцем! – Фыркнул ротный. – НР боевой нож, и делают его качественно, а эта дрянь, - он кивнул на обломки в руках дневального, - Поголовно перекалена, и сразу ломается. Понял, тупица?
«Точно, закалённая сталь твёрдая, но хрупкая. Чтобы сталистой проволокой можно было технику крепить к платформам, её в кострах отжигают. Нагревают, потом она остывает, и становится мягкой, её можно вязать и скручивать в канатики, просунув лом между витками. Значит, я нож перекалил, и он стал хрупким, отчего и сломался. Придётся экспериментировать. Блин, где бы ещё железа достать!»
Сначала Рома нагрел обломок и дал ему остыть самостоятельно. Интересно, лезвие стало гнуться, но заточку держало лучше сырого.
«А если закалить не всё лезвие, а только режущую кромку?»
Тоже получилось так себе, раскалённое лезвие отдало тепло тонкой части, и она снова стала мягкой.
Роман мучился с остатком ножа долго, причём довёл многострадальный кусок железа до того, что тот послал экспериментатора и после очередной попытки закалки – отпуска просто развалился.
«Кузнечик», отмывшись от копоти, вернулся в ярангу задумчивый, пожевал всухомятку, запил пищу парой кружек чаю, заполз в полог и отключился.

После утренней медитации, во время которой Роман пытался вспомнить всё, что мог слышать или читать о закалке, в кузню он пришёл с большим куском тюленьего жира в руках. Ничего не поделаешь, ни растительного, ни машинного масла у него не было.
В этот раз Каменный Медведь в помещении присутствовал, хоть Рома и сказал, что смотреть там пока нечего, он будет экспериментами заниматься.
- А что мне ещё делать, если мой единственный ученик вторые сутки от занятий отлынивает? Буду глядеть на твои потуги, всё не так скучно, как вой ветра слушать.
И снова Роман, расковав небольшой кусок металла до габаритов ножа, грел заготовку, потом то погружал её в жир, отвечающий на такое обращение облаком вонючего дыма, то окунал в воду. Считал про себя секунды: «двадцать один, двадцать два…», охлаждал металл до середины или полностью.
Каменный Медведь внимательно наблюдал за процессом, потом спросил:
- Ученик, ты смотришь за цветом, пока железо греется, почему не смотришь, когда остывает?
Замученный Шишагов попытался хлопнуть себя по лбу, не выпуская из рук клещи, расхохотался, положил инструмент на наковальню и полез в корыто с нагревшейся водой - мыться. Есть хотелось неимоверно.
Дома решил побаловать себя и шамана, третьего дня в коварную ловушку Шишагова попалась несколько куропаток. Роман выследил стайку, и в месте их ночёвки несколько раз опустил в сугроб кожаную колбаску, диаметром с бутылку из-под шампанского, с горячей водой, а потом в каждый из образовавшихся ледяных стаканов бросил немного брусники. Наутро лакомок можно было вытаскивать за хвосты голыми руками. Добыв к столу вкусного мяса, ловушки Роман тщательно разломал.
Теперь он жарил нежную птичью плоть на сурчином жиру, стараясь не посолить предназначенную учителю порцию.
Каменный Медведь, старательно отгрызая головки от трубчатых костей, спросил : Вот ты портишь сейчас железо. Не зря портишь, надо так, я понимаю. Но откуда его берут мягкорукие?
- Покупают у кого-нибудь, за мех, за моржовые клыки. Если они живут так, как ты рассказываешь, они могут и не знать, как добывать железо.
Шаман поковырял в зубах жёлтым ногтем, добыл застрявшее в зубах волокно мяса, осмотрел, признал годным и съел.
- А они у кого берут, те знают?
- Наверно знают. А может и нет, я не хочу гадать, через сколько рук прошла твоя кольчуга, пока к тебе не попала.
- Какой непонятливый у меня ученик, однако. Придётся прямо спросить – ты умеешь из камней железо делать?
Роман с сожалением осмотрел кучку птичьих косточек, зажевал горсткой брусники, плеснул в чашку чайку.
- Не умею. Но примерно знаю, как нужно это делать, что в камнях происходит, когда из них железо выплавляют. Но я не узнаю такой камень, даже если мне его поднесут под нос. Разве что он будет ржавым, как твоя кольчуга.
Шаман с сожалением покачал головой:
- Жаль, что не знаешь, в нашей земле много разных камней.
Роман ещё долго возился с металлом, а шаман смотрел на его потуги, в конце концов что-то похожее на удачный результат удалось получить, несколько раз охлаждая разогретый до светло – жёлтого свечения клинок. Сначала Шишагов его на четыре секунды опускал клинок в топлёный жир, потом доставал, и через несколько секунд снова погружал в жир – секунд на десять, если цвет становился синеватым, его можно было бросить в воду для окончательного охлаждения. После такой обработки полоса стали становилась упругой, не ломалась при ударе о наковальню, и была достаточно твёрдой.
Удовлетворённый результатом, Роман уже собирался взяться за ковку всего и сразу, но учитель напомнил о пропущенных тренировках.
Нож в подарок Каменный Медведь получил только через неделю.
Топор, зубило и пяток довольно корявых наконечников для стрел – на большее материала не хватило. Для наконечников копий и стрел пришлось обойтись бронзой. Можно сказать, для души, под настроение, отлил Рома себе из неё небольшой, литра на два, походный котелок с крышкой – миской и съёмной ручкой. Напоследок, подумав немного, изготовил к нему разборный треножник, чтобы удобно было ставить посуду над огнём.
Инодин Николай

 
Сообщения: 625
Зарегистрирован: 12 окт 2014, 11:57
Откуда: Минск
Карма: 2457

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Инодин Николай » 08 ноя 2015, 07:02

ГЛАВА 12

За тренировками и работой как-то незаметно шло время, и в один прекрасный день в разрыве туч над горизонтом показался краешек солнца.
"Надо бы как-то отметить это дело, к лету отсчёт пошёл. Спиртного нет, да и не хочется, очередной квашеный в земле ласт с дедом делить – увольте, я скорее помру, чем ЭТО ещё раз понюхаю. Впрочем, что-то можно придумать, конечно".
Запас сухого лишайника, не ягеля, а бурого, неаппетитно выглядящего растения, которое шаман звал "каменной кожей", у Ромы был. Осталось его приготовить. Истолчённый в порошок лишайник залить кипятком, разведя до состояния густого клейстера. Подобрать подходящий камень, плоский, с чуть выпуклой поверхностью, и раскалить на жирнике. Потом опустить ладони в раствор, и тонким его слоем смазать поверхность камня. Масса мгновенно высыхает, получается тоненький, почти прозрачный блин, похожий на лаваш, толщиной с папиросную бумагу. Его нужно быстро, чтобы не сгорел, снять и уложить в плетёное блюдо. Повторить столько раз, сколько нужно, чтобы от души угостить двух крепких, много работающих на свежем воздухе мужчин.
Шаман возник в яранге, как по мановению волшебной палочки, стащил горячий блин, и засунул его в рот.
- Опять соль сыпал! – гневно упрекнул он Рому, не прекращая, впрочем, жевать.
- Эта еда без соли совсем невкусная, – отмахнулся пекарь.
Весь остальной процесс старик наблюдал с любопытством молодого песца, устроив повару самый настоящий допрос – не хуже, чем в кузнице.
Когда заваренный лишайник закончился, хлебосольный хозяин стал готовить для нового блюда начинку разных сортов. Для себя – подсоленную размороженную икру, копчёного лосося, бруснику, мелко резанное и обжаренное мясо. Деду припас ягоды с оленьим жиром, отварные вяленые оленьи кишки (на вид немного на самодельную лапшу похоже), сырую рыбу, щавель и всё тоже мясо, только несоленое. Махе дед кусок моржатины притащил. Заворачивали заедки в блины, которых брали по два-три зараз, запивали горячим чаем. Ели не спеша, оказывается, сегодня и у аборигенов большой праздник- День Первого Солнца, как раз работать нельзя, положено много есть, петь, танцевать танец радости, смеяться и радоваться жизни. Так что Шишагов правильно придумал.
- Настоящим человеком стал , – подтвердил Каменный Медведь.
Танец радости на площадке собраний они, между прочим, сплясали. Шаман скакал, ударяя колотушкой в огромный бубен, Роман размахивал копьём, оба кружились и прыгали долго и старательно, чтобы у Солнца тоже был праздник. К своему удивлению Роман, танцуя, верил в это не меньше старого шамана.
- Маленькая птичка продолбила ледяную стену, выпустила Солнце, – пробормотал лёжа в снегу запыхавшийся шаман.
- Теперь легче будет, со светом веселее как-то, – поддержал валяющийся рядом Шишагов.
- Однако самое трудное время будет, – не согласился старик. - Зима злиться будет, самые бури всегда в это время начинаются. Хорошо, что запасов много у нас. Скоро за тюленем ходить станет опасно, лед сильно ломается в это время, может в море унести. И холода станут злее. Всегда так было.
Шаман знал, что говорил. Погода испортилась быстро и надолго. В среднем три дня из четырёх за стенами яранги завывает пурга. От побережья даже сквозь рёв ветра доносится треск ломающегося льда. На поверхность моря смотреть страшно, кажется, стоящих вертикально льдин теперь больше, чем сохранивших первоначальное положение. Вдоль берега целый вал из выдавленного льда вырос. Низкие тучи, цепляя верхушки скал стремительно проносятся над головой. Маха вынуждена большую часть времени проводить в яранге, скучно ей. Не находит себе места, даже спать меньше стала. Вот и теперь уши наставила, и гонит Роме тревожную волну. Или опять давление резко падает, или чует кого. Роман сегодня, воспользовавшись перерывом в плохой погоде, нарубил дров себе и шаману. Намахался, устал, зато теперь их надолго хватит.
- Машка, ты что творишь? – вырвалось у Романа, когда любимица, схватив в пасть его руку, прихватила клыками кожу на предплечье. В ответ та развернулась в сторону яранги шамана и тихо, но зло зарычала. На Рому пахнуло ощущением опасности. Набросив кухлянку, Шишагов схватил копьё, сунул в пришитую петлю рукоять топора и выскочил из яранги. Маха серой тенью метнулась наружу, как только человек отвязал закрывающую вход покрышку.
В темноте Роман сразу не сообразил, что происходит, показалось, что у яранги шамана шевелятся сугробы. Когда Машка взревела в полную силу, пытающийся разрыть мясную яму зверь резко развернулся, и Роман разглядел у сугроба чёрный нос и махонькие глазки. В стойбище пожаловал голодный хозяин льдов.
"С этим красавцем посидеть рядышком не получится. Голодный, скотина, и жрать привык всё, что шевелится".
Белый медведь, увидев рядом живых, принюхался и пошёл к Роману. Верхняя губа зверя задралась, открывая желтоватые клыки.
"Туша какая! Куда его бить? Если на дыбы встанет, понятно, а если на четырёх попрёт? И ноги, как назло, по колено проваливаются".
Шишагов отбежал чуть в сторону, туда, где снега намело меньше. Зверь ускорился, решив, что добыча убегает. Человек присел, уперев конец копья в землю, собираясь встречать остриём набегающего хищника. Шансов устоять было немного.
"Маша, держись от него сбоку! Что там с дедом?" Не успел Роман вспомнить о старом шамане, покрышка его яранги откинулась, и выпрыгнувший на улицу старик вскинул лук. Подбегающий к Шишагову зверь получил стрелу в ляжку, и резко развернулся. Для Шишагова время привычно растянулось, исчезли стойбище и недалёкое море, остались только он, Маха, шаман и медведь. В два шага пролетев оставшееся до мишки расстояние, он в длинном выпаде всадил копьё в открывшуюся шею, привычно послав по древку плещущуюся в теле силу. Наконечник, пробив толстую шкуру, скользнул по позвонку и ушёл вверх, оставив большую, но не слишком опасную рану. Хозяин льда взревел, отмахнувшись, повалил наглого человечка и поднялся на задние лапы, собираясь добить его ударом передних. Так он ломает лёд над укрытиями тюленей. Но на медвежьем загривке повисла Маха. И хотя противник впятеро тяжелее её, клыки, вцепившиеся в медвежью холку, были не меньше его собственных. Маша, и сбитый её прыжком с ног медведь покатились по снегу. За следующие несколько ударов сердца шаман успел вбить в противника ещё две стрелы, и теперь бежал к месту схватки, Роман вскочил и подобрал своё копьё, а Маха отпрыгнула от противника, заливая снег кровью – противник зацепил её когтями.
Не обращая внимания на торчащие в боку стрелы, зверь попытался достать её ещё раз, но брошенное Шишаговым копьё глубоко вошло ему в плечо, конечность подвернулась, и зверь споткнулся, потеряв лишнюю долю секунды. Маха ударила врага по морде когтистой лапой, зацепив глаз. Медведь отпрянул, и Роман с размаху обрушил ему на крестец удар обухом топора – боялся, что лезвие соскользнёт с толстой шкуры. Раздался громкий хруст и задние лапы зверя отказали. Медведь попытался развернуться, но подбежавший к нему слева шаман всадил своё копьё ему под лопатку с такой силой, что длинный бронзовый наконечник полностью скрылся в ране. Хищник дёрнулся и медленно завалился на залитый кровью снег. А Роман кинулся к Машке.
Схватка с хозяином льдов дорого им обошлась. Маху прокатившийся по ней медведь сильно помял и сорвал ударом лапы кусок шкуры на плече. Пришлось швы накладывать. Пока Роман, морщась от боли в отбитых рёбрах, зашивал ей порванную шубу, умная девочка громко жаловалась, но терпела. У самого Шишагова опух левый бок, ему больно дышать, кожа от подмышки и ниже – сплошной кровоподтёк. К тому же подташнивает и голова кружится.
"Одно из двух, контузия или беременность. Только беременности мне и не хватало".
Машка опять не смогла забраться на своё ложе, пришлось Роману поднимать на руках. От боли потемнело в глазах, но он справился. Не оставлять же боевого товарища на холодном полу.
В ярангу в клубах морозного воздуха ввалился Каменный Медведь, который разделывал медвежью тушу, пока та не замёрзла. Срисовал лежащую пластом Машку с охапкой ягеля, примотанного к лапе, кровь на земле, клубок жильных ниток, котёл с кипятком. Подошел к Роману, полюбовался боком, аккуратно прощупал.
- Не сломал тебе рёбра хозяин, добрый был. Когда последний раз такой в стойбище заходил, убил пять собак, бабу и помял трёх охотников. Легко нынче отделались – втроём взяли матёрого хозяина, и все живы.
Продолжая говорить, шаман своими железными пальцами в пыль разминал в плошке принесённые с собой травки.
- Теперь ты, Роман, взрослый охотник нашего племени. Когда парни подрастают, их ведут искать хозяина льдов. Кто не испугается, тот взрослый, можно жену брать. Ты хорошо стоял, я видел. И дрался хорошо, я только добил.
Шаман помолчал, потом улыбнулся:
- А бабы для тебя всё равно нет, так и будешь бабскую работу сам делать!
Потом выскочил из яранги, и через несколько минут вернулся с большим куском белой массы в руке.
- Нутряной жир хозяина, лучшее лекарство, если кого помяли.
Он старательно размешал с жиром травяную труху:
- Подставляй бок. Лечить тебя буду.
Старательно измазал бурой вонючей мазью Ромину шкуру, залепил её куском оленьей ровдуги и туго стянул поверх ремнями.
- Не надо морщиться, ты всё равно нормально дышать не мог, больно было. Теперь спать ложись, как проснёшься, я как раз свежего мяса наварю.
Роман охнул, неловко повернувшись, и спросил:
- Ты сказал, кто не струсит, женится. А кто испугается?
Шаман подбросил в очаг полено, пошевелил угли, посмотрел, как пламя принимает новую добычу, и тихо сказал:
- У людей нет столько еды, чтобы кормить трусов.
***
Бьют – беги, советует русская народная мудрость. Роман стоит, и даже не дёргается. Увесистая гладкая палка, зажатая в крепком кулаке Каменного Медведя, охаживает его по рукам и ногам, старательно колотит по спине, не забывая своим вниманием грудь и живот. Немного жалеет учитель только правый бок – бьёт не в полную силу. Главное требование – вовремя напрягать и расслаблять только ту мышцу, на которую придётся удар. Уклоняться нельзя, шаман "одевает" на Рому то, что он зовёт "каменная кухлянка". И Шишагов старательно подставляет обнажённое тело заботливой палке шамана. Пытается при этом думать об отвлечённом. Сейчас он рассматривает восход солнца над жарким песчаным пляжем, слушает шелест ласковых волн и пальмовых листьев. Ветер, дующий с суши, пропитан ароматами тропических цветов, но слишком горяч, поэтому Роман сильно потеет. То, что на самом деле он стоит в нетопленой яранге шамана, в данный момент не имеет значения.
В шаманское жилище им пришлось перейти из-за Машки – ей этот процесс почему-то сразу не понравился. Чтобы не нервировать зверя, тренировки проводили в её отсутствие. Машка ещё толком не оправилась от полученных ран – как ни старался Роман, а рана на плече у неё загноилась. Пришлось вскрывать, выдавливать гной, промывать, постоянно опасаясь внести новую порцию заразы. Удивительно, но объяснять шаману, что такое микробы, не пришлось. Оказалось, он и без Ромы знал, что болезни вызывают невидимые глазу злые келе, попавшие в рот или открытую рану. И отчасти знал, как с ними бороться. С неделю Маха лежала пластом, горячая, часто и мелко дышала, отказывалась от еды. Ослабла настолько, что Роман поил её, вливая в пасть воду через воронку. Как бы то ни было, но крепкий Машкин организм всё-таки победил болезнь. Жар спал, появился аппетит. В день, когда его драгоценная девочка самостоятельно вылакала миску бульона и завалилась спать на стопке постеленных для этого шкур, издёргавшийся Шишагов уснул рядом с ней, обняв за похудевшую шею.
Сейчас Маха уже передвигается сама и ест за двоих, но слабость ещё не прошла, вне жилья она ходит только с Романом, быстро устаёт и минутами стоит на месте, переводя дыхание. В заботах о рыське Роман даже не обратил внимания на то, как заживают его собственные болячки.
Удар по правому плечу, по бедру, прессу, бицепсу левой руки, спине – палка учителя не знает покоя.
***
В кои-то веки на ногах у Шишагова не осточертевшие снегоступы, а лыжи, прекрасные лыжи, на которых так легко слетать со склонов, пружиня полусогнутыми ногами, лавируя между торчащими из снега камнями. Каменный Медведь, не успевший ещё как следует освоить очередную полезную новинку, на спусках разгоняться не рискует и сильно отстаёт, хотя по ровному месту от него убежать нелегко – сказывается жизнь неиспорченного машинной цивилизацией человека. Недалеко от стойбища прошло стадо оленей, люди решили побаловать выздоравливающую Машку парной олениной и теперь загоняют несколько отбитых от стада рогачей к ярангам. Роману жарко, он сбросил шапку, которая болтается на ремешке за спиной. Вот и затяжной подъём перед последним перевалом, здесь осенью Машка пугала стадо. Охотник, радуясь кипящей в жилах энергии, наддал, не давая оленям оторваться. Обледеневший наст их не выдерживает, олешки проваливаются и режут ноги, на следах видна кровь. Подбитые нерпичьей шкурой лыжи заднего хода не имеют, и Роман постепенно сокращает расстояние до добычи. Тренированные лёгкие прокачивают воздух, три длинных шага на вдох, три – на выдох, сердце мощными толчками разносит обогащённую кислородом кровь по организму. Шишагов переполнен силой, азарт погони будоражит его, и он непроизвольно выпускает зверя на свободу. Внутреннего зверя тоже нужно время от времени выгуливать
Каменный Медведь, стараясь не сильно отставать от Романа, бежит по проложенной учеником лыжне. Старый охотник даже со спины видит и понимает его состояние. Хо! Когда-то и у него крылья на ногах вырастали при виде мелькающей впереди добычи. Правда, лыж у него тогда не было. Старая печаль царапнула шамана за сердце. Сколько всего нового и полезного узнал он за последнее время! А передать знание некому…. Меркичкин! Он выгнал из головы пустые мысли и сильнее заработал ногами. Не годится сильно отставать, сегодня подходящий день, другой такой случай может не скоро подвернуться. Ого! Ты смотри, как он помчался!

Белые пятна на оленьих задницах всё ближе. Вот олешки притормозили перед стойбищем, напуганные видом яранг и запахом дыма. Летящий с горы лыжник резко поворачивает, тормозит в вихре разлетающегося снега. В тот момент, когда лыжи останавливаются, с тетивы его лука срывается первая стрела. За ней вторая, третья… Олени падают. Один из них ещё бьётся на снегу, и охотник, забросив лук в налуч, бросается к своей добыче, выхватывая нож. Перехватив горло жертвы, человек припадает к ране. Кровь, горячая, живая, толчками выплёскивается в рот, Роман давно её не пил. И тут волосы на затылке у него зашевелились от ощущения близкой опасности. Шишагов резко припал к земле, и, не оборачиваясь, отпрыгнул в сторону. Выпущенная шаманом стрела пролетела через то место, где его спина была в тот момент, когда стрелок отпустил тетиву. Один удар сердца, и Роман, оскалившись, стоит лицом к нанесшему предательский удар старому гаду. Копьё в руках, в готовности отбивать стрелы и убивать врага. Но эта седая сволочь больше не стреляет. Опустив лук, он смотрит на Романа. По изрезанному морщинами коричневому лицу текут слёзы. Охватившее Шишагова бешенство требует броситься вперёд, бить, рвать, резать и рвать зубами, но дед не шевелится, и Роман давит зверя, медленно возвращая себе контроль над телом. В картину мира возвращаются цвета и оттенки. Расслабляются мышцы. Он выпрямляется, втыкает копьё в снег и медленно идёт к шаману. Старый хрыч стоит, как генсек на трибуне, плачет и улыбается. Когда до деда остается два шага, Роман останавливается и внимательно всматривается в выцветшие старческие глаза.
- Зачем ты это сделал?
- Так надо. Ты для меня как сын стал, отец всегда сына проверяет.
- А если бы я не почувствовал?
- Значит, я ошибся, и выбрал неудачного ученика. Только я не ошибся.
- Был уверен что я увернусь?
- Нет.
Роман выругался в сторону, потом повернулся к шаману и крепко обнял старого чёрта. У него никогда не было отца.
***
Световой день всё растет. Теперь пурга – редкая гостья, да и недолгая. В давней захоронке не осталось лосося, но ежедневные бега для Романа не закончились, а камни на снегоступах потяжелели. Снег под солнцем безжалостно ослепляет, и Каменный Медведь сделал ученику солнцезащитные очки из тонкой деревянной планки. С узенькими щёлками для зрачков. Удивительно, но это примитивное приспособление в самом деле защищает глаза, почти не ограничивая видимости.
После той проверки, которая при любом исходе является последней, в отношениях шамана и Ромы внешне ничего не изменилось. Едят, в основном, каждый своё, живут порознь, обращаются друг к другу, как раньше. Но пришло что-то ещё, что-то, чего раньше не было. Теперь им всё чаще просто нет нужды говорить – многое понятно ещё до того, как собеседник открывает рот. Запасов хватает, всю работу к весне они уже сделали, задел металла превратился во всякие нужные в хозяйстве вещи. Поэтому тренировки, тренировки и ещё много раз они же. Хорошо ещё, что выдумка у здешних учителей богатая, фантазия у Каменного Медведя неистощима, поэтому на скуку и однообразие жаловаться не приходится. И хотя расположение старых мозолей остаётся неизменным, постоянно появляются новые. И новые знания появляются регулярно. Например, знание того, сколько пар шагов бегущего в снегоступах Шишагова отделяют его ярангу от любого приметного ориентира в радиусе двух часов бега в одну сторону.
Роман на бегу влепил снежок во взлетающую полярную сову – обнаглела, сидит, как ни в чём не бывало, когда рядом человек топает. Совсем нюх потеряла. Снег, кстати, плохой стал, рыхлый, бегать труднее, но слой меньше – весной пахнет. Частые туманы, по словам Каменного Медведя "съедают снег не хуже огня".
Несколько дней готовили байдару. Вытащили из яранги детали каркаса, снова собрали, потом натягивали кожаную обшивку. Умотались в хлам – моржовая кожа тяжёлая, толстая, особой пластичностью не отличается. Натягивали, чтобы сидела, как влитая, выбирали в четыре руки кожаные шнуры, которыми это чудо к каркасу крепится. Старик успокоился только после того, как от удара веслом (со всей дури бил, без дураков) байдара загудела, как барабан, гулко, без дребезжания. На вопрос, как дед представляет себе погоню за морским зверем двух гребцов на семиметровой лодке, шаман удивился, и пояснил, что лодка нужна для перевозки шкур и мяса. Тащить её на ремне вдоль берега до лежбища моржей и обратно будет его глупый ученик, а он, опытный мореход, без труда управится с рулевым веслом в одиночку, не в первый раз.
Машка оправилась от ран, и снова бегает по окрестностям, охотится на зайцев и куропаток и отваживает от стойбища забредающих иногда лис и песцов, местных вредителей уже всех извела. На плече у неё напоминанием о ударе медвежьих когтей остался длинный широкий шрам. Самого мишку они ещё не скоро съедят, в огромной туше только мяса оказалось почти половина тонны. Его шкура не помещается ни в один полог, и запросто могла бы закрыть пол в небольшой Шишаговской яранге. Ценность шкуры сильно снижают пробитые и прокушенные в ней дыры, но трофей богатый. К удивлению Романа, кожа под густой белой шерстью оказалось чёрной. А когти и клыки хозяина льдов шаман добавил к Роминому ожерелью из клыков леопарда, говорит, могучий амулет получился. Роман от себя уточнил – и увесистый. Зато смотрится потрясающе, очевидное доказательство невероятной крутизны обладателя. Конан–варвар на этом фоне тускнеет. Ещё с краёв по моржовому бивню повесить, и выдавать за драконьи зубы, мол, дрэгон матерушшый попался, вон, как клыки на концах истёрты! Но тогда от повседневного ношения шея болеть будет, моржовые зубки попадаются по несколько килограммов весом.
Хлопают снегоступы по снегу. Столько Шишагов не бегал даже в родном балетно–пистолетном училище. Но надо признать, дед своего добился, теперь размеренный неторопливый бег для Романа такой же естественный способ передвижения, как и ходьба. На бегу можно напевать, жевать, мастерить какую-нибудь незатейливую ерунду, но лучше всего на бегу думается. В этот момент пересекающие путь человека следы отвлекли Романа от абстрактных размышлений:
"Волки, почти рядом со стойбищем. Около часа тому назад. У них, наверно, свадьбы сейчас, надо будет у шамана спросить. Не хотелось бы встречаться, нет настроения, весь задор на мишку растратил".
Мысль – вещь материальная, не зря шаман требует вырабатывать дисциплину мышления.
Семь светло-серых зверей выкатились навстречу Роману из-за кривой скалы, похожей на склонившегося над чем-то человека. Разом замерли, уставившись жёлтыми глазами на приближающееся существо. Роман, не меняя курса и скорости нагло – право имею – направился прямо в центр стаи, без агрессии, просто потому что дорога у него здесь. Серые подпустили его метров на тридцать, потом стая раздалась в стороны, освобождая проход.
"Уважают" - довольно отметил Шишагов, продолжая движение.
Сегодня ему захотелось поглядеть на замороженный водопад – удивительно красивое место, большой скальный амфитеатр, в который падает вода небольшого ручья из термального источника. Оседающие на промороженных скалах пар и брызги образовали фантастически красивую картину застывшего на лету водопада. Солнечный свет, преломляясь во множестве сосулек, расцвечивает картину всеми цветами радуги. Настоящий праздник цвета для изголодавшегося на чёрно-белой палитре заснеженных скал зрения.
***
Планета, вращаясь, летит по орбите, и даже если у тебя в сутках едва-едва хватает времени на сон, ты всё равно замечаешь вызванные этим движением перемены. Удлинилось светлое время суток, изменился снег, сразу даже и не скажешь, как именно – стал другим. Он иначе скрипит под ногами, по другому сползает с обрывов, тяжелее стал, вроде как постарел. Всё чаще, выбираясь из яранги на свежий воздух, приходилось закрывать глаза «деревянной оптикой», без неё можно и зрения лишиться.
Каменный Медведь, разглядев в тундре какого-то пёстрого воробья, обрадовался, как ребёнок. Время шло, солнце понималось всё выше, и для того, чтобы погреться под его лучами, уже не обязательно было сидеть в двойной кухлянке - хватало и одиночной. Маха повадилась забираться на нарту, и тащилась там, подставляя солнышку то один бок, то другой.
Однажды, выйдя из яранги, Шишагов увидел чаек – крупные белые птицы сидели на крышах яранг, на торчащих из снега вешалах нарт и байдар, летали над покрытым льдом заливом.
«Передохнут же с голоду» - удивился Роман, разглядывая крикливых любительниц рыбной ловли.
Ближайший шторм убедил его в обратном – стая чаек после его завершения ринулась к образовавшимся полыньям и разводьям. За ними вприпрыжку мчался Каменный Медведь, а Роман, тянувший следом за ним нарту, немного отстал. Когда полозья замерли у края полыньи, рядом с шаманом на снегу уже трепыхалась, замерзая, небольшая горка мелкой рыбёшки, а старик продолжал забрасывать свою снасть в воду. После каждого заброса это сплетённое из тоненьких ремешков подобие кошелькового трала приносило несколько горстей рыбы. Наглые чайки пытались выхватить улов из-под рук, кружились над головами. Потом «клевать» перестало, Каменный Медведь после нескольких пустых забросов огляделся, и, увидев вдалеке суету пернатых конкурентов, бегом бросился туда, крикнув Шишагову, чтобы тащил транспорт следом. Весь день дед носился от полыньи к полынье, следуя за двигающимся косяком. Когда ближе к закату, притащив забитую добычей нарту к яранге, Роман спросил его, зачем им столько рыбы, Каменный Медведь удивлённо вытаращился на него, потом в голове у дедушки что-то щёлкнуло, и он расхохотался.
- Всегда-всегда весной мы ловим эту рыбу, еды уже мало, и тут она! – шаман смеялся настолько заразительно, что Шишагов невольно начал посмеиваться вместе с ним.
- И я просто забыл, что у нас с тобой еды полные ямы! Увидел чаек над полыньёй и забыл! Из головы вылетело!
Они уселись на снег прямо перед нартой, глядя на лежащий смёрзшейся горой улов не сумевшего подавить старый условный рефлекс рыболова, продолжая смеяться, к великому удивлению выбравшейся навстречу Машки. По стойбищу разливался запах свежих огурцов.
С появления этой рыбки начались постоянные перемены в природе. На южных склонах появились первые проталины, мгновенно покрывшиеся синими и голубыми мохнатыми цветами. Из-под осевшего снега показались верхние ветки карликовых ив и берёз, и на них появились первые листочки. Роман глазам своим не верил – вмороженная в кусок льда ветка, на кончике которой распустились первые листики.
Почки и первую листву они объедали вместе с Каменным Медведем, старик тоже соскучился по витаминам. Над стремительно покрывающейся слоем талой воды тундрой потянулись косяки перелётных птиц.
Роман оценил место, выбранное настоящими людьми для своего стойбища. Да, оно находилось на продуваемом всеми ветрами склоне, зато несущиеся с гор потоки воды обегали его стороной.
Вдоль моря появилась полоса открытой воды, метров десять шириной. Пока Роман бегает, дед рыбу ловит, на хека похожа, только мельче. Зато ходит вдоль берега плотной стаей, шаман её, как и пахучую рыбку, вычерпывает большим сачком из тонких кожаных ремешков, но больше не увлекается. И на вкус неплоха, что сырая, что жареная. Маша сырую предпочитает, ходит за стариком и поедает большую часть улова прямо на берегу.
Горные склоны быстро сохли под постоянно дующими ветрами, покрывались молодой травкой, а вот на равнину лучше было не соваться, там раздолье было только для водоплавающих. Роман пару раз провалился по пояс в ледяную воду, и решил больше в те края не бегать, по крайней мере, до конца половодья.
Машка принялась истреблять население колоний сурков, время от времени принося тушку Роману.
С моря стал доноситься звук падающих торосов, сначала редкий, потом почти непрерывный. Наконец очередной шторм, придя с океанских просторов, разломал морской лёд на множество кусков разных форм и размеров, которые ветры и течения погнали на север. Когда медленно ползущая вдоль берега полоса битого льда сменилась отдельными льдинами, на берег лежбища выбрались первые моржи. И в Каменном Медведе вновь заговорили инстинкты.
Инодин Николай

 
Сообщения: 625
Зарегистрирован: 12 окт 2014, 11:57
Откуда: Минск
Карма: 2457

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Инодин Николай » 08 ноя 2015, 07:04

ГЛАВА 13

- Ничего страшного, на воде будет легко, – успокаивал шаман Рому. Байдару, как оказалось, старый мастер создал полномасштабную, самого мореходного типа, только не учёл, что вес, без особого напряжения перетаскиваемый шестью охотниками, для двоих окажется, мягко говоря, тяжеловатым. Они с трудом сняли лодку с вешал, но дотащить её до воды вдвоем - это подвиг, достойный Геракла. Корячиться не хотелось. Мозг, лучший друг лентяя, старательно перебирал возможные варианты. Взгляд зацепился за белеющую неподалёку кучу костей.
- Подожди немного, - попросил Рома, – если мы её просто так тащить будем, пока до воды доберёмся, на берегу лес вырастет.
Кости были китовые, и разделали здесь не одного кита. Ребра и лопатки настоящие люди давно растащили на хозяйственные и строительные нужды, а громадные позвонки грудой лежали на месте разделки. В позвонках обнаружилась интересная такая выемка, практически готовый жёлоб, по которому дно байдары должно скользить куда проще, чем по прибрежной гальке. Прихватив парочку на пробу, Шишагов вернулся к шаману. Позвонки легли на берег, как будто здесь выросли, Роман только чуть разбросал ногой гальку. Дед идею подхватил с лёту, вместе они втащили лодку на костяные направляющие. Действительно, по таким подкладкам тащить её было легче. Осталось выложить дорожку до линии прилива. Роман принялся подносить кости, Каменный Медведь, старательно подгоняя, выкладывал из них дорожку. Разогревшись, Шишагов даже снял кухлянку, подставив солнышку белую кожу. Отчего-то вспомнилось: "форма номер два" – в армии большую часть года на зарядку выбегали вот так, с голым торсом.
Когда работа подходила к концу, снисходительно наблюдающая за человеческой суетой Маха вдруг предостерегающе рыкнула. Люди, наученные горьким опытом, резко развернулись в сторону вероятной угрозы. Шаман вскинул ладонь, козырьком прижал её ко лбу, вглядываясь в открывшуюся картину, и радостно выругался. Мелькнувшую на морщинистом лице радостную улыбку сменила суровая маска каменного идола. Потом дед подобрал лежащее у байдары копьё и застыл. Просто живая статуя. Не зря его так назвали. Ему виднее, что делать, Роман старательно скопировал учителя. В залив, на берегу которого расположилось стойбище Каменного Медведя, равномерно взмахивая вёслами, одна за другой входили набитые людьми байдары.
Когда в залив вошла последняя, седьмая лодка, сидящие в них люди дружно заорали, подняв лопасти вёсел к небу. Наоравшись, гребцы налегли на вёсла так, что рукояти гнулись. Рассыпавшись веером, байдары наперегонки понеслись к стойбищу. Вот первая лодка, оседлав волну, до половины вылетела на берег. Мужчины выпрыгнули из неё и дружным рывком вытащили байдару из воды. На пляж с радостным гомоном стали выбираться дети, собаки и женщины. Берег заполнили пёстрые кухлянки, радостные лица, детский крик и довольные возгласы прибывших.
Роман, стоя у шамана за спиной, ждал, что будет дальше. По его подсчётам, на берег сошло около сотни взрослых, деловито разгружающих сейчас привезённое с собой имущество.
Выбравшиеся из лодок большие лохматые псы, похожие на волков, разбежались по берегу, обнюхивая и метя всё, попадающееся по пути. Заметив Машку, ближние решили попробовать непонятное животное на зуб. Получив от Романа запрет на драку, Маха выдала свой охотничий рык. С ближайших скал взметнулась стая испуганных птиц, замерли люди и собаки. Заорал грудной ребёнок. Подскочивший ближе всех кобель получил по зубам древком шаманского копья и с визгом отскочил в сторону.
Собачий визг разрядил обстановку и будто снял действие с паузы. Прибывшие зашевелились, затем от общей группы отделились и направились к шаману несколько мужчин - крепких охотников лет тридцати - сорока. Ни один из делегатов не забыл прихватить с собой копьё. Хоть доспех напяливать не стали - уже радость. Делегация остановилась, не дойдя несколько шагов до "комитета по встрече". На шаг вперёд вышел мужчина, здорово похожий на старого шамана. Он положил копьё на землю и обратился к Каменному Медведю:
- Отец, мы поняли, что не хотим жить на тёплом берегу, и решили уйти на Родину. Позволишь ли ты вернуться в наше старое стойбище?
Шаман внимательно осмотрел собеседников, будто видел их в первый раз, и ответил, до предела пропитав голос презрением:
- Не сильно вы раздобрели на обильной еде тёплого берега, как я погляжу. И не все приплывшие в ваших байдарах принадлежат к моему роду!
Повернулся к стоящим на берегу соплеменникам, подумал…. И уже обычным тоном продолжил:
- Помогать лишённым дома долг настоящего человека – я позволяю людям занять свои яранги.
Старик сделал два шага вперёд, поднял лежащее на земле копьё и вернул его сыну.
- Моя семья может вернуться в мой дом, мои внуки не будут сидеть без крова из-за того, что у тебя не всегда вовремя работает голова.
Он осмотрел стоящих на берегу людей.
- Я не вижу среди вас Весеннего Быка и его семьи.
Ответил шаману не сын, а самый старший из подошедших:
- Байдару Весеннего Быка шторм выбросил на камни ещё по пути к тёплому берегу. Ещё одна семья погибла там, и три охотника со своими семьями не захотели возвращаться. С нами пришли люди из других родов. Могут ли они занять освободившиеся яранги?
- Хорошо, Кривой Торос. В яранге Весеннего Быка поселится Лунный Песец. Оказывается, я плохо выучил его раньше, надо учить заново. Он будет жить рядом со мной, чтобы в любое время приходить по моему зову.
Довольно молодой мужчина, кухлянка которого была обвешана амулетами сильнее, чем у остальных, виновато опустил голову.
- В бывшей яранге Лунного песца живёт мой новый ученик – шаман указал на Романа. Когда мой народ покинул землю предков, я позвал его из-за края мира, и он пришёл, чтобы разделить моё горе на двоих. Остальные яранги можете занимать. Я закончил.
Переговорщики вернулись к байдарам, и разгрузка имущества возобновилась.
- Разве ты не хотел, чтобы они вернулись? – тихо спросил учителя Роман
- Конечно, хотел. Я рад их возвращению так, что от радости могу намочить штаны, не снимая и не заходя в воду. Но им это знать незачем. Один раз они уже ослушались меня, повторения я не хочу. Пусть вина крепче придавит им позвоночники, нам же спокойнее будет.
Машка села между ними, демонстративно зевнула, показав клыки, и захлопнула пасть со звуком, напоминающим лязг сработавшего медвежьего капкана. Пробегавшая мимо сука шарахнулась в сторону, к великому Машкиному удовольствию. Задранный в зенит куцый хвост победно дёрнулся.
- Роман, эти люди долго плыли и много дней не ели нормальной еды. Моих запасов не хватит, чтобы накормить досыта столько народу. Может быть, ты позволишь опустошить твою мясную яму?
Шишагов улыбнулся учителю:
- Неужели от того, что твои люди вернулись, я меньше стал человеком? Конечно, пусть берут!
- Тогда вечером будет праздник. Твоё место – слева от меня, увидишь, как умеют веселиться настоящие люди!
Заметив, что снующие между ярангами и берегом люди старательно огибают чужака и неизвестное чудовище (а может, двух чудовищ), Роман увёл Машку в ярангу. За тонкими кожаными стенками стоял разноголосый гомон, слышался детский плач, иногда доносились звуки собачьей драки. Кто-то стучит по дереву, видимо, поправляя каркас яранги. И Шишагову весь этот шум отчаянно давит на психику.
"Отвык. Давно отвык от шума, от суеты. Блин, до чего хреново-то! Хоть в тундру беги!"
В дверную покрышку заскреблись. Попросив Машу оставаться в яранге, Роман вышел наружу. Его ждал табунок улыбчивых молодух, самая бойкая из которых, теребя от волнения конец толстой длинной косы, протарахтела:
- Чужак, шаман сказал, у тебя можно взять мясо, открой нам яму!
Роман кивнул, поманил их рукой, и, отодвинув щеколду, откинул крышку над вкопанным в землю срубом.
- Какомэй!- удивилась молодка. Ещё бы, Роман, который терпеть не мог мяса с душком, построил на месте старой ямы настоящий ледник. Удивляясь столь неразумной трате сил и дерева, бабёнки стали проворно освобождать Романа от запасов мороженой оленины, унося мясо к котлам, установленным около верхней площадки. Оттуда уже тянуло запахом варёной моржатины, слышались раскаты женского смеха. Роман невольно залюбовался ловкими движениями невысоких, крепких женских тел.
"Пахнет от них, как от гусарского эскадрона в конном строю, и мордашки их круглые да плосколицые, вовсе не в моём вкусе, а всё равно завораживает – природа, сволочь, своего требует. А вот вливаться в их племя мне совсем – совсем не хочется".
Когда ледник опустел, Роман старательно затянул обе кожаных запоны, закрыл крышку из тёсаных досок и убрался обратно в ярангу.
***
- То, что на тёплом берегу нет зимы, неправда, отец. Там бывают такие морозы, что деревья в лесах лопаются. Мы ведь не брали с собой зимней одежды. Когда ударили морозы, пришлось отнимать дома и одежду мягкотелых. Всю зиму мы жили под землёй, как евражки. Правда, зима там намного короче, чем у нас. Ели запасы слаборуких, охотились на зверей тёплого берега. Представляешь, там нет моржей, а оленьи стада редко бывают больше двух десятков голов, да. На морском берегу можно убить нерпу и похожего на неё зверя, только крупнее. Клыков нет, шкура хуже, и мясо невкусное. Но если голодный, набить живот можно.
Когда мы пришли, мягкотелые сбежали в леса, прятаться. Потом, когда поняли, что мы не собираемся уходить, начали приходить по ночам, пускали стрелы, пытались портить байдары. Убивали собак. Мы выследили и убили многих. Но они продолжали приходить по ночам. Их гораздо больше, чем нас, отец. Пусть они слабее, но мягкотелые больше не выходят драться на ровное место, они убегают в лес, выпустив две-три стрелы. А духи леса не любят настоящих людей, зато помогают слаборуким. Мы гонялись за ними до зимы, но не могли убить всех. Потом выпал снег, и по следам мы нашли их лесные убежища. Это была резня, отец. Пусть они и не настоящие люди, но своих детей и женщин бросить не смогли. И у остальных родов было то же самое, новости ходили по побережью, только это были одинаковые новости. Когда умерли мягкотелые, жившие на берегу, на наши стойбища стали нападать их соплеменники из дальних селений, и конца этому не было видно.
А ещё мне стал сниться наш берег, отец, и моржовая охота. Тундра снилась. Тогда я понял, каким глупцом оказался, ослушавшись тебя, и сильно побил старшую жену, дававшую дурные советы. Ты был прав, отец, наша земля здесь. Многие люди думали так. Но не все. Есть охотники, которым там понравилось, они решили остаться.
Когда льды освободили дорогу, Кривой Торос, я и Лунный Песец собрали родичей и всех желающих вернуться из родов, оставшихся на тёплом берегу, загрузили байдары и двинулись домой. Мы были как гуси, отец, вместе с ними мы следом за весной летели в нашу тундру. Ещё вернулись люди в стойбище Бешеной Собаки и на мыс Дохлого Кита. Прочие остались на тёплом берегу.
***
- Эй, чужак, дедушка сказал мне позвать тебя на праздник! – звонкий детский голос прервал Ромины размышления.
-Хорошо, я уже иду! – ответил Роман.
Когда он выбрался из яранги, малолетнего гонца уже и след простыл. Маша осталась дома – не хватало ещё совместить праздник с массовым истреблением собак.
Люди расположились у подножия холма, прямо под площадкой для собраний. Кучками расселись у котлов с мясом, охотники, женщины, дети – все вперемешку. Каменный Медведь замахал рукой, подзывая Романа к своему котлу, похлопал по расстеленной на траве тюленьей шкуре.
Когда Шишагов уселся, Шаман обратился к народу:
- Пустой желудок гонит радость из сердца. Ешьте, люди, пейте, потом придёт время для разговоров!
Оказалось, женщины успели не только сварить мясо, в деревянных корытцах стояла мелко нарезанная зелень мать-и-мачехи, сдобренная неизбежным жиром. Старый, вернее теперь – старший шаман выбрал в котле кусок оленины и сунул в руки ученику.
- Смотри, сколько народу вокруг, Роман!
Действительно, Рому увиденное проняло до печёнок. Вокруг рвали мясо, жевали и глотали десятки ртов, мелькали жирные руки, лоснились губы, около которых ножи отсекали куски зажатой в зубах моржатины. Трещали на крепких зубах хрящи. Незнакомые лица, чужие голоса со всех сторон. Слишком много, чтобы уследить за всеми. Зверь в Романе взревел, сигналя о возможной опасности. Рядом, в яранге, вскинулась на своей лежанке Машка. Роман зажал эмоции в кулак, начал размеренно дышать, заставляя себя успокоиться.
- Ешь, ученик, - шепнул старик, наклонившись к самому уху Шишагова – не то люди решат, что тебе дали плохую еду!
Старик знал, что говорил, и его стоило слушать. Заставив себя не замечать окружающих, Роман стал обгладывать жир и мясо с кости. Зачерпнул "салат" из общего с учителем корытца, но вкуса не почувствовал. Что ж, бывало и хуже.
Люди, наполнив животы, откидывались от котлов, не забывая демонстративно рыгнуть, и вытирали руки о траву, на которой сидели. Но когда закончили последние, еды не осталось – да и не так много припасов оставалось у Ромы и деда.
- Теперь будут песни и танцы, – подсказал Шишагову Каменный Медведь, и первым пошёл вверх по склону. Лунный Песец, уважительно отстав на два шага, тащил два больших бубна, свой и учителя. Большая часть племени рассыпалась вдоль края площадки, а старшие мужчины, подхватив свои копья, встали в центре, образовав ощетинившееся остриями кольцо.
- Танец удачной охоты , – подсказал дед Роману. Он потряс бубном, который тихонько заворчал от такого обращения, будто где-то далеко, за скалистым мысом зарычал морж-самец. С первым ударом колотушки о кожу охотники топнули правой ногой и стали активно "грести" древками копий. Вот они подплыли к лежбищу и осторожно стали подбираться к выбранной цели. "Цель" лежала посреди площадки и старательно обмахивалась правым ластом. Следивший за пантомимой охотников Роман не заметил, как среди танцующих оказался лежащий человек с моржовыми клыками, приделанными к усатой маске. Эту маску Рома видел в одной из брошенных яранг. Пригодилась-таки.
Охотники старательно окружили зверя. Тот забеспокоился, вытянул вверх верхнюю половину туловища, завертел головой… . Поздно, охотники дружно взмахнули копьями, и убитый морж уронил голову на землю. Всё племя радостным криком приветствовало успех своих добытчиков. Потом добычу "освежевали", загрузили мясо в байдару, и под радостные ритмичные хлопки зрителей "повезли" в стойбище.
После охотников в центр площадки вышли девушки и молодухи.
- Танец весенней чайки, - пояснил Каменный Медведь. – Танец возвращения домой.
Если движения танцующих охотников были демонстративно размашистыми, немного угловатыми, с множеством фиксированных поз, то женский хоровод двигался плавно, движения танцовщиц округлые, позы плавно перетекали одна в другую. Высокие девичьи голоса мастерски имитировали крики чаек. И в их исполнении этот противный звук впервые показался Роману не столь отталкивающим. Руки девушек крыльями били по воздуху, танцовщицы мелкими шагами плыли над землёй, и зрители постепенно впадали в транс, хлопали, притопывали и щёлкали пальцами. Шишагов внезапно понял, что сам, против воли, хлопает в ладони, отбивая такт. И всё. Момент осознания того, что он оказался частью толпы одновременно оказался моментом освобождения. В окружении человеческой стаи стоял совершенно одинокий человек. Нет, не так, поправил он себя. На площадке стояли два человека.
- Я не ошибся в тебе, - шепнул Каменный Медведь. – Когда-нибудь ты станешь великим вождём.
- Мне нужно поговорить с тобой, – тихонько ответил Роман.
- Сегодня не выйдет. Сегодня у твоего старого учителя день большого говоренья, старшие в семьях по очереди и все вместе будут терзать мои уши. Завтра, во время занятий.
Инодин Николай

 
Сообщения: 625
Зарегистрирован: 12 окт 2014, 11:57
Откуда: Минск
Карма: 2457

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Инодин Николай » 08 ноя 2015, 07:04

ГЛАВА 14

"Хорошо, что яранги так разбросаны по склону – не ближе пятидесяти метров одна от другой. И орать по ночам пьяные песни настоящие люди ещё не научились. Есть шанс выспаться после сумасшедшего дня". Роман допил свой чай, приготовился уже направится на боковую, и тут в дверную покрышку нагло заколотили ладонью. Дед никогда не стеснялся – в любое время суток молотил со всей дури. Не одеваясь, Роман поплёлся ко входу. Отбросил покрышку и не сразу смекнул, что происходит. Старик припёрся не один – за его спиной переминались сын и какая-то молодуха.
- Не дело, когда мужчина делает бабскую работу, Роман.
Голос Каменного Медведя был суров, но в прищуренных глазах бегали хитрые чертенята.
- У моего сына нынче три жены, и у самой младшей достаточно быстрые руки, она может справиться с твоим, – дед вроде как задумался, но продолжил, - хозяйством.
Шаман замолчал, выждал немного, потом оглянулся на сына.
Тот сделал шаг вперёд, и, глядя на Шишагова квадратными глазами, заявил:
- Ученик моего отца, я, охотник Сильная Лапа из рода Каменного Медведя прошу тебя стать моим братом по жене!
За его спиной шаман сделал страшное лицо и закивал - соглашайся, мол, немедленно!
- Я, ученик шамана Роман, пришедший из-за края мира, согласен стать твоим братом по жене, охотник Сильная Лапа, сын моего учителя.
Судя по тому, что лицо старого шамана осталось неподвижным, ничего страшного Шишагов не заявил. Сильная Лапа шагнул к Роману, сгрёб его в охапку и потёрся носом о шнобель нового родственника, после чего сунул ему в руку ладошку приведённой особы:
-Это Мышка, моя младшая жена. Она будет хорошей хозяйкой в этой яранге! А если и в твоём доме будет слишком много говорить, разрешаю её поколотить, только лицо не порти, ладно?
Шаман величественно кивнул, забрал сына, и они затопали куда-то в середину стойбища.
Ладошка в Роминой лапе была маленькая, но крепкая, и вырываться, вроде не собиралась. Её хозяйка, скромно отворачиваясь и опустив голову, испуганно, но не без интереса поглядывала краем глаза на Шишагова.
- Ну, пошли, что ли, – ничего умнее Роману в голову не пришло. Мышка послушно скользнула за ним в ярангу.
Уходя от жилища чужака Сильная Лапа несколько раз оглянулся.
- Отец, ты точно не говорил ему заранее, что мы придём?
- Нет, сын, не говорил.
-Но почему он вышел к нам, уже готовый к…
- Я говорил уже, – очень сильный шаман, хорошая кровь в род. Упустить такой случай – большая глупость.
- Тогда нужно было женить его на одной из моих младших дочерей. Евражке уже пора присматривать жениха.
- Хотел бы того и я. Но его путь ведёт прочь из нашей земли, уж это я способен разглядеть. А так взятая в жёны из жалости девка из погибшей семьи принесёт в род доброе семя.
- Ты мудрее старого кита, отец.
И парочка довольных друг другом первобытных поборников евгеники потопала в родную ярангу.
Машка встретила новую обитательницу яранги во всей красе – стоя в полный рост, улыбаясь всей пастью. Потом медленно, очень медленно потянулась, вытянув как можно дальше передние лапы, и выпятив назад и кверху мускулистую задницу.
- Машка, знакомься, это Мышка. Она будет жить с нами. Какое-то время. Надеюсь.
И на языке настоящих людей продолжил:
- Мышка, это Маха, моя домашняя любимица. Она очень, очень умная, и может понимать то, что чувствует человек. Она добрая, её не нужно бояться.
Черноволосая голова согласно склонилась. Машка подошла, и старательно обнюхала хозяйское приобретение, чихнула, фыркнула и, старательно изображая всей спиной (и как только ухитрилась?) равнодушие, запрыгнула на свою лежанку. Кожаная сетка заскрипела, проседая под её тяжестью.
Мышка только коротко вздохнула в ответ.
- Располагайся, – подтолкнул её в сторону полога Шишагов.
Мышка уронила кожаный узелок, который до этого держала в левой руке, на пол, и уселась рядом, сбрасывая мокасины. Потом распустила шнуровку на вороте, и одним движением избавилась от одежды. Зыркнула на Шишагова и нырнула в отверстие. Пробивавшегося через дымовое отверстие света хватило, чтобы во всех подробностях осветить сверкнувшие перед Ромой крепкие ягодицы. Как он не заржал, не стал рыть копытами землю, и ничем не зацепился, запрыгивая следом, осталось неизвестно. Этот момент в памяти Шишагова не сохранился. Запах? Какой запах? Кто вообще говорил о запахе? Ладони Романа прикипели к нежной коже, поглаживая и ощупывая.
Не сразу, совсем не сразу до Шишагова дошло, что женщина лежит, сжав зубы, и изо всех сил стараясь не дёрнуться, а мышцы под бархатистой кожей напряжены и тверды, как камень. Романа будто холодной водой окатили – остыл. Воздержание воздержанием, насиловать эту бедную Мышку он не собирался. Сел рядом, погладил по голове.
- Тебя не спрашивали, хочешь ли ты в мою ярангу?
- Кто говорит об этом с бабой? – прошипела она в ответ. – Делай своё дело, я потерплю. Даже если ты меня разорвёшь пополам, у моего мужа останется достаточно жён, чтобы вести хозяйство. А детей ему и без моих хватает.
- Зачем мне тебя рвать? – удивился Роман.
- Я не слепая, – заявила Мышка. – Конечно разорвёшь, ты и осеннюю оленуху порвать можешь!
Роман, разозлившись, мысленно послал женщину пешеходным маршрутом, снова погладил по голове и сказал:
- Я не рву женщин на части. И не беру их силой, мой народ считает это дурным, очень дурным поступком. Можешь возвращаться к себе домой, мой зверь не будет тебе мешать!
Шишагов отодвинулся к дальней стенке, уткнулся лицом в оленью шерсть и усилием воли заставил себя заснуть, успев услышать, как женщина выползла из полога.
Пробуждение было не из приятных. Вспоминать вчерашний облом противно. "Не-ет, тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Можно было бы дрова поколоть, но эти троглодиты вчера наверно сожгли все их запасы".
Злой Шишагов на четвереньках полез из полога, но остановился на половине пути. У входа в ярангу, сидя на своём узелке и обняв Машку за шею, изредка шмыгая носом, тихонько плакала злополучная баба. Маха, предательница, прямо на глазах у своего вожака принялась вылизывать зарёванное лицо.
- Ты ещё здесь? – грозно поинтересовался великий ученик могучего шамана.
Плач стал громче.
- Почему ты не пошла домой, женщина? – ещё грознее спросил Шишагов.
- Я некрасивая, и ты меня не хо-очешь, – услышал он в ответ.
-Ты же боишься, что я разорву тебя на много-много частей? – удивился Роман.
- Я больше не бу-уду! – уже в полный голос зарыдала Мышка.
Совершенно сбитый с толку Роман уставился на толстые чёрные косы, змеями лежащие на серой Машкиной шкуре. В ответ на него уставились две пары глаз - круглые голубые и раскосые черные.
Роман вздохнул, вылез из полога и напялил штаны из нерпичьей шкуры. Сразу почувствовал себя гораздо увереннее. Плач в углу усилился. Шишаков подошел ближе, Мышка уткнулась лицом в Махину шерсть, изо всех сил обхватила руками могучую шею и завыла ещё громче.
- Ты хочешь остаться со мной?
Плач стал тише, хватка ослабла.
- Я умею придумывать страшные наказания для непослушных женщин, ты знаешь об этом?
Мышка, почти перестав подвывать, отрицательно завертела головой.
- Не боишься?
- Нет, – всё ещё шмыгая носом, заявила она.
-Тогда утрись, и сбегай к ручью за водой. Завтракать будем.
Воздух с хлопком занял освободившееся в яранге место.

***
- Так о чём ты хотел со мной говорить?
Охотники на четырёх байдарах ушли бить моржей, женщины и дети расползлись по хозяйственным надобностям – к ручью, к морю, в тундру. Мышка взяла корзину из ивовых прутьев (Ух ты, какая удобная штука! Это ты сделал?) и рванула с Машкой в тундру – за травами и корешками (старик сказал, ты много травы ешь, я все-все травы знаю). Как они за несколько часов так спелись? Лунный Песец в центре площадки старательно вводит себя в транс, колотя в малый бубен, кружась и подпрыгивая.
- Понимаешь, я так давно не видел большого количества людей, что теперь не нахожу себе места в стойбище. Как дикий зверь стал, всё время кажется, что опасность со всех сторон.
- Ты просто повзрослел, – улыбнулся в ответ шаман , – нет зверя, страшнее того, что кроется в человеческом стаде. И мой народ – не твоя стая, я видел вчера. В нашей для тебя нет места.
- Что мне теперь делать?
- Искать свою. Стаю, которая тебя примет, которую примешь ты. Ребёнок из одной стаи может принять законы другой. Не понять умом и согласиться, а тем, что сидит в нас глубже ума, тем зверем, которого ты в себе знаешь. Иначе толпа всегда будет знать в тебе чужака, а ты останешься приблудой, как случайно прижившийся среди волков медведь. Взрослому это не дано. Может быть, ты найдёшь подходящую на теплом берегу, может быть, ещё дальше – этого я не знаю. Только прошу тебя, поживи ещё с нами, научи наших людей работать с металлом, я дам тебе ученика. Потом, когда в стойбище будет хватать запасов, я дам тебе байдару и людей, чтобы они отвезли тебя на тёплый берег и вернулись домой до того, как лёд закроет дорогу. И ещё ты сделаешь Мышке ребёнка.
Роман задумался. Да, теперь, когда у Каменного Медведя опять есть семья, он может двигаться дальше. И тот внутренний компас, который указывает ему путь, в самом деле указывает через море, на юг.
- Ты как всегда прав, учитель, но гребцы не понадобятся. Ты подаришь мне ту байдару, что мы сделали зимой?
- Да, – шаман с интересом уставился на Романа, – и как ты на ней поплывёшь? Одного весла не хватит, чтобы сдвинуть её с места!
- Её поведёт ветер. Твои люди помогут мне её переделать, я получу лодку, люди – новое знание. Согласен?
- Мы дадим тебе лодку и помощь просто так, – шаман улыбнулся кончиками губ, – а ты подаришь нам знание.
- Договорились,– Роман пожал шаману ладонь.
***
- Что мы будем здесь делать? – Мышка робко заглянула в натянутую над выложенным из камней колодцем кожаную палатку.
- Буду тебя наказывать. Я ведь обещал, – Роман был серьёзен, как милицейский протокол.
- Здесь слишком жарко, – пискнула женщина. Хотя, какая она женщина, хорошо, если восемнадцать исполнилось. Девчонка ещё.
- Будет ещё жарче. Раздевайся.
- Может, мы будем делать это в яранге? – робкая надежда в её голосе могла растопить самое каменное сердце.
- ЭТО мы будем делать в яранге. Потом. А теперь я накажу тебя так, как это делают люди моего племени.
И Роман залил горячей водой из котелка опущенный в корытце берёзовый веник.
Подождал, пока испуганная Мышка сбросит свой комбинезон, и выбросил его на улицу вместе со своей одеждой. Уложил женщину на принесенную с собой старую шкуру и плеснул на раскалённые камни воду из ковшика.
***
- У твоего народа это самое страшное наказание? – Сидя в яранге, Мышка расчесывает у огня промытые берёзовым настоем косы.
- Нет, так каждую …– Роман растерялся, в языке настоящих людей не было понятия "неделя".
- Четыре раза за луну мы все проходим через это , – поправился он. А многие и чаще.
- Какомэй! – удивилась Мышка. – И кто вас так наказывает?
- Никто. Мы сами. Спроси у шамана, я всю зиму так делал. Мне нравится.
- У меня, наверно, вся кожа слезет! Всю–всю прутьями избил! Сильная Лапа стукнет пару раз палкой, и всё!
Похоже, Сильная Лапа казался ей идеалом доброты и мягкосердечия.
Машка оторвалась от изучения вкусовых качеств куска парной моржатины и посмотрела на Шишагова - не обижает ли суровый вожак её новую подругу? Убедившись, что в прайде всё в порядке, продолжила набивать брюхо.
- Я тебя предупреждал! – вновь проявил суровый нрав Шишагов, – хочешь уйти в ярангу Сильной Лапы?
- Нет-нет, не хочу, – заспешила Мышка. Повернулась к очагу другим боком и заявила:
- У Сильной Лапы нет яранги. Он живёт в яранге Каменного Медведя!
- Я всю зиму думал, – почему у шамана вся яранга пологами заставлена?
Смотреть на тугую женскую плоть, прикрытую только распущенными волосами, было уже невмоготу.
Роман подошёл к Мышке сзади, отвёл в сторону копну густых, чёрных, ещё немного влажных волос и легонько, едва касаясь нежной смуглой кожи подушечками пальцев, провёл от трогательно выпирающих позвонков к плечам. В ответ - короткий вздох и опущенный на пол гребень. Ну вот, снова напряглась. Руки Романа не желая останавливаться, требовательно, но нежно оглаживают Мышкину спину. Постепенно женщина расслабляется, и Рома, медленно наклонившись, начинает целовать её шейку, теребить губами мочки ушей. Вдруг Мышка подаётся назад, прижимаясь спиной к его животу, и трётся щекой о его заросший бородой подбородок. Мужчина подхватывает её на руки и несёт в спальный полог. Какое-то время из-за меховых стенок доносятся только шёпот на двух языках и неровное дыхание, затем женщина начинает постанывать. Замершая на своём лежаке Машка, вытянувшись, впитывает совершенно новые для себя эмоции.
***
- Как я теперь пойду собирать съедобную траву и коренья? – удивительно, но в женском голосе не слышно недовольства, она определённо гордится собой.
- Вчерашних хватит ещё на несколько дней, – отвечает Роман, и в его голосе звучит довольная усталость. Ему определённо неохота ничего делать. Но в дверную покрышку уже скребут. Выглянувшая из яранги Мышка с кем-то шепчется, потом спрашивает у Романа:
- Старшая жена Сильной Лапы просит помочь им обрабатывать моржовые шкуры, которые охотники привезли с лежбища. Можно я пойду с ними?
В Мышкином голосе звенит такая потребность делиться информацией, что удерживать её нет никакого желания. Всё равно к шаману надо идти, Шишагов самым позорным образом второй день пропускает занятия. Медленно одевшись, Роман выбрался из жилища и в сопровождении верной Машки направился на поиски старика. Удивительно, но попадающиеся навстречу псы уступают Махе дорогу, не проявляя особой агрессивности.
Шаман вышел Роману навстречу уже за третьей ярангой.
"Следили за мной, что ли? То-то детвора прыснула в стойбище, когда я из яранги вылез. Я решил – боятся, а они с докладом помчались".
Между прочим, все дети в стойбище были старше пяти лет, либо до года, рождённые уже на тёплом берегу. И вовсе не было стариков, если не считать Каменного Медведя, но он-то старик только на словах, можно сказать, титул такой. Маленьких и слабых поголовно унёс голод.
- Думать и говорить ещё можешь? – вместо приветствия заявил старый сводник. – Устроили в стойбище развлечение, бабы сначала хотели всем скопом Мышку выручать идти, да зверя твоего забоялись!
- Сам виноват, знаешь же, что я, кроме тебя, людей больше двух зим не видел, – буркнул Роман. – Здравствуй, учитель.
- Здравствуй. Пошли, пошли к моей яранге, там сложен металл, который привезли этот раз с тёплого берега, много!
В самом деле, у яранги Каменного Медведя сложены небольшой грудой медные и бронзовые котлы, сломанные ножи и копейные наконечники, колокольчики и прочий металлический скарб. По большей части бронзовый, но довольно часто попадается и железо, достаточно мягкое, сырое. Отдельно лежат несколько доспехов и шлемов – шлемы в основном смяты, а обшитые бронзовой чешуёй кожаные куртки, обязательно прорублены или пробиты молодецким ударом копья. "Между прочим, надо будет к отплытию какой-нибудь доспех сочинить, я ведь в те края собираюсь, подстрелят, как куропатку, и кончится моя одиссея"- подумал Роман, рассматривая один из комплектов". Нашлась и ещё одна кольчуга, копия той, что ржавела в яранге Каменного Медведя.
- Учить будешь Голодного Лосося. Ему в походе жилу на ноге стрела попортила, хромает сильно. Охотник он теперь плохой, а так будет при деле. Сила в руках осталась.
Роман кивнул, соглашаясь.
- Учитель, металла гораздо больше, чем было в прошлый раз, но запас его всё-таки не бесконечен. Вы определитесь, сколько чего вам в хозяйстве нужно, потом посмотрим, что я смогу сделать. Будем делать - будем учиться.
Возвращаясь после знакомства с Голодным Лососем и совместного посещения кузницы, Шишагов увидел Мышку в группе внимательных слушательниц. Судя по жестам, она рассказывала им о не совсем удачной рыбалке. По крайней мере, именно так знакомые Роме любители рыбалки показывали, какая именно рыба сорвалась у них с крючка.
***
Что Романа поражает в настоящих людях, это количество талантливых личностей. По его оценке их было процентов сто, не больше. Не только Голодный Лосось, который, между прочим, уже почти стал Хромым Лососем. По крайней мере, так его многие зовут, и неулыбчивый мужик на это имя отзывается. Пацанёнок Пыжик, приставленный к кузне в качестве привода к маленьким мехам, не только не стесняется спрашивать обо всём, что делают взрослые у него на глазах, он вполне к месту подсказывает кое-какие решения, до которых не додумался сильно-учёный чужак из-за края мира. Мышке, и той два раза ничего показывать не приходиться, схватывает на лету и способы готовки, и ухватки шитья и сапожного мастерства. Да, сапожного, в этом племени вся обувь выходит из женских рук.
Мышка, наводя порядок в яранге, нашла Ромину старую одежду и самодельные сапоги со шнуровкой на наборной кожаной подошве. Долго пытала Романа, как, что и зачем он делал, зачем деревянные колышки (нет слова гвоздь в языке настоящих людей) в подошве, для чего на пятке лишние с её точки зрения слои кожи приделаны. Объяснять "на пальцах" получалось плохо, и Рома старую изношенную обувку разобрал на составные части. А через два дня увидел, как Мышка, сидя над двумя комплектами кожаных заготовок пытается придумать, как их лучше соединить между собой. Причём второй комплект явно был вырезан по размеру Мышкиной ножки. Пришлось подарить женщине своё шило, и вырезать две пары сапожных колодок.
Набор плашек для плетения корзин достался Мышке на третий день совместного проживания. А ранцы из кожи для походов в тундру бабы себе ещё до того сделали.
Всё новое и полезное эти люди перенимали моментально, такое впечатление, что дураков среди них и не водилось никогда. Для себя Шишагов это объяснил тем, что живущее в самых трудных условиях племя так и не вышло из-под действия закона естественного отбора. Выживали лишь самые умные, сильные и здоровые, хоть и не в великом числе. Много поколений подряд. Результат Романа впечатлил.
***
Хорошо, что мыльный камень в достатке имеется под рукой. Резать его не трудно, хочешь – делай формочки для литья из бронзы, хочешь – тигель для плавки. Тигли, правда, долго не живут, но здесь смотри пункт первый – резать легко. Пыжик справляется, не говоря уже о Голодном Лососе. Из такого камня и новую печь сложили. А почему бы и не сложить, если столько носильщиков имеется? Камень, уже расколовшийся на плитки есть прямо на берегу моря. Там его грузят в байдары, и, не сильно напрягаясь, привозят к стойбищу. Каждый по плитке принёс – печка сложилась, даже запас остался. В новую печь сразу четыре тигля ставится, что сильно экономит время и усилия плавильщиков. Сама она много меньше первой, и мехи стали маленькие, из шкуры одного тюленя. И механизм подкачки Роман переделал. Теперь в процессе плавки человек переступает с одной доски на другую, и поддув идёт практически непрерывно.
Пока печь остывает, работает кузнечный горн. Хорошо, что теперь железа у Ромы и его помощников хватает, не нужно трястись над каждым кусочком. Можно поэкспериментировать.
Топоры большие и маленькие топорики, закалка в топлёном жире, воде холодной и горячей. За один раз и в два-три подхода. Оказалось, что калить можно и один раз, но тогда лезвие нельзя охлаждать целиком, только ту половину, которая потом будет затачиваться. Затем нужно подождать, пока от оставшейся горячей части прогреется закалённая, и топор можно охлаждать. И чем массивнее изделие, тем ниже должна быть температура разогрева перед такой закалкой. Например, если для топора хватает разогрева до вишнёвого свечения, то нож нужно греть до светло-жёлтого.
Роману нравится в кузнице, его захватывает процесс превращения куска стали в нужную и полезную вещь. Происходящее завораживает, ему начинает казаться, что раскалённый металл говорит с ним, самостоятельно поворачивается на наковальне, подставляя под удар молота именно то место, в котором он нужен. Поди разбери, мнится ему, что он чувствует, как сминающийся металл уплотняется, как возникают и исчезают внутри него различные напряжения, или это происходит на самом деле. Иногда ему даже хочется лизнуть светящийся малиновым цветом топор.
Для интереса Шишагов попробовал смешивать в одной заготовке полученную в тигле сталь и простое железо. После нескольких проковок из получившейся заготовки выковали нож, но он получился ничем не лучше сделанного из одной стали, а металла при всей этой возне сгорело больше, чем осталось.
Вспомнив, как пришлось стоять, уперев копьецо в снег в ожидании несущейся на него туши хозяина льдов, отлил из бронзы наконечник для охотничьей рогатины, как он её себе представлял – широкий листовидный на длинной втулке с выступами, чтобы раненый зверь не мог, насадив себя на древко, добраться до охотника. Не спрашивая ни о чём, Хромой Лосось повертел отливку в руках и заявил:
- Древко из нашей берёзы не пойдёт. Гнётся. А из плавника ломается. По другому как-то нужно. И вот тут и тут канавки сделать.
- Зачем?- удивился Роман.
- Тогда наконечник рану не полностью заткнёт, зверь быстрее истечёт кровью, не так долго держать нужно.
- Древко можно склеить из разных пород дерева. Тогда и гнуться будет не так сильно, и сломать будет тяжело.
- Хорошо, – кивнул Хромой Лосось. – Потом покажешь.
Возясь в кузне и литейке, Роман не забывал и себя – все инструменты делались в двойном количестве, для Романа и для племени. Так что и шило взамен подаренного он восстановил, и небольшой пилкой (не намного длиннее ножа, но ведь пригодится) обзавёлся. Удалось изготовить и несколько корявых напильников. Долго мучился с тиглями, пытаясь получить слиток с отверстием внутри, и в конце концов добился успеха. Из этого слитка отковал себе небольшой стальной молот. Странно, но на нём после шлифовки даже узор какой-то получился. Когда дошло до обработки железа, безжалостно пустил в переплавку и заново отковал оба своих ножа, беззастенчиво заимствуя формы и идеи у местных жителей. По крайней мере, теперь не стыдно их из ножен доставать. Сами хозяева металла предпочли из стали заказывать топоры, Каменный Медведь так и сказал:
- Нож и копейный наконечник и из бронзы достаточно хороши, а дерево рубить и тесать твоим топором намного удобнее. Бронзовые быстро щербятся.
***
И в эту долинку ходили зря. Знать бы заранее, какие знания в жизни понадобятся, зубрил бы минералогию с утра до вечера. Истоптал половину тундры и великое множество гор, кучу камней переворошил, и ничего не нашёл – ни зелени на камнях, ни ржавчины. Хотя в таких старых горах должна быть прорва полезных ископаемых.
«Может, я уже половину менделеевской таблицы в руках подержал, не зная об этом. Был у нас когда-то в училище анекдот о выпускнике, попавшем в руки врагов. Герой отказался от денег, выдержал все пытки, не поддался на шантаж, но не выдал врагу ни одного секрета. Когда его, истерзанного, спас спецназ ГРУ, на нём живого места не было. Подлечили парня, наградили, и привезли в родное училище в качестве яркого примера для воспитания будущих офицеров. Капитан честно все мероприятия выстоял, а после пришёл в казарму, сел на койку, на которой четыре года проспал, и горько заплакал.
Молодёжь обступила, волнуется – в чём дело? А герой слёзы полотенцем вытер и говорит:
- Ребята, учите матчасть! Ох, и бьют же!
Вот и я в роли того двоечника. Знаю, что должна в здешних краях руда быть – узнать не могу.
Всего улова – с полкило золота в самородках. Чайник шаману сделаю, он любит горячего отварчика похлебать».
Рому погнало в путь чувство невыполненного долга – ну, показал он местным, как горячее железо плющить, особо не обжигаясь и не отбивая себе руки и прочие части тела, но запас сырья у них всё равно невелик. Значит, рано или поздно родственникам кита снова придётся садиться в байдары и грести к югу – не захотят они больше кремневыми наконечниками в моржей тыкать и китов потрошить.
Вторая половина лета в этих краях замечательное время, еда сама под ноги бросается, только умей взять. А уж если у тебя есть Маха, то при любом раскладе спать на голодный желудок не придётся. У Шишагова Маха, как известно, была, поэтому он времени на добывание пищи не тратил, целыми днями таскаясь из долины в долину, от одного ручья к другому, в напрасных попытках найти хоть какую-то руду, медную или железную. Часами морозил ноги в ледяной воде, нагребая с речных кос песок и гальку в самодельный лоток – когда из этого корыта течение уносило всю грязь, в нём совсем ничего не оставалось. В паре мест попадались те самые золотые самородки, единственная добыча этого похода. Встречалось и мелкое золото, но Рома, по неумению своему не смог научиться отделять его от противного крупного чёрного песка, постоянно мешающегося в лотке с золотым песком. Конечно, если бы Роме было нужно золотишко, научился бы, медведя учат на велике кататься, но нужды в нём не было, вот и не стал время тратить.
Нельзя сказать, что оно потрачено совсем зря – в одном из ущелий Рома подобрал несколько кусков зеленоватого камня. Из такого же Каменный Медведь вырезал ему кольцо на большой палец правой руки – тетиву оттягивать. Полезная находка. Роман не пожалел времени, полазил по окрестным скалам, нашёл, откуда куски скатились – там такого камня целый слой был.
Ещё в одной из пещерок кучка красивых кристаллов нашлась. Не нашёл бы, если бы не собирался там спать. А так развёл костерок, а в дырке на стене пещеры такая красота заблестела – даже доставать жалко было, большой прозрачный карандаш, вокруг которого целая куча маленьких карандашиков. Аккуратно выковырял, замотал в кусок шкуры, уложил в ранец. Не смог оставить.
Однажды думал, что хоть медную руду нашёл – в воде невзрачного ручейка обнаружил несколько зелёных обломков, понадеялся, что это медная патина. Схватил, на берег вытащил, обухом топора тюк – камень по трещинке раскололся. А у него внутри разводы тёмного и светлого зелёного цвета слоями закручены – глаз не оторвать! Шишагов тогда даже выругался с досады – малахит. Он красивый, конечно, и медь в здешних местах, если Бажову верить, должна быть, только вот пыль его по тем же сказам, ядовита, а здешним охотникам нарядные шкатулки так же нужны, как дополнительная порция снега.
Отведенная на поиски неделя подходит к концу, а результат не сильно отличается от нулевого. На куске выделанной оленьей кожи нарисованы результаты их с Махой скитаний, этот план останется у Каменного Медведя. Обозначенная тонким пунктиром хаотично изогнутая кривая пройденного за время поисков пути сумасшедшей змеёй прилипла к куску пергамента, не задетым остался совсем небольшой участок – от лососёвой речки до моржового лежбища. Места, в принципе, много раз хоженые, и сюрпризов не таящие….
«Опять всё тот же чёрный песок».
Роман выбросил лоток вместе с содержимым на берег, и вылез из воды сам.
«Лоток… название правильное, а само изделие наверняка нет. Я настоящий промывочный не видел даже на картинках. Пошёл туда, не знаю куда, искать то, не знаю что. Результат закономерный. Но зато совесть чиста – сделал всё, что мог. Расскажу шаману и Хромому Лососю всё, что про сыродутный способ знаю, может быть, справятся, или умельца из тёплых краёв добудут – с них станется».
Рома пнул своё изделие, залез в лямки ранца, позвал питомицу и по хорошо знакомому пути зашагал к стойбищу.
«- Ну, не смогла я, не смогла…. Я ведь так старалась! – сказала непутёвому жокею водовозная кляча. Интересно, почему мне которую ночь подряд компас снится?»
Время, поднимая в воздух гусиную молодь и наливая спелостью рассыпанные по тундре ягоды, словно подталкивало в спину идущего к перевалу Шишагова. На берегу, накрытая долблёной деревяшкой, осталась лежать кучка чёрного магнетитового песка.
***
Можно было подумать, что Роман с утра до вечера делится с аборигенами навыками и умениями, но такое предположение было бы вдвойне ошибочным. Во-первых, перерыв длился не всю ночь, во-вторых, занятия для Ромы никто отменять не собирался. Только забеги стали проходить в тесной компании местного юношества. А количество партнёров по спаррингам с оружием и без оного сравнялось с количеством мужчин в стойбище.
Постепенно Шишагов притерпелся к тому, что его всё время окружают незнакомые и едва знакомые люди, внутренняя сигнализация уже не орала об опасности благим матом, требуя немедленно уходить или драться. А вот комфортное мироощущение возвращалось только в яранге или в кузнице. О каком комфорте может идти речь, когда от трёх до пяти крепких мужиков по очереди и попарно лупят в тебя тупыми стрелами с полусотни шагов, убегать нельзя, а для защиты есть только старый добрый посох из железного дерева? Количество полученных синяков хоть и уменьшалось от тренировки к тренировке, но много медленнее, чем хотелось бы.
Каменный Медведь, настоявший на таком виде занятий, сумел добиться только того, что Роман решил, что с его нынешним навыком бега подобное геройство неуместно. Врагов можно и поодиночке душить.
***
«Странно устроен наш мир, и никогда не угадаешь, как повернёт события воля предков. Год назад я потерял свой народ, но обрёл ученика, который стал мне дороже сына. Может быть, потому, что когда росли мои собственные дети, я большую часть внимания уделял чужим отпрыскам, а Роман целый год был со мной один?
Теперь предки вернули мне мой род – хоть три четверти нашего народа не вернулись на родину, но вернувшихся достаточно, чтобы речь настоящих людей зазвучала на земле предков в полную силу. Пройдёт время, так и будет. Но теперь уйдет Роман. Я подобен котлу – если в нём чай, то нет места для мяса, чтобы сварить оленину, чай приходится выливать.
Предки мудры. Без Романа мне было не дожить до прихода родичей, без смысла жизни незачем тянуть свои дни, однако. Сейчас, когда в стойбище снова собираются на промысел мужчины, хлопочут женщины и играют дети, он выполнил своё предназначение здесь, и дорога тянет его за ступни, уводя от меня. И старому шаману нельзя удерживать нежданного ученика. Кто знает, где ещё нужна помощь, кто после меня будет той опорой, удерживаясь за которую сможет устоять и окрепнуть его человеческая половина?»
Лунный Песец, старательно ударяя в бубен, завертелся юлой, изо всех сил стараясь поймать Ветер, не потеряв уже полученную связь с Землёй. Каменный медведь с сожалением следил за его стараниями.
«Не видит. Чувствует, но не видит. Лишённый зрения охотник может найти выход из яранги, сможет даже ходить по стойбищу и вырезать амулеты из моржового зуба, добытого другими. Но слепцу не найти дороги в тундре, хоть это и не его вина. А ведь год назад я собирался оставить на Песца судьбу целого народа…. Старый глупец, будто слепой, не замечал очевидного, пока чужак не ткнул его носом в истинное положение дел. Хотя, если подумать, вина моя не столь велика – если не видел моря, и большая лужа кажется великим множеством воды».
Ученик смог, наконец, вплести вторую стихию в танец с духами, и ритм бубна изменился – к тяжёлым, размеренным ударам Земли добавилась лёгкая, рассыпающаяся дробь Ветра.
«Мне придётся очень долго жить. Нужно найти и воспитать шамана, который сможет видеть силы – как Роман, как теперь могу это делать я. Иначе, рано или поздно, от наших берегов снова уйдут байдары, полные людей, желающих найти новую землю для жизни, теплее и ласковей той, что досталась от предков.
Род получил новую кровь – это очень хорошо теперь, когда так мало людей осталось. С новыми знаниями, которые оставит нам Роман, жить станет немного легче. Важны даже не сами умения, важно перенять то, как он думает, когда ищет способ получить то, что ему надо».
В памяти старого шамана зазвучал голос последнего из учеников:
- Когда ты хочешь оказаться в каком-нибудь месте, что делаёшь сначала?
- Одеваюсь и беру с собой запас еды, чтобы хватило на дорогу.
- А как ты узнаешь, сколько времени займёт путь?
Тогда Каменный Медведь разозлился на непонятливого тюленя. Напрасно, как оказалось – Рома вовсе не издевался над учителем, просто пытался объяснить, слова подбирал - в его языке много больше слов.
- Учитель, не горячись. Сначала ты должен понять, где ты находишься, правда? Потом тебе нужно понять, куда именно желаешь попасть. Зная начало пути и его конец, ты уже можешь выбирать дорогу, по которой пойдёшь, прикидывать, что нужно брать – лыжи, или лодку. Так можно думать о любом деле. Сначала – что есть сейчас, потом – что хочешь иметь. Если знаешь начало и конец, гораздо труднее пойти не в ту сторону.
Лунный Песец закончил камлать, стащил с головы расшитую и увешанную амулетами ритуальную повязку:
- Погода не изменится ещё три дня, учитель, море будет спокойным.
- Хорошо, ученик. Сегодня у тебя лучше получилось, чем вчера.
«А Роме повязка ни к чему, даже не думает, что можно какую-то вещь для облегчения использовать – не надо ему подпорок».
Увидев, что шаманы закончили камлание, на площадку прибежали дети, притащили мяч, набитый оленьим волосом. Хотят поиграть. Пусть, это полезная игра.
«Романа нужно проводить правильно. Должны быть выражены: благодарность моя, благодарность моей семьи, благодарность рода. За всё. И пожелание доброго пути человеку, который не оставляет за спиной недоделанной работы. Чтобы воспоминания о нас были, как попутный ветер, а не как привязанный к ноге камень».
- Песец, передай, пусть вечером в моей яранге соберутся Голодный Лосось, ты, и семья моего сына. Человек из-за края мира скоро уплывёт, нужно придумать ему правильные подарки.
Молодой шаман уважительно склонил голову, выражая почтение к словам учителя, и только повернувшись к нему спиной, радостно улыбнулся.
Старый шаман, которому не нужно было смотреть в лицо ученика для того, чтобы слышать его настроение, только покачал головой.
«Нет, буду растить нового преемника, этот совсем не годится».

***
С лодкой было сложнее. Шишагов достаточно долго пытался примирить два своих желания – хотелось плыть быстро, но при этом жить долго. Для скорости нужна большая площадь паруса, значит, высокая мачта. Но идеи, как присобачить киль к кожаной байдаре, не было. В этом случае шанс опрокинуться при резком порыве ветра увеличивался вместе с площадью парусов. А маленький парус – медленный ход, значит, припасов нужно больше, значит, лодка тяжелеет, и идёт медленнее, получается сказка про белого бычка. Неожиданно выход подсказала Мышка. Задумчивый вид временного мужа её любопытство выдержать не смогло, и она выпытала причину раздумий в самый удобный для этого момент – когда Рома уже не мог сопротивляться расспросам, но ещё не уснул. После чего удивилась его непрактичности:
- Не хочешь лодку перегружать, пусть припасы рядом плывут! И уснула с чувством исполненного долга (даже двух). Шишагов только плечами пожал: "баба, что с неё взять". А утром дошло – припасы за бортом можно не только в кожаных мешках хранить! Тримаран, вот решение! По той же технологии, что и байдара, изготовить два поплавка меньших размеров, и увязать с лодкой в одну конструкцию! Только расстояние до поплавков не должно быть большим, а соединительные балки нужно будет делать по принципу веника – из связок нетолстых жердей, тогда конструкция на волнах не развалится. Так и мачту можно повыше сделать!
Каменный Медведь не подвёл. После того, как Роман объяснил, что он хочет сделать, несколько мастеров принялись вырезать, пришивать и привязывать к байдаре недостающие детали. Самому Роме осталось только смотреть и пытаться подсказывать. Да ещё сделать и установить мачту, руль и паруса придумать. В результат байдара где-то на треть длины с носа и столько же с кормы оказалась полностью затянута кожей. Этакие незаливаемые трюмы, попасть в которые можно только распустив сложную шнуровку на клапанах. Мачта в два человеческих роста высотой была пропущена в отверстие в специальной доске, привязанной к бортам наподобие лавки для гребцов, и упиралась в конструкцию, привязанную к килю и паре шпангоутов одновременно. Паруса два. Один, основной, - треугольный, с нижним гиком, им будет легко управлять в одиночку, если потребуется идти под углом к ветру. Второй, прямоугольный, можно будет поднимать при попутном ветре. Сами паруса сшиты из скоблёной оленьей кожи. Из-за того, что этот материал склонен растягиваться, его пришлось укрепить ремешками из кожи моржа, вшитыми в края парусов. На всякий случай ещё и поперёк паруса несколько нашили, это уже местные мастерицы постарались. Для такелажа Шишагов планировал использовать кожаные ремни, но Хромой Лосось отсоветовал – растянутся, придётся всё время подтягивать.
- В море нет ничего лучше верёвок из вяленых моржовых кишок, – сказал он, и Шишагов решил положиться на вековой опыт. Уж материала для таких верёвок на стоянке хватало, собак кормили.
С кормы до самого сиденья тянется длинная рукоять руля, как она называется, Шишагов запамятовал. Под рукоятью выгнутая деревянная дуга с выемками, к которой рукоять можно будет привязывать – спать как-нибудь придётся, не один день плыть. Вдоль бортов привязаны мешки из снятой целиком тюленьей кожи. Перед отплытием их надуют, по Роминым расчётам, этого хватит для сохранения плавучести, даже если лодку зальёт водой до самых краёв.
На расстоянии полуметра от основного корпуса, крепятся два поплавка, из тех же тёсаных реек, обтянутых моржовой шкурой, что и сама лодка, но полностью закрытые. Соединены все три части тримарана двумя поперечными балками, набранными из тонких стволов "заговорённой" берёзы. В благодарность за помощь Каменный Медведь отдал Роману все выращенные к этому времени копейные заготовки. Поверх балок на нескольких продольных жердях укреплён плетеный настил из ивовых прутьев, выбравшись на который пассажиры смогут слегка размяться. Вокруг площадок даже было сделано невысокое ограждение из натянутых между стойками канатов. Они, если что, и упасть помешают, и придают конструкции кое-какую дополнительную прочность.
Небогатое Ромино имущество ни по весу, ни по объёму много места не займет, поэтому основной вес придётся на запасы пресной воды и мяса для Машки. Сухой паёк для человека много легче. Кроме того, Роман распустил свою верёвку из конского волоса и сплел несколько лес для ловли рыбы. Гарпун и сетку из тонких ремешков, которой местные рыбу с берега ловят, тоже возьмёт. Помереть от голода им с Махой, судя по всему, не придётся. Пресной воды из расчёта литров пятнадцать на команду в день им хватит месяца на два. Она, конечно, подпортится, но пить её будет ещё можно. Да и не собирался Шишагов два месяца плавать, до тёплого берега десять – двенадцать дней хода на байдаре. Но закон бродяги никто не отменял - собираясь из дому на день, бери еды на неделю.
Первые попытки опробовать тримаран на ходу получились не так чтобы успешными. Канаты заедали, пришлось блоки увеличивать. И площади руля не хватало для управления. Когда перо руля удвоил – пришлось переделывать бронзовые петли. А ещё при боковом ветре Ромино плавсредство безжалостно сносило, совсем как его первую долблёную лодку - лёгкая конструкция абсолютно не "держалась" за воду, даже при наличии трёх корпусов. Пришлось к поперечным балкам приделывать некое подобие дощатых килей. С таким усовершенствованием тримаран смог даже достаточно круто идти против ветра, но пристать к берегу мог только в достаточно глубоком месте.
***
Пока делал блоки для тримарана, утомился прожигать отверстия в заготовках. Потом хлопнул себя по лбу и "изобрёл" лучковую дрель. Вот, ещё что-то полезное в племени останется. Кожаный доспех у Шишагова не получился. Вернее, что-то такое он изобразил, но двигаться в этой конструкции было очень неудобно, тем более, вести бой. Каменный Медведь, выслушал просьбу о помощи как-то без внимания, махнул рукой и предложил вопрос с доспехом пока отложить. Тогда Роман решил больше не портить материал, а взять с собой подходящие куски моржовой кожи. Может быть, мастера удастся найти там, куда приведёт его дорога.
Время летело. День пошёл на убыль, солнце начало хоть ненадолго, но прятаться за горизонт. Настоящие люди набили моржатиной свои мясные ямы, накопили шкур – основного строительного материала. Роману нужно отплыть раньше, чем опустеет лежбище. Если моржи стали уходить в море, значит дрейфующие льды рядом. Зато, уплывая, Шишагов будет уверен - стойбище этой зимой голода не будет. И, будто желая уверить его в этом, в бухту у посёлка заплыл кит. Привлечённый большим косяком рыбы, он достаточно быстро плыл вдоль берега, время от времени нырял, показывая над водой огромную хвостовую лопасть. Вынырнув, выпускал несколько фонтанов. Захватывая очередную порцию рыбы, часто поворачивался на бок, тогда над водой взмахивал длинный белый плавник, и было видно полосатое брюхо.
Весть о появлении кита принесли дети, и в стойбище поднялась азартная суета – мужчины несли к байдарам бухты ремней, надували мешки из тюленьей шкуры, тащили копья и вёсла. Не прошло и получаса, как всё мужское население уже налегало на вёсла, стараясь быстрее добраться до кита.
Роман и сам не понял, как оказался в байдаре вместе с Каменным Медведем.
Шаман повернул к ученику довольное лицо:
- Хорошо в бухте охотиться на кита, мелко здесь, не сможет глубоко нырять!
Если честно, Шишагов не верил, что такое огромное животное можно убить простым копьём.
- Некогда болтать, смотри и увидишь, – ответил на его вопрос учитель.
Байдары, бросились к киту, будто стая волков на лося – с разных сторон и одновременно.
Гарпунщики почти синхронно взмахнули руками, и в китовую спину вонзились семь гарпунов, к которым длинными ремнями были привязаны поплавки из целых тюленьих шкур. Кит нырнул, оказавшиеся в зоне досягаемости его хвоста байдары бросились в стороны. Согласованность действий гребцов и рулевых поражала. Поплавки, похожие на стаю нерп устремились за китом.
- Тянут его вверх, не дают долго сидеть внизу, – прокомментировал шаман.
Через несколько минут кит всплыл. Ещё четыре гарпуна воткнулись ему в спину. Забравшись в бухту, кит лишил себя возможности быстро уйти в море, вход в неё узкий, и там постоянно держалась пара байдар. За мечущимся по заливу гигантом уже тянулся кровавый след.
- Устанет, будет долго дышать, подойдём и будем бить.
С лодок по киту стали стрелять из луков. Стрелы входили в тушу почти по самое оперение. За несчастным животным уже тащилось, мешая двигаться, полтора десятка поплавков.
- Сейчас будем убивать, – предупредил Рому шаман, – если сможешь, бросай копьё сзади плавника, и чуть-чуть ниже.
По команде старика их байдара пошла на сближение к киту, который как раз оказался повёрнут к ней левым боком. Вот остался сзади невысокий спинной плавник.
"Что он делает, мы же сейчас к киту на спину вылетим"!
Но шаман знает своё дело. Направляемая уверенной рукой, лодка поворачивает влево, давая гарпунщикам возможность нанести удар в нужное место. Роман чуть запоздал, концентрируя в копье энергию, и метнул на долю секунды позже, чем опытные китобои. Из ран вырвались струи крови, кит забился, подняв довольно высокие волны.
- Есть! – закричал Каменный Медведь, и его крик поддержало всё племя. Сидящие в байдарах охотники подняли к небу вёсла. После того как кит прекратил трепыхаться, и замер в расплывающемся кровавом пятне, на его хвост набросили несколько петель и потащили к отмели.
***
Когда тушу кита начали разделывать, Роман порадовался, что его яранга стоит дальше всех от берега. Вонь на месте разделки стояла просто оглушающая. В гавань приплыли байдары из двух других стойбищ. Не выдержав тяжёлого духа и множества незнакомых лиц, Шишагов взял Маху, и под надуманным предлогом на двое суток удрал в тундру. Не пришёл даже на праздник кита. Когда вернулся, его копьё стояло в яранге, а Мышка, не отрываясь от шитья, угощала тестя чаем из брусничных и смородиновых листьев.
- Зря ты на праздник не пришёл, людям не понравилось, – сказал шаман, – ведь именно твоё копьё пробило киту сердце.
- Извини. Мне просто стало жалко животное. Ему было больно, и мне показалось, что чем быстрее он умрёт, тем меньше будет мучиться.
- Странно. Раньше ты никогда не жалел пищу.
- И никогда не мучил её.
Шаман посмотрел Роману в глаза.
- Да. Ты говоришь правду.
Он допил чай, и засобирался домой. На выходе из яранги обернулся и спросил:
- Когда ты собираешься уплывать?
Роман виновато улыбнулся учителю:
- Я показал все, что умею. Завтра начну грузить свою лодку, на следующий день отплывём.
***
В силу местной специфики, почти весь груз, который укладывался в недра тримарана, был упакован в мешки из нерпичьей шкуры: топлёный жир для жирника, вода, порезанный на куски запас мяса для Машки, высушенное до состояния невесомости оленье и гусиное мясо для Романа. Пришлось помечать тару – вязать на каждый мешок бирку с пометкой и укладывать припасы в разные места. Так, большая часть мехов с водой оказалась увязана в боковых поплавках. Машкину пищу уложил в носовом отсеке, свою – в кормовом. Туда же поместил жирник, посуду и запас топлива, оружие и инструменты. Сам удивился, сколько всякого барахла накопилось. Руки устали таскать: палатка, несколько шкур, рулон выделанных кож, одежда, всякие полезные в быту мелочи. Немного канатов, запасные паруса. Даже накидке из песцового меха нашлось место. Закончив погрузку, дождался, когда прилив поднимет тримаран, и убедился, что нагрузил судно равномерно. Кое-что пришлось перекладывать, но в результате его кожаный лайнер сидел на воде ровно, без заметного дифферента. Никто из местных не предложил помочь с работой, сосредоточенно терзали китовую тушу, от которой уже не так много и осталось. Наверно, обиделись.
Вечером еле передвигающий ноги Роман ввалился в свою ярангу, и от усталости сразу не сообразил, что происходит. Вокруг костра сидели Каменный Медведь, всё его семейство, Лунный Песец, Хромой Лосось и даже Пыжик, мальчишка, качавший мехи в кузнице. В котле парило китовое мясо. Лица у собравшихся какие-то очень торжественные.
Шаман встал со своего места, подошёл к Роману и обнял его, поцеловав в обе щеки.
- Садись, Роман, что-то ты в своей яранге, как гость стал у входа! – он подвёл Шишагова к стопке сложенных оленьих шкур, усадил и сел рядом.
- Когда я увидел тебя и твою Машку первый раз, подумал: до чего безобразные келе пришли! Потом оказалось, что даже из-за края мира может явиться к человеку помощь. Вы разделили со мной мою беду, дали возможность почувствовать себя учителем, а не старой, ненужной брошенной вещью. Спасибо тебе. Теперь ты собрался в путь, твоя дорога вновь дёргает тебя за ступни, не даёт сидеть. Я хочу, чтобы ты встречал больше хороших людей, но не боялся встречи с плохими.
Шаман повернулся к невесткам:
- Долго мы сухим горлом говорить будем?
Младшие жёны Сильной Лапы тут начали разливать по плошкам травяной чай. Старик отхлебнул из своей и продолжил:
- Ты не только был хорошим учеником, ты учил меня всему, что знает твой народ. Потом ты делился с нашими людьми тем, что умеешь сам. Это щедрый дар, теперь настоящим людям будет немного легче жить на нашей земле. Шаман допил свой чай, посмотрел, достаточно ли аудитория прониклась мудростью его слов, и заявил:
- Давайте поедим, пока мясо не остыло, а потом отдадим Роману подарки, которые мы приготовили!
Пока собравшиеся вокруг котла по очереди запуская в него руки, ели вкусное китовое мясо, прикусывая от зажатых в левом кулаке пучков зелени, Шишагов вдруг осознал, что собравшиеся люди вовсе не вызывают у него желания уйти, даже подсознательно не ассоциируются с опасностью. Значит, он вовсе не обречён в одиночку скитаться с места на место? Просто своё назначение ещё не нашёл?
Когда котёл опустел, а собравшиеся вытерли руки сеном и запили обильную пищу чайком, шаман дал знак, и один из его внуков принёс небольшой предмет, завернутый в шкуру. Внутри оказался небольшой бубен и колотушка.
- Ты сильный шаман, и бубен для беседы с духами тебе не нужен, но пусть звук этого бубна напоминает тебе, что где-то на краю земли есть люди, которые тебя любят.
Роман с поклоном принял подарок. После отца наступила очередь сына. К его удивлению, Сильная Лапа достал из мешка кольчугу.
- Ты сделал моему роду великий подарок – оставил в нём свою кровь. У тебя нет жены, и я не могу ответить тебе тем же, но если ты когда-нибудь вернёшься в наши края с семьёй, я или мои сыновья вернут тебе долг. А пока пусть эта боевая кухлянка прикроет тебя от стрел твоих врагов. Мне она немного длинна, тебе лучше будет.
Кольчуга в самом деле подошла, оказалась даже чуть просторной в плечах.
- Это ничего, никто не носит боевую кухлянку на голом теле. На меховую будет в самый раз! – успокоил Романа старик.
Жёны Сильной лапы поднесли Шишагову дорожный мешок, в котором оказались два комплекта одежды, богато отделанной вышивкой и меховыми аппликациями. Полный зимний комплект и копия его старой походной одежды, только сшитая из тонкой оленьей замши. И походные сапоги со шнуровкой, на наборной подошве из моржовой кожи. Глядя на удивлённое лицо Романа Мышка прыснула в кулачок. А Рома, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают, сунул внутрь сапога руку. Так и есть, сшитые из прочной кожи лахтака сапоги имели мягкую тонкую подкладку.
- Тебе придётся много ходить,– смеясь, сказала Мышка,– пусть твои ноги будут целыми и не знают усталости. Может быть, из благодарности они однажды опять принесут тебя в наше стойбище?
Одна из внучек шамана, ещё не выданная замуж, протянула Роме чулки из толстой кожи, с завязками:
- Твоя лодка сделана из кожи, а у твоего зверя острые когти. Чтобы не оказаться в дырявой байдаре среди моря, надень ей на лапы эти чулки. Машка умная, если ты попросишь, она не станет их грызть.
Лунный Песец подарил Роману маленькое серебряное зеркало, а Хромой Лосось и Пыжик вручили колчан, полный стрел с бронзовыми наконечниками. Растерявшись от такого внимания, Шишагов несколько минут не мог найти слов для ответа. Столько подарков он не получил за всю свою жизнь. Наконец, прогнав предательскую влагу, собравшуюся в глазах, попытался выразить свою благодарность:
- Я sirota. В языке настоящих людей нет такого слова. Это значит, что у человека нет родных, ни одного человека во всём мире. Конечно, у меня были отец и мать, я ведь появился на свет. Но я их никогда не видел. В нашем мире много людей, гораздо больше, чем вы можете себе представить, ваш народ не придумал ещё таких чисел, чтобы обозначить это множество. И среди всех этих людей я не встретил никого, с кем хотелось бы остаться. Мне захотелось уйти от них. Дважды шагал я за край мира. И здесь, среди холодных скал я встретил человека, который заменил мне отца, мудрого учителя и старшего брата сразу. Он невысок ростом, но это большой человек, его дух не помещается в теле и силой своей укутывает окружающих. Я хотел бы до конца жизни находиться с ним рядом, но наши пути расходятся, и моя дорога тянет меня за ту линию, где море сходится с небом. Пусть мудрость Каменного Медведя ещё долго ведёт его род по жизни, а я буду знать, что здесь, на холодном берегу, живут люди с добрыми, горячими сердцами. И пока вы все вместе, никакие беды не смогут вас победить. Я вас люблю. Спасибо за всё!
Голос подвёл, и Роман поклонился собравшимся в яранге людям.
Пришло время прощаться. Соплеменники подходили к Шишагову, обнимали и хлопали по плечу. Сначала мужчины, потом женщины. Когда все гости вышли из яранги, осталась только Мышка. Роман достал приготовленный ей подарок – стальной нож, лучший из тех, которые он выковал до сих пор.
- Вот, хочу тебе подарить. У всех женщин есть ножи, пусть у тебя будет самый хороший.
- Спасибо. Ты умный, только всё равно глупый,– ответила ему Мышка, сбрасывая свой комбинезон. Взяла его руку и приложила ее к своему животу.
- Главный твой подарок у меня здесь. Он ещё не шевелится, но он уже есть, я слышу. Пойдём, я провожу тебя так, как нужно. Кто знает, как скоро у тебя будет следующая женщина?
Она сняла с Романа торбаза и потащила мужчину в полог.
***
Провожать чужака за море вышло всё население стойбища. Помогли оттолкнуть Ромин корабль от берега, махали руками и выкрикивали пожелания удачи и лёгкого пути. Две байдары на буксире вывели тримаран в открытое море. Каменный Медведь попросил духов беречь уплывающих, принёс духам жертву - бросил в воду большой кусок оленины и крикнул Роману:
- Что расселся, ждёшь, когда море замёрзнет? Идущий должен смотреть вперёд, тот, кто много оглядывается, может свернуть себе шею!
Охотники в байдарах расхохотались. Роман поднял парус и помахал провожающим рукой:
- Пока-пока!
- Пока-пока! – прокричали ему в ответ.
Гружёный тримаран держался на воде основательнее пустого, медленнее набирал скорость, зато его не так сильно сносило под ветер. Машка, поставив обутые в чулки лапы на борт, внимательно всматривалась вдаль. Под форштевнями зажурчала вода, появились небольшие буруны. Ветер почти попутный, Шишагов закрепил рукоять руля и полез ставить второй парус.
Инодин Николай

 
Сообщения: 625
Зарегистрирован: 12 окт 2014, 11:57
Откуда: Минск
Карма: 2457

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Raysen » 08 ноя 2015, 21:36

Не стал читать с самого начала, начав с последней главы.

Прочитав короткую аннотацию, Я вначале подумал, что мне не будет интересно. Но... как всегда, не суди о книге по её началу :)
Атмосфера в книге замечательная, выдержана и подана красиво.
Если не обращать внимания на всякие "сделал шаг", вместо которых можно написать "шагнул", то читается на одном дыхании. Но можно/нужно пропустить мимо глаз моё замечание - это уже во мне выработанная придирчивая привычка на подсознательном уровне фурычит и выискивает подобные обороты :)

Книгу обязательно прочту.
Умей видеть возможности там, где другие видят проблемы и препятствия.
Делая что-либо для кого-либо, рассчитывай на взаимность, но всегда с оглядкой на то, что никто никому ничего не должен.
Аватара пользователя
Raysen

 
Сообщения: 2667
Зарегистрирован: 21 сен 2015, 12:38
Откуда: Плеяды
Карма: 2988

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Цоккер » 10 ноя 2015, 12:58

Инодин Николай писал(а):Шишагов был одет в джинсы, шерстяной свитер поверх джинсовой же рубашки и теплую черную кожаную куртку. На ногах — шерстяные носки и почти новые кроссовки
...
Переложил в нагрудные карманы рубашки зажигалку, ручку и записную книжку, затолкал бумажник в задний карман джинсов.

У ГГ нет часов на руке, ключей от машины, квартиры и офиса, металлической мелочи в карманах? Хотя дальше в тексте часы упоминаются...
Инодин Николай писал(а):Роман отчего-то начал вспоминать всё, что когда-то учил, читал, слышал…
... в том числе пространственную формулу циклопентанпергидрофенантрена

Где ГГ мог такое слышать? По образованию он не медик и не диетолог.
Цоккер

 
Сообщения: 2370
Зарегистрирован: 19 окт 2014, 10:25
Откуда: Екатеринбург
Карма: 2153

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Raysen » 11 ноя 2015, 10:24

Так как книга издана, Я наплевал на поиск ошибок и косяков :)

Атмосфера выдержана замечательно. Читаю с удовольствием.
Умей видеть возможности там, где другие видят проблемы и препятствия.
Делая что-либо для кого-либо, рассчитывай на взаимность, но всегда с оглядкой на то, что никто никому ничего не должен.
Аватара пользователя
Raysen

 
Сообщения: 2667
Зарегистрирован: 21 сен 2015, 12:38
Откуда: Плеяды
Карма: 2988

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Инодин Николай » 11 ноя 2015, 18:19

Цоккер писал(а):
Инодин Николай писал(а):Шишагов был одет в джинсы, шерстяной свитер поверх джинсовой же рубашки и теплую черную кожаную куртку. На ногах — шерстяные носки и почти новые кроссовки
...
Переложил в нагрудные карманы рубашки зажигалку, ручку и записную книжку, затолкал бумажник в задний карман джинсов.

У ГГ нет часов на руке, ключей от машины, квартиры и офиса, металлической мелочи в карманах? Хотя дальше в тексте часы упоминаются...
Инодин Николай писал(а):Роман отчего-то начал вспоминать всё, что когда-то учил, читал, слышал…
... в том числе пространственную формулу циклопентанпергидрофенантрена

Где ГГ мог такое слышать? По образованию он не медик и не диетолог.


В Беларуси давно нет металлической мелочи, очень давно. Обещают сделать с весны. Часы остались на руке, ключи из машины не забирал - просто не было времени. Про про циклопентанпергидрофенантрен - эту формулу в своё время надо было нарисовать на олимпиаде по органической химии, в школе. Тогда я нарисовал, но сейчас без повторения ситуации с ГГ и название сам не воспроизведу. :D
Инодин Николай

 
Сообщения: 625
Зарегистрирован: 12 окт 2014, 11:57
Откуда: Минск
Карма: 2457

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение Цоккер » 11 ноя 2015, 19:16

Инодин Николай писал(а): Часы остались на руке

Странно, что при "ревизии" имущества ГГ их не упомянул.
Инодин Николай писал(а):ключи из машины не забирал - просто не было времени.

А ключи от дома и офиса? Неужели ГГ носил их на одном кольце с автомобильными?
Цоккер

 
Сообщения: 2370
Зарегистрирован: 19 окт 2014, 10:25
Откуда: Екатеринбург
Карма: 2153

Re: "Уходимец". Первая книга, "Звериной тропой"

Сообщение ВВГ » 11 ноя 2015, 21:00

Цоккер писал(а):
Инодин Николай писал(а): Часы остались на руке

Странно, что при "ревизии" имущества ГГ их не упомянул.


Совершенно нормально. Он же человек, а не компьютер. Составление подробных списков имеющегося имущества нормальному человеку не свойственно. Вспоминает о каждой вещи, когда она требуется. Переложил зажигалку в карман - тут она и упомянута. А часы не перекладывал. Когда захотел узнать время - глянул на часы. И не будет он перечислять каждый ключ на связке.
"Герой не пересчитывает столбы вдоль дороги, у него есть другие дела". (вольная цитата из Круза).
А оно Вам надо?
Аватара пользователя
ВВГ

 
Сообщения: 308
Зарегистрирован: 11 окт 2014, 09:48
Откуда: Тольятти
Карма: 811

Пред.След.

Вернуться в Мастерская

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 4